Аннотация: То, что было на самом деле))))) Не пугаться))))
Сегодня Ванька и Славка вытащили меня из дому, часов в 10 вечера. Мама сильно сопротивлялась, но минут через пять жалобного нытья и клятвенных заверений прийти домой не позже двенадцати, махнула рукой: "Иди, ну тебя!" и пошла спать. А я побежала гулять.
Далеко уходить не стали. Затарившись в "Янтаре" чипсами для Ваньки, кальмарами для меня, анчоусами для Славика и полторахой пива на всех, мы отправились на кладбище. Мда, знала бы мама... Нет, пусть лучше не знает. Этому кладбищу, наверное, столько же, сколько и самому городу. На нем давно уже никого не хоронят, и немногочисленные более-менее современного вида памятники соседствуют здесь со старыми железными гробничками (порой настолько заросшими травой, что и не увидишь, пока не споткнешься), полусгнившими деревянными крестами и парой покосившихся, наполовину ушедших в землю старинных склепов. Еще была маленькая часовня, старая, с зарешеченными окнами и вечно запертой дверью. Железная кровля на ней топорщилась ржавыми лохмотьями. Но недавно ее отреставрировали, перекрыли крышу и установили на макушке сияющий золотой крест.
Странная атмосфера на этом кладбище. Здесь всегда как-то спокойно. Такой тихий, светлый покой, какого не встретишь на новом кладбище, за городом. Там и днем-то неуютно находиться, а уж ночью я туда бы и на спор не пошла бы. Холмики комковатой глины, рядом, почти притык, свежевыструганные кресты, ворохи венков, придавленных камнями, чтоб не унесло - там всегда дует ветер. И тяжелым камнем давящая на сердце атмосфера скорби, утраты, смерти. Она везде: в воздухе, в земле, в бесконечных, казалось бы, рядах могил, вползающих на гору, царапая безразличное блекло-голубое небо - здесь нет деревьев, они не растут на глине, лишь местами комками зелени торчат лохматые туи, но они еще не успели вырасти большими. И почему-то это отсутствие деревьев, оставляющее погост в какой-то беззащитной наготе, действует особенно угнетающе.
Старое кладбище - совсем другое. Здесь тоже нет высоких деревьев, да и не нужны они. Те же туи, разросшиеся кусты сирени, буйная трава, которую уже никто не выпалывает - местами разве что - прячут в себе мраморные и железные надгробия; так время припорашивает пеплом воспоминания, так постепенно зарастает рана. Здесь нет того неуловимого но отчетливого ощущения недавней смерти, нет тяжелой скорби живых. Только легкая, тихая печаль. И светлый покой. Может быть, это еще и потому, что здесь рядом, буквально через дорогу, стоит церковь. Как бы то ни было, мне здесь, на этом кладбище, хорошо. Как бы дико это ни звучало. Мы сидим возле самого большого памятника здесь, в виде паровоза. Наверное, человек, похороненный здесь, был машинистом. Полторашка пива на троих - не много, но меня слегка развозит. Я расползаюсь по столу, подпирая голову рукой и мечтательно глядя на луну. Сегодня полнолуние. Хозяйка ночного неба льет на землю потоки серебристого света, который почему-то кажется... теплым. Чуть слышно шелестит ветерок. В телефоне у Славика тихо-тихо играет музыка. Прислушиваюсь: "Король и Шут", "Мертвый анархист". Да, в тему песенка.
Мы молчим. Почему-то говорить совсем не хочется. Сидим рядышком, смотрим на луну, слушаем шепот ветра и срекот кузнечиков. Чудесная ночь. Настроение впервые за много дней абсолютно умиротворенное. Наверное, я бы могла так сидеть до утра, но...
- Ну что, пошли? - Ваня смотрит на часы. - Без пятнадцати двенадцать.
Надо идти, нам всем завтра рано вставать. Неохотно поднимаемся, собрав мусор, движемся к выходу с кладбища. Свет горит только на "Карамыке", но он там, по-моему всегда горит. Впрочем, нам хватает лунного света.
У ворот моего дома прощаемся. Свет в окнах не горит, родители уже спят. Не зажигая света, пробираюсь в свою комнату. Я засыпаю быстро и сладко, как младенец, успев лишь подумать: "Хорошо посидели сегодня... Почаще б так..."