Сторчак Даниил Александрович : другие произведения.

Н2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

   Вылет-2. Кривой Ручей, деревня в 30 км к западу от провинции Ранделл, Бальдин.
   **Внимание отступление содержит сцены насилия и жестокости. Впечатлительным лицам лучше пролистывать далее**
  
   Тук.
   Закатившиеся глаза более никогда ничего не увидят. С обрубка шеи стекает кровь.
   - Папа! - пронзительный детский визг, накладывается на безумный женский крик и полностью скрывается в шуме битвы. Хотя битвой это назвать не смог бы даже самый глупый из дураков. Бойня продолжалась.
   - Лита! - очередной материнский крик прорвался сквозь пламя, поедающее большой амбар, гордость всего села. Но закончился, как и все быстрым и угасающим, - А-а-а...
   Клинок пробил ей грудь со спины.
   - Твари! - размахивая своим огромным молотом и снося с коня одного из мародеров, проорал кузнец. - Да я вас все...
   Два арбалетных болта пробили ему горло и живот, не дав закончить.
   Его подмастерье, стоявший позади и проворно размахивавший раскаленными массивными щипцами, нападение застало их за работой, шарахнулся от пролетевшего мимо молота мастера и оказался под копытами одного из мародеров. В сторону брызнули останки разлетевшегося под окованным копытом черепа. Что делал всю жизнь, то и его жизнь и закончило.
   Удар, еле державшая ржавую косу рука разбрызгивая кровь отлетает в сторону. Еще удар и вслед за ней с проломленной головой летит и остальное тело так и не решившего драться крестьянина.
   - Хэй! - зычно кричит увешанный железом разбойник, пришпоривая коня вслед убегающим в лес женщине и ребенку.- Их-ха! - его меч опускается на женщину, а копыта коня на ребенка. - Ррраа! - он разворачивается и несется обратно на бойню.
   Два мужичка, удачно перележавших в куче навоза на обочине неловко, трясясь от страха, вылезают и опрометью бросаются вперед, за крупный дом селянского торговца. К их несчастью, удача им не светит. Сразу за углом оказывается два всадника с факелами и флягами с маслом. Вместо сена на крыльце дома в масле оказывается один из беглецов. Практически тут же он вспыхивает от брошенного факела. Второй успевает рвануться прочь и через двадцать шагов падает с торчащим из живота наконечником арбалетного болта. Он не умер. Сразу. Хотя и хотелось бы, но организм цепляется за жизнь. Старается ее сохранить. Подобно решету пытающемуся удержать внутри воду. Он обречен на мучения, от которых в полубессознательном состоянии проваляется еще минут десять, в худшем случае. В лучшем, его ждет участь выпавшая прежде подмастерью кузнеца.
   Но и этого хватает чтобы сквозь кровавый туман в глазах разглядеть медленно идущего человека в доспехах. В руках его небольшое копье с какой-то грязно-голубой тряпкой на древке. Командир. К нему рывками, словно какие-то игрушки в руках неумелого кукольника, подлетают другие солдаты и тут же убегают.
   А вот его копье противоестественно плавно взлетает и опускается, каждый раз отбирая жизни таких же неудачников, как и находящийся при смерти беглец.
   Вот его фигура оказывается над ним. Синяя тряпка поднимается над таким же черно-синим дублетом. Острие копья касается поднятой в последнем умоляющем жесте руки. И мгновенно опускается, пробивая ключицу и входя в сердце полусидящей жертвы.
   Последнее, что видит крестьянин, это мглу, что словно плащ охватила война. И образ огромного скальпированного черепа над ней.
  
   -Ааааа!! Пусти!! Мама! Нет! - молоденькая русоволосая селяночка, с некогда милым личиком, сейчас же всем измазанным сажей, кровью и слезами, отчаянно пытается вырваться из рук огромного, закованного в доспехи амбала. На лицо ей не более тринадцати зим от роду.
   - Какая голосистая, Звак! - щебечет рядом с пленителем подхалим Чук. Маленький, щуплый, с поеденным оспинами лицом и отвратительным тоненьким голосочком. Шавка Звака, от того еще и живой.
   - А какая сладкая! - смачно облизывая девчонку, басит амбал. - И наверняка уже везде! - лыбится он, а его шавка начинает заливисто хохотать.
   - Надо проверить! - сквозь смех орет шестерка.
   - Мама! Мама!! МАМА! Ааааа!!
   Девчонка никак не замолкает в руках огромного монстра и продолжает безостановочно звать родителей. Но мама уже никак помочь не сможет. Ее голое поломанное тело продолжают насиловать, даже несмотря на воткнутый в спину кинжал у соседней телеги. Такие же как Чук. Слабые и мерзкие шакалы, подбирающие за сильными остатки.
   Звак бросает девчонку на землю с такой силой что у той отшибает и дух и воздух. Одни выпяченные от боли и обреченности глаза вертятся.
   - Заткнись дрянь! - орет он, поднимая ее одной рукой на шиворот.
   После этого он вновь бросает ее, но уже на стог сена, лежащий на сломанной телеге. Каким чудом он уцелел при нападении? Так не все же мародеры жгли. Грабить будет нечего. А не грабить мародеры не любят.
   Едва девушка оказывается на более ли менее мягкой подстилке, как сильные руки громилы разрывают на ней хлипенькой ткани платьице. Когда-то видимо его ей шила мать. Молодая мягкая кожа девчонки, еще даже не успевшая в интимных местах обрасти пушком, оголяется взору и рукам амбала, в считанные секунды спустившего штаны. В первые мгновенья она еще пытается кричать и вырываться, но затем крики стихают, крепко удерживаемые ноги прекращают попытки лягнуть, и оттуда слышатся лишь громкие всхлипы девчонки и наслаждение массивного мужика.
   Ивалос отвернулся от представления еще в самом начале. Он никогда не мог понять бешенного желания солдат отлюбить всех возможных женщин на стороне побежденных. Они же вопят, кричат, сопротивляются. Могут при неудачном раскладе и так засветить, что уже никого и никогда полюбить не сможешь. Другое дело прекрасные девушки мадам Порри, за небольшое количество монет готовые не просто подарить шикарнейшее удовольствие своим профессиональным телом, но и сделать это с любовью. С душой, можно сказать. Но, к сожалению, ни самой мадам, ни ее девушек, так удачно прибившихся к обозу их объединения банд, рядом нет. Как нет, кстати и самого обоза. Они далеко на востоке, практически у Ранда. А вот Ивалосу приходится быть здесь и командовать объединенным сбродом двух отрядов на этой вылазке. И наблюдать то, что здесь творится.
   Особых эмоций вся эта бойня у него не вызывала. Он сам, результат одного из таких набегов. И впоследствии не единожды такими набегами командовал. Но... но при этом в этот раз было слишком много разных "хотя". На которые вновь стоит сказать одно единственное "но". Не его масштаба дело. Он свое провалил.
   Забавно, наверняка никто из этого сброда даже не догадывается, чем занят их командир. Вместо привычного им сбора трофеев и очередей к пленницам он просто лежит на травке и думает. Зачем ему думать? Он же простой командир, подчиняющийся старшим в банде. Он даже не какой-то аристократ или хотя бы писарь. Он простой вояка, командовавший некогда отрядом в сотню человек и нынче присоединившийся к тысячному войску.
   Но особенно никто внимания не обратил и на то, что Ивалос при нападении на мирную деревню в четыре десятка домов также не шел впереди всех, прорубая своему коню путь сквозь разбегающихся в страхе и панике крестьян. Наоборот он отстал и лишь медленно добивал раненых. Чистоплюем его назвать не смогут - не заметили в пылу драки.
   И вот атака закончена, задание выполнено, и пора отходить обратно, к "своим". И это произойдет в ближайшем времени. Но сперва... трофеи победителям, то есть мародерам. А он пока вновь и вновь будет думать о том моменте, когда он выбрал не правильный поворот.
   Вот уже полгода, как он присоединился к этой банде, "Клыки зари". Большая сила в пол тысячи бойцов, периодически сражающиеся то на стороне Бальдина, то в нападениях Тюдора. И они, сотня человек, унесшие ноги после очередного провала. Сотня, дерущихся за Ранделл. Бывших местных крестьян, по воле судьбы ставших бойцами. Им удалось выжить на поле брани, но при этом так и не удалось научиться придумывать планы. А на одной голой цели, выехать никак не получалось. Даже со всеми "немереными мозгами Ивалоса", как твердили его подчиненные, не удалось. Раб, бывший в служках у сынка лорда и при этом урвавший кусочки знаний, все равно остается рабом. Судьбы не изменить.
   И вот, уставшие, раненные и обреченные, они встречают Клыков. Зачем они вообще решили вступить в их ряды? Потому что их зажали в углу? Да. Потому что кончились деньги? Тоже да. Потому что атака тюдорцев была успешна? И это да. А Бальдин оказался слаб? Не без этого. Но... все это не то. Главное, это то, что у них кончились идеи. Исчезла надежда, а за ней и смысл. Сколько кого не бей, а все одно Ранделл так и остается безвольным куском земли на окраине двух королевств. Куском земли, приносящим золото. Несколькими городами, не способными стать крепостями с точно такой же не успевающей разбогатеть и осесть аристократией. И с рабами не способными быть крестьянами - не успевают и не пытаются, как это не смешно. Но и при этом так и не вымирают. Он со своими людьми этому главный пример. Из крестьян в рабы, из рабов в... наемников? А в кого еще, если больше не хочется быть рабом?
   - Эй Ивалос! - раздался громкий и немного писклявый голос над ним. - Командуй отступление! Еще немного и нас здесь возьмут бальдинцы!
   Прервавшись, наемник открыл глаза и посмотрел на стоящего над ним человека. Помощник командира банды Ритор. Как и сам командир - мерзкая личность. Но в отличие от последнего не обладает такой шикарной шевелюрой на подбородке. Лишь пара выпендрежных усиков по последней моде Мидланда торчащих перпендикулярно носу. Да и классический горшок волос на голове - прическа аристократов.
   - Рано, - коротко ответил лежащий командир.
   - Что значит рано? Скоро поздно будет! Тут скоро будет тяжелая конница Бальдина!
   Откуда в этой глухомани возьмется тяжелая конница, Ивалос не знал. Но уже не единожды слышав весьма дельные мысли при планировании битв от него, решил поверить на слово. Впрочем, везде вне военных советов, этот человек у него вызывал лишь отвращение. Как и его начальник, к слову. Чудная, надо сказать, жизнь.
   - Еще полчаса.
   - Никаких полчаса! Немедленно труби отход! Я не хочу тут из-за тебя остаться таким же куском мяса, как и эти...
   Что эти, он не сказал, но и так было понятно, что крестьян он за людей не считал.
   - Если ты и останешься здесь, то только из-за лелеемого правила добычи победителям. Полчаса, раньше солдат все равно не оторвешь от... призов.
   Сделав упор на последнем слове, Ивалос вновь откинулся на так удобно лежащую под металлом нагрудника кучу сена и досок. Еще с пять минут продолжалось словоизлияние у недовольного Ритора. Он успел перебрать чуть ли не весь свой походный арсенал, уповая на бестолковых сотников да тупоголовых мародеров. Не видя никакой ответной реакции, он от души приложил ногой Ивалоса по ребрам. Душонка у него была гнилая, потому удар оказался не сильный, но попрыгать на одной ноге заставил. Нечего бить лежащего война в полном доспехе даже не окованным в металл сапогом. В итоге Ивалоса оставили в одиночестве еще на десяток-другой минут, и он вновь погрузился в размышления о судьбе и дальнейших планах. Отвлек его один из подчиненных.
   - Ивалос, время.
   - Отлично. Собираемся, уходим! Кто не успел, тот может оставаться бальдинцам на радость. Бегом! - проорал он, поднявшись.
   - Эй, капитан, а что делать с пленными?
   К нему подошел массивный Звак, таща за шкирку мелкую полуголую девчонку. Та уже не сопротивлялась, изредка еле-еле шевеля ногами, пытаясь хоть немного пути проделать не на бедрах.
   - Нам обоз не нужен. Кончай ее или бросай здесь, - Ивалос отвернулся и пошел к лошадиной стоянке на окраине.
   - Нееее, - голос здоровяка был крайне задумчивым. - Пускай остается, такая красота-то.
   Чтобы не слышать раздавшийся после этого хохот на два рыла, одно из которых умудрялось его еще и выдавать крайне пискляво, командир ускорился. Быстрым шагом он преодолел две трети пути, когда под ногой его оказалось что-то крупное и скользкое. Оступившись и оказавшись на коленях, он громко чертыхнулся. Сзади кто-то что-то крикнул, но он лишь пренебрежительно отмахнулся рукой. Ничего страшного, мол. Подумаешь ногу подвернул немного, рядовое событие.
   Вновь распрямившись, он взглядом стал искать непонятную вещь, что послужила причиной падения. Она нашлась быстро, но... На половину скрывшись в грязи и соломе, на земле валялась отрубленная кисть с зажатым внутри красным яйцом, на котором был прилеплен крупный и такой же красный нос. Поддавшись порыву, Ивалос вытащил из мертвой хватки Это. И как оказалось не зря. На этой диковине, кроме носа еще оказались в хаотическом порядке раскинуты другие детали лица - два глаза и рот. И все они были такие же красные и словно сделанные из какой-то кожи. Причем сделаны так хорошо, что никакой щели между яйцом и частями лица не было в принципе. Они словно из него росли. Это был какой-то непонятный идол, сомнений не было. Но вот какой и зачем? Никогда прежде о подобном он даже не слыхивал.
   И вновь повинуясь какой-то непонятной прихоти, он быстро убрал это странное изделие неизвестного мастера в сумку. Потом еще рассмотрит и разузнает повнимательнее.
   Несколько десятков наемников на лошадях уже исчезли в лесу, оставив за собой ярко полыхающую деревню. И лишь одна девчонка, так и оставшаяся сидеть на коленях у горящих домов, прикрываясь разодранным платьем, невидящим взглядом провожала их.
   Не важно.
   Все равно она не доживет и до зимы.
  
   Глава 11. Южные ветры.
   Небеса медленно качались, вторя такту отбиваемому подкованными копытами коней тяжеловозов. Не отставая от них, качались и облака. Чуть ниже, выбиваясь из ритма раскачивались и скрипели массивные повозки, пробивающие себе путь сквозь огромные изумрудно-зеленые поля. В окружении сотни тихих скрипов, щебетаний, ржаний и жужжаний, глаза мои медленно закрывались, впечатывая в подсознание эту умиротворяющую картину неба. Солнце, пекущее уже по летнему, еще только всходило к своему зениту, напекая массивный тент повозки, а дышать становилось уже тяжко. Единственной радостью был лишь легкий ветерок, никак не желающий посильнее подуть нам на встречу. Но и тому что было, мы радовались всем сердцем, раскрыв ему наши телеги от тягловых до задних бортов. Правда кроме прохлады он стал приносить еще и шикарное амбре навоза и прочих животных ароматов, но к этому все уже давно привыкли.
   Прикрыв глаза, я погрузился в воспоминания. Далекие от этого мира мысли о доме. Изредка они накатывали на меня, словно взбудораженные ветром волны на тихом озере. А затем вновь отступали в глубины памяти. И сейчас настал как раз такой момент. Окруженный природой, я вспоминал далекие золотые поля в деревне у родственников. Как давно это уже было...
   Горы мы покинули уже две недели назад. И вот уже две недели мы совершенно спокойно и мирно путешествуем на юг Тюдора. Ни одной стычки или нападения. Ни одного проблемного человека в страже или в попутчиках. Да что там, даже воришки в двух городах и одном большом селе нас не трогали. Мир и благодать. В мире войны и страха. Странно. Но видимо свой ресурс неудач за время нападения горцев мы выработали. Но вот намного ли его хватит?
   Первой мы посетили большую деревню на перекрестке двух не крупных торговых трактов. Там зачастую останавливаются караванщики с востока или с запада. Там же раньше была и перевалочная база для горцев, но в свете последних событий она была вынуждена исчезнуть - поток товаров с гор прекратился. Этим мы и воспользовались, обменяв малую часть имевшегося на лошадей, провиант и медикаменты. Ну их средневековый аналог - травы, мази, бинты и подобная утварь. Ко второму городу мы подошли уже ближе к закату, и потому, переночевав у стен и сторговавшись с крестьянами о провианте себе и животным, вновь отправились в путь. Могло показаться, что еды мы покупаем слишком много и часто, но должен сказать - ощущение ложное. Три десятка человек и четыре десятка животных требуют много пищи и воды. При учете долгой дороги, это количество должно быть увеличено. А если прибавить возможность отсутствия таковой в следующем городе маршрута, что тоже не редкость в этом мире, или ее возможную заломленную цену, то вертеться приходится как ужу на сковородке. Так что ясно, что различные финансовые аналитики моего мира явные потомки водителей караванов - считают и просчитывают на много вперед и при учете разных вариантов развития событий. Мне технарю такому только учиться и учиться. Ну да и роль у меня пока попроще, знай себе мечом маши, да в даль гляди. Халява можно сказать.
   В третьем городе мы уже пробыли подольше. Очень удачно попали к открытию крупной летней ярмарки в столице графства. Заодно сдали презент памятного городничего, бережно везомый еще от Черного Клыка. Церемонно так сдали, с фанфарами и кучей оваций. Овации конечно не нам посвящались, но даже и так было приятно. А после пролетели два коротких дня ярмарки. Под конец их Варривер даже стал напоминать всем известного грызуна, что очень любит потирать свои лапки - товар с гор да и с севера шел на ура. Еще день прошел на сбор и упаковку нового товара, что пойдет дальше на юг и на набор еще десятка охранников. Этим узким моментом Варривер с Мифалом занимались лично, переговаривая с каждым кандидатом лично. В итоге отобрали восемь человек и остались довольны. Трое свободных наемников, путешествующих как и мы на юг, двое бывших охотников, неплохо знающие окрестности на две недели ходу и трое крестьян, ищущие лучшей жизни у моря и при этом вполне способные помахать своими топорами да самострелами. Разношерстная компания, но в дороге любая сойдет, лишь бы кинжал в спину не воткнули.
   Закончив с делами в столице графства Суар, мы отправились дальше. Теперь остановок крупных не планировалось еще две недели. За это время мы должны будем перейти широкую Тюду, крупнейшую реку страны, на берегу которой располагается столица Тюдора. В нее мы не пойдем, пройдя по другой стороне реки в многих километрах восточнее, ибо едва об этом городе заходит речь, как у Варривера начинал дергаться глаз, а губы непроизвольно шептали одно слово: "налоги". Они там были по столичному запредельными, потому торговали там лишь те, кто входил в крупнейшие картели Святого Престола и личные приближенные короля. Всем остальным предлагалось по дешевке продавать свои товары в окрестных селах, платить весьма серьезную мзду за ввоз телег в город или же просто идти дальше. Монополия, можно сказать в чистом виде. Ну да и ладно. У моря, по словам Мифала, мы сможем выручить даже больше. Чернокожие купцы с южного берег срединного моря очень любят северные диковинки.
   - Эй, Рюрик... - раздался протяжный скулеж над моим ухом, выводя из дремы. - Сделай что-нибудь с этой жарой! Я уже не могу!
   Кора, валяющаяся в тенечке рядом со мной, обреченно, но при этом лениво, застонала. Ей было явно хуже моего - расстегнуть и задрать повыше юбку плотного платья ей не позволяла женская гордость, а переодеваться в широкие штаны, коие можно подвернуть, лень и упертость. Оставался вопрос, какого лешего она вообще одела его, ведь вроде как в случае нападения, отбиваться в юбке крайне неудобно. Но... "Не моя смена! Как хочу, так и одеваюсь! И вообще, не нравится, не смотри!". Женщины прекрасны, но слишком недостижимы в своей логике. Как говорится, люди - кузнецы своих же проблем. Но вот отрицать тот факт, что платье ей очень идет - бессмысленное и даже бессовестное дело. В классической женской одежде, разгоряченная полуденным жаром и от того лениво развалившаяся на полу телеги, она выглядело шикарно.
   - Могу веер сделать завтра, - пробормотал я, невольно залюбовавшись.
   - А сейчас что?
   - А сейчас лень, - я вновь шлепнулся на пол.
   - Лентяй! - донеслось с другой стороны телеги. - Все вы тут лентяи! И потому и мне сделаешь!
   - И ты Мар, - вздохнул я. - Тогда придется начать уже сегодня.
   - А их так долго делать? - подключился разлегшийся подле козел Мифал.
   - Да не то чтобы, но помучаться придется. Сперва размеры подогнать, затем скрепить...
   - Размеры? А из чего ты их делать то собрался? - насторожился боевой гном в не боевом виде.
   - Да вон в том ящике у стенки видел кучу маленьких тоненьких деревяшек. Самое то, если вдоль на пополам разделить.
   - Ха! Пф! - раздалось от старшого негодующее бульканье. - Совсем уже?! Эти, как ты говоришь, деревяшки - наш технический запас! Они для ремонта оси нужны, случись чего.
   - Вот эти крошки? Для ремонта оси? - я впал в небольшой ступор. Нафига они там, спрашивается? - Да ладно тебе, Мифал, от десятка штук не оскудеем, а девушкам приятно будет.
   - Да, дядь Мифал! Пожа-а-алуйста! - Близняшки применили против него главный калибр - "мимими"-выпрашивание. Хотя сами они это название вряд ли знали, а я пока скрывал.
   - Да вы что! Не дам я их!
   - Ну дядя Мифа-ал! Ну позя-а-зя! - передоз "мимими" и я словил. Хорошо, что они меня слушают, еще и не такие словечки проскакивать будут.
   - Н!... Ну ладно! Хорошо! Но десять штук, не больше! - мужика смутили.
   Девушки, они такие девушки.
  
