Аннотация: Это подарок от самого замечательного человечка, моей сестренки по духу Анны Шульгиной.
Праздник медленно, но верно приобретал размах стихийного бедствия, распространяясь на соседние дачные участки, владельцы которых исчезали во все разрастающейся нарядной толпе. Причем, нарядной настолько, что то тут, то там можно было увидеть джинсы-"варенки", в которых я сама ходила, будучи ученицей начальной школы, а то и вовсе плотные резиновые перчатки жуткого розового цвета, в которых так удобно выдирать сорняки. Хотя, какие там прополочные работы в середине мая...
Люд уже забыл, какова была первоначальная причина сего торжества. Причина, то есть я, сидела на лавочке под навесом, стиснутая с одной стороны собственной бабушкой, а с другой - неизвестной теткой, обладательницы пышной фигуры и удивительно пронзительного голоса, от которого именинница уже оглохла на одно ухо. Полусъеденный остов теперь уже неподдающейся опознанию птички скорбно воздел вверх обглоданные, а кое-где и погрызенные ножки, словно призывая небеса в свидетели этого бесчинства.
Лениво ковыряясь в придвинутом заботливой бабушкой тазике с винегретом, я в который раз за сегодняшний день раскаялась в неосмотрительно данном согласии на празднование дня рождения расширенным составом родственников. Поскольку ни моя собственная, ни родительская квартира такой табун стремящихся поздравить "новорожденную" просто бы не вынесли, единственным приемлемым вариантом осталась дача.
Крепкий дубовый сруб, простоявший уже четыре десятилетия и перенесший все экономические и природные катаклизмы с невозмутимостью истинного патриарха, оказался просторнее и вместительнее наших скворечников.
На третьем десятке гостей (некоторых из них я видела вообще впервые), мама забеспокоилась - хватит ли на всех угощений. Тут вмешалась бабушка, которая уже двое суток шаманила на кухне и гоняла меня оттуда под предлогом хронической косорукости внучки, успокаивающе похлопала невестку по плечу, уверяя, мол, еды достаточно, главное, вовремя отсеивать совсем уж сомнительных личностей, слетевшихся со всего дачного поселка на дармовщину.
И вот уже несколько часов весь этот кагал бурно праздновал моё двадцатипятилетие, периодически уточняя друг у друга - по какому, собственно, поводу все собрались? Я же представляла, как покину это общество и отправлюсь в какую-нибудь кафешку, посидеть по-девичьи с подругами.
Не подумайте, я очень люблю свою родню, но все же, больше на расстоянии...
- Майка, твое здоровье! - от раздавшегося над ухом зычного крика я поморщилась, но повернулась, улыбаясь.
И не надо удивляться - тетка звала не предмет одежды, а меня. Видимо, родителям показалось мало произвести на свет в последний весенний месяц дочь, так они ещё и назвали меня Майей. Чтобы гарантированно маялась всю жизнь.
Кто только что вспомнил мультик про пчелу?! Он отравлял мне существование все детство, но крайняя степень позора настигла лет в восемь, когда гостила в деревне у дальней родственницы.
В тот момент я мышью сидела в малиннике, отбиваясь от кровожадных комаров и лакомясь спелыми ягодами. Делать это приходилось тихо, потому что малинник был соседским, и бабка-владелица почему-то весьма не радовалась, заставая там кого-то чужого. Своё отношение она выражала в попытках стегануть по голым, и так исцарапанным длинными плетями, ногам свежесорванной крапивой и призывами на наши бестолковые головы внимания чьей-то матери. За повторение этих возгласом в лоне семьи я получила по губам и приказ больше никогда так не выражаться.
Так вот, бабка Тося пробивала мощным телом дорогу в зарослях лебеды и мокрицы, воя на все лады:
- Майка, скотина такая, кудысь подевалася?!
Я рухнула прямо в малинник, передавив хрупким детским телом недоеденные остатки ягод и менее изворотливых из комаров, и затаилась, стараясь вообще не дышать. Бабка приближала, душа медленно, но верно отступала в район нижних конечностей, а попа заранее начала гореть и чесаться, предвкушая тесное знакомство со сжимаемой в руках женщины связкой прутьев.
- Вот ты где, зараза рогатая!
Я даже привстала от удивления, ибо факта наличия у себя рогов не помнила. Судорожно потрогав нечесаный сноп с посторонними включениями в виде большого, гневно застрекотавшего жука и тремя репьями, убедилась в ошибочности бабкиного утверждения, но помня о вероятности быть выпоротой, вылезать из своего тайника не спешила.
- Иди сюда, хватит свекольную ботву жрать. И не прячь голову, я тебя вижу. Ой, доведешь, пущу под нож!
Тот факт, что ела я совсем не сочные зеленые листья, а красные ягоды, как-то не отразился на охватившем меня ужасе ребенка, воспитанного на русских народных сказках. Тут же припомнился случай попытки каннибализма, когда Баба Яга пыталась зажарить в печи маленького мальчика. Это придало мне ускорение, но почему-то включился задний ход, вдобавок подол сарафанчика зацепился за один из кустов. Вместо того, чтобы, пригнув голову, шмыгнуть мимо растопырившейся прямо по курсу бабки, я поползла ещё глубже в кусты, но тут внесли коррективы насекомые. Ошалевшие от моей наглости комары слаженным клином пошли в атаку, избрав в качестве цели мою тощую попу, прикрытую белыми в красный горох трусиками фабрики "Ударница". Причем, похоже, метили они как раз в одну из горошин...
Заорали мы с бабкой примерно одинаково, только я от испуга и боли, а она - от ужаса, когда из кустов на неё с завидной прытью и скоростью выскочило что-то мелкое, но голосистое.
