...И когда вернулся Гелвин Грозный, то изрек: "Вот стою перед вами, не Белый, но Серый. Зло покарано и похоронено в сердце земли и поставлен у ворот Страж на сорок сороков. Горе и страшная кара тому, кто разбудит его!.."
Хроники Эстреда, ХIV
...И когда воссияет на Севере Великая Звезда, родится мальчик, Сын Света, и выступит на прю с Великим Злом и победит его...
Пророчество Северной Звезды
1.
Легко разрезая волны, остроносая триера неслась на север, подхваченная крыльями горячего южного ветра. И хотя прошло уже две недели, сила и направление магически вызванного воздушного потока не ослабевала. Начавший что-то подозревать капитан стал присматриваться к пассажирам, и разоблачение было только делом времени. Мне на это было наплевать, поскольку к этому я не имел никакого отношения. Во всем был виноват горластый смуглый ромеянин, каждый вечер устраивавший оргии на верхней палубе.
Он был мастером маскировки. Одетый, словно избалованный повеса-патриций, не в меру словоохотливый, он убивал в собеседнике всякие подозрения смелым открытым взглядом простака, однако медальйон, которым снабдила меня когда-то жившая в пещере у Козьего луга колдунья, не лгал никогда. Достаточно было приблизиться к ромеянину на расстояние броска ножа, как шлифованный лунный камешек с нанесенным соответственным заклинанием становился холоднее льда, что было верным признаком наличия у человека магических способностей.
"Держись подальше от таких людей, Киран. - сказала колдунья, вешая мне на шею медальйон. - Когда проснется твоя сила, у нее будет совсем не тот источник, которым пользуются остальные. И ко мне больше не ходи, я тоже принадлежу к таким людям. Жди своего часа. Не давай завладеть своей силой другим". Хоть я и не понял тогда ни слова, камня больше никогда не снимал и обходил меченых Силой людей десятой дорогой. В этот раз, правда, мне пришлось сесть с одним из них на один корабль, но, во-первых, узнал я о его присутствии только в море, а во-вторых, выбора у меня не было. Случилось так, что триера оказалась единственным за целый месяц судном, уходящем на Север.
Проделки колдуна-ромеянина обещали значительно сократить мучительное путешествие через три моря. Я даже молил богов, чтобы капитан-галеянин, ревностно служащий своему мстительному глиняному богу, и посему ненавидящему любого, кто умеет слушать и использовать Силу, подольше вычислял, кто из его пассажиров устроил такую гонку. По счастью, странных пассажиров было хоть отбавляй.
Больше всего на роль колдуна подходил я. Бледнолиций, с редким на Юге зеленым цветом глаз, с каменными чертами лица, вечно угрюмый и неразговорчивый, сопровождаемый толпой таких же неразговорчивых слуг.
Была еще жрица кринтийского храма Богини-Матери, переодетая в знатную терионскую даму, в сопровождении жриц и крепкого курчавого кринтийца, изредка появлявшегося на палубе с огромным топором-лабросом. Именно последняя деталь сильно охлаждала любое желание остальных мужчин заглянуть под терионскую чадру, а посему до сих пор никто не смог увидеть лиц богослужительниц. Зная терионские обычаи досконально, поскольку лет пять довелось помаяться в этой засушливой стране без границ, законов и правителей, я быстро раскусил обман, а вывод о принадлежности к слуслужителям культа Богини-Матери сделал по бледным следам от особой формы браслетов, оставшихся на запястьях и щиколотках женщин. Кринтийки, вопреки ненависти галеян к язычникам, тоже сильно рисковали, что само по себе было довольно странно, но поскольку мой камень не холодел в их присутсвии, на них я почти не обращал внимания.
Плыл с нами еще императорский посланник с рабом-нефийцем, парнем восемнадцати лет с оливковой кожей, большими черными глазами и полным отсутствием всякого намека на усы и бороду, что являлось верным признаком уроженца долины великой реки Лур. Посланник, сорока-сорокапятилетний легионер в чине центуриона, из плебеев, меня ничем не заинтересовал, а вот за его рабом наблюдать было интересно. Татуировки на плечах свидетельствовали о принадлежности мальчишки к почетной касте писцов. Вспоминая рассказы путешественников о разграблении Долины Царей воинами Ромеи, не было ничего странного в том, что отпрыск столь уважаемой в Нефии профессии является теперь собственностью безродого солдафона. Парнишка исполнял самую грязную работу, хотя, по моим наблюдениям, понимал и отборную ругань фанатика-галеянина, и скучную высокопарность притворяющегося пьяницей колдуна-ромеянина, и ломаную, с изрядным кринтийским акцентом властность терионского наречия.
Что и говорить, компания собралась занятная. Недели через две после отплытия, когда мы миновали Черные острова, войдя в Изумрудное море, капитан решил войти в один из ромейских портов пополнить запасы, однако колдовской ветер, усилившись, погнал триеру далеко в открытое море. Рабы на веслах, получившие длительный отдых, до сих пор считали его подарком богов, однако протухший хлеб и гнилая вода постепенно меняли их настроение. На нижних палубах росло недовольство. Пока-что галеянин держал рабов в узде, но ясно было, что черные нубийские великаны выдержат дней пять, не больше. Тогда я и решил поговорить с колдуном.
Вечером, когда ветер успокоился, и золотые звезды покрыли небосвод, колдун устроил очередную попойку, пригласив посла-центуриона. Они уселись на корме, куда не доходило отвратительное зловоние из гребных палуб, на мягких подушках возле низенького стола из черного дерева. Когда я подошел, выпито было уже порядочно и оба ромеянина, орущих свои дурацкие гимны, были похожи скорее на свиней, чем на просвещенных граждан великой империи.
