Последний день Ивана Смагина
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
106
Последний день Ивана Смагина
Рассказ написан на основе реальных событий. Имена участников событий изменены.
...Ночи, казалось, не будет конца. На тумбочке рядом с кроватью монотонно тикал будильник, равнодушно отмеривая время. Заложив руки под голову и стараясь не разбудить жену, Иван смотрел в куда-то темноту потолка.
Вчера он поздно лёг и, несмотря на усталость, долго не мог уснуть.
- Ты почему не спишь, Ванечка? - повернувшись к нему, тихо спросила Глаша.- Она приподня-лась на локте, на ощупь поправила одеяло и с тревогой переспросила: - Или... болит что?
- Да... так..., не спится что-то...- Иван бережно прижал к себе жену - Проснулся..., вот..., и не могу уснуть.... На душе... как-то... не спокойно...
- Я знаю, почему тебе не спится - повернувшись к мужу, сказала Глаша и, прижавшись, нежно обняла его.- Ты думаешь о том, что с уходом на пенсию, ты уже никому не нужен будешь, да?
- А... ты почему так... решила? - растерянно спросил Иван.
- Да я тоже так думала, - Глаша поправила подушку, устраиваясь удобнее - когда я на пенсию уходила, тоже так думала. Помнишь, я говорила тебе об этом? А ты ещё меня успокаивал...
Где-то за окном послышался гул. Он, приближаясь, нарастал и вот уже на кружевных оконных занавесках блеснул свет автомобильных фар, тускло осветив стену. Лесовоз приближался и по мере его приближения, свет его фар, крадучись проникнув в комнату сквозь оконные занавески, пробежал от стены по потолку к противоположной стене, проявив тёмные силуэты комнатных цветов на подоконнике, и растворился где-то в глубине комнаты, успев смениться на красный тусклый свет габаритных огней.
Ещё не успел стихнуть гул двигателя этого лесовоза, как снова послышался нарастающий на-тружённый гул следующего за ним лесовоза. И снова тусклый свет, пробившись сквозь занавес-ки, пробежал по стенам и погас в темноте комнаты.
- Два лесовоза прошло, где-то на подходе ещё пять... - вслух произнёс Иван.
- А... что они...так, Ванечка?...- робко спросила Глаша.
- Да..., Алёшка говорил, что дорога сейчас разбита, на Моховом ключе большие наледи и реши-ли лес вывозить ночью, когда дорогу немного подморозит...- Иван вздохнул, представив себе разбитую, сплошь покрытую наледями лесовозную дорогу этом участке дороге. - Лесовозы, на-верное, где-то сидели в наледи и вытаскивали друг друга, а теперь..., вот..., пошли один за дру-гим.
И, как бы в подтверждение его слов, через посёлок снова с разными промежутками прошли пять лесовозов, натружено гудя моторами и тревожа ещё спящий посёлок.
- Ну, теперь можно и вздремнуть немного - Иван приподнялся на локте и поправил одеяло, бе-режно укрывая Глашу. Он пригладил её поседевшие пряди, нежно прижал к себе и снова стал смотреть в темный потолок.
- Ты, Ванюша, не о чём таком не думай... Ты, Ваня, своё честно отработал, и тебе пора отдох-нуть...- Глаша говорила тихо, но очень убедительно, рисуя мужу спокойную жизнь на пенсии. - Скучать, Ванечка, ты не будешь и сидеть, сложа руки - тоже не станешь... Уж я то тебя знаю!... Тебе сват обещал дать несколько уликов с пчёлами..., вот и будешь заниматься на своей пасе-ке.... Внуки помогут... Вон, Кирюша какой умница - он на всё такой хваткий! Ну, прямо весь в тебя!
Иван улыбнулся, представив себе самого младшего внука, и тут же настороженно спросил, по-вернувшись к жене: - Какой сват?
- Как это - какой? - удивилась Глаша. - А Тимофей Гладышев? Или совсем забыл? - Глаша под-нялась на локте и повернулась к мужу. - Он же обещал научить тебя, как с пчёлками обращаться.
Помнишь? Он ещё предлагал тебе и весь инвентарь справить - дымари, медогонку дать... У него их две, одну на четыре рамки, он тебе обещал... Опять же, заготовки на рамки и на новые улики, вощину, проволоку на рамки... Ты, что Ванечка? Или ты совсем забыл?
- Да я, Глаша, с пчёлами-то никогда и не обращался..., не знаю, как и с какой стороны к уликам подойти...- вздохнул Иван. - Помнишь, в прошлом году меня пчёлы покусали. Еле отошёл! - Иван тяжело вздохнул. - Я, Глаша, сейчас не об этом думаю, не о пчёлах... - Иван поправил под головой подушку, устраиваясь поудобней. - Я столько лет в тайге отработал, прошёл все ступе-
ни... Война была... Я ещё пацаном в леспромхоз работать пришёл..., лес пилили лучковыми пи-
107
лами, а вывозили его на лошадях... Я начинал учеником слесаря, потом уже, после войны начал работать трактористом. А мне всего-то семнадцать лет было... Помнишь, в леспромхозах такие тракторы были... марки "ХТЗ". Мужики ещё тайком шутил, говорили, трактор марки "ХТЗ" - "хрен тут заработаешь"...Тракторы "Сталинец" были... Помнишь? Такие, с открытыми кабина-ми... Зимой в кабине снегу было, чуть ли, не до колена... И ничего - работали... Да ещё как!
Глаша, тяжело вздохнув, молча согласилась и еще теснее прижалась к мужу. Иван ласково и осторожно обнял её и, глядя куда-то тёмный потолок, снова окунулся в воспоминания: - Потом уже тракторы стали с газогенераторами... Помнишь, Глаша? Надо же - тракторы на дровах рабо-тали... И работать приходилось из последних сил... Зимой, на морозах, солярка так замерзала, как варенье была и двигатели тракторов завести не могли... А норму надо было сделать... В кон-це рабочего дня начальник лесопункта докладывал о выполнении плана, а рядом сидел оперупол-номоченный из НКВД, или как их тогда называли - "белые полушубки"...- Иван повернулся к жене и в потёмках, осторожно и нежно провёл ладонью по её седым локонам.- Да, что там гово-рить! Ты и сама всё хорошо знаешь... Ты и сучкорубом на нижнем складе работала, и мосты строила, и десятником - разделанный на сортименты лес принимала... Тебе, Глашенька, через всё пришлось пройти... И как только ты смогла это всё выдержать и ещё таких замечательных детей мне подарить? Вон..., Алёшка, Павел... какие мощные лесовозы водят... Их портреты даже на районной "Доске почёта"! А доченьки наши - и Иван с благодарностью и нежностью прижал к себе жену. - Настенька в Хабаровске врачом работает, Анечка и Сашенька - здесь, детишек учат... Ты слышала, как их и детишки любят, и люди все уважают... Нам, Глашенька, за детей наших не стыдно ни перед людьми, ни перед господом богом... - Иван вздохнул и, задумавшись, замолчал.
