Площадь перед Альфомегой выстилала матовая нержавеющая сталь, обработанная сварщиками так мастерски, что между листами металла невозможно было рассмотреть швы сварки. Рассказывали, что раньше в городской архитектуре часто использовали сталь полированную, но некоторые рассматривали в зеркальных поверхностях свои отражения. Это, конечно, ещё не являлось грязью... Но вполне могло стать её истоком.
Сотни людей стояли на площади, соблюдая при этом здоровое расстояние друг к другу. Царила абсолютная тишина, нарушаемая только едва слышным шорохом белых одежд и редким поскрипыванием светлых подошв.
Увлёкшись грандиозным зрелищем, я споткнулся буквально на ровном месте и упал плашмя на гладкий прохладный металл. Несколько частей обернулись, и я почувствовал, что краснею.
- Впервые на церемонии рождения? - тихо спросила ближайшая часть, помогая мне встать на ноги. Судя по голосу, это был молодой мужчина, чьё лицо, как и лица всех остальных, скрывала марлевая маска. Всё равно показалось, что мужчина улыбается. Не насмехаясь, о чём следовало бы донести, а чисто, по-доброму. Я кивнул, поблагодарил мужчину за помощь и встал позади него, соблюдая здоровое расстояние. Рядом со мной и позади заняли места другие части из моего дома. Немного кружилась голова. Наверное, от волнения.
Все взгляды были направлены на белоснежные закрытые двери Альфомеги, которыми завершалась мраморная лестница с тридцатью восемью ступенями - числом здоровья, сумма цифр даты Исцеления.
Каждый присутствующий задержал дыхание, когда створки начали медленно открываться. Звенящую тишину разбил пронзительный плач, и зрители отозвались радостными возгласами.
Нашим взглядам предстал один из Чистейших, державший на руках нагого новорождённого.
- Вода подарила нам новую часть жизни, часть общества, часть целого!
- Вода дарит, - ответил я, как полагалось, но не услышал своего голоса в хоре других. Моё сердце приятно сжалось, это чувство было знакомо по другим собраниям. Ощущение растворения в чём-то великом, осознание себя частью.
- Да прибудет он с нами в чистоте и здоровье, пока не придёт время предать его тело огню.
- Огонь забирает, - вторили я и мои собратья Чистейшему.
По лестнице поднялись две части, приняли младенца и торжественно спустились с ним на площадь, где уже стоял стерильный инкубатор на колёсиках. Толпа почтительно расступилась, пропуская маленькую процессию к зданию Первого Дома, находившегося напротив Альфомеги. Там новую часть обследуют и сделают прививки, прежде чем отдать в один из жилых домов. Очень хотелось, чтобы в мой, но это решали Чистейшие, толкуя знаки, известные и понятные только им.
Теперь же Чистейший развёл руки и сказал:
- И царили грязь и болезнь до дня Исцеления. Тогда восторжествовало здоровье. Цените и берегите его! Идите, части, выполняйте свои задания, сохраняйте мысли и тела в чистоте!
- Чистота - путь к здоровью, - вторил я, немного надеясь, что Чистейший расслышит особые убеждение и преданность идее в моём голосе, выделив его из хора остальных. И тут же спохватился, что это грязное честолюбие. Придётся донести на себя наставнику и принять заслуженное наказание.
Части начали расходиться.
- Если промолчать, то в хоре этого не будет заметно, - даже через марлевую маску я почувствовал горячее дыхание Лики около уха. В этом она была виртуозом: приблизиться, словно невзначай, еле слышно шепнуть странные вещи и быстро отстраниться, оставляя меня без возможности ответить. Иногда я спрашивал себя, не грязно ли такое поведение. Но каждый раз решал, что - нет. Во-всяком случае не грязнее, чем донос на часть, в чьей близости я чувствовал себя как-то особенно.
- Я не видел тебя на церемонии.
Не вопрос, не упрёк, факт.
Кажется, Лика хотела что-то ответить, но в последний момент передумала и только пожала плечами. Скрытность являлась грязью. Но меня больше занимала мысль, как выглядят плечи Лики под бесформенным белым балахоном. И это, пожалуй, было грязней скрытности.
- Пойдёшь к наставнику? - наверняка я сам додумал насмешливую интонацию в голосе девушки.
- Откуда ты знаешь?
Лика фыркнула.
- Тоже мне секрет. У тебя снова виноватое выражение лица.
