Аннотация: Реинкарнация книги "Завещание предков". Герои те же, задачи тоже - остановить Батыево нашествие.
Огненное Зелье.
Над Святой Русью нависает угроза Батыева вторжения. Сможет ли наш современник объединить разрозненные русские княжества и дать отпор монгольским ордам? Сможет ли убедить русских князей встать под его руку? Он поднимет знамя с Георгием Победоносцем, его клич - Святой Китеж, его оружие - 'огненное зелье'. Нет пощады жестоким врагам. Никто не вернется в степь. Пусть там знают - придешь на русскую землю с мечом, найдешь - свою смерть.
Тут рассветы горят, и поют соловьи.
Ветры в рощах шумят. Тихи воды твои.
Ты скажи, Светлояр, память предков открой,
Покажи святый град. Дай душевный покой.
Но молчит Светлояр. В роще ветер шумит.
Скрыл он тайну свою, лишь волною рябит.
И летят облака, в отраженье твоём,
В синих водах храня, тайну давних времён.
Я в густую траву, на твоём берегу,
Закрывая глаза, отдохнуть упаду.
Стихли птицы вокруг. И в лесной тишине,
Стали звон, боя звук, вдруг послышится мне.
Это предки мои, защищая свой дом,
Перед градом святым, тут сражались с врагом.
Гром набата и плач. Треск пожара и смрад,
Так в огне погибал, мой святой Китеж-град.
И молитвы воздав, лик Христа вознося,
Русь ушла в Светлояр, град в сердцах унося.
И раскрыл Светлояр, глубину своих вод!
От безумства смертей. Вражьих яростных орд,
Скрыл в тумане своём, вольный русский народ.
И опять Светлояр, лишь волною рябит.
Вдаль летят облака. Ветер в роще шумит.
Тайну града в веках, Светлояр сохранил.
Виден град лишь тому, тот, кто сердце открыл.
В светлых водах твоих, сохраненный с тех лет,
Китеж-град мне открыл - предков славных завет.
Все заветы отцов, точно я передам.
Расскажу я о том, внукам и сыновьям.
Моя память горит, ярким жарким огнём.
И стоит Китеж-град, крепко в сердце моём.
Глава-1.
А-а-а! Приснившийся кошмар сдернул меня с кровати. Немного посидел, пялясь на сумеречное окно, затем обтер пот с лица и поковылял в ванную. Отражение в зеркале пугало - оброс, щетина превратилась уже в небольшую бороду, но бриться не буду. Умылся и, на ходу вытираясь, дохромал до окна. Рассвело, точнее посветлело. Белые если можно так назвать. В июне по настоящему темно часа три. Туман молочным киселём разлился между посёлком и лесом. Взял сигареты и вышел на крыльцо. Ежась от прохлады закурил. Вспомнил сон. С кем я там рубился? С каким-то степняком вроде. Почему именно с ним? И меня опять убили!
У каждого человека бывает полоса неудач. Но когда неудачи идут чередой, начинаются срывы. Первый срыв случился, когда я вернулся из госпиталя домой. Тяжелое ранение, в купе с тем, что я оказался единственным выжившим из всей разведгруппы, оставило след на душе. Дома я обнаруживаю пустую квартиру и емкую записку: "Я полюбила другого". Что говорить - запил. Тяжело и надолго. И в первый раз приснился этот кошмар. Непонятный. Очень реалистичный. Пугающий.
Дальнейшая служба была под большим вопросом, так как после ранения правая нога перестала сгибаться. Последовала череда операций, помогло мало - сустав начал гнуться, но немного, достаточно чтобы хоть ходить нормально. Однако трость все равно была нужна, про бег уж и говорить нечего. Если садился, то правую ногу приходилось выставлять вперед. Меня перевели в инструкторы. Тренировал ребят и заодно пытался разработать сустав, применяя различные методики. Все бы хорошо, но такая ровная жизнь меня не устраивала. Хотелось действия, адреналина. Десять лет в спецназе, постоянно по горячим точкам, предельные нагрузки, все это теперь мне не доступно. Что делать потенциальному инвалиду, умеющему только воевать? Ребята меня понимали. Подбадривали, как могли, но легче не становилось, и с лечением ноги никаких подвижек.
Потом грянул новый удар - в автокатастрофе погибли родители. После похорон запил. Тяжело. И вновь приснился этот кошмар. Почему меня убивают раз за разом? Может, потому что в реальной жизни не погиб?
Вернулся в дом. Три часа ночи. Что делать, спать? В голову ничего не шло кроме как принять "лекарства" и завалиться в постель. Взял из холодильника початую бутылку водки и налил стакан. Выпил, закусывать не стал. Чуть подумал, и выпил остатки водки прямо из горла. После лег и сразу заснул.
Встал уже в десять, еле поднялся. Чувствовал себя старой боксёрской грушей. Даже нога начала болеть сильнее чем обычно. Настроение согласно утренней пословице - почти ноль. Открыл холодильник, взял банку с рассолом и весь выпил. Немного придя в себя, подумал, что делать буду? Вот ведь, докатился - заняться нечем. Ноющая боль в ноге напомнила о ходьбе. Надо расхаживаться. Но просто так ходить не интересно. В лес пойду, на тихую охоту.
Одел старый, почти выцветший камок, берцы, прихватил сигареты. Корзину в руку и термос с кофе на плечо. Закрыл дом и через пять минут был у опушки.
Вот и лес. Не тот, что в кино снимают. Иногда такое ощущение возникает, что режиссёры настоящего леса никогда не видели. В парках снимают своё кино. В настоящем лесу кучи старой листвы и осыпавшейся хвои, сухие сучья и поваленные ветром деревья. А в фильмах всё чисто и вычесано, как парк у дома отдыха. Усмехнулся, представив себе, как какой-нибудь герой из таких горе-фильмов, пронесся бы с той же скоростью здесь, например, руки-ноги переломал-бы.