   Весь вечер был моей сменой сидеть на козлах. Мы сейчас шли третьи в колонне, потому роль вбок смотрящего была отдана впередиидущим, а следовательно я, лениво бросив поводья на колени, аккуратно разделял деревяшки на половинки. Рядом, пристроив на опущенный бортик тюк с одеждой, на пузе развалилась Кора. Сперва, начав следить за работой, она теперь явно улетела куда-то в свои миры и мысли. Немного позади спала Мара, вынужденная сидеть днем на моем месте. Мы честно тянули палочки, потому никакой эксплуатации несчастного детского женского труда здесь не было. Хотя о нем и пытались заявить, спихивая на нас с Мифалом это дело. Ну а мы? Мы просто под малюсеньким навесом нормально не помещаемся. Вот и отлыниваем как можем. Сам же старший по повозке ловко куда-то удрал обсуждать секретные планы. Это они с Варривером любили делать, только и дай под вечерок запереться в начальственной повозке с мехом винца... Раздолбаи! Я тоже так хочу.
   Вжик-вжик. Нож отстругает неровности. Движение за движением, придавая каждой деревяшке более аккуратную форму, выстругивая рукоять и украшая опахало. Здесь углубление, там выемка и еще не забыть пару черточек, и каждая деревяшка приобретает схожий но и при этом индивидуальный рисунок. Завершить все должны два отверстия сверху и снизу. В нижнее на более узкой рукояти покрупнее, там будет металлическое кольцо, держащее веер. Сверху же сквозь маленькую дырочку пропустим в натяг нитку, чтоб не давала разлететься ячейкам дальше положенного. И вуаля! Пара дней и веер готов. А пока, вжик-вжик.
   - Эй, Рюрик... - такое начало разговора похоже у Коры стало входить в привычку.
   - Ммм? - промычал я, не отвлекаясь от работы.
   - Скажи, а на юге зимой холодно?
   - Немного. С моря дуют холодные ветра, льет дождь и штормит часто.
   - А ты там уже был? Зимой?
   - Нет, только летом. А что? - я оторвался от строгания и посмотрел на младшую из близняшек. Та, как ни в чем не бывало, продолжала валяться на пузе, уперев невидящий взгляд в небо.
   - Просто я подумала, что мы туда надолго едем, а значит, придется как-то пережидать зиму, - голос, под стать облику тоже был немного задумчивым.
   - Скорее всего, именно так. Но в этом может и не быть ничего плохого. Зимой море по-своему прекрасно, - вслед ее примеру, я перевел взгляд в голубую даль.
   - Ммм... - только и произнесла в ответ Кора, и ненадолго меж нами воцарилось молчание, прерываемое лишь скрипами телеги да шагами тяжеловозов.
   Молчание, оставлявшее привкус какой-то недоговоренности, продержалось минут десять, не меньше. Потом Кора все-таки произнесла то, о чем обыно предпочитают люди молчать.
   - А мы его зимой увидим? - ее взгляд уперся в меня. Яркие, ожидающие и, можно сказать, немного пробирающие глаза, были полны различных эмоций. И главной из них была надежда. Надежда, что мы доживем до этой самой зимы.
   - Обязательно увидим. Сама еще на его берегах смеяться будешь, - отложив в сторону нож и деревяшки, я погладил девушку по голове. - Не боись.
   Кора дернулась под моей рукой, но скинуть ее с макушки не удалось. Только еще больше растрепать сцепленные кожаным шнурком в простенькую дульку светлые волосы. После обиженно засопеть, мол чего как с маленькой, а затем на это все рассмеяться.
   - И правда. Чего это я? Ай!
   Милая улыбка сменилась возмущением, а наши взгляды переместились на третьего жильца телеги. Очень недовольного жильца.
   - Я здесь спать пытаюсь! - зловеще произнесла она.
   - Извини, извини!..
  
   Продолжился этот разговор спустя неделю. После остановки на ночлег, плотного ужина и отбоя, мы втроем заступили на дежурство. По убеждениям Варривера, эта часть пути должна была быть еще весьма спокойной. Центр страны, далекий от пограничных войн, но и не столица с ее интригами. Наверное, самый спокойный уголок этого мира, погрязшего в братоубийстве и вечной войне. И это было не мудрено. Ведь Тюдор, в отличие от своих соседей Мидланда и Бальдина, до последнего времени являлся чуть ли не примером истинной абсолютной монархии. Король уверенно держал трон и своих подданных в едином кулаке на протяжении двадцати лет и не допустил ни единого бунта. Во времена темного средневековья - это реально круто. Сказать того же про соседей было сложно. В Бальдине корона не висела на макушках претендентов более двух лет вот уже десятилетие. Не знаю, кому больше за это стоит говорить спасибо, бравой "разведке" Тюдора или не менее бравым аристократам Бальдина? Для меня, с точки зрения человека считающего что государство должно быть сильным в первую очередь, первые молодцы, а вторые идиоты. Ради возможности годик посидеть на троне гробить страну - несколько ненормально. Но увы, мы с ними на разных позициях находимся и меняться явно не хотим. С Мидландом ситуация попроще и пообыденней. Там просто и король не блещит ни умом, ни аристократией. Военные там неплохи весьма, но остальные... да чего говорить, если они даже проигрывают стране, которая по величине такая же, но сражается на два фронта. Явно вопросы далекие от "слабых" школ фехтования.
   И вот мы, после нескольких недель войны в горах, оказываемся на месяц в мире. И при этом идем туда, где в идее война не заканчивалась уже многие годы. Вызывает некоторый когнитивный диссонанс такая смена, не находите? И не забыть еще тихий год в уединении вдали от людей перед этим. Из этого всего вылезают различные мысли, терзающие каждого из нас. И все проблема, что если я знаю свою цель, и необходимость идти, куда иду, то вот у девушек с этим беда. Они просто идут за мной, но вот куда и зачем, сказать не могут.
   Мы расположились на козлах нашей телеги, согнав долго ворчавшего по этому поводу Мифала, и с чайничком травок принялись наблюдать за окрестностями. Не менее получаса мы просто в тишине пили чай, разглядывая россыпь звезд на небе, периодически скрываемые небольшими пятнами тьмы - облаками, и вслушивались в звуки все нарастающей ночи, плавно под собой подминающей вечерний гомон лагеря. Спустя час, вокруг нас можно было услышать лишь стрекот цикад, жужжание разных насекомых, шелест ветерка да приглушенный храп людей и животных внутри кольца телег. Могучее, почти рокочущее сопение Мифала, он при этом никогда не храпел, заметьте, послужило спусковым крючком.
   - Рюрик, куда мы идем? - первой задала вопрос Мара.
   - На юг, в провинцию Ранделл, - не отрываясь от чая, ответил я.
   - А зачем? Там ведь война, - Кора пока в разговор включаться не спешила, потому диалог шел меж мной и ее сестрой.
   - Именно поэтому.
   - В смысле? - глаза Мары наполнились недопониманием.
   - Я вам обеим уже не раз говорил, что идти за мной очень опасно. Что вам двоим лучше было бы остаться с Годо или вернуться домой. Но вы упорно твердили, что хотите так, и никак иначе. Так вот, мы идем в Ранделл, чтобы участвовать в войне.
   - Но... зачем?
   - Чтобы научиться выживать.
   Две пары удивленных глаз уставились на меня.
   - На самом деле, все относительно просто, - девушки были сейчас просто умилительны. - Я точно знаю, что в недалеком будущем эти земли ждут глобальные изменения, предотвратить которые никто не в силах. И для того чтобы выжить и увидеть их, мне необходимо стать сильнее и умнее. И война за ту провинцию может мне в этом помочь.
   - А как же тот год, что мы безостановочно тренировались? Он нам помочь не в силах?
   - Если нет опыта, то любое палкомахание так и останется простым палкомаханием. В конце концов, не одним этим выживание обеспечивается.
   - То есть этот год был...
   - Весьма и весьма продуктивным, - перебил я ее. - Палкомахательству тоже научиться еще надо.
   - И это ты называешь просто... - фыркнула старшая близняшка. - А почему нельзя просто где-нибудь переждать это время?
   - По той же причине. Да и куда идти прятаться и пережидать то? В горы к Годо? Или на поля в крестьяне? Нет уж, желай я этого, никогда бы не поднимал ничего опаснее плуга.
   - Ну раньше же ты вроде говорил, что ты не наемник.
   - Хех, - я улыбнулся. - Раньше я им и не был. Однако и просто так путешествовать по миру больше не могу. Вы же помните, как я заплутал, когда на вас наткнулся.
   - То, что ты хорошо ориентируешься на местности, мы знаем, не прибедняйся. У Годо все холмы излазил. И то, что боец хороший, тоже. И даже учителем ты можешь быть, всю зиму эти твои теоретические яблоки складывали. Но вот зачем идти и драться не пойми за кого и не пойми зачем, вот это непонятно.
   - Обычной жизни наемника решил вкусить. При этом может и силы поднабрать получится, - развел я руками. - Вот и все. Но в принципе... Ведь Ранделл в состоянии войны вот уже на протяжении многих лет. Не просто же так это происходит. А значит есть шанс, узнав причину, взять ее в сои руки и обеспечить себе долгую и безбедную жизнь.
   - Вплоть до этих твоих изменений?
   - И возможно и после них.
   - Фух, - впервые за разговор выдохнула Кора. - Значит, мы идем не только чтобы драться под чьими-то приказами.
   - Подвела итог, - фыркнул я.
   - А что тебе не нравится!? - тут же взъярилась она.
   - Да наоборот, шикарно подвела, - на лицо вылезла улыбка.
   - Вот!.. Вот опять! Опять ты издеваешься надо мной! - негодование на ее лице даже в относительной темноте летней ночи просто полыхало.
   - Да нет никаких опять! Я над тобой не издеваюсь.
   - Ага! - практически фыркая, произнесла Кора.
   - Просто немного шучу.
   - А!.. - вырвалось из ее приоткрытых губ, тут же по-детски обиженно сжавшихся. - Мара! Он опять начал!
   - А ты не канючь, - не скрывая веселья в голосе, ответила сестра. - Ты же знаешь, он всегда себя так ведет.
   - Мммм... - в обыденности это состояние я бы назвал "глаза на мокром месте", но сейчас там явно примешивалось не мало откровенной детской милости и непосредственности.
   - Ну-ну, хватит, - тут же начала ее гладить по голове сестра. - Все хорошо, сейчас он извинится и пообещает тебя больше не обижать, правда Рюрик?
   Я оказался пленником ситуации, созданной самим же собой. А эти две актрисы очень неплохо ею смогли воспользоваться.
   - Да вы что! Да я никогда в жизни!..
   - Так ладно, это я уже раз пять за последние две недели слышала, - подняла руку Мара.
   - Нужно придумать что-нибудь посущественнее, - подтверждающее кивнула Кора, в мгновение ока ставшая серьезной.
   - Ну актрисы бродячего театра, - только и оставалось произнести мне.
   И все дружно рассмеялись. В таком роде прошла примерно половина ночи, вплоть до прихода сменщиков. Те нас отпустили с дежурства, и мы дружною кучкой спустили в телегу спать. Все-таки чем ближе к волчьему часу, тем сильнее слипаются глаза.
   - И все-таки хорошо, что у нас появилась нормальная цель, - на ночь шепнула мне Кора.
  
   Спустя еще четыре дня на меня напала чесотка. Чесалось все. Руки, ноги, шея. И даже голова под волосами. Нет, я не заболел. Абсолютно. Не было никакой ни сыпи, ни укусов комарья, последние от меня, аки от палача народа своего, отстали уже день как. Меня свербило. Какое-то глубокое и непонятное предчувствие чего-то надвигающегося. Плохое или хорошее, сказать было сложно, но зная, что предчувствие хорошего приносит обычно более приятые ощущения и эмоции, а плохого в этом мире все-таки больше, я начал опасаться худшего.
   Об этом я решил поделиться с девушками и Мифалом. И, к моему удивлению, все это известие восприняли с очень серьезным видом. Мифал даже пытался расспрашивать, бывало ли такое прежде, но, увы, я лишь разводил руками - не знаю, не помню. Как выяснилось позже, серьезно это воспринял и Варривер, которому информацию слил наш главный бородач. Рассказав мне, что раньше их не редко спасали вот такие случайные предчувствия кого-либо из состава каравана, он приказал всем быть наготове. Мало ли что. Ну, как говорится, лучше "перебдеть", чем "недобдеть". Потому пару дней абсолютно все вглядывались в любой подозрительный куст на дороге, ожидая что из него вот-вот полезут разбойники. Это хорошо, что мы еще по лесу в эти дни не ехали, вот была бы паранойя. А так пара мелких участков не в счет. "Ружье со стенки" выстрелило на третий день прямо перед обедом.
   Как обычно наш кашевар уже начала готовить какую-то похлебку, и потому над всем караваном стоял приятный запах еды. Как и всегда это происходило прямо на ходу, а потому мысли большинства охранников витали вокруг заветной телеги в середине состава. Лишь впередсмотрящие сопротивлялись сей напасти, проявляя невиданную силу воли. Хотя, быть может, виной тому был легкий ветерок, как и большую часть пути дующий колонне навстречу и отгонявший аромат прочь. И именно от них раздался громкий окрик, откладывавший трапезу на неопределенный срок.
   - Торомози! Дорога перекрыта!- на две глотки заорали из первой телеги.
   - Что такое? - проорал вперед из нашей вновь третьей в строю телеги Мифал.
   - Бревно на дороге!
   - Тваю на лево... - практически прошипел он, и затем на всю колонну заорал, - Всем внимание! Оружие к бою! Засада! - после чего буквально вкатился спиной вперед внутрь телеги, при этом еще и меня туда же мощным хлопком в грудь загнав. Там уже нас ждали две пары недоумевающих женских глаз.
   Не успели слова отзвучать, как со всех сторон караван оказался окружен... крестьянами. Без доспехов с вилами и косами в руках, изредка виднелись самострелы и полностью на открытом месте. Все сразу и вперед. Мясо полей сражений, иначе не скажешь. Вопросов более не оставалось, охране предстояла работа.
   - Что такое? - откуда-то сзади раздался окрик Варривера.
   - Опять небось вылез на самое простреливаемое место, - проворчала Мара.
   - Меньше разговоров, язык прикусишь, - застегивая наруч, шикнул на нее я.
   - И без умных разберусь, - огрызнулась она в ответ, роняя какую-то часть брони. - Да чтоб тебя!
   - Тише, тише, - только и успеваю утихомиривать ее я.
   Тем временем разговор старшин продолжился.
   - Кто вы такие! Разберите завал!
   - Мы честный народ этих мест, - раздался новый голос, противный и полный наглости. - И мы хотим, чтобы вы отдали нам все что везете!
   - С каких это пор честный народ стал промышлять на дорогах? - Варривер тянул время, давая нам дорогие минуты полностью подготовиться к бою. Избежать его с толпой крестьян вряд ли получится.
   - С тех самых, когда наши поля стали топтать такие проходимцы как вы! - в этот раз кричала какая-то женщина. Неужели они тоже решили поучаствовать в нападении?
   - Мы мирный караван, торгуем и ничего не топчем... - попробовал возразить Варривер, но был вновь прерван первым говорившим.
   - Вы скупаете еду и оружие, и везете им, а они нас грабят! Так что вы ничем не лучше! - со всех сторон стали доноситься одобрительные крики и призывы брать нас на вилы.
   - Странно, - тихо произнес Мифал, поглядывая сквозь небольшую щель приоткрытого тента входа. - Сколько раз ходили с отцом Варривера по этой дороге, никогда подобного не бывало. Впереди на двадцать верст две крупные деревни и еще через день пути небольшой город с крепостью. Откуда здесь взяться таким воинственным крестьянам? Три года назад все было в полном порядке!
   - Видимо двух деревень больше нет, - пересчитывая стрелы, пожала плечами Кора.
   - Да ну! А как же крепость? Там такой баронище в свое время сидел, что ни один разбойник шевельнуться не мог. А как он еретиков бил... Как же его звали-то?
   - Если вас лишают еды, то чего же вы не обратитесь к барону Терруто? Он всегда был справедливым правителем этих земель, - будто уловив мысль своего главного помощника, прокричал Варривер.
   - Да нету более ни барона, ни его справедливости, - новый голос раздался из толпы, мощный и басовитый.
   - Зато мы есть, и нам нужны ваши припасы! - вновь заявила женщина.
   - Иначе и нас более не будет, - нервно хохотнул кто-то из толпы.
   - Если вы не освободите дорогу, то вас точно скоро не станет! - неожиданно рявкнул Варривер.
   - На изготовку, - тихо произнес Мифал, отодвигая край тента сзади телеги и поднимая самострел. Мы с девушками повторили его действия, рассредоточившись по другим углам телеги. Стандартная и отработанная схема обороны каравана. Сейчас такое происходило во всех повозках.
   - Да что вы можете! Нас здесь больше сотни, а вас всего человек двадцать! Сдавайтесь и мы вас отпустим с миром!
   - Не с миром, а по миру. Огонь!
   Два десятка болтов практически одновременно нашли свои цели, благо те и не думали прятаться, все вместе обступив караван. Сразу за этим, тенты распахнулись и на неудачливых разбойников хлынула пусть и небольшая, но слитная волна закованных в доспехи охранников каравана. И пускай наша броня на поле битвы была бы не ахти, но для крестьян, из железа разве что сковородки повесившие на грудь, она была на абсолютно ином уровне. Как и наше оружие и умение им владеть. Сколько человек среди крестьян погибло от первого залпа, было не понятно, но явно не так много, однако эффект, вкупе с броском в зону клинча, выдался поразительным. Все-таки крестьяне для боя не созданы совершенно. Нет моральной подготовки и настройки. Они хотят жить несмотря ни на что. Поэтому, порази нескольких, и сотни разбегутся, перефразируя известного полководца. Нет сплоченного строя.
   Именно так все и произошло. В этот раз я шел с катаной и бил всех попавшихся обратной стороной меча, стремясь не убивать. Не тот противник, которого щадить не будешь. Слабый и бесчестный. Мясо в военной мясорубке. Но долго это не продолжилось. После второго человека, я обнаружил, что бить то больше некого. Толпа, давя сама себя, неслась сквозь овражек к лесу.
   - И чего это было, - хмуро спросил Мифал, с опущенным деревянным цепом наблюдая картину бегства.
   - Не знаю, но идти вперед я почему-то не хочу, - только и оставалось пожать мне плечами.
   - Это уж точно, - вздохнув, подтвердил он. - Ладно, пошли искать Варривера, он небось так в своей телеге и сидит.
   Главу каравана мы нашли там где и думали, в его повозке. Он сидел там в небольшой луже крови и тихо приходил в сознание. Вокруг него уже хлопотала непонятно откуда взявшаяся Мара, при этом то едко хихикая, то ворча, как Мифалу и не снилось, то шлкепая начальство по рукам, лезущим мешать перемотке, запутываясь в бинтах на голове.
   - Эт ты как? - сделал круглый глаза бородач-старший.
   - Как обычно, - с глубоким вдохом ответила за него Мара. - Неудачно приземлился. Прямо о свой драгоценный сундук головой.
   - Мда, - только и оставалось почесать мне затылок. - Так неудачно приземлиться...
   - Ну торопиласи я! - развел руками Варривер. - Вот под ногу и попалась эта рухлядь!
   Я проследил взглядом в угол куда он махнул рукой и несколько оторопел.
   - О! Вот он где родимый! А я-то его все утро искал... - под конец невольно сказанной фразы, Мифал осекся. Мы же втроем... хотя нет, вдвоем с Марой, попытались высверлить ему взглядами на лбу дырочку, чтоб совестно стало. Варривер попытался это сделать уже руками, но встать ему не дали тиски ответственного медика.
   - Я забираю свои слова, ты еще удачно приземлился, - понимая всю бредовость ситуации, заключил я. - А вот кое-кому в следующий раз не следует забывать во время попойки свои боевые топоры. Это тебе они легкие пушинки, а мы о них ноги ломаем! Хорошо еще на лезвие не напоролся. Раз семь от тряски.
   - Не, ну а че я-то?.. Вместе же пили, мог и напомнить...- жест ликодлани как выяснилось, известен был далеко не в одном мире. По крайней мере, два жителя этого мира его использовали очень к месту. - Нда. Ты это... Прости, что ли.
   - А, ладно, - махнул рукой пострадавший. - Что там? - кивнул он на дверь и зашипел, потирая замотанную голову.
   - Враг бежал, трофеев не оставил. Убитых нет, раненных трое - два в бою и один...
   - В прыжке, - вновь хихикнула Мара, - профессионально.
   - Ну хватит уже! Вон виновник, над ним издевайся! - не привык Варривер обащаться с девушками, особенно с такими, как мои ученицы. Не даром, что мои.
   - Не-е, - протянула она в ответ. - Я с ним в одной телеге живу, не дай Бог обидится и станет и у нас повсюду разбрасывать свои железяки!
   - От же ж заноза то! - восхищенно цокнул языком объект обсуждения.
   - Эй! У нас тут пленник заговорил, слушать будете? - раздался голос Коры снаружи.
   - Уже интереснее, пошли, - махнул рукой Варривер, ловко почуяв возможность смены обстановки, и первым выскакивая из обоза.
   Мы вдвоем с Мифалом только и успели отшатнуться, чтоб не попадать с козел на землю от пролетевшего мимо снаряда имени главы каравана. И уже после, под глубокий вздох Мары о том, что нормально лечить этого мазохиста невозможно, направились следом.
   К пленным нас провела Кора, специально для того ждавшая снаружи. Всех раненных и убитых крестьян отнесли в одну кучу, а рядом связали медленно приходящих в сознание "здоровых" разбойников. Лечить кого бы то ни было из них не возникало даже и мысли, потом свои вернутся, им и трудиться. Мы не миротворцы.
   Один из крестьян под пристальным присмотром Корала, парой мечей охранников, весьма показательно связанными руками и ногами и на очень примечательном пне, напоминавшем хорошую дыбу, поведал нам интересное известие. Он нам его поведал дважды, не успели мы подойти к нему вплотную. Потом еще раз и долго и вдумчиво, чуть ли не рассказывая подробности своей семейной жизни, но при этом бледность его так и не прошла. Секира нашего боевого гнома себя старательно реабилитировала, даже у меня вызывая вкупе с пнем ассоциации орудия палача.
   Убирая лишнее, история оказывалась стара как мир и проста, как коровье молоко. Барон впал в немилость, связавшись с каким-то то ли подпольем, то ли заговором против короля. Король же о сим неведомым образом прознал и не задумываясь долго послал одного из своих приближенных военачальников разбираться. Тот барона из замка выкурил и убил, но осада говорят, была тяжелая. Также поговаривают, будто барон втайне еще и каких-то еретиков поддерживал, и за ним сюда прибыли войны святого престола. Правда не очень много, и пока их никто не видел. Зато абсолютно все видели, наемников, щедро спонсировавшихся обеими сторонами во время битвы, и скупо посланные вдаль, стоило ей закончиться. А наемники - люди инертные, пока не пнешь, не полетят, а чтобы пнуть, нужны либо армия, либо другие наемники, либо другая платная битва. Ни первого, ни второго, ни третьего в достаточном количестве и в нужном качестве под рукой не было, зато относительно полные едой, женщинами и припасами деревни и город вокруг, под рукой. Хотя город, это скорее всего не по зубам - там сидит тот самый военачальник-победитель со своим крупным отрядом и единственными порядочными наемниками. Порядочными, потому что оплаченными. Ведь логика наемников не далека от разбойничьей. Никаких мудрых кодексов, общин, орденов и тому подобного. Платят - бей. Не платят, сам забирай, если сможешь. А у крестьян забрать - милое дело. В общем, последствия такой же истории, как и в момент моего попадания в этот мир. Царек "А" победил царька "Б", разбив его войско. То, не будь дураками, разбежалось и теперь грабит все, что под руку попадется. Молодцы.
   - Разворачиваемся! - дослушав историю до конца решил Варривер. - Здесь прохода нет. Пойдем через Юстань.
   - Но там же... - несколько обеспокоенно попробовал возразить Мифал.
   - Ничего, прорвемся, - уверенно перебил его глава. Чересчур уверенно.
  
