«Я верю, что люди и рыбы... могут вести мирное сосуществование. »
(Президент США Джордж Буш, Сагино, 29 сентября 2000г.)
Как-то, в один из летних выходных, пришёл на пляж после обеда. В планах было тихонько почитать лёгкий детективчик в укромном уголке в тени сосен, всласть поплавать. Где-то через полтора часа, насладившись морем и начитавшись, не удержался и совершил экскурсию на буну*. Цель сего променада традиционна — поинтересоваться как успехи рыбачков. Да и вид оттуда хороший, ветерок здесь сильнее, словом, чудесное место. Сегодня на «посту» находился только один незнакомый рыболов. Три минуты ходьбы по горячей гальке, и вот уже ноги коснулись тёплого, шершавого железобетона буны. Стоит лишь немного пройти по ней в сторону моря, и сразу ощущаешь усиливающееся дыханье ветра, воздух наполняется солёными брызгами и особенным запахом... Знакомая с детства буна на полсотни метров уходила в море, ближе к её концу и пристроился рыболов. Мужчина за шестьдесят — высокий, сухощавого телосложения, в широкополой соломенной шляпе а-ля Максим Горький. Сидя прямо на буне в плавках и рубахе, с удочкой в руке, он ловил на мидию «черноморских фломастеров»* и барабулю. У ног привязанный, к металлической скобе для швартовки плавсредств, болтался самодельный садок с жидким уловом. На камнях выложены для обсыхания и удобства насаживания кусочки мидий, рядом ещё две оснащённые телескопические удочки и сумка — весь нехитрый скарб.
— Рыбак? Если есть желание, берите удочку, любую. Вот и наживулька — это мидия наша, черноморская. Мелочь одолела, три часа одно баловство. — рыболов ослепительно улыбнулся, — Аркадий.
— Возьму. Я местный, про мидий знаю больше чем они сами о себе. В жаркие месяцы не хожу особенно, да и клёва нет... Не любит рыба такие температуры и стаи людишек, Станислав.
— Вот и хорошо, Бог в помощь. Тут вот и нож, тряпочка и пасатижики если что, Вы говорите,— снова одарил он улыбкой и сосредоточился на своём поплавке. Тот еле заметно подёргивался на медленных, невысоких волах. Очередная боковая подсечка и снова пусто — крючок его снасти бодро сиял отсутствием наживки.
— Вот так... кормлю молодняк, — усмехнулся старый рыбак.
— Щас, помощь идёт! — ответил я, готовясь к забросу выданой удочки.
То была недорогая китайская телескопическая пятиметровка, крайне тонкая у конца, гибкая с большим количеством коленцев. Такие удочки называли «браконьерки» из-за их компактности в сложенном состоянии. Постояв пару минут, сделав пару «холостых» подсечек, забросил в третий раз. Поплавок «установился», и сразу же ушёл под воду. Подсечка, несчастная китайская удочка согнулась пополам!
— Ё- моё! — Аркадий вскочил.— Осторожно! Только осторожно, Станислав! Видите, снасть-то какая, нежная.
Глубина была около пяти метров и там у дна, неизвестная зацепившаяся рыба, яростно водила снасть во всех направлениях. Поверхность воды разрезалась как ножом с характерными брызгами и столь желаемым для любого рыбака звуком. Причём ни пол, ни возраст рыболова не являются ограничением и исключением. Видел настоящих рыбачек «в деле» пару раз — здесь и на Азове, Балтике. Превратившись в хищниц, наполненных первобытными страстями, с горящими глазами, они орудовали спиннингами и удочками, которые загибали рыбины, с неменьшим энтузиазмом и успехом чем мужики, с таким же крепким если к месту словцом.
Сейчас этот момент истины, этот чешуйчатый Джокер выпал мне. Разыграть партию на аркадиевых снастях и наживках хотелось достойно и результативно. Ведь приманить и зацепить крупную рыбу — пол дела, так сказать успешная презентация. Предстояло теперь и продуктивно закончить проект.
— Осторожно со слабиной! Порвёт! Смотри за концом, сломает вмиг! Отцепитца! Что? Как? Чем помочь?!— вопрошал ссутулившийся и сновавший туда-сюда Аркадий с трясущимися руками.
Собственная удочка была заброшена, её конец плавно наматывал на себя леску, купаясь в море... За пять минут, немного измотав рыбу, получилось её мягко «поднять» повыше. Стало понятно, с кем мы имеем дело. На том конце снасти ходила длинная, до метра, серебристая молния. Какая-то кефаль, вероятно, пеленгас. Это было красивое зрелище — быстрый, бликующий на солнце серебристый «клинок» в толще прозрачно-зелёной воды. Оживление на буне не осталось незамеченным — с пляжа подошли несколько человек, их догоняли и дети, надевающие панамки.
— Смотри, смотри Вася, ты видишь?! — женщина указывала малышу на вываживаемую рыбу.
— Где, мама? Где?!— вопрошал мальчик, шаря глазками по всему горизонту.
— Так не поднять,— безапелляционно заявил лысый пятидесятилетний мужчина в кепке, с куском газеты на носу, — снасть-то совсем слабая, просто «улыбка камыша», нужен подсак! Вот у нас на Ангаре...
— Серёжа, Серёжа, я думаю, они в курсе,— громко шепнула женщина и ткнула «Серёгу» локтём в бок.
— Мать, ну вот ты опять. Зачем начинаешь!?— прошептал тот в ответ.
