Огонь, если и неживое существо, то точно некая высшая сущность. Разве может живое существо с такой жадностью уничтожать живое и неживое, не выбирая между ними? Он с радостным ревом пожирал дома, сараи, все до чего мог дотянуться. Жители деревни были не против, сложно спорить после того, как группа магмаров с той же огненной страстью вырезала всех, кто имел неосторожность движением показать, что жив. А усидеть в дыму было еще сложнее.
Магмары сделали свое дело и ушли, хотя и не все, к чести жителей сказать. Но это допустимые потери. Огонь задержался, но и он скоро уйдет, подобно магмарам, словно в никуда, откуда приходит и куда скрывается. Еще вчера человеческое поселение радостно шумело. Теперь шумел лишь огонь...
Граница со степью. Хорошо или плохо? Пока степняки совершали набеги на оседлых - хорошо точно не было. Много позже появились и плюсы. Ничто не объединяет крепче, чем общий враг. Увидев столбы дыма, столь отличающиеся от обычных, степняки поняли, что произошло. И практически мгновенно бросились в сторону деревни, много ли надо времени на сборы тому, кто живет в седле? Только магмаров уже и след простыл.
Мертвые тела посреди дорожек, пепелища на месте добротных домов. Ничего нового они сообщить не могли. Степняки прошли деревню практически целиком, в сторону гор, откуда и приходило проклятие Огрия. Впрочем, для Хаира люди были не меньшим проклятием...
Деревня почти закончилась, когда из-за одного из еще горящих домов навстречу степнякам выскочил... Ребенок. Мальчуган, вооруженный несоразмерно большим для него мечом. Он держал его двумя руками, но держал уверенно. Подтверждая небезосновательность уверенности, с пояса свисали несколько свежих магмарских скальпов. Интересно, что бы подумали магмары, узнав, кто им обеспечил практически все "допустимые потери"? Что успевали подумать те, кому было суждено стать этими потерями? Мальчугана эти вопросы точно не интересовали. Закопченное лицо, на котором отчетливо виднелись дорожки слез, не выражало ничего. Смертельное спокойствие человека, готового к тому, что этот день последний. Он отплакал свое, потеряв все, что можно. И на место слез пришел разум. Пусть даже разум волка.
Свистнули арканы. Степняки не собирались рисковать. Цели достиг лишь один из четырех. Три мальчишка разрубил своим мечом, с быстротой, редкой для опытного воина, с тем же спокойным выражением лица. Четвертый аркан бросил его на землю, выбивая дух. В разрушенной деревне места для него уже не было, степь же пусть и таким необычным способом предложила дом. Достойные воины редкость, зачем лишать мир надежды? Давным-давно сказано, что надежда умирает последней. Но она жива, пока живы те, кто уже ни на что не надеется, но верит, что живет не зря. Далеко не каждый способен понять свое место в жизни, найти ее смысл, но если не способен понять - разве значит это, что смысла нет?
Десять лет после этого прожил он со степняками. Учился выживать, учился воевать, учился мстить. Он не помнил ничего из прошлой жизни, на место детства пришла острая, всепоглощающая жажда мести. Он не помнил даже имени, но люди звали его одним из имен, которым звали всех степных людей. Aziat...