- Что обсуждают юные части? - громко спросила Анна - в этом месяце она была одной из Очищающих в нашем доме.
- Церемонию, часть Анна, и как здорово было бы, если малыша распределят в наш дом, - выпалила Лика. У меня засосало под ложечкой от такой наглой лжи, но Очищающая только снисходительно кивнула.
- Да, это была бы большая честь. Что же положимся на мудрость Чистейших.
Больше она ничего не сказала, но шла рядом, так что следующая возможность обменяться парой слов представилась только у входа в дом. Один из двух дезинфекционных шлюзов не работал, и образовалась очередь.
- Ким сказал прийти к Альфомеге с наступлением темноты, - едва слышно выдохнула Лика.
- Кто такой Ким? - я сам не понимал, почему так неприятно слышать от Лики незнакомое имя.
- Из другого дома. Наверное, - не очень уверенно прошептала она.
- И ты пойдёшь? - задохнулся я.
Снова пожатие плечей вместо ответа.
Прежде чем зайти в шлюз Лика обернулась, и мои глаза встретились с её. Один глаз серый, другой - зелёный - генетическая особенность, не болезнь, объяснила мне когда-то Лика. Это казалось таким логичным: в особенном теле - особенный дух. Я и Лика знали, что мне следовало бы донести на неё, как знали и то, что я этого не сделаю.
- Чистота - путь к здоровью! - отчеканила девушка. В моих ушах это прозвучало как издевка.
- В здоровом теле - здоровый дух, - ответил я автоматически. Хор голосов подхватил слоган, но в этот раз я не ощутил себя частью. Наблюдая, как дверь шлюза скрывает хрупкую фигуру девушки от моего взгляда, я чувствовал себя отрезанным от жизни.
Беседа с наставником не принесла ожидаемого облегчения. Искупление состояло в неделе кухонного дежурства и казалось мне несуразно незначительным. Я, конечно, понимал причину - без абсолютной честности невозможно очистить душу, а я не хотел доносить на Лику. Только и отважился в конце спросить:
- Наставник... А может одна часть особенно сильно притягивать другую?
Марлевая маска слегка дрогнула, но, нет, невозможно, что мой вопрос рассмешил его, потому что ответ был прост и серьёзен:
- Я пропишу тебе таблетки, которые помогут освободить голову от подобных мыслей.
- Спасибо, - пробормотал я, совсем не уверенный, что хочу принимать такое лекарство.
После ужина я сослался на усталость и, посвятив положенные полчаса вечерней гигиене тела, смене одежды и дезинфекции обуви, забрался в свой бокс и задёрнул полог. По рекомендации Чистейших теперь следовало медитировать - это успокаивало, очищало мысли и способствовало крепкому здоровому сну. Но в последнее время я часто поступал иррационально, представляя себе лицо Лики. Всего один раз видел его без марлевой маски, когда на церемонии Зрелости один из Чистейших в сопровождении служек из Альфомеги давал нам оральную вакцину. Лика опустила маску, открывая взглядам всех присутсвующих веснушчатый нос и полные губы, которые загипнотизировали меня точёным изгибом линий. Потом один из служек что-то уронил, и я отвлёкся на миг, а когда снова взглянул на Лику, то увидел только пару разноцветных глаз над марлевой маской.
Сегодня я попытался представить не только лицо Лики, но и тело... Но мне тут же стало стыдно. Очень похоже, что в моей голове поселились грязные и больные мысли. Достав рецепт, выписанный наставником, твёрдо решил завтра первым делом сходить за лекарством в ближайшую Аптеку.
- И царили грязь и болезни, разъедавшие людские тела и души. И пришёл Исцелитель, и даровал рецепты, и показал чистый путь к здоровью и долголетию. И среди гнили и вони поднялись стерильные города, жители которых здоровы телом и духом. Да пребудет со всеми здоровье до последнего дня жизни, который определит само время, - я повторял мантру снова и снова, стараясь сосредоточится на её великом смысле и очистить свои мысли. Но когда наконец удалось заснуть, я продолжал слышать священные слова - насмешливый голос Лики шептал мне их прямо в ухо, её дыхание пахло мятой.
Разбудил меня вой сирен, и спросоня я несколько секунд не мог разобраться, какого типа тревога. Помог кто-то пробегавший через проход в спальном зале:
- Обнаружена инфекция! Это не тренировка! Инфекция! Подъём!