Пробежав несколько сотен метров, продолжая завывать на одной ноте, уже возле родного плетня я оглянулась на чуть не сожравшую меня старуху. За её спиной стояла мирно жующая рогатая морда рябой коровы, перешедшей со свеклы на растущие рядом кабачки. Как потом выяснилась, мы со жвачным были тезками...
Пока я предавалась мыслям, кто-то из гостей затянул "Ой, то не вечер" и был с энтузиазмом поддержан всеми окрестными собаками. И в этот самый момент я поняла - пора тикать. Все равно отсутствие виновницы торжества никто не заметит, да и время ещё раннее, всего восемь вечера. Солнышко как раз расцветило воду пруда, на который открывался замечательный вид с нашего участка, в багрово-золостые тона, ветерок ласково шевелил свежие побеги камыша, словно сгибая их в поклоне перед уходящим до утра светилом, а всякие сверчки и цикады, дремавшие весь день по углам и щелям, готовились устроить свой концерт.
До города полчаса езды, как раз успею привести себя в божеский вид перед встречей с подругами. С этими мыслями я и постаралась с максимально независимым видом просочиться между гостями в направлении моей припаркованной под старой корявой вишней "Шкоде". Побег почти удался, но тут возникло непреодолимое препятствие. Моя родная бабулечка Таня, вставшая посреди дорожки, уперев руки в бока.
- Уже удираешь, егоза?
- Ага, - поняв, что лучше признаться сразу, я виновато втянула голову в плечи, приготовившись давить на жалость. - Тут же моего возраста никого нет...
- Ладно, принимается. Только сначала отнеси к Маше на участок вот это, - мне сунули в руки внушительный пакет с выпирающим из него мослом. - У неё за сараем дворняжка ощенилась, выгонять жалко, они совсем маленькие...
- Конечно! - если кормлением приблудного животного можно отделаться от обязаловки на празднике жизни, то я исключительно "За". Выхватив из рук бабушки кулек и кивнув заинтересованно поглядывающей в нашу сторону теть Маше, я рысцой припустила вниз по улице. От нашего домика участок бабулиной подруги был метрах в пятистах, поэтому я решила немного растрясти съеденное и послушать щебет пташек, резво прыгающих в зарослях девичьего винограда, выполнявшего здесь функцию живой изгороди.
До места назначения я доскакала довольно быстро и замерла перед дилеммой - обходить участок в поисках калитки или же махнуть через невысокий забор? В пользу первой версии говорил мой статус взрослой женщины, за вторую голосило желание побыстрее сбежать к цивилизации и короткие шорты, в которых так удобно сигать через препятствия.
Осмотр по сторонам посторонних элементов, способных смутить мою душеньку не выявил, потому я склонилась в пользу незаконного проникновения на чужую территорию. На преодоление полутораметрового забора у меня ушло преступно мало времени - не зря же в спортзал бегаю через день - а вот найти собаку со щенками оказалось намного труднее хотя бы в силу того, что на участке отсутствовал сарай. То есть - вообще. Сам домик, ещё солиднее и кряжистее нашего, о который, судя по виду темных бревен, ступило зубы не одно поколение муравьев, беседка, увитая шиповником, баня и бревенчатая будочка туалета, стыдливо выглядывающая из-за куста жасмина, в наличии имелись, а вот сторожки для хранения сельхозинвентаря не было.
Я даже оглянулась по сторонам - вдруг перепутала дома, и теперь ко мне выбежит хозяин участка, дружелюбно потряхивая вилами. Нет, точно теть Машин, вон же древние качели, с которых я полетела лет в десять, рассадив до кости коленку. Ладно, значит, будем искать.
- Гав-гав-гав...
Как ещё звать собаку, я не знала в силу отсутствия каких-либо домашних питомцев. У папы аллергия на шерсть, так что детство прошло без зверья, а теперь, живя отдельно, живность не заводила, потому что с ними нужно гулять, играть и общаться. А меня, мало того, что выматывают на лекциях студики, так ещё и, корпя над кандидатской, могу едва ли не заночевать в университетской библиотеке.
- Кутя-кутя-кутя... Ну, не кис-кис-кис же! - я добросовестно заглядывала за все строения и под кусты, но ни собаки, ни щенков не находила. Так бы, наверное, и слонялась по участку, как привидение без замка, если бы не поняла, что у меня за спиной кто-то дышит.
Осторожно оглянувшись, я поняла, что вот она - моя смерть. Смерть была черной, жилистой, с горящими каким-то сатанинским светом глазами. И явилась она в образе ухоженного, даже, скорее, холеного добермана. На секунду мелькнула мысль, что это и есть цель моего квеста, но назвать ЭТО несчастной дворняжкой можно было бы только, будучи слепой или в маразме. Поскольку ни тем, ни другим бабуля не страдала, я приняла единственно верное решение - драпать. Собакевич пару секунд сохранял неподвижность, а потом кинулся следом. Если бы здесь был судья с секундомером и линейкой, не сомневаюсь, что были бы зафиксированы рекорды по бегу на короткие дистанции и прыжкам в высоту.
Поскольку доберман преследовал молча, из этого я сделала выводы, что намерения его далеко не дружелюбны, в результате чего за доли мгновения домчалась до старой раскидистой груши, росшей посреди участка и, подозрительно затрещав одеждой, взобралась на неё метра на четыре, шуганув какую-то птаху, устроившуюся там на ночевку. Пернатое, истошно зачирикав от испуга, метнулось искать менее людную спальню, оставив меня наедине с этим комаром, который не сводил глаз с цели, изредка облизываясь. Последнее было совсем уж тревожным фактом, поэтому я начала прикидывать, как бы спровадить сторожа и удрать с участка.
- Бобик, уйди, а? - я попыталась умоститься удобнее, но колючие ветки не способствовали активному ерзанию пятой точкой, потому затихла, угнездившись, как сорока на проводе. - Дружок? Тузик? Полкан?