- Ты знаешь, Глаша, почему у меня душа болит? - Иван повернулся к жене и нежно её поцело-вал - столько лет отработать - шутка ли сказать - с тринадцати лет в тайге, начинал учеником слесаря, а уж потом на трактор перешёл... Тринадцать лет вальщиком отработал... Всякое было: и голодал, и работать приходилось и под дождём, и в снегопад... И ничего - выдюжил! А теперь вдруг - раз, и никому не нужен! Бывало, придёшь с лесосеки в будку обогреться, а там печка-буржуйка из бочки из-под солярки раскалилась так, аж красная... А под лавками в будке - в уг-лах и на стенах лёд не тает... Достанешь из сумки сухую нательную рубаху, нагреешь её у печки - и скорей на себя... А свою снимешь..., а она от пота вся промокла на спине и покрылась ине-ем... Свернёшь её, а она хрустит, уже смерзаться стала, и в сумку её... А потом домой идёшь пешком несколько километров... А утром, ещё не рассвело - снова в тайгу... А, вспомни, Гла-шенька, сколько хороших людей погибло в тайге за эти годы... Молодых, сильных, таких жизне-радостных... Им ещё жить и жить... В тайгу на работу шли, о чём-то думали, мечтали, на что-то надеялись, а из тайги их на санях, под брезентом... А кто-нибудь хоть раз вспомнит их, хоть раз задумается том, какой ценой лес оплачен, что мы родине давали... - Иван тяжело вздохнул -
А сейчас, что не работать? И тракторы пошли мощные, и бульдозеры, и рабочих в тайгу на ма-шинах везут, и столовые в каждой бригаде, и горячие обеды... И лес пилим не вручную лучковы-ми пилами, как раньше, а мотопилами... Вот сейчас бы, Глашенька, поработать... А тут...- голос Ивана дрогнул, он замолчал и тяжело задышал.
Глаша осторожно прижалась к мужу, прислушиваясь к его мерному тяжёлому дыханию и при-глушённым ударам сердца.
Оба молчали. На тумбочке равнодушно тикал будильник, нарушая тишину и покой. Где-то за окнами послышался гул машины и снова робкий луч автомобильных фар скользнул по стенам, осветив кружевные занавески и стоящие на подоконниках цветы.
-Ты знаешь, Глаша, о чём я сейчас думаю? - Иван повернулся к жене, поправил одеяло - Вот прожил я, хорошо ли, плохо ли... Терпел и нужду, голод и холод, ни какой работы не чурался, всё старался делать добросовестно, что бы стыдно за себя не было... А хоть кто-нибудь когда-нибудь вспомнит меня? Хоть кто-нибудь вспомнит, что был такой Иван Смагин?
-Ты, что это..., Ваня..., такое говоришь? - тревожно спросила Глаша и, приподнявшись на локте, пыталась увидеть в темноте лицо мужа. - Ты, что это..., Ваня, говоришь, как умирать собрался?
А ну, выброси все эти мрачные мысли из головы! Ишь, чего удумал!
- Да я, к чему это всё говорю...- пытался успокоить жену Иван. - Может быть, жизнь свою я не так прожил, может... надо было... как-то по-другому?
- Это как - по-другому? - строго спросила Глаша. - Ты, Ванечка, всю свою жизнь работал честно и ни перед богом, ни перед людьми тебе за свой труд не должно быть стыдно! - твёрдо возразила ему Глаша. - Каждый человек, Ванечка, чтобы он ни делал, должен работать именно так ты - честно и добросовестно! И не место красит человека, Ванечка, человек место.
108
- Да, я не об этом... - неуверенно спросил Иван - Что я такого сделал в своей жизни, чтобы меня помнили? Другие, вон..., подвиги разные совершали, а я...
- По-одвиг? - переспросила Глаша. - Да, Ванечка! Ты не был на войне, подвигов там не совер-шал. А труд твой, здесь в тайге, разве не был подвигом! И в лютый холод, и в жару, при любой погоде ты с товарищами заготовлял для родины лес. И труд твой, Ванечка, отмечен по заслугам! Посмотри, сколько у тебя и почётных грамот, и знаков победителя соцсоревнований, а сколько вальщиков ты обучил! А сколько раз ты был победителем профессионального мастерства на кон-курсах и в районе, и в крае! Вон, директор леспромхоза, Степан Семёнович, говорил, что на этих соревнованиях все вальщики будут бороться только за второе и третье места, а первое место уже за Иваном Смагиным.
Иван, заложив руки за голову и слушая Глашу, молча смотрел в тёмный потолок.
Глаша на ощупь поправила подушку, легла и, поправив одеяло, строго приказала: - Давай, спи, Ваня, и не о чём не думай! Время ещё позднее. Спи!
На тумбочке, совершенно безразличный ко всему происходящему, продолжал также равно-душно тикать будильник, добросовестно отмеряя время.
Иван включил настольную лампу и посмотрел на будильник: стрелки показывали шесть часов утра.
- Ты чего, Вань? - встревожилась Глаша - Что так на часы смотришь? Тебе же не на работу...
Иван поднялся с кровати и, откинув одеяло, сел, опустив ноги на пол.
Глаша приподнялась на локте и с тревогой смотрела на мужа. - Ты, что, Ванечка? Или удумал чего? Тебе Павел Ефимович сказал, что ты можешь на работу уже не ходить...
Опираясь на локоть, Иван повернулся к жене, наклонился к ней и нежно провёл ладонью по её поседевшим локонам. - Понимаешь, Глаша, я не могу так... вот... просто взять и уйти... Я сегодня последний раз по тайге пробегусь, с ребятами пообщаюсь - и сразу домой... С первым же лесо-возом и приеду... Сегодня или Алёшка, или Павлик на смене... С ними и приеду... А может, кто и из зятьёв наших... Олег или Володя сегодня на вывозке... Да, ты, Глашенька, не беспокойся за меня, я в тайге не потеряюсь... - Иван поднялся, бережно укрыл жену одеялом и, мягко ступая босыми ногами по домотканным лоскутным половичкам, прошёл на кухню.
Через дверной проём Глаша видела, как на кухне зажёгся свет; слышала, как Иван наполнил водой электрический чайник и, скрипнув дверкой печи, стал закладывать в печку дрова, потом зажурчала вода из крана умывальника...
Поднявшись с кровати, Глаша накинула на себя халат, заправила постель и прошла на кухню.
На столе тихо шумел электрический чайник, в печи потрескивали дрова. Печь разгоралась, на-полняя кухню живительным теплом.
Иван подошёл к вешалке, осторожно одёрнул занавеску и снял свою одежду. Прислонившись к дверному косяку и глядя на мужа, Глаша невольно залюбовалась: Иван одевался не спеша, но споро, ни суеты, ни одного лишнего движения. А эта привычка могла выработаться только дол-гими годами работы в тайге, когда каждое движение должно быть рассчитанным и точным.
- Глаша, ты приготовь мне что-нибудь... перекусить... А пообедаю... я там..., в столовой бригады.
- Ты же обещал мне только с товарищами попрощаться и сразу же домой приехать... - в голосе Глаши послышалось недоверие и обида.
Закипел чайник. Иван выдернул из розетки электропровод и, аккуратно смотав его в кольцо, положил в ящик кухонного стола.
