Аннотация: Турнир будущего и желанный страшный приз. Но есть ли в этом соревновании победители? Рассказ участвовал в конкурсе КВАЗАР и вошёл в сборник "Избранные" (спортивная фантастика) ISBN: 978-5-4493-7010-5.
Заученные наизусть слова благодарности слетали с моих губ, не передавая даже отдалённо того, что занимало в этот момент мои мысли. Великий Турнир... Огромная Честь... Уникальный Шанс... Ну и тому подобный пафос, громкие тона, заглавные буквы. Речи избранных всегда стереотипны до идиотизма. Повод для плоских невесёлых шуток остальным, скудное утешение, обглоданная кость, брошенная усталой своре.
Каждый живёт этой призрачной мечтой, по настоящему не веря, никогда не подпуская надежду настолько близко, чтобы она могла обжечь. Но сейчас, я, счастливчик, избранный, испытываю только одно чувство - всепоглощающий ужас. Каково другим? Вряд ли выдастся возможность поговорить с ними об этом.
Все мы неоднократно погибали в боях. Жгучее проникновение пули, колющая боль гранатного осколка, реже - нож, вонзающийся в тело, удушье, вызванное ядовитым газом: привычные смерти, наша повседневность. Но турнир - совсем иное дело, и все это отлично понимают.
В первые дни после просмотра, а транслируют без цензуры, некоторых мучают кошмары. Мечта отворачивается, демонстрируя скрытую чудовищную грань, превращается в представление об аде. Но время спустя, один за другим, мы снова забываем. Кажется, что не так уж и страшно. Всё чаще заводятся бахвальные разговоры на тему: "А я бы на его месте..." И в такие моменты я действительно верю, что да, смогу пройти через все испытания. Да не как-нибудь, а эдаким героем красавчиком, крутым на зависть всем. Как будто мы не знали, что в смерти столь же мало красивого, как геройского. Она просто является неизбежной и болезненной частью жизни.
Как бы там ни было, большинство записываются на лотерею, с помощью которой выбирались участники очередного турнира, в последние недели, когда атмосфера предыдущего уже основательно развеяна.
Оглашаются немудрёные условия, для проформы, ведь они, конечно, и так известны всем: срок перемирия, сто участников, сто смертей. Один победитель.
Музыка, поздравления, праздничный ужин, отдельная комната для сна. Ненужная мне роскошь. Всё кажется нереальным, чуждым, и, честно говоря, даже не знаю, нравится мне это или нет. Не хватает порой недосоленной, а иногда пересоленной похлебки, вечерней полковой рутины, товарищей. Отсутствие последних чувствуется особенно остро в моей спальне на одну ночь. Я ещё никогда не спал один в комнате, никогда не знал такой тишины: без шорохов, шёпотов и храпа. Наверное, организаторы хотели, чтобы избранные в последнюю ночь перед турниром хорошо отдохнули. Эффект, однако, по крайней мере в моем случае, оказался противоположным. Я не знал раньше, что боюсь одиночества. С какими неведомыми страхами предстоит столкнуться завтра?
Утро встречает нас очередным каскадом музыки и речей. Совершенно напрасные усилия. Думаю, что не ошибусь, сказав за всех избранных - никто не в состоянии слышать что-либо, кроме громкого биенья собственного пульса в ушах.
Простое обмундирование, оружия, естественно, не выдают. Передвигаться без привычного снаряжения странно легко. На секунду я теряю самообладание, тону в море этих непривычных мелочей и почти раскаиваюсь, что провидение выбрало меня. Снова собираюсь внутренне и выныриваю на поверхность паники, отметаю всё лишнее. Сейчас уже нет пути назад, а любое проявление слабости бросит тень не столько на меня самого как на мою войсковую часть.
Вход в преисподнюю выглядит скромно, ничем не выдавая, какая начинка ожидает избранных в этот раз.
Подобно стаду баранов избранные выстраиваются в шеренгу и пялятся на неокрашенную бетонную стену и широкие металлические ворота со следами ржавчины.
Вчерашние враги и товарищи по бою, сегодня мы все конкуренты. Похожие друг на друга не только бритыми головами и мускулистыми тренированными телами, но и искрами страха, загнанными в глубины зрачков.
Сиплый голос объявляет задание первого шага: "Пулевое ранение". С сердца падает камень. Конечно, сначала задания всегда относительно просты, и всё же смерть от пули - хороший старт, словно неожиданная встреча с давним другом.