Посланник был одет в новую, расшитую золотом тунику, весь эффект от которой сводил на нет старый видавший виды панцирь. На боку висело оружие - спата, длинный кавалерийский меч, и внушительный нож, которым с легкостью можно было перерезать медвежью глотку. Судя по мощным тренированным плечам, фехтовальщиком он был профессиональным. Когда я приблизился к ним, центурион, обернувшись, посмотрел на меня красными, как у быка, глазами, а потом промычал что-то оскорбительное насчет варваров. Опухшее лицо было лицом обычного ромеянского легионера - разбитый сплющеный нос, квадратная челюсть, надменное каменное выражение. Ничего особенного.
- Простите, великочтимые граждане, что нарушаю радость джужеской беседы. Разрешите же сыну холодного Севера, восхищенному величием увиденного во владениях Великой Империи, приподнести к столу амфору сладкого кринтийского вина, дабы выразить признательность за гостеприимство, оказанное мне вашими соотечественниками.
- Охотно, о сын Севера, так хорошо слагающий медоточивые речи! - заорал колдун, не обращая внимание на посланника, демонстративно отвернувшегося от меня. - Присоединяйся к нам и раздели сию скромную трапезу с нами.
- Благодарю и охотно принимаю ваше предложение.
Сделав знак слугам, я присел на палубу возле стола. В этот же момент, проворчав что-то насчет недомогания, посланник на нетвердых ногах удалился прочь. Проведя его взглядом, колдун вмиг протрезвел.
- Вы уж простите его. Мои просвещенные соотечественники считают варварами всех, кто носит штаны. У нас на Юге можно обернуть бедра куском полотна и проходить в нем всю жизнь. Многим невдомек, каким полезным изобретением являются брюки, особенно в условиях снежной и морозной зимы.
Принесли амфору и минуты три, пока мой слуга Салех наливал густое вино в бронзовый кувшин, мы молча смотрели друг на друга.
- Давайте поговорим начистоту, досточтимый сын Севера. - сказал он, когда ушел Салех. - Вы давно хотите поговорить со мной, ведь так?
- Совершенно верно. Меня беспокоят некоторые вещи.
- Например, этот ветер?
- Вы на редкость проницательны.
- Благодарю. Если вас пугает мысль о проклятии или о чем нибуть в этом роде, лежащем на корабле, то вы волнуетесь напрасно. Ветер этот вызвал я. Этот фокус стоил мне очень дорогого артефакта, которым пришлось пожертвовать, однако обстоятельства, заставившие меня очертя голову нестись на Север, являются весьма серьезными. И я намерен поддерживать ветер до тех пор, пока на горизонте не покажется берег Маридунума.
- Позвольте мне заметить, что девяносто гребцов, вот уже две недели пьющие тухлую воду и питающиеся источенной червями вареной пшеницей, в любой момент поднимут бунт. Вам не страшно?
Колдун только развел руками.
- Что может значить страх в сравнении с миссией, которую мне предстоит выполнить?
- И что же это за миссия?
Колдун посмотрел на меня, прищурив правый глаз.
- Зачем вам это?
- Не надо было намекать. Теперь отступать поздно.
Ромеянин тихо засмеялся.
- И то верно! К тому же, компания человека, вырасшего на Севере, может быть весьма полезной в моем случае. Но, прежде чем я поведаю о цели моего паломничества в холодный далекий край, позвольте мне сделать три вещи.
Он сделал многозначительную паузу, интригуя своего единственного слушателя.
- Во-первых, позвольте мне представиться. Меня зовут Корнелий Гай Титус. Я ученый, путешественник, а также человек, интересующийся всевозможными магическими учениями, ритуалами, предметами, а также практикующий маг, как вы изволили убедиться.
- Приятно с вами познакомиться. Меня зовут Киран, я сын лорда Коннора из Корвина, подданного короля Геринта Мудрого, повелителя Ардии.
- Во-вторых, давайте все же испьем чашу сию, поскольку ко всему прочему я имею также необычайную страсть к напитку из хмельного плода виноградной лозы.
И, рассмеявшись, он умело разбавил водой вино по кринтийскому обычаю, как настоящий опытный виночерпий.
- И, наконец, в-третьих, я должен взять с вас слово, что вы не расскажете никому о том, о чем услышите сейчас от меня.
- И вы не наложите на меня никакого соответствующего заклятия? - попытался сострить я, но колдун остался серьезным.
- А зачем? Можете, конечно, кричать об этом на каждом перекрестке, но должен вас предупредить, дело весьма серьезное и опасное. Говорю об этом заранее, чтобы у вас была возможность отказаться.
Мне это не понравилось. Сперва он намекает о таинственном деле огромной важности, потом вдруг пугает опасностями. И снова я будто услышал шепот заколдованного лунного камня: "Не верь ему!"
- Наверное, мне действительно ни к чему подобные тайны. Тем более что у меня свой резон оказаться в Ардии как можно быстрее.
- Что ж, - разочарованно промолвил ромеянин, - дело ваше. Но если я попрошу вас быть моим проводником на землях Севера, не безвозмездно, и, разумеется, только если вам будет по пути, вы согласитесь?
- Компанию я вам составлю с превеликим удовольствием, однако, только до владений отца.
- И на том спасибо. Уж простите мне мою настойчивость, но не могли бы вы помочь мне прямо сейчас? Видите ли, у меня есть карта, составленная в былые времена одним путешественником, но я сомневаюсь в ее точности. Не желаете ли взглянуть?
Я охотно согласился.
Через минуту в руках колдуна оказался пергаментный свиток довольно преклонного, судя по его цвету, возраста. Путешествуя по Югу, я видел их достаточно. Когда просторы твоих владений однообразны и широки, такая вещь, как карта, является жизненной необходимостью. В Луре и Реме существуют целые цеха, в которых опытные мастера рисуют карты провинций, заливов, морей, гор, равнин и городов. У нас, на Севере, где крестьяне, бывает, никогда в жизни не выходят за пределы своих усадьб, карты никто никогда не составлял. Лорды и короли, постоянно объезжающие свои владения, знают их наизусть, тем более что даже великая Ардия по размерам далеко уступает какой-нибуть терионской сатрапии. Можете теперь представить себе мой интерес, когда я узнал, что кто-то когда-то составил все же карту и моих родных земель.