- Да это я так сказал, на всякий случай... - Иван улыбнулся и налил себе в кружку чаю. - Чтобы ты не беспокоилась, если я вдруг задержусь. Ты будешь пить чай? - он вопросительно посмотрел на жену.- Глашенька, налить тебе чаю? - и, не дожидаясь ответа, с улыбкой поставил на стол ещё одну чашку и блюдце с печеньем и конфетами.
Пока Иван пил чай, Глаша приготовила ему бутерброды и, завернув в пакетик, положила в кар-ман куртки.
Иван поднялся из-за стола, надел куртку, поправил перед зеркалом воротник и подошёл к же-не. Нежно поцеловав её в щёчку, он улыбнулся, шагнул за порог и тихо прикрыл за собой дверь. Глаша слышал, как он прошёл по коридору, как скрипнула входная дверь и всё стихло.
Одёрнув занавеску, Глаша неотрывно смотрела в окно, ожидая, когда в её поле зрения появится Иван. Вот он появился во дворе, прошёл по дощатому тротуару мимо огороженного невысоким штакетником цветника к калитке. Закрывая калитку, он обернулся, увидел в окне Глашу, улыб-нувшись, приветливо помахал ей рукой и, не торопясь, уверенной поход пошёл по улице.
109
Глаша смотрела ему вслед, пока Иван не скрылся из виду, потом прошла на кухню и тяжело опустилась на стул. Какая-то необъяснимая тревога колючими тисками сжала её сердце, сдавила дыхание, заполнив всю её усталостью, сделав непослушными руки ноги. Сколько раз она, вот так, провожала Ивана на работу в тайгу и знойным летом, и лютой зимой, и в дождь, и в метель. А потом весь день с волнением и надеждой ждала, когда скрипнут половицы в коридоре и в дом войдёт он, самый дорогой для неё и любимый человек. И с его приходом дом сразу наполнится спокойствием и умиротворением, слабыми запахами бензина и тайги. И никогда ещё, после ухо-да Ивана из дому, Глаша не испытывала такого необъяснимого беспокойства и тревоги, неожи-данно вдруг охватившую её. Она отрешённо смотрела на пустую, ещё не успевшую остыть кружку, из которой только что пил Иван, на недоеденный им кусочек хлеба и крошки на столе около тарелочки. Осторожно собрав со стола крошки салфеткой, она сложила посуду в миску, прошла в комнату и, распахнув занавески, посмотрела в окно.
... Мартовское солнце, запутавшись в косматых кедровых кронах, робко выглянуло из-за горба-тых сопок, окрасив нежно-розовым цветом небо и позолотив лёгкие мазки облаков. После обиль-ного ночного снегопада небо казалось каким-то особенно светлым и чистым.
По улицам пробудившегося посёлка небольшими группами и поодиночке в сторону гаража шли рабочие, чуть поскрипывая при каждом шаге свежевыпавшим мартовским снегом. Начи-нался новый трудовой день.
... Жарко натопленная диспетчерская гаража понемногу заполнялась рабочими лесопункта: сда-вали свою смену водители лесовозов, оживлённо обсуждали текущие вопросы мастера и брига-диры лесорубочных бригад. Здесь же, в сторонке сидели женщины - десятники бригад.
За большим и старомодным письменным столом, накинув на плечи куртку, сидел диспетчер Илья Николаевич Иванченко, и рядом, облокотившись на стол - начальник лесопункта Павел Ефимович Васильев.
За дверью диспетчерской послышались оживлённые голоса, и было слышно, как кто-то, под очень громкий смех, обещал всех напоить водкой. Все обернулись на голоса и выжидающе стали смотреть на дверь. Дверь распахнулась, и в диспетчерскую с группой рабочих вошёл Иван Сма-гин. Широко и счастливо улыбаясь, он с порога громко поздоровался со всеми.
Васильев поднялся, вышел ему навстречу и, крепко пожав ему руку, спросил: - Ты, Иван Алек-сеевич, кого это собираешься водкой напоить?
- А всех, Павел Ефимович! Всех! - Смагин громко засмеялся. - Напою вас всех до поросячьего визга! - под одобрительные возгласы всех, кто был в диспетчерской, пообещал Иван.
- А ты уже все документы собрал, Иван Алексеевич? - участливо спросил Васильев.
- Все, Павел Ефимович! Все! И уже давно в пенсионный фонд отправил - уверенно ответил Смагин.
- Товарищи! - улыбаясь, Васильев посмотрел на рабочих. - Иван Алексеевич Смагин отработал
в нашем леспромхозе сорок два года, начал работать ещё тринадцатилетним мальчишкой во вре-мя войны. Только на нашем лесопункте он отработал почти двадцать лет, с самого первого дня его открытия и теперь он уходит на заслуженный отдых... На пенсию...
Васильев обнял Смагина за плечи: -Ты, Иван Алексеевич, в принципе, можешь сегодня на рабо-ту не ехать... У тебя там отгулов набралось - не счесть, за тебя там есть кому работать... Ты вальщиков столько подготовил, что у нас у всех - Васильев обвёл взглядом рабочих - пальцев не хватит всех пересчитать... Отдыхай... Ты это заслужил!
- Обижаешь, Павел Ефимыч, обижаешь... Я хочу сегодня... последний день отработать, по де-лянкам пройтись... Больше мне уже, видно, не доведётся по тайге, как раньше пробежаться. А жаль - голос Смагина задрожал, он вздохнул и хотел ещё что-то сказать, но, махнув рукой, за-молчал.
- Да, ты что..., Иван - удивился Иванченко - помирать, что ли, собрался? Или... как?
- С чего ты взял? - Смагин в растерянности повернулся к Илье Николаевичу. - Я ещё пожить хо-чу! Внуков хочу поженить и замуж выдать, правнуков дождаться и ещё пожить столько, сколько мне господь бог даст!
- Вот это правильно! - одобрительно поддержал его Васильев. - Сейчас, Иван Алексеевич, когда и дети крепко на своих ногах стоят, уже в жизни определились, и внуки подрастают, только сей-час и надо жить! - А, за тайгой не скучай, Алексеич - старался успокоить Смагина Иванченко - вот она, тайга, рядом с домом. Ты, Ваня, столько по тайге пробежал и с чокером в руках, и с мо-топилой на плечах, что представить себе невозможно! Пора уже и отдых ногам дать!
110
Рабочие одобрительно заговорили, отпуская в адрес Смагина необидные, но колкие шутки.
- А где же мы все поместимся в твоём доме, Иван Алексеевич? - улыбнулся Андрей Дятлов. -Если мы к тебе на проводы придём, а мы обязательно придём - твой дом, Алексеич, как старый пиджак, по всем швам разойдётся! - засмеявшись, он по-дружески обнял Смагина.
- А мы Ивану Алексеевичу торжественные проводы на пенсию в клубе устроим - Павел Ефимо-вич улыбнулся. - Там уже наши культработники суетятся...
- Он заслужил и большего - Илья Николаевич по-дружески положил руку на плечо Смагина. - Если весь лес, что Иван Алексеевич спилил за эти годы, загрузить в вагоны, то это поезд протя-нется точно аж до Москвы, если не до самой Америки!
Поддерживая Иванченко, все одобрительно засмеялись.
- Ну, всё товарищи, пошутили - и хватит! - Все разговоры сразу смолкли, и рабочие обернулись к Васильеву. - Так, все собрались? - громко просил Васильев.