Ворота открываются, и мы бежим навстречу пулемётным очередям. Главное, чтобы не затоптали - за такую смерть не засчитают баллы. Так же обидно получить ранение в ноги и лежать беспомощно, не в состоянии приблизится к заветной смерти. Мысленно обращаюсь к Богу Шальной Пули, умом понимая, что он - не более чем солдатская байка, но здесь и сейчас все средства хороши. И бегу навстречу стрекочущим орудиям. Знакомая, но от этого не менее мучительная, боль одновременно в груди и плече: повезло. Падая и теряя сознание, успеваю отметить, что умираю, увы, не первым, но далеко и не одним из последних.
Проснувшись, первым делом бросаю взгляд на часы. Быстро же они нас сделали! Известно, что для избранных используются самые прогрессивные методы... Хотя злые языки утверждают, что на турнирщиках эти технологии как раз и тестируются. А какая, собственно, разница? Я не привык ломать себе голову над чем-то, что не в состоянии изменить.
Ещё одна деталь роскоши - свежая одежда. В бой нас шлют частенько в том, в чём умерли, если обмундирование мало-мальски носимо. Все, вроде, привыкли, но как-то неприятно натягивать на здоровое тело пыльную, пропитанную потом и кровью (зачастую не только своей), продырявленную пулями или осколками униформу.
Задание на второй тур тоже оказывается относительно гуманным: "Отравление газом". Бежим наперегонки навстречу сизому туману, заставляем себя жадно вдыхать ядовитые пары. Несколько мучительных секунд, кажущихся часами, боремся с удушьем и погибаем друг за другом. В этот раз я не в состоянии отследить очередность смертей. Только по опыту знаю, что тут решающими факторами окажутся вес и рост. Последней мыслью перед смертью становится, что эти два первых тура являются затишьем перед бурей.
Уже следующее задание доказывает, что я не ошибся. "Обварение кипятком". Нашим глазам открывается кипящий водопад. Я вспоминаю, как однажды случайно опрокинул себе на колени чашку с горячим кофе. Умножаю воспоминание на тысячу и замираю. Я такой не один. Все мы вздрагиваем, когда первый отчаянный смельчак с каким-то диким криком бежит к смертоносному потоку и подставляет своё тело под кипяток. Мне стыдно, что это не я, ведь сколько раз мечтал стать именно таким героем. Крик первопроходца не прекращается, но изменяется, захлёбывается. Его кожа быстро краснеет, потом белеет. Мясо начинает отделяться от костей, и я закрываю глаза. Вызывающий тошноту запах игнорировать сложней. Я слышу, как кто-то вблизи матерится и рыдает, и делаю шаг вперед. Кого-то нещадно рвёт. Отчаянное бормотание другого участника за моей спиной даёт мне силы сделать второй шаг. С ненавистью и горечью поминаю наших предков, которым бессмертие казалось чем-то прекрасным. Знали бы они... Это помогает. Глупые наивные людишки, сейчас я снова разрушу один из продуктов ваших идиотских мечтаний - себя. И, не думая уже ни о чём ином, я становлюсь под кипящую лавину. Второй, это даст хорошие баллы. Обещаю себе в следующий раз решиться первым. Это, по-моему, не сложно, в данный момент не могу представить себе смерти мучительней. Собственные крики звучат как чужие. Так долго я, кажется, ещё никогда не умирал.
Даже снова проснувшись, я с уверенностью понимаю, что последняя смерть будет долго преследовать меня в ночных кошмарах. Что же, тем важней выиграть этот треклятый турнир и умереть наконец по-настоящему.
Непривычный холод скользит по моей спине, забирается в грудь, стекает в живот, обволакивая внутренности в лёд. Точно одно: смерть - единственная и безвозвратная, кажется мне сейчас, когда шанс получить её реален, настолько же страшной как и само бессмертие.
Задание "Укус" не лишено развлекательности, ведь до этого никто из нас не видел живых змей. "Падение с высоты" тоже даётся относительно легко. Гораздо сложнее "Утопление", в последние секунды срабатывают инстинкты, и невольно начинаешь бить руками и ногами, всплывая и вдыхая воздух, но в конце концов мы справляемся.
Нас всё ещё сто, но под конец станет наверняка меньше. Так происходит всегда: некоторые не выдерживают и ломаются, перегорают, отказываются идти на очередное задание. Кто-то впадает в отвратительную истерику, другие застывают: живые тела, но с умершим, направленным в пустоту взглядом. Они выбывают из турнира. Странно, что я никогда не задумывался о том, что происходит с ними дальше. Впрочем, особого интереса судьба этих слабаков у меня не вызывала и сейчас. Я до сих пор уверен, что точно не пополню их ряды.