Ага! Вот первый боровичок. Обрезав ножку гриба, сунул в корзину. Белые грибы растут небольшими семействами, и если нашел один, то рядом надо искать ещё. Оглядев местечко, я пошел по спирали, тростью вороша траву и заодно оглядывая и пройденное. А вдруг не заметил какой-нибудь гриб с прежнего места? Обойдя полянку, нашёл с десяток. Двинулся дальше, посматривая под ногами.
Воздух в лесу пьянящий. Смесь свежести, запаха зелени и грибов, земляники, из которой получается самое вкусное варенье. Смешанный лес имеет более колоритный запах, чем берёзовый или сосновый. Он же и грибами богаче.
Обошел несколько полянок. В корзине грибов было мало, только-только дно покрыло. А попадаться перестали. Не беда, знаю одно место. У огромного дуба, примечательного, надо сказать. Толстый ствол в несколько обхватов, местами закрытыми шубой мха, с мощными корнями и огромной кроной. Само дерево стояло обособленно, на небольшом, в метра полтора возвышении. Относительно ровным, покрытым камнями, мхом и мелкими молодыми дубками, что смогли прорости под большой кроной своего папы. Возвышение было овальным, примерно метров двадцать в ширину и с тридцать в длину. По краям редко стояли сосны и берёзы, росли небольшие кусты орешника. Там-то, как раз и растут одни белые, и никогда не бывают червивыми. Правда, идти туда километра четыре. Не велико расстояние, однако придётся пробираться через завалы сухих деревьев и чапарыжника. Местами ёлки растут чуть ли не в обнимку, и образовывают настоящие засеки. Можно обойти, но тогда расстояние увеличивается в три раза, и придется переходить через топкие заливчики небольших речек.
На это место я набрёл случайно, когда в первый раз дорвавшись до грибного леса, совсем не следил куда иду. Ну и заплутал. Потом, когда набрав полную корзину всячины, спохватился, не зная где оказался, решил идти напрямую, ориентируясь по солнцу. Продираясь сквозь ёлочные заросли, выбрел к дубу, где и обнаружил, что тут растут одни белые крепыши. Не сравнить с тем что лежит в корзине. Какая-то смесь из мятых сыроежек, червивых подберёзовиков и красноголовиков. Решительно вывалил всё на землю и пошёл по откосу, срезая боровички.
С тех пор это было мое тайное место. Пусть идти далеко, но зато хороших грибов набрать можно.
Наконец дошел, можно сказать доковылял. Остановился, любуясь великолепной картиной - огромный дуб, с подсвеченной солнцем кроной, а вокруг высокие стройные сосны.
Красота! И божественный запах. Щебет птичий аккомпанирует еле слышному шуму листвы. Эта музыка леса как бальзам на сердце усталого и израненного тела.
Сделал шаг и чуть не наступил на гриб. Ишь, как спрятался! За листьями ландыша притаился. Присел, протянулся к грибу, тут же увидел другой. И как всегда, ничуть не торопясь, в течение минут двадцати набрал полную корзину белых. Теперь и отдохнуть не помешает. Нога расходилась, и почти не болит, однако посидеть стоит.
Опираясь на трость, взобрался по откосу и направился к дереву-гиганту, у которого имелось удобное местечко, образованное изгибами корней и очень похожее на кресло, которое природа "обтянула" густым мхом. Венчала это кресло здоровенная шишка или нарост на стволе, но он почти не мешал. Если сидеть, то чуть больше пяти сантиметров над головой.
Вот тут я и собирался отдохнуть. Очень удобно. Правая нога вытянута и покоится на мховом покрывале. Спиной я облокотился на ствол, кора тут не такая ребристая.
Все бы хорошо, но заныл сустав, будь он не ладен. Пока ходишь, не беспокоит, если конечно не пытаться присесть на правую ногу. А как сядешь... ладно, потерплю. Посижу немного, отдохну и домой.
Взял термос, налил немного в крышку-кружку кофе, выпил. В следующий раз лучше чаю заварить, с шиповником и мелиссой. Достал сигареты и закурил, любуясь на лесной пейзаж, красиво подсвеченный солнечными лучами.
Вот где надо отдыхать! Тут даже комаров нет, совсем. Когда собирал грибы вокруг возвышения, были, а рядом с дубом нет. Может, здесь что-то растёт, чего они не любят?
Докурив, сунул окурок между мхом и тщательно затушил.
- Кгарррг!
Я подскочил от неожиданности и больно треснулся об нарост. Держась за голову огляделся. Слева в метрах двух, на камне сидел огромный, как сажа черный ворон, и смотрел на меня.
- Блин, напугал, - и, пощупав растущую шишку, добавил:
- Чёртило пернатое!
Ворон повернул голову и, раскрыв мощный клюв, вновь проорал:
- Кгарррг.
После чего подпрыгнул, взлетел и, маневрируя среди стволов, скрылся в лесу.
Проводив глазами наглую птицу, поднялся. Стоп, а где корзина? Обошел дерево. Корзины нигде не было. Что за напасть? Куда она девалась-то? Не ворон же унёс, хотя я же видел, как он улетал.
- Ей, кто тут шутит? В торец захотел?
Тишина.
Оп-па, и трость куда-то подевалась! Что за шутки? И тут замер от неожиданного открытия - нога не болела. Совсем. И сустав сгибался, как у молодого. Задрал штанину и уставился на ногу.
- Вот, ётить!
Там где был узор из шрамов, была ровная кожа. Обалдеть! Резво стащил куртку, чуть не оторвав пуговицы, задрал тельник - на животе и боках никаких следов от ран. Так же были чисты предплечья. На спину не посмотреть, но и там скорей всего никаких шрамов.
В голове завертелись мысли с вопросительным знаком, но логичного объяснения не находилось. Ну не ворон же своим карканьем мне все шрамы рассосал? Кашпировский во фраке! Вдруг пальцы обожгло. Уже вовсю дымящийся фильтр полетел в мох. Даже не заметил, как закурил. Затерев окурок, с удивлением обнаружил ещё три.
