Этой зимой снег не поскупился на подарки и пышно одел поля и леса за городом. Не то что в прошлом году, когда Ксюше так и не пришлось обновить лыжные ботинки. Теперь они дочке безнадёжно малы, и Нина захватила их в школу - подарить кому-нибудь из первоклашек на грядущий лыжный сезон.

После новогоднего спектакля началось чаепитие для родителей. Нина разговорилась с дедушкой Ксюшиных одноклассников-близнецов.

- А почему самолёты не летают прямо из Сантьяго в Кейптаун, вы знаете? - горячился дедушка. - Через Бразилию летят с пересадкой. Вы представляете, какой это крюк?!

Научный работник и прекрасный шахматист, он, как ни странно, верил во все теории заговоров, какие только попадались ему на просторах Интернета. От теории плоской земли он перескочил к новой хронологии академика Оменко.

- Вы знаете, что историки нас дурят?! Датируют события с ошибкой до тысячи лет! Иван Грозный и Чингисхан - это один и тот человек. Московский Кремль древнее, чем египетские пирамиды.

До упоминания имени известного академика Нина вежливо слушала дедушку Вити и Славы, не пытаясь возражать. Но Оменко был ей слишком хорошо знаком.

- Он же вовсе не историк, - заметила Нина. - Как он может обоснованно судить о хронологии?

- Подумаешь, не историк, - нимало не смутился дедушка. - Зато он очень умный!

С тезисом об интеллектуальных способностях академика спорить было невозможно. Когда Оменко только начал публикацию своих революционных хронологических трудов, многие коллеги смотрели на него как на ненормального. Однако труд его с лихвой окупился - красиво изданные тома привлекли внимание новых русских, украшавших свои полки собранием сочинений академика и его соавторов. Вскоре труды стали издаваться и на английском языке. Новая хронология пользовалась бешеной популярностью у людей с научным складом ума и склонностью к нонконформизму. К таковым, несомненно, относился дедушка Вити и Славы.

- Мама, и зачем ты его выбесила? - жаловалась Ксюша, когда они шли из школы домой по искристому заснеженному тротуару. - Он всегда со мной здоровался на улице, а теперь перестанет. Всё из-за твоей вредности.

Нина и сама жалела, что поспорила с дедушкой Вити и Славы. Пусть себе верит в новую хронологию, ничего в этом нет ужасного.

25 декабря 2125 года по российскому летоисчислению, 2045 года по североамериканскому летоисчислению, 2100 года по европейскому летоисчислению, ...

Витя и Слава шли по родному городу, лишь слегка опираясь на тросточки. То ли генная медицина поспособствовала, то ли их крепкая порода, но для своего возраста они были очень бодрыми стариками. Дедушка их тоже в своё время успел разменять вторую сотню, однако в последние годы жизни ходил с трудом. Зато его внуки легко дошли от Витиного дома до школы. Ниснега, ни гололёда этой зимой не было.

- Вячеслав Андреевич, выходит вы в нашей школе целых сто лет тому назад учились? - спрашивал возбуждённый школьник первых выпускников после их новогоднего выступления.

- Нет, внучек, это мой брат сто лет назад учился, а я двадцать лет назад ещё был школьником.

- Так вы же с братом близнецы... - удивился школьник, но быстро сообразил, в чём дело. - А, вы по другому времени живёте!

- Да ты догадливый! - улыбнулся Слава. - Я действительно живу в Североамериканских Штатах на восемьдесят лет раньше. Сюда приехал к родным погостить.

Североамериканские Штаты не были североамериканскими в полном смысле этого слова. В их состав вошли и некоторые территории Южной Америки, такие как Чили. Злые языки говорили, что сдвиг на 80 лет поддержали те, кто хотел вычеркнуть из истории позорные страницы деятельности ЦРУ - полумифической организации вроде гестапо. Русскоязычные адепты североамериканской хронологии отрицали существование ЦРУ в своём прошлом. По их словам, аббревиатура возникла из-за неправильной транслитерации латиницей печально известного советского ГПУ. Англоязычные адепты предпочитали ЦРУ вовсе не упоминать и деликатно отмалчивались, если собеседник сам поднимал эту неприличную тему.

Российские граждане тоже неоднократно подавали петиции о том, чтобы изменить своё летоисчисление. Но даже предложение удалить годы опричнины из правления Ивана Грозного ни разу не набрало большинства голосов в Думе.

По дороге домой Витя и Слава ожесточённо спорили друг с другом о наболевшем:

- Я не понимаю, зачем цепляться за своё тёмное и недостоверное прошлое?! - возмущался прогрессивный Слава. - Никто даже не знает, существовал ли Иван Грозный на самом деле. И вообще, что произошло до Горбачёва, в целом очень всё недостоверно.