Цуцик, а в том, что это именно кобель, я убедилась, когда этот Франкенштейн от собачьего племени встал передними лапами на ствол дерева, примеряясь, как бы меня достать с минимальными напрягами, хранил настораживающее молчание. Видимо, его имени я ещё не вспомнила, либо же он, как культурная собака, с незнакомыми людьми не разговаривал. Он их сразу жрал.
Пауза затягивалась, вечер полностью утратил свою томность, а в воздухе сгущались сумерки. Почему я никому не позвоню? - спросите вы. Потому что, прыгая на дерево, зацепилась карманом, и теперь мой немного царапанный и поношенный "Самсунг" лежал в двадцати сантиметрах от левой передней лапы моего сторожа, а искусством левитировать предметы я ещё не овладела.
- Трезор, давай ты меня отпустишь, а я тебя с соседской девочкой познакомлю? Правда, она болонка... Зато натуральная блондинка! - о том, что этому мохнатому половичку лет не намного меньше, чем мне самой, и ею брезгуют даже блохи, я говорить не стала.
Кобель ответил на моё предложение побыть сводней загребающими движениями задней лапы, отчего несчастный мобильник отлетел метра на полтора и сгинул в недрах грядки с клубникой.
- Вот скотина... - я проводила телефон страдающим взглядом и заголосила. - Помогите!!!
За соседским забором что-то подозрительно хрустнуло, мы с цуциком уставились туда с примерно равным интересом. Но спасители оттуда не поперли, так что я утратила любопытство первой.
- Ладно. Пойдем другим путем. Не хочешь болонку, у других соседей есть ротвейлер Макс, - на подозрения в нетрадиционной ориентации этот кобелина ответил вздергиванием верхней губы и демонстрацией впечатляющего ряда длиннющих белых зубов.
От такой картины у меня екнуло что-то не то в груди, не то в желудке, и организм намекнул, что не против бы посетить будочку с прорезанным лобзиком окошком в форме сердечка. Уговорив себя, что это излишне, я поняла, что все ещё сжимаю в руках пакет с костями. Эврика! Сейчас покормлю кобеля, он подобреет и разрешит спуститься. Правда, инстинкт самосохранения тут же предположил, что цуцик будет только рад такому десерту, но деваться-то некуда - на небе уже зажглись первые звезды, а собакен явно собирается сторожить добычу всю ночь.
- Иди сюда, глянь, что у меня есть, - сюсюкать с этим кошмаром я все равно не смогла, поэтому получилось жалобно-заискивающе. Вытащив косточку посочнее, я прицельно кинула ею в цуцика. Тот, к моему ужасу, на лету перекусил мосол на две части и, не став есть взятку, с большим интересом уставился на меня. - Нет, ты не понял, это очень вкусно, - демонстрировать, догрызая кем-то обглоданную баранью лопатку, я не стала, но изобразила щелканье челюстей в направлении останков неудачливой овцы. - Попробуем ещё раз.
Получилось уже гораздо лучше. В том смысле, что под зубами, больше похожими на циркулярную пилу, кость разлетелась не на две части, а на три.
Загрустив от сознания, что никуда я сегодня не успею, разве что на тот свет, следующие десять минут я развлекалась, пытаясь попасть мослом поувесистее в голову добермана, а собак веселился, дробя косточки на мелкие составляющие. Из клубники пару раз доносился звонок сотового, но цуцик мобильник игнорировал, а я подойти не могла по вполне понятной причине.
Где-то вдалеке раздавались унывные завывания, и я поняла, что это моя родня развлекает русскими народными песнями. Да, лучше бы я тоже голосила "Напилася я пьяна", чем работать дразнилкой для одного конкретного представителя собачьего племени. В пакете осталась последняя мелкая кость, которую я безнадежно кинула в кобели. Естественно, промахнулась.
- А я думаю - почему сегодня соловей не поет...
От того, что цуцик замолвил человеческим голосом, я чуть не сварзилась с ветки, пока не поняла, что рядом с доберманом стоит какой-то парень, не замеченный мной из-за густых листьев и темной одежды кандидата в спасители.
- Уберите его! - я даже подпрыгнула от предвкушения, что сейчас ступлю на земную твердь, но ветка издала угрожающее потрескивание, потому пришлось замереть.
- А вы там одна были или с товарищем? - стоящий внизу парень, лица которого я все никак не могла рассмотреть, кивнул на разбросанные вокруг кости.
- Это бараньи!
- Бедный... А Цефея вы тоже для этого приманили? На случай, если баран кончится, а вы не наедитесь?
В эту секунду я поняла, что доберман не такая уж плохая компания. По крайней мере, он молчит.
- Послушайте, я пришла покормить щенков, а ваш Цефей загнал меня на дерево. Уберите его, тут уже прохладно и ветки колючие...
- А с чего вы решили, что тут есть щенки? - та зараза, которая из прямоходящих, подошла ближе к стволу и запрокинула голову, стараясь меня рассмотреть.
- Потому что теть Маша сказала... - и тут я поняла весь коварный замысел.
У теть Маши есть сын, то ли Антон, то ли Артем, и женщина уже давно намекала на его незавидную холостую долю. А тут ещё и моя бабуля с мослами. И стонущие от треска и шуршания кусты на соседском участке... То-то Цефей не побежал проверять, кто там засел - узнал хозяйку по запаху.
- Вы там хотите остаться ночевать? Тогда нужно было лезть на яблоню, - он махнул на растущее рядом дерево. - Там с прошлого года осталось голубиное гнездо.
- Так, я спускаюсь, держите собачку, - в конце концов, парень не виноват, что у наших родственников весеннее обострение на почве желания выдать меня замуж, потому убивать его я не стану, сосредоточусь на незадачливых свахах.