Мое чудесное излечение, хоть и необъяснимое, прибавило настроения. Похлопав по карманам, провел инвентаризацию - зажигалка и сигареты на месте, причем сигарет в пачке с десяток. Что ещё? Так нож здесь...
Термос! На мне его нет, как снял его, чтобы налить себе кофе, так и повесил на сухом сучке, рядом с камнем. Но термоса я не обнаружил. Интересные дела творятся!
Подошел к месту, где оставлял корзину, и принялся его изучать. Странно, нет даже следов, что тут могло что-то стоять. Да что же это такое? Что происходит? В раздумьях сделал ещё круга три. Посмотрел на часы - ровно семнадцать. Быстро время пролетело! Где же корзина, куда подевался термос и трость? Чертовщина какая-то! Как могли незаметно для меня исчезнуть три вещи?
Чьи это шутки? Хотя, вылеченная нога - бонус хороший. Надо домой идти. Завтра приду разбираться. Не кружить же сейчас вокруг дуба как спутник. Итак, тропу уже натоптал.
В последний раз, всё внимательно оглядев, и искомого не обнаружив, поплёлся в сторону посёлка. По дороге продираясь через куст орешника, вдруг обнаружил, что не узнаю тропу.
Нет, заблудиться я не мог. Ориентирование в подкорку вбито. Солнце слева и чуть сзади, все правильно, но я не узнаю лес. Другой он. Должен быть смешанный, а тут только сосны с елками. Но ложбина та же, если вдоль неё идти, аккурат к поселку и выйдешь.
Вышел на небольшую поляну и с удивлением увидел через ряд кустов орешника пашню. Что за ерунда, у посёлка давно никто не пахал. Трава была, по пояс. Выкосили и распахали, пока я по лесу ходил? Обойдя кусты остолбенел. За вспаханным полем, у леса, которого там НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ, стояли толи сараи, толи дома. Вновь зачесалась голова от мыслей. Куда-то не туда я вышел. Огляделся. Место вроде то, но лес другой, то есть стоит не так.
Справа послышались голоса. Кто там? На краю поля, за двумя вроде бы быками, мужик в странном наряде, какой-то корягой пашет землю. В конце пашни, у берёз, носятся несколько детей в каких-то мешках, не разберёшь. Пойду, спрошу, может что прояснится.
Пока шел, разглядывал эту странную компанию, и с каждым шагом возникали новые вопросы.
Главное, где я, куда попал, и как до дому добраться?
Что это за люди?
Почему так странно одеты?
Почему пашет землю допотопным орудием, кажется, рало называется, или орало, а может соха?
Мужик, одетый в длинную серую рубаху, по колено, уже промокшую от пота, штаны чуть темней, чем рубаха, и босой, напрягаясь, наваливался на ручки.
Щёлк!
- Хей, дохлые!
Только сейчас разглядел ещё одного паренька лет двенадцати, что шагал сбоку от быков, подбадривая их хлыстом. Одет так же. Наверно мода такая. В конце пашни, в тени берёзы на земле сидел голый малыш не старше двух лет, а рядом размахивая палкой, прыгал пацан лет шести, в одной длинной рубахе. Похоже, у семейства с одеждой напряг, или старообрядцы какие-нибудь. Вот только откуда они тут взялись?
Мужик довёл борозду и выдернул соху из земли. Потом босой ногой счистил немного налипшей земли с резца, и отшлифованное почвой железо засияло как серебро. Надо же, совсем как плуг. Тут мужик перекрестился, и что-то пробормотал. Ну, точно старообрядцы!
Мне осталось шагов десять сделать, как мужик повернулся и крикнул в сторону берёзы:
- Третей, сбегай в дом, мать позови. Да скажи - пусть снедь несёт сюда, здесь поснедаем. Потом допашу.
Паренёк развернул быков, откинул к небольшому пеньку вожжи и петлёй закрепил их на нём, потом выпряг быков из сохи. Быки тут же потянулись к траве. Средний пацан, что Третеем назвали, вприпрыжку побежал к домам, что я сначала принял за сараи.
Надо ж, Третей. Это третий значит? Если он третий, а по росту средний, значит, есть ещё один, старший. Что это сыновья этого мужика я не сомневался. Тем временем, паренёк, что помогал с быками, уселся рядом с малышом. Интересный малыш - сидит молча, не капризничает, как некоторые, что-то теребит в руках...
Я уж подошел к мужику, когда он наклонился и, подняв небольшой кувшин, стал жадно пить.
- Ух, хорошо! - Он поставил на землю кувшин, утёр рукавом русую бороду и посмотрел на вспаханное поле.
- Здравствуйте.
Но мужик продолжал, щурясь, смотреть на пашню.
- Здравствуйте! - громче повторил я. Вдруг он глуховат?
Мужик что-то пробормотал, перекрестился, развернулся и пошел к детям у берёзы. Не понял? Он что, еще и слепой?
- Эй! Вы меня слышите? - Я его догнал и схватил за плечо. Вернее хотел схватить.
Моя рука пролетела сквозь мужика и я, от неожиданности плюхнулся на землю. Все мысли вылетели из головы и, тут же, вернулись миллионным роем. В голове загудело. Больно, как шершни, стали жалить страшные мысли.
Что это было?!
Своими глазами видел, КАК МОЯ РУКА ПРОШЛА СКВОЗЬ ТЕЛО ЭТОГО МУЖИКА!
Что это значит? Я умер?
Когда? Когда об дуб треснулся? Поднял руку и потрогал место, где на голове была огромная шишка.
Шишки НЕ БЫЛО! Как будто и не трескался об ствол! И не болит ничего. Может поэтому с ногой все в порядке? Кто я теперь, дух или привидение? А шрамы исчезли, потому что у привидений их быть не может?