Мелькнула мысль, что заражённый - я. Но это был всего лишь голос угрызений совести. Будь я действительно причиной тревоги, меня изолировать бы первым. Благодаря частым тренировкам, действия были отработаны до автоматизма. Стерильная маска, белый балахон поверх пижамы, ноги скользнули в ещё влажные от дезинфекции туфли. Перед выходом из зала уже строились парами другие сонные части.
- Источник на женской половине, - прошептала кто-то.
Я не стал спрашивать, откуда он знает, потому что внезапно больше почувствовал, чем поверил - это правда. На меня обрушилось плохое предчувствие.
Мы промаршировали в столовую, где уже сидели сонные и обеспокоенные части обеих полов из других спальных залов.
Когда раздались крики, я узнал голос и бросился к дверям, но был остановлен двумя Очищающими.
- Возвращайся на своё место, часть. Риск заражения слишком велик.
Не оставалось ничего другого, как сесть и беспомощно слушать протесты Лики:
- Я не больна! Это клевета, вы, бациллы! Отпустите! На помощь! Я не больна и не заразна!
Потом снаружи под окнами хлопнула дверца санитарной машины, и крики зазвучали приглушённей, начали удаляться и в конце концов стихли.
Меня не покидало чувство, что внезапная болезнь Лики как-то связана с её желанием встретиться с загадочным Кимом, но я не рассказал никому о своих подозрениях. В конце концов это не играли никакой роли - с заражёнными не церемонились. Лика наверняка уже получила смертельную иньекцию, которая оберегала от мук гибели в очищающем огне.
До самого утра нас обследовали Целители, брали анализы и освежали прививки. К счастью, других заражённых не обнаружили.
На один день нас освободили от учёбы и работы, чтобы дать возможность восстановить силы и душевное равновесие после произошедшего.
В виду потери одного из жителей дома, последнего новорождённого распределили к нам. Большая честь. Но он не мог заменить Лику.
Я прожил здоровый и стерильный год. Мне плохо удавалось скрыть печаль, не зря Лика всегда угадывала мои мысли. После того, как несколько частей спросили меня о самочувствии, пришлось добровольно исповедаться Наставнику - всё лучше доноса через третьего. Единственной возможной для меня ложью была полуправда. Так я смог поделиться, что грущу о потери Лики, но умолчал об особенностях её характера и известных мне обстоятельствах. Ответ Наставника удивил и немного успокоил меня.
- Печаль по потерянной части целого - нормальная и здоровая реакция. Каждый из нас скорбит: кто-то меньше, кто-то больше, кто-то открыто, а кто-то более сдержанно. Потеря части из-за болезни ужасна вдвойне, естестественно, это пугает и занимает мысли, отяжеляет сердца. Против скорби не существует лекарств, её исцелит время.
Сначала я не поверил. Но оказалось, что Наставник был прав. Особенно ясно я осознал это, когда в пятничный кино-вечер рассмеялся над шуткой в фильме. Я мог снова смеяться в мире без Лики. Это было хорошее чувство, с лёгким послевкусием предательства.
Наставник позже возразил, что невозможно предать кого-то, кто не существует. Я сделал вид, что согласился.
Волна плохих воспоминаний неожиданно всколыхнулась на церемонии Посвящения. Самые отличившиеся служки Альфомеги проходили процедуру очищения и получали статус Чистейших. Когда выкрикивали имена избранных, я услышал одно знакомое, заставившее меня вздрогнуть: Ким. Непримечательный парень примерно моего возраста, может, чуть старше. Возможно, я видел его раньше на других церемониях, но не запомнил.
Возможно ли, что это тот, с кем собиралась встретиться Лика? Ким - не самое распространённое имя, но и не уникальное. И какие отношения могли быть у Лики с одним из служек Альфамеги? Мне некому было задать вопросы. Я послушно медитировал и принимал все положенные препараты, дезинфицирывал и мыл руки так часто, что на коже появилось раздражение, но всё равно не мог достигнуть состояния абсолютной чистоты.
Потом мой мир перевернулся с ног на голову. На субботнем обследовании Целителя что-то насторожить в моих показателях и он отправил меня на дополнительное обследование в Больницу. Меня кололи, просвечивали и зондировали всё воскресенье. А два дня спустя я узнал, как чувствует себя человек с диагнозом рак. Шорох спичек в коробке. Агрессивная форма, метастазы во всём теле. Серная головка чиркает по шершавой поверхности. Неоперабельный, слишком поздно для химиотерапии. Вспышка, когда священное масло поймает пламя. Летальный исход, скоро. Очищающий огонь. Огонь забирает.