Поставив на стол два масляных фонаря, мы осторожно развернули карту. Несмотря на ветхость, она поразила меня свежестью красок. Горы были иссиня-черного цвета, равнины - изумрудно-зелеными, тонкие линии рек - небесно-голубыми. Очертания земли чем-то напоминали лицо человека, курящего трубку. Все названия были написаны по-ромеянски, местонахождение замков указывали крошечные черные башенки. Я начал увлеченно читать, и перед моими глазами вдруг явственно предстали родные края.
Большую часть карты занимала, конечно же, великая Ардия. Она находилась как раз над мундштуком воображаемой трубки. Окруженная с севера, востока и юга высокими горными хребтами, она сразу бросалась в глаза зеленым цветом искусно нарисованных холмов и лесов. На западе, там, где в море упиралась "трубка" большого полуострова, среди мешанины черных гор, ютились в тесных долинах королевства Эланд, Тория, Вингия, Лирия, Элдор, Эвальд и Орния. Южнее "трубки" лежал остров Марилион, а между ней и Ардией - остров Кларион. Далеко на севере, на самом краю земли, на огромном полуострове находилось королевство Сноудон, западнее его и севернее "трубки" затерялись в Западном море острова Руния и таинственный Асмар, о котором в Ардии мало что знали. Южнее всех, в самом низу карты, за мощной стеной гор на берегу Изумрудного моря лежала самая северная провинция Ромеи - Маридунум, куда мы и направлялись в даный момент. Весь Север лежал передо мной, как на ладони. Мой родной край, который я знал теперь гораздо хуже, чем чужие заморские страны.
- Все нарисовано на удивление точно. - ответил я. - Но неточности все равно есть. Вот этот замок в горах давно уже разрушен. Это сделал мой дед, Кадал. Странные о том замке истории рассказывают, будто жили там вороны-оборотни. Теперь даже вспомнить никто не может правда это или нет. Мало кто видел Хейвин до прихода деда, мало кто вернулся из того похода. Даже дед не любил рассказывать о нем. Говорят, долина Хейвина теперь проклята.
- А где ваш замок?
- А вот он, Корвин, между горами.
- Судя по местности, вам придется делать крюк вокруг вот этого выступающего горного кряжа?
- Да.
- Какие еще неточности?
- Преимущественно в названиях. Многие из них на языке древних жителей, альвов. Вот этот замок, к примеру, на карте называется Каэр Келум, Каэр Кел, по-нашему. Так он называдся лет сто тому назад, теперь же носит название Келлин. Остров Кларион не соединен перешейком с Эландом, хотя и ходят легенды, что когда-то там существовал мост, переброшенный через пролив. Как и легенды о драконах, живущих в Сноудоне.
- Вы считаете, что все это сказки?
- Да. Единственное доказательство прежнего существования драконов - зуб, хранящийся в Аквине, в сокровищнице короля. Я видел его один раз, он мне показался скорее куском кремня, чем клыком животного.
- Вы что же, совершенно не верите в чудеса?
- Отчего же, верю. Верю, что у вас есть магическая сила. Даже чувствую это. Своимим глазами видел, как галеянский пророк осушил море одним взмахом руки...
- Да нет же, это не то! В настоящее чудо верите? В чудо, которое не видели своими глазами?
Я устало вздохнул.
- Я не такой доверчивый. На Юге ходит множество побасенок о тех или иных местах, но, посетив многие из них, я убедился лишь в безграничной изобретательности человеческого воображения, созданные которым чудеса намного превосходят чудеса природы.
Колдун слушал меня и улыбался, как улыбается снисходительный учитель, слушая наивные речи своего ученика.
- Вы очень трезвомыслящий человек, Киран из Корвина. Как долго вы путешествовали Югом?
- Восемь лет.
- И какие у вас сложились впечатления?
- Я извлек из путешествий немало пользы.
- Я не о пользе, а о впечатлениях.
- Если честно, я немного разочарован.
- Чем именно?
- Тем, что мир оказался везде одинаковым. Как и люди.
- Вы соскучились по дому?
- Не то что бы.
- Тогда почему плывете обратно?
- Дела.
Колдун снова улыбнулся и покачал головой.
- Я вам даже начал завидовать.
- Почему?
- У вас чрезвычайно размеренная жизнь, Киран. Нет у вас той занозы в заду, которая гонит меня с одного края мира на другой в погоне за чудесами. Когда-то я презирал таких людей, как вы, но, становясь старше, многое начинаешь воспринимать по-другому. Все чаще мне снится по ночам родной остров, отцовское поместье, оливковые деревья на склоне холма. Будь я на вашем месте, чувствовал бы себя самым счастливым человеком на земле.
Мне вдруг захотелось рассказать ему обо всем, но я промолчал. Пусть мне завидуют, но не жалеют.
- Так вы, стало быть, плывете на Север за чудом?
- Да, мой юный друг. За главным чудом своей жизни.
- Тогда и вы должны быть счастливы.
- Да, наверное, должен.
Мы помолчали несколько минут, а потом Корнелий Гай потянулся, сладко зевнул и засмеялся.
- Довольно-таки позднее время для душевных бесед, не находите?
- Вы правы.
Мы поднялись с палубы, пошатываясь от качки и выпитого вина.
- Значит, ветер будет дуть до самого Маридунума?
- Именно так. - подтвердил ромеянин.
- И сколько, по-вашему, нам еще плыть?
- Самое большее - дня четыре, если меня не обманывают мои печенки. Мы уже пересекли треть Изумрудного моря. И звезда путеводная встает все выше и выше.
Он указал рукой на север, где над великолепием созвездия Оленя ярко, неестественно ровно горела большая белая звезда. Опять, как и в тот день, в далеком теперь Терионе, когда она появилась в небе над руинами Ратанара, меня охватило странное волнение.