Не дожидаясь ответа, он окинул взглядом рабочих. - Во-первых, товарищи, план первого квар-тала по заготовке древесины мы выполнили досрочно и вышли на первое место по леспромхозу. А вот по вывозке древесины и разделке мы отстаём... Причина - Васильев повернулся в сторону водителей лесовозов и поднял руку, предупреждая их возражения - но это не ваша вина. Я знаю, что сейчас дороги разбиты..., наледи везде. Середина марта и мы пока над природой не властны. На наиболее сложных участках мы производим ремонт, делаем отсыпку, бульдозером срываем наледи, на Моховом сейчас будут дежурить Роман Лобода и Антон Ветров с трактором. Принято решение вывозить лес только в ночное время, когда наледи замерзают... И это - не от хорошей жизни. Я понимаю, что трудно, но ничего не поделаешь - надо. Стране нужен лес, как воздух ну-жен и это "зелёное золото" мы стране дадим. Ну, а все возникающие проблемы мы будем все вместе решать по мере их поступления...
Васильев внимательно посмотрел на рабочих. С каждым из них он отработал уже не один год, с большей частью - открывал этот лесопункт в самых глухих отрогах Сихотэ-Алиня.
Рабочие, дымя сигаретами, внимательно слушали Васильева.
- Но, к нам есть серьёзные претензии со стороны лесхоза: на всех лесосеках, пройденных рубка-ми, оставлен недоруб.- Васильев внимательно посмотрел на рабочих.- Если компактный недоруб я ещё могу объяснить - большая крутизна склонов..., там..., заболоченность почвы или... выход
скальных пород на поверхности, то разрозненный недоруб я оставляю на совести мастеров и бри-гадиров. Я не хочу ни кого и ни в чём упрекать, здесь и моя вина есть - Васильев сделал паузу и обвёл взглядом сидевших перед ним рабочих - каждый из вас хотел как можно скорее выпол-
нить план... Брали только крупный лес, в основном - кедр, а тонкомер, особенно ель и пихту - ос-тавляли на потом... Успеем, дескать, время впереди ещё много... Вот и получилось, что лесосеки разрабатывали с грубыми нарушениями... Поэтому я ещё раз обращаю ваше внимание на эти на-рушения и в самое ближайшее время их необходимо устранить... Сегодня к нам должны при-ехать с проверкой из лесхоза ... - Васильев выдержал паузу - Вы знаете, что в мае проводится ос-видетельствование лесосечных делян и закрываются лесобилеты, а сейчас - март и проводится предварительная плановая проверка...- Павел Ефимович замолчал, всматриваясь в сосредоточен-ные лица рабочих и готовый ответить на самые острые вопросы.
Но рабочие, дымя сигаретами, молчали: каждый чувствовал свою вину в допущенных наруше-ниях и понимал справедливость требований Васильева. В диспетчерской повисла напряжённая
тишина. - Есть ко мне вопросы? - переспросил Васильев и внимательно посмотрел на рабочих. - Так, понятно... Если вопросов нет, то необходимо решить ещё один вопрос: вчера на вечерней планёрке было решено перевести бригаду Левченко на новые лесосеки. - Васильев кашлянул в
кулак и продолжил, обращаясь к бригадиру Николаю Левченко и мастеру бригады Сергею Кар-ташову: - Значит, так Николай! Ты проследи, чтобы на лесосеках произвели полную зачистку - убрали завесы, если они где есть, выпилить недоруб...и особенно - у самой стоянки бригады... Эта оставленная ёлка сразу в глаза бросается... Это вы сделаете до обеда.... - он выждал паузу и посмотрел на Николая.
В ответ Николай с пониманием кивнул головой и, отыскав среди рабочих вальщика Дениса Ле-щёва, предупредил: - Денис! Ты эти ёлки, что торчат на косогоре у самой стоянки - убери в пер-вую очередь! А если ещё такое сделаешь - накажу! Из-за тебя одного бригада лишаться преми-альных не должна. Трактористы вытаскивают все спиленные хлысты на склад, а после обеда мы готовимся к перебазировке на новые лесосеки. Что сделать и как - конкретно решим на месте.
Васильев ждал, пока Левченко даст указания вальщикам и трактористам, и когда Николай за-молчал, обратился к Сергею Карташову и второму вальщику бригады Владимиру Данилову: - Вы
111
оба поедите на бульдозере со Степаном Радченко на новое место... Там, Сергей, вы выберете и расчистите место для стоянки бригады, пробьёте несколько новых трелёвочных волоков, сколь-ко успеете... А ты, Володя - выпилишь все опасно стоящие деревья вокруг стоянки бригады, что-бы, не дай бог, никакого ЧП не произошло... Себе в помощники возьми кого-нибудь из брига-ды...
- А как с трактором Глеба Русака? - Васильев обернулся к Левченко. - Успеете вы за день за-кончить ремонт? Запчасти... Всё у вас есть?
- Успеем, Павел Васильич!- Русак поднялся со скамейки и обратился к Васильеву.- Сальники на бортовой заменили, до обеда поставим ведущую звездочку, натянем гуску и - вперед и с песней славить Родину трудовыми подвигами... - с иронией заверил Васильева Глеб и, довольный со-бой, хлопнул по плечу своего чокеровщика Ефима Кавуна и сел на скамейку.
- Павел Ефимыч - обратился Смагин к Васильеву - а... меня, что же, вы в расчёт уже не берёте? Смагин уже не нужен? - в голосе Ивана звучала плохо скрываемая обида.
- Ты прости меня, Иван Алексеевич..., прости... Сейчас в твоей бригаде работы не много... Ле-щёв и сам справится... Если хочешь - помоги ему... Твой же ученик... Да, чуть не забыл - надо срочно спилить несколько сушин, желательно кедровых, для пекарни, детского садика и школь-ной столовой... Сегодня ночью из вышей бригады будут вывозить лес и сушины надо срочно вы-везти... - и он обратился к водителям лесовозов: - Мужики, вы слышали? Кто будет вывозить лес - не забудьте сушины прихватить: и в школе, и в садике - ваши дети, да и сами хлебушек свежий хотите на столе видеть!
- Нам этот сушняк не на себе нести - пусть спилят и вытащат на склад, а мы вывезем! - заверил Васильева кто-то из водителей лесовозов. - Только надо, чтобы сушин заготовили сразу на рейс - подсказал Илья Вовк - чтобы нам их по одной не возить, а потом, после разгрузки, не растаски-вать лесовозом по одной сушине по посёлку...
- Согласен, - коротко ответил Павел Ефимович - значит один экипаж выделим только для заго-товки дров... - и, повернувшись к Смагину, спросил: - Иван Алексеевич! Ты нам поможешь? - И уже извиняющимся тоном пояснил - ты слышал, что Лещёв убирает недоруб около стоянки, Да-нилов - не подготовку лесосек, Андрей Сажин - выпиливает оставшийся лес на третьей деляне. Вот, и получается, Иван Алексеевич, что без твоей помощи нам никак не обойтись... - и выжи-дающе посмотрел на Смагина.
- Па-авел Ефи-имович, какой может быть разговор? - Смагин улыбнулся - Я разве когда-нибудь
отказывался, если нужна моя помощь?
