Аннотация: Всё изменяется от логоса к хаосу... или наоборот? :)
Энтропия
Поэт Алексей Рюмин вышел на балкон подышать свежим воздухом. Весна в этом году выдалась на удивление прохладной. Алексей вздохнул полной грудью, сжав в мощных руках балконные перила, и счастливо посмотрел на раскинувшуюся перед ним панораму города. Он жил на двенадцатом, последнем, этаже, и весь город перед ним был как на ладони. Утро было в самом разгаре. Где-то к востоку уже вовсю дымила какая-то труба, по улицам деловито сновали автобусы и автомобили, рабочий люд расползался по местам своей трудовой деятельности. "Вот она, весна жизни", -- подумал Алексей с теплотой в своём добром сердце.
Потом он выкурил сигарету, выкинул окурок вниз и перекинул одну ногу через перила. В зубах он зажал какой-то бумажный лист, согнутый несколько раз. Алексей ловко перебрался на балкон соседней квартиры, громко постучал в стекло окна, и через мгновение он уже входил в чужую комнату. Хозяин был дома. Йохан Фредриксон сидел в полутьме за компьютером и что-то программировал. Фредриксон был математик и преподавал в местном университете.
Фредриксон растерянно посмотрел на него и кивнул. Это был немолодой уже и очень необщительный человек, одетый во всё чёрное.
-- А я тут это... принёс тебе свою новую публикацию, -- Алексей показал ему то, с чем он явился -- городской еженедельник, на первой странице которой была напечатана его собственная физиономия и его же собственные стихи. На фотографии в газете Рюмин выглядел, словно пророк из светлого будущего или, по крайней мере, как путешественник из дальних стран.
-- Поздравляю, -- тихо произнёс Фредриксон и опять углубился в свою работу.
Алексей немного посидел в тишине, крутя головой по сторонам, а потом спросил:
-- Что делаешь?
От громкого звука его голоса Фредриксон испугано вздрогнул. На экране перед ним проворно сновали туда-сюда какие-то разноцветные точки.
-- Мой новый проект, -- неохотно ответил он.
Алексей придвинул стул ближе.
-- Это вот что? -- ткнул он пальцем в экран.
Фредриксон вздохнул и объяснил:
-- Это модель вселенной. Точки -- это звёзды. Или даже галактики, -- добавил он после некоторой заминки.
-- Или молекулы, -- передразнил его поэт. -- А чего они скачут?
-- Они перемещаются согласно физическим законам, -- покорно ответил Фредриксон, но тут Алексей перебил его.
-- Ага! -- вскричал он. -- Я всё понял! Вот это число изменяется!
-- Ну, да, -- сказал Фредриксон, посмотрев, что тот показывает. -- Оно и должно меняться. Это энтропия.
-- Что-что? -- опешил поэт. Ему показалось, что этот термин из области физиологии, а не физики.
-- Энтропия -- это, скажем, мера хаотичности, -- пояснил Фредриксон. -- В закрытых системах она всегда увеличивается. Или, чтобы тебе было понятно: всё в этом мире изменяется от порядка, логоса, к беспорядку, хаосу.
-- А разве не наоборот? -- Алексей подозрительно прищурился.
-- Нет-нет, что ты! -- Фредриксон, казалось, даже слегка рассердился. -- Это сорок лет назад в наших школах могли сказать такое, но тогда господствовали утопические научные теории!
-- Сорок лет назад я ещё не родился, -- заметил Алексей, доброжелательно улыбнувшись. -- Вообще, люблю я заходить к тебе, всегда узнаю что-то новое.
Он достал блокнот и аккуратно записал в нём: "Хаос, логос, энтропия". Здесь Алексей записывал творческие идеи и всё, что могло пригодиться ему при сочинении стихов. Фредриксон знал о назначении блокнота, поэтому особо не удивился.
-- Так это, значит, вселенная, -- поэт придвинул стул ещё ближе.
-- Модель вселенной, -- поправил его Фредриксон.
Точки на экране двигались с какой-то угрожающей предопределённостью. Вдруг они начали собираться все в одном месте. Число, показывающее энтропию, росло и росло.
-- Что это? -- вскричал Алексей.
-- Полагаю, коллапс вселенной, -- спокойно ответил Фредриксон. -- Все звёзды собрались в одной точке пространства.
-- Не все! -- Алексей показал в угол экрана. -- Эти вот почему-то отрываются от коллектива!
-- Да, действительно, -- не стал спорить Фредриксон. -- Вся вселенная собралась в одной точке, кроме этого отщепенца.
Алексей задумался, а потом спросил:
-- Фредриксон, а что стало со всеми этими звёздами, с существами, которые их населяли?
-- Все погибли, -- ответил математик. -- Разве что в этой улетевшей системе кто-то остался.
-- Как это -- все? -- не поверил поэт.
Одиночная точка удалялась на экране всё дальше и дальше, а потом вылетела куда-то за пределы видимой области и исчезла. Фредриксон остановил работу программы.
-- А мы, наше Солнце, -- спросил Алексей, -- мы погибнем вместе со всей вселенной или улетим в пустоту?
-- Не знаю, -- ответил Фредриксон. -- Учитывая то, что, согласно этой модели, спасся всего один мир из миллионов, наше Солнце, скорее всего, погибло.
-- Ужас! -- Алексей мертвенно побледнел.
-- Успокойся, это всего лишь математическая модель, к тому же гипотетическая.
-- То есть ничего общего с реальностью она не имеет?
-- Ну, как это не имеет... -- Фредриксон почесал за ухом. -- Энтропия вселенной, так или иначе, будет возрастать, и мы все когда-нибудь погибнем, и над всем безраздельно воцарится мрак...
-- Ужас! -- повторил Алексей.
Фредриксон лишь развёл руками.
-- Я тебе не верю, -- твёрдо сказал Алексей. -- Нас, человечество, ждёт светлое будущее. Нельзя всё сводить к одним лишь числам. Числа -- они бездушные. Когда-нибудь они тебя погубят, Фредриксон.
Математик незаметно усмехнулся.
-- Ну разве числа могут отразить стремление человека к совершенству? -- продолжал с сияющими глазами Алексей Рюмин. -- Стремление к красоте, справедливости, порядку!? Через несколько десятков лет мы построим первые поселения на Юпитере, покорим дальний космос, а потом... потом сами будем перемещать звёзды, как нам заблагорассудится! И согнём твою энтропию в бараний рог!
Фредриксон, казалось, потерял дар речи.
-- Давай, я почитаю тебе свои стихи, -- немного успокоившись, сказал поэт. -- А потом я пойду... У меня ещё несколько экземпляров газеты осталось разнести.
Алексей встал, поставил одну ногу на стул, на котором сидел, а одну руку простёр куда-то в сторону, откашлялся и начал декламировать:
-- Квант красоты на корабле отправим мы в чёрную дырку!