- Да он никого не тронет, добрей души пес, - но руку мне подал. Лучше бы шею подставил, ей-богу - как в его представлении я могу слезть, если эта ветка оказалась нижней. А как же я тогда на неё попала?
Этот вопрос пришлось отложить до лучших времен - ноги уже соскользнули с неустойчивой опоры и свесившаяся попа в этот момент, как никогда прежде, намекнула, что пора завязывать жрать шоколадки. В идеале - вообще бы несколько дней на голодной диете посидеть.
- А вы уверены, что там с вами был один баран? - парень ухватил меня за щиколотки и теперь принимал на свое плечо всю массу хрупкого девичества. Да, не дюймовочка, кто спорит, но не надо так пыхтеть. Пальцы разжиматься отказались, не веря, что вцепившийся в ноги индивид удержит так лелеемое тельце. - Да опустите уже руки!
То ли от этого крика, то ли от того, что кисти уже свело судорогой, но я послушалась.
Рухнули мы одновременно - я, парень и ветка. Хорошо, что она нас не прибила, но голые руки и ноги, уже покрывшиеся пупырышками от холода, ободрала да крови.
- Здравствуй, земля, - целовать утоптанную собачьими отпечатками почву я не стала, сразу рванув на четвереньках в клубнику.
- Ты куда?!
- Надо! - мобильник я нашла, но лежание на добросовестно политой грядке сделало свое черное дело - откликаться он не пожелал, продолжив угнетать хозяйку темным экраном.
- Зовут-то как? - парень отряхнулся от налипшей листвы и свистнул доберману. Тот нарисовался в непосредственной близости, внимательно обнюхал моё лицо, и, когда я уже готовилась принять мученическую смерть, лизнул в щеку. После чего сел напротив копилкой, глядя на меня с пугающей разумностью.
- Тьфу, я думала, он меня съест, - приняв помощь парня, я поднялась, с ужасом представляя, на кого похожа. - Майя.
- Как пчелка? Круто, - градус благодарности к парню устремился к нулевой отметке. - Андрей.
- Рада и счастлива. Ну, я пойду?
- Иди, - он пожал плечами, давая понять, что никого не держит.
Осторожно пробираясь по тщательно утрамбованной дорожке в сторону калитки, я все косилась на плавно скользящего бесшумной тенью Цефея, но кобель никаких признаков агрессии больше не проявлял, так что расстались мы почти друзьями.
Жалко только, что этого Андрея не рассмотрела. Не то, чтобы в благодарность я воспылала к нему любовью и страстью, но хочется все-таки знать, из-за кого пережила такие приключения. А ладно, значит, не судьба.
- Всего хорошего, - сжимая в руке отключившийся телефон, а второй ладонью прикрывая прореху на шортах, я поспешила откланяться и рысью понеслась в сторону домика.
- И тебе не хворать!
Парень скрылся за забором, а я с рыси перешла на галоп, торопясь успеть раньше этих чингачкучек.
Успела. Я в ожидании таилась в тени, потому что встретившийся мне сосед при виде ободранной лохматой девушки, разве что не перекрестился, но протрезвел точно, когда, охая и хватаясь за бока, приковыляли бабуля с теть Машей.
- А вы спортом решили заняться? - от моего вопроса они синхронно вздрогнули и попытались приобрести максимально независимый вид.
- Да, очень полезно для здоровья, особенно по вечерам, - бабуля собралась обмахнуться подолом платья, но не стала, ввиду людности участка. - А ты отнесла кости щеночкам?
- Конечно! Так мне радовались. Теть Маш, можно я себе одного заберу, того, который шоколадно-коричневый, он такой ласковый, - а что, после встречи с Цефеем мне тоже захотелось завести собаку. Буду натравливать её на прогульщиков.
У женщины вытянулось лицо, а сама она в поисках поддержки оглянулась на бабулю.
- Бери, солнышко...
- Вот и хорошо, - оставив заговорщиц в судорожных попытках представить, где за ночь взять щенка, да ещё и нужного цвета, я, сторонясь освещенных участков, прокралась в дом и забаррикадировалась в комнате, злорадно хихикая от устроенной в ответ на попытку сбыть меня с рук подлость. Правда, смех перешел в сдавленный вопль ужаса, когда я поняла, что это страшнючее существо с ободранным лицом и наливающемся на лбу синяком - я сама.
Ладно, некоторые вещи стоят жертв. С этой мыслью, худо-бедно приведя себя в порядок, я и рухнула в постель, а за окном неслось неизменное "Ой, мороз-мороз"...
- Ты представляешь, наверное, собака их всех увела, - бабушка, вкушая кофий с баранкой, таращила глаза, словно поражаясь наглости мифической псины. - Так что осталась ты без щеночка...
- Жааалко... - меня все ещё тянуло в сон, потому даже не стала язвить на тему попытки сосватать меня за подозрительную личность. А что - только ненормальный будет держать дома такого коня, как Цефей. У него же на морде написано, что жрет исключительно мясо и дорогие корма. Нафига мне муж, у которого, помимо законной супруги, такая статья расходов?!
- Да и куда тебе собаку - все время на работе, кто её выгуливать будет? Лучше замуж выйти.
- Нет уж, если я буду пропадать целыми днями в универе, собака просто на пол нагадит, а вот муж на сторону гулять начнет, - принюхавшись к салату, на всякий случай отставила миску. Больно уж запах подозрительный, меня и так родственники засранкой ругают, не хотелось бы подтверждать это почетное звание.
- Да что с тобой говорить, - бабуля огорченно махнула рукой и уставилась в окошко.
А там была благодать - позднее весеннее утро, веточки смородины в росе, бабочка, сидящая на листике, сушит разложенные крылышки, распластавшись на манер пестрого лоскутка. Лепота... С пруда доносятся визги ребятни, рискнувшей сунуться в студеную водичку, птички поют, Цефей под кустом боярышника какую-то тухлятину закапывает...