"Пищевое отравление", "Переохлаждение", "Сгорание", "Зыбучие пески", и я теряю счёт испытаниям, теряю счёт смертям, теряю из вида баллы, теряю чувство времени, теряю себя.
Пустой болванкой, уже толком не соображающей, зачем она здесь и что делает, я прохожу испытания "Дегидрация", "Пираньи", "Мясорубка" и "Ток".
Нас семьдесят восемь, большинство сломалось на "Мясорубке". Хорошо, что именно там я стал первым. Увидь я то, что предстало взглядам других после моего шага, и, возможно, мужество покинуло бы и меня. Хотя "мужество" не совсем верное описание моего внутреннего состояния. На самом деле это не более, чем страх, упакованный в толстый слой ваты.
Темы для ночных кошмаров складываются в аккуратную стопку.
"Кислота", "Свора псов", "Гильотина", "Каток"... Кажется, что-то забыл. Разве предпоследним не был отбойный молот? Или это один из фиктивных кошмаров? Или воспоминание об одном из виденных в прошлом турнире?
Интересно, кто придумывает задания для турнира? Чем руководствуется этот человек? Или их несколько, и они собирают идеи, в жарком споре козыряя всё более извращёнными приёмами? Возможно им просто нужно отпугивающее зрелище, шоу, но, уверен, они наверняка получают от этого нездоровое садистское удовольствие. Одно для меня неоспоримо: авторы испытаний - люди несомненно жестокие. Страшно, что существуют такие, убивающие не по службе, а для удовольствия... Хотя в их случае одно другому не мешает. Страшно, что они бессмертны как и наш брат, волей неволей вынужденный подчинятся всем и вся.
Я не забываю, что все наши приключения транслируются. Помню ещё, что важно не ударить в грязь лицом, даже если только смутно осознаю, зачем. Зато начинаю понимать, что турнир показывают не столько для развлечения, но чтобы посеять в бесстрашных отупевших душах зрителей страх смерти. Чтобы солдаты, измученные и уставшие от войны длинной в бесконечность, начали опять ценить свои жизни и цепляться за проклятое бессмертие.
О чём только думали наши безмозглые предки? Неограниченные возможности регенерации человеческих тел при сохранении памяти, никаких болезней, победа над смертью - в каком наивном мире жили они, если это казалось чем-то хорошим? Каких бы радужных утопий они там себе не напридумывали, реальностью стали перенаселение и первые всемирные войны. При попытке ограничить рождаемость что-то пошло не так. Прирост населения остановился навсегда. А войны не прекращались уже никогда. Поменялись цели и приоритеты, человеческие ресурсы стали одновременно проблемой и решением. Человечество загнало само себя в замкнутый круг.
Теоритически, чем меньше людей - тем выше качество жизни, но каждое государство хочет достигнуть этого "меньше" за счёт соседей. Победы и поражения сменяют друг друга, но невозможно подвести окончательный итог при бессмертии всех вовлеченных армий. И каждый солдат на счету. Итак огромная цифра, за каждой единицей которой стоит судьба и жизнь одного человека, почти не изменяется год за годом, десятилетие за десятилетием... Кто знает, как долго уже. Минус одна жизнь в год - подарок, дающий надежду, мотивация, одновременно желанный и пугающий приз турнира. Окончательная смерть.
"Порезы", "Камнепад", "Радиоактивное излучение"... Ещё полдюжины смертей, воспоминания о которых мне пока удаётся подавлять. Моё тело умирало несчётное количество раз, но впервые я опасаюсь, что погибнуть может мой рассудок.
Во время битвы смерть всегда имеет смысл. Во время турнира я начинаю терять цель из вида. Смерть и смерть, и смерть... ради смерти? Это когда-то имело смысл, но я не нахожу его снова.
Нас сорок два. Глаза некоторых потухли, у других - горят нездоровым блеском. У некоторых дрожат руки, кто-то непрестанно бормочет себе под нос непонятные слова. Мы уже не выглядим бодрыми бойцами, скорее группкой полоумных на прогулке. Передвигаемся и умираем по инерции.
В смерти нет ничего красивого, но так хотелось уйти достойно. Признаю, что это непростое намеренье, скорее всего мне не по плечу.
Я начинаю плакать, когда узнаю, что в следующем туре надо разбить голову об стену. Со слезами на глазах разбегаюсь и бодаю кирпичную преграду. Ни у кого не получается с первого раза. Выплевываем зубы, стираем с лиц кирпичную крошку, утираем кровь, заливающую глаза и предпринимаем второй забег. Мой сосед падает, но дышит, значит только потерял сознание, плохо отразится на баллах. Меня тошнит, голова кружится, но я ещё три раза атакую проклятую стену, прежде чем начинаю падать в темноту, сам не умея сказать, смерть это или обморок.