   Глава 12. Скверный город.
   Разворачивались и отправлялись в обратный путь мы весьма поспешно. Раненных, включая неугомонного главу, быстро упаковали в телегу с лекарем, попутно закинув туда суровую кухарку Агнатью, за свои размеры и сноровку признанную лучшим медбратом, виданным за мою беспокойную жизнь (такую силушку милым медсестричкам в чепчиках, из глубоких приятных воспоминаний о моем мире, я приписывать не хотел). Место его заняли Мифал и Тарон, его правая рука в вопросах денег и хозяйства. Мифал, собственно был его другой правой рукой, если уместно такое название, но уже в вопросах военной, дорожной и кадровой политики каравана. В итоге, боевой гном засел в бывшей последней, а ныне первой, телеге, напрямую руководя движением колонны, а средних лет и среднего роста Тарон, отличавшийся чисто выбритым подбородком, ухоженной прической и аристократическими нарядами (если бы не шрам через всю правую щеку, при любом дворе сошел бы за мелкого дворянина), занял место главы. Не знаю, что он делал там, не высовывая носа до вечера, но готов поспорить, что не "косыночку" раскладывал, слишком растрепанный вид у него был за ужином. Словно у старшекурсника после долго решения научного вопроса его диплома. Причем явно увлеченного каким-то не решаемым косяком в нем.
   На следующий ужин таких голов оказалось уже три, одна из которых была перевязана, а другая являлась обладательницей огромной бороды. А к третьему ужину, мы добрались до поворота и свернули на запад. Еще четыре дня длился наш поход по бесконечным полям и лугам центрального Тюдора. Правда в отличие от спокойной недели до того, он был полон опаски и положительной паранойи. Причиной тому являлось огромное пепелище найденное в десятке километров от поворота. К моменту, когда мы его нашли, оно уже было полностью остывшим, но пара новичков, бывших охотников, в два голоса утверждали, что здесь стоял крупный хутор с небольшим трактиром и четырьмя десятками постоянных жителей. Проверять, напали ли на них разбойники или сами пожгли себя по неосторожности не стали. Пару трупов издали рассмотрели, а значит, ничего хорошего там все одно не будет. Погори они сами, кто-нибудь бы да спасся и после вернулся позаботиться об умерших, все-таки крестьяне - люди верующие. А раз никто мертвых не закапывал, то скорее и делать это было некому. А значит, включили паранойю и вперед по маршруту. Суровые будни одинокого каравана в недружелюбном мире продолжались.
   На девятый день из-за холма выглянула широкая лента реки и город, буквально разросшийся во все стороны от громоздкого моста. Формой напоминая песочные часы, он разрастался в основном вширь, не пытаясь брать непокорные высоты редкими и низкими башнями. С высоты холма можно было увидеть два кольца крепостных стен с каждой стороны реки, окружавших богатые и бедные части города. Никаких замков за ними не было, но с каждой из сторон моста-перемычки высилось по две не высокие, но весьма массивные башни, слитые воедино стеной. Охраняли, видимо, мост.
   - Юстань, - печально произнес Мифал. - Пристанище лгунов и вымогателей.
   - Что так? - удивившись спросила Кора, но вояка лишь махнул рукой и, спрыгнув с телеги, поспешил к Варриверу.
   Наверное, именно эта фраза потянула за собой не длинную, но при этом крайне неприятную цепь событий, перекрывшая на долгие годы каравану Варривера ход через этот город, а нам выдавшая билет в ряды возможного будущего. Правда караван особенно с этого не пострадал, ибо, как и раньше, отец Варривера с местными был в очень натянутых отношениях и здесь не ходил. Ну а мы прорывались, как и обычно.
   Началось все с ворот, очередь на въезд в которые раскинулась аж на пару сотен метров. Не так много, если судить в пропорциях каравана, в дороге растягивающегося под полсотни метров, но для стоящих на воротах стражников, это целая гурьба жаждущих оплатить въезд и подать отдельную копеечку строго взирающим за порядком воинам. Все это еще поместить в очень большие кавычки. Попросту говоря бой шел за каждую телегу, въезжающую в город. Стража пристально досматривала, стараясь вытянуть лишнюю деньгу за что угодно, начиная от рыбы начавшей пахнуть и вплоть до запрещенного на ввоз Старого Карлеанского, чем-то не пришедшегося на вкус местным главам. Тем, кто пытался въехать, приходилось с большим почтением к страже доказывать, что это рыба не пахнет, а благоухает, обмазанная специями, а "Карлеанское такое вкусное, что его просто нельзя запретить! Вот возьмите пару бутылочек на пробу! Лучшее в партии! Нет, не смейте отказывать! Это же де-ху-ста-ция, а никак не взятка!". И в таком роде продолжалось на протяжении нескольких часов, пока очередь не дошла до нашей процессии. Не единожды за это время мне вспоминались проклятые пробки в Столице моего мира. Двигались мы со схожей скоростью. А когда охранники, практически потирая ручки, начали осматривать наш десяток массивных и на вид, и размерами телег, движение застопорилось полностью. Товара у Варривера было много. Ровно чуть больше, чем надо, чтобы удовлетворить самых разнообразных покупателей. В одной телеге были товары далекого севера - шкуры, меха, разносолы и деликатесы. В другой металлы из западных герцогств и графств, в третьей соль и пряности, в четвертой оружие горцев и так далее. Сборная солянка всего и по многу для местных масштабов. И ничего больше, чем на пол телеги объемом. Самое то для любого базара любого города. Это было правило каравана, которое нарушалось лишь в редких случаях, когда приходилось заниматься крупными договорными поставками, как, например, во время недавней поездки в горы.
   Битва словами шла долго, глава у нас оказался не лыком шитый и весьма продуктивно отстаивал свои интересы, даже не влезая во взяточничество. Правда, сам потом признался, что так получилось из нежелания отдавать что либо свое этим прохиндеям, но кому какая в принципе разница? Большинство вопросов возникло вокруг горского оружия и... моих сестренок. С первым было все просто - ввоз оружия на территорию города был запрещен. Но разве в средневековье возможно обойтись без оного? Потому его привязывали к ножнам, вешали специальный деревянный ярлык и снимали непомерные налоги - монету серебром за меч, две за большой или топор. При учете, что за эту же монету можно было в деревне купить хлеба и сыра на день, получалось не мало. А если не хочешь, сдавай его в подсобку к страже, где оно тебя честно подождет денек другой даже нетронутым. Торговать оружием в городе само собой было разрешено лишь исключительным людям. Кто их так исключил, пояснять не надо, родственники или деньги. Остальным - ни-ни. Вот глава и выкручивался. Сошлись в итоге на запечатывании фургона, письменном поручительстве "о невыставлении оружия на торги", и небольшом пени "бравым бойцам".
   А с сестрами произошла совершенно иная история. Всю дорогу до города моста, вполне разумно опасаясь разбойников, мы шли в полной боевой готовности. Наемники без работы очень любят проходящие караваны, и сравнивать их с крестьянами бессмысленно. В очереди у ворот паранойя слегка схлынула, и основной массив амуниции был сложен обратно в телеги. Однако ж не весь, на случай любой непредвиденности поддоспешники были на себе. А в виду лета были они далеко не ватнико-подобными. Простые льняные и ситцевые рубахи с кожаными жилетами на самых стойких. И девушки были не исключением, не переодеваясь в свои легкие платьица. Скорее исключением из местных правил стала та эффектность, с коей они выглядели. И вот на нее то стража и купилась, непонятно что начав по этому поводу предъявлять и требовать. "Женщинам нельзя быть при оружии!", "Женщины должны быть с покрытой головой!", "Это насмешка над верой!" и все такое прочее. От заиканий на тему оставления девушек страже, "дабы они их проводили к церковникам!", наши хмурые взгляды, аккуратно выдвинутое на свет божий оружие и, вроде как извиняющееся за все это, позвякивание монет в кошельке главы отговорили быстро. Стража дураками не была, хоть за ними и целый город, но здесь и сейчас три десятка вооруженных охранников явно были серьезнее, чем позже подоспеющая подмога. Если честно, то мужиков можно было понять. Невзрачные на вид, они за свою жизнь привыкли видеть прекрасный пол либо дома, в роле тучных "ежегодно приносящих по дитятку" бабенок, весьма скверного характера в общей статистике, либо запакованных в кучи хламидистых одежд молодых девушек, либо девиц известного вида деятельности, единственных среди всех хоть немного радующих глаз. А тут прямо перед ними оказались две молодые фигуристые и подтянутые красавицы, одетые в весьма подробно повторяющие формы тела одежды (а сверху еще и благодаря свободным рубахам, очень выгодно эти формы подчеркнувшие) и совершенно нестандартной деятельностью занятых. Разрыв шаблона с пробуждением извечных мужских инстинктов были на лицо. И пусть все хоть обкричатся, что в средние века людям нравились пышные целлюлитные барыни, возможно среди дворянства они и были бы правы, но вот в простонародье популярностью пользовались совершенно иные женщины. И как результат еще десяток монет, едва не дошедшая до крови словесная перепалка и полчаса времени. Но этим все не ограничилось. Маятник шатнулся.
   Заждавшийся туннель крепостных стен на несколько мгновений окутал нас прохладой и сточными запахами. Решетка, как и массивные, окованные металлом дубовые створки врат, осталась со стороны продолжившей вытягивать деньги из въезжающих стражи. А впереди нас ждал свободный путь в очередном грязном и залитом зловонием городе. По крайней мере, на этом настаивала логика. Однако поросшие плесенью и грязью камни внутренней кладки стены вместе с подпиравшими их хитроглазыми нищими, наводили на мысли, что логика ошибается. Свободным сей путь не будет совершенно.
   Пройти сразу на ту сторону нам не позволили. Чиновник, к которому Варривера послал стражник за разрешением, потребовал от нас хотя бы один день поучаствовать в торговле на верхнем рынке города. По-простому говоря, местной знати что-то из товаров каравана могло приглянуться. Хорошо, что сошлись на одном дне, не придется торчать дольше. Место под стоянку нам выделили на небольшом пустыре, у самых стен недалеко от реки, специально для таких случаев не отдаваемого под застройку. После чего оставили обустраиваться, с наказом носа далеко от каравана не казать. Все-таки хоть место и считалось приличным, но было слишком близко к бедной части города, как обычно расположившейся у самых ворот. Ну да дураков у нас не было, они долго не выживают в этом мире. Самим все было прекрасно понятно. Посему, быстро сформировав стандартное кольцо, половина охрана была отпущена в ближайший кабак, четверть расселась в дозоре, а еще четверть была насильно отправлена спать. Они были сменой дозора, вместе с которым пойдут развлекаться на следующий день.
   Мы с сестренками оказались в числе отдыхающих в этот вечер, потому, недолго думая, направились с остальными пропустить кружечку-другую. Кабак, располагавшийся в квартале от стоянки, особой радости не вызывал. Как и сам квартал, если можно было так назвать с пол десятка разного размера домов, хаотично раскинувшихся до первой более ли менее крупной улочки параллельной стенам, кабак был из давно почерневшего бревна, с каменным фундаментом или его облицовкой, в темноте разобрать было сложно, и грязно-рыжей черепицею на крыше. О цвете последней красноречиво говорили битые фрагменты под стенами, выхватываемые колеблющимся светом масляной лампы, что висела на гвозде у дверей сего питейного заведения. Ровно над резной вывеской в форме двух кружек.
   Внутри кабак, с незатейливым, как и вывеска, названием "Две пузатые кружки" был интереснее. Не широкий, на четыре длинных стола, первый этаж дополнялся любимым многими трактирщиками питейным уголком на втором, прямо перед проходом к комнатам. Там, подобно своеобразной вип-ложе, располагались еще два стола покороче, разделенные парой массивных колон. Попасть на него придя с улицы, было возможно только за хорошую звонкую монету, сняв на ночь одну из комнат. Иначе владелец кабака бы просто попросил спуститься. Сейчас, кстати, он тоже не пустовал. Как и остальной зал в сгущающихся вокруг сумерках. В набитой к вечеру питейной найти свободное местечко удалось не сразу, но все ж таки, не зря говорится "в тесноте всегда можно подвинуться еще немного". А когда места ищут две прекрасные девушки, и плевать на следующих за ними еще трех не особенно крупных мужчин, то подвинуться хотели многие. Но чуть-чуть. Чтобы не сильно, и прелести тесноты ощущать не только с такими же сдвинувшимися соседями, но и с девами, коим было освобождено место. Впрочем, этого удовольствия они были лишены мною и Коралом, довольно нагло обступившими девчонок. Третьим участником нашего полузакрытого коллектива был молчун Ботлби.
   Не прошло и минуты, как сквозь толпу посетителей к нам пробилась девушка разносчица. А еще спустя минут десять мы впятером, попивая местного эля, набивали изголодавшиеся животы различной вкусной снедью. Эль оказался весьма недурен, хотя и чувствовалось, что разбавлен немного. Но с этой проблемой местного мира я уже начал мириться. В любом случае он не стоил того чтобы из-за него портить спокойный вечер.
   -... а затем этот кабан вылез из кустов и ка-а-ак припустил на нас! - Один из крестьян или подмастерьев по соседству надул щеки и выпячил глаза, в такт рассказу, чем добился заливистого смеха сестренок и продолжил. - Ну а мы с криками "да какая же это лисица!" понеслись все кто куда. Кабан, явно поняв, кто среди нас самый главный и сильный, погнался за мной. Он хотел сперва меня сбить, а после и остальными заняться...
   - Да он просто самого объемного увидал, понял что наестся! - расхохотались кто-то из слушателей.
   - Или самого страшного! - поддержал кто-то еще. - Кабаны человечиной то брезгуют, зато рожи терпеть не могут!
   - Да типун на тебя! Все они жрут! Да еще как!
   - Да где ж то все?..
   - А ну тихо! - гаркнул рассказчик, и вновь дополняя речь активной жестикуляцией, продолжил. - Жрут - не жрут! Какая разница если на клыки насадить успеют? Вот то-то же! Но, слава Свету, ноги мои быстры были. Успел я добежать до какого-то дерева и заскочить на самую низкую ветку. И, значится, только ноги подтянул, как слышу "Бабах!" и дерево крениться начинает! Смотрю под ноги, а там этот кабанище по уши дерево пробил и застрял, выбраться не может! Дерево видать уже помирало, али еще чего, но бивни его в нем хорошо увязли. И смотрю я, четыре ноги землю елозят да глухой визг откуда-то из-за него слышится, а эту клыкастую бестию из себя дерево не пускает. Так что вот!
   - И чего? - спросил кто-то из слушателей.
   - А ничего, - усмехнулся в ответ рассказчик, довольно откидываясь. - Я себя знаком Птицы Света осенил, благодарность небу вознес да и прибил его, чтоб не мучился. Мясо его было, ммм... - он с наслаждением прикрыл глаза.
   - Да брешишь ты все! - хмыкнул кто-то с другой стороны стола. - Это чтоб ты при таких телесах на ветку запрыгнул, так там все дерево бы моментально осело!
   - Да я тогда был строен и могуч! В юности ж моей происходило неуч!
   - Да ты кого неучем назвал! Да чтоб ты знал я вон пару лет назад...
   Байки рассказывали все, кто мог. Много, повторяясь, но с задором и кучей эмоций. Это было местным телевизором, интернетом и футболом одновременно. Если бы не это, то кроме как пить совсем ничего бы и не осталось. Мы, как люди приезжие, тоже были вовлечены в это буйство историй, и тоже немного рассказали о своем путешествии с караваном. О бешеных горцах севера, о снегах и тишине в горах зимой, о ярмарках в прошлых городах, о нападении крестьян. Последнее особенно зацепило местных, учитывая, что дело происходило всего в неделе пути от сюда. Нет, чувства солидарности местных к "тем несчастным крестьянам, что были вынуждены на нас напасть", ни у кого не возникло. Вышли на дорогу с топорами - сами себе подписали повинную. Городские крестьяне были в этом далеки от селян, слишком многое для них зависело от различных торговцев и приезжих из окрестностей селян, чтобы одобрять хоть какой бы то ни было разбой на дорогах. Печально, но плохо!
   К середине вечера что я, что девушки, наговорившись с местными мужиками, были в небольшом шоке. Обычные крестьяне, не злые, не добрые. Самые, что ни на есть обычные, простого городские. Городу же кто-то пропитание тоже должен добывать? На одних грядках, коих здесь внутри стен не много, с десяток другой тысяч местных целый год не прокормить. Другое дело, обрабатывая поля вокруг внешних стен, в центральной части Тюдора войны то не было уже весьма давно - растет, только и собирай. Но вот почему Мифал так сурово высказался, что здесь сплошные лжецы и воры, оставалось не понятно.
   - А ты сам как думаешь? - хмыкнул Корал, когда я его "на ушко" спросил об этом. - Посмотри вокруг. Похож этот трактир на примерную городскую клоаку, обычно творящуюся у самых стен?
   Мне оставалось только покачать головой.
   - Вот то-то и оно! - он наставительно поднял палец и с важным видом закусил кусочком сыра.
   - Корал, не сдержусь ведь, - демонстративно размял пальцы я.
   - Ладно-ладно! - дал на попятную мой товарищ. - В темноте видно не было, но дома здесь не самые бедные, скорее даже пусть и простые, но весьма ухоженные. Я еще днем смотался разведывать что где и как вокруг. - Я хмыкнул, вспоминая строгий запрет в отлучке из лагеря самостоятельно, но про себя подумал, что скорее это я идиот, надо было самому разузнать, что за район и чего в нем ждать. Отмечу на будущее. - Так вот этот и еще два вокруг - кварталы селян и рыбаков. Они не зажиточны, но практически все выходцы из деревень в том или ином поколении. А крестьяне, как известно, народ упертый. Как жили отцы, так живут и дети. Сторонних людей, начинающих жить меж ними по другим правилам они не любят. От того и юстаньская шваль их и не трогает, ножи против вил еще поспорят, но вот покупка зерна у своих гораздо дешевле, чем у чужих. Так что вот так. - С самым важным видом он поднял кружку и сделал большой глоток. Мне оставалось лишь хмыкнуть. Из всего этого основным выходило только одно, местные крестьяне продавали еду дешевле и больше. Они были полностью городскими и скорее всего весьма зажиточными, раз жили в пределах стен. Да и, вроде как, домов вне стен я не видел...
   Веселье продолжалось. Местные, приняв на грудь долю достаточную для выказывания вселенской храбрости, но еще слишком малую для мирового сна в тарелке, организовали музыкантов и небольшой хор. После пошли танцы и пляски. Некоторые даже порывались влезть на стол, но те, у кого там стояли кружки или снедь, быстро воспротивились, спустив народ под их намеченную сцену. В центре внимания практически сразу оказались две красавицы, одинаково красны лицом. На грудь принимали не только мужики, однако. По залу продолжил разноситься женский заливистый смех и подбадривющие выкрики. А в центре, слегка раздвинув столы, была организована площадка, на которой две сестренки что-то выплясывали вместе с Коралом и Ботлби. Позже к ним присоединился кто-то еще из местных, и пляски стало уже не остановить. Ни дать ни взять южные люди.
   - А девки-то хороши! - раздался надо мной голос. - Беречь тебе их стоит паря.
   Слева от меня приземлился уже не молодой по меркам этого мира смуглый парень. Его кудрявые черные волосы были завязаны в небольшой, пол ладони, хвостик, а в темно карих раскосых глазах плескался не очень трезвый озорной огонек. У нас этот парень сошел бы за грека или итальянца, возможно и с не малой примесью турецких кровей. Проследить же возможную генеалогию в этом мире было непосильной задачей.
   - Хороши, не то слово, - улыбнулся я, приветственно поднимая кружку. Кто бы это ни был и с каким бы он мыслями не подходил, лучше всегда быть добродушным. Сперва. - А беречь их надо, если лишь им самим что в тягость становится. Да только того почти и не случается.
   В этот момент раздался громкий стук, вскрик и одобрительный хохот. Одного налакавшегося мужика, не вовремя решившего агрессивно поухаживать, весьма сноровисто катнули в ближайшую стенку, прямо рядом со стойкой трактирщика. А тот мужик спокойный, не отрываясь от работы, припечатал страдальца кружкой по лбу. Массивной, керамической. Теперь ухажер спал. Хорошее устранение конфликта.
   - Вон, видишь? - только и оставалось хмыкнуть мне, кивком указывая на беднягу.
  
