Виктор с отвращением посмотрел на результат. Сколько грязи! Навести порядок будет не просто. Противная, утомительная и скучная работа. Чертовски высокая цена за непродолжительное удовольствие. Но торговаться не с кем. Как говорят немцы: "Жри или сдохни".
Завернул кровавое месиво в заранее расстеленный брезент. Яма готова уже давно...
И опять под ногами путается чёртов кот.
- А ну сгинь! - шикнул Виктор и пнул серого паршивца. Ботинок, как всегда, прошёл сквозь животное, не причинив ему вреда.
Кот дёрнул усами и уставился на Виктора. Мужчина быстро отвёл взгляд.
Худющий котяра. Катаракта на правом глазу, лишай на спине, неестественный загиб хвоста - след плохо сросшегося перелома. Жалкая тварь.
- Ты бы всё равно сдох! - пропыхтел Виктор, сталкивая пакет в яму.
Он каждый раз клялся себе, что не будет разговаривать с котом. Но почему-то не мог сдержать обещание.
Кот мяукнул. Протяжно и хрипло. Как тогда, когда они встретились в первый раз.
Виктор, как раз поднявший лопату, замахнулся ею на кота. Тот даже не попытался увернуться, а продолжал злобно пялиться на человека. Их глаза встретились.
...Протяжный кошачий ор привлёк внимание семилетнего Вити. Мальчик с заплаканными глазами, разбитой в кровь губой и телом, ноющим от недавних побоев. В глазах метались страх и ненависть.
Кот. Больной и старый уродец. Плевать. Пройти мимо.
Кот. Жалкий, страдающий, одинокий. Товарищ по несчастью.
Кот. Слабее Вити. Мальчик мог бы... Что, если..?
Первый камень. Животное вздрогнуло. Второй вызвал сердитое шипение. Третий... Четвёртый...
Там лежало очень много камней.
- Убегай, убирайся! - шептал Витя. Но его рука этих слов не слышала. А кот, наверное, был просто слишком слаб.
Смотреть на сделанное было противно. Но мальчик почувствовал себя лучше...
- Скотина! - заорал Виктор, ударив кота ребром лопаты. Она застряла в твёрдой земле. А зеленоглазая тварь сидела, ничуть не впечатлённая, полуметром дальше.
А потом пришли они. Как всегда, когда кот выводил Виктора из себя. Блохастая скотина как-то умудрялась звать их.
Три кошки. Полдюжины мелких дворняг и спаниель. Две девочки, семи и девяти лет, в школьных униформах, с серьёзно сжатыми бледными губами. Беззубый бомж. Ещё больше лиц, некоторые уже почти забывшиеся. Ещё больше упрекающих и ненавидящих взглядов.
Но пара зелёных кошачьих глаз сверлила глубже и больнее всех.
Он мог бы... Что было бы, если..?
- Это последний раз, - сипло обещал Виктор своим немым судьям и начал закапывать яму дрожащими руками.
Но кошачий взгляд обжигал, колол. Он говорил, что могло бы не быть первого раза. Но последнего не будет никогда. Не пока жив Виктор.
И от этого страшно. Страшно. Страшно.