Я вскочил и помчался к берёзе, где мужик уже полулежал рядом с детьми и что-то с улыбкой слушал. Мне не до улыбок было. Подбежав и, размахивая руками, заорал:
- А-а-а, мужик, а мужик, скажи?
Махнул рукой, которая, как прошлый раз, прошла через тело, меня пронесло чуть вперед, упал на траву и замер. Паника отхлынула, и я закрыл глаза и стал думать. Надо спокойно подумать, как говорится в известной передаче - "Что? Где? Когда?" Очень, оказываются важные вопросы.
Итак - что произошло? Собственно, чёрт его знает. Вернулся из леса, где грибы собирал. Белые, не мухоморы, а глючит как будто собрал все бледные поганки в лесу, и тут же все сожрал.
Кошмар!
Так, следующее - где? Попал туда, не знаю куда. Местность вроде знакомая, но различия есть. Лес почти такой же, но его чересчур много. И там где должен посёлок стоять, тоже лес. А на поле, у начала пашни, старая ферма была, а сейчас её и в помине нет.
Вот, насчёт когда? Тут вообще мрак. Самое интересное - когда этот кошмар кончится?
Я раскинул руки и левой рукой ударился об камень. Подскочил. Больно! Значит не привидение! На всякий случай щипаю себя за мочку уха - больно. Как не странно, боль в радость. Что ещё?
Рассматривая свою руку, вспомнил про часы. Времени, кажется, прошло - вечность. Часы показывали девятнадцать тридцать семь. Надо же, а думал действительно вечность прошла. По лесу, от дуба два часа, спокойным ходом. Немного, минут пять, стоял у поля. И полчаса кошмара! Рука сама собой лезет в карман в карман, сигареты и зажигалка на месте, пачка смята. Открываю, девять штук. Закурил.
- Ну, проголодались, пахари? Волош, а где Первуша?
Это кто Волош? Это мужика, Волошем зовут? Я повернулся. К берёзе подходила удивительной красоты женщина. Она с трудом несла по большому кувшину в каждой руке, а за ней Третей тащил корзину. Когда она подошла ближе, увидел, что она беременна. Да, силён мужик! Четверых пацанов заделал, и ещё будет. Уважаю. Ну, точно старообрядцы. Столько детей иметь в наше время, это подвиг.
- Ох, страсть как голодны, Агаша, счастье моё. - Волош поднялся, перехватил кувшины из рук и поставил на траву.
- Старшого я до запруды послал, верши проверить. Коль припоздает, то вечерять один будет. Треша, ставь корзину здесь.
Имена-то у них какие! Давно не слышал, чтоб так людей называли. Агаша, это кажется полностью Агафья?
Агафья, в просторном белом платье, похожем на большой сарафан, перетянутым сразу под грудью, устало опустилась на траву. Смахнула платок, повязанный узлом назад и, оглядев сидящих, спросила:
-А чем здесь пахнет, будто горит что?
Все завертели головами и стали принюхиваться, а малыш состроил рожицу и выдал:
- Тья-тья ух.
Я посмотрел на дымящуюся сигарету. Неужели чует дым? Легкий ветерок дул чуть в сторону от них и запах от дыма от сигареты могли учуять все. Волош, было вскочивший, сел обратно.
- Нет, кажется тебе Агаша. Дыма нигде не видать. Давайте снедать уж, а то мне ещё допахивать надо.
Агафья принялась выкладывать из корзины завёрнутую в полотенца еду и тут же раскладывая.
Ого! Пироги разные, яйца, горшочки с чем-то, и ещё много чего на вид аппетитного. Быстро уставив всё на расстеленном полотенце, Агафья сняла с кувшинов тряпицу, и достала из корзины кружки.
Берестяные! Вот это да! Странная экономия у них. А чай они из чего пьют?
Волош смотрел на жену и улыбался.
- Ох, сколько всего наготовила, красава моя.
- Полноте, ну с Богом!
Все принялись читать молитву и я с удивлением услышал, как через общее бормотание, пробивается отчетливый лепет малыша. Закончив молится, Волош взял кусок пирога и принялся есть. Остальные тоже взяли по куску. Агафья разлила из одного кувшина молоко по кружкам и расставила каждому из детей. Потом одну из кружек подала малышу и он, проливая на себя, стал пить. Агафья улыбнулась.
- Не торопись, горе моё.
Волош прожевав кусок пирога тоже улыбнулся.
- Слышала бы ты как он "Отче наш" читал. Всё правильно говорил, почти не ошибался. Умница, Глебушка наш. - И протянув руку, взъерошил русые волосы малыша.
Вся семья принялась так аппетитно есть, что у меня невольно слюни потекли.
Блин! А ведь я со всеми этими приключениями как-то не заметил, что голодный давно. Дома позавтракал только, и весь день кофе пил. А от разложенной на траве всячины пахло обалденно. Интересно, если я приведение, то почему чувствую боль и есть хочу? И чем, интересно, привидения вообще питаются? Привстал и уставился на пироги.
Агафья посмотрев на то место где сидел я, нахмурилась. Волош, перестав жевать, спросил:
- Что, Агаш?
- Да вот опять почудилось, что дымом пахнет.
- Почудилось, не горит ничего. Пироги есть ещё? Первуше оставить надо.
- Да ешьте всё, в дому ещё есть. Я много напекла.
И опять посмотрела в мою сторону. Нет, она определённо чувствует что-то. Я поднялся и двинулся по кругу, обходя семейство. Интересно, если моя рука проходит через тела, то как я хожу? Я остановился и потопал по земле. Хм, и удары чую, и вроде трава приминается. Так, а если приминается, то я имею вес. И если они меня не видят, то могут видеть следы. Правда трава тут же поднимается. Надо ходить осторожно. Не хотелось пугать детей и беременную женщину.