Васильев дружески пожал ему руку: - Спасибо, Иван Алексеевич, спасибо! Ты нас выручил!
Так, товарищи, все наболевшие вопросы решены! - подвёл итог Васильев. - Если у вас нет ко мне вопросов - тогда по машинам...
... Время приближалось к полудню. На стоянку бригады с мотопилой на плече вышел Андрей Са-жин. Остановившись у трактора, он опустил пилу на землю и сел на чурку. Достав сигареты, он закурил и стал наблюдать за работой Ефима и Глеба.
- Ты, Андрюха, я вижу, горишь желанием нам помочь? - иронически спросил Глеб.
- Да, вам и самим здесь делать нечего...- с неохотой ответил Андрей.
... На откосе, что нависал над дорогой у самой стоянки, с надрывом визжала мотопила Лещёва.
Вот она стихла, и послышался треск падающего дерева. Андрей, держа сигарету в руке, просле-дил за его падением. Пила снова взвыла на высоких оборотах и ещё одна ель, сначала чуть кач-
нувшись, стала медленно падать, с хрустом ломая ветки окружающих её деревьев. Зацепившись за раскидистую густую крону берёзы, она зависла, покачивая вершиной.
- Молодец, наш Лещик! - усмехаясь, отметил Русак. - Интересно, что он сейчас делать будет?
Русак и Кавун, отложив инструмент, стали интересом наблюдать за действиями Лещёва. От-сюда, со стоянки, было видно, как Лещёв подошёл к небольшой ели, потоптался около неё и за-вёл мотопилу. По завывающему её звуку, можно было определить, как Лещёв сначала сделал за-пил, потом зайдя с другой стороны, старался её свалить.
- Я не понял - ни к кому не обращаясь, пробурчал Сажин - он что, этим удилищем пытается сбить завес?
Русак и Кавун, мельком взглянув на Сажина, с интересом смотрели на откос.
Мотопила снова взвыла на высоких оборотах и потом резко стихла. Ель качнулась и, всё уско-ряя своё падение упала, навалилась своей кроной на уже зависшую ель.
- Ну, молодец, наш Лещёв! - сплюнул с досады Кавун. - Ещё парочку таких ёлочек спилит и по-лучится чукотский чум!
112
Наблюдая за работой Лещёва, они не заметил, как к стоянке подкатил лесхозовский "газик". Из кабины вышел помощник лесничего Евгений Яковенко. Поздоровавшись со всеми, он делови-то спросил, где сейчас бригадиры и мастер, и как их можно найти.
- А ты чего здесь? - посмотрев на Евгения, спросил Русак. - И зачем они тебе понадобились?
- Как, чего? - с удивление спросил Евгений - Приехал лесосеки проверить... Литвинов вчера ве-чером позвонил в лесничество, сказал, что приехать не сможет... Вот Семён Ильич и поручил это сделать мне...
На откосе затрещала ещё одна падающая ель. Яковенко обернулся. Со стоянки хорошо про-сматривался откос с редко стоящими деревьями и спиленные ели, зависшие при падении на бе-рёзе. Теперь, поперёк их стволов, застряв между ветвей, лежала ещё одна тонкая ель, чуть пока-чивая высоко поднятой вершиной. На кроне этой же берёзы, зацепившись своими сучками за её ветви, висела обломанная вершинка сухостойной пихты, а её ствол хорошо просматривался на земле среди порубочных остатков и кустарника.
- А что это... ваш вальщик делает? - с недоумением спросил Евгений, хотя и без этого было вид-но, что намерен делать Лещёв. - Вы же знаете, что сбивать зависшее дерево другим деревом - за-прещено правилами техники безопасности. Это же..., это же... очень опасно!
- А что ты можешь предложить, Женя? - усмехнулся Сажин. - У тебя есть другая хорошая идея?
- Ну, вы же знаете, - обернулся к нему Евгений - что зависшие деревья необходимо убирать...
- ...только трактором - Ефим Кавун не дал закончить Евгению и продолжил - с помощью троса, длиной, не менее тридцати метров. А такого длинного троса у нас нет...
- А теперь, Женя подумай... - обратился к нему Русак.- Для того, что бы снять завесы, необхо-димо кому-то пойти за трактором, пригнать его сюда... Это, Женя, тот трактор, что сейчас трелю-ет лес на склад... А на это уйдёт много времени... - Глеб кивнул головой на Кавуна - Вот, Ефим верно заметил, что такого длинного троса у нас нет, а отсюда вывод: надо с другого трактора снять рабочий трос, срастить эти два троса и только после этого снять завесы. А это значит, что два трактора до конца рабочего дня трелёвкой леса заниматься не будут. Верно говорю, мужики? - Глеб обратился к Ефиму и Андрею, рассчитывая на их поддержку.
- Верно, Глеб, верно... - Сажин бросил сигарету, докуренную почти до самого мундштука.- А это значит,- посмотрев на Евгения, он продолжил - что сегодня из сменного задания минус энное ко-личество кубов заготовленной древесины... Ну, и естественно, минус энное количество рублей
из нашей зарплаты - Сажин искоса, снизу вверх посмотрел на Евгения и с усмешкой закончил - а у нас семья, дети... А дети..., Женя, дети..., они каждый день кушать хотят...
- Во как! - Глеб назидательно поднял вверх указательный палец - Тебе понятно, Евгений?
Евгений замолчал, чувствуя, как стали огнём гореть щёки.
На стоянку бригады пришли Степан Головин и Никита Зайков. Остановившись у трактора, они закурили, и стали с нескрываемым интересом следить за Денисом, высказывая свои варианты сбивания зависшего дерева.
... Потоптавшись на месте, Денис растерянно осматривался, выбирая очередное дерево, которым можно было сбить завесы. Но, на изреженной делянке уже было не просто найти такое подходя-щее дерево, которым можно было бы их сбить. Потоптавшись на месте и, не заглушив мотопилы, Денис поднялся чуть выше по склону к одиноко стоящей полусухой ели. Даже отсюда, со сто-янки, можно было безошибочно определить, что намерения Дениса заранее обречены на неудачу: в случае, если Денису и удастся спиленной елью ударить по зависшим деревьям, она, не обладая большой массой, не сможет сбить завес и при ударе может переломиться. Видимо, Лещёв это понял и стал, озираясь по сторонам, выбирать другую ель, которой можно было сбить завес. Но, таких елей рядом не было.
С мотопилой в руках, работающей на малых оборотах, он суетился между редко стоявшими елями и, задирая голову вверх, осматривал их кроны. Вот он остановился около одной из них, по-смотрел на крону, как бы примериваясь, потоптался, приминая ногами чахлый кустарник, и при-жал мотопилу к древесному стволу. Мотопила взвыла на высоких оборотах, окутав его облачком сизого дыма.
Русак скривил губы. Едко усмехнулся, ни к кому не обращаясь и растягивая слова, он произ-нёс:- Во-от, кре-ти-ин! Ку-да-а-а он её завалить хочет? Неужели не видит, что она не пойдёт?
Головин и Зайков, наблюдая за Лещёвым, согласились с Русаком и теперь с нескрываемым интересом ожидали результата.
