Когда вспыхнуло Солнце, проглотив обожженную Землю, потомки людей уже грелись в лучах других звезд. Колыбель разума, умирая от старости, не смогла погубить всех своих детей. Рождались и взрывались светила, уничтожая одни миры и отбрасывая в темные века другие. Человечество выживало, продолжая цепляться за камни с водой, с переменным успехом сражаясь с бездушным космосом и собственными предрассудками.
К тому времени, когда погасли последние звезды галактики Милкомеда, чудовищная скорость расширения вселенной уже выбросила все остальные светила за горизонт. Даже ближайшие кластеры звезд потерялись навечно, убегая быстрее света. В океане безнадежно остывающего вакуума и медленно растущей энтропии умирали последние потомки рода Homo.
В ледяном мраке умирающей вселенной плыл последний ковчег, где еще теплилась жизнь. Фотоны реликтового излучения растянулись до бесполезного радиошума, а другого света приборы ковчега не фиксировали уже несколько поколений. В отсутствии ориентиров и наблюдателей было невозможно определить, движется ли куда-то этот осколок цивилизации, некогда исчислявшейся триллионами особей.
В голых коридорах исцарапанного пластика надежда приживалась с трудом. Здесь царили безумие, обречённость и инстинкты. Раньше они помогали выжить, выбрать нужный путь. Теперь от них зависела лишь очередность встречи со смертью. Модифицированные тела, способные жить веками и питаться лучистой энергией, медленно высыхали от истощения, впитывая всем телом тускнеющий свет умирающего реактора. Без внешних стимулов разум обитателей ковчега выцветал, даже у снабженных нейроимплантами научных сотрудников. На закате цивилизации, как и на ее заре, выживали сильнейшие, хитрейшие и наиболее приспособленные к голоданию.
Казалось, прошла целая вечность, с тех пор как ковчег питался последний раз. Странствующий астероид, тысячи тонн железа и сотня килограмм простейшей органики, - сладкая вишенка для голодающих тел, позволившая в последний раз пожевать хоть что-то. С тех давних пор единственной твердой пищей оставалась человеческая плоть. Теряющий рассудок персонал постепенно перерождался в кровожадных сектантов, разграбивших остатки инфраструктуры и сожравших все, что можно было сломать, открутить и бросить в реактор. Даше обшивка и органы управления самого реактора были скормлены ему же. Любая масса, отправленная в жерло, теперь шла на поддержание освещения - последнего источника жизни.
Когда-то Белч был одним из самых крепких и высоких сотрудников научного сектора. Бледное существо, худое и безволосое, теперь можно было опознать лишь по выцветшим глазам, сохранившим искру разума, полным безнадежной тоски. Его рельефная мускулатура - ненужный и прожорливый груз - давно исчезла, но высокий рост оставался преимуществом. Сжимая в мозолистых руках свое главное сокровище - острый кусочек металла, размером с ноготь, Белч, высунув из беззубого рта язык, методично выскребал углубление в потолочной панели. Пластик на потолке был мягче, в пустых венах давно разграбленных кабель-каналов сохранились кусочки прилипшей оплетки, а другие сюда не дотягивались. Мелкая пластиковая крошка липла к обнаженному, лишенному половых признаков телу, забивалась в глаза, медленно оседая вниз.
Раздавшийся невдалеке протяжный вой заставил Белча вздрогнуть. Упав на колени, он торопливо собрал липнущую к ладоням крошку, и, зажав добычу в кулак, ловко поскакал на четвереньках прочь.
Рядом с убежищем, к счастью, никого не было.
- Открой, - хрипло приказал Белч, и одна из испещренных глубокими бороздами панелей отъехала в сторону, открывая секретный проход. Он уже не помнил, почему вход в лабораторию открывался только ему, но не раз спасался здесь от рейдов сектантов.
Впрочем, от лаборатории в этом месте осталось лишь название и призрачные контуры когда-то многочисленных приборов, отпечатавшихся серыми пятнами на стенах. Только в одном из дальних уголков еще сохранилась небольшая синтез-камера, настойчиво хлопающая дверцей.
- Иду, иду, - отозвался Белч, пытаясь восстановить дыхание и унять гуляющий по мышцам тремор.
Аккуратно высыпав добычу в приемник, он стал собирать прилипшие к телу крупинки, чтобы отправить их туда же.
"Спасибо, папа", - загорелась надпись на небольшом двухстрочном экране, индикатор заряда батареи едва заметно подрос, все еще показывая один процент.
Белч не помнил значение слов, но чувствовал связь с единственным уцелевшим прибором. Забота о нем наполняла его существование хоть каким - то смыслом.
Снаружи послышалась возня, а следом условный стук. Кто-то из своих. Белч выждал несколько секунд, и не услышав ничего подозрительного, открыл вход.
- Томича загрызли, - с порога заявил сгорбленный, морщинистый старик. - У него сломался питальщик, он еле полз, - старик осел на пол, тяжело дыша.
Белч скрестил руки на груди, проверяя уловители света, вживленные в кожу на плечах. Раньше можно было выжить и с одним. Теперь едва хватало двух.
- Худая смерть! - вдруг закричал он, - скребок пропал!
Бешено вращая покрасневшими от попавших крошек глазами, он прополз от двери до стены, шаря по полу руками.
Старик протянул раскрытые ладони, на всякий случай, - не брал мол, прятать негде.
- Должен вернуться, вернуть - запричитал Белч, - выронил, как же так? Где, где? Он снова и снова щупал вырезанный этим же скребком карман на запястье - миниатюрные шрамированные ножны, где хранилось сокровище.