Что?!
Я с такой скоростью высунулась в окошко, что чуть не вывалилась наружу. Спасибо моему заднему мосту, который я вчера неосмотрительно пообещала подвергнуть диете, и бабушке, мертвой хваткой вцепившейся в ремень джинсов. От этого у меня потемнело в глазах (ну, ладно, наверное, тот факт, что я висела вниз головой поспособствовал), но край подоконника, впившийся в бедра, тоже подарил немало дивных секунд.
- Куда?! - бабушка твердо решила не дать кровиночке погибнуть во цвете лет, забыв, что веранда у нас на первом этаже, так что свернуть шею, прыгнув из окошка, у меня вряд ли получиться, а вот придушить во время спасательной операции вполне можно.
- Туда, - с трудом прохрипев, я, совершая волнообразные движения корпусом, как гусеница, возвращающаяся в яблоко, втянулась обратно в комнату. - Там чья-то собачка у нас под кустом копается.
- Да мало ли их тут, - осмотрев внучку на предмет повреждений и восторженно цокнув языком при виде малинового румянца, получившегося то ли от висения попой кверху, то ли от частичного удушения, бабушка вернулась в свое кресло качалку.
- Все-таки проверю, - прихватив со стола сушку, я ужиком выскользнула за дверь. Бабулю с собой не позвала - она с чего-то решила, что гуляние по росной траве губительно для суставов, потому вытурить её в первой половине дня на лоно природы не удавалось уже лет пять.
Во дворе было ещё довольно прохладно, потому, зябко поежившись и сдув набок собственноручно откромсанную полчаса назад челку, я двинулась навстречу опасности. Прядью пришлось пожертвовать, потому что первой реакцией видевшего меня папы, как раз укладывающего рыболовные снасти, было:
- Ептить, ну, натуральный единорог...
В принципе, родитель не так уж и приукрасил - шишка была не просто заметной, а, в полном смысле этого слова, выдающейся. Расходящиеся во все стороны от неё оттенки синевы, как волны от брошенного в воду камня, занимали большую часть моего высокого чела и повышению самооценки также не способствовали. Потому и пришлось спешно маскировать следы разгульного вечера, не попадаясь на глаза маме - та просто не поверит, что дите ночь, выбегая в туалет, случайно столкнулось со спешащей навстречу дверью...
Но это все лирика. Суровая реальность же продолжала демонстрировать дивные навыки копания ям и тоннелей, помогая себе не только задними лапами, но и, похоже, зубами.
- Цефей, привет. И что ты тут делаешь?
Скудоумной я себя не чувствовала, если уж разговариваю не только с машиной, но и некоторыми предметами домашней обстановки - особого внимания удостаивается стиралка, её я иногда и ногами бью, а не только вслух уговариваю - то почему не пообщаться с цуциком?
Собакевич посчитал ниже своего достоинства отвечать на такие глупые вопросы, продолжая нелегкое дело метростроевцев. Так и не добившись от животины вменяемых тезисов по превращению нашего участка в стройплощадку, я оглянулась и обессилено опустилась в укропную грядку. Но тут же вскочила, чувствуя, как влажная от росы и вчерашнего полива почва гостеприимно едва ли не засосала в себя мою седалищную часть.
Как оказалось, Цефей был социально ответственным существом, потому вернул все незаконно награбленное. То есть - принес все те кости, которые я вчера в него пуляла. И ладно бы просто вернул. Он сложил их в кучку, и теперь, руководствуясь какими-то неведанными познаниями в кладокопательстве, по одной хоронил в разных частях участка. Можно сказать, приснопамятный баран обрел пару десятков могил сразу. И все бы ничего, но кобель подкопал не только боярышник и мамину вьющуюся розу. Грядка кудрявой петрушки выглядела так, словно стала площадкой для брачных игр всех окрестных кротов, лилейник странно скособочился, словно скорбя над торчащими из-под его корней костями, под чахлыми побегами никак не умирающего своей смертью клематиса лежал почти сложенный паззл из позвонков, а укроп..! А, нет, этот я передавила.
Так, ну, часть разрушений, конечно, можно списать на подвыпивших гостей, но вряд ли они бы, закапывая остатки трапезы, оставили такие следы.
- Цефик, ну ты... полный кобель!
Цуцик даже отвлекся от нелегкого труда по погребению одной из многочисленных составляющих бараньего организма и оглянулся на меня. Морда, перепачканная в грязи и зеленом соке погибшей растительности, выражала нечеловеческое счастье. Я же была зла, как собака. Вот вам и подмена понятий и смена ролей.
- Теперь давай это устранять.
Стараясь не привлекать излишнее внимание, мы с кобелем, как могли, старались замаскировать следы преступной деятельности, но получалось откровенно плохо. И тут я вспомнила о ещё одном участнике этого фарса. Значит, мы с Цефеем тут с утра пораньше трудимся на садово-огородных работах, а его хозяин дрыхнет!
- Идем будить Андрея, много спать вообще вредно.
Собак, уловив имя господина и повелителя, впервые за все время нашего знакомства басовито гавкнул и восторженно задергал обрубком хвоста.
Злость придала мне необходимое ускорение, доберман же просто радовался жизни и шустрому соратнику по забегу до дома. Могу поклясться, что, когда мы синхронно, не задерживаясь на такую мелочь, как открывание калитки, сиганули через печально знакомый по вчерашнему вечеру забор, в глазах Цефея появилось уважение.
- Так, а теперь будь джентльменом, покажи, где комната твоего хозяина, - говорить приходилось шепотом, лежа на ровненьком газоне, ибо теть Маша уже гремела какими-то кастрюлями, суетясь на террасе с другой стороны дома.
Цуцик, понятливо мигнув карими глазами и ткнувшись в ладонь испачканным носом, повел меня мимо слегка примятой клубники к одному из окон.