- Это наше прошлое, и другого у нас нет! - горячился патриот Витя. - Это вы там в своей Америке постоянно вырываете страницы из истории, а мы всё помним! С болью в сердце!

Братья чуть не разругались, но до Витиного дома, к счастью, идти было недалеко. За ужином жёны не дали им обсуждать хронологию, и семейный вечер около ёлки прошёл в мире и согласии. Огоньки на ветках усеяли разноцветными бликами шарики и мишуру, заменив блеск невыпавшего снега.

25 декабря 2225 года по российскому летоисчислению, 2084 года по канадскому летоисчислению, 2184 года по мексиканскому летоисчислению, 2191 года по европейскому летоисчислению, ...

Апостольский нунций отпил глоток воды, мысленно сетуя на раскалённые батареи посольства, и продолжил свою речь:

- Я умоляю вас задуматься о последствиях. Не держитесь за косные предрассудки! Даже Ватикан, несмотря на всё наше уважение к традициям, исправил своё летоисчисление.

Нунций снова сделал паузу, как бы раздумывая, раскрыть ли слушателям неприглядную правду или оставить её при себе.

- Я скажу, как бы тяжело это ни было, - продолжил он дрожащим голосом. - Да, мы удалили те тёмные эпизоды, когда инквизиция сжигала на кострах феминисток. Мы не забыли их, я не буду притворяться, что тех гонений не было. Они были, но теперь мы точно знаем, что их не было.

Ксения легко сохраняла невозмутимое выражение лица - сказывались профессиональное образование и немалый опыт дипломатической работы. Однако внутренне она не уставала удивляться классической формуле отмены, только что произнесённой её собеседником. По долгу службы она выслушивала эти слова много раз в связи с удалением самых разных исторических событий, но привыкнуть к ним так и не смогла.

- Вспомните, что именно российский учёный, великий Оменко, открыл нам глаза на истинную хронологию. Почему же из всех народов именно вы, русские, отказываетесь признать его методы? Воистину, нет пророка в своём отечестве, - сокрушался нунций, возведя глаза к серёжкам хрустальной люстры, водопадом изливавшей свет с высокого потолка.

Переговоры, как обычно, зашли в тупик. Ватикан и другие посредники далеко не в первый раз выступали в роли миротворцев, пытаясь вернуть обезумевший мир к универсальной хронологии, но расколотое время не желало склеиваться обратно.

- Ваше Высокопреосвященство, вы же понимаете, что не в России дело, - заметила Ксения, воспользовавшись очередной паузой. - Сейчас всё зависит от Китая. Если наша цель - единое общемировое летоисчисление, нужно в первую очередь примирить кантонских и мандаринских хронистов. Хотя мне кажется, что победит движение времеборцев, и нам уже не придётся беспокоиться о хронологии.

- Вы одобряете этих сектантов? - ужаснулся нунций.

- Не одобряю, - отрезала Ксения. - Но их идеология исключительно жизнеспособна. Они предлагают лёгкий выход. Зачем решать вековые проблемы человечества, если можно отменить само понятие века?

- Вы так легко об этом говорите, как будто перешли на их сторону, - пристыдил её собеседник. - Господь совсем оставил нас, если даже такие люди, как вы, сочувствуют идеям времеборцев. Без исторического сознания мы превратимся в зомби.

- У времеборцев есть встречный слоган, - не без ехидства заметила Ксения, словно подтверждая подозрения нунция. - Лучше быть живым зомби, чем мёртвым человеком.

Она не собиралась изображать из себя активного противника времеборцев. План по спасению времени нужно держать в секрете, и не привлекать к себе внимания, потому что именно ей предстояло стать ключевым звеном плана.

25 декабря

Пушистый снег поскрипывал под полозьями саней. Сурок бодро трусил по лесной дороге, не требуя указаний. Володя шёл слегка впереди и сбоку от лошади, а Света позади. Один из путников всегда присматривал за санями на случай, если разболтаются крепления, удерживавшие поклажу. Путь неблизкий, надо периодически затягивать распустившиеся тросы. Из-за такой диспозиции Света и Володя в дороге почти не разговаривали друг с другом, зато на привалах взахлёб делились впечатлениями от новых земель.

"Хорошо, что зима нынче снежная, - в очередной раз подумал Володя. - А не как в прошлом..."