   Парень пораженно прицокнул, одобрительно покачивая головой. Кора же, исполнив сей номер, поправила не вовремя выпавшую светлую прядь и кинулась обратно танцевать. Лишь в последний момент она кинула на нас взгляд и весело улыбнулась.
   - Ха! Твоя правда! - он расхохотался. Громко, заливисто и открыто. Прямо впору обстановке трактира. А когда успокоился, продолжил. - Твоя правда, однако ж. Вот я насмешил! А девы то все-таки хороши. Не часто увидишь такое успокоение, да еще и так исполненное. Можно сказать, снимаю шляпу! Я Даламар, работаю на побегушках у наемников.
   - Рюрик. Тоже на побегушках, но у караванщиков, - улыбнулся я. Не похож ни он, ни я на мальчиков на побегушках. Комплекция не та. Да и взгляд явно иной. - А эти девушки мои сестры Кора и Мара. - Я решил не отходить от легенды, проблем меньше.
   - Ох ты! - он картинно хлопнул себя по лбу. - Так вот почему они с тобой не танцуют! Ох и глупый же я человек! Значит зря и я к тебе пошел с такой просьбой. А так хотелось с девами познакомиться, да вином, что получше угостить! Но теперь нет! Смел спросить у брата из северных народов! Теперь я точно вынужден буду с извинениями откланиваться...
   Как я и говорил, южные люди. Тонны слов и эмоций. И все они истинные. И все они ложные. Вот такая подсознательная система в них заложена. Импульсивность, эмоциональность, яркость. Нельзя не признать это очарование, но и тяжесть в общении с ними еще та. Я же, полностью соответствуя образу добродушного и спокойного северного человека, пропускал его рулады мимо ушей еще несколько минут, успев наслушаться и о его глупости, и о моем милосердии и сострадании, и о красоте сестренок, и так далее, и так далее. Виновницы же этих моих мучений продолжали от души веселиться и плясать, не обращая на нас внимания.
   - Да-да-да, Даламар, - не выдержал я под конец, словно защищаясь, поднимая руки. - Я не против, если ты с ними познакомишься и угостишь их прекрасным вином, но лишь смиренно попрошу моего при том присутствия, дабы остановить моих неразумных сестер от излишнего употребления сего напитка.
   - Ох, ну что ты уважаемый Рюрик! Да ни в коей мере! Тебе даже не придется беспокоиться!..
   И так далее, и так далее. Разговор ни о чем сам собой перетек в обсуждение местных напитков и людей, а после музыка смолкла и под шум народа, танцоры сменились. Девушки, запыхавшиеся, но радостные, подошли к нам уже под звуки нового мотива, разыгрываемого музыкантами.
   - Рюрик, в следующий раз танцуешь с нами! - с ходу ринулась в атаку Кора.
   - Ты же знаешь, что я не умею танцевать,- усмехнулся я.
   - Да уж! Те телодвижения, что ты нам иногда показывал, танцами мог бы назвать только умалишенный, - подтвердила ее сестра, вспоминать дрыгающуюся на дискотеках моего мира молодеешь и мне не хотелось. И правда умалишенные.
   - О чем и речь! - наставительно указал я перстом в потолок.
   - Кхм! - раздалось сбоку.
   - Ах да, Кора, Мара, разрешите представить вам Даламара. Он крайне настаивал на выражении восхищения вашей красотой...
   - Милые девы! - воскликнул упомянутый южанин тот же миг. - Как и сказал ваш брат, я просто вами очарован! Ваша красота подобна ярким переливам солнца на голубых волнах, что ласкают западное побережье Бальдина в солнечный сезон! Ваши глаза подобны бесценным жемчужинам, что поднимают в местах встречи двух морей! Столь обворожительных созданий Света я не встречал еще ни разу! Клянусь вам в том всеми благими и священными, что почитаются во всем южном Тюдоре! О прекрасные! Соблаговолите принять от меня чарку лучшего в местных трущобах вина и скрасить вечер с вами ласкающей слух беседой!
   - Ой! - Кора прикрыла рот ладошками. - Что вы! Спасибо!
   - А вы правда были на западных берегах? - вслед за ней восхитилась ее сестра.
   - И видели Виссерский жемчуг?
   - А море там и правда совершенно не похоже на срединное или северное?
   - А какие там волны?
   - А когда вы там бывали?..
   Девушки в восторге от таких речей просто взорвались. На довольно улыбающегося Даламара буквально повалились десятки вопросов. Судя по легкому поклону головой и хитрому прищуру глаз, именно такой реакции он и ждал.
   - О прекрасные! - вновь сказанное обращение теперь прозвучало отлично от предыдущего раза. Даже повторившись, не было ощущения, что южанин переходит определенные границы. - Прошу присоединиться ко мне в нашем уютном закутке, и мы, с моими компаньонами по нелегкому делу, поведаем вам о всех красотах моих родных и далеких земель! И самом собой мы будем рады разделить стол и с вашим братом.
   - И позвольте еще с нами! - за спинами девушек из пустоты появился Корал. - Ведь не думаете вы, господин наемник, что мы отпустим наш прекрасный караванный жемчуг в неведомые воды.
   - Пренепременнейше! - не растерялся южанин. - Но уголок наш хоть и тих, но довольно скромен, - он развел руками.
   - Не переживайте вы так! Я и мой молчаливый друг не потесним вас ни на йоту. Зато разносить о вашем крае великие истории и прекрасные небылицы сможем гораздо лучше наших верных северных товарищей! - громко рассмеялся Корал. Судя по раскрасневшимся щекам и мокрым глазам, еще немного и он уже ни о чем, что громко обещает пересказывать, и вспомнить не сможет. И молчун Ботлби, крепко держащий его за плечо тому живое доказательство. Тоже с глазами в кучку.
   Лишь на мгновение жесткая складка покрыла переносицу Даламара. Затем же вновь на лице его была улыбка:
   - Это веская причина. Тогда прошу к нам наверх!
   Отгородившись от общего зала перилами и разросшимся на них плющом, за столом наемников расположились трое. Один из них, с черными волосами и черными же глазами, посмотрел на поднимающуюся компанию с легкой полуулыбкой на лице. Другой, лысый и крупный, с яростью отрывал у третьей, судя по объедкам, курицы одну из ножек, и потому мы его совершенно не заинтересовали. Одеты они были по простому: темные от времени и долгого отсутствия рук прачки жилеты с простыми металлическими пуговицами, под них серые рубахи с широкими загнутыми воротами и закатанными рукавами, плащи, сейчас висящие на гвоздях, крючках в местных заведениях, просторные штаны, едва виднеющиеся из-под стола. Простые путешественники, не более. На вид. Третьим был человек, одетый в отличие от своих соседей в черную хламиду и с выстриженной макушкой - монах, судя по виду. И как монах, ел он лишь простой хлеб да овощную похлебку. Глаза его были в закрыты, а губы, меж каждой ложкой, что-то беззвучно шептали.
   - Разрешите представить! - громко объявил Даламар. - Мои друзья и соратники в нелегком бранном деле.
   - Бога в соратники по войне не записывай, Даламар! Он, моими руками лишь старается спасти ваши души, - оторвался от своих дел монах.
   - Пф! И это говорит человек, проведший полжизни в сражениях! - пробасил лысый, оторвавшись от раздираемой птицы. - Не смеши людей Хаинкель!
   - Вот именно! Полжизни я отнимал чужие жизни! И теперь пришла пора раскаяться! И мне, через монашество, и вам через меня!
   - Да-да, святой отец, - рассмеялся Даламар. - Ну что ж, это отец Хаинкель. Он странствует с нами и всегда готов исповедать да отпеть
   - Или же приложить. Да чем потяжелее! - расхохотался здоровяк.
   - Квинт! Неверие твое, тебе и воздастся! - воскликнул, но как-то без огонька отец Хаинкель.
   - А это Квинт, наш главный знаток всех корчм и таверен на две сотни лиг вокруг..
   - И еще отличный воин! - громыхнул он.
   - С этим поспорить могут лишь твои враги.
   - Которые уже все отправлены на тот свет! - расхохотался Квинт.
   - Вот на том свете и поспорят, - негромко фыркнул отец Хаинкель.
   - Все мы смертны святой отец, - вмешался темноволосый, не проронивший до того ни звука.
   - Ну а это...
   - Ивалос, - прервал он Даламара, махнув тому рукой. - Просто Ивалос. А гости наши... И в первую очередь гостьи, я полагаю...
   - Мы из каравана, что прибыл сегодня с этот жуткий город! - первым в разговор вступил конечно Корал. - И охраняют сей караван эти прекрасные сестры, Кора и Мара! Или Мара и Кора... Когда они перестанут двоиться, я скажу кто есть кто точнее. Ну а мы, ваш покорный слуга Корал и держащий его молчун Ботлби, лишь следуем за их красотой!
   - Корал! - прыснули в кулачок сестренки. - Ты всегда, как наберешься, так ведешь себя как какой-то придворный лакей!
   - А как протрезвеешь затем, так хоть в сапожники подавайся!
   - Ну а это Рюрик, брат сих прекрасных северных красавиц, - закончил знакомство Даламар.
   Я кивнул.
   - Даламар обещал нам лучшее вино и множество историй! - воскликнула Кора.
   - И веселую компанию отважных героев на этот ужин! - добавила Мара.
   - Ну раз на то пошло, то настоящие отважные герои всегда держат свое слово! Прошу за стол! - расплылся Квинт. - Еды нам! И вина! Южного Карлеана, а не обычное пойло! И поскорее, чтоб вас!
   Стол был вместительным. За ним, на лавках, табуретах и стульях, услужливо предложенных сестренкам, расселись все пришедшие и уже сидевшие, да и еще место осталось. Поверхность же его буквально ломилась от еды. С какой-то стороны незатейливой, но при этом далеко не обычной домашней, что мне запомнилась по кухоньке Годо. Курица в меду, овощи, жаренные в масле, хлеб двух видов да с темным перченым маслом в крынке, тарелка раков, чарка отварного пшена. И целых пять огромных кувшинов вина. И разговор понесся... Основными балагурами были бахвалившийся Квинт, поддерживающий его Даламар, вносящий нотку скептицизма и библейских нравоучений отец Хаинкель, захмелевший Корал и непрестанно хохочущие сестрицы. Про Ботлби и говорить бессмысленно, но что я, что темноволосый Ивалос, все это представление слушали с улыбками, местами ироничными, местами более чистыми, но в молчании. Не знаю, как наемник южанин, но я все слушал и, как говорится, "мотал на ус". И из переменчивых россказней и откровенных баек наемников вырисовывалась картина.
   - Рур-р-ри-йИк! - то ли сказал, то ли икнул Корал, едва Квин прервался на благое дело любого сказочника, промачивание горла. - А т-ты шо молчишь, а? Нэ т-ты ли нам вчера говорил про б... ба... бу... би? - глаза в кучку? Тут уже в кучку свернулись и язык, и губы.
   - Да причем тут бабуины, Корал! - было поразительно, но девушки не хмелели. Да и не пили много тоже, так, вид делали. - Да и было это на прошлой неделе!
   - Бабины?.. А! - восклицание товарища по каравану закончилось из-за жирной куриной ножки, частично обглоданной, но все равно остающейся неплохой подушкой.
   - По-моему ему уже все равно, - Даламар был хоть и пьян, причем весомо, но вслед за первым выбывшим пока не собирался.
   - А что это такие за бабуины? - оживился отец Хаинкель. По вере своей, возлиял он не много. И лишь своего крепленого красного вина.
   - Очень забавные животные, что живут далеко на востоке, в землях кушан, и на юге, за срединным морем и великими песками. Говорят, они немного похожи на людей своим строением тела, - я вступил в разговор.
   - На человека? Животное, подобно Божьему созданию? Этого быть не может! - возопил святой отец.
   - Чем-то напоминает, но подобно, это не то слово. Скажем, у них есть руки с пятью пальцами, которыми они ковыряет фрукты и хватается за ветки, и ноги, с явно выраженными пятками и пястями. Но на этом сходство и кончается. Они просто похожи, не более. К примеру, у них есть хвост и шерсть, - я развел руками, стараясь успокоить божьего человека.
   - Тогда это всего лишь животное, - покачал головой Хаинкель.
   - Вы не похожи на ученого, - первое слово было произнесено и темноволосым.
   - Путешествуя по миру, мне пришлось стать весьма разносторонним человеком.
   - И что же потянуло теперь на юг, туда же двигается ваш караван?
   - Поиски своего места, - и ведь не соврал ни в одной букве. - Но это долгое путешествие.
   - Ну, как сказать, - рассмеялся Ивалос. - До срединного моря осталось не более полутора недель конного пути.
   - Значит мы уже близко! Скоро увидим море! - оглушили сидящих сестренки. Даже Корал вяло пошевелился.
   - Ну, скоро-нескоро, это решать Варриверу, но до кона лета искупаться в соленой воде может и успеем.
   - Да вы, Рюрик, скептик, - ухмыльнулся темноволосый.
   - Скорее прагматик, - после пары мгновений игры в гляделки, Ивалос уважительно кивнул.
   - Опять эти ваши словечки! Вроде и не жутко звучат, но точно колдовство какое-то! - фыркнул бравировавший ранее здоровяк.
   - Это просто слова, - наставительно произнес святой отец. - И значат они...
   - Очередное твое Божье попущение! Не важно! Нечего этим головы честного люда морочить! Наливай давай лучше!
   - Как был увальнем, так увальнем и помрешь! - громко буркнул Хаинкель, но за кувшин взялся.
   - Меня сейчас больше интересует этот город, - решил я сменить тему. - Не от одного человека слышал уже, что он крайне неприятен. Но все-таки почему? Стража на воротах была, конечно, мало приятной, но это, вроде как, не так уж и редко. А люд здесь как везде, обычный.
   - Это кварталы крестьян, потому на люд можешь не смотреть, - махнул полу обглоданной курой Квинт. - Здесь живут крестьяне, а они сами с городскими не ладят. Тут же и все приезжие останавливаются. Не окунаясь в городские помои. И поутру, едва открывают мост, уходят на другую сторону.
   - Так мост закрыт? - удивленно спросила Мара.
   - Мост всегда закрыт, - кивнул Даламар. - Здесь, мост - это граница.
   - Граница?
   - Лет сто назад или что-то около того, городом правил один барон, - начал Ивалос. - Тюдор тогда погряз во внутренних распрях и аристократия, наплевав на короля, дралась за земли. Барон был отчаянным, богатым, но очень далеким от военного искусства. Город его, как вы видели, расположен на двух сторонах широкой реки, а так как воевать он не умел, захватить другие ему не удавалось.
   - А кто не захватывает, того захватывают! - хохотнул Квинт.
   - Именно, - кивнул темноволосый. - И для защиты своей он построил мощные стены и башни на каждой стороне моста. Если следовать его логике, даже если стены города падут, враг сможет захватить только половину города. А со второй люди барона, используя тайные ходы и тропы, смогут отбить его.
   - Странная логика, - почесал я бороду.
   - Странная, согласен. Но, как показало время, очень действенная. Трижды его город захватывали. И трижды он возвращал его себе, вешая потом на стенах головы проигравших военачальников.
   - История моста и города понятна, но что в этом скверного?
   - Все плохое, что здесь есть, появилось позже. У того барона было двое сыновей. И сложилось так, что они друг друга недолюбливали. После его смерти они расселились на разных берегах реки, каждый в своем замке, и отношения их совершенно охладились. Когда к власти города пришли уже их дети, город, так сказать, разделился на два. А во времена их внуков между берегами шла негласная война, заливавшая прибрежные улицы кровью. Порядок навел лишь теперешний король Тюдора, с двух сторон окруживший город войсками и заставивший его нормально пропускать людей через мост. Но за неполное столетие народ настолько привык обманывать, пролезать по тайным тропам да темным улочкам и всаживать кинжал в спину любого "не своего", что город и стал скверным. Всякий, кто не с этого берега, достоин быть обманут или убит. И никто ничего по этому поводу не скажет.
   Над столом воцарилось молчание. Рассказ был занимательный. Сказать иначе, пугающий. И ставил вопрос, а нафига мы вообще здесь появились. И главное с чего Варривер нас отпустил здесь погулять?
   - Вам нечего бояться, - улыбнулся Ивалос. Судя по лицам девушек, эти мысли появились не только у меня. - Сюда ни один местный не суется. Сориться с крестьянами, себе дороже выходит. Заломят цены, и пиши пропало. У них-то всегда хартия есть!
   - Хартия? - не поняла Кора.
   - О смене лена. Король, помнится, подписал, чтобы баронов приструнить, а в итоге только жизнь им облегчил, - поморщился Даламар. - Но вот с городскими крестьянами неожиданно помогло. Но, это долгая история. Лучше давайте я расскажу вам про моего троюродного кузена, что служил юнгой на корабле Ифа. Они, представляете, на несколько месяцев пути уплыли в западное море! А вернуться смогли, лишь наткнувшись за ним на неизведанные земли! И, судя по всему, это были далекие восточные земли! Те самые, что лежат за кушанской империей. Да-да!
   - Да брешит твой кузен! И все они брешат! Чудом на остров какой-то наткнулись, а все восточные берега! Брешат! Так и запомни! - вмешался отец Хаинкель.
   - Не брешит! - благим ором ответил ему Квинт. - Я сам видел находки с того плаванья! Они там целый каменный город нашли!
   - Якобы разрушенный! - фыркнул святой отец. - Брешат говорю!..
   За этим спором и еще разными историями вечер и тянулся. Тянулся долго, до середины ночи, весело и немного пьяно (для нас с сестрами). Девушки вновь участвовали в плясках, где-то внизу произошло парочку коротких пьяных драк, один стол перевернули, за другим мерялись то силой, то печенью. Лишь расстались, вконец утомившись не под самую веселую ноту. Набравшиеся Квинт с Даламаром решили ночь с девушками продолжить, плавно переместившись в более тихие места, ну а я, да и сами девушки, были против. Решил вопрос Ивалос, скомандовавший своим людям по-простому "Отставить!". То, что он их командир, я подозревал весь вечер. А то, как они его послушались, подтвердило сей факт. Оставив монет не менее, чем на половину обеда, мы покинули таверну.
   Свежий ночной воздух освежил голову, выгоняя хмель. До рассказа о городе я старался не пить много, не зная, что ожидать от неожиданных собеседников, а после уже не позволила осторожность - город теперь не внушал ни капли доверия. За спиной, на моем загривке, пьяным дыханием мерно сопел Корал. Меж сестренок, шедших сбоку, заплетал ногами Ботлби. А караванный круг был буквально за двумя поворотами. Легкий ветерок перебирал волосы на голове.
   Неожиданный женский вскрик раздался сбоку. Ботлби кувыркаясь полетел вперед. Я как мог быстро развернулся, чтобы увидеть высокий остроконечный шлем, черную короткую бородку и сверкнувшие в отсвете лампы в моих руках черные глаза. Сразу после этого что-то жесткое и тяжелое врезалось в мою голову. И на несколько долгих мгновений наступила темнота. Когда она вновь раскрасилась расплывающимися пятнами света, я был на земле. Что-то тяжелое придавило меня сверху, а вокруг были крики.
   - Рюрик! - ворвался в голову голос Варривера. - Рюрик, очнись, чтоб тебя! Рюрик!
   - Здесь я, здесь, не кричи в ухо, - я попытался сесть.
   - Сейчас, погоди. Мифал, оттащи Корала к Ботлби, пусть проспится. - тяжесть с меня пропала, в губы ткнулось мокрое голо какой-то фляги, а в глазах все больше и больше прояснялось. - На, пей. Где сестренки? Где Мара и Кора?
  
   Вылет-3. Таверна в крестьянском квартале, второй этаж отдельный столик. Юстань. Тюдор. Время самое начало вечера.
   - Ну как все прошло? - спросил отец Хаинкель.
   - Вот сам бы пошел, да увидел, - огрызнулся Квинт. - Послали нас.
   - Ну, если бы я пошел, дело вряд ли бы поменялось, - многозначительно протянул одетый в рясу человек.
   - Если бы ты оделся в нормальную одежду, да задействовал пару ножей, то результат был бы точно другим!
   - Подписываешь Божьего человека на разбой?! Побойся Бога!
   - Друзья, хватит! - вмешался Даламар, разливающий из своей фляги воду товарищам. - Мы все знали, что дело откровенно пахло. Не ожидали лишь что настолько. Какие мысли, Ивалос?
   - Пока никаких, - темноволосый принял небольшой металлический стаканчик и мгновенно его осушил. - Уж слишком эта скотина Ритор расписывал нам удачу. Что, мол, все получится вот так сразу и без проблем.
   - Вернемся и вставим ему пару...
   - Оставь свои мысли при себе. И так отряд разбросало. Нечего еще и на начальство лезть. Хватило мне этих карателей... - он сплюнул.
   - Ты так и не рассказывал, что за операция была у тебя.
   - Да какая там, - махнул он рукой. - Вспомни, от чего мы в детстве сбежали и поставь себя на другую сторону баррикад. Выманивали обленившихся бальдинцев, прости Дал.
   - Хватит уже извиняться, - искривил бровь говорливый южанин. - С тех пор, как они меня некрасиво попросили удалиться, я на них в недоброй обиде.
   - Мы на них все в недоброй обиде, - буркнул Квинт. - На них, да на тюдорцев. А что толку? Приползли сюда, за сотню лиг, договариваться с каким-то франтом об ускорении поставок оружия! Даже мешок счастья ему приволокли в качестве подарка! Пф!
   - А ты еще кричи об этом погромче, совсем хорошо станет, - тихо буркнул отец Хаинкель.
   - Аааа... - махнул уже успевшей появиться на столе птицей здоровяк.
   - Ага, поставок оружия для его же, тюдорской армии. Пропусти, мол, дядя караван. Ну что за непомерная глупость! - взмахнул руками Даламар.
   - Глупость не глупость, а дело делать надо. Иначе и наша песенка будет спета.
   - Ну, мы всегда можем уйти, - отец Хаинкель внимательно осмотрел слегка вытянувшиеся лица товарищей. - Но никогда этого делать не станем.
   Он удовлетворенно кивнул.
   - Не пугай так, Хаинкель, - утерся о прожаренное крылышко Квинт.
   - Отец Хаинкель, пустая твоя голова!
   - Отец, не отец... Какая собственно разница? Вот блин полтора десятка лет вместе бегал с Хаинкелем, а затем он резко стал отец Хаинкель! Да хоть его святейшество!
   - Ох и намучаюсь я еще с тобой, Квинт. Ох намучаюсь, - покачал головой священник.
   - Наших, раскиданных по отрядам Клыков, подставлять нельзя. Значит, надо выбить этот караван, - подвел итог Ивалос.
   - Но как? - задал самый резонный вопрос Даламар.
   - Как-то. Даже если устранить этого чертова наследственного барончика и отдать его кресло подкупленному кузену, на которого и была наша изначальная ставка.
   - Это уж совсем крайний метод, - поежился отец Хаинкель.
   - Согласен, - кивнул Квинт. - Лезть на стражу вчетвером слишком рискованно. Лучше придумать что-то еще. А то караван уже завтра вечером прибывает.
   - А сегодняшний?
   - Караван Варривера? Нет, это не наш. В нашем верховодит черный Кахмет. Он очень редко так далеко на север забирается. Только ради нас сделал исключение, можно сказать.
   - И вот юмор, если его не пустят здесь на другую сторону реки. Это при взбунтовавшемся то бароне по соседству, - улыбка на лице отца Хаинкеля была не веселой.
   - И есть у кого какие мысли? - после недолго молчания выдал Квинт.
   - Пока нет, - за всех ответил Ивалос.
   - Ну это у кого как... - протянул Даламар. - Хотя по делу - согласен. Но вот по всему остальному... Посмотрите на эти чудные создания, что пляшут среди крестьян. Почти уверен, что это северянки, что пришли вместе с караваном. Так что, как говорил мой дедушка, когда не мог долго придумать какой еще фигуркой монетку заработать на трактир, пора применить метод пирога. Отвлечемся! И кстати все одно шел в трактир! Ха!
   - А этому все по бабам, - фыркнул Квинт, а Хаинкель лишь покачал головой.
   Ивалос на сбежавшего вниз товарища даже не посмотрел, углубившись в перебирание двух деревянных ложек.
  
