В воскресенье апрельское, после семинара ночного аграриев областных,
Иван Больших Ивану поменьше стелефонировал. Слов много в трубку не стал напихивать, десятком русским и американским одним обошёлся...
А опохмелив тёзку своего манером таким и сапоги не снявши в сон опрокинулся.
Ухватил Иван меньшой тыковку руками и в думу обрушился. Рушится себе
обваливается, потно кумекает, кто же в фермеры годен? Народ у них дошлый,
кулаченный, кто для сэбэ лошадить станет? Да и землицы севной отдавать не хотца.
Есть одно поле, с войны не пахано, да боязно люду там. Рельсы в траве утоплены,
а в них цистерна брошена. Ничего на боках крутых не написано, люки на века сваркой
заварены. Из района как-то бумага была, и в ней обозвана цистерна та консервой секретною и трогать её никому чтоб не велено!
Дальше Иван таким образом кручинится, кручинится, а сам приёмничек свой самодельный покручивает, вдруг услышит что дельное. А приёмничек-то не простой, в радиостанцию он превращённый и армейским телеграфным ключом оснащён.
Повёртывает значит Иван меньшой ручечки, мысли мыслит. А в голове его, как в приёмнике, сплошной непроход. Пусто.
Только один дед Павл морзой балуется, друга своего из района выпискивает.
Не он ли мне нужен, Ваня смекалит, старик хоть куда! Опять же электрик бывший, к тому же лошадный. Нестыдный значит фермер получится.
Вобщем сдумано-сделано. Отстучал Ванюша деду Павлу по морзе, мол так и так, делай QRT, туши свет и дуй до горы, то есть до мэнэ.
И часа не прошло, а уж стоит дед Павл пред Иваном как нарисованный, как и с иконы сошедший. До того благообразный дедушка, что не удержался Иван меньшой, чая принёс, угостил старика.
Два чайника, незаметно так, за разговором и опрокинули.
За жизнь конечно сначала погундосили, но и о деле не забыли. Зарделся дед Павл, вспотел, то ли от чая, то ли от задачи поставленной. Но от третьего чайника и от задачи не отказался.
Ударили они уже под утро по ключам, то есть по рукам, и отправился старик домой ко своей старухе, то есть к лошади. Решил он к объекту не на велике, а на телеге подъехать. Так оно и на случай дождя умней было, да и солидности прибавляло.
Запряг значит дед Павл лошадь, смазал телегу, бросил соломки сверху, сухариков пару, чайник люминевый, присел на дорожку, перекрестился и был таков.
Глава 2
Белой молнией мчит резвый конь по колхозным полям, белым флагом реет Павлова борода над телегой... Вот уже и поле невспаханное показалось. А посредине поля и цистерна курганится. Правит дед Павл лошадь прямо на цистерну, правит, покрикивает, посвистывает, сам себя веселит.
А цистерна всё ближе и ближе рисуется. Что-то знакомое деду Павлу мерещится. Напрягается старичок, вспоминает. Как две капли воды, на ГУ-29, на лампу, похожа-то цистерна! Хлынули на дедушку воспоминания, увлажнились гляделки его васильковые, потерял он бдительность очень нужную, совсем близко к консерве приблизился.
Хочет он ещё ближе подъехать, да конь упрямится. Чует животина опасность какую-то.
А тем временем в цистерне что-то всхлипнуло, крякнуло, погогудывать стало. Что твои аноды бока заалели, в красноту перешли. Опомнился дед Павл, отскакнул назад, и вовремя. Полыхнуло от цистерны светом невозможным, да и чвякнула она со всем своим удовольствием. Отбросило фермера вместе с конём и телегой в сторону и свалились они в яму, да слава Богу не в простую, а в специальную, то есть в блиндаж заброшенный.
И только туда они сверзились, ещё один взрыв раздался, посильнее первого.
Загугукало по полю, ходуном всё заходило. Залез дед Павл под телегу ни жив, ни мёртв.
А как только гуканье на убыль сошло, решился он из ямы показаться.
Показался и видит. Огромный костёр в поле пылает, а вокруг него ещё десять горят.
И каждый свой размер имеет.
Подивился Павл зрелищу такому, да и назад засунулся по причине жары несусветной.
Дай думает, обожду маленько, дождусь охлаждения почвы, сухариков пожую. А сухариков пожевавши и водички попивши, прикемарил чуток, аж до утра следующего.
Глава 3
А по утряне был поражён он происходящим.
Поле его от колхоза полученное, неузнаваемым стало. Ни кустика, ни травинки на нём не осталось. Ни один микроб не задержался, всё выжгла консерва секретная. Всё выжгла и не унимается, также полыхает, также жаром пышет. Стоит себе на краю поля, у оврага, и освещает всё ею содеянное.
Охнул дед Павл от увиденного, подкосились ножки его, рухнул он в телегу и подался из блиндажа вон, до хаты.
А поле бедное всё иссохнулось и на десять частей поделилося. Там где вчера десять костров горело, сегодня десять горевищ-пепелищ подымливает...
Глава 4
На 15 дней задождило.
Те 15 дней пребывал он дома в печали. Не отворялась дверь его избушки, не вращалась ручка его приёмника. Исхудал старик, почернел лицом, всё не в радость ему.
На шестнадцатый день распогодилось. Заиграли на солнце луга заливные, задурманила сирень в палисаднике. Ожил и наш дедушка. Захотелось ему пива с тараночкой.