Он вздрогнул и чуть не оступился. Запретные слова постоянно звучали у него в голове. Даже такое кощунственное слово, как "время", иногда прорывалось сквозь все барьеры и табу, впитанные с раннего детства. А уж выражения типа "прошлый год" или "два года назад" неоднократно срывались у него с языка в самый неподходящий момент.

"А не как бывало раньше, когда снег не выпадал вовсе", - мысленно поправил он сам себя.

Сначала Володя списывал свои странности на то, что был найдёнышем. Мог наслушаться в раннем детстве неподобающих слов, хотя никаких воспоминаний о младенчестве у него не сохранилось. Всю свою сознательную жизнь он провёл в посёлке; почти столько же прожил там, сколько Света. За такой срок можно было перевоспитаться. Стать таким же как она. Они со Светой с детства дружили, и он знал, что в голове у подруги нет места запретным словам. Но она была местная. Мама её родилась в посёлке, и бабушка, и прабабушка - Володя её помнил. Она долго прожила и успела понянчить правнучку.

- Смотри, хорошая полянка для привала! - воскликнула Света.

Между елями белела прогалина, и лучи солнца чертили на снегу замысловатые узоры. Выше раскинулись тёмно-зелёные ветви под белыми накидками. Смотрелись они нарядно и празднично, как кресла и диваны у бабы Нюры, когда она украшала их собственноручно сплетёнными кружевными покрывалами.

- Весёлое место! - согласился Володя и потянул Сурка за поводья. - Тпру!

Довольная лошадь сразу остановилась - слово "привал" ей было хорошо знакомо. Скоро Сурок зарылся мордой в обеденную порцию овса, а Света с Володей разогрели на костре тушёнку с картошкой. Место всем понравилось, и они не торопились уходить. Допили чай, обменялись дорожными впечатлениями и немного погуляли по поляне, любуясь игрой солнца на снегу и лоскутами бирюзового неба между верхушками елей.

- Смотри, пьедестал! - провозгласила Света, забираясь на круглый белый холмик. - А я - античная статуя. Венера Милосская!

Света знала уйму умных слов и постоянно щеголяла своей начитанностью. Володя давно привык и не обижался. Он понимал, что Света не пытается троллить его непривычными словами, для неё естественно так говорить. В её семье почти все изучали нарративы, а в нарративах всегда встречались непонятные термины. Снова из глубин памяти всплыло запретное слово "история". Почему-то Володя был уверен, что означает оно не совсем то же самое, что "нарратив".

Запретное слово как будто пробило брешь, в которую хлынули другие воспоминания. Володя ещё не успел толком осознать их, а уже кричал Свете:

- Не стой там, спускайся вниз!

Но было поздно. Именно в этот момент Света попыталась принять позу неведомой Венеры, и нога её провалилась глубоко под снег. Вторая нога соскользнула с твёрдой опоры. Света больно ударилась обо что-то шершавое и твёрдое как камень. Потом почувствовала, как падает вниз. Она непроизвольно зажмурилась, страх словно смёл все преграды, и в голове непонятно откуда возникло странное определение запретного слова:

"Прошлое - это колодец..."

Она летела в пустоте, но внезапно падение замедлилось, как будто на дне колодца, если это и правда был он, возвышался огромный сугроб. Свету протащило сквозь сугроб, и она поняла, что вокруг не снег, а вода. С трудом всплыв на поверхность, девушка судорожно глотала воздух. Держаться на воде было сложно, руки и ноги постоянно ударялись о каменные стены. Какие-то звуки доносились до неё со всех сторон, словно глухое эхо. Далеко не сразу Света осознала, что кричит Володя:

- Света, я привязал верёвку, сейчас спущусь! Ты меня слышишь?

В его голосе слышался неприкрытый ужас, по-видимому, он уже не в первый раз звал её.

- Я здесь, - попыталась ответить Света и сразу же обругала себя за бессмысленные слова.

- Свет? - переспросил юноша с надеждой в голосе.

Он не разобрал её слов, но голос услышал

- Не спускайся, просто брось мне верёвку! - сказала она чуть громче.

Голос эхом отражался от стен колодца, и Володя опять почти ничего не разобрал, а скорее догадался, чем услышал. Он осторожно спустил верёвку, Света закрепила её на своём ремне. Через несколько минут она уже отогревалась у костра, переодевшись в сухую одежду.

В этот день они дальше не пошли, а решили заночевать на поляне. Светин комбинезон, испуская клубы пара, неохотно сох у огня; солнце уже почти село; Сурок, удивлённый неожиданным отдыхом, вдумчиво дожёвывал внеочередную порцию овса.

- Нам нужно вернуться домой, - сказал Володя. - Это дурной знак. Я зря затеял эти поиски.