Мотопила в руках Лещёва то выла на высоких оборотах, то вдруг затихала, и словно набрав-шись сил, снова с остервенением вгрызалась пильной цепью в податливую древесину.
113
Ель слегка качнулась и замерла, покачивая ветвями и кроной. Пила снова взвыла на высоких оборотах и вот теперь уже обречённая ель, чуть качнувшись, наклонилась и стала падать, всё ус-коряя своё падение. Подхватив мотопилу и не глуша её, Лещёв отскочил в сторону, наблюдая за падающим деревом. Чуть задев кроной берёзу и обламывая ветви, ель с глухим стуком упала, подмяв кусты. Обломанная вершинка сушины, задетая падающей елью, качнувшись, прошелес-тела по веткам и упала рядом с берёзой.
- Вот, ма-а-азила! - с ехидной усмешкой оценил работу Лещева Степан.- Затягивать надо было, затягивать... Если бы он её правильно затянул, он бы этой ёлкой и сбил завесы.
- Да он и не сумел бы её затянуть - Русак резко повернулся к Степану.- Ты обратил внимание, как у неё была неравномерно развита крона? Вот она и потянула ель в другую сторону...
Заглушив мотопилу, Лещёв растерянно оглядывался, выбирая очередное дерево.
Наблюдая за действиями Лещёва, они не заметили, как к ним подошёл Смагин.
- Слышь, Иван? - окликнул его Русак и, с нескрываемой усмешкой, спросил: - Ты отрока своего, недоумка Лещёва, учил лес валить, или..., прости за нескромность, валить в штаны? - и, увидев растерянность Смагина, показал рукой на утёс. - Вон, Иван, полюбуйся на его художества...
Одного беглого взгляда Смагина было достаточно, чтобы он смог оценить ситуацию.
- Вот, сосунок! - с досадой сплюнул Иван. - Ведь я учил же его, как надо затягивать, учил же...
Он достал из кармана куртки новую пильную цепь, ногтём пальца проверил заточку зубьев, поправил на голове каску и пошёл к откосу.
- Вот сейчас Иван Алексеевич покажет, как надо завесы сбивать! - Русак повернулся к Евгению. - Смотри..., желторотик и учись...- и в его голосе прозвучала откровенная и наглая насмешка.
- Дядя Ваня - окликнул его Евгений. - Может не надо? Это же очень опасно! Есть же правила...
- Ничего, Женя, - Смагин обернулся к Евгению и, сдержано улыбнувшись, добавил - мне это не первый раз...
- Мужики, вы что - с ума сошли? - возмутился Евгений.- Это же грубейшее нарушение правил техники безопасности! Вы что же, не знаете, что завес запрещено сбивать спиленным деревом!
- Ты, Женя..., вот здесь вытри... - и Русак показал пальцами на уголки рта. Обернувшись, все
посмотрели на Евгения и сдержано улыбнулись.
Евгений смутился, не видя подвоха, тщательно ладонью вытер губы и растерянно посмотрел на Русака.
- Ещё три, только очень старательно - Степан усмехнулся, поддерживая Русака, и посмотрел на рабочих, внимательно следивших за ним и за Евгением.
- А... что... там? - ещё больше смутившись, спросил Евгений.
- Молоко мамкино у тебя на губах ещё не обсохло, а ты уже нас учишь! - с раздражением и не-приязнью ответил Степан.- Тебя, Женька, ещё и в проекте не было, а мы с Иваном уже этот лесо-пункт открывали, начинали, можно сказать, с нуля.... Иван за свою жизнь столько леса положил, что ты себе и представить не можешь... Тебе, Женя, любой это скажет... - и обернулся к товари-щам, ожидая поддержки.
- А ты, без году неделя живёшь на белом свете, какой-то там... предбанник при лесотехникуме за-кончил, начитался умных книжек и теперь пытаешься нас учить...- Глеб пристально и с каким-то сожалением посмотрел на Евгения.- Только, Женя, те, кто писал эти самые умные книжки, они
по тайге с мотопилой не ходили, потом не обмывались и комариков кровушкой своей не корми-ли...- и, обернувшись, посмотрел на Головина и Сажина.
Оба, не произнеся ни слова и соглашаясь с Глебом, кивнули головами.
- Степан! - Русак повернулся к Головину - ты помнишь, когда лет... семь... или... восемь назад мы работали по Студёному ключу? Ну, вспомни! Там... ещё, когда в ключ дорогу пробивали,
Ефим Сялундзюга бульдозером медведя из берлоги спугнул... Вспомнил?
- Это..., когда мы зимой... в сплошном ельнике работали? - пытался вспомнить Головин.
- Точно! - подтвердил Русак. - Так вот, Женя, - Глеб повернулся к Евгению - мы тогда в день почти по две нормы давали и всё - благодаря Ивану. А знаешь, почему? - и он посмотрел на Го-ловина, ожидая поддержки. - Так вот, слушай, как работал Иван. Пока мы тракторы разогревали,
он прошёл по волоку до вершины и посмотрел, что да как. А потом спускается по склону вниз, подпилит те деревья, которые за комли трелевать, а потом спилит одно дерево и этим деревом все эти ёлки сбивает. И они, как косточки домино - бры-ы-ынь - одна к одной! Понимаешь, Же-ня? - Русак пристально посмотрел на Евгения и слегка хлопнул его по плечу.
- Понимаю! - резко и с плохо скрываемой обидой в голосе ответил Евгений. - Это называется батарейной валкой леса, и она категорически запрещена правилами техники безопасности!
114
- Правильно, Женя..., правильно - запрещена! - усмехаясь, согласился Русак. - Но, тем не менее, многие опытные вальщики, я подчёркиваю - Глеб поднял вверх указательный палец - опытные вальщики, при случае, не упускают такой возможности... И... ничего! Так вот, Евгений, - продол-жал он - трактор подойдёт и сразу пачку с одного места собирает... Чокеровщики как белки кру-тились. Пока мы на этом волоке ёлочки за комельки трелюем, Иван по другому волку пройдёт, но уже снизу вверх и уже вершинками вниз ёлки свалит... Потом спускается вниз и успевает ещё вершинки на них обрезать. Вот так!
- Представляешь, Женя, - поддержал Русака Головин - он один на два трактора лес валил, и мы за ним не успевали... Иван, Женя, это - мастер, вальщик от бога! - и с торжествующим видом он снова стал внимательно смотреть на утёс, наблюдая за Смагиным.
... Смагин уже поднялся на откос, подошёл к Лещёву и что-то стал ему говорить. Со стоянки бы-ло видно, как Иван, чуть наклонившись к нему, стал рукой показывать на деревья, стоявшие во-круг. Потом он снял каску, пригладил рукой волосы и снова надел каску. Иван наклонился, види-мо, меняя пильную цепь. Он взмахом руки подозвал к себе Дениса, что-то сказал ему, показал ру-кой на стоявшую выше по склону высокую ель и, подняв мотопилу на плечо, направился к ней.
Потоптавшись около ели, Иван завёл мотопилу и сизое облачко дыма, подгоняемое лёгким ве-терком, укутало Ивана. По звуку мотопилы можно было определить, что Иван делает запил, по-том визжание мотопилы ослабло, и Иван зашёл с другой стороны ели. Пила снова взвыла на вы-соких оборотах, то приглушённо затихая, то снова надрываясь...