   Глава 13. Зачинщики в скверном городе.
   Вода встала комом. Громко сплевывая и отхаркиваясь, я завертелся. Перед глазами еще роились черные точки, но видеть и различать уже получалось. Да и не до этого было, если честно.
   - Где сестренки?! - взгляд мой был дикий. Иначе объяснить резко отстранившегося главу не получалось.
   - Это я у тебя спросить хотел! К костру влетает шатающийся и окровавленный Ботлби, кричит о нападении. А тут вы с Коралом в несознанке валяетесь! Где девушки?
   - Варривер, - голос мой стал тих, а перед глазами наконец прояснилось. - Где мой меч?
   - Мифал! - Варривер поймал брошенный меч. - Так ты, наконец, ответишь?
   - Не знаю. Но скоро узнаю. Бери, кого можешь, и за мной!
   - Да что здесь, черт тебя дери, произошло?!
   - Услышал вскрик, увидел покатившегося Ботлби, развернулся и получил чем-то тяжелым по голове. Все что знаю! - я бежал в таверну, а за мной слышался топот вооруженных людей. Своих людей.
   - Что-то не поделили в таверне?
   - Может быть. Но те с кем могли не поделить...
   Договорить помешала появившаяся дверь таверны. В этот час она уже была практически пустой. Трактирщик, увидев творящееся, сделал мудрую вещь, исчез под стойкой. Те немногие, кто еще мог мыслить и перебирать ногами, прижались к стенам. Кто мог лишь перебирать ногами, был быстро успокоен пронесшимися наверх вооруженными людьми - обухом меча по голове, и спать до утра.
   Искомая компания была обнаружена на том же месте.
   - Где девушки?! - рыкнул я вскочившим наемникам. Их было всего двое за столом, Ивалос и отец Хаинкель.
   - С вами, разве нет? - вступил священник.
   - Будь они с нами, нас бы тут не было. Где другие двое?
   - Даламар и Квинт в комнате. Пьяны вдрызг, - вдруг расслабился Ивалос. - Как я понял, на вас напали?
   - И схватили Кору и Мару. Это Даламар с Квинтом решили все-таки не отпускать их?!
   - После вашего ухода они оба напились. Девок найти в это время уже невозможно, потому они просто пьянствовали. Минут десять назад я оттащил их, как твоего набравшегося товарища. На загривке. Не веришь, пойдем, покажу.
   - Давай, - медленно кивнул я.
   Вторая дверь за поворотом. Щелчок ключа, и картина двух сваленных на пол храпящих тел. Они лежали чуть ли не в обнимку прямо посредине комнаты. Мы с Варривером быстро прошли внутрь. Обстановка была обычной, четыре кровати, топчаны на лавках, четыре вещмешка и низенький шкаф, сокрытие для девушек точно не возможное. Оба бывших подозреваемых были в полном пьяном отрубе. Даже пара пинков их не включила.
   - Вопрос спал? - Темноволосый южанин стоял в дверях.
   - Прошу прощения, Ивалос, - я склонил голову. - Не хотел вас оскорбить или обвинить, но...
   - Придумать, кто еще положил глаз на девушек не смог?
   - Пока да.
   - Что ж, это было логично, подумать на нас. И очень может статься, что таким образом и подставить хотели тоже нас. За компанию, так сказать.
   Мы с Варривером внимательно смотрели на южанина.
   - У нас здесь одно дело, и кое-кто ему противился, так что все может быть, - пожал он плечами.
   - Возможно, - произнес глава каравана.
   - Так что позвольте помочь. Если хотели задеть нас, то так просто это оставлять не стоит. - Он вопросительно посмотрел сперва на меня, затем на Варривера. - Ты что-нибудь помнишь? Как выглядели, что одето было. Где напали и как?
   - Видел лишь одного. Но точно их было больше. Высокий остроконечный шлем, черная всклокоченная и грязная борода, едва отросшая от подбородка, черные глаза. Вроде на нем была кольчуга...
   Варривер грязно выругался.
   - Я что-то не знаю?
   - Сегодня днем, когда мы въезжали в город, все стражники, прячась от жары, были без шлемов. Эти шлемы - особенность стражи Юстани, - Варривер напряженно потер лицо.
   - Если это городские...
   - То все очень плохо, - закончил Ивалос.
   - В смысле? У нас с десяток мечей... - непонимающе посмотрел я на него.
   - А стражи в городе несколько сотен, не меньше.
   - Ты полагаешь, что она вся в курсе этого дела?
   - Нет, но вряд ли простые служаки торчали бы столько времени на дороге к трактиру только ради того чтобы красивых девушек пустить по кругу. Не вы караванщики, так крестьяне их потом за такое бы...
   - Значит, кто-то из верхов им приказал. И приказ наверняка был либо девушек, либо их самих. Вопрос тогда - кто?
   - Кто-то очень влиятельный. По-другому в живых не остался бы никто. Но им нужно, чтобы караван завтра нормально торговал.
   - Просто так караваны не исчезают, - покачал головой Варривер.
   - Но исчезают в них люди, - возразил южанин.
   - А следом в эти города более не приходят торговцы. Вообще. Никто не хочет оказаться с ножом в спине и без товара.
   - А здесь все можно списать на неугодных наемников, - закончил я. - Кому вы неугодны?
   - Всего двум людям, способным это провернуть. И один из них вчера отбыл по приказу короля.
   - И кто же оставшийся? - задал вопрос Варривер.
   - Сын и наследник барона, вместо отца сейчас управляющий городом. Лгун, бабник и просто развращенный деньгами сыночек. Мразь, каких поискать. Но, заветы отца строго блюдущая, - сплюнул Ивалос на пол.
   - Ну, хоть что-то, - прошел я к двери. - Это надо проверить. И сейчас же.
  
   Город ночью бы пуст. Двери закрыты, тяжелые ставни захлопнуты, белье собрано и в хозяйство убрано. Все хозяйки помои выбросили еще днем, и теперь те стекали в едва различимых в свете фонарей канавах, подозрительно шурша питающимися в них крысами. За крысами, изредка, в мгновение наполняя слух звуками яростной борьбы, пищания и шипения, бросались облезлые уличные коты. А их уже сгонял свет наших фонарей. После удушающей дневной жары город был заполнен самыми отвратительными запахами гниения и мочи, которые можно было представить. И даже уже долго длящаяся ночь никак не помогала от него избавиться. Огромный каменный сортир.
   С полчаса мы почти бежали по узким улицам города, минуя широкие главные дороги и вновь погружаясь в грязные переулки. Встречать патрули местной стражи совершенно не хотелось. Один раз пришлось перелезать через невысокую узкую стену, отделявшую квартал богачей. В этом нам помогли удачно поставленные возы с сеном. Когда же Ивалос скомандовал остановку и ткнул на темнеющий провалами окон большой дом за каменным забором, бег закончился.
   - Вот его дворец.
   Дом, на который он указывал, был скорее полноценным замком, чем дворцом богача. По крайней мере что высокая, в рост человека, каменная кладка, что массивные дубовые ворота, способные пропустить сквозь себя целую телегу, что видневшиеся на основном строении башенки, где в идее должна была стоять стража, все это говорило о том, что замок строился как очередное оборонительное сооружение, а не дом для ублажения своего чувства прекрасного, как многие дворцы богачей в квартале. Он строился очень давно, во времена, когда "мой дом - моя крепость" было истиной в последней инстанции. Однако многие годы мира в стране и в нем оставили свой след. Ворота были закрыты, но стражи на смотровых не было. Владелец замка никого серьезно не опасался: подковерная война с другим берегом уже давно перешла в разряд простого презрения, нежели реальных стычек. По крайней мере, именно так это все объяснил отец Хаинкель, когда Ивалос скрылся задать вопросы своим осведомителям в замке.
   Сам замок представлял собой Г-образное разновысотное строение. Правое крыло, широкое и низкое, предназначалось для слуг и личной стражи местного лорда. В его окнах, что на первом, что на втором этаже еще горел свет. В противовес ему, узкое и высокое левое крыло было погружено во мрак. Либо там не было ни одного жаждущего света человека, либо там просто все спали. И спустя четверть часа, когда вернулся наемник, подтвердился именно второй вариант.
   - Его высочество, сморенное утехами, изволил спать, - сплюнул Ивалос, подходя к нам. - Расслабьтесь. Утешала его сегодня известная шлюха, вдова бывшего главы купеческой гильдии.
   Мы невольно выдохнули, расцепив до хруста сжатые зубы.
   - Что с сестренками?
   - Кухарка, что ублажала сегодня вечером солдат, слышала из разговоров, что баронет приказал привести ему двух новоприбывших девчонок "неземной красоты". Я так понимаю, это и есть наши сестренки.
   - Значит все-таки он? - процедил Варривер.
   - Он, - кивнул южанин.
   - Насколько этой кухарке можно верить?
   - Деньги открывают все рты, - пожал плечами южанин. - А уж за такие пустяки, так тем более.
   - И то факт, - задумчиво почесал подбородок глава.
   - И где они теперь? - не отставал я от информатора.
   - Она не знает, - покачал головой Ивалос. - Но сказала, что сегодня вечером за общим столом не было троих из стражи барона. И вернулись они лишь час назад.
   - Узнать кто возможно?
   - Баррик, Рорт и Вик. Трое пройдох и выпивох, считающихся у барона на плохом счету, а вот у баронета исполняющих его грязные поручения. Их женщины из замка не любят, вечно грязные, пьяные и жестокие.
   - Описание почти один в один... - протянул Варривер.
   - Надо их найти, - я в упор посмотрел на главу. - Если...
   - Не торопись. Если баронет спит, то до завтрашнего вечера ничего с твоими девочками не станет, - положил мне руку на плечо Ивалос.
   - С чего такая уверенность?
   - Просто девушки к нему приходят лишь ночью. А днем - дела. Завтра ему необходимо будет посетить ваш караван и разобраться с еще одним караваном. Нашим. А до тех пор они будут его ждать в неприкосновенности. - Я вопросительно уставился на южанина. - Я же говорил, что он бабник. Это все знают. А еще он сын барона. Это тоже все знают. Сложи два и два, и получишь, что девушек он захочет получить нетронутыми. Они будут ждать его в какой-нибудь запертой комнате или камере в замке.
   - Логично, - кивнул я. - Но это лишь теория. Надо пробраться в замок и найти кого-то, кто знает, где Кора и Мара.
   - Кого? Стражников? - фыркнул Ивалос. - Они скорее всего спят в пьяном угаре в общих бараках. Даже если мы туда пролезем, минуя постового, то когда будем будить или вытаскивать конкретно этих троих разбудим пол казармы.
   - А если выманить их?
   - Как?
   - Приплатить твоей кухарке, чтобы она их вызвала, мол по поручению баронета.
   - Не станет. Она с головой дружит. Сегодня вытащит, а завтра с нее спросят, что это было за поручение такое. Подвалы лордов редко когда уступают инквизиторским.
   - Может хоть кто-то еще знает, где их заперли? Сейчас ночь, вызволить их гораздо легче, чем днем.
   - Например? - изобразил внимание Ивалос.
   - Тваю... - процедил я.
   - Именно, - он кивнул. - Надо ждать.
   - Или попробовать найти их самим...
   - А если обнаружат? - вмешался Варривер. - То, что ты из каравана, подтвердят стражники. А то, что бродишь ночью по чужим коридорам...
   - Если караванщиков не повесят, то караван отберут, это точно, - кивнул южанин.
   - Да чтоб их всех... - я с яростью отвернулся от собеседников к замку. На несколько минут вокруг нашей толпы человек в пятнадцать разлилось молчание. - А может сделать тоже самое?
   Ярость как рукой сняло. В момент. А в голове стал рождаться план.
   - А ведь и правда! Давайте сделаем тоже самое! - на меня смотрело много непонимающих взглядов. - Если мы не знаем где девушки, значит, нам нужен тот, кто знает. Или же легко может узнать!
   - Что? - выразил единогласное недоумевание Варривер.
   - Мы выкрадем баронета!
   Вновь молчание поглотило нашу толпу. Разве что в этот раз оно было не напряженное, а изумленное.
   - А может и сработать... - медленно протянул Ивалос.
   - Вы с ума сошли?! - прошипел Варривер.
   - Глава, у нас сейчас появятся зрители! - вмешался Перри. Караванский сказочник и балагур.
   Все внимание моментально переключилось на многочисленную группу фонарей, выходящую из-за дальнего угла замка.
   - Уходим! - скомандовал наемник.
   - Да! И побыстрее! - подхватил Варривер.
   - Но девушки!
   - До следующего вечера они в безопасности, - махнул рукой Ивалос. - В отличие от нас. Уходим, быстро! Потушить огни!
   В молчании и темноте, дорога до памятного трактира заняла у нас больше времени, чем от него. Огни патруля, а вряд ли это мог быть кто-то еще, за нами не следовали. От трактира, не сговариваясь, двинулись к стоянке каравана. В центре круга из телег ярко горел огонь, освещая пустое пространство вокруг - кто не был на посту, после нападения предпочел собраться в телегах.
   - И что теперь? - первым делом спросил я.
   - Думать! - отрезал Варривер.
   - Что думать?! Надо было в тот же момент лезть через стену и искать этого лордика! - негодовал я.
   - И как ты это себе представлял при приближающихся стражниках? Хорошо, что нас потеряли! - взмахнул руками Варривер.
   - Часть туда, часть оттуда!
   - Как?! - воскликнул он. Впрочем, это был риторический вопрос. Я и сам прекрасно понимал, что никак. Просто выплескивал, как и он все бушевавшее внутри.
   На пару минут мы замолчали, погрузившись в мысли.
   - Успокоились? - прервал это погружение Ивалос.
   - А!.. - махнул я рукой.
   - А теперь, может и мне что расскажут? - рядом с нами возник Мифал. - Что случилось и почему? И кто это? - он ткнул пальцем в южан.
   - Ивалос, наемник, - ответил глава. - И...
   - Отец Хаинкель. Бывший наемник, теперь радеющий за души своих товарищей, - склонил голову облаченный в рясу мужчина. - Позвольте и ваши имена узнать, чада Света.
   - Мифал, глава охраны каравана. Правая рука Варривера, главы каравана, - бородач указал на Варривера. - Так что происходит?
   - Кору и Мару похитили. Судя по всему, сын местного барона, сейчас сидящий в городе за главного, - изложил я. - А виновными в покушении, по всей видимости, хотели выставить этих неугодных наемников.
   - И чем же наемники не угодили? - подозрительно глянул на них Мифал.
   - Завтра через город должен пройти караван с оружием. Он идет с юга, из восточных княжеств. И в силу определенных обстоятельств пройти должен именно здесь, - Ивалос аккуратно подбирал слова.
   - Оружия? Через Юстань провезти оружие - себе дороже, любой караванщик это знает! - фыркнул Мифал.
   - Оружие предназначено для тюдорской армии на западе, потому на караване королевская печать, - оба караванщика присвистнули.
   - Даже интересно, кому такое "счастье" досталось? - иронично изогнул брови Варривер.
   - Кахмет.
   - Заморский чернокожий? - удивились караванщики вновь синхронно. - Да он же в жизнь так далеко на север не забирался!
   - Говорю же, обстоятельства, - пожал плечами Ивалос.
   - Ну а вы тут причем?
   - А мы должны обеспечить отсутствие проблем при переправе и указывать дорогу дальше.
   - И с переправой возникли проблемы? - задал логичный вопрос Мифал.
   - Местный барончик испугался, что оружие останется на противоположной стороне. А это, мол, чревато его берегу. Потому требовал либо королевского посланника, либо переправляться где угодно, но не здесь.
   - Глупость какая, - фыркнул Мифал. - Любому идиоту известно, что не пропускать караван с королевской печатью, равнозначно противиться самому королю!
   - Это ему объяснить забыли! - громко возмутился святой отец. - Не научили дураков! Ни барона, ни его глупого сынка!
   - Как-то все равно глупо. - продолжил боевой гном. - Ну подумаешь, караван с оружием. Чего в нем опасаться то? Десяток кузнецов и оружие появится само!
   - Не все так просто... - протянул отец Хаинкель.
   - Пушки, - осенило меня. - В караване орудия, и местные бароны о том прознали.
   - Разобранные, - медленно кивнул Ивалос.
   - Да в любом городе есть пушки, - нахмурился Варривер.
   - Что здесь, что на другом берегу, их крайне мало. Король все орудия повелел отправить на мидландский фронт. Говорят, там сейчас стало особенно жарко.
   - Тогда ему есть, чего опасаться. Если вдруг пушки нацелят на них, они будут в глубоком кризисе... Заднице, в смысле, - исправился я, увидев непонимающие лица вокруг.
   - Во-во! - кивнул Мифал. - Вот только чего ж он их себе захапать не захотел? "Разбойники на дорогах" и караван исчез бесследно.
   - А кому он эти пушки покажет? - махнул священник рукой. - Как только на другой берег направит, так те его сразу побегут королю сдавать. А тот бунтарей не любит. Его милость, Терруто, тому прямое доказательство.
   - Не вовремя эта милость начал зубы скалить. Если б не хаос после него, мы бы в Юстань ни в жизнь не сунулись... - вздохнул Варривер.
   - Ладно, - негромко хлопнул в ладоши Мифал. - С причинами вашими разобрались. Но что делать с нашими? С чего вдруг такое странное похищение?
   - А сам не догадываешься? Помнишь, что у ворот случилось?
   - Да разве думаешь?..
   - Не вижу более вариантов, - покачал я головой. - Да и со словами о том, что баронет мразь и бабник вполне согласуется.
   - То есть ему просто захотелось новых молоденьких и, признаю, очень симпатичненьких девочек, и потому он решился на похищение?
   - Ты не совсем так оцениваешь его слова, правая рука Мифал, - ответил Ивалос. - Это по-вашему здесь выглядит как целое похищение двух молодых караванщиц. Двух красавиц из всего лишь нескольких десятков людей при караване. Весомый удар что по каравану, что по его авторитету. А для баронета это всего лишь послал за новой игрушкой. Своих людей в своем городе. Игрушкой из пришлых, по поводу которой никто не вякнет и о которой он действительно позабудет сразу, как наиграется. То, что для вас целое дело, для него лишь незначительный пустяк, - на минуту в комнате повисло молчание. - И это всегда так, когда речь идет об аристократах-правителях.
   - К сожалению, согласен, - устало кивнул Варривер. - Тогда какие предложения? Возвращаемся к особняку баронета и играем в ночных разбойников, или ждем завтра?
   Взгляды всех присутствующих сошлись на мне. Даже темноволосый южанин, возглавлявший наемников, ожидающе молчал. По очереди я смотрел на каждого из них. Усталый Варривер, после насыщенного дня развалившийся на лавке у огня. Обеспокоенный Мифал, нервно теребящий свой любимый топор - он его не выпускал из рук еще с момента, когда Ботлби, раненный, только добрался до стоянки. Десяток караванщиков, рассевшиеся вокруг огня. Кто-то из них уже откровенно посапывал, привалившись к соседу. Двое южан, пусть на вид и собранных, готовых к делу, но еще час-другой до того обильно возлиявших в трактире. Да и сам я... Был далеко не в лучшей форме. И со слишком большими пробелами в информации. По уверениям Ивалоса, девочкам до следующего вечера ничего не грозило. Но насколько можно было верить чужим суждениям, когда на кону жизни своих сестренок.
   - Всем спать, - выдал я после долго звучавшей тишины. - Утро вечером мудренее. И дай Бог, Ивалос, чтобы твое суждение об их безопасности подтвердилось.
   - Не волнуйся за это, - кивнул южанин. - Мы к барону с сынком уже давно подходы ищем.
   - Тогда мне потребуется завтра ваша помощь. Всех вас. Кору и Мару ни одна мразь не получит.
   На этой ноте вечерний сбор и завершился. Все, в молчании, разошлись. Наемники в таверну, а караванщики на посты или в телеги. Немного погодя, я отправился вслед за наемниками, поговорить с тракирщиком, или кто еще там будет. Перед этим лишь одмолвившись с Мифалом парой фраз:
   - Ты им веришь? - спросил бородач меня, глядя в спины удалявшимся наемникам. - Больно складно все вышло.
   - Ни на секунду я не верю им полностью. Но они в опасном положении. Либо они говорят правду, либо врут, но при этом все время находятся у нас под носом. Но если и врут, то мы это поймем уже скоро.
  