— Что с подсаком, Аркадий? — задаюсь вопросом и я.
— Ё-моё!— всхлипнул старый рыбак.
— Понятно. А если попробовать подцепить её как-то у поверхности садком? Попробуем?
— Пробуем.
Мешавший народ отступил от скобы, Аркадий, спешно отвязав садок, вытряхнул «чудо-улов» в пакет, замер в готовности на четвереньках на краю буны. Кефаль несколько ослабела, стала доступнее для осмотра и манипуляций с садком. Вышеуказанная часть рыболовной экипировки — садок, был крайне экономичен по задумке и техническому решению. Представлял собой алюминиевое кольцо диаметром сантиметров двадцать и надетый на него, сшитый «трубой» кусок невода мелкой ячеи под метр длиной. Нехитрая утварь была характерна для местных рыбаков, и каждый из них сделал себе сам хотя бы один. Процесс загона и поддевания таким садком пеленгаса аналогичного размера, а надо знать яростный и непримиримый характер этой рыбы, представлялся заведомо экстремальной процедурой, и она началась. Следующие три минуты на буне царила тишина, прерываемая лишь криком снизившихся чаек и шелестом рыб в аркадиевом пакете. Люди на буне, а их стояло и сидело на корточках уже более десятка, зачарованно-увлечённо смотрели, кто на парное действо по поимке рыбы, кто на живой прозрачный, подпрыгивающий пакет...
— А что это за рыба там?
— Скумбрия, похоже, или бычки. Кто эту местную рыбу разберёт? То ли у нас на Витебщине, всё путём — сом так сом, щука так щука. — тихонько обсуждали улов два пузатых курортника.
Между тем на пределе возможности снасти, которая извивалась и звенела под воздействием какой-то прямо-таки двужильной кефали, оба рыболова надели таки пол-садка на рыбу прямо в море. Самого Аркадия за ноги придерживал неизвестный доброволец.
— Мы раз на сома, — с ударением на первую гласную, — ходили, — вдруг подал голос давно сидящий поодаль высокий накаченный молодой мужчина с плоской цепочкой на шее, — так лодку надувную нагнуло, когда подтаскивали его с пареньком. А сом здоровущщий был, бился — ему сразу башку пробили специальным острым прутом со свинцовым набалдашником. А то ведь мороки много и опрокинет ведь.
— Катенька иди сюда, — приземистая женщина малинового от передозировки солнцем окраса в белой майке и штанах-капри за руку притянула к себе, подадьше от крепыша, девочку четырёх-пяти лет с маской для ныряния на лбу.
— Бабушка, а что дяденьки делают? — как гром в тишине выдала та.
— Пойдём-пойдём, нам пописить надо, — женщина охнула и повела девочку с буны.
Уходя с бабушкой, она ещё не раз её спросила, скорость удаления можно было отследить на слух, находясь к ним спиной. Между тем бригада — оба рыболова плюс доброволец-подстраховщик, наконец-то справились с задачей, кефалина билась на поросшей водорослями буне. Снасть вроде не пострадала, с крючка улов снялся без проблем. Это был действительно пеленгас***, весом более полутора килограммов — красивая, гастрономически привлекательная рыба с лопатообразной мордой.
— Ух ты... справились! — выдохнул Аркадий, ссыпал рыбу обратно в садок, запихнув туда уже повторно и бьющегося пеленгаса, отправил садок назад в море. — Они ведь удочки ломают как с добрым утром!
— Сдюжили. А как же люди сёмг таскают и тайменей, там за пятнадцать кэгэ может быть в чурке?— задумчиво протянул я.
— Главное — снасть крепкая и вовремя пробить или колотушкой,— уверенно справа подал голос крепыш.
— Да жаль, тут такие с бун и волнорезов не ловятся, наверное, — Аркадий оттирал тряпкой руки от чешуи и грязи.— А ведь было бы неплохо?
Действо закончилось, народ вскоре разошёлся. Солнце нещадно палило, и до горизонта ему было далеко. Начинал усиливаться ветер, и на буну то и дело залетали гребни волн, смывая бегающих крабиков и обломки мидиевых раковин, разгоняя слетевшихся на наживку ос. Мимо опустевшей буны пронёсся глиссер с «бананом» на тросе. «Банан» переполнен веселящимися курортниками в спас-жилетах, вот один выпал — потеряшка барахтался в сторону буны. Вскоре пара волн от глиссера явились на буну, заставив старого рыбака понервничать, спасая сумку и удочки от дрейфа.
— Пойду я, спасибо за рыбалку, Аркадий!
— Тебе спасибо. Если когда меня на причале увидишь, сразу иди и бери удочку, — старый рыбак поправлял свою видавшие виды шляпу, одарил на прощание своей лучезарной улыбкой, — споёмся!
* буна (тут) — берегозащитное железобетонное сооружение в виде стенки, идущей от берега обычно в перпендикулярном к нему направлении. По ряду причин сейчас считается устаревшим подходом к берегозащите.
** «черноморский фламастер» — сленг — мелкая кефаль.
*** пеленгас (лат. Liza haematocheilus) — один из видов черноморской кефали(наряду с лобаном, сингиль, остроносом) Изначально ареал — Японском море, залив Петра Великого. Во второй половине XX века был успешно акклиматизирован в Азовском море, где встречаются экземпляры пиленгаса массой до 12 кг. Обитает также в Чёрном море, во многих водоёмах России, Украины и Европы.