Вот ель слегка качнулась, стряхнув с ветвей снег, но продолжала стоять. Мотопила снова взвы-ла, и ель, снова качнувшись, начала очень медленно наклоняться. Даже не опытный в тайге чело-век смог бы безошибочно определить, что ель стала падать в сторону от того направления, куда хотел завалить её Иван.
Ускоряя своё падение и обламывая ветви стоящих рядом деревьев, ель с глухим стуком упала, так и не задев зависших деревьев.
- О-опа-аньки! - воскликнул Русак. - Что это наш Иван Алексеевич так жидко оскандалился?
На него это не похоже...- Глеб с ехидной усмешкой посмотрел на Головина. - Ты не знаешь, Сте-пан, кто-то... когда-то... что-то про бога говорил? Ты, случаем, не помнишь?
- Да, хватит тебе насмехаться, Глеб...- с раздражением огрызнулся Головин. - Смагин - мастер, и это он ещё покажет! А что ёлка не так пошла - это дело случая... Всё не предусмотришь...
Иван заглушил мотопилу и, сняв каску, сел на пень только что спиленной ёлки. К нему подо-шёл Денис и они о чём-то стали говорить. Сидя на пне, Смагин, стал оглядываться, видимо вы-бирая деревья, пригодные для того, чтобы ими можно было сбить завес. Внимание Смагина при-влекла крупная пихта, стоявшая в стороне и выше по склону рядом с небольшой липой. Но, что-бы этой пихтой можно было сбить завес, для этого необходимо было спилить небольшую березу и клён. И после это, направив спиленную пихту в просвет между крупной липой с однобокой кроной и высоким ясенем, можно было ударить стволом ели точно по вершине завеса. Но, если внимательно присмотреться к пихте, то можно было увидеть почти голые ветви с редкой рыжева-той хвоей, доходивших почти до середины высоты её ствола.
Головин и Русак, догадываясь о намерениях Смагина, переглянулись и посмотрели на Сажи-на. Сажин поднялся с чурки, на которой сидел, и все трое стали пристально следить за действия-
ми Смагина.
Ефим Кавун и Никита Зайков, ещё не понимая, что могло так заинтересовать и встревожить Са-жина, Головина и Русака, внимательно следили за Смагиным.
- А... чевой-то... Иван задумал? - ни к кому не обращаясь, с тревогой растерянно спросил Ефим.
Все промолчали и продолжали так же пристально следить за Смагиным.
... Иван подошёл к клёну и легко спилил его, не заглушая мотопилы, он подошёл к берёзе. Русак и Головин многозначительно переглянулись. Головин снял каску и ладонью вытер вспотевшие волосы.
Ефим Кавун, почувствовав, что происходит что-то для него не понятное, ещё раз растерянно спросил:- Мужики! Так, чевой-то... Иван удумал? А? Вы... чево... совсем оглохли?
- Во-о-н... ту пихту... спилить хочет... - не оборачиваясь к нему, ответил Головин.
- А-а-а - с пониманием протянул Ефим.- А, березу... зачем он... - и Ефим осёкся, увидев, как качнув кроной, упала спиленная берёза.
С работающей на малых оборотах мотопилой в руках, Иван обернулся, посмотрел на завес, как бы примериваясь, потом повернулся и решительно шагнул к пихте.
115
- Что он делает? - воскликнул Евгений. - Вы же видите, что эту пихту пилить опасно! - увидев удивлённые округлые глаза Ефима, с жаром пояснил: - Ты видишь, у неё - он указал рукой на пихту - у неё нижние ветки почти голые и хвоя на них рыжая? Видишь? И вершина как бы об-щипанная... А это значит, что она поражена сердцевинной гнилью и держится она, возможно, только на коре и заболони...
Русак удивлённо посмотрел на Евгения, потом на Сажина, перевёл взгляд на Головина и, по-вернувшись к Евгению, сообщил: - Понимаешь, Женя, Смагин не первый год лес валит и если он увидит из-под пилы рыжие опилки, он просто прекратит спиливание. Вот и всё...
- Вы не поняли - пытался убедить всех Евгений - эта пихта, мне кажется, поражена сосновой губкой...
- Че-ем, че-е-ем... она поражена? - не понял Зайков и удивлённо посмотрел на Евгения.
- Сосновой губкой. - Повторил Евгений - Гриб такой есть... Он поражает многие хвойные поро-ды - ель, пихту, сосну... А проникает он в древесину через повреждённые ветки, сучки... Понима-ете - горячился Евгений - от комля древесина может быть и здоровой, а в середине ствола - гни-лая! Это можно сразу определить: если на стволе дерева есть плодовые тела гриба, ну трутовики, если по-другому сказать - значит, древесина в этом месте гнилая! И при падении, если пихта за-цепиться за кроны других деревьев, её ствол может переломиться! Понимаете? - Растерянно по-смотрев на Русака, он безнадёжно махнул рукой: - Да-а, ну-у вас всех... - и почти бегом поспе-шил к откосу...
... Иван подошёл к пихте. Потоптавшись вокруг неё, приминая ногами чахлый кустарник, он не-сколько раз он поднимал голову вверх, определяя, как развита крона и куда она может потянуть падающее дерево. Видимо, убедившись в том, то всё задуманное им - правильно, он прижал ра-ботающую мотопилу к древесному стволу. По звуку пилы легко можно было определить, что Иван сделал запил, потом, зайдя с обратной стороны дерева, начал спиливание.
Пила то натружено выла, вгрызаясь в древесину то, чуть затихнув, снова взвывала на высоких оборотах.
Пихта чуть качнулась, но продолжала стоять. Иван поднял голову и посмотрел на крону, про-должая работать мотопилой. Вот пихта вздрогнула, чуть качнувшись, наклонилась и стала мед-ленно падать. Ветви её зацепились за крону стоящей липы, и пихта на какое-то мгновенье замер-ла, едва покачиваясь. Взвыв на высоких оборотах, мотопила вдруг заглохла. Это могло произой-ти только в том случае, если в начале своего падения подпиленное дерево, наклонившись, зажало в резе шину мотопилы с пильной цепью.
Отсюда, со стоянки, было видно, как Смагин стал как-то нервно суетиться у комля пихты. На какое-то мгновенье она замерла и, качнувшись, стала очень медленно падать, с сухим хрустом обламывая ветви. Падая и цепляясь за ветки липы, пихта стала медленно проворачиваться на пне вокруг своей продольной оси и ещё заметнее менять направление своего падения. Предугадать дальнейшее поведение падающей пихты было уже невозможно.
... Евгений уже добежал до откоса и, цепляясь руками за ветки и петляя между деревьев, подни-мался по его склону, стремясь к Ивану Смагину. Но, добежать до него он не успел...
... Смагин всё ещё пытался вытащить заглохшую мотопилу, зажатую в резе падающим деревом.
Пихта продолжала медленно падать, с треском обламывая ветки липы и свои ветви. Обломив толстую ветку липы, она ускорила своё падение, и теперь уже ни у кого не осталось сомнений, что пихта не пойдёт в просвет между липой и ясенем, как рассчитывал Иван.
