Аннотация: Очень старый рассказ, который должен стать чатсью чего-то большего. А сейчас вот откопался.
Без названия.
Он сходил с ума.
Сходил с ума, когда шёл по кварталам, в которых семи-восьми летние девочки стреляли друг в друга. Где десятилетние мальчишки с глазами убийц и взглядом зверей ели только что убитых. Сходил с ума, когда шёл по пеплу, в который на его глазах превратилась толпа женщин. Когда, после того, как он переносил на спине, превращённой путешествием в плохо заживающую рану, полумёртвых детей в госпиталь, они же нападали на него из-за угла. Сходил с ума, когда попал в полуподпольную лабораторию, в которой изучали живых людей, отрезая от них по кусочку, ища в них источник жизни. Сходил с ума, когда на его глазах дивизион танков переехал пробку из машин и автобусов, битком набитых людьми и смотря на окровавленное железо...
Сходил с ума... Сходил с ума... Сходил с ума...
И умирал.
Под пулями, ракетами, напалмом. Умирал, ползя по раскалённой площади, по которой тяжёлым молотом била авиация. От голода, жажды, потери крови, многочисленных ран...
Но всё же что-то уберегало его от окончательной смерти, видимо, получая особое наслаждение от его мучений.
Уберегло, когда в той самой лаборатории его распяли на столе, и, несколькими очередями остановив вивисекторов и отключив электричество, неизвестный стал добивать жертвы. Уберегло, когда он под фанерой скрывался от неизвестно откуда взявшейся конницы. Уберегло, когда над мелкой канавкой, в которой он лежал, проехал сорокатонный танк. Уберегло, когда он вжимался в пожелтевшую траву, а над ним горело вертолётное сражение, осыпая клочок земли своими обломками, пулями, ракетами, поливая пустырёк своим горящим керосином. Уберегло, когда он лежал в госпитале среди стонов умирающих от эпидемии людей. Уберегло, когда в полуразрушенном доме пьяный до полусмерти ветеринар зашивал ему коронарную вену. Уберегло...
Он шёл вперёд, к только ему видимой цели. Он шёл, бежал, полз, перекатывался. Шёл, не смотря на жару, холод, дождь, снег, ветер... Не смотря на количество инородного металла, подчас удваивающего его собственный вес. Когда кончались патроны, он обыскивал трупы, сам претворялся мёртвым. Шёл, отплёвываясь огнём, отвечая смертью на удар, ибо знал, что удар, на который он не ответит, принесёт за собою его смерть. Среди мёртвых и умирающих попадались его родные, друзья, знакомые... или ему казалось, что это так.
Он не считал дни и годы, его шествие казалось бесконечным кошмаром...
Он ехал на крайнем бронетранспортёре, готовый в любой момент спрыгнуть и открыть огонь по любому подозрительному движению, когда увидел натянутую неподалёку на невидимые столбы тень и прыгнул в ту сторону.
Он дошёл. Дошёл до выхода. И развернулся.
И в этот момент в его глазах отразилось всё. Цвет неба в глазах мёртвых, крики умирающего младенца, взорванная девочка лет четырёх...
И задетая его плечом ива, задетая в тот момент, когда он прыгал с брони. Ива раскачивала ветвями, будто прощаясь...