Надо сказать, что пса я уже совершенно перестала бояться. Наоборот, он теперь вызывал уважение и умиление. На редкость умная собака, а что превратил наш участок в скотомогильник, так это вопрос к хозяину - за животным следить надо.
На нашу удачу, окно оказалось приоткрытым. Правда, высота тут была не чета нашему домику - почти два метра. Но что такое жалкие двести сантиметров для пылающей жаждой кровавой мести городской девушки, только что загубившей свой маникюр, и молодого, полного сил добермана, радующегося жизни и возможности поиграть с новым членом стаи?
Первым я предложила пройти в нумера Цефею, но тот неожиданно застеснялся, пряча морду под лапы и косясь на меня с таким несчастным выражением морды, что я почувствовала себя живодеркой и прекратила подбивать его на такую опасность. Внедрение прошло довольно легко - подтянувшись на руках, я уселась на подоконнике, осторожно отводя белую кружевную занавеску. Конечно, перед тем, как хвататься за светлые предметы интерьера, неплохо было бы помыть руки - на шторе тут же появился черный отпечаток ладони. А, ладно, это будет месть за драные шорты.
С моего наблюдательного пункта открывался прекрасный вид на всю комнату, но меня интересовало содержимое кровати. Там кто-то лежал, кутаясь в одеяло с веселеньким узором из темно-красных розочек. Отчаянный мужик, если способен уснуть на таком постельном белье. Я его даже немного зауважала, если честно. Ещё внимание привлекла торчащая лапа, размера этак сорок пятого. Так, а если мы перепутали окна, и это опочивальня какого-нибудь теть Машиного любовника, а мы напугаем мужика до хронического нестоя... заикания? Потому что Андрей, судя по моим воспоминаниям, не особо высокий, хоть я и ниже где-то на полголовы, так и сама длиной организма не поражаю. Или он просто ластоногий?
Не знаю, сколько бы я сидела на подоконнике, колышась ветром, как листок из песенки про собаку, как Цефей, решив, что дал мне достаточно времени для проникновения в жилище хозяина, ломанул в окно.
Вас когда-нибудь сбивала машина? Меня вот нет, но, думаю, ощущения жертвы ДТП испытала, попав под сорокакилограммового кобеля. Даже мой перевес килограмм в пятнадцать не помог - в комнату я влетела ласточкой. Правда, дефективной, ибо шлепнулась на колени и ладошки, хорошо, что хоть цуцик не рухнул сверху, иначе бедняжке пришлось бы сильно постараться, выкапывая яму ещё и под меня.
- Не шуми, а то на цепь посажу, - это донеслось откуда-то с кровати до того сонным и ленивым тоном, что во мне невольно взыграло желание сделать пакость ближнем своему. Потому, не поднимаясь с четверенек, подползла к кровати и пощекотала высунутую лапу. Та задергалась, пальцы зашевелились, но удрать под одеяло я не позволила. - Хватит лизать мне ноги...
Что?!
Такого хамства я не снесла и с силой провела по ступне всеми своими обломанными ногтями. Наверное, нужно было прикладывать меньшее усилие, потому что Андрей коротко взвыл и подпрыгнул на кровати.
- Доброе утро, - поняв, что скрываться дальше уже бесполезно, я поднялась и нависла, как угроза пролетарского движения над чахнущим империализмом. - Я пришла к тебе с приветом рассказать, что солнце встало...
- Ты, похоже, по жизни с "приветом"! - странно, но парень моему присутствию не обрадовался, что немного успокоило мою жажду мести. - Какого хрена ты тут делаешь, да ещё и в таком виде?!
- Тут такое дело, мы в ответе за тех, кого приручили, - почему-то глаза так и норовили опуститься ниже уровни его шеи, хотя ничего такого, чего бы не видела раньше, там не было. Ну, грудь, так у меня она тоже есть. В смысле у меня не такая, а нормальная, полноценного третьего размера. Но и мне как-то больше нравилось смотреть на Андрея.
Тот, заметив, что я нет-нет, да и посматриваю оценивающим взглядом, приосанился, напрягая мышцы. Как назло, мой любимый цвет, мой любимый размер - не качок, но и не дохляк, нормальный жилистый мужик с приятно выделяющимся рельефом.
- Я тебя не приручал, - он снова откинулся на подушку, рассматривая меня с каким-то нехорошим интересом.
- Правильно, я дикая и неприрученная, а вот Цефей, - для наглядности я ткнула пальцем в кобеля, испускающего волны восторга, как урановый рудник - радиацию, - твое животное. И все его "подвиги" тоже. Так что одевайся, нас ждет насыщенное трудовое утро.
С этими словами я отвернулась, демонстрируя стойкость пред ликом (и прочими прельстивыми местами) соблазна, и боевой дух вкупе с самооценкой и чувством прекрасного свалились в глубокий обморок.
Видимо, теть Маша не заморачивалась с дачной мебелью, потому приволокла сюда все то, что иметь в квартире городскому человеку не комильфо. Типа, сервиза "Мадонна" и фарфоровых столиков. Но суть в другом - я стояла напротив серванта с зеркальной дальней стенкой.
Ну, что я могу сказать - у Андрея устойчивая психика. Поскольку само присутствие челки для меня было явлением новым и неизученным, то я постоянно норовила по привычке зачесать волосы назад. Так что шишка на лбу разве что не светилась прибрежным маяком, проглядывая сквозь кривовато обкромсанные пряди. Одежда измялась и испачкалась, на джинсы так и вовсе глянуть страшно. Получасовая возня на грядках тоже даром не прошла, украсив мой и без того суровый облик грязевыми разводами и какой-то травинкой, застрявшей в небрежно собранном хвостике. Про руки я вообще молчу.