   На счет характера баронета наемники уж точно не врали. И это подтвердили как последние пьяные выпивохи, так и оба трактирщик с вышибалой, гревшим после нашего неожиданного налета бочку у стойки. Услышав несколько историй о пропавших девушках с окрестных деревень, парочка из которых вернулись домой уже в положении, а парочку выудили из реки ниже по течению, да о девах с города, что в одну ночь исчезали, а в другую порою возвращались ни живы, ни мертвы, вопросы и впрямь пропали. Стражники дело провернули? Девушки исчезли? Красивые да молодые? Он, и вопросов нет. Кстати, с их слов и конфуз на воротах прояснился. Стража была реально на побегушках у лорда. Причем в самом прямом смысле этого слова. Он им платил, как многие здесь и не мечтали, а казнил, чуть что, что всяких проглотов просто ветром сдувало. Стражники на воротах просто услужить своему лорду заранее хотели, так сказать, впрок. Его предпочтения то всем известны. А как не получилось, пошли просто рассказывать. Хоть так оказаться чуть выше в уровне фавора у господина. У крестьян конечно повода любить своего барона не было, но вряд ли бы они стали возводить столь большую напраслину, если бы все хоть немного, но не было похоже. А значит, целью моей стал именно баронет.
   Спал я в эту ночь не много. В голове рождался план по спасению моих девушек, постоянно отгонявший сон. Под утро же попросту отключился, словно кто выключил. Включился спустя часа четыре, не отдохнув толком, но и усталым себя уже не чувствуя. Завтрак в караване из-за предстоящего базара и ночных происшествий был сегодня особенно. К нему пришли и наемники. Все четверо. Видок у здоровяка Квинта, да красавца Даламара был не очень. Похмелье - вещь жестокая. Впрочем у сидящих напротив Варривера, Мифала да главного шрама каравана, второй руки главы, Тарона, облик не уступал. Не я один пол ночи просидел в раздумьях. Молча съели завтрак, четрк лишних рта ни у кого протестов не вызвали, молча выпили какой-то бодрящий травяной отвар, сошедший за утренний чай, молча сгруппировались возле телеги главы.
   - Рюрик, какой план? - первым начал разговор Мифал.
   - Варривер и Тарон, как и все остальные с каравана, занимаются базаром, - я жестом остановил дернувшегося было бородача. - Но я бы хотел забрать Мифала и Корала. Первый силен, второй пронырлив, - Варривер кивнул. - Всемером, мы провернем все дело. Хотя можно и сократить число людей.
   - Что ты придумал? - сощурился Ивалос.
   - Этот город не любит чужаков. Значит надо либо превратиться в местного, либо в того, кого даже в этом городе будут уважать, - на мне сошлось семь выжидающих взглядов, но я молчал. В голове снова мелькали все детали разработанного плана.
   - И?.. - вопрошающе протянул Варривер.
   - И... - встряхнувшись, я уперся глазами в отца Хаинкеля. - Вот!
   - В смысле? - брови Квинта и Мифала одинаково описали высокую арку вокруг глаз.
   - Только не говори... - протянул Варривер.
   - Ха! Мне нравится этот план! - рассмеялся бальдинец.
   Тарон же же лишь нахмурился, Ивалос улыбнулся, а оказавшийся в центре внимания отец Хаинкель лишь устало вздохнул.
   - Столько одежды даже у меня нет, - покачивая головой, сказал он.
   - Найдем в наших запасах, - отмахнулся Тарон. - Но ты же не думаешь, что это сработает?
   - Это явно лучше нашей идеи... - махнул рукой Варривер.
   - Вашей?
   - В конце базарного дня просто окружить этого баронета и с клинками на перевес потребовать девушек и прохода.
   - Оставим, как план Б, - кивнул я, вгоняя новый колышек в лабиринт своих планов. - Но, насчет потребовать прохода в тот же момент, это здраво. Будьте готовы в любой момент двигаться. Никаких долгих сборов или далекого маршрута. Если не получится по-тихому вывести девочек за город, то прорываться будем все вместе.
   - И как конкретно вы собираетесь его взять? - скепсис Тарона никогда не покидал. Здравый параноидальный скепсис, что был лучшим залогом долгой жизни и благополучия в его деле.
   - Примерно как и вы, но немногим более утонченно, - я недобро ухмыльнулся. - Есть у меня подозрение, что высокое начальство до выставки заморских товаров не доберется. Корал! - крикнул я напоследок в сторону завтракающих караванщиков. - Иди сюда! - и вновь обращаясь к стоящим вокруг. - Теперь пора заняться делом. Поехали. Все детали по пути. Варривер, Тарон, главное не располагайтесь здесь, как дома.
   - Припустим при первой возможности, - махнул глава. - Главное знак дай.
   - Такой чтоб мы поняли, - мрачно добавил Тарон и вздохнул. - Всегда в этом городе какая-то жопа...
  
  
   Глава 14. Бардак скверного города.
   Над Юстанью растекался день. Очередной жаркий и затхлый день над таким же затхлым городом. Городом камня и помоев. Даже его близость к реке не помогала. Люди так закрыли берега, что она теперь могла приносить лишь затхлую сырость да простуды. Но уж точно не чистый воздух или чистую воду. Местные, после многих вспышек эпидемий, воду из реки не брали даже для животных или полива. Слишком сильно боялись. Хотя раскинувшиеся в десятке лиг выше и ниже по течению деревеньки таких проблем не испытывали. Видимо таким своеобразным образом река мстила тем, кто сковал ее свободолюбивые воды каменными оковами башен и стен. Каждую зиму лед, сковывая воду, не оставлял и ее кандалы. А каждой весной, когда половодье уносило остатки холодов, каменные берега представали зияющими широкими прорехами. Сейчас стояла уже вторая половина лета, потому набережные и стены были уже отремонтированы. Крестьянский люд весь исчез в окружавших город полях, а городские наводнили улицы. В городе стояла обычная дневная суета. В нижней части города работал базар. Не такой большой, как по праздникам или предстоящей осенью после сбора урожая, но, как и в любом относительно большом городе, он работал и пользовался определенным успехом. В его верхней части, на сужении ведущем к мосту, раскидывал свои тенты новоприбывший караван. Весть о его приходе облетела Юстань еще вчера, потому с самого утра на площади стал собираться городской люд. Многие мастерские да хозяйства решили сегодня пораньше закрыться, чтобы успеть посмотреть, что же привезли купцы с далеких земель.
   На фоне этой, пусть и слегка не обычной, но размеренной городской жизни, никто не обратил внимание на группу монахов, что, натянув капюшоны до бровей, мерно прошествовали от ворот до самого центра - до кафедрального собора Юстани, который разросся рядом с замком барона. Группы паломников - это вполне привычное дело для крупных городов, раскинувшихся на трактах. Даже если не все из них добредают до святынь, растворяясь в толпе по пути. Монахи, а, судя по виду, это были они, мерно осенили себя знаком Света и вошли в храм. Служба в этот день не велась, потому в огромном помещении было тихо и пустынно. Со стороны алтаря доносился речитатив кого-то из младшего священства, который не глядя в святую книгу повторял заученные фразы. На скамьях в передних рядах сидели две пожилые богатые дамы, скрывшие черными вуалями лицо. И более в каменном строении не было никого. Все четверо расположились в нишах в самой задней части храма, не желая мешать идущему служению. На какое-то время все замерло. Чтение правила безымянным послушником шло, мерное кивание темными головами дам, знаки света от монахов. Но в какой-то момент, стоявший ближе всех к двери монах подал какой-то знак, и все они, не проронив и звука, покинули храм. Их так никто и не заметил.
   Из ворот на площади, что одновременно могла вмещать народ и на религиозные праздники, и на публичные мероприятия, выезжала небольшая процессия. Четверо гвардейцев, в островерхих шлемах, на манер кушанской кавалерии, кольчугах и с кистенями за поясом, окружали одного молодого человека. Человек этот отличался длинным горбатым носом, вытянутой вниз челюстью, худощавым сложением и жиденькими волосами, спрятанными под изысканный охотничий берет. Одет он был, как и положено вельможам: узкие штаны, колготы, короткий жакет с фонарями на плечах и перья в головном уборе. Три, и все от какого-то заморского создания. Все в неярко красных цветах. На боку его лошади, закрытый на специальный, дорогой, ключик, выправленный лучшими мидландскими мастерами, висел небольшой сундучок. Это был баронет. На груди его, в подтверждение, что именно он сейчас верховная власть в городе, на золотой цепи висел золотой же полукруг - символ половины города, что по эту сторону от реки. Охрана выстроилась спереди и сзади от него, парами отгораживая высокого господина от нежелательных встречных. За ними, с искренне печальным видом, следовали двое слуг на телеге. Если баронету что-то приглянется, они должны были сей же миг оказаться рядом. А как это сделать в давке рынка, было тем еще вопросом. Но либо так, либо и чего похуже произойти могло...
   Баронет отправился по широкой улице, на большом перекрестке соединяющейся с главной улицей города - чуть ли не трактом от врат до моста. Именно в ее расширении немногим ниже стояла торговая площадь полугорода. Монахи, проводив неспешную процессию взглядами, скрылись в одном из узких переулочков, что множеством щупальцев протянулись от площади. Но в отличие от баронета, они бежали быстро.
   Проулки сменялись для монахов проулками. Наставленные в них бочки или ящики давали проход разве что одному человеку боком, зато здесь не было людей, создававших заторы и лишние глаза. Десяток минут, и они скрылись в каком-то доме, стоявшем впритирку к главной улице. Более этих четверых было не видно и не слышно. Зато другие двое, из семерых, что вошли утром в город, где-то раздобыли телегу, заставили ее бочками и направились к выходу из все одно пустого, но уже не такого узкого проулка.
   Баронета ждала неожиданность.
  
   Почему люди не ходят по узким проулкам? Это сложный вопрос лишь для нас, людей двадцатого - двадцать первого веков, выросших на фильмах и играх нашего времени. Но вот для людей этого мира, это вопросом не было. Здесь было грязно. Причем настолько, что порою казалось, что и пройти вовсе невозможно. На порядок хуже, чем на главных улицах. Ведь право слово, куда вы будете сливать больше нечистот перед главным выходом или на задний двор? А проулки как раз задним двором и были в этом каменном мешке. И честной люд их закономерно сторонился. А вот мы сокращали путь.
   Идея нарядиться монахами, равно как и устроить засаду, была принята всеми без разговоров. И теперь отступать было поздно. Корал с отцом Хаинкелем уже отправились на своей телеге. Где они ее достали и откуда раздобыли бочки - было делом наемников, они сказали, что найдут, и нашли. Теперь была пора короткого лицедейства.
   Телега выехала на главную улицу, широкую, но не более, чем на две телеги, да двух путников шириной. Затем раздалось громкое лошадиное ржание, грохот дерева по мостовой, и яростные крики отца Хаинкеля с завыванием Корала. Аккуратно надпиленная ось, слегка дернутая возницами, разлетелась, опрокинув телегу на бок, а лошадь, вздыбившись, рванула так, что развернула остов поперек дороги. Теперь это была практически баррикада, вокруг которой сей же миг образовалась толпа. "Мое вино!" - надрывался Корал. - "Мое вино! Лучшее в Тюдорских монастырях! Все потеряно! Люди! Помогите!". "Бесстыдный обманщик!" - ярился отец Хаинкель. - "Продал нам прогнившую телегу! Да еще и кляча бешенная! Нам! Людям божьим! Безбожник! Дьявольский попуститель, прости Господи! Да как он посмел! Теперь весь запас святого вина здесь, на земле простой! А должно было дойти до самого Ватикана! Да как он посмел!?". А народ вокруг все стягивался, переговаривался, смотрел да щупал. Какие-то умельцы смогли приподнять телегу, да вырвать остаток оси из пазов. Чинить ее было не возможно. Только другую телегу гнать. Другие умельцы, под шумок, откатили за спины пару бочек и умело их вскрыли. "Вино! Неразбавленное! Ого!" - сей же миг донеслось от них. И с этого момента начался хаос. Монахи кричали людям присмотреть за вином, пока те не вернутся с новой телегой. Люди, даже не слушая их, просто вскрывали Божьи бочки, кои предназначались "аж для высшего егойного священства Ватикана". Вино текло по кружкам, мехам да просто усам с бородами, а народ планомерно пьянел. Бочек то было не мало.
   И вот именно в эту толпу попытался въехать баронет со своей "свитой". Попытался, да увяз, сей же миг. Проходу ни назад, ни вперед не было. Зато сбоку виднелся небольшой проход, совершенно пустой от народу. Махнув своим охранникам, он велел следовать туда. Разнимать и разгонять уже весело и откровенно пьянствующий народ - было верхом глупости и первым шагом к пьяным погромам. Пусть лучше на халяву напьются, да проспятся. Потом разберется. Это было разумно. Как и двинуться через пустой проулок. Вообще правители земель довольно часто поступают разумно. По крайней мере, если это касается их интересов напрямую. И даже если разумными в общем их назвать язык не поворачивается. Слишком уж часто эта самая разумность стоит на обратной стороне весов совести, когда совесть, как известно, лучший советник для устройства хорошей жизни людям. Вопросы краткосрочной и долгосрочной перспективы, о которых баронет совершенно не задумывался. По крайней мере не в общей теории. А вот спешно, быстро и, пожалуй, хаотично мыслить его заставили громко щелкнувший впереди кнут, две понесшиеся лошади стражников и два клинка, что появились у его горла. Своя жизнь всегда заставляет человека задуматься. Хотя бы о том, как ее сохранить.
   Захват баронета был спланирован буквально на ходу. Точнее не сам план заманивания в пустынный переулок, а то, как действовать уже в нем. Единственным вопросом было - сколько охраны он возьмет с собой. Никто не думал, что много, в конце концов, хозяин по своему городу поедет: чего ему бояться? Четыре человека и прислуга. Не много. Можно сказать в самый раз. И вот аккуратно организованный затор, который не всякий градоправитель решится даже преодолевать, и путь цели разительно меняется. Два всадника, за ними баронет, за ними, поотстав, пробираясь сквозь толпу, еще два всадника. Телега со слугами пройти сквозь люд бы не смогла вовеки, но, воизбежание, сразу за последними охранниками ближняя к перекрестку дверь отворилась, и оттуда, под женские окрики, стали неспешно выпихивать какой-то ящик. Не резко, не дай Бог. Просто какие-то горожане что-то выпихивают громоздкое. Никаких подозрений! Но так, что весь проход перегородило. Не успели обернувшиеся стражи даже что-то подумать, как спрятавшийся спереди "брат" Даламар щелкнул кнутом по крупам впереди идущей двойки, и лошади, взбрыкнув на задние копыта, рванули впред. Несчастливые охранники так и остались лежать на земле, не увидев пустующую без одежды бечеву для сушки белья. Головы задних, едва успев увидеть картину сзади, на шум дернулись обратно, к своему хозяину, и на том и забылись. Тяжелые "братья" Мифал да Квинт, их под собой чуть с лошадьми не похоронили - просто напрыгнули сверху, со второго этажа. Ну а нам с Ивалосом лишь и оставалось с двух сторон приставить клинки к молодому баронету. В своей возможности стать бароном тот, в данный конкретный момент, сильно сомневался. По глазам и лицу видно было. Глаза на лбу, лицо бледное.
   - В-вы!? - пропищал он. - Ч-что в-вы д-делаете?!
   - Всего лишь берем вас в заложники, ваша милость, - вежливо улыбнулся Ивалос.
   - Да как вы смеете?! Я сын Барона! Да мой отец вас!.. Да вся стража города вас!.. - он аж два раза подряд задохнулся, так и не поведав о нашей мучительной каре.
   - Да вы что, ваша милость! Но с вами, нам не страшно.
   - Вы не посмеете меня и коснуться! Вас будут искать как разбойников!
   - Нас? Или вас, решившего не пропускать караван с золотой печатью короля?
   - Нету никакого каравана! - взвизгнул он. - Нет и не будет! Вы лжец и бандит!
   - А вы глупец. Как и ваш папаша, что сейчас, наверное, уже трясется в черном караване.
   - Мой отец барон! Его не посмеют бросить к каторжникам-смертникам!
   - Ваш отец - изменник. Он отказался следовать указам короля. Как и его лучший друг, барон Терруто. Только тот пошел напрямую, а папаша ваш решил юлить, - сплюнул Ивалос. - Атака тюдорской армии по Ранду не должна сорваться - вот приказ короля.
   - Да что ты знаешь!?
   - Что мы, наемники, должны быть на острие атаки. И нам очень не хочется, чтобы за нами Не пришли основные войска. Ты же мешаешь.
   В последних трех словах, самых главных для наемников во всем этом деле, прозвучало то, что заставило дрожащего баронета на жаре летнего дня покрыться испариной. Абсолютное безразличие. Ивалосу было плевать, кто пропустит его караван. Если не баронет, то его сговорчивый дядя, например.
   - Я-я пропущу ваш краван! - пискнул он, совсем уж глухо. - Пропущу! Только не делайте ошибки!
   - Тогда еще один вопрос. Ночью тебе привели двух девушек, молодых близняшек из пришедшего вчера каравана. Где они?
   - В замке! Они в моем подвале! В темницах! Я их не видел даже!
   - Они живы?
   - Да! Конечно! Конечно!
   - Ты же их не видел еще, - скептично ухмыльнулся Ивалос.
   - Я приказал привести их мне в целости и сохранности! Если они так красивы, как говорят, то хотел сделать личными служанками! Чернь от такого не откажется! Я ведь будущий барон!
   \- Скорее уже настоящий. Но посылка хорошая, - Ивалос смотрел на меня, ожидая решения. - В таком случае девушкам точно уж ничего не грозит.
   - Мне пришла интересная идея, - произнес я. - А почему бы не дать охране баронета отдохнуть, и не окружить столь важную особу личной заботой? Скажем, монахи какого-нибудь боевого ордена, бывают же такие? - я вопросительно глянул на своих спутников. Кто-то неуверенно кивнул. - Ну, значит будут. Так вот, они решили посетить город и благородный, глубоко религиозный баронет вызвался лично им все показать.
   - Шито белыми нитками! - фыркнул Мифал.
   - Но идея интересная, - тем не менее кивнул Ивалос.
   - А для надежности у нас есть вот это, - я продемонстрировал баронету небольшой двухзарядный арбалет, вытянутый на всякий случай у Тарона из личной коллекции. - Не рекомендую изображать храбреца. Первый болт получишь ты, ваша милость. А если все пройдет, как надо, забудем друг о друге навсегда. Мы друг друга поняли?
   - Д-да... - судя по его лицу, он это забыть не сможет никогда в жизни. С такой смесью страха и ненависти уж точно.
   - Вот и прекрасно! - как можно милее и добрее улыбнуться, это хороший способ вывести из себя любого в положении баронета.
   - Что будем делать с лошадями? - удерживая под уздцы двух коней, принадлежавшим второй паре охранников, сейчас уже засунутых в достопамятный ящик, коим перекрыли переулок.
   - А кто хорошо обращается с лошадьми? - на меня посмотрели как на идиота, и я поспешил добавить. - Я лично с ними вообще не обращаюсь, потому и спрашиваю.
   Мои спутники переглянулись, и Ивалос выдал самый логичный для средневековых людей дороги и меча ответ:
   - Все.
   - Тогда попрошу моего здоровяка меня подменить. Ну и... - я вопросительно посмотрел на темноволосого главаря наемников. Тот лишь согласно кивнул. - Тогда вперед.
  