Дым и пар на миг заслонили его лицо, не позволяя разобрать выражение, но Света видела, что руки у него до сих пор дрожат. Он испугался ещё сильнее, чем она. Настолько, что готов отказаться от своей любимой идеи - найти полумифическое хранилище с древними книгами. И всё из-за её глупости.

- Я просто буду осторожней, - ответила Света. - С колодцем вышел непростительный конфуз, я могла бы сразу догадаться, что кочка слишком круглая и наверняка искусственного происхождения.

- Нет, не могла, - возразил он, - ты не видела таких раньше, а я видел. Я сегодня вспомнил, как выглядит заброшенный колодец зимой, и ещё вспомнил много разного...

- Нехорошие слова? - посочувствовала она. - Я тебя понимаю. Когда летела вниз, тоже вспомнила одно запретное слово. Вдруг подумала, что колодец - это как...

Она замялась, и он закончил вместо неё:

- Прошлое. Колодец - это как прошлое.

- Ты догадался? - удивилась Света. - Или слышал раньше такое сравнение?

- Наверняка слышал. Мне кажется, я и хранилище хочу найти, потому что все эти слова... запретные слова... в них есть смысл, - он смущённо замолчал, а потом добавил. - Я хочу его вспомнить. Или найти заново.

Володя поднял глаза на Свету, ожидая увидеть на её лице возмущение. За поиском старых книг он скрывал свои истинные намерения. Но после истории с колодцем - опять вылезло запретное слово, ну и ладно - он не мог больше обманывать Свету.

- А ты думал, я не знала, зачем ты ищешь старое хранилище? - улыбнулась девушка.

Юноша удивлённо смотрел на неё. Неужели Света тоже интересуется смыслом запретных слов?

- Володя, я знаю, что ты ищешь память о своих предках, и в этом нет ничего запретного. Я правда хочу помочь тебе. Это ведь несправедливо, что у всех в нашем посёлке есть память, а у тебя нет.

- Нет, это другое, - возразил он. - Память у меня есть - баба Света была мне как родная.

- Конечно, она тебя любила как родного правнука, - согласилась Света. - Но ты же знаешь, как работает память. Я ношу имя своей прабабушки и продолжаю цикл. Мою правнучку назовут Светой, и всё повторится. А ты не знаешь своего цикла. Вполне естественно, что тебе хочется выяснить, чей ты правнук.

Володя хотел возразить, что хочет гораздо большего: понять, что такое "прошлое", "история", и даже "время". Последнее запретное слово он старался не поминать даже в мыслях, настолько страшным оно считалось, но сейчас, среди тёмного леса, обступившего маленький круг костра, он его вспомнил. Как будто во мраке легче думать о самом страшном и запретном - никто не увидит твоих мыслей. Но всё равно слово было ужасным, и Володя нырнул в спасительное убежище:

"А может быть Света права? На самом деле я всего лишь хочу найти своих кровных родственников? Хоть что-то узнать о них? А всё остальное не имеет смысла. Просто дымовая завеса."

26 декабря

На следующий день морозное солнечное утро быстро сменилось пасмурным ветреным днём. Мелкая снежная крупа щипала лицо, и даже флегматичный Сурок мотал мордой и всхрапывал, когда ледяной порыв бил ему прямо в нос. У Светы сильно болела нога, да и других ушибов хватало, хотя толстый комбинезон частично амортизировал удары о стенки колодца. Но ещё сильней её беспокоило мрачное настроение Володи.

После нарратива с колодцем в нём как будто потух огонь, горевший с самого начала их поездки. Да и вообще он всегда так радовался их совместным поискам хранилищ, хотя до сих пор они ничего не нашли. Они приходили в места, указанные на старинных картах, а на поверку оказывалось, что это дикие уголки, куда, казалось, ни разу не ступала нога человека.

В этот раз всё могло повернуться иначе - карты у них не было, зато имелись чёткие указания: какой дорогой идти, куда свернуть на развилке, какие ориентиры искать. До сих пор всё совпадало, и как раз вчера утром они нашли каменные развалины в обещанном инструкцией месте. А потом наткнулись на злосчастный колодец. И теперь Володя идёт с таким видом, словно в конце пути их ждёт не долгожданное хранилище, а что-то ужасное. Запретные слова?

Света не боялась запретных слов, она просто не видела в них смысла. Они были ей безразличны. Ей даже попадались книги, в которых эти слова встречались почти на каждой странице, но Света быстро забрасывала чтение, потому что не понимала написанного. Ей нравились тексты, в которых можно было досконально разобраться и выяснить все детали. Но сейчас ей очень хотелось приободрить Володю, и на обеденном привале она вспомнила подходящий нарратив.