Опять посмотрел на пироги. Так, людей мне не коснуться, но по лесу я шел, и ветки деревьев мешающие мне пройти, легко убирались сторону рукой. Значит, предметы можно взять. А что взять? По близости только кувшины и оставшиеся два куска пирога. Я посмотрел на семейство. Они спокойно ели, вниз на еду никто не смотрел. Я протянул руку и коснулся пирога. Ура! Сдвинулся. Так что это значит? А значит, что я могу здесь что-то взять. Чушь какая-то. Предметы рукой сдвигаются, а людей рука не чувствует. Как это понимать? Может, это не я тут привидение, а они всей семьёй? А может это всё сон? Только длинный какой-то. Или я в коме, с нескончаемым кошмаром?
- Чудесно, едрит твою! - выругался я.
И тут же заметил, что маленький Глеб смотрит в мою сторону. Улыбнулся ему и показал язык. Он засмеялся. Оп-па, а ребенок-то меня видит! И слышит, я ведь ругнулся в голос.
Волош посмотрел на Глеба и снова взъерошил ему волосы.
- Наелся, радость наша? - Потом оглядел остальных. - Ну, богатыри, пора дело закончить. Агаша, забери младшего в дом.
Я с сожалением смотрел, как остатки пирога Агафья убирает в корзину.
- Кгарррг!
Я вздрогнул. На пашне сидел давешний огромный ворон и смотрел на людей. Агафья, выронив берестяные кружки перекрестилась и забормотала "Отче наш". Волош, схватив кружку, кинул в ворона.
- Кыш, проклятый!
- Кгарррг!
Ворон, подпрыгнув, взлетел и быстро скрылся за лесом. Волош хмуро пробормотал:
- Не к добру.
Меня тоже кольнуло нехорошее предчувствие. И тут же мелькнула мысль! Задрал рукав и вздохнул - шрам не появился. Может ворон другой? Протянул руку к мужику, но пальцы не встречая сопротивления, вновь прошли сквозь тело.
- Боярин!
Все обернулись на крик. От леса, что рядом с домами, бежала какая-то девчонка. Волош посмотрел, прикрываясь рукой от солнца, и сказал удивлённо:
- Это же, Верея. Откуда она здесь? Не случилось ли беды?
Девка, лет пятнадцати, подбежала, тяжело дыша, и, сбиваясь, заговорила:
- Боярин... степняки... на Хохолы налетели. Мужиков побили. Баб и детей в полон увели. Я у леса была, былие собирала, как их увидела, спряталась. Потом в Верши побежала. Боярину Горину рассказала. Он своих воев исполчил, а мне велел вам весть передать.
- Вот ведь накаркал, гавран проклятый! А дома не пожгли?
- Нет, Влодей Дмитрич, не пожгли.
Волош, то есть Володей ударил кулаком в ладонь.
- Значит, уходить не собираются. - Володей развернулся. - Василий, беги к загону и запрягай Серка. Скачи к запруде, Бориса найдёшь и скажешь, пусть к дому скачет, оружается, потом на Верши, там сбор будет. Коня ему отдашь, а сам на Заимку.
Василий побежал к домам, а Володей присел перед женой.
- Агаша, ты то же к Заимке иди, поспешай. Детей береги.
Агафья прильнула к мужу:
- Сам уберегись. Живого жду.
- Ну, успокойся. Всё хорошо будет. - Волош повернулся к девке. - Верея, ты здесь останься. У пролеска схоронись. Бориса дождёшься, с ним в Верши возвратишься.
И быстро пошел к домам. Агафья, поторапливая детей, собрала кружки корзину, двинулась туда же.
От всего этого у меня какой-то ступор случился. Степняки. Боярин Володей Дмитрич. Ё-моё, куда я попал? Может я сплю, а кошмар продолжается? Хотя, какой это сон? Такой длинный и подробный? Сколько он длится? Глянул на часы. На часах было двадцать десять и...
Как это понимать? Часы показывали время, дату, месяц и число. Число-то, двадцать девятое. А вот месяц! Сбились или глюкнули? Нажал на кнопку и на дисплее загорелась полная инфа по дате. Ничего не понимаю. Как я раньше не разглядел? С утра был июнь, а сейчас часы показывали двадцать девятое апреля тридцать седьмого года! Какого тридцать седьмого? Там где должны стоять первые две цифры, стояли просто точки.
Так! Это не сон, меня действительно засунуло в прошлое. Тридцать седьмой год, только какого века? Как узнать? По одежде не определишь. Еще апрель месяц. Странно, что я не заметил что листва гораздо зеленее, чем обычно.
Из-за домов на коне вылетел Володей, в доспехах. В руке копьё, сбоку, чуть за спиной, овальный щит. Он остановился, глядя, как заходят в лес Агафья и дети, махнул рукой и ускакал в пролесок. Я обернулся, Агафья с детьми скрылись в лесу, как раз там, где я вышел.
Надо что-то делать, и не сидеть на месте как идиот. Посмотрю в домах, может, с годом как-нибудь определюсь.
Обходя постройки, я рассматривал их внимательно. Всего их было четыре. Один дом, или сарай, стоял отдельно, в метрах двадцати от других. За ним был большой загон, видимо для домашней скотины. Ага, вот быки, на которых пахали. Пока я в удивлении лупал глазами, их успели увести. Остальные постройки вместе с остроконечным высоким забором в четыре метра, образовывали периметр в пятьдесят метров сторона.
Обнаружил ворота просто - все тропинки сходились в одном месте, упираясь в глухую стену. Интересно, как внутрь попасть? Закурил и стал осматривать ворота. И как они их открывают? Похоже, ушли все, и дверь за собой захлопнули. Нет ни ручки, не щели, всё подогнано плотно. А, вот дырка, будто от сучка, может здесь замочная скважина? Я посмотрел в неё. Нет, насквозь видать. И на замочную скважину не похоже, хотя...
Видел я простые замки с небольшим отверстием, ключом к которому служили простая трубка или пруток из железа, с пропилом вдоль, и пластиной. Когда ключ вставляли в отверстие, пластину выпрямляли вдоль прутка. Пластина, на выходе, падала вниз, и получался классический ключ. Не сложный и достаточно надёжный замок. Вот где может быть спрятан ключ? Так, стену я осмотрел, посмотрим на земле. О, камень. Трава вокруг примята, с чего бы это? Я приподнял его и хмыкнул - тут тоже кладут ключи от квартиры под коврик. Здесь, правда, под камень положили, но и ключ большой!