- Капитул Магов в Реме назвал ее Северная Звезда Пророчества. Вижу, и вас она волнует? Сдается мне, и ваша судьба уже связана сней.
Он странно посмотрел на меня, будто знал уже все наперед.
- Спокойной ночи, Киран из Корвина.
- Спокойной ночи, гражданин Титус.
Мы разошлись по своим углам, и в ту ночь я долго не мог уснуть. Куда бы я ни прятался, всюду меня настигал белый немигающий взгляд Северной Звезды Пророчества.
2.
Берег Маридунума показался на горизонте утром четвертого дня, как и предсказывал колдун. А на закате мы увидели белые стены крепости Скутум, столицы провинции, в вечернем свете солнца казавшиеся залитыми жидким золотом. Вспоминая тот день, когда восемь лет назад остроносый кринтийский корабль уносил меня на Юг, я заметил, что она значительно выросла. Стены поднялись вверх на целых десять футов, на скалах, отгораживающих гавань от океана, появились сторожевые башни, на месте деревянного помоста теперь возвышалась каменная пристань. Войдя в порт, мы увидели возле берега целую флотилию бирем, среди которых лебедем в стае уток выделялась красная флагманская трирема. Такое большое скопление судов свидетельствовало об изобили пиратов или опасности со стороны моря, что было странно, поскольку ни одно королевство Севера не могло соперничать с Ромеей на море. Вскоре мои опасения подтвердились, когда нам наперерез устремился один из кораблей, не давая приблизиться к причалу. На его борту мы увидели десять вооруженных до зубов легионеров и нацеленную на нас баллисту.
Патруль допросил капитана с пристрастием, легионеры спустились даже в вонючий трюм, и лишь после этого позволили причалить к берегу. И вот, спустя три недели, мы, наконец, прибыли на Север. Пока слуги разгружали мое имущество и искали лошадей и ночлег, я наблюдал за своими попутчиками.
Колдун неожиданно сошел на берег в сопровождении юноши-нефийца, а посланник-центурион, прихватив только видавший виды сундучок, растворился в сумерках города. Я не знал, радоваться за паренька, или жалеть его. Мотаться за непоседливым колдуном по всему свету - нелегкая участь для раба, однако же, с другой стороны, служить просвещенному хозяину приятнее, чем грубому и неотесанному вояке. Корнелий Гай Титус вещей привез немного и, попрощавшись со мной, тоже исчез меж тесных улочек Скутума.
Последними выгружались лже-терионки, наняв нескольких местных грузчиков. Наблюдал за ними уже знакомый мне неразговорчивый кринтиец, повесив на плечо свой топор. К чести жриц Богини-Матери, вещей они притащили с собой немного. Кринтиец смотрел на меня так, будто хотел о чем-то спросить, но молчал, ожидая, когда сойдут на берег его хозяйки.
Когда молодой месяц поднялся над холмами, серебрянным рожком сияя в темном безоблачном небе, на пристань явились мои слуги, посланные за лошадьми. Погрузив имущество и оседлав выносливых арлийских рысаков, мы вскоре прибыли в таверну, где уже были заказаны комнаты.
Постоялые дворы, построенные ромеянами, были не хуже наших ардийских замков. Привыкшие к теплому климату, властелины Юга с присущей им изобретательностью придумывали разные хитрости против студенных зим. Большие чаны для нагрева воды, теплые полы, двухслойные стены - это лишь несколько полезных ухищрений, которые стали обязательными при постройке любого здания, будь то казарма или дворец правителя. Но больше всего меня восхищали их знаменитые бани, к которым я успел привыкнуть, путешествуя Югом. Поэтому, едва переступив порог таверны, я приказал приготовить мне ее.
Постоялый двор, в котором мы остановились на ночь, назывался "Золотой дракон" и был довольно сносным заведением, по ромеянским понятиям. В нем могло спокойно разместиться человек сто, но в это время года, а именно весной, когда с Юга только начали прибывать корабли после сезона весенних штормов, гостей было совсем немного. Это обещало тихий спокойный отдых.
Баня была готова через час, и я почти до полуночи парился и смывал с себя усталость долгого плавания. Выпив после купания несколько пинт горького старого пива, проснулся только после обеда на следующий день.
Первая новость, которую принес мне Сухай - жрицы поселились вместе с нами, и их предводительница интересовалась моей персоной.
- В каком смысле интересовалась? - спросил я, но Сухай только пожал плечами.
- Не могу сказать, господин. Ко мне обратилась одна из ее служанок, интересуясь, не можете ли вы ее принять.
Сразу вспомнился недавний вечерний разговор с колдуном и сияющая в ночном небе Северная Звезда Пророчества. Неужели все мистики Юга ринули к нам на Север?
- Вели подать мне новое платье, я схожу к ним в гости.
Через полчаса приказание было исполнено.
Одеваясь, я мысленно готовился к разговору со жрицей. Вся эта возня вокруг таинственных звезд и древних пророчеств постепенно становилась весьма интригующей. На всякий случай стоило в этом разобраться, и раз уж хитрый колдун, жаждущий моей помощи, не захотел поделиться подробностями, может жрица Богини-Матери будет более уступчивой.
Когда солнце начало терять блеск, склоняясь к закату, я появился на пороге апартаментов, занимаемых кринтийцами. Телохранитель, встречавший нас, угрюмо покосился на сопровождающих меня Сухая и Герана, одетых по-терионски и вооруженных, как настоящие "псы пустыни". Прощупывая взглядом его мускулистую фигуру, я подумал, что не хотел бы ни при каких обстоятельствах становиться ему на пути. Наем такого воина в охрану стоил больших денег, но в то же время он один стоил двадцати обычных наемников. Жрицы поступили весьма благоразумно.
- Что вам угодно? - спросил он на своем родном языке.
- Я хотел бы встретиться со Святейшей Матерью. Меня зовут Киран из Корвина.