- А ты знаешь, что однажды я вела дневник?

Володя удивлённо посмотрел на подругу. Впервые за весь день в его глазах мелькнуло что-то похожее на былой энтузиазм.

- Разве так можно?

- Да, представь себе, можно вести дневник в течение всего года. А мне зимой подарили красивую толстую тетрадь, и первую запись я сделала 25 декабря. Как сейчас помню начало: "Сегодня выпал снег, скоро можно будет кататься на лыжах. Я обожаю лыжные забеги. Пора начинать тренировки."

- И ты каждый день делала записи?

- Сначала каждый день. Мне было интересно и весело. Потом я обнаружила, что некоторые дни похожи друг на друга, мне стало скучно описывать то же самое много раз подряд. Появились пропуски. Но всё равно записей получилось много, тетрадь почти закончилась. Я хотела продолжить дневник в новой тетради, снова с 25 декабря, но мама сказала, что если я хочу продолжать, то нужно писать поверх старого дневника. Не обязательно буквально - можно выбросить старую тетрадь и взять новую. Но дневник может быть только один.

- Ты выбросила тот дневник?

- Нет, он до сих пор у меня. Я часто открывала его на разных датах и сравнивала то, что написано, с тем, что на самом деле происходило в этот день. Иногда совпадало, но чаще нет. А сегодня мне в голову пришла странная мысль. Если бы можно было иметь два дневника или ещё больше, то сейчас их у меня была бы целая стопка. А если бы я прожила столько же, сколько баба Света, то стопка стала бы очень высокой. Настолько высокой, что если положить её на дно колодца, то верхушка как раз достанет до края.

- Разве ты дотянулась до дна?

- Нет, я выразилась фигурально. Я не знаю, насколько глубок колодец. Возможно, никто за одну жизнь не напишет столько дневников.

- А если бы баба Света писала дневники всю жизнь? И её прабабушка тоже? И все остальные прабабушки?

- Володя, кому нужна такая груда макулатуры?

И Света весело рассмеялась. Её нарратив сделал своё дело. Зажёг прежний интерес к тем абстрактным и непонятным идеям, которые Володя постоянно обдумывал.

- Это не макулатура, а ценные знания, - проворчал он. - Возможно, как раз то, что мы ищем.

- И ты стал бы читать, какие модные клипсы я себе сделала, и как волшебно блестит новая помада? - поддразнила его Света. - Такие знания тебя волнуют?

- Неужели ты только про клипсы и помаду писала? - скривился Володя.

- Не только. Я ещё во всех подробностях описала, как правильно красить волосы хной. Помнишь, у меня одно время были очень рыжие волосы? Это совсем не само собой получилось, а в результате сложных химических процессов.

В этот раз они не стали засиживаться у костра - погода не располагала к долгим разговорам. Света пошла впереди, это проще, чем следить за поклажей и поправлять крепления. Володя старался по максимуму разгрузить её, пока не пройдут ушибы.

Разговор со Светой за обедом его одновременно и успокоил, и спровоцировал на новые размышления. О происшествии с колодцем он вспоминал теперь без прежнего ужаса, как будто чёрную бездну удалось заполнить стопкой тетрадей, исписанных аккуратным Светиным почерком. Пусть даже зафиксированы в них лишь рецепты помады и духов, а не хроники эпохальных событий.

Вдруг он понял, что время - это и есть стопка тетрадей, в которых хранится человеческая память.

Он остановился - самое табуированное слово возникло у него в голове неожиданно и не желало уходить. Мысленно Володя попытался заменить его на что-то привычное, как делал обычно, но ничего не получалось. Ему стало страшно. Он почувствовал, что мир вокруг него изменился и уже никогда не станет прежним. Со всех сторон его теперь окружало время.

В этот момент сани подбросило на кочке, и мешок с овсом упал в снег. Света и Сурок уже успели углубиться в лес, а Володя остался на опушке. Он хотел подобрать упавший мешок и присоединиться к Свете, когда услышал незнакомый голос:

- Подними руки и подойди ко мне. Не делай резких движений, иначе выстрелю.

Володя обернулся на голос и увидел вдалеке мужчину с винтовкой. На егеря не похож. Выглядит очень странно - и одежда, и оружие, и узкие чёрные глаза, каких Володя вообще никогда ни у кого из людей не видел. На один сумасшедший миг Володе показалось, что так материализовалось наказание за мысли о запретном слове, которое он не смог выкинуть из головы. Но мужчина был самый что ни на есть настоящий, хотя и чудной.