   Караван чернокожего Кахмета, как рассказал отец Хаинкель едва мы покинули стоянку нашего, прибыл рано утром. Он встал у стен города, ожидая своих проводников. И если те не явятся до обеда, то просто развернутся и уйдут куда-нибудь, где безопасно. Кахмет заботился о своей жизни: если ночью на них нападут, то никто ни ворот не откроет, ни стрелу со стен не пустит. А стоять каравану с желанным любому оружием в чистом поле... Да еще и без нормальной охраны они - право слово, человек 30 - 40, против отряда вооруженных и бронированных наемников, числом не меньше пары сотен, это даже не смешно. И плевать, что об оружии никто не знает. Это все одно за собой повлечет целую цепочку событий, которую Ивалос охарактеризовал лишь одним непечатным словом.
   Именно потому, едва телега с вином начала растекаться по народу, как отец Хаинкель и Корал припустили к воротам. Их задачей стало привести караван к воротам. Об остальном уже должны были позаботиться мы. Но до самого последнего момента ни один из них не знал успешно ли все прошло, или на воротах их будет ждать целая сотня в кушанских островерхих шлемах. Они нервничали.
   Караван стоял на обочине, до поры до времени не мешая проходящим в город и из него людям. Им, хоть и было куда торопиться, но спешить резона не было: они, в своем роде, VIP-персоны. Возницы, большинство из которых были громадными чернокожими качками, лениво поглядывали на солнце и занимались кто чем на козлах своих телег. В отличие от каравана Варривера, телеги Кахмета больше походили на обычные. Они были меньше, менее бронированы, запряжены простыми лошадьми-тяжеловозами и укрыты толстым серым брезентом. И если бы не те, кто ими правил, ничем бы не отличались от телег простых торговцев, то и дело рассекающих земли этих королевств. За караваном, укрывшись невысокой травой, под утренним солнцем грелись охранники. Полностью экипированные, им разрешили разве что шлемы снять. Королевская печать и бунтующий барон требуют большой паранойи, ничего не поделаешь.
   Именно эту картину расслабленного ожидания мы застали, прибыв к воротам. Стража, едва увидев молодого баронета, в тот же момент взяла на караул, а старший их, толстый и вонючий стражник, едва помещающийся в свою экипировку, и забавно переваливающийся, как пингвин, обливаясь потом побежал лично рапортовать своему господину. Бледному и дерганному, то и дело косящемуся на монахов, его почему-то сопровождавших
   - Ваша милость! - завопил он, подбегая к нам. - У северных ворот беспорядков не случалось! Налог платят, входящих записывают! Чего изволите, ваша милость?
   - М-мне доложили... - сбивчиво начал баронет. - Да, мне доложили, что у ворот стоит караван с королевской печатью!
   - Так точно, ваша милость! - толстяк словно в воду окунулся, теперь с него уже текло ручьями. - Как вы и приказывали, к вам отправили посыльного, едва они просили прохода! Еще и получасу не прошло, как он убег!
   Мы с Квинтом и Даламаром переглянулись. Никаких посыльных мы не встречали, а значит либо толстяк врет, что вряд ли, либо всесильные законы Мерфи, как бы они тут не назывались, вступили в действие.
   - Я его не встречал. Но встретил этих монахов, что сопровождали тот караван ранее, - звук собственного голоса, казалось прибавлял баронету сил. А значит, могло придать и совершенно ненужной храбрости. Храбрости забыть о нацеленном на него под хламидой монаха арбалете, что оборвет его жизнь в ту же минуту.
   - Да, милорд... - толстяк же был обескуражен. Никогда на его памяти высокие чины не делились с ним такого рода предысториями.
   - Так где он, любезнейший? - вмешался Ивалос, заставив баронета скривиться, а толстяка опасливо скосить глаза.
   - Прямо за воротами! Я велю, чтобы пропустили! Да?
   Баронет лишь махнул рукой. Стража в сей же момент засуетилась, что-то замахала и начала втолковывать отцу Хаинкелю, Коралу и чернокожему человеку, одетому в роскошные красные и желтые одежды. Последний, видимо и являвшийся тем самым Кахметом, лишь раз махнул рукой, а весь его караван, словно и не лениво дремал на обочине - моментально двинулся к воротам. Телеги, окруженные охраной, обходя всю очередь на въезд по пустой встречной колее, шли споро. Когда первая из телег поравнялась со стражей, Кахмет из ее глубин достал свиток, скрепленный понизу крупной тисненной на олове печатью.
   - Королевская печать! - едва слышно прошептал баронет. - Настоящая!
   Впрочем, его возглас остался без внимания. Стражники были заняты навешиванием городских бирок на мечи караванной охраны, завязывая бечевой вокруг гард и ножен, после чего вбивая ее в деревянные колышки. Законы города чтутся всегда и всеми: свободного оружия в черте стен быть не должно. Правда караванщики ушлые... Никто никогда не найдет в их телегах тайников. Вот и оружие наше основное вне закона и учета. Возглавив процессию, мы направились по главной улице вверх. Люди по пути почтительно расступались, освобождая дорогу. Кстати интересный факт, молодых девушек нам не встречалось. Либо совсем девочки, грязные ли и лохматые или же аккуратно упакованные в несколько платьев, юбок и платков, либо матроны, своими телесами радующие разве что своих мужей. Все сколько-нибудь способные привлечь внимание баронета просто исчезали в окружающих домах да проулках. Смышленый люд знал своего барина.
   Дорога наша до базарной площади прошла гладко, спокойно и не быстро. Караваны вообще быстрыми редко бывают. На площади же всё практически встало. Базарный день был на самом пике. Уже часа через два-три здесь будет шаром покати, но сейчас народ, казалось со всего города, пришел за покупками. Женщины с корзинками, мужчины с тележками, аристократы со слугами. Все жители города, имевшие свободную минуту или нужду, были здесь. А, собственно, иных развлечений в городе было маловато, не будешь же круглыми сутками напролет заниматься хозяйством или делами? В трактир честной люд ходит лишь по вечерам. Так что "шопинг" самое древнее "развлечение" простых людей. Хотя вряд ли на него смотрели именно с этой точки зрения в этом средневековье. Народ перед нами расступался очень медленно, обтекая, подобно воде, со всех сторон. Даже грозно глядящие охранники в доспехах, не спасали от проносящихся меж ползущими телегами спешащих горожан. Базар был тем самым невозможным упорядоченным хаосом, где островки спокойствия, лотки продавцов, сменялись бесконечным движением покупателей во все возможные стороны. Все вокруг покупали и торговались, заполняя площадь безумным гвалтом, совершенно не перекрикиваемым далее чем на пару метров. Голос просто гас, увязая в, казалось бы, материализовавшемся воздухе. Лотки с тканями сменяли лотки с фруктами. Посреди них выделялись разные вспышки керамики и деревянной посуды. Где-то сбоку приютились лотки с хлебом и выпечкой. С другой стороны, заглушая бесконечные ароматы города, от лотков с вяленым мясом и рыбой тянулись запахи копчения. Где-то, создавая уголок холода, стояла стойка с речной рыбой, отловленной еще утром. Рыба эта пользовалась популярностью, так как свежее может быть лишь мясо только-только зарезанного поросенка, но по указу старого барона, в черте города это делать было запрещено - слишком много отходов, которыми с радостью пользовались бы в деревне, а в городе это был бы лишь очередной источник возможных болезней и чумы. Хотя, при этом, живой птицей торговали не мало. Клетки с курицами, короба с цыплятами, гуси и утки которым добрый продавец готов по первой просьбе и звонкой монете свернуть шею. Все явно привезенные с окрестных деревень или из квартала крестьян Юстани. Особняком, эдакой основой для кипучей движением фигуры базара, стояли палатки алхимиков. Простые лекарственные взвары и навары, припарки, травы и смеси, ничего особенно серьезного здесь на базаре не было, за таким надо было идти в кварталы мастеровых и искать там. Соседствовали со знахарскими делами различные краски и смеси хозяйственной принадлежности: едкие смеси от паразитов, хитрые смеси для стирки, простые для чистки и прочая-прочая. Вглубине базара можно было найти и молоко, и сметану, и мед, и готовую еду, вроде отпаренной репы, тыквы или капусты. Можно было наткнуться и на лавку с техническими приспособлениями, торговавшую различными пружинами, катушками, простыми механизмами и дорогими измерителями. С краю приютился ряд палаток кузнецов, готовых и лошадей подковать, и доспех справить, и еще что нужно сделать. Там же у них продавались различные кухонные принадлежности, от оловянных ложек паршивого качества до дорогих и прочных ножей. Оружия не было - запрет.
   Венцом базара с сегодняшнего утра стал большой караван, полукругом раскинувшийся на противоположной от ворот стороне базарной площади. Под громкие крики Варривера, Тарона и еще парочки человек, всегда занимавшихся зазывательством и продажей, оголили внутренности пары телег с мехами и различными вещами с севера. Успехом он уже пользоваться начал. Люди преодолели ту грань, когда новинку рассматривают, лишь как интересную штуковину, призванную с целью "поглазеть". Сейчас уже прошла пора и первых храбрецов, что-то купивших. Начался этап, когда люди рассматривали новое обстоятельство на своем базаре, как такую же привычную лавку что и все вокруг. Начался смотр, начались торги: началась торговля.
   Посреди всего этого скопления жизни, раздвигая людей в специально оставленном для прохода широком промежутке меж лавок, шла наша процессия. Перед баронетом люди, склоняясь, расступались, но стоило крупу его лошади с ними поравняться, как они тот же миг убегали по своим делам далее. С полчаса караван продвигался несчастные сто метров, пока не поравнялся со своими коллегами по дорожному ремеслу. Ивалос, едва заметным движением, велел править к нему.
   - Ваша милость! - склонился в "радостном" приветствии Варривер. - Мы вас ждали! Примите наши дары! Это лучшие меха с самого дикого севера, где зимы столь темны и страшны, что человек в мороз может просто превратиться в глыбу льда! - он хлопнул в ладоши, и тот час же один из приближенных торговцев на вытянутых руках поднес к лошади баронета красивую и длинную черно-белого меха накидку. Варривер о таких отзывался, как о заготовках на подарки всяким лордикам: не самые дорогие, но весьма достойного качества. Чтоб, значится, впечатление производить, но не разориться. Такие носят, как ни странно, простые охотники далеких северных племен, что за его родными землями. Шьют их немало и обменивают охотно.
   - Благодарю, - поджал губы баронет, проведя рукой по шерсти. Вряд ли ему не понравился подарок, он был достоин и полноценного барона, а не его сынка. Скорее проблема была в компании. Монахи-пленители, это не те, с кем можно чувствовать себя в своей тарелке.
   - Не желаете ли осмотреть прочий товар? Для столь высокопоставленного гостя мы с радостью сделаем скидку!
   Баронет, все еще с кислым лицом, отказался.
   - К сожалению, по пути сюда, меня догнали печальные известия, полностью отбив желание что-то покупать, - надо признать, что даже в такой ситуации он старался держать лицо. Это было бы достойно уважения, если бы лицо его было немного приятнее на вид. Серые затравленные глаза с напускным призрением никак не вязались. - Потому, я вас более не задерживаю.
   Сказав это, он кивнул и двинул лошадь в сторону. Мы, его гвардия монахов, все также не отставали от своего билета на ту сторону. Лишь Мифал, поотстав, махнул рукой Варриверу, недвусмысленно указав, что тем стоит пристроиться за караваном наемников и двигаться, пока дают. Тот, не будь дураком, намек понял и, разогнав спевшихся Тарона с Кахметом, спешно погнал народ собираться в дорогу. Толпа городская была недовольна, но на это никто не смотрел. Своя шкура все одно важнее небольшой прибыли. Это к тому, что даже дурак бы догадался о связи монахов с караванами, а баронет-то им явно не был. Положение учит думать. Спустя минут двадцать, наш караван пристроился в хвост оружейному и неспешно двинулся за ним к мосту. Шли они не быстро, но, судя по напряженным охранникам, готовые к драке. Оно было и понятно. Пройдя не более трети пути, миновав давешнее место столпотворения "общества воспомогания двум монахам и вину", теперь уже даже без телеги на дороге, мы с баронетом свернули к замку, оставив караваны самих на себя. Имея грамоты короля, и находясь уже внутри стен, не пропустить их не могли. Разве что... Но оставалось надеяться на лучшее. Нам же еще предстояло спасение двух близняшек, которое, мы надеялись, пройдет также без запинки, как и все дело до того.
   На дороге, ведущей к замку, дома стояли понаряднее, чем на главной улице. Вроде как и промежутки меж ними слегка пошире стали, да и убранство получше, да все одно память о проулках за ними была еще свежа. Здесь жили люди позажиточнее, но еще далекие от богатства. Далеко не те, что раскинулись в первый-второй круг от центральной площади. Вот там были дворцы местной аристократии и глав купеческих гильдий. Со своими садами и высокими заборами из толстых заостренных к верху железных прутьев. Благо пробираться напрямую сквозь них не приходилось, дорожки меж усадьбами существовали. На нашей дороге сейчас было тихо. Можно сказать даже "слишком" тихо. Навстречу нам прошла разве что одна телега, да трое человек, о чем-то едва слышимым шепотом переговаривающихся. Все они быстро поклонились баронету и поспешили дальше, вниз. Мне лично, как и насторожившимся "монахам", это совершенно не понравилось. Вряд ли бы такими стали эти прохожие, если бы там, выше, ничего не произошло. Но что? Вариантов не много, но будем исходить из худшего, наверху местная стража, в числе под сотню человек. И мы идем им прямо в руки.
   Сама площадь еще была не видна, а значит время оставалось. Ивалос вскинул руку, останавливая движение, а Мифал ловко подхватил коня баронета под уздцы. Пара мгновений и мы скрылись в одном из проулков. Узкие ходы, небольшое петляние, спешивание и привязывание лошадей. На них были зеленые попоны с вышитыми желтыми кругами, символом города, потому их "приватизировать" местные поостерегутся. Если гвардейцы барона оставили своих лошадей, то они за ними вернутся. А дальше медленно, друг за другом, пробирались по грязным и вонючим проулкам. Баронет, вздумавший было возмутиться да скривиться такой дороге, оказался достаточно сообразительным, едва из прокола на его горле стекла единственная капля крови. Он был нашим билетом, но держать его при себе необходимо было вплоть до самого моста на ту сторону - в честное слово или обмен никто не верил. Даже баронет.
   Перед самыми дворцами аристократов мы, не рассуждая особенно, вломились в какой-то дом. За дверью черного хода нас ждал темный коридор и пара дверей по бокам. Судя по развешенным повсюду травкам за одной из них, оказались мы на складе кого-то из аптекарей, наверняка допущенного до изготовления зелий самому барону. Молча переглянувшись меж собой, мы с Ивалосом покинули помещение, оставив самострел Даламару. Через мгновение щеколда с внутренней стороны двери защелкнулась, отсекая всех желающих зайти.
   Скоро осмотревшись, я кивнул наемнику на лестницу, видневшуюся впереди. Пара ступенек, изгибаясь, спускались в коридор всего через две двери от нас. Ивалос махнул рукой и стал аккуратно заглядывать в оставшиеся комнаты. В каждой из них было пусто и безлюдно, поскольку спустя пару мгновений он их закрывал. Я же, крадучись, направился наверх. Вдаль от лестницы коридор уходил в широкую прихожую, совершенно не напоминающую комнатушки для посетителей со стойкой посредине, неизменный атрибут любого торговца средней руки с собственным магазином. Лестница, деревянная, тщательно ошкуренная и затертая ногами местных жильцов, под моими ногами ни разу не скрипнула: делали ее явно мастера. На верху, судя по всему, была жилая часть дома. Откуда-то с дальних комнат, за частично повторяющим нижний этаж коридором, несся громоподобный храп. Дверь в господскую спальню обрамляли несколько опрокинутых пустых бутылей вина. А сквозь щель, дверь была приоткрыта, на занимавшей чуть ли не всю комнату кровати, железной с толстой периной, раскинув ноги и приобняв рукой маленькую женщину, дрых массивный хозяин дома. Его брюхо покачивалось в такт раздувавшимся мехам легких, грозя обрушиться на женщину и похоронить ее под собой. Последняя, судя по разбросанным по полу черным с белым юбкам, являвшаяся местной горничной, безропотно спала под этой опасностью. Стараясь не шуметь, я притворил дверь и заглянул в оставшиеся две комнаты. Ничего не увидев, спустился вниз. Ни кабинетоподобный гардероб, ни гостевая спальня меня не интересовали. В доме было безопасно.
   Внизу, также в тишине, одними лишь жестами, я сообщил Ивалосу о хозяевах и вопросительно махнул в сторону комнат первого этажа. Наемник отрицательно мотнул головой. Мы вышли из дома обратно в узкий проулок, что ломанной линией тянулся снизу промеж десятка домов, не меньше. А упирался в высокую ограду дворца кого-то из вельмож. Вдоль ограды, сквозь разросшиеся кусты, можно было выйти либо обратно на большую улицу, либо в другую сторону, на улочку поменьше. А можно было подтащить пару ящиков, аккуратно сваленных у последних простых домов и перпелезть на другую сторону. Не долго думая, именно это мы и сделали. На ящик, руку товарища, и, минуя острые колья, на каменный столб крупного кирпича. Оттуда перегнуться, протянуть руку оставшемуся внизу и вместе перевалиться в чужой двор. Маленький дворик с глухой стеной в пяти метрах от забора. Сам участок по городским метрам явно был огромен, в ширину аж два дома позади умещались. А вот в длину... От забора до дома всего ничего. Сам дом, конечно не маленький, но и от него до следующего забора было рукой подать. Те же пять метров, не более. Мы обошли дворец сзади и влезли в кусты. Нам было важно творящееся на площади, а не попрятавшиеся по этому случаю слуги. А на площади происходил сбор войск! Точнее городской стражи. Около пяти десятков человек, разбившись группами по пять-семь человек, подходили к "ставке местного начальства", стола, который окружило трое крупных бородатых мужиков в изысканных доспехах, и затем спешно разбегались по проулкам, выходящим с площади. Три группы успело исчезнуть, прежде чем с главной улицы, громко бренча явно не подходящими по размеру и редко одеваемыми доспехами, к начальству пронесся стражник. Что он им сказал, мы не услышали, после бега он, по-видимому, еле дышал, но почти сразу же местные главнокомандующие повскакивали, схватились за свои мечи, и, возглавляемые давешним стражником, вместе с оставшейся толпой понесся на главную улицу. Можно сказать мимо нас.
   Мы с Ивалосом переглянулись. Не худшее, что могло случиться, но каким-то образом нас обнаружили, и местные офицеры решили начать спасательную операцию. Вопрос только, обнаружили ли они сейчас спрятавшихся у аптекаря или всего лишь лошадей в паре кварталов отсюда. Мы поспешили обратно. Со всей осторожностью из-за забора осмотрели "наш" дом, и, не обнаружив стражников, полезли обратно. Это было сложнее. Пришлось в десятке метров левее лезть на дерево, с которого, представляя, что мы какие-то цирковые акробаты, перелезать через забор. В самом доме ничего не изменилось. Все также разносился приглушенный дверями и расстоянием храп сверху, и все также была заперта дверь в каморку, где засели наши с пленником. После тихого стука и шепота, чтобы открывали, дверь на считанные сантиметры отворилась, показывая кроме нахмуренных глаз Мифала еще и два желоба маленького арбалета с тускло поблескивающими металлическими болтами на них. Цепкий взгляд на нас, вокруг, и мы оказываемся внутри каморки, а дверь вновь заперта. Пять человек в серых монашеских рясах с капюшонами, скрывающими лицо, убирали мечи под одежду. Эту фантасмагоричную картину разбавил Корал, два коротких клинка у которого исчезли в рукавах мгновенно, и теперь он спешно взводил большой боевой самострел. До того тугой, что приходилось без прикрепленного педального механизма очень постараться чтобы взвести. Баронет, как сидел в углу, куда его посадили, так менее забитый и испуганный вид не принял. Сложно не бояться, когда в столь замкнутом пространстве, где нет даже теоретической защиты толпы, присутствует столько враждебно настроенного люда с оружием. И действует с ним очень грамотно.
   - Дорога чиста. Вперед, - скомандовал Ивалос и кивнул на баронета. - Его милость под усиленный контроль. Если пикнет, болт в бок, не раздумывая.
   Баронет громко сглотнул.
   - Не боись, ваша милость, - фыркнул Квинт. - Друг друга слушать будем и еще век проживем!
   - Вперед и тихо! - дал команду я, открывая дверь и первым исчезая за ней. Теперь нам предстояло проникнуть в замок и вызволить моих сестренок.
   Из двери к забору дворца местного богача. Обогнуть дворец по узкой дорожке и проулочку, соседнему с главной дорогой, и выйти на пустую площадь. Все это заняло не более пары минут быстрых перебежек. От присутствия стражников у замка остались лишь большой стол, с расстеленной на нем картой, да лавка. Мы же устремляемся к пустым открытым воротам. Почему там никого нет? Вопрос на очень большой миллион. Но никого снаружи и на площадке надвратной башни не было. Сразу за воротами замка начинался небольшой хозяйственный двор, справа упиравшийся в двухэтажное широкое здание, возле которого стояли несколько телег, и виднелся вход в конюшни, а прямо кончавшийся на добром десятке ступеней, поднимавшихся к высоким дверям главного входа.
   - Где? - аристократ запыхался и тяжело дышал, но на мой полу рык, полу вопрос пальцем ткнул в нужную сторону моментально.
   Мы пронеслись до господского корпуса, буквально втащили непривыкшего к таким броскам баронета по ступенькам и вбежали внутрь. Двери, также оказавшиеся дубовыми, открывались тяжело, но без единого звука - ночной покой его милости хранили с особым тщанием. Нас встретил длинный, немного шире дверей, коридор, уходящий вперед на пару десятков метров, заканчиваясь большой каменной лестницей на верхние этажи. Вокруг нее был небольшой зал, до которого мы не дошли.
   - Третья дверь справа! - еле слышно пискнул баронет.
   За указанной дверью, шире и массивнее прочих, начинался спуск вниз. Каждые десять ступеней на стене висели факелы, чадящие потолок и создающие невероятную вонь копоти и дегтя. Воздух на лестнице стоял - дверь за собой пришлось сразу же закрыть, дополнительно набросив на нее изнутри засов. Если кто-то захочет вломиться снаружи, мы сразу услышим. Внизу, у подножия лестницы, была приоткрытая решетчатая дверь. Не сговариваясь мы достали оружие. Раньше оно бы мешало бежать, но теперь оно было необходимо. Кто-то явно хотел нас схватить. Баронет, в надежном захвате, оказался впереди нашей группы. За решеткой, через пару метров, коридор под острым углом уходил влево. Ивалос аккуратно, краем глаза выглянул за угол. "Четверо и две наших девушки" - показал он знаками. Нас ждали.
   - Выходите! - разнеслось с того конца коридора. - Мы вас прекрасно слышали! -Голос был сиплым и хрипловатым. - Или вам плевать на этих девочек?
   Я указал Коралу, Даламару и отцу Хаинкелю оставаться здесь, находясь в негласном резерве, а сам с Ивалосом и двумя рвущимися в бой здоровяками, выставив баронета как щит, вышел из-за угла.
   Что ж. Я был удивлен, но не настолько. Верные слуги баронета, всклокоченную бороду, опухшее лицо и грязь одного из которых я сразу же узнал, стояли в небольшом круглом зале, по стенам которого были разбросаны тюремные решетки с маленькими каморками для узников. Посреди зала поддерживала невысокий свод широкая каменная колонна, к которой сейчас цепями были прикованы мои девушки. Руки их были задраны к верху. Платья были грязные, кое-где порванные, но не изодранные в клочья. Никаких синяков или ссадин на лицах я пока не видел. Так что слова баронета и Ивалоса об их сохранности пока подтверждались. Они синхронно что-то замычали, пытаясь сквозь воткнутые в рот тряпки что-то нам прокричать. Мара начала что-то показывать глазами, а Кора складывать пальцами. Именно по последнему я понял, что сразу за входом в зал притаились еще стражники. Они эту сигнализацию тоже заметили, потому почти сразу в живот девушки вонзился здоровенный кулак бородатого детины, явно кричавшего ранее.
   - Молчать! - рявкнул он.
   В непомерно расширившихся глазах Коры, который пришедший удар выбил не только воздух, но и, казалось, все живое внутри, на некоторое мгновение от боли померкло сознание. Тряпку во рту сдавило железным хватом, пытаясь хоть как-то найти дорогу исчезнувшему воздуху. Но сам организм не мог его поглотить, такой силы пришелся по девушке удар. Мара рядом застыла, испуганно глядя на сестру.
   Барон взвизгнул у меня под руками. Во вспышке ярости я чуть не сломал ему плечо, крутанув его сильнее нужного. Лишь в последний момент Ивалос, дернувший меня за руку, вернул рассудок на место. Рядом, буквально исходящий паром, удерживаемый от неминуемого массивным Квинтом, в похожем состоянии прибывал Мифал.
   - Отпустите девушек, или баронету конец, - проскрипел я, едва раздвигая челюсти. Остановились мы за несколько метров до входа в зал и демонстративно приставили к горлу его милости кинжал, а к виску арбалет. Кинжалом выступал один из гладиусов, отбитый у горцев. Меч свой я пристроил за спиной: лезть под балахон в пылу боя было бы крайне неудобно.
   - Если эти бабы нужны тебе, лучше сам отпусти его милость! - сплюнул грязный бородач.
   - По-моему вы кое-что недопоняли, - на горле нашего пленника проступила яркая алая полоса. - Выша милость, сделайте нам всем жизнь легче. Объяснитесь со своими подчиненными.
   - Отпустите! - взвизгнул он.
   Стражники переглянулись. Такой приказ явно ввел их в замешательство, но бородач-грязнуля, явно их старший, глядя глаза в глаза своему хозяину, медленно кивнул.
   - Вик, отпустить девок, - велел он.
   - Но Баррик! Ведь...
   - Заткнись и выполняй! - рявкнул бородач.
   От возмущения не осталось и следа. Обескураженный стражник бросился расковывать девушек, вскрывая защелки на кандалах.
   Кора первой свалилась на пол, очутившись на нем безвольным мешком, бессильно отхаркивающим тряпку, воткнутую в глотку. Руки ее поджались, дрожа, безуспешно пытаясь помочь организму. Следом, едва Мара была освобождена, она тут же упала к сестре на колени, обхватила ее и вырвала злополучный кляп.
   - Девушки, назад, - скомандовал Ивалос.
   Мара, даже еще не просто поддерживая, а буквально таща на себе приходящую в себя сестру, рванулась к нам. Кто-то из стражников попытался было дернуться, но громкий окрик вкупе с видом баронета их порыв остановили. Стать виновниками смерти своего начальства они совершенно не желали. Даже предполагать не желаю, по какой причине, но явно не из чистого гуманизма и страха перед законом. Едва девушки поравнялись с нами, скрывшись от стоящей за углами засады, как Мифал подхватил Кору на руки и припустил вдаль коридора, за угол. Медленно, играя в напряженные гляделки мы отступали следом.
   - Отпустите баронета! - в этом возгласе было далеко не жалобные или непонимающие нотки. Скорее это звучало, как угрожающее рычание.
   - Едва окажемся на мосту, - ответил Ивалос.
   Бородач громко и отчетливо скрипнул зубами. Их остатками. Резко дернул головой и с обеих сторон круглого зала тюрьмы, из своей засады, на колени в проход рухнули два стражника со взведенными самострелами. Им потребовались доли мгновений, чтобы увидеть куда стрелять, но все же первый пролетевший железный болт был выпущен с нашей стороны.
   - Ложись! - крикнул Корал.
   Пронесшийся из-за наших спин снаряд отбросил одного из стрелков, а второго заставил на непозволительно долгие секунды замешкаться. Секунды, за которые мы втроем, плюнув на баронета, бросились на землю. Болт пронесся над нашими головами, со звоном отскочив от каменной кладки стены, и, крутясь, своим концом заехал Ивалосу по плечу.
   Барон завизжал, словно попали по нему, и попытался броситься к своим стражникам, уже перехватывающим второй заряженный самострел. Но ему не повезло. Сперва запутавшись в своих и чужих ногах и едва не упав, он умудрился получить одно из самых позорных ранений. Попытавшись схватить его, не выпуская из рук гладиуса, я рассек ему ягодицы. Длинной полосой, перечеркнувшей все мягкое место. Аристократ, перейдя на новый звуковой уровень, свалился ничком и всеми усилиями постарался не шевелиться. Теперь он был мертвым грузом: на себе его тащить - это потерять время.
   Ивалос, не целясь, лежа, выпустил оба своих болта с того самого самострела, что долго грозил своим коротким движением тетивы оборвать жизнь пленника. Оба они ушли в молоко, один пролетев меж стражников, а второй над ними, но и последний арбалет стражи свою кровавую жертву не получил. Болт дернувшегося стражника пронесся чуть выше наших поднимающихся голов, срикошетил об стену и улетел за угол.
   - Бегом! - завопил Корал, уже бросив арбалет.
   Но бежать мы не успевали. В считанных метрах от нас уже были стражники. С оружием наизготовку, они неслись на нас. Не сговариваясь, мы, еще только поднимаясь, изготовились к обороне. Коридор к темнице был широк, но не настолько, чтобы трех бойцов в нем можно было обойти. И никто не говорит о боевом строе. Его не было. Но просто так пройти мимо нас было невозможно.
   С ревом, выставив огромный полуторный меч, подобно тарану, Квинт рванул вперед. Никого не нанизав, но изрядно испугав, он всем весом снес одного из стражников, впечатавшись ему плечом под ребра, которые он подставил, избегая меча. Дальнейшего я не видел. Еще вставая, я отбросил гладиус подальше за спину. Теперь, обнажив свою, неизвестную здесь, катану, я принимал на себя первый удар. Какой-то из стражников, кроме короткой бороды, безумных глаз, островерхого шлема с кольчугой и простого одноручного меча я и различить то ничего не успел, с широкого замаха из-за плеча, на скорости, налетел на меня. Простейший слив с доворотом, и руки, подобно спущенной тетиве, сами догоняют нерадивого бойца, провалившегося уже мне за спину. "Если будет возможность, стражников не убивать!" - говорил нам Ивалос. И я был согласен. Одно дело, это провести всю операцию без крови, всего лишь задев гордость местных. В столице над таким простофилей бароном, которого пленили монахи, и отпустили едва тот пропустил караван с королевской печатью и двух захваченных без следствия девчонок, лишь посмеются. И совсем другое дело - убить несколько городских стражников королевства Тюдор. За последнее нас официально объявят бандитами и украсят нашими лицами многие кабаки королевства. Нас видело слишком много людей. Потому под основание шеи удар пришелся обратной стороной меча, выбив из кольчуги и глаз нерадивого служаки искры. Более он не боец.
   Следующий стражник выбыл, получив удар рукоятью в челюсть. Ни зубов, ни сознания. Он попытался сбоку наброситься на вырвавшегося вперед Ивалоса, пока мной занимается его товарищ. Но я слишком быстро управился. Вот и не повезло бедняге испытать его же тактику на себе. Кажется мне, несущуюся рукоять он увидел лишь в последний момент. К тому времени Ивалос хитрым движением обезоружил своего противника, совсем по киношному заставив того раскинуть руки, посмотреть на них, на Ивалоса и попытаться броситься назад. Но не прошло. Крестовина меча наемника врезалась тому в лицо и отправила на законный отдых. Больше противников перед нами не было. Немногим дальше под ногами здоровяка Квинта валялись три стонущих тела, а еще трое медленно но верно отходили назад от размахиваемого, подобно огромному цепу, меча. Надо сказать что било в виде полуторника и цепь из рук мне не доводилось видеть ни разу. Но эффект был. И неплохой. Последний стражник, главный бородач-грязнуля, вдали от драки поспешно натягивал один из самострелов.
   В какой уже раз за сегодня мы с наемником переглянулись. Громко закричав, мы рванулись вперед. Ивалос на медленно отступающую троицу, а я, попутно наступив на уползшего к стеночке барона, сквозь их ноги к возможному стрелку. Добавка в какофонию криков визга и ругани баронета послужило неплохой психологической атакой. Троица аж отшатнулась, пропуская меня, наверное даже и не заметив, а бородач от неожиданности выронил болт, укладываемый в ложе самострела. Закалки и подготовки у стражников было очень мало. Многие годы мира и лишь редкая поножовщина со "шпыонами" другой стороны или бандитами в неблагоприятных кварталах. Но никаких серьезных сражений, на которых побывали наемники. Да даже я за это недолгое время.
   Со всего маха я попытался выбить из рук бородача самострел. Сказать, что получилось - не верно, но эффект был. От удара ногой этот стражник Баррик как раз и защитился самострелом, который совершенно некстати разрядился в этот момент и больно дернул его руку. Вскрикнув, он разжал руку, и оружие тут же отлетело куда-то вбок.
   - Ты!.. - с безумной смесью всего подряд в голосе прорычал он, опрокинувшись на пол.
   - Надо было в ту ночь не сдерживаться и укокошивать весь караван, - процедил я, опуская клинок. - Все равно теперь сюда не придет ни один торговец, - не знаю, насколько я лукавил, но желание морально задавить этого таракана шло откуда-то из подсознания.
   - Исправим сейчас! - рыкнул он, непонятным не образом выхватывая свой меч ножен за поясницей, и не широкой дугой рубя меня под колено. Удар вышел несильным, но внезапным. Если бы не мой, опущенный с той же стороны меч, не ходить мне более на своих двоих.
   Звон стали, и вот мой противник вновь на ногах. Вставать на ноги в уличных драках учились гораздо успешнее. Здесь ни я, ни наемники поспорить бы не смогли. С рычанием, не медля ни секунды, он вновь бросился на меня. Удар сверху, затем опять, затем сбоку. Незамысловатые связки, явное наследие какой-то рекрутской подготовки. Не особенно эффективны, не особенно быстры, но против таких же рекрутов и как база для дальнейшего роста неплохая. Вот только роста здесь никакого не было. Лишь приданные яростью силы и скорость движений, которые, подождать немного, и сами сойдут на нет. Но вот этот неслучившийся рекрут, эта жертва антисанитарии и дерьмового алкоголя, он, своей лапищей ударивший мою сестренку, разве он достоен был просто устать, получить по носу и свалиться в спасительное забвение? Нет, ему предстояло ответить.
   Отшаг. Отшаг. Еще один пропущенный перед собою удар. И резкий горизонтальный взмах. Острие по скосу прошлось по рукояти меча, откинув и его, и два кровавых обрубка, тот же миг упавших на пол. Стражник завыл. Выронив меч, обхватив раненную культю и широко раззев пасть. В нее тот же миг вошло лезвие катаны. Буквально на пол пальца - пронзив язык. На одних лишь рефлексах бородач-грязнуля, закусив лезвие и оставив на нем пару зубов, с остекленевшими глазами отпрянул назад, оступился, и приложился головой об пол. Остался ли он жив или нет, мне было не интересно. Если да, ну, ему, возможно, повезло. Найдут неплохого лекаря, то вероятно даже говорить он еще сможет.
   Ивалос и Вик, еще в нашу психологическую атаку отправившие стражников на временный покой, лишь молча кивнули, когда расправа была окончена, развернулись и пошли к выходу. По их меркам то, что произошло, являлось будничным. Не убил наверняка, или не отрубил руку, что, в конечном итоге, могло свестись к тому же: и пусть. Средневековье все списывает, был бы меч острее, да сил побольше.
   Проходя мимо баронета, Ивалос остановился, и картинно обвел место битвы перед ним, забившимся под стенку и испуганно хватающим глазами каждое движение наемника. Словно опасаясь, что оно станет для него последним.
   - Ну как вам, ваша милость? - картина вокруг, надо сказать, удручала. Почти десяток стражников, кто шевелясь и стоная, а кто бездвижными куклами, лежали на полу. Сколько из них было мертвы, мы не знали, искренне надеясь, что ни одного. - А ведь все могло закончиться совершенно без крови. Вам стоило только лучше воспитывать ваших солдат. И... Да. И себя самого заодно, - голос его снизился, перейдя на громкий и злой шепот. - За всякую вседозволенность придется платить! - его голос снова стал нормальным. - А пока, ваша милость, мы вас милуем. Живите, пока вас не наказал еще кто-нибудь.
   За углом, в своеобразном боевом порядке, нас ждали свои. После неудавшейся из-за нас попытки к бегству, в драку они предпочли благоразумно не вмешиваться, места было мало, а дела шли неплохо. Корал перезарядил арбалет, Мара подхватила мой гладиус, а Кора, под переживающем взгляде Мифала пришла в себя. Даламар стоял на самом верху, что-то внимательно слушая за дверью , а отец Хаинкель аккуратно прятал под рясу аж два недлинных меча.
   - Рюрик! - бросились на меня сестренки разом. Глаза у девушек были на мокром месте, но слезы вроде еще сдерживали. Еще не время им было.
   - Ну-ну! - я прижал обеих сестренок к себе. Они, за этот чуть более чем год, стали мне родными. - Вот я и пришел за вами. Теперь мы вновь вместе.
   - А мы совсем и не боялись! - по-детски шмыгнув носом, отстранилась от меня Мара.
   - Мы просто чуть сами тут все не переломали! - отстав на пару секунд, за ней последовала и сестра.
   - Вот в этом я совершенно не сомневаюсь, - я улыбнулся, вытаскивая второй гладиус. Он, под удивленным взглядом наемников, попал в руки Коры, тотчас его мастерски приткнувшей за пояс. - Вы у меня такие!
   - Не правда! Мы хорошие! Да, дядь Мифал?
   - Хорошие вы станете, когда я вас лично ремнем по заднице пройду! - вроде как и нет, а вроде как и смущенно, буркнул Мифал, - А пока надо еще до каравана добраться.
   - Бегом! Там пока пусто, - к нам, вниз, слетел Даламар, оставив свой пост у двери в казематы. - Народ побегал-побегал и теперь все затихло! Пользуемся моментом!
   - Ивалос! - я кивнул наемнику. Командование теперь его. Город лучше него и наемников знали только местные.
   - Бегом! - скомандовал он, прекрасно поняв все. Благодарности все будут потом, когда выберемся отсюда.
  