- Со Святейшей Матерью? - переспросил он, весьма правдоподобно изображая удивление. Надо сказать, кринтийцы были умелыми обманщиками. - Нету здесь никакой матери. Вы нарушаете покой госпожи Темир, знатной терионской дамы.
- Великодушно прошу простить, но мне показалось, что она отнюдь не та, за кого себя выдает. А еще мне доложили, что одна из служанок приходила просить о встречи со мной.
- Мне ничего не ведомо о том, о чем вы говорите. Вы ошибаетесь.
Судя по твердости голоса, пререкаться было бессмысленно.
- Что ж, - ответил я, пожимая плечами, - в таком случае я прошу меня простить. Вероятно, произошла ошибка.
Мы уже развернулись, чтобы уйти, как вдруг сзади нас окликнул девичий голос.
- Подождите! Не уходите, прошу вас!
Обернувшись, я увидел в проходе молодую красивую кринтийку. Она была небольшого роста, изящная, гибкая, словно камышинка, круглолицая, с большими живыми блестящими глазами. Такой древнейший тип кринтийских женщин сохранился только на отдаленных островах, где все еще верили в древних богов, в частности, в Богиню-Мать.
- Я действительно приходила к вам сегодня, и госпожа действительно желает с вами встретиться. Если вы подождете минуту, я схожу узнаю, готова ли она вас принять.
- Хорошо. - согласился я. - Мы подождем.
Прошло совсем немного времени, и кареглазая красавица вернулась.
- Госпожа согласна вас принять. Ступайте за мной.
За один день лже-терионки превратили комнаты ромейского постоялого двора в настоящее кринтийское жилище. Голые стены были задрапированы цветным шелком, в воздухе витал легкий запах фимиама, пол был устлан дорогими коврами, скамейки были убраны, вместо них на полу были разбросаны подушки разных размеров. В каждой комнате стояла жаровня, и хотя было очень жарко, женщины все равно надели на себя множество шерстяных одеяний.
Их было девять вместе со Святейшей Матерью, и все они были неописуемой красоты. Теперь, когда они сменили тяжелые терионские одежды на облегающие туники, я проникся жалостью к их охраннику. Уберечь таких красавиц в наших полудиких краях, не изобилующих красивыми женщинами, будет совсем непросто. Даже Святейшая Мать, выглядевшая лет на десять старше своих юных служанок, могла соперничать с первыми красавицами Ардии.
Ей было лет под сорок, она была высокого роста, белокурая, со светлыми, спокойными, излучающими доброту глазами, что свидетельствовало о происхождении главной жрицы из северных горных краев Кринтии. Надо признаться, я представлял ее себе совсем по-другому. Слишком уж простой она выглядела, не было вокруг нее той ауры святости, которая обычно окружает жриц древних могущественных культов. Однако о культе Богини я знал немного, поэтому с выводами не спешил. Об этом веровании даже в Кринтии знали мало. Традиционно культ носил закрытый характер, но в то же время он имел самое большое влияние среди простого народа.
- Приветствую вас, Киран из Корвина! - почти пропела Святейшая, и ее мягкий голос мгновенно развеял все мои сомнения насчет ее святости. Такой голос не мог принадлежать обычной женщине.
- Мое почтение, госпожа Святейшая Мать.
- О, прошу вас, не называйте меня так! - воскликнула она, качая головой. - Я только служу своему храму, не больше. Не надо звать меня святой.
- Тогда как же прикажете обращаться к вам, добрейшая госпожа?
- По имени. Меня зовут Лаэна. Без каких-либо титулов и на "ты".
- Как пожелаешь, Лаэна.
Удивляться не приходилось. Употреблять множественное число в обращении к другому человеку - это было изобретением ромеян. Все кринтийцы из покон веков называли даже свох царей по имени и на "ты".
- Вот и славно. Теперь можно говорить свободно, не ломая язык. Не желаешь ли вина, Киран?
- Не откажусь.
Трижды хлопнув в ладоши, Святейшая отослала двух жриц за напитками. Через несколько минут перед нами уже накрывали стол. Пища была легкой, простой, исконно кринтийской - сыр, разбавленное вино, фрукты, мед в сотах и пресные пшеничные лепешки, служившие одновременно и блюдами, и столовыми принадлежностями. Судя по всему, мясо было запрещенной едой в Храме Богини-Матери.
- Ты, наверное, много повидал на Юге во время своих странствий, если смог раскусить наш обман. Или мы плохо прятались?
- Если честно, то плохо. В другой раз придумайте что-нибудь более убедительное, потому-что плохая маскировка часто только усиливает подозрения.
- Тот ромеянин, с которым ты общался, тоже все понял?
- Да, конечно. К счастью, капитан оказался достаточно глупым, чтобы не суметь отличить ваш ломаный выговор от настоящего. Говорите вы довольно сносно, но акцент вас выдает с головой.
Святейшая засмеялась и подняла кубок.
- За твое здоровье, Киран Стоязыкий!
Осушив кубки, мы принялись за еду. Судя по всему, Святейшая следовала довольно меткой кринтийской пословице, гласящей, что путь к укрощению мужчины лежит через его желудок. Что и сказать, мудрость эта была очень близкой к истине.
- Ты многое повидал, Киран, мне нечем будет удивить тебя. А коли так, расскажи-ка нам о своей земле. Говорят, люди зимы живут по звериным законам. Так ли это?
Вытерев руки, я несколько секунд собирался с мыслями.