"Успел ли он увидеть Свету?" - спрашивал себя Володя, подходя к мужчине.

Он надеялся, что нет, и Света успеет спрятаться. Она ведь должна была услышать голос - мужчина вроде бы не кричал, но слова его, казалось, разнеслись по всему лесу.

- Ты что тут делаешь, парень? - спросил мужчина, не отводя винтовки от Володи.

- Я путешествую.

- Без вещей? - усомнился мужчина.

- Оставил в деревне, за тем лесом, - махнул рукой Володя, - сегодня хотел налегке побродить по окрестностям.

Перед обедом они действительно прошли через деревню, так что Володя довольно хорошо представлял себе, как выглядят тамошние дома. Они со Светой даже немного поболтали с местными жителями, так что он не боялся каверзных вопросов.

- А ты знаешь, что здесь запретная территория? Заповедник?

- Простите, я не знал, - миролюбиво сказал Володя, - не видел никаких знаков.

- А в деревне тебя не предупреждали?

Это был провокационный вопрос. Практически в каждом селении культивировали свои собственные сказания о запретных территориях. Если их свести воедино, то вполне могла получиться полная карта местности. Какую дорогу ни выбери, она наверняка пройдёт через чей-нибудь сказочный заповедник. Однако обычно легенды оставались легендами, и путешественники спокойно пересекали самые разные запретные области, не встречая препятствий в виде вооружённых узкоглазых мужчин.

- Наверно, я недопонял их указаний, - заторопился Володя, - вроде бы вон про то поле мне говорили, что нельзя там ходить.

Заторопился он, потому что между деревьями заметил Свету. Вместо того чтобы спрятаться, она нашла где-то громадную дубину и теперь явно собиралась напасть на мужчину сзади. Володе её план совсем не понравился, но теперь уже поздно что-то менять.

- Я туда и не ходил, - Володя повернулся, махнув рукой туда, куда он не ходил.

Направление он выбрал прямо противоположное тому, с которого приближалась Света. Мужчина посмотрел в нужную сторону и даже слегка опустил винтовку. В этот момент Света выскочила из-за дерева и ударила его дубинкой. Она почти мгновенно оказалась у него за спиной, но мужчина каким-то невероятным образом успел почувствовать её приближение и уклониться, хотя так и не посмотрел в её сторону. Однако винтовку он выронил - дубина попала прямо по стволу.

"И то хлеб", - подумал Володя и в свою очередь попытался атаковать мужчину, пока тот не напал на Свету.

В следующий миг он понял, что лежит на снегу, а неподалёку валяется дубинка. Володя никогда не жаловался на свою реакцию, а Света вообще была необыкновенно быстрой, но до узкоглазого им было как до Луны. Чем-то он напоминал свернувшуюся кольцами гадюку, когда та непрерывно крутится на месте, высоко подняв голову перед броском и стараясь опознать самого опасного противника, чтобы ужалить его в первую очередь.

Мужчина покосился на Володю, потом перевёл взгляд на Свету. Только сейчас он рассмотрел её. На лице его появилось непонятное выражение то ли радости, то ли тревоги - у Володи совсем не получалось интерпретировать мимику незнакомца. Слишком непривычно выглядели его лицо и особенно глаза. Володя попытался приподняться и дотянуться до дубинки.

- Здравствуй, Госпожа! - сказал мужчина и поклонился Свете.

Света растерянно смотрела на него, стараясь понять, не издевается ли он. Но без дубинки ей не оставалось ничего другого, кроме как попробовать себя в роли миротворца. Она перевела взгляд на Володю - на скуле у него наливался огромный синяк, и выглядел он не слишком боеспособно. Самое время прибегнуть к дипломатии.

- Здравствуйте! - вежливо ответила Света и тоже поклонилась.

Только сейчас она смогла внимательно рассмотреть незнакомца и почувствовала, что он ей кого-то напоминает.

- Это твой телохранитель, Госпожа? - спросил мужчина, кивнув в сторону Володи.

- Нет, это мой друг.

Порывшись в памяти, Света поняла, где видела похожее лицо: на картинке из сборника былин о великих полководцах. Она даже имя вспомнила - Чингисхан.

- Это хорошо, что ты друг Госпожи, - сказал мужчина, улыбаясь Володе и помогая тому подняться, - потому что телохранитель из тебя, парень, никудышный.

Улыбка у него была пугающая, наверно, из-за непривычной мимики, но в этот момент Володе показалось, что странный незнакомец и правда обрадовался их появлению.