Стоп. Кто-то скачет. Камень и ключ на место, спрячемся. Сделав шаг от ворот, усмехнулся. Идиот, я же, как бы, не виден. Из-за угла, на коне, вылетел парень лет шестнадцати. Это, наверно, Борис. Перед воротами он осадил коня и спрыгнул у камня. Достал ключ, и вставил в отверстие. Чуть повернул и навалился на створ. Ворота сдвинулись внутрь, парень толкнул сильней и в открывающихся воротах я увидел толстую верёвку, привязанную к верху створа, а с земли поднималась большая колода. Интересная система, видимо для быстрого закрытия ворот. Зацепив крюком створ, Борис завёл коня внутрь и привязал его к столбу рядом с воротами. Потом побежал в крыльцу большого дома и влетел внутрь, не закрыв дверь. Я двинулся было за ним.
Это Верея. Я кинулся обратно. Выбежав из ворот, шарахнулся от неожиданности в сторону. На встречу неслись всадники. Трое влетели в ворота, а двое копошились у угла. Подбежав, увидел, что один держит Верею за руки, второй пристраивается между ног.
Вот твари! Терпеть насильников ненавижу! С разбегу пнул держащего за руки. Счас. В злости забыл, что я как бы призрак. Пролетев два метра от них, головой боднул что-то в траве. Чёрт! Схватил рукой, это оказался берёзовый шест. Выхватив из травы дубину, с размаху долбанул по загривку того, что устраивался промеж ног Вереи. Хекнув, степняк ничком навалился на девушку.
- Уечн шайтан! - Второй округлив глаза, откинулся на задницу, и заелозил от летающей по воздуху дубины.
- Куда? Стоять! - Дубиной приложил его об шлем, который от удара, кувыркаясь, улетел в кусты.
- Вот теперь порядок!
Верея, рыдая, пыталась выбраться из-под тела. Я подошел и, удачно подсунув дубину, откинул степняка. Девка отползла в сторону, всё ещё подывая. Степняк застонал. Ух, живой ещё? Размахнулся и с силой вогнал торец дубины в лицо степняка. Рыдания за спиной резко смолкли. Обернулся - Верея оторопело смотрела на дубину. Ладно, с ней всё в порядке, а как там Борис? Кинулся к воротам. Завернув во двор, увидел, что у крыльца с топором в голове лежит степняк, а двое других, помахивая саблями, зажимают Бориса у стены.
Парень, тяжело дыша, держался за грудь, где расплывалось тёмное пятно. В правой руке сабля.
Эх! С разбегу дубиной сшибаю ближнего. По инерции разворот по горизонту. Бум! Шлем, как у насильника отлетает. Я опустил дубину на землю и обернулся. Борис сполз по стене на землю. Устало посмотрел на стоящий неизвестно как берёзовый шест. Страха в его глазах нет. Как будто у них тут летающее дубьё в порядке вещей.
- Спасибо тебе, кто бы ни был ты, друг неведанный, - прохрипел парень и закрыл глаза.
- Не за что, - хмыкнул в ответ. - Только я скорее невидимый.
Откинул дубину и подошел к Борису. Кровь из ран ещё сочилась, однако опасна была лишь одна, на животе. Как ему помочь? Поднёс руку к груди парня и попробовал коснуться. Странно. Рука вроде проходит, но чувствуется какое-то сопротивление. Может, я уже проявляюсь в этом мире как фотография? Ещё чуть-чуть и по местным лесам будет носится полупрозрачный человек, а аборигены толпой его ловить, или с ужасом разбегаться. Ха! Будет потом новая сказка про то, не знаю что.
- Борька? - Во двор осторожно заглянула Верея. - Борька!
Девушка, семеня, кинулась к Борису у стены, со страхом обойдя тела и, сбиваясь, запричитала:
- Там... они... они, меня...ох...
Потом, раскрыв широко глаза, выдала:
- Там берёза их убила. Вот!
Вот ведь дурёха! Тут она увидела кровь.
- Бориска, ты ранен?
- Вереш, полотенца неси, перевязать, сухого моха и воды обмыть.
- Сейчас.
Верея кинулась в дом. Я поднялся и, прихватив дубину, отошел к воротам. Пока девка не видит. Ещё хлопнется в обморок. Кто тогда Борису поможет? А я пока посторожу у ворот.
Борис проводил взглядом улетающую к воротам дубину. Вот понятливый и смелый парень. Завалил степняка и отбивался от двоих. Страха в глазах не было. Настоящий воин!
А мне стоит искать ответы на вопросы. На данный момент первый вопрос - когда я? Где я нахожусь, могу представить. Примерно где и жил, не знаю - сколько лет тому...
Ориентироваться здесь можно, овраги и холмы почти не изменились, если судить по пути от дуба. Дуб! Вот ключ! Чертовщина там началась. И ворон не при чём. Этот большой чёрный птах только индикатор будущих неприятностей. В следующий раз по клюву подлец получит, как плохую весть принёсший.
Я решил получше рассмотреть степняков. Те двое, которых я первыми дубиной приложил, лежали недалеко. Лица как лица. На туркменов похожи, впрочем и на других восточных народов.
Поднял шлем, повертел, заглянул в него. Простой, остроконечный. Посмотрел на тела. Оп, у второго не шлем, а остроконечная шапка, с железными нашитыми пластинами. Хозяин шлема в кольчуге, а второй в халате. Железо в древние времена очень ценилось. Что ещё? У обоих пояса с мелкими мешочками. Стукнул по ним пальцем. В одном зазвенело. Сорвал с пояса и вытряхнул на ладонь. Хм, монеты. Пара золотых остальные серебряные. И явно не местные, впрочем, я не нумизмат. Ссыпал их в карман, может пригодится.