- Почему? - надо же было хоть что-то спросить.
Ценитель предпочёл изучать белоснежную поверхность стола, когда отвечал:
- Пути болезней неисповедимы, часть. Возможно, причиной рака стала грязь на твоём теле или в твоей душе...
Я немного покраснел, но возразил - только отчаяние могло принудить меня к такой дерзости:
- Я всегда следил за чистотой своего тела, а если и случались у меня не самые чистые мысли... Но ведь даже Чистейшие говорят, что истинно чист только свет! В любом случае, мои мысли не настолько грязны, чтобы наказывать меня смертью.
Ценитель перевёл взгляд на белую стену за моей спиной:
- Смерть - не наказание, это всего лишь завершающая часть жизни. Не позволяй злобе разъесть твою душу.
- Иначе что? - горько спросил я и встал, не дожидаясь разрешения.
- Чистейшие сообщили, что воды источника бурлят, как каждый раз перед рождением. Обязательно посети следующую церемонию, быть может, ребёнок появится, чтобы занять именно твоё место в обществе. Почувствуй и осознай силу целого и твоё место в нём. Подобные мысли успокаивают и примиряют с... любым исходом болезни.
- Спасибо. Я уже чувствую себя примирённым и спокойным, - огрызнулся я и мне получилось, что за дверью раздался одобрительный смех Лики. Но когда я вышел, моему взгляду открылся только длинный пустой коридор. Я хотел хлопнуть дверью, но сработал буфер. Никто не любит слышать неприятное.
Вернувшись домой я первым делом пошёл в ванную комнату. Я намыливал руки, тёр ногти щёткой и смывал пену, пока полчаса позже одна из частей не застала меня за этим занятием. Вода, стекавшая в водосток была розовой, кровоточащие руки пришлось перевязать. После этого меня сразу же отвели к Наставнику.
- Очисти твои мысли, часть, - посоветовал он.
- Зачем?
Он вскинул голову, словно получил почёщину - это доставило мне странное до сих пор незнакомое удовольствие и подтолкнуло продолжить:
- Если пути болезней неисповедимы, то они могут напасть даже на Чистейших.
- Грязная мысль. Но я прощаю тебя, потому что понимаю - это не твои слова, но болезни. Обязательно сходи на следующую церемонию рождения...
Я перебил:
- Успокоение и примерение. Знаю.
У двери кабинета Наставника буфера не было.
Конечно, я пошёл на церемонию рождения. Почему бы и нет? Я имею в виду - что мне ещё оставалось?
Чистейший показал толпе на площади новорождённую девочку, и я задохнулся. Этот ребёнок родился не затем, чтобы занять моё место в обществе. Потому что младенец выглядел, как миниатюрная копия Лики.
Огненные кудряшки, разноцветные глаза, полные маленькие губы с характерным изгибом. Ребёнок-насмешка, ребёнок-вопрос. О реанкарнации ходили, конечно, слухи, но научного подтверждения этому не было. И если новорождённый был похож на кого-то живого или мёртвого, то это списывали на случайность. По любому большей частью дети из источника выглядели, по крайней мере для меня, на одно лицо. С исключением рыжеволосого ребёнка с разноцветными глазами.
Неожиданно мной овладело совершенно безумное желание - пробраться в Альфомегу и посмотреть на источник и на круг огня. В конце концов первый привёл меня в жизнь, а второй заберет меня назад... Где бы это не было. И если есть шанс снова вернуться в общество, стать здоровой частью целого, то я наверняка почувствую это именно там.
Моё сердце предательство сжалось от таких планов, но терять было нечего. А потом я даже подумал, что именно за этим откровением послали меня на церемонию рождения Целитель и Наставник. Вполне в их духе не сообщить важную информацию прямо, а подтолкнуть меня к самостоятельному пониманию.
Попасть в Альфомегу после церемонии оказалось до смешного простым - дверь была не заперта. Возможно, Чистейшие не могли допустить и мысли о таком святотатстве? Внутри было сумрачно и прохладно. Несколько ходов вели в манящую неизвестность. Дело за выбором...
Из эйфории меня вырвал насмешливый голос:
- Удивлён, как просто попасть в святую святых, часть?
Я замер, не зная, что сказать или сделать в своё оправдание.
