Корт глаз не спускал с мирманки. Та медленно подходила ближе, бесшумно ступая по прелому ковру из прошлогодних листьев ногами в черных сапогах-чулках. Подходила и ухмылялась, наклоняя голову то вправо, то влево - и этой повадкой напоминала молодому человеку любопытствующую птицу.
- Эти ножики, - молвила она, ткнув пальцем в мальки Шипа, - эти ножики больно ранили моего брата, Риса. Рис сейчас болеет, но есть я - сестра Риса. Я пришла посмотреть на того, кто смог ранить моего брата.
- Хочешь отомстить? - спросил Корт.
- Нееет, - расхохоталась вдруг мирманка, - только посмотреть... Меня зовут Миша. Миша из Мирмы. А тебя как зовут?
- Твой дом, значит? Красивый дом. А моя Мирма темная, холодная и злая. Твой дом приятней, - сказала и присела на огромный валун, согнула в колене одну ногу, подтянула к себе, обхватила ее руками и вновь улыбнулась Корту, засверкала хищными зубами.
Молодой человек плохо понимал, что происходит. Мирманка вела себя так, будто встретилась со старым другом и ее, похоже, ничуть не заботило то, что скоро сюда должна была вернуться Аврора с подмогой.
- А эта девушка - она твоя девушка? - спросила Миша, облизывая верхнюю губу.
- Да.
- Даа, - протянула мирманка. - Она тебя обнимала. Она тебя целовала. Я все видела, - она хихикнула.
- Что тебе тут надо? - резко спросил Корт.
- Привет от Риса передать. И только, - рассмеялась Миша, встав с валуна и вновь приблизившись к Корту. - Но вообще, он хотел, чтоб я тебя убила. И Трифор этого хотел. Он меня о том же просил. А мне - плевать...
Лукаво посматривая на молодого человека, Миша помахивала своим топориком, как всадник - хлыстом.
Корт же просто ждал.
И Миша атаковала - вскинула руку, метнула в молодого человека черный, как уголь, шар. Корт успел поднять свои руки и выставить защиту - что-то вроде сияющего потока рванулось навстречу посылу мирманки. Сшиблось, рассыпалось на алые искры.
Миша, громко хохоча, швырнула в Корта еще тьму. И еще и еще, меняя руки, как пловец.
Шип растопырил пальцы, которые хлестали светом. Ему казалось - он сдерживает огромную накатывающуюся каменную глыбу, и силы убывали. Очень быстро. Затрепетало, забилось сердце; от этого стало очень больно в груди, в спине, сбилось дыхание, словно пробежал Корт пол-империи, ни разу не передохнув.
Зарычав, он упал на колени, уронил руки. Они перестали ему подчиняться, повисли, словно плети.
Миша тут же прыгнула к Шипу, схватила за воротник, дернула к себе:
- Ты не бойся, - улыбнулась мирманка. - Я просто хотела увидеть, что ты умеешь. Убивать тебя я не буду. И Рис теперь тебя не тронет. Он меня боится. Знаешь, мы, женщины, лучше умеем убивать. И мы сильнее... Ты уже видел, какая я сильная. Рис меня боится. А ты мне нравишься. Если Рис тебя тронет - я разозлюсь. Очень-очень. И тогда Рису - конец. Понимаешь? Я не посмотрю на то, что он мой брат. Он слабак. Понимаешь?
- Понимаю, - ответил молодой человек, стараясь не отводить глаз от красных очей Миши.
- А ты понимаешь, что ты мне нравишься? - перешла на свистящий шепот белоголовая дева. - Ты с-смелый. Ты с-сильный, - она протянула руку и коснулась острым ногтем указательного пальца груди молодого человека. - У тебя такая жаркая кровь. Я вижу, как она сияет...
При этих словах глаза Миши тоже засияли - хищным красным светом.
Корт молчал, не шевелился, ни единым мускулом лица не двинул, даже не моргал - он очень внимательно следил за своей собеседницей. Он чувствовал в ней опаснейшего, сильного и ловкого хищника и не был уверен в том, что в открытом бою выстоит против нее.