Подобрал сабли. Сдёрнув ножны одной, осмотрел клинок. Местами покрошен, но острый. Не широкий, чуть изогнут и плавно сужается к острию. Рукоять простая, без гарды и крестовины.
Вторая же была с крестовиной. А сам клинок был хорош. И бывший хозяин хорошо следил за ним. И какой вывод? Я хоть и владею холодным оружием, но историей клинков никогда не интересовался. Лишь кольчуги могут дать примерный ответ. Насколько помню, их использовали до середины семнадцатого века. Получается, на триста пятьдесят лет кинуло?
Стоп! За углом частокола кто-то есть. Покрутив в руке саблю привыкая, стал подкрадываться к углу. Выглянул. Тьфу. Два коня, мирно пощипывали траву. Осторожно подошел, лошади, насторожившись, отступили. Надо же, чует меня скотинка! Поймать бы, лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Я часто катался на лошадях. Заправским жокеем не стал, однако в седле держался уверенно. Ласково бормоча, стал приближаться и успел ухватить одного за уздечку. Второй отбежал. Мне и одного хватит. Потянул коня за собой, он нехотя пошел. Вот и славно, я теперь на транспорте, силой в одну лошадь! Привязав его к берёзке, заглянул во двор. Там медпроцедуры закончили, и собрались. Кони уже навьючены. Ого, даже тела успели раздеть. Ну да, что с бою взято - то свято. Все оружие степняков увязано и приторочено к тюкам.
Борис, надев плотную рубаху, взял кольчугу, снятую с тела степняка и, встряхнув, что-то сказал. Я прислушался.
- Говорю тебе Бориска, надо на Заимку идти. Там подлечишься.
- Нет, я в Верши идти должен. Так отец сказал. И прекрати меня жалеть, не младый. - Он кивнул на тела. - Трёх порешил в честном бою.
Борис, морщась, влазил в кольчугу. Видимо что-то там зацепилось и парень, резко одёрнув плетение, зашипел от боли.
- Борка! - Девка вертелась вокруг парня и помогала облачиться в бронь. - Ну, куда тебе увечному. Там и без тебя вои есть.
-Как ты не поймёшь? - взвился парень. - Я вой. Мой отец вой и дед, все мои пращуры вои были. В Верши пойду. Я сказал! Помоги сумы перекинуть.
Верея подхватила сумы, и они перекинули их у седла. Борис привесил у седла еще какой-то короб, что ссужался к низу. Я пригляделся - вроде на тул похоже. Да, точно, тул и есть.
- Кгарррг!
От неожиданности я подпрыгнул. Обернулся - за воротами, недалеко сидел старый знакомый. Вот ведь взял привычку исподтишка каркать! Ворон, будто убедившись, что его услышали, улетал. А у меня появилось чувство опасности. Надо уходить. Эта пятерка степняков лишь разведка. Где-то шляется отряд покрупнее. Забежал во двор. Борис замер, увидев летевшую по воздуху саблю, а Верея вскрикнула и спряталась за парня.
Интересно, а как им сказать-то? Написать на земле? А они грамотные? Попробую. Начинаю выводить: "Уходите, монголы близко! ". И с удивлением вижу, что у меня выходит: "Ристать, борзо мунгиты! ".
Мать моя! Это на каком я сумел-то? На древнерусском? Вот блин, житие мое!
А эти двое, оторопело, смотрят на надпись и не шевелятся. Наверно не грамотные. Нет, Борис шевелит губами, читает. Долго он что-то соображает. Решаю поторопить и дописываю: "Быстро уходите!". Получается: "Вельми гоньзнути! ", и махаю саблей на ворота. Борис, шевеля губами, читает новую надпись, а Верея круглыми глазами следит за саблей, бормоча молитву.
Наконец доходит смысл написанного. Борис развернулся, довольно резко, Верея, не ожидав, сделала шаг вперёд, но шустро отпрыгнула, спряталась за коня и заорала. Борис, собирая навьюченных коней в караван, цыкнул на испуганную девку:
- Замолчи дурёха, помогай коней управить. Сама на этом поедешь. - И он показал на коня, что в связке был первым.
Перекидных сум на нём было две. На остальных, в сумах и тюках, были увязаны снятые с убитых степняков доспехи и оружие. На последнем, один тюк и связка копий. Я смотрел на сборы, сложив руки на груди, саблю держал в двух пальцах и покачивал. Скорей бы. Неприятности ждать не любят.
- Бориска! Что это дух? Боюсь я.
Верея выглядывала из-за коня, не решаясь выйти. Она неотрывно смотрела на висящую в воздухе саблю.
- Не знаю, кто это, но вреда не было. Наоборот весьма помог мне. Без него я не управился с погаными. Давай трогаться, пора уж.
Он помог забраться девушке на коня.
- Правь за мной, не отставай.
Сам влетел на жеребца и караван легкой рысью ушел за ворота.
Блин, стормозил. Рванул за ними. Завернув за ворота, увидел, как Борис остановился у привязанного мной коня. Спрыгнул, перевязал его к своему и влетел в седло. Я почти вместе с ним, не так умело, угнездился на коня за ним. Только я сунул саблю за ремень, как Борис рванул с места чуть ли не галопом. Как не вылетел из седла, сам не понял. Вцепился руками в гриву как клещ. Сразу по заднице забарабанило, отчего напрочь забыл - чему учили. На повороте к полю успел прижаться к гриве. Лошадь не велосипед, у каждой свой норов, и без практики навык забывается, а я ездил на спокойных и никогда в галоп не пускал.
Мы выехали на поле и поскакали вдоль пашни. Пришлось вцепился в гриву сильней. Блин, если прибавят ходу, будет скверно. Словно на родео, вот только я вовсе не ковбой. Не слететь бы.