- И то он сделал, - поняв, что доспать ему не дадут, парень начел одеваться, не особо стесняясь меня. Этот гад даже дерзнул подмигнуть, когда поймал мой взгляд в зеркале. Нет, ну, а куда мне ещё смотреть? Там же все отражается...
- Помнишь, с чем я к вам вчера пришла? Вот это он и вернул, - не зная чем себя занять, пока наш с собокевичем подсобный рабочий собирается на ратный подвиг, я искоса наблюдала за парнем и расчесывала волдырь от крапивы на локте.
- Кости, что ли? - Андрей напялил, наконец, футболку и теперь, позевывая, пальцами расчесывал себе волосы. Чего там чесать-то, если стрижен совсем коротко?
- Собрался? Тогда идем, - пока он не успел спросить, с чего это мы с Цефеем не хотим, как нормальные герои, обойти кругом, я запрыгнула на подоконник, окончательно измазав край шторы и, сгруппировавшись, сиганула вниз.
- А через дверь - не судьба? - хоть парень и выразил недовольство нахмуренными бровями, но тоже послушно спрыгнул на земную твердь. Правильно говорят, что дурной пример заразителен.
Дождавшись, пока нашу интимную компанию раздавит довольный такой движухой доберман, я уже привычной рысью припустила с вражьего участка, правда, выскочив через калитку. Хватит соседей пугать, а то так натянут там какую-нибудь колючую проволоку, а я по привычке решу перемахнуть...
- Ты так и не сказала, что именно хочешь показать, - к моему удивлению, Андрей от меня не отставал, бежал ровно, даже умудрился говорить, не сбивая дыхание.
- Сейчас сам все увидишь, - я поднажала, не желая уступать в забеге на короткую дистанцию, но сколько-нибудь внушительного преимущества так и не добилась, парень вперед пропустил, но так и держался за спиной, как приклеенный.
Ладно, будем уважать хотя бы за спортивную форму, сейчас что ни мужик, сдыхает на первой сотне метров.
Калитка все ещё была открыта, все, как и оставляла, ямы и траншее, выкопанные трудолюбивым кобелем, тоже, к сожалению, никуда не делись. Зато старшее поколение все ещё дремало сном уставших дачников, потому был шанс исправить это безобразие до их пробуждения.
- Ты кем работаешь? - мне даже стало интересно, где это такие требования к трудящимся - мало того, что бегает хорошо, так ещё и знает, за какой конец лопаты держаться.
- Ну... - блондин (как, я не говорила, что судьба в лице, то есть морде Цефея столкнула меня с этим вымирающим подвидом?!) замялся, окидывая сумрачным взглядом предстоящий объем работ. - Я врач.
- Да? И кого пользуете? Ну, в смысле лечите? - поняв, что первоначальный вопрос прозвучал несколько двусмысленно, я исправилась, пока Андрей не успел выдать что-нибудь в том же формате.
- Всех подряд, я не привередливый, - парень сноровисто закопал особо глубокую ямку, с интересом осмотрев вытащенный из-под лилейника мосол.
- А если конкретнее? Может, стану постоянной пациенткой, - а что, хорошие врачи нынче на вес золота, хрен найдешь, а тут совмещу приятное с полезным, так сказать.
- Не надо, - Андрей хмыкнул и разогнулся, потягиваясь всем телом. - Я судмедэксперт.
- Это тот, который патологоанатом? - у меня даже лопата из рук выпала.
- Ага.
Нет уж, вот у нему на прием я точно не торопилась, зато появилась другая мысль - вот оно, поле его трудовой деятельности!
- Тогда уступаю дорогу профессионалу, - пока парень не нашел, что ответить, подобрала лопату и дезертировала в сторону веранды. - Не смею отвлекать от любимого дела, усопшие как раз по твоей части!
- Так я же не гробокопатель!
- Это уже не принципиально...
Пока Андрей, высказав что-то замершему копилкой Цефею, продолжил трудиться, взрыхляя почву и складывая останки незадачливой овцы (пол я точно не установила) в кучку, собак со все возрастающим интересом поглядывал на наиболее сочные и покрытые недогрызенным мяском экземпляры. Но парень не дал надругаться над принявшим мученическую кончину и подвергшееся осквернению после смерти животное, показав питомцу кулак. Цуцик впечатлился и, широко зевнув, отчего солнышко игриво пробежала по туевой куче острющих зубов, улегся рядом с хозяином, помогая, видимо, силой мысли.
Я же, как воспитанная девушка, болела за трудящегося, высовываясь из окна, изредка подбадривала его, привела себя в порядок и собрала завтрак из остатков вчерашней трапезы.
Похоже, что Андрей все-таки соврал относительно неумения разграблять могилы, ибо с эксгумацией и устранением её следов играючи справился за полчаса. У меня даже мелькнула мысль подсунуть ему замоченные мамой с вечера семена огурцов, чего зря такой энтузиазм пропадать будет, но вовремя одумалась. Нет, не потому что парня пожалела, просто не уверена, где именно под них размечена грядка.
- Все, вроде, закончил, - ха, а огородные работы любого доконают. Хоть его физподготовка и впечатлила, но дыхание потяжелело, а виски чуть потемнели от выступившего пота. К футболке я предусмотрительно не принюхивалась.
- Молодец, мой руки, я тебя завтраком покормлю.
Все-таки, человек, почти не ерничая, послушно перекопал и разровнял нам половину огорода - я под такое дело ткнула и в траншею, выкопанную папой в поисках червей для рыбалки, так что накормить, это уже святое.
- Ладно, согласен, - Андрей приведя себя в относительный порядок, устроился за столом, наблюдая за тем, как я сервирую стол. Ну, мне не жалко, пусть смотрит...
- А Цефей что ест? Может, его тоже покормить?
- Он ест только из рук хозяина, поэтому вчера от тебя ничего и не взял. А так он всеядный.
Лежащий на ступеньках веранды собакевич согласно облизнулся.