Зато у Миши то и дело дергалась верхняя губа, обнажая крупные белые острые зубы. Она, казалось, едва-едва сдерживалась, чтоб не кинуться на молодого человека.
- Даш-ш-шь попробовать? - вдруг спросила она, прижимаясь грудью к груди Корта и касаясь кончиком языка его щеки. - Чуть-чуть. Твоей крови. Чуть-чуть. Много не надо. Не будь жадным. Ты ведь мне нравишься. Все не выпью. Чуть-чуть...
Шип позволил себе моргнуть и спросил, как ни в чем не бывало:
- Что дашь взамен?
- А-ха-ха, - хрипло засмеялась Миша, и глаза ее загорелись еще ярче. - А чего хочешь? Я многое могу сделать. Для того, кто мне по нраву. Для того, кто со мной ласков.
- Ты поклянешься, что никогда ничем не повредишь той девушке, что была со мной.
- М-м-м, - протянула мирманка. - Сложно это будет сделать. М-м-м. Ну и ладно. Договорились. Твоя кровь того стоит. Дай мне ее, без боя, сам. Так вкуснее.
- Нет-нет. Так не хочу. Дай мне горло. Там весь с-смак. Ну? - из ее глотки послышалось что-то похожее на ворчание голодного пса, очень недовольного тем, что хозяин запаздывает с кормежкой.
Все, что позволил себе Корт - легкое дергание углом рта и едва заметную вертикальную складку меж бровей. Потом расслабил лицо, закрыл глаза и запрокинул голову, открывая Мише свое горло.
Он думал, что мирманка набросится на него, как дикий зверь, ожидал боли и до скрипа стиснул зубы - приготовился терпеть, но вместо этого ощутил мягкое касание - палец Миши дотронулся до его кадыка, пополз ниже - в ложбинку меж ключицами. Было даже щекотно.
- С-смелый. Какой с-смелый, - шипела дева, и Корт ощущал ее холодное дыхание на своей щеке, ее волосы на своем лице. - Чуть-чуть. Совсем чуть-чуть.
И тут она укусила - почти безболезненно проколола зубами кожу под левым ухом молодого человека, и он почувствовал, как побежала горячая влага по его шее, к вороту рубашки.
Но Миша не потеряла ни одной алой капли - быстро, жадно слизала все, а после обхватила Корта руками, обвилась вокруг рыцаря, как змея вокруг ветки, и впилась губами в рану на его шее, с жадным причмокиванием потянула в себя кровь, словно гигантский комар.
В глазах Корта потемнело: он чувствовал, как уходит из его тела кровь и жизнь. Миша, похоже, не совладала с собой. Оскалившись, молодой человек уперся руками в грудь мирманки и попытался оттолкнуть ее от себя. Миша злобно зарычала, оторвавшись от горла Шипа. Но тут же и сама отпрыгнула назад, прикрыв окровавленный рот ладонями.
Корт, зажимая рану на шее пальцами, отполз к камню.
* * *
- Вкусно, очень вкусно, - будто оправдываясь, молвила Миша. - Ну, дай, закрою рану. Кровь бежит, пропадает.
- Закроешь или допьешь? - хрипло осведомился Корт, глядя на беловолосую со вполне понятным недоверием.
- Закрою, - мирманка решительно прыгнула к нему, так, как кошка прыгает на мышь, оттолкнула его руку прочь от шеи и пару раз быстро провела языком по ране - молодой человек от неожиданности охнул - теперь стало очень больно.
- Все, - сказала Миша и прянула в сторону. - Все. Больше не кровянит, - она облизалась, сильно напоминая при этом Или, большого любителя поесть и повылизывать собственные усы после трапезы.
Корт поднял руку, провел пальцами по шее и нащупал лишь две припухлости, размером с горошину. Ожидаемой влажности и липкости не обнаружил.
- Вкусно, очень вкусно, - повторила Миша, тихо, будто сама с собой заговорила, усаживаясь рядом с Шипом и подтягивая колени к груди. - Давно такого вкусного не пробовала, - сказала и широко, белозубо улыбнулась молодому человеку.