- Если говорить напрямик, все люди живут по звериным законам. Человек слишком слаб, чтобы спорить с богами. Все, что нам остается, это жить на этой земле, питаясь ее дарами. Однако разница все-таки есть. На Юге я бывал в краях, где пшеница дает уражай дважды вгод, а стада похожи на тучи саранчи. Люди там живут беззаботно, не боясь зимы и голода, делают из золота посуду, а из драгоценных камней - побрякушки для своих детей. У нас же, на Севере, растет только рожь, дающая зерно лишь раз в году, и то, если непогода или гниль не уничтожит скудный урожай. Чтобы распахать поле, крестьяне выжигают лес, выкорчевывают столетние деревья. Чтобы вырастить овец, приходится отбиваться от стай голодных свирепых волков. В итоге, чтобы обеспечить себя едой, человек Севера каждый день вынужден сражаться с негостеприимным миром, окружающим его, поэтому мысли его заняты только одним лишь поиском пропитания. А где царит нужда, там царит и зло.
- Да уж, невеселую картину ты нам изобразил. Но тем благороднее теперь становится наша миссия - спасти дитя света в этом диком темном царстве.
- Миссия? - спросил я, изображая легкий интерес. - Так вы едете на Север с конкретной целью?
- Это так. С той же целью, что и ромейский колдун. Он, наверное, рассказал тебе о звезде?
- Что-то говорил, но я как-то не обратил на это внимания. В чем смысл вашей миссии.
Опустив кубок, Святейшая Мать выпрямилась, гордо расправив плечи.
- Три месяца тому назад у меня было видение. Во сне ко мне пришла Богиня-Мать в сиянии славы и сказала: "Возлюбленная дочь моя! Близок час исполнения пророчества! Взгляни на небо! Воссияла Северная звезда, предвещая рождение Света! В далеких землях холодной зимы родится скоро дитя, воплощение Митры, и силы зла устремятся к нему, чтобы переманить на свою сторону. Сбереги его!" В тот же день я решила ехать на Север.
- Значит, где-то в наших краях родится ребенок Света?
- Да. Так объявила мне Богиня.
Я не смог удержаться и хмыкнул.
- Знаю, для вас, северян, это ничего не значит, а для нас, посвященных, это веление судьбы. Мир скоро изменится. В какую сторону - будет зависеть от ребенка, рожденного под звездой Пророчества.
- Теперь я вспоминаю, что слышал что-то подобное. Это было в Терионе, в городе Синхарат. Звездочет рассказывал легенду о пришествии Тьмы и Света. Но я никак не ожидал, что это случится на Севере. Что такое Север в сравнении с просторами Юга?
- Место не имеет значения. Свет и Тьма везде одинаковы. Многие мудрецы говорили, что Пророчество сбудется в наших краях и все еще убеждены, что звезда имеет значение только для вас. Но силы не вибирают, где им являться, не ищут себе зрителей среди благородных и мудрых. Звезда взошла на Севере, значит, так тому и быть. И вполне даже возможно, что дитя Света родится в жалкой лачуге бедняка, а не в царских хоромах.
Некоторое время я молчал, переваривая услышанное. Верилось во все это с трудом. Из покон веков ходят по земле сумасшедшие, пугающие людей то приходом конца света, то пришествием живого бога, то великим мором или потопом. И всегда находились толпы желающих внимать их речам. Помню, как-то, появилась в небе хвостатая звезда, и прошел слух, будто по прошествии сорока дней упадет она на землю и отравит воздух и воду. Крестьяне тогда будто белены объелись, продавали земли, пропивали последние деньги, отказывались платить дань. Но прошло сорок дней, и звезда стала потихоньку гаснуть в ночном небе. Вот тогда-то король Геринт и объявил, что придумали гнусную побасенку заезжие купцы из Гелонии. Говорят, что вскоре шельмецов поймали и повесили сушиться на стенах замка Келлин.
- Воистину, новость великая. - промолвил я. - Игде же случится это событие?
Жрица только пожала плечами.
- Никто не знает. Мы идем за светом звезды, вот и все. Рано или поздно мы найдем то, что ищем.
- Что ж, остается только пожелать вам удачи. Да будет благосклонна к вам Богиня!
- Да снизойдет ее доброта на всех нас! - ответила Святейшая, воздев рукик небу. - Однако нам нужна будет помощь человека, хорошо знающего Север.
Я покачал головой, упреждая ненужные просьбы.
- Прошу прощения, но в этом я вам помочь не могу. Если бы я был странствующим рыцарем, то присоединился бы с радостью. Однако же дома меня ждут дела, причем дела, не терпящие отлагательства.
- Что же за дела, позволь узнать?
- Три месяца тому мне стало известно, что отец мой, Коннор из Корвина, скончался. Как единственный сын и наследник, я должен вернуться домой.
Святейшая понимающе закивала головой.
- Это действительно все объясняет. Прими мои соболезнования, Киран, и пусть Небо будет милостиво к доброй душе твоего родителя.
Мне вдруг захотелось высказать все, что я думаю о своем преждевременно умершем отце. Обо всем рассказать добрейшей матери, чтобы хоть немного облегчить душу. Но я сдержался. Коннор, не зря прозванный в народе Черным, умер, а значит, и говорить больше не о чем, да и ни к чему. Не надо беспокоить души мертвых.
- Меня ждут скучные дела в моем замке, так что ничем не смогу быть вам полезным. Но буду рад сопровождать вас столько, сколько смогу.
Святейшая Мать выглядела слегка опечаленной.
- Теперь понимаю. Признаться честно, я надеялась, что смогу привлечь к путешествию человека благородного, знающего цену преданности и верности. И еще вы понравились моим девочкам. - она лукаво улыбнулась, и меня вдруг стали жечь взгляды стоявших за мной жриц. - Но ничего не поделаешь, придется нанимать проводника. Сложно ли будет найти такого человека?
- Отнюдь нет. В постоялых дворах на тракте часто попадаются следопыты. Если повезет, мы встретим кого-нибуть из моих знакомых.
- Тогда вы меня успокоили.
На этом, по сути дела, разговор и закончился. Мы, конечно, ради приличия поболтали еще о погоде, о климате северных земель, о нравах местного населения, но главное было сказано. На следующий день решено было отправляться в путь.
