Нет, куда ему до Золотого ключика. И ни в какой волшебный театр с ним не попадёшь. То есть, попали бы, будь такой театр в наличие и на примете... Но не тот случай.
Видите ли, ключик - неважно, латунный он, или, может, хромированный, а может, вообще из титанового сплава, хоть в космос запускай - имел несколько странное свойство. У него, кстати, и внешне особенность была. При богато и вычурно оформленной головке, со всякими переплетающимися завивами и завивающимися переплётами, как любили мудрить в конце девятнадцатого, при становлении всем нам родного и привычного стиля "модерн", ключ оказался начисто лишён бородки.
То есть - на первый взгляд, полный абсурд. Что это за ключ без бородки! Штука-то вся - он не был чудачеством, шуткой, пустым сувениром. Он даже сломанным не был. Этот ключ имел предназначение. Особенное предназначение.
Сколько дверей открывал Золотой ключик? Правильно. Одну единственную, которую сто лет искал Карабас Барабас. И никакой другой ключ не в состоянии был отомкнуть её. Вот так! А ключ, тот, который то ли латунный, то ли хромированный, то ли титановый - шут его разберёт! я ничего не смыслю в сплавах и ключах! - этот ключ отпирал ВСЕ двери. Все, понимаете? Только об этом никто не знал. Никто на свете. Кроме него самого. Это была его тайна. Которую он хранил ревностно и строго. Вы же догадываетесь, что приключилось бы, узнай кто о секрете! Ведь ключу даже в замочную скважину не нужно соваться. Ну, зачем тебе скважина, если ты без бородки? Он просто касался любой двери - и дверь отпиралась. Сама. Настежь, и без скрипа. Какая угодно дверь! Квартиры, магазина, гаража, сейфа.
Обитые коричневым дерматином, перехлёстнутые леской, зацепленной за обивочные грозди, отчего создавался геометрический рельеф, распахивались двери законопослушных обывателей, откатывались в свои аккуратные пазы, пригнанные со скрупулёзной точностью, стеклянные, окантованные блестящим металлом, раздвижные двери солидных офисов, срывались с петель дубовые резные врата серьёзных дядей, столь же незыблемые, сколь шикарные, все в навороченных завитках и папортниковой имитации. А хотите - заплёванные некрашенные, но от этого не менее непробиваемые двери с частой решёткой в маленьком высоком оконце.
А это действительно могло произойти. Чисто случайно. Мало ли, как жизнь сложится? Возьмёшь за окажешься ненароком возле двери. А она - и откройся! Заходи, кто хочешь!
И ключ прятался. Он уползал на самое дно самых дальних ящиков, падал на дно самых глубоких ущелий, терялся в пространстве и времени. И всё-таки его находили.
- Странный ключ какой-то..., - говорила красавица кавалеру с капризнейшей интонацией, - неужели им можно что-то открыть? Давай попробуем?!
- Чепуха! - покровительственно ронял кавалер, имевший претензию считаться крутым и бесстрашным, и, под очарованием роли, он и впрямь ничего не боялся. Да. Ни сумы, ни тюрьмы. - Но, если тебе хочется, почему бы не...
Ключ в ужасе рвался из мощных рук. Выскальзывал, кололся и подкидывал отвлекающие раздражители:
- Какой однако бюст, какие формы, - едва слышно, голосом скрипучим и потусторонним, принимался он внушать брутальному мужчине, и тот попадался на крючок:
- К чёрту ключ!
Ключ отлетал куда-то в угол - и более ни он, ни она не могли его найти. Впрочем, не искали. А ключ вдавливался в паркет, а если не удавалось, закапывался в горшок с алоэ. Жизнь была невыносима. Он готов был покончить с собой - и однажды, в припадке отчаянья, совершил роковой шаг. Но вы знаете, что бывает с такими несчастными. Верно! Они не находят покоя. Именно это и случилось с измученным ключом. Он сделался призраком. Он стал почти невидимым и таким прозрачным, что уже не разглядишь, из латуни ли он, из хромированной стали, или титанового сплава, пригодного для космических объектов. Потому-то, как я упомянула в начале, это было совершенно неважно. Когда он стал призраком, его причудливо декорированная головка порой показывалась нервным одиноким девушкам, и те язык теряли, а порой и сознание при виде полупрозрачных загогулин и фестонов. И потом дрожащими губами пытались выговорить бессвязные слова о неземной красоте потустороннего образа, а подруги снисходительно поглаживали их по руке:
- Ну, приди в себя, милая. Тебе надо развеяться, ходить в театры, на лыжные прогулки...
Хороший совет, между прочим. Уже ради такого совета, к которому девушка прислушивалась под сильным впечатлением от увиденного, стоило являть миру свой таинственный призрачный облик. Теперь-то, когда ключ возымел свойство просачиваться сквозь пальцы, отчего его нельзя было удержать, он ничего не боялся.