- Что ты здесь забыл? Неужели поверил сказкам о сокровищах, скрытых в подземелье под храмом? Воровство - грязь.
- Я не вор. И не дурак.
- Спорное утверждение.
- Мне... Мне просто было интересно... - как назло я не мог найти правильные слова.
- Любопытство - грязь! - отрезал Чистейший.
- Я не хотел ничего плохого.
- Осквернение храма присутствием непосвящённого - грязь, которую может убрать только огонь.
Вот она, спасательная соломинка!
- Огонь! Именно его я хотел увидеть! Я болен. Я умираю.
Кажется, Чистейший изучал меня целую вечность.
- Вода дарит, огонь забирает. Болезни посланы нам за грязь. Чистота в порядке, в правилах.
- Да, Чистейший, - осторожно подтвердил я, не совсем понимая, куда он клонит.
- Безразлично, какой мотив привёл тебя сюда. И не играет никакой роли, осквернил ли ты Альфомегу намеренно или по неведенью. Приговор - огонь.
Я поник. Моя жизнь казалась мне пустой. Зная свой диагноз, я начал учиться принимать перспективу неминуемо смерти... Но уже сегодня? Сейчас? Я был не готов. Но уважение к Чистейшим не допустило и мысли о протесте или бегстве.
- Во имя Чистоты, - прошептал я пересохшими губами и кивнул. Чистейший довольно кивнул, поднял руки и хлопнул три раза в ладоши.
Словно ниоткуда появились четыре служки и окружили меня. Это заставило почувствовать себя опасным. Плохим. Грязным.
- Можно мне помыть руки? - спросил я, опустив глаза.
- Очищающий огонь уничтожит грязь на твоём теле и в твоих мыслях, - Чистейший сделал жест рукой, который явно означал приказ двигаться. Два служки шли по сторонам от меня, двое других следовали за нами. Полутёмные коридоры, неожиданные повороты, бесконечные лестницы... Я не сумел бы найти выход, даже если захотел.
Знакомый голос, произнёсший моё имя, показался галлюцинацией. А когда я увидел Лику, то решил, что умер. Лицо девушки не скрывала маска, и на миг поверил - я попал на Светлую Сторону.
- Они забрали моего малыша, - странная и жутковатая отстранённость в голосе развеяла иллюзию. Я ещё жил, и ничего светлого в ситуации не было.
- Они всегда забирают наших детей, - продолжала Лика. Я попытался понять, что она имеет в виду, но слова казались лишёнными смысла.
- Возвращайся к себе, иначе доложу Киму - пригрозил один из сопровождающих меня служек. Лика равнодушно посмотрела ему в глаза.
- Совсем обнаглела, - пробормотал служка, отводя взгляд.
- Лика. Ты жива! - нашёл я наконец слова.
- Если это жизнь...
- Хватит. Шагай дальше! - толкнул меня один из служек.
- Куда вы его ведёте? - спросила Лика, и мне почудилось, что в её голосе зазвучало эхо прежней дерзости.
- Не твоё дело.
Она посмотрела на меня и, я это явно почувствовал, поняла всё по выражению моего лица. Я всегда был для неё открытой книгой. Молча девушка развернулась и быстро скрылись в одном из коридоров.
- Лика! - позвал я, не зная, зачем зову.
- Заткнись, - приказал один из служек и толкнул меня в спину. Я потерял равновесие, сильно закружилась голова, и я почувствовал, что теряю сознание.
Когда я пришёл в себя, то обнаружил, что лежу на кровати в незнакомой комнате. Попытка сесть потерпела полный крах - кружилась и болела голова, сил совсем не было.
В комнату бесшумно скользнула Лика.
- Ты пришёл в себя.
В голосе облегчение. И больше ничего. Эта новая отстранённая Лика пугала меня.
- Ты жива, - повторил я. И, проговорив слово "жизнь", вспомнил о смерти: - Огонь...
- Не сегодня, - пообещала Лика, и я ей поверил.
- Расскажи... - мне не хватало сил даже чтобы завершить вопрос, но подруга детства знала меня как никто другой.
- Тут нечего рассказывать. Я жива, и ты тоже, во-всяком случае, пока... Мне рассказали, что ты болен.
- Мне осталось недолго. Поэтому я хотел увидеть Огонь. Познакомиться с ним, - Я слабо рассмеялся, сейчас моя идея казалась совершенно бессмысленной... Грязной. Я обвёл помещение глазами.
- Что ты ищешь?