Мы выступили из Скутума утром, едва солнце поднялось над окружающими город высокими холмами. Стражи на Северных вратах провожали наш отряд удивленными взглядами. Наша кавалькада действительно могла вызвать удивление у кого угодно.
Жрицы, вняв моему совету, переоделись на северный манер, и теперь принадлежность к чужому народу выдавали только их загорелые лица и горячие кринтийские глаза. Мои же терионские слуги переодеваться отказались наотрез, и в результате отряд получился весьма разноцветный.
Погода стояла почти летняя. В защищенный горами от северных ветров Маридунум тепло приходило уже в конце марта, а вконце апреля уже вовсю цвели сады. Проезжая по широкой дороге вдоль ухоженных усадьб, утопающих в свежей молодой зелени, мы вдыхали сладкие ароматы цветущей земли. По пути нам то и дело попадались крестьянские повозки, нагруженные мешками с зерном. Что особенно ярко бросалось в глаза после восьми лет отсутствия в Маридунуме - это практически полное отсутствие рабов. Ни у кого из местных крестьян уже не было позорных ошейников, по полям не прохаживались надсмотрщики. Рабы, конечно же, попадались, но не из местных. Преимущественно они были из диких горных племен, все еще сопротивляющихся имперской власти, и, судя по всему, взятые в плен во время набегов. Это выглядело тем более необычно еще потому, что институт рабства в Империи считался одним из наиболее прочных. Это значило, что наместником наконец-то назначили действительно умного человека, ведь все внутренние проблемы провинции раньше возникали именно из-за пребывания в рабстве коренного народа.
Да, Маридунум постепенно менялся. Во всем были видны новшества, смелые и мудрые, начиная от устройства общества и кончая применением на полях диковинных машин, заменяющих тяжелый труд. Проезжая вдоль полей, мне всем сердцем хотелось надеяться, что и в Ардии за восемь лет хоть что-нибуть изменилось.
До последней ромейской крепости на пути к перевалам, ведущим в мое родное королевство, мы добрались к вечеру второго дня. Накануне погода немного испортилась, но перед закатом небо снова очистилось, и лужи быстро высыхали, а умытые дождем цветы с приходом теплой ночи источали воистину дурманящий аромат. Крепость называлась Корус и служила скорее символом власти, чем реальным военным объектом, поскольку отношения между Ардией и Маридунумом были в высшей степени мирными. Торговцы с северных королевств могли получить здесь за соответствующий таможенный взнос грамоту на беспрепятственный проезд в пределах провинции, иногда здесь останавливались отряды солдат, посылаемые в горы для укрощения диких племен. Мы пробыли там совсем немного, запасшись теплыми вещами и провизией для перехода через перевал, а еще через два дня поднимались по крутым склонам вслед за отступающей в заоблачную высь зимой.
3.
На перевале дули холодные ветра, и все еще лежал снег. Переход стал настоящим испытанием для жителей Юга, не привыкших к ледяному дыханию настоящей зимы. Однако через три дня все закончилось, когда мы спустились в широкую долину, ведущую в Ардию.
Разница между Маридунумом и моими родными краями была разительной. В Ардии только недавно сошел снег, и голые деревья едва начали просыпаться после зимней спячки. Практически не используемая в зимнее время дорога была во многих местах завалена упавшими деревьями, сломанными ветром сухими ветвями. Каждый раз нам приходилось останавливаться и хвататься за оружие, так как подобные препятствия очень часто устраивали любители легкой наживы. Приграничные долины, несмотря на довольно оживленное движение в летнюю пору, все еще оставались местами дикими и опасными. Несколько поколений ардийских королей пыталось построить в этих краях замок, но скудная каменистая почва, трудность обживания неосвоенных территорий, удаленность от населенных мест все еще отпугивали желающих обрести свою собственную вотчину.
На седьмой день пути мы проехали мимо развалин замка Каэдвин, вернее даже не развалин, а полуразрушенного фундамента. За восемь лет камни, акуратно заложенные умелыми мастерами, почти полностью скрылись в зарослях плюща. А жаль, место ведь было выбрано хорошее - на вершине мощной скалы с плоской вершиной прямо посреди долины.
Еще через два дня, перебравшись через невысокое плато, мы очутились, наконец, в Великой Ардии. Мной овладели смешанные чувства, когда я начал узнавать родные места. Я не был человеком эмоциональным, и на родину возвратился скорее, чтобы исполнить свой долг перед наследием предков, нежели истосковавшись по родине. Но сейчас, едучи извилистой дорогой между пологих холмов, покрытых густым сосновым лесом, душа моя наполнялась радостью и каким-то непонятным, неведомым ранее волнением.
Наконец, через две недели после того, как наш отряд покинул Северные врата Скутума, мы пришли в замок Ардин. Небольшая, но хорошо укрепленная твердыня возвышалась на пологом холме в окружении успевших зазеленеть сочных пастбищ, куда уже выпустили изголодавшийся за зиму скот.
При виде столь необычного отряда стражи сразу же закрыли врата.
- Нам действительно нужно сюда заезжать? - спросила Святейшая, с опаской глядя на высокие неприступные стены.
- Мне - да. - ответил я. - Я должен отблагодарить хозяев. Когда-то они очень мне помогли.
И мы стали ждать появления хозяев. На стене, вопреки всем ожиданиям, внезапно появилась темноволосая женщина. Следом за ней высунулись головы нескольких бородатых воинов.
- Кто вы такие? - прокричала женщина молодым низким голосом.
- Я - Киран из Корвина, а это - мои спутники. Я еду домой из далекого Юга и решил проведать сера Барда Гордого.
На несколько секунд воцарилось напряженное молчание.
- Не знаю я никакого Кирана из Корвина! - снова выкрикнул женский голос. - Коннор, прежний лорд, недавно умер, не оставив наследников. Убирайся прочь, сумасшедший!
Первым моим порывом было взять замок приступом, поймать дерзкую девченку и всыпать ей двадцать-тридцать кнутов. Но, немного поостыв, я попробовал поговорить иначе.