Кони неожиданно остановились. Чуть не выдрал клок гривы, пытаясь не улететь вперёд. Посмотрел, почему остановка. Ого, проблема! В пятистах метрах, у того края поля стоял конный отряд степняков. Около десятка.
- К лесу!
Верея уже завернула свою тройку, Борис сдернул поводок моей лошади, повернул за Вереей, на ходу доставая из короба колчан и лук. Кони на полном ходу подлетели к плотной стене из ёлок. Девушка завела свою тройку в небольшой проход, а Борис уже на ходу посылая стрелы в приближающихся степняков, притормозил, развернулся и как пулемёт зачастил стелами. Я от резкого поворота в седле не удержался и влетел в ёлочный бомонд. Чертыхаясь, вывалился на маленькую полянку. Дальше начинался густой лес. Вереин караван уже уходил в чащу. Подбежал, и успел из связки выдернуть одно копьё. По ёлкам зашуршали стрелы степняков. Нырнул в ветки и выглянул на поле. Степняки уже были близко. Ого! Их уже шестеро. На пашне лежали четыре тела, а лошади бродили рядом. Остальные всадники перестроились на ходу в колонну по двое, передние прикрылись щитами, а задние стали стрелять из луков. Борис метнул ещё три стрелы, подстрелив ещё одного, и завернул коней в проход. Я нырнул за ними, стараясь не отстать, но парень и не собирался уходить в лес. Он отбросил поводья заводного, и встал с копьем справа от прохода. Не перестаю удивляться отваге молодого парня. Уполовинил из лука врагов, да ещё и засаду приготовил. Думаю, степняки разозлены и сунутся в заросли сразу. Встану-ка я слева. Забрался на заводного коня и подвёл его к нужному месту. Поднял копьё, стал ждать. Борис, весь бледный, посмотрел на лошадь и висящее в воздухе копье и кивнул. С другой стороны ёлочной стены раздались крики, и в проход осторожно высунулся степняк. Парень ткнул копьём и с хлещущей из горла кровью степняк забился под ветками. С той стороны яростно заорали, и через ветки стали выпрыгивать стрелы.
Ха! Ёлки тут стояли так плотно, что стрелы пущенные с одной стороны, вылетали с другой, уже не могли даже поцарапать. Борис усмехнулся и что-то крикнул. С той стороны опять заорали. Похоже, сейчас попробуют прорваться в плотном строю и все вместе. Я глянул на парня. Он сидел спокойно, как будто у него такие развлечения каждый день. Ветки затрещали, но в вылетевшего первым всадника, попасть копьём я не успел. Наконечник прошел за спиной степняка и воткнулся в ствол ёлки, превратив копьё в перекладину на уровне груди. Зато Борис успел. Он насадил на своё копьё степняка, будто шашлык на шампур. За первым летели остальные, и меня просто снесло с коня. Рядом посыпались и степняки. Довольно таки кучно. Борис резко выхватил лук и всадил остатки стрел в эту кучу. Потом, подъехав к первому убитому, выдернул копьё, вернулся и начал яростно втыкать его в стонущих степняков.
Похоже, парень выдохся. Как-то осунувшись, он наклонился к гриве и застонал. Конь отошел от ёлок, и я увидел обломок стрелы в бедре.
Тут ветки раздвинулись, и на поляну выскочил степняк в доспехах. Последний? Он оглядел поляну и развернулся к Борису. Ну, это он зря, хотя откуда ему знать про меня, если я невидим.
Я взял саблю, сдёрнул ножны и, сделав шаг, ударил. В последний момент воин, видно почуяв, резко присел и развернулся. А затем его глаза округлились - висевшая в воздухе сабля сделала оборот и воткнулась в землю. Я решил этого взять живым и, воспользовавшись ступором степняка, перехватил его руку привычным приёмом, ударом руки в кисть выбил саблю, резко выкрутил руку, затем подсечкой и ударом локтя в загривок, впечатал степняка землю. Завёл руки оглушенного назад и его же ремнём связал.
- А-а-а!
Оглянулся. Это Верея оторопело смотрела как степняк, непонятно почему, стал корчится, выгибая неестественно руки, упал на землю, и сам связался. Тут застонал Борис, и девка, выйдя из ступора, кинулась к нему. Я наклонился, подобрал клинок степняка и стал её рассматривать. Отличная сталь, с булатным узором, слегка отражала меня. Сняв ножны, кивнул связанному:
- Ты не против? - И привязал саблю к своему ремню. Эту возьму.
Вид у меня внушительный! В выцветшем старом камуфляже и с саблей на боку. Жаль не видит никто, чтобы оценить. Что там у Бориса? Верея не стала вынимать обломок стрелы. Она обложила рану сухим мхом и перевязала тряпицей.
-Ну, теперь точно на Заимку ехать.
Она быстро сбегала в чащу и привела навьюченных коней. Я наблюдал, как дека перевязывает поводья коней, составляя караван по-другому. Первым она поставила свою лошадь, затем жеребца Бориса, потом кони с тюками, последней мою, на которую думаю, она хотела поместить связанного. Но подумав, она взяла лежащее на земле копьё и всадила его в степняка. М-да, как просто они убивают. Жизнь наших предков насыщенная такими событиями, и запросто хлопнуть человека, им как два пальца...
Ё-моё! Только сейчас до меня дошло - я ж его коснулся! И завалил приёмом. Не понял. Может я уже видим? Состроил рожицу сторону Вереи. Ноль эмоций. Хотел коснуться и её, но Верея, плюнув на убитого, быстро взобралась на переднюю лошадь и осторожно повела караван по лесу. Я, слава Богу, успел забраться на последнюю и теперь опять старался крепко держаться за гриву.
Через полчаса петляния между деревьев, караван вышел к пролеску, и Верея пустила лошадей лёгкой рысью. Блин, надо было лучше учится на лошадях ездить. Но кто же знал?
Выскочив на более чистое от деревьев место, кони ходу прибавили. На небольшом повороте караван огибал дерево с торчащим суком, увернуться от которого не смог только я.