- Мне нужно помыть руки!
Лика обидно фыркнула.
- Забудь это. Чистота. Здоровье. Бред.
- Не святотатствуй! - прошептал я испуганно.
Девушка посмотрела на меня холодно и раздражённо. Когда она быстрыми шагами покинула комнату, я был почти рад.
Также, как был рад видеть её снова. Я наслаждаться видом Ликиной красоты, хоть она и немного увяла по сравнению с моими воспоминаниями. Что-то произошло, оставило свой след на девушке и на мне, безнадёжно отдалило нас друг от друга. Хорошо, что обезболивающее, которого требовалось с каждым днём больше и больше, укутывало в милосердный туман и эту боль.
Лика приходила редко, и у меня создалось впечатление, что её визиты - тайна. Поэтому никогда не обсуждал её с бессловными служками, которые заглядывали ко мне по несколько раз в день, приносили еду и таблетки, помогали переодеваться и держать тело в чистоте. Казалось, каждый день мне необходимо всё больше поддержки. Я знал, что умираю. Иногда мне казалось, что я брежу. Ведь не могли быть правдой рассказы Лики о пиршествах Чистейших, на которых поглощались в огромных количествах продукты и напитки из категорий нерекомендованных и противопоказанных. О библиотеке, полной книг времён болезни, и лекциях про естественный отбор, манипуляции и власть. О женщинах, объявлённых заражёнными и якобы предаными Огню. Об оргиях, насилии и рождении детей - я не понимал, что это означает, но чувствовал за этими словами невероятную грязь.
- Вода даёт... - слабо пытался возразить я.
- Ни вода. Ни огонь. Люди, понимаешь? Забирают и дают всегда люди. Первое чаще второго. А Альфомега - самое грязное место во всей вселенной.
- Почему меня не предали Огню?
Лика ответа взгляд и закусила губу.
- Я обещала Киму не противиться... Плевать. Ты всё равно не поймёшь.
Мне захотелось вымыть руки.
Однажды я проснулся и понял, что это мой последний день... Или ночь - в моей комнате не было окон. Я лежал и ждал Лику, чтобы попрощаться. Но она не шла. Тогда я попробовал встать, что, к моему удивлению, получилось. Казалось, тело делает мне последний подарок, мобилизирует всю оставшуюся энергию.
Первым делом я прошёл в санузел и долго мыл руки. Потом вышел из комнаты, которая оказалась незапертой. Я шёл наобом, не зная пути наружу и только чудом не повстречал никого в лабиринтах Альфомеги. Кажется, несколько раз я то ли засыпал, то ли терял сознание. Единственное, чего я хотел - в последний раз увидеть небо.
Но когда я вышел из храма, то мой взгляд упал на десятки человеческих лиц в марлевые рамках - надо же, в храме их не носили, и я совсем отвык от их вида.
Части... Нет. Люди. Смотрели на меня удивлённо, почти испуганном, и я почувствовал, что должен что-то сказать.
- Лика жива, - сказал я первое пришедшее в голову. Люди ждали продолжения. И я просто пересказал, всё, что слышал от Лики. Просто поделился, спрашивая, что думают об этом другие. Со всех сторон раздавались шепот и приглушённые вскрики. Иногда я не слышал ничего, даже собственного голоса. Иногда не видел лиц, потому что перед глазами становилось темно. Кажется, я повторялся. Кажется, я уже не мог стоять и полулежал на ступенях Альфомеги, окружённый толпой слушателей. Когда только успели подойти новые?
В одну из тёмных фаз меня подхватили и понесли. По звукам понял, что я снова в храме и начал протестовать - ведь я совсем забыл посмотреть на небо. Меня не услышали.
- Один из Чистейших должен выйти и поговорить с идиотами. Скажи, что парень болен. Если кто-то узнал его - подумай что-нибудь. Никто не станет верить в бред больного.
Всё ещё в темноте, которой не суждено было больше рассеяться, я услышал бойкий голос:
- Слова погибшего легко могут посчитать пророчеством!
Это была Лика, прежняя Лика, и в её словах я услышал не нужное мне обещание.
Я хотел объяснить, что не хочу быть пророком, что мне страшно от мысли о возможных последствиях. Хотел сказать, что губы Лики были самым прекрасным, что я когда-либо видел. Хотел сказать: "Прощай!".
Но сильнее всего был грязный страх перед очищающим огнём, и, теряя сознание, я попросил: