У него в животе в это время хлеб, тунец и овощи плескались в двухстах граммах бурбона. Это расслабляло и делало настроение Готье сонно-благосклонным. Он даже не взял ауры подчинённых. Зато напялил на голову штальхельм, чтоб "порадовать" Лесли. Ей пришлось как-то во время второй мировой проболтаться в концлагере Гюрс месяц или два, прежде чем Готье её оттуда вызволил. Ясен пень: даме там не понравилось. Зато в Гюрсе Лесли первый раз за долгие годы получила короткую стрижку и после этого стриглась только так - под мальчишку.
- Придумала бы что-нибудь новое, - зевнул Ян Крупицки из второго окна. - Уже устал я от этих двух слов. Ну, признайся же ему в любви, хоть раз, для разнообразия. Смотри, какой очаровашка. И шлем ему идёт.
- Она уже это делала, - равнодушным тоном заметил Готье, просматривая карту в третьем окне: на ней мигали белые метки - знаки того, что обследованный квадрат не содержит в себе адами. - Насколько помню, всё закончилось ударом в спину, - он сунул указательный палец под каску, чтоб почесать седеющий висок. - И ты, Брут...
- Не стой из себя Цезаря, змея! - прорычала Лесли. Ее прекрасные голубые глаза полыхнули гневом.
Готье сокрушенно покачал головой. Святые грифели... Женщина за столько лет так и не научилась сдерживать эмоции. Красивая, смертельно опасная фрейляйн Тульсон...
- Ну, тогда признайся в любви мне! - выпалил Ян, сложив руки, как в молитве. - Мoja malinka...
Готье улыбнулся одним углом рта, глядя исподлобья на своих подручных.
В последние лет четыреста они слились в весьма эффективную и убийственную команду. Испытывали друг к другу то, что люди назвали бы ненавистью. Но это было другое. Скорее, дипломатическое "я терплю тебя - ты терпишь меня". Потому что каждый из троих знал: без двух других он слаб, слеп и не имеет голоса перед хозяином - Хааном. К тому же, их на Земле было не так уж много. Меньше, чем яванских носорогов, точно.
- Charme, - обратился к даме Готье. - Как твои запасы? Bald das Ende?
- С чего ты взял? - хмыкнула Лесли.
- Я вижу, как дёргается твой правый глаз, моя драгоценная валькирия, - покивал Глар, сокрушено вздыхая. Как бы она себя ни вела, что бы между ними ни было раньше, Готье считал её своей сестрой. Младшей, не совсем разумной, слегка застрявшей в пубертатном периоде, но сестрой. И готов был заботиться о высокомерной Лесли даже тогда, когда она сама этого не желала.
- Глупости, - надменно хмыкнула фрейляйн Тульсон, сложив руки на груди. - На следующей неделе я достану свою тыковку. Надо ж дать ей вызреть...
- Ты раньше про неё не говорила, - заметил Ян, невоспитанно ковыряясь спичкой в крупных и кривых зубах. - Я думал: у тебя пусто.
Она хохотнула:
- Я что, дура? Выдавать свои грядки? Сам-то как?
- Ой, спасибо, что спросила, ясновельможная, - Ян картинно поклонился, исчезнув из поля зрения.
- Вернись, быдло, - вздохнул Готье, опять почёсывая висок.
Крупицки, красный, как помидор, вновь заполнил окно своим круглым, веснушчатым лицом. Эпитет патрона ему не особо понравился. Об этом свидетельствовали взъерошившиеся бакенбарды, ставшие похожими на щётки. Но он встряхнулся и ответствовал, поправив свой ало-синий шёлковый галстук стиля 30-х:
- Пан Глар даёт мне слово?
Готье милостиво кивнул, включая запись.
Сегодня он решил лишь выслушать подчинённых. Их отчёты прокрутит в записи следующим днём, чтоб проанализировать и составить вводные для их дальнейших действий.
В последний месяц у Готье образовалось нечто вроде отпуска. Дела крутились ладно, как мотор-миллионник Мерседеса, адами было предостаточно в запасе, а впереди маячила еще одна драгоценная голова - Кобби Севера. Возможно, даже две. Ведь Готье пока не был уверен насчет пустоты в голове Индии Север.
Он вновь стал думать о её тигровых глазах. Природа просто так не одаривает человека глазами хищника. Волшебно-притягательными, опасными. Но рядом с токсичным придурком Стефеном они могли легко погаснуть...
Готье опять почуял что-то в груди. Хмыкнул, сглотнул, чтоб прогнать ощущение. Затем поморщился: Лесли и Ян уже добрались до стадии "грызня", но пока всё у них шло лениво. Тульсон рычала на Крупицки, что он болван и применил не ту тактику при похищении.
- Спорю на две сотни евро: у тебя уже копы на хвосте! - сказала она, недобро улыбаясь.
- Да хоть на две тыщи! - отбивался Ян.
Готье не особо волновался насчёт того, как действуют его соратники. В своё время он прочитал им достаточно лекций и провёл огромное количества практических занятий. Сейчас главным было: не переселять Яна в другой регион из-за его неаккуратности. Эти мероприятия всегда одаривали сильной головной болью. Приходилось тратить много средств, делать кучу звонков, почти не спать и не есть. Почти всегда - убирать лишних свидетелей, самого себя подвергая опасности.
Готье подумал, что странно устал от крови на руках. Ему больше нравилось, когда пальцы пачкала краска...
Наверно, он зажился на этом свете, истощился, выгорел. Сейчас он не хотел бы, чтоб подчинённые это узнали, но когда-нибудь - Готье и про это знал - ему будет плевать на то, что вынюхают поплечники. Да, они тогда свалят своего генерала, как памятник, отживший свою эпоху. Но и на это ему уже будет наплевать. Готье был уверен: такая стадия жизненного цикла рано или поздно настигает всех, кто переваливает за тысячу лет. Хотя он сам пока не знал ни одного. Таков был парадокс...
Голос Лесли стал громче. Ян рыкнул знакомое и заезженное "kurwa". Его запас обсценной лексики всегда был мал. Лесли уже давно не обижалась. Но громкость повышалась, и Готье снял каску, хлопнул ею о стол:
- Баста!
Каска нынче заменила раковину-трубу. Тоже разнообразие.
Спорщики тут же умолкли и уставились на патрона. Так, как смотрят собаки на хозяина, ожидая команды............