- А если я попробую? - стало интересно, настолько мне доверяет цуцик, чтобы взять что-то из рук, ведь, вроде, все утро были едва ли не лучшими друзьями...
- Ну, попробуй, - Андрей уже чуть ли не по-хозяйски развалился в кресле и жевал мамин фирменный пирожок с капустой. Хоть выпечка и была вчерашней, но менее вкусной от этого не стала. Отбирать у него надкушенное я не стала, мало ли, вдруг пес брезгливый, потому взяла с блюда другой.
После десяти минут уговоров, когда я уже начала чувствовать себя растлительницей, предлагающей ребенку шоколадку и прогулку в лес, а блондин уже откровенно ржал, глядя на мои потуги, Цефей все-таки сжалился и манерно, как выпускница пансионата благородных девиц, соизволил скушать пирожок. Честно говоря, бОльшее удовлетворения я чувствовала только, когда старый хрыч Казбетович, он же - научный руководитель, назначенный мне за неведомые грехи, недовольно кривя губы, сказал, что защититься я смогу. Может, даже, с третьего раза.
- Он не должен был! - Андрей, отставив же третью чашку кофе (нет, я не считала, просто случайно заметила), нахмурился и сурово посмотрел на прожевывающего пирожок кобеля.
- Отстань от животного, сам ешь, а ему не даешь, - во мне взыграли материнские инстинкты, и я попыталась загородить стыдливо опустившего морду кобеля, напрочь забыв, что ещё двенадцать часов назад пряталась от него на дереве, боясь быть погрызенной.
- Ты не понимаешь, он же выдрессирован не брать из чужих рук, - блондин хамски вцепился в мой локоть, пытаясь добраться до животины. Я упорствовала, защищая цуцика. Сам же собак, оценив масштаб надвигающейся катастрофы, уполз под крыльцо и пару раз звонко щелкнул зубами на надоедливо жужжащую над ухом муху.
Мы же, не заметив тактического отступления предмета спора, продолжили выяснять, кто из нас прав, естественно, даже не рассматривая варианта собственной погрешности.
На шум выглянули мама с бабушкой, но решив, что мы и сами справимся, кратно поздоровавшись, оставили нас вдвоем. Почему-то разговор с нынешнего песьего проступка свернул на нашу вчерашнюю встречу.
- Если Цеф такой весь из себя замечательный, чего же вчера, как последняя трусиха на дереве сидела?
- Я не трусиха! - захотелось, как в детстве, доказать это каким-нибудь примитивным и дебильным способом.
- Совсем? - ещё и подзуживает, гад!
- Да.
- А на свидание с патологоанатомом пойдешь?
- Если не на работу, то запросто, - я даже фыркнула, мол, нашел, чем напугать. О том, на то именно я согласилась, дошло уже чуть позже. А, ладно, он ничего так. Очень даже ничего...
- Тогда я пошел, - Андрей, как-то уж слишком подозрительно довольно улыбнулся и свистнул мгновенно возникшему на пороге Цефею. - Значит, в семь часов будь дома, я за тобой заеду.
- А адрес откуда узнаешь?
- У мамы спрошу, они ж с твоей бабушкой подруги, - блонди махнув мне на прощание рукой и, буквально, дематериализовался, я даже не успела сказать, что пошутила насчет свидания.
- Тьфу ты...
Я так и остановилась возле стола, думая, чего мне больше хочется - отменить это свидание или попить чаю с пирожком. Ладно, можно и сбегать, а вот выпечку вернувшиеся с рыбалки мужики точно доедят.
- Я не пойму, чего ты так переживаешь, - вплывшая бабушка и не пыталась сделать вид, что не подслушивала. - Приятный молодой человек, вон, нам весь участок, как трактором, перепахал. Из хорошей семьи, интеллигентный...
- Он патологоанатом, между прочим, - я уже прикидывала, что надеть, но природная вредность не давала умолкнуть.
- Вот! Зато никаких служебных романов. Главное, чтобы работу на дом не брал...
А ведь, действительно, чего я так переполошилась? Ведь парень вполне ничего. И собака у него классная...
Эпилог.
Год спустя.
- Ты мой бедненький, сладкий мой, обидела тебя зараза такая, - я приглаживала темную шерсть, гладя в несчастные глаза.
- Май, хватит его тискать, ну, не получилось у него с девочкой, тоже мне трагедия, - Андрей сидел рядом, но норовил погладить не Цефика, отвергнутого вероломной хвостатой дамой, а меня, причем, пальцы все более нагло забирались по ноге под подол сарафана.
- Я тебе сегодня тоже не дам, посмотрим, трагедия это будет или нет, - конечно, лишать нас с мужем "сладкого" я не собиралась, но припугнуть иногда не лишне, а то уже совсем никакого сочувствия нашему мальчику.
- Да я просто так сказал... Иди сюда, зверь, - добермана почти насильно перетащили поближе и начали гладить так интенсивно, что бедолага аж зажмурился от страха. - Видишь, я ему сочувствую изо всех сил.
- Вижу, - постаралась сдержать улыбку, но с каждой секундой это становилось все труднее. - И вообще, нас Цефей вместе свел, а ты так жестоко... Если бы не он, я бы и на свидание с тобой не пошла. А псина сразу учуяла во мне будущую хозяйку.
- Зай... - Андрей перестал истязать питомца любовью, и обрадованный цуцик поспешил скрыться в коридоре. - Вообще-то любая дрессированная собака берет еду не только у хозяина, но и по его разрешению. Например, если дать специальный знак...
И тут до меня дошло. Значит, зря я, можно сказать, с пеной у рта сражалась за Цефика, эта зараза, которая теперь мой супруг, просто разрешил псу съесть тот пирожок.
- Ну, ты и жук...
- Угу, - Андрей сгреб меня в охапку и крепко поцеловал.