- Мне нужно видеть лорда Барда! Он в замке?
- Нету лорда! - снова крикнула девица. - Убирайся, проходимец, не то смолы отведаешь!
- Женщина! - вдруг послышался старый надтреснутый голос. - Немедленно убирайся! О, чума на мою старую голову!
- Сейчас откроют ворота. Подъезжай один, они пусть отъедут подальше.
Не смотря на странную предосторожность, казавшуюся мне нелепой в мирное время, я выполнил все его условия. Ворота, наконец, открылись и на пороге в сопровождении десятка воинов появилась согбенная фигура лорда.
Он заметно постарел со времени нашей последней встречи, но глаза, эти озорные смешливые зеленые глаза все еще были полны жизненной силы. Бард, прозванный в молодости Гордым, долго всматривался в мое лицо, прежде чем удовлетворенно закивал седой головой.
- Да, все то же. И глаз, и нос, и масть черная. Это ты, малыш Киран, вот только изменился ты совсем. Домой едешь?
- Услышал об отце, вот и еду. Вы не знаете, что случилось?
- Никто не знает. Да об этом лучше толковать за столом, чем в дорожной пыли. Заходи, малыш, и подорожних своих позови. А за девку не обессудь. Дочурка вся в старую Мару, царство ей небесное.
Так мы очутились в замке Ардин.
Пока терионцы разгружали лошадей, я, прихватив заранее приготовленный сундучок, приподнес его хозяину.
- Ты, никак, умом рехнулся? - аж выпрямился Бард. - За что мне это?
- Милорд, я помню тот вечер восемь лет назад так, как будто это было вчера. - сбиваясь, начал рассказывать я. - Вы подобрали на дороге сбежавшего из дома мальчика, приютили в своем доме, не стали отговаривать и пожаловали ему меч своего деда и благословение, которые он так и не получил от своего родного отца. С тех пор, в какой бы далекий край не забросила меня судьба, я всегда носил с собой ваш подарок и вашу доброту в сердце. Спасибо вам!
Произнеся это, я встал перед ним на колени, возвращая родовое оружие законному владельцу. Старик, приняв меч, откинул полотно, в которое тот был завернут.
- По правде сказать, это немного не тот меч. Тот, что я тебе одолжил, был попроще, рукоять была потертой, и камней в гарде не было.
Это была правда. Меч я на месяц отдал в руки великого мастера Шамшера в Луре, и теперь по красоте он не уступал навомодным разукрашенным клинкам. Старый лорд, хитро прищурившись, долго смотрел на меня.
- Вижу, мои советы тебе все-таки пригодились. Что ж, добро пожаловать домой!
Спустя полчаса мы уже сидели за длинным столом в главном зале и слуги накрывали на стол. Сундучок с подарками я поставил перед собой.
- Где же ваши сыновья, сэр Бард?
Старик только раздосадованно махнул рукой.
- Кто его знает? Видимо, когда-то я крепко нагрешил, если боги наградили меня такими непослушными детьми. Элрод возомнил себя святым и шатается где-то, поучая людишек. Ронан, говорят, на большаке промышляет, слава о нем все дурнее и дурнее. А с дочуркой ты уже почти знаком. Да вот она, полюбуйся!
Вошедшая темноволосая девица лет двадцати, одетая в темно-красное платье, бросила в сторону отца воистину испепеляющий взгляд. Она была высокая, крепкая, стройная, в красивых темно-карих глазах горел дьявольски-гордый огонь, отбивающий охоту даже приближаться к ней. Подойдя к столу, она смерила меня презрительным взглядом, и лишь потом слегка поклонилась, приветствуя.
- Моя дочь Роун.
Мы встретились взглядами, и меня поразил поток силы, исходящий от этой властной гордой женщины. Камень, спрятанный под тунику, слегка похолодел.
Я открыл сундучок и при виде его вместимого гордый взгляд сменился сдержанно-заинтересованным. Конечно же, я не мог забыть юркую, похожую на ящерицу девчушку, восемь лет назад пререкавшуюся с отцом, который велел ей ложиться наконец спать. Золотое ожерелье с двенадцатью рубинами легло на ее высокую грудь, и Роун застыла в восторге, сияя благодарными глазами. Почти физически я почувствовал, как презрение уступает место симпатии.
- Помниться, тебе всегда нравился красный цвет? Когда я увидел это ожерелье в лавке ювелира в Луре, то сразу подумал: "Это - для малышки Роун!"
Она вдруг вспыхнула и, потупив взор, прошептала:
- Благодарю вас, сэр.
- Будет вам ворковать, молодежь, идите-ка к столу. - сэр Бард явно не мог дождаться начала ужина.
Рассевшись, мы подняли кубки с кислым северным вином.
- Что же, выпьем за твое, сэр Киран, возвращение. За Кирана!
Осушив кубок, я принялся неторопливо закусывать жаренным оленьим мясом. Проглотив огромный кусок, сэр Бард добавил:
- Хотя, надо сказать, недоброе время ты выбрал для возвращения.
- Я заметил. Вы теперь держите стражу на воротах круглые сутки?
- Это из-за этих непонятных набегов. Год тому назад на прибрежные селенья напали какие-то непонятные корабли. С виду будто асмарские, но побольше и шире. И воины не были похожи на асмарцев - желтоголовые, корявые, лопочут на неизвестном языке. Сперва забеспокоились только владетели прибрежий, а потом эти полуростки вдруг напали на Келлин. Вот тут-то все и всполошились.
- Они что же, взяли Келлин? - удивился я.
- Взять-то не взяли, не по зубам им оказался Оган Криворукий, а вот окрестные селения вычистили до последней овцы. Мужиков - ножом по горлу, девиц только попортили. Скотину перерезали, зерно погрузили и пошли к побережью. Но Оган успел отправить гонца к королю, так что принц Горлан через неделю настиг их возле Белой кручи.