Было видно как, Денис отскочил в сторону и, споткнувшись, упал, но быстро поднялся и стал
пятиться назад, не сводя глаз с медленно падающей пихты.
Иван, наклонившись у её комля, всё ещё пытался вытащить мотопилу, зажатую между пнём и комлем спиленной пихты.
Наконец, ему это удалось и, выхватил мотопилу, Иван какое-то время ещё оставался у пня и следил за падающим деревом.
С треском ломая ветви, падающая пихта всей своей массой навалилась на крону ясеня, прогну-лась и с треском переломилась на две неравные части. Нижняя, меньшая часть её ствола, ломая кустарник, с глухим стуком упала около ясеня. Верхняя часть пихты, зависнув на кроне ясеня, качнулась, с треском обломала ветви и вертикально воткнулась в землю. Замерев на мгновенье, она стала падать в обратную сторону, всё ускоряя и ускоряя своё падение...
Увидев падающую на него вершинную часть дерева, Иван стал пятиться назад, не выпуская из рук мотопилу. Он ещё успел сделать несколько шагов, когда споткнувшись за лежавшие на земле
116
ветки, упал на спину, выронив из рук мотопилу. Это продолжалось какие-то секунды и эти секун-ды стали для него последними...
...Над упавшей пихтой в воздухе кружились и тихо опускались сбитые хвоинки, медленно осе-дала снежная пыль, проявляя застывшую фигуру Дениса. Ивана Смагина рядом с ним не было....
Было видно, как окаменевший Денис смотрел на упавшую вершинную часть пихты, потом вдруг резко сорвался с места, но споткнувшись, упал, снова вскочил на ноги и, сделав несколько шагов к ней, он вдруг остановился...
К Денису уже подошёл запыхавшийся от быстрой ходьбы Евгений и, посмотрев на пихту, он замер. Опустившись на колени, Евгений медленно снял с себя шапку и закрыл лицо руками...
Рабочие на стоянке растерянно переглянулись... На их, вдруг побледневших лицах, лихорадоч-ным блеском сверкнули глаза, перехватило дыхание и, сорвавшись с места, они бросились на откос...
Авторитетная комиссия из специалистов леспромхоза и прибывших на лесопункт представи-телей краевой инспекции по охране труда, на основании свидетельских показаний очевидцев и результатов проведённых экспертиз установила, что смерть Ивана Алексеевича Смагина насту-пила в результате несчастного случая и полученных им травм, не совместимых с жизнью...
... День 18 марта 1983 года выдался удивительно тёплым и солнечным. С безоблачного и чистого неба яркое солнце щедро заливало землю своими лучами. Они сверкали на подтаявшем снегу, ос-лепляли глаза, рассыпались разноцветными искрами в сосульках, свисающих с крыш и маленьки-
ми сверкающими бриллиантами капали с них на землю. На проталинах с обнажившейся землей оживлённо суетились проворные воробьи, что-то отыскивая в прошлогодней пожухлой траве. Они ссорились между собой, громко чирикая, взлетали на ветки деревьев и снова опускались на землю. На ветках деревьев и кустов уже набухли клейкие почки, готовясь подарить миру первые нежные листочки. Природа пробудилась от долгой суровой зимы и теперь, набирая силы, стреми-лась к новой жизни.
И, в этот тёплый весенний день, такой яркий и солнечный, казалась какой-то неестественной и чудовищной скорбная траурная процессия, медленно идущая под тревожные гудки лесовозов от поселкового Дома культуры к сельскому кладбищу. Впереди шла маленькая девочка в вязанной шапочке, с голубыми ленточками, вплетёнными в русые косички. Она несла в руках портрет Ивана Смагина, переснятого местным фотолюбителем с какого-то удостоверения, увеличенного и помещённого в траурную рамку. За девочкой шли подростки и взрослые с венками в руках, свя-занными из пихтового лапника и украшенными бумажными цветами, любовно сделанными школьниками. За ними шли шестеро мужчин. Они держали в руках перекинутые через плечи ши-рокие и длинные полотенца, на которых покоился обшитый красным кумачом гроб. Через какое-то время, остановившись на минуту, их сменяли другие, потом третьи... И так до самого кладби-ща.
Следом за ними, тяжело ступая на не послушных ногах и задыхаясь на каждом шагу, шла Глафира Даниловна Смагина. С обеих сторон её бережно поддерживали под руки сыновья, и она почти повисла на их сильных руках. Сбившийся с головы тёмный платок обнажил её волосы, и они седыми локонами рассыпались по её плечам. Но она этого не замечала, как не видела ничего, что сейчас окружало её - ни этого яркого весеннего дня, ни большого скопления людей, в тягост-ном молчании идущих за ней. И теперь весь этот мир, такой яркий и сверкающий в лучах весен-него солнца, перестал существовать для неё, сжался и превратился в это страшное, но и самое дорогое и бесценное для неё, что сейчас так бережно несли на широких полотенцах товарищи Ивана. Заплаканными глазами сквозь покрасневшие и опухшие веки, не отрываясь, она смотрела на самого дорогого, родного и любимого ей человека, уходившего сейчас от неё навсегда.
Она видела, как лёгкий ветерок осторожно пошевелил седую прядь волос на голове Ивана и прошелестел лепестками бумажных цветов, лежащих у его изголовья. С замиранием сердца она увидела, как вдруг слегка качнулся гроб на полотенцах, когда менялись мужчины, несшие его; как сквозь стену она слышала их приглушённые голоса. И всё происходящее сейчас, так неждан-но-негаданно за последние три дня рухнувшее на неё, казалось ей каким-то диким и жутким кош-марным сном. Она не могла и не хотела верить во всё, что сейчас окружало её, страшным грузом давило на неё, мешало дышать и жить.
Рядом с ней шли её дети, которым они с Иваном дали жизнь, и их внуки, шли родные и близ-кие ей люди. Оглушённая страшным горем, она никого и ничего не видела, кроме бесконечно дорогой ей ноши, что покоилась сейчас перед ней на широких полотенцах и тихо покачивалась в такт шагам несущих её людей.
117
За ними молчаливо шли много людей, заплаканных женщин и мужчин с непокрытыми голо-вами и покрасневшими глазами. Эта вереница всё увеличивалась по мере приближения к клад-бищу, и односельчане всё вливались и вливались в неё, желая отдать последние почести Ивану Смагину.
... В тихой роще, что на окраине поселка, среди ровных рядов могил появился новый холмик све-жей земли, закрытый венками и металлическим памятником, изготовленным местными умельца-ми из арматурного железа. К памятнику прикреплена маленькая табличка с аккуратно выбитой надписью:
"Смагин Иван Алексеевич" и ниже были две даты: "18 марта 1928 - 15 марта 1983".
... На похороны и на поминальный обед Степан Головин, Глеб Русак и Андрей Сажин не при-шли. Назвать причину, по которой они не приняли участие в похоронах Ивана Смагина, они не смогли...
За период с 1972 по 1988 год на лесопункте "Солонцовый" Хорского леспромхоза по разным причинам погибли: на валке леса - 4 чел., на штабелёвке леса - 1, на трелёвке леса - 1; тяжёлые травмы получили: на валке леса - 3 чел, на трелёвке леса - 2чел.