   Коридор был пуст. А вот двор за ним нет. Едва выглянув наружу, бальдинец тут же запер ее на висящий засов. Увы, маневр был замечен. Не сделали мы и десятка шагов, как засов брякнул по железу ложа. Знаете, это подгоняет. Когда в дверь громыхнули уже серьезнее, мы были в зале у лестницы. Наверх, на второй этаж, и искать на нем какую-нибудь лестницу, к выходу на другую сторону. Когда двери открыть не смогут, часть стражников останется их штурмовать, а часть побежит заходить с тыла, с черного хода, попутно являющегося хозяйственной частью. Бежать за замок, перетекающий в стену, никто не станет - смысла не было, да и слишком мало там было бойцов. Но раньше то их не было вообще, значит, могут вернуться и остальные. Примерно об этом, но короче и существеннее нам поведал Ивалос уже наверху, где мы шли медленно и тихо. Девять человек по цепочке... диверсанты...
   Но тактика себя оправдывала. Вокруг было пусто. Сразу за подъемом начинался зал, отделенный толстыми дверями. Он был широк, но не очень длин. Сзади, с обеих сторон от выхода на лестницу, были большие двери. Спереди, в каждом из углов, было по два, занавешенных портьерами, небольших прохода. В один из них, уверенный наемник и повел свой отряд. "Надо выйти на стену!" - поведал нам отец Хаинкель изменение плана. За портьерой шел узкий коридор с несколькими узкими дверцами по правой стороне. Что здесь располагалось, мне было неизвестно, но Ивалос нас вел прямо, вглубь коридора. Коридор окончился ходящими вверх и вправо ступеньками, за которыми начался новый, с одними широкими дверьми и открытым по лету выходом наружу. Выход, как оказалось, из башни на стену. На ней нас встретило солнце, ослепив на мгновение после неярко освещенных коридоров замка. Вокруг было пусто. Полутораметровый парапет, каменные зубцы в половину человеческого роста, и ни одного стражника. Ивалос повел нас налево. Там стояла угловая башенка, и там же кончалось здание замка. Проход на следующую секцию стены был открыт.
   - О! Стоит еще! Ленивые стражники! - фыркнул отец Хаинкель, выглянув за угол вниз. - Как говорил, потребуется еще!
   - А вот и веревка, - объявил Ивалос, сбивая крышку с одной из бочек. Она, судя по паутине и грязи, провела здесь много непогожих дней.
   - Готовились на случай неожиданной ситуации, - пояснил нам Даламар, проследив непонимание во взглядах.
   - Знали, где упадете, и подстелили соломку? - только и оставалось спросить мне наемников.
   - Солому бы растащили еще до заката, - махнул рукой бальдинец. - А вот пустые ящики гильдии алхимиков никому не нужны, - и добавил заговорщицким шепотом: - И не спрашивай во что нам обошлось упросить вдовы бывшего главы купеческой гильдии сбросить их здесь. Особенно Ивалоса!
   Намек, конечно, понял всякий, а бальдинец получил тихое обещание спросить с него и за это. Почему-то эта тема черноволосого наемника ввела едва ли не в первородный мрак.
   - Готово! - доложил Квинт, прикрутив веревку к какой-то крепкой железной скобе.
   - Квинт! Первый! - скомандовал главарь наемников, и здоровяк, перемахнув через ограду, скрылся из виду.
   - Мифал! - следующим, уже гораздо медленнее, исчез правая рука Варривера.
   - Девушки! Дал! Корал! Хаинкель! - один за одним наш деверсионный отряд скрывался за стеной и по веревке спускался на ящики внизу.
   - Рюрик, ты, - кивнул мне наемник.
   Бросок, и я уже оказываюсь меж зубьев. Мгновение на осмотр, и, ухватившись за веревку, слетаю вниз. Всего-то какие-то метра три до наставленных один на другой промасленных и покрытых почерневшей краской ящиков. Удар досок в пятки и громкий крик:
   - Они там! На стене!
   Меня таки увидели. Убраться с ящиков было делом более сложным, чем спуститься на них. Но освободить веревку и место приземления получилось сразу. Под щелчки арбалетов и пролетающие над зубцами болты, вниз слетел Ивалос.
   - Бегом! - с ящиков он примитивно спрыгнул, развалив за собой всю конструкцию, и чуть не завалив меня грязными досками. - Они еще только во дворе!
   - Вон они! - словно насмехаясь над наемником проорали откуда-то сбоку.
   Не раздумывая, мы ломанулись в сторону ближайшего проулка. Надо сказать, за замком, в отличие от его парадной части, были даже не богатые кварталы. Здесь расположились склады промышленников, сидящих ближе к реке. К башне, разделившей секции стены, примыкала крыша какого-то склада, столь хлипкая на вид, что, казалось, и дождь со снегом держать не должна была. Спрыгивать на нее было не просто боязно, а чересчур. Но своими стенами этот склад закрывал сквозной проход вокруг стены. Мы оказались в своеобразном тупичке, нешироком, но длинном, тянущимся до самого дома покойного главы купеческой гильдии. Гильдии, заправлявшей всеми остальными мастеровыми. И, как и любую складскую улочку, эту пронизывали десятки мелких проулков. Без приевшихся за этот длинный день следов нечистот и людских отходов, зато периодически столь неожиданной расцветки, что непонятно становилось, какой мастер здесь чего не уберег. Мы бежали, петляя между зданиями, пар раз выскочив на широкие проулки, и скрывшись вновь меж тесно прижавшихся друг к другу домов-мастерских, через квартал-другой, сменивших склады. И все это время у нас в ушах стоял топот преследовавших нас ног.
   Такого скоростного бега никогда не было ни у меня, ни у караванщиков, ни, даже, у наемников. Потому немудрено, что через недолгие минуты вихляния на предельных ускорениях, скорость наша стала падать. Бежать долго и равномерно - это одно, а вот постоянно спринтовать выжимая из себя все по максимуму... На это очень мало кто способен. Ни мы, ни стражники. Едва бросившие нас в бег эмоции под усталостью сбавили свой накал, как силы стали пропадать. Нет, мы бежали. Но уже не так. Медленно, трусцой, налетая на углы и стены, снося по пути какие-то ящики и навесы, непонятно зачем поставленные, падая и поднимаясь вновь. Не знаю, сколько длился бег, но топот постепенно отстал, скрывшись в проулках за спиной, а вот гомон приближающейся главной улицы приближался.
   "Главное не останавливаться!" - пронеслось в голове перед тем как дома с боков расступились, а вокруг нас возникла оживленная широкая улица. Мощеная камнем, она вмещала в себя людей, кареты и телеги, какие-то открытые лавочки и вывески презентабельных представителей купеческой иерархии, мастерские и простые дома. Народ двигался в обе стороны совершенно разного вида. Вот, не отягченный особенным разумом, но сгорбленный трудной жизнью мужик, в шляпе, больше похожей на кое-как сшитый по голове кусок мешковины, заросший бородой до ушей и в наряде, вызывающем строгие ассоциации с луковицей. По каким делам он тащил своего осла с маленькой пустой тележкой вниз, сложно было сказать. А вот две важные девы бальзаковского возраста, укутав телеса в сплошные темно-коричневые платья и вздернув носики, несли по огромной корзине, сверху опрятно прикрыв их белыми, явно шитыми вручную, платочками. Вот, подгоняя свою клячу бранным словом, прутом и, даже, просто руками, молодой, голый по пояс водонос. Его босые ноги были черны от местных улиц, но его это ничуть не заботило. А к реке неспешно шел кто-то из старшинства города, то ли купец из начальства гильдии, то ли старший по успешной мастерской деятельности, а то ли и просто кто-то близкий к градоправителю. Укутавшись в роскошные, желтые с зеленым, одежды: обтягивающие лосины, колготы, жакет, жилет и сорочку с пышным воротом и рукавами; обувшись в цокающие туфли с бантом и вооружившись тростью, он почти копировал образ коренного ирландского лепрекона. Золота за нарядом, правда, стояло не так много. Все это мозг впечатал в себя за секунды, что тело вырвало на передышку. Мы все-таки остановились. Группа запыхавшихся монахов и две девушки в крайне скверных нарядах. Но внимания на нас, как ни странно, никто не обратил. Сказывались одежды, коими мы прикрылись, слишком привычно людям видеть неизвестных им монахов-паломников. Частые это гости в любом городе от западного побережья до восточных княжеств. Вера то у всех одна.
   - Слава... Свету... Вырвались!.. - настоящий монах среди нас, запыхавшись, и говоря слово через пару вдохов, все-таки успел осенить себя святым знаком.
   - Да чтоб я... еще так бегал... - подхватил Квинт, из сгорбленной запыхавшейся фигуры, выпрямившись в рост и откинув голову. - Ив, куда теперь?
   - Туда, - махнул рукой наемник, даже не глядя. - На ту сторону за караванами.
   - Расступиться! - донеслось до нас с противоположной стороны. - Разойтись!
   Десяток стражников с начальником, раньше сидевшим за картой, пробирались сквозь народ в нашу сторону. Далече пока, но ждать было нельзя.
   - Да чтоб их!.. - протянул я.
   - И посильнее, - добавил Даламар, вновь срываясь на бег.
   Вновь бегом мы понеслись в сторону моста. Теперь уже медлить было смерти подобно. Такое движение не могли не заметить. Окрики сзади усилились, попеременно перемежаясь бранью, криками и топотом. Мы были и одеты полегче, и вооружены попроще, потому нам и вилять в толпе было попроще. Зато эти стражники наверняка были не столь усталыми.
   Сколько длилась эта гонка, сложно было понять - второй раз сбивался с ощущения времени за этот бесконечный бег. Но замаячивший спустя десяток домов мост вселял надежду. Человек на пути - по касательной, оттолкнувшись от него плечом, обогнуть. Телега - броситься в стороны. Снова человек и целая группка, которую напросто пробить плечом и пронестись под возмущенный вопль дальше. Вот уже две высокие башни с высокими решетчатыми воротами меж ними. Мост сразу за поднятым провалом решетки. В воротах стоит до боли знакомая телега каравана, одна единственная. А рядом с ней Тарон, своей щегольской одеждой узнаваемый издалека, о чем-то спорит со стражником. Громко, эмоционально и потрясая руками он что-то втолковывал ему, показывая то на телегу, то на решетку, то вообще на обе башни сразу.
   - Дорогу! - что есть мочи проорал я, едва не сбившись с ног и не понесшись куврком.
   - ...ворота! - едва-едва донеслось из-за наших спин. Но слишком тихо.
   У ворот шевеление. Тарон был искусным актером. Всплеснув руками, отшвырнув стражника, он в панике бросился к козлам. Телега рванула с места, видимо в нее запрягли самых мощных тяжеловозов. Стражник, тяжело из-за своих размеров поднявшись и что-то бранно закричав, вновь оказался на мостовой. Мифал, не мудрствуя лукаво просто снес его плечом.
   - Закрыть ворота! - пробилось сквозь шум сзади, и за нашими спинами упала решетка. Мы были на мосту. Меж четырех темных каменных колоссов, над неширокой и далеко не голубой водой, зато рядом с остановившейся телегой. В ней мы все и исчезли.
   Как прошел путь и разговор с другой стороной города никто из нас не знал. Нам чудилось, что доски телеги, на которых мы без сил лежали, просто тряслись и тряслись по мощеным мостовым, вплоть до того, как колеса не пошли по гладкой накатанной земле. Рессоры запели совершенно другую песнь из скрипов и щелканий, а мы посепенно не вылезли из нашего убежища.
   За нами прижимались к земле невысокие стены Юстани, города, который я надеялся в жизни более не видеть. Ни один из его берегов. Караваны шли друг за другом, подгоняя своих тягачей, и, лишь когда от города на горизонте не осталось и следа, сформировали два круга на раскинувшимся просторном лугу.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"