А после пива жизнь опять и наладилась. Застучала ключиком, полетели палочки да точечки по эфиру в разны стороны.
А тут и друг подошёл дедушкин. Что-то давно не слышались, отстукивает. А он в ответ про свою беду рассказывает, совет испрашивает.
И друг ему вот что советует.
Поезжай, пищит, снова на поле, прихвати с собой сошку вострую, запряги в
неё своего коня и вспаши ты степь ту сгоревшую, да засей её чистым зёрнышком, поглядишь потом, что там вырастет.
Глава 5
Снова в поле дед собирается, агрономские книжки штудирует, мысли дельные в тетрадку вмещает. Уже и зерном отоварился и сошкой разжился. Послезавтра, думает, и отправлюсь в путь.
А вот и послезавтра уже на пороге стоит, деда Павла дожидается. Запрягай мол дедушка лошадь, крести лоб свой морщинный, полезай на телегу и бывай себе с Богом!
Едет Павл утром майским по полям колхозным, едет себе жаворонка слушает, сам на песни срывается. Пчелой кружит вкруг телеги, от счастья визжит, друг его лучший, пёс охотный, Жорка ушастый.
А из норок-то полевых, мышки голодные носики высовывают, к зерну дедову прицеливаются, разведчиков во след посылают. Интересно им, куда дед пылит.
А дед пылит себе и пылит, бороду поглаживает, да губами на коня почмокивает.
Так и доехали они в своё удовольствие.
Доехали и видят. Земля обугленная на десять частей делёная к цистерне тянется, а та
Секретная и тухнуть не думает, что твой костёр пионерский работает.
Подивился дедушка вместе с Жоркою чуду этому, подивился и за работу принялся. Запряг он коня в сошку и на поле каждом засевы пробные устроил.
На первых восьми, с краю которые начинаются, получилось, а на последних двух,
которые к консерве ближе, не удалось по причине жары адовой.
На этом их посевная и закончилась. Отбыли они к вечеру домой, а через две недели снова нарисовались, посмотреть значит на всходы пшеничные.
Нарисовались и опять же первым делом на цистерну подивились. Горит родимая, слабже не стала!
Потом за обозрев полей принялись.
На первых, которые с краю, ничего не проклюнулось. Даже зёрен не обнаружилось, Жоркой не вынюхалось.. То ли мыши повытащили, то ли земля поглотила. Зато на седьмом фермер порадовался, а на восьмом прослезился даже...
В общем пошло дело. Заскрипела сошка, полетели зёрна...
Глава 6
Засеял старик значит оба поля, у неба дождика попросил и снова домой подался, за книги засел. Не верит он агроному колхозному, сам всё ущучить пытается, морзой с умными людьми перестукивается, внуков Мишу с Алёшей из города ждёт.
А на поля дедовы осадки выпали, да не простые, а кислотные. Одно поле, которое седьмое-покраснело, а другое, восьмое-посинело.
На красном сорняки появились, а на синем лужи.
Приехал через неделю господин товарищ фермер колхозный, а на седьмом одни сорняки уже живут. От пшеницы и следа не осталось. Вымахали те сорняки красномордые выше деда Павла, по росту с Мишей и Алёшей сравнялись. Стоят их главари в середине, семечками гнилыми на внуков скалятся, отряды свои передовые на поле синее шлют.
Глава 7
Не вынес дедушка Павл такого над собой насмехательства. Велел он Мише с Алёшей прутья в орешнике резать и коня седлать. В рубахи белые облачились, на головы шлемы напялили танкисткие и в сорняки бросились.
И рубились они с сорняком со зловредным аж до вечера позднего. Люто рубились, прутьев много сменили, а до главарей так и не добились.
Стемнело над полем. Затихла страшная сеча. Полегали ребята в канаву на отдых, а Жорку ушастого часовым оставили. Но и Жорка не из железа сделанный, сморило и его к полуночи. Заполз он под телегу и уснул богатырским сном собачьим.
А сорняк что в центре топорщился не спал в ту ночь, на все сто передых попользовал.
Переполз он на поле синее и обратился там в пшеницу нормательную. Обратился и корни пустил, а корни пустивши, колосья выпростал. Да колосья те были не настоящими, внутри полыми...
А к обеду, день на следующий, доконал таки дед со внуками поле то неудачное. Истребил всю рать поганую, полил керосином красноту ядовитую, на века отбил охоту селиться там сорняку двухметровому.
Глава 8
Ну а те, бывшие, размножаться начали и к уборочной половину поля заняли. Повремени ещё с недельку дед и не осталось бы там пшеницы стоящей. Пришлось бы ему дедушке и это поле керосином сдабривать. Но вовремя поспел старик со внуками.
Серпами сжали они поле синее, спасли урожай от гибели. Отвезли они часть зерна к элеватору. Хлебом станет то зерно людям добрым. А вторую часть себе оставили, чтоб на год на будущий посадить его в поле синее, близ которого до сих пор секретная полыхает.
P.S. Я наверное должен дать разъяснения, а то жена говорит, что кроме меня*консерву* мало кто открывает.
Итак. Дед Павл-это шеф, он же Бог по совместительству нашей солнечной системы.
Наконец-то стало известно имя его!
Десять костров- десять планет. Сама КОНСЕРВА-наша любимка-СОЛНЦЕ.
Почему радиолюбительская сказка. Всё просто. У Павла, как и у каждого Бога есть своя радиостанция. Он передаёт людям сигналы добра и любви. Вот только редкий их слышит и не каждый ему отвечает...