- Открой! - приказал он двери и, не оглядываясь, выскочил наружу.
Старик поспешил следом. Если проход закроется, а бестолковый Белч сгинет, выбраться из убежища будет невозможно.
Белч несся вперед, забыв про осторожность, не обращая внимания на вой, заполняющий эхом пустые коридоры. Последний поворот, - здесь, родной, лежит на полу! Рванув из последних сил, он проскакал вперед, на ходу хватая потерю.
Что-то не то. Притормозив у развилки, Белч разжал ладонь. Вместо скребка на ней лежал похожий по форме осколок кости. В тот же миг из примыкающего коридора с мерзким хохотом выпрыгнуло несколько фигур. Сектанты бросились на Белча, размахивая жилистыми руками. В последний момент он сумел увернуться, вскочил на ноги и побежал назад. Визги, преследующие его на четвереньках, отставали. Только бы успеть набрать фору, чтобы дверь убежища успела закрыться! Кусочек кости, на который его приманили, позволит восстановить силы.
Но надежды не оправдались. У заветной двери, беспомощно сгорбившись, стоял на коленях старик, окруженный возбужденными сектантами. Белч попятился, но сзади тоже нагоняли охотники, отрезая пути к отступлению.
Пленных потащили в самое просторное помещение - рекреационную зону, превратившуюся в тронный зал вождя.
"Вождь!", "Мастер Хоупцид!", "Мы поймали учонков!", - наперебой выкрикивали голоса, подтаскивая пленных в центр зала, где ждал предводитель. Возвышаясь над толпой, он сидел, на четырехногой раскрашенной штуке. "Стул", - всплыло в памяти древнее слово. Когда-то здесь их было так много... Вместо отсутствующей спинки вождь опирался на белую колонну из полупрозрачного материала - единственный объект, не поддавшийся разрушению. Серая тряпка с дырками на коленях укрывала ноги сидящего - горькое напоминание о временах, когда все были одеты.
Бледное костлявое море окружило вождя, заискивающе взгляды пытались подобраться поближе, обогреться теплом сильного тела. Из многочисленных коридоров, завывая, выползали автофаги, гребя остатками конечностей. Всем хотелось урвать хоть кусочек чужой плоти - раз поймали учонков, значит будет пир. Пленники, сдавшись, смиренно внимали безумию, клокочущему вокруг. Страх уступил место ожиданию конца, избавлению от бессмысленных мучений.
Сферические гроздья, венчающие колонну, стали попеременно вспыхивать, зеленоватое свечение заструилось вниз, отражаясь в старческих слезах.
- Детектор нейтрино ожил, значит где-то полыхнуло, значит скоро придет свет! Мы пойдем навстречу, соберем массу, начнем новую жизнь! - Старик потянул трясущиеся руки к мерцанию, - взывая к одичавшему экипажу.
Толпа загудела, волнуясь. Те, кто был поближе к детектору, развернули питатели к свету, ловя дармовые фотоны.
- Старик лжет! - Поднявшись, объявил вождь. - Божественный свет - дар за успешную охоту. Рвите его плоть! Ешьте его кости! Окропите кровью благодатное сияние!
Под нарастающий гул толпы старика разорвали на части. Кровь брызнула Белчу на лицо, и он машинально облизал губы. Как вкусно.
- А длинного я распотрошу сам! - гаркнул вождь и толпа расступилась, освобождая проход к пленнику.
Белч апатично смотрел в глаза приближающемуся палачу. Он боролся. Теперь он готов умереть.
Но смерть оступилась, выбрав другую жертву.
Что-то пестрое, многогранное, невиданное вылетело сверху и мигнуло красным. Вождь рухнул, разрубленный пополам. Голые тела заметались: одни поползли прочь, визжа от страха, другие, не в силах совладать с искушением, набросились на теплые внутренности.
Белч бил ногами по липкому полу, пытаясь отползти прочь, не сводя глаз с нежданного спасителя. Блестящая сфера опустилась ниже, пугая растаскивающих кишки сектантов и зависла перед его лицом.
- Здраствуй, папа, - послышался лишенный эмоций голос, - хочешь я всех их убью?
- Я.. не.. - слова застревали в горле, мысли путались.
- Не бойся. Теперь все наладится, - пообещал голос. - Когда появилась энергия, перезагрузилось ядро, и я получил доступ в сеть. Я чувствую, как оживает ковчег. Он огромен. И безлюден. В других отсеках давно нет выживших, но там остались приборы, машины, семена. Тысячи законсервированных эмбрионов.
Белч изо всех сил пытался понять, о чем речь, но смысл забытых слов ускользал.
- Закрой глаза, - скомандовал голос, - не двигайся, не дыши.
В висках застучало, закололо, вспыхнуло болью. Нейроимплант - странное слово вдруг обрело смысл. Потом еще и еще, лавина воспоминаний захлестывала, душила ужасом произошедшего.
- Хватит! - взмолился Белч, - не всё сразу!
Поток информации прекратился, и Белч рухнул, прижавшись пылающим лбом к прохладному полу. Он вспомнил многое. Сына, тающего от истощения у него на руках. Бессонные ночи, проведенные в попытках сохранить хоть часть умирающей личности в цифре.
- Энергии приходит все больше, - в синтезированной речи появились эмоции, - нейросеть ковчега восстанавливается! Вычислительные мощности растут!
Белч зажмурился - освещенность вернулась к стандартному уровню, слишком яркому для привыкших к полумраку глаз.
- Я получаю сигналы! - Закричал восторженный мальчишеский голос, - папа, там кто - то есть! Не могу расшифровать смысл, но там, в темноте, нас кто - то ждет! Запускаю двигатели!