27 декабря

Мужчину звали Иван. Гости не ожидали, что при такой экзотической внешности хозяин окажется носителем широко распространённого в их краях имени. Правда, прямо сейчас у них в посёлке жили всего три Ивана - один младенец и два глубоких старика, но это потому что цикл Иванов находится в стадии перезагрузки. У Светиных детей, когда они появятся, будет много знакомых Вань среди сверстников.

Иван жил в подземном хранилище. Главный вход тщательно маскировался огромным пнём на шарнирах. Под ним скрывалась мраморная лестница, ведущая глубоко вниз. Хранилище напоминало нору сурка, только в увеличенном масштабе, и представляло собой систему разветвлённых коридоров, соединяющих друг с другом большие камеры. Центральный коридор поражал своими размерами - Иван объяснил, что раньше здесь проходил туннель метрополитена, но Володе его слова не сказали ровным счётом ничего. Зато всезнайка Света не преминула заметить, что читала о таких туннелях в книге сказок "Две тысячи и тридцать три ночи", но никогда не думала, что метро существует на самом деле.

- А где же книги? - первым делом спросил Володя, когда хозяин повёл их на экскурсию по хранилищу.

- Подожди, парень, не так быстро. Сначала Госпожа решит, нужна ли вам история.

Володя вздрогнул и одновременно рассердился. Иван раздражал его. Он упорно называл Володю парнем, а не по имени. Не задумываясь, уснащал свою речь запретными словами, но ничего не показывал и не объяснял. Свету он тоже не звал по имени, но госпожа звучит гораздо лучше, чем парень. А Иван к тому же произносил слово "госпожа" с таким придыханием, как будто других господ на свете не было.

- Вы имеете в виду нарратив? - вежливо переспросила Света хозяина. - А какой именно нарратив вы предлагаете мне оценить?

- Какая же ты несмышлёная, Госпожа!

По тому, как напряглись крылья Светиного носа, Володя со злорадным удовлетворением понял, что Иван наконец выбесил и её тоже. Сейчас получит на орехи.

- То есть вы подразумевали не простонародный синоним нарратива, а название одноимённой лженауки? - с самым невинным видом уточнила Света.

Но Иван никак не отреагировал на её подначки. Встав перед неприметной дверью в стене, он долго рылся в карманах. Наконец выудил нужный ключ, отпер замок и открыл дверь.

- Заходи, Госпожа, я тебе кое-что покажу из истории. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

Стены комнаты были увешаны портретами.

- Здесь все твои родственники, Свет! - удивился Володя, - Смотри, баба Света, баба Нюра, тётя Нина. И даже твой портрет есть!

Но Света сразу заметила отличия. У всех женщин на портретах глаза ореховые, а волосы русые, как у самой Светы. В их семье ореховых глаз ни у кого больше не было. У её прабабушки Светы глаза были голубые, как у Светиной мамы. А у бабушки Нюры глаза серые. Кроме того, сами картины выглядели очень старыми - краска местами потрескалась и выцвела. Казалось, что картины ещё старше, чем баба Нюра.

- Знаешь ли ты, Госпожа, кто изображён на этих портретах? - торжественно спросил Иван.

- Прабабушка моей прабабушки? - предположила Света.

Она знала, что чем чаще повторяется цикл, тем больше шансов, что очередная Света станет точной копией одной из своих прародительниц.

- Эти портреты гораздо старше. От женщины на портрете тебя отделяет двенадцать поколений.

"Двенадцать поколений - это целых четыре цикла, а не два, - подумала Света. Поэтому такое изумительное сходство. И глаза, и волосы, и всё остальное."

- Хочешь узнать её имя, Госпожа?

Узкие глаза Ивана превратились в две щёлочки, сквозь которые виднелся краешек тайны.

- Разве её имя не Светлана? - удивилась Света.

- Её звали Ксения.

"Какое странное имя! - подумал Володя. - Ни у кого в посёлке такого нет."

- Почему тогда я Светлана, а не Ксения?

Теперь Света практически не сомневалась, что портреты - это ловушка. Способ продать ей вредный нарратив в красивой обёртке. Она прекрасно знала, что лженаука история - это в первую очередь инструмент для манипуляции человеческим сознанием. Никакой пользы от неё нет, только вред. Поэтому её отменили.

- Ты мне не веришь, Госпожа, - догадался Иван, - и думаешь, что портреты - это подделка. Тогда читай.

Он показал на толстую тетрадь, лежавшую под стеклом и раскрытую на первой странице. Тетрадь напоминала Светин дневник, который она никому не показывала. И знали о нём, кроме неё, только два человека - её мама и Володя. Однако первая фраза была как будто списана из её дневника:

"Сегодня выпал снег, скоро можно будет кататься на лыжах."