Нас осталось три десятка, когда объявляется вводящее в заблуждение задание последнего тура: "Умереть". В огромном помещении с мягкими стенами и полом нет ничего. Заржавевшие мозги начинают тяжело и лениво шевелиться. Не удивительно, ведь на протяжении всего турнира я внутренне приказывал голове не думать, не анализировать, по возможности не запоминать. Один из конкурентов в это время пытается оторвать кусок мягкой обивки от стены. Так и не предстоит узнать, что он собирался с ним сделать - материал слишком прочный, голыми руками не справиться. Самое острое, что у нас имеется - это наши зубы. И от внезапного озарения холодный пот стекает по спине. Это не мой стон, не мой крик, не мой плач. Я мечтал умереть героем. Но я рыдаю как ребёнок, когда закрываю глаза и впиваюсь зубами в своё левое предплечье. Пытаюсь думать, что я - бешенный пёс, впивающийся в сочный кусок мяса. Вторым укусом удаётся повредить сосуды. Гав-гав! Сглатывая собственную кровь я пытаюсь убедить себя, что,этого достаточно, чтобы истечь кровью. Открываю глаза и улыбаюсь слабой безумной улыбкой или, скорее, кровавым оскалом, глядя в бледные лица конкурентов. Многие из них, однако, не теряя времени, следуют моему примеру, и я, уже не чувствуя ничего, ускоряю процесс, раздирая зубами правое предплечье.
Просыпаюсь, не чувствуя себя. Что я здесь делаю? Где это здесь, и кто я? Турнир, верно.
Праздничное застолье, но никто не ест. Обзор всех туров, крупным планом - лица особо выделившихся. Это моё лицо. И там, и парень возле меня. У всех - моё лицо. Я - это они, а они - это я. Враги или друзья, все мы одно, пойманы в одном гигантском никогда не кончающемся турнире.
Торжественно начинают объявлять баллы. Зачем? Разве могут здесь быть победители и проигравшие? Только следуя стадному инстинкту, соблюдаю спокойствие и вполуха внимаю результатам. Названный в конце номер победителя кажется мне знакомым. Но по настоящему я начинаю понимать, только когда все вокруг меня встают и начинают аплодировать. Играет громкая музыка, и я морщусь от такого обилия шума.
Мне в руки суют букет цветов. На миг я замираю, не в состоянии понять, как можно убить себя гвоздиками. Ах нет, они не для этого...
- Какую смерть желаете в последний раз? - непринуждённо спрашивает меня один из организаторов.
Я отвечаю без промедления:
- Собачью! Я, знаете ли, пёс! - и несколько раз громко тявкаю, наслаждаясь недоумением на чистеньких лицах оргов. Ох уж эти цивилисты, сколько смертей может быть на счету у них? Пара несчастных случаев?
- Сделайте ему инъекцию, - распоряжается тихо один из них.
Я киваю рьяно:
- Да, да, усыпите обезумевшую собачку!
Потом внезапно хочу сказать ещё что-то важное, даже очень много важных вещей, о которых нельзя было говорить и даже думать. Что, наверняка, не у всех на планете такая собачья жизнь, что никто не говорит, но все знают слухи о мирных селениях. И люди, важные умные люди, не солдафоны вроде меня, могут умереть навсегда, как только пожелают. И что война и все эти смерти - в их интересах или даже просто на забаву. И дети. Где-то якобы решили проблему, и снова рождаются маленькие человечки. Вот бы увидеть хоть одним глазком такого - противовес смерти на чашах весов жизни.
Но я не успеваю сказать ничего. Укол, лёгкое жжение под кожей и темнота. И, не смотря на усталость, возмущение и ненависть, я умудряюсь прошептать:
- Спасибо, - действительно в самом конце переполненный одной всепоглощающей благодарностью. Цветы падают из моих бессильных рук на пол.
Когда менее удачливых турнирщиков разослали по их частям, организаторы, как всегда, занялись рутиной переработки остатков. Все и так знали, что предстоит сделать, но начальник посчитал обязательным распорядится официально:
- Выбывшим и победителю - изменённые воспоминания, последнему дополнительно комплексную пластику, и перераспределить всех по новым частям. И живо! Перемирие окончено, завтра снова бой.
В соседней комнате букмекеры с отточенными годами темпом и спокойствием принимали последние ставки на очередной сезон войн.