Но дальше шли совсем другие слова:

"Я терпеть не могу лыжные забеги, но приходится в них участвовать..."

Света поняла, что дневник вёл человек, на которого она очень похожа. Но это другой человек. Она никогда не станет его идеальным воплощением, как бы близки они ни были по родству. Имя Ксения больше не казалось ей выдумкой, и ей очень хотелось прочесть дневник до конца. Даже если для этого придётся восстановить историю.

2 февраля 1 года и. э.

Они пили чай, сидя на пушистом ковре. Затейливые узоры и белая бахрома по краям напоминали Свете ковёр-самолёт из сказок. Чай у Ивана вкусный, ковёр мягкий, и Володя со Светой любили собираться у него ближе к вечеру после изучения очередного свода зубодробительных летописей.

- А я отчасти понимаю времеборцев, - проворчал Володя. - Почему историки никогда не могли договориться между собой? Свести все хроники воедино, написать общую летопись.

Этот рабочий день выдался особенно тяжёлым - они пытались изучить период хронологической раздробленности, когда летописцы расходились всё сильнее, а времеборцы активно насаждали свои революционные идеи.

- Так попробуй, Володь, напиши летопись хотя бы о том времени, которое сам застал, - предложил Иван, - и покажи Свете. Если сумеешь с ней договориться, станешь великим хронистом.

Володя не нашёлся что возразить. Он и сам частенько замечал несоответствия в их показаниях. Если они со Светой описывают одно и то же событие, истории у них получаются совершенно непохожими друг на друга. Даже происшествие с колодцем, которое случилось в самом конце прошлого года, они запомнили по-разному.

- А я всё-таки не понимаю, - спросила Света, - почему имя Ксения выпало из нашего цикла, хотя остальные имена сохранились. Её маму звали Нина, как и мою маму, бабушку - Анна, а прабабушку - снова Ксения. Это же был готовый цикл. Откуда взялась Светлана? Чтобы всех запутать?

- Да, так и есть. Имя Ксения тогда не пользовалось популярностью. Девочка по имени Ксюша сразу бы привлекла внимание времеборцев. Материалы про их борьбу с инакомыслием ты сможешь изучить завтра. Шкаф No37. Если, конечно, успеешь составить каталог всех хроник из шкафа No36.

С тех пор как Света приняла решение вернуть историю, Иван больше не называл её госпожой. Временами ей даже начинало казаться, что из неё сделали бесплатную служанку. Именно ей приходилось вести учёт разобранных материалов, и всё из-за её якобы красивого почерка. Правда, были у Светиной специализации и свои плюсы: ей не приходилось мыть посуду и готовить. Хозяйственные обязанности поделили между собой Иван с Володей.

Вот и сейчас Иван собрал с низкого столика пустые чашки, поставил их на поднос, и уже собирался пойти на кухню, когда в углу комнаты послышался шорох. Володя вздрогнул, вообразив себе орды времеборцев, добравшихся наконец до тайного хранилища запретных летописей. К шороху прибавился скрип, как будто кто-то царапал когтями твёрдую поверхность. Однако Ивана звуки нисколько не потревожили, словно он прекрасно знал их источник.

Через несколько минут из разрытой норы выбрался солидных размеров грызун, покрытый рыжеватым мехом. Он сонно осмотрелся, как будто раздумывал, стоит ли двигаться дальше или лучше юркнуть обратно в нору. Приняв решение, вразвалку двинулся в сторону Светы, пристроился рядом с ней на ковре и задремал.

- Это байбак Филя, - пояснил Иван, - рядом с хранилищем живёт целая колония его сородичей. Даже не знаю, откуда они взялись в нашем лесу.

Володя и Света с интересом рассматривали диковинного зверя, похожего на раскормленную белку-переростка. Только хвост казался непропорционально маленьким.

- Вы что, никогда сурков не видели? - удивился Иван. - В смысле, породу грызунов, а не вашего коня.

- Я всегда считала, что сурок - это сугубо мифический зверь. Фигурирует в легендах о долгой зиме как предвестник возрождения, - Света и здесь не упустила случая блеснуть эрудицией.

- Тогда визит Фили - это добрый знак, - заметил Володя и заговорил нараспев, как будто цитировал древнее сказание:

- Прошёл один месяц и один день иной эры, а на исходе второго дня явилось под землёй знамение великое. Проснулся байбак именем Филя, вылез из своей норы и предрёк возвращение времени.