- Благодарю. Это ж вроде комплимент, - отозвался Корт, еще немного отодвигаясь в сторону.
- Что такое ком-пи-мет? - поинтересовалась Миша. - Смешное слово.
- Комплимент - приятное слово. Ты сказала мне приятное слово, - сказал молодой человек, отцепил от пояса фляжку с соком травы хорх (сам себе его сделал - из запасов, что нашел в гнезде Лиды) и выдергивая пробку.
В воздухе тут же разлился терпкий запах - мирманка вдруг оскалилась, встав на четвереньки, зашипела, как разъяренная кошка - даже ее белые, коротко остриженные, волосы дыбом встали, а глаза засияли злыми огнями - и дернулась за камень.
Корт был удивлен. Сильно удивлен. Он нюхнул сок, чтоб убедиться, что его аромат вполне приемлем для его носа и спросил у Миши:
- Что такое? Не нравится?
- Гадкое. Это гадкое. Очень гадкое. Жжет глаза, жжет нос, - морщась, ответила белоголовая. - Спрячь. Спрячь!
- Ишь ты, - хмыкнул молодой человек, сделал один глоток из фляжки. - А мне оно полезно.
Миша вновь зашипела, громко, яростно, не отрывая взгляда от фляжки.
- Ты не такой, как я. Я - не такая, как ты, - сказала мирманка.
Корт опять усмехнулся, приладил фляжку обратно к поясу:
- Вот и расскажи мне про себя. Должен же я знать, кто нахлебался моей крови.
- С чего ж начать? - ухмыльнулась Миша, осторожно выбираясь из своего укрытия.
- Вы с Рисом брат и сестра. Значит, у вас есть родители, - сказал Шип.
- У нас были родители, - поправила его Миша. - Только они умерли. Очень, очень давно. Привели нас в Мирму и умерли: Мирма убила их: киусы, большие птицы, которые любят мясо, убили их и съели их. А мы выжили - мы на дереве сидели. Я и Рис. А киусы не могут лазать по деревьям и летать не могут - только бегать и прыгать, и рвать клювами свою добычу... Когда-то мы были другими. У меня были голубые глаза, у Риса - тоже. А потом Мирма показала нам источник. Волшебный источник. Вода в нем особая. И деревья рядом особые растут - нигде больше таких нет. Плоды этого дерева горькие, но если ты раз их попробовал - захочешь еще и еще, - тут Миша сунула руку за пазуху и достала тряпку; развернув ее, показала Корту горсть неких темно-зеленых бобов. - Это они. Они и вода источника сделали нас такими. Так думает Рис. А я думаю: это Мирма сделала нас такими. Чтоб мы могли жить среди ее опасных чащоб и никого не боялись. Чтоб нас все боялись.
Молодой человек слушал, нахмурившись и поджав губы. Он кое о чем уже догадывался.
- Как давно вы оказались в Мирме? - спросил у Миши.
- Давно. Очень давно. Могилы наших родителей уже перестали быть могилами.
- Ты что-нибудь еще про них - про родителей своих - помнишь?
- Плохо помню, - мирманка пожала плечами, не отрывая при этом глаз от своих зеленых бобов. - Качели помню. И белый поясок, вышитый красными цветочками... Цветочками, - повторила она, улыбаясь, и взяла один из плодов в рот, шумно разгрызла, стала жевать. - У брата тоже был пояс. Кожаный. Ему отец подарил. А мне пояс подарила мама. Но поясов давно нет. И мамы нет. И папы. Есть только я и Рис... Мы всю Мирму излазили - мы никого больше не нашли из таких, как сами. Только звери, только птицы. Злобные... А я. Я хочу ребенка! Давно хочу ребенка! - она вдруг прыгнула на Корта, оседлала его, уцепилась пальцами за шею молодого человека, бедрами сдавила его бедра, крепко-крепко прижалась пахом к его животу.
Все произошло так стремительно, что Шип успел лишь руки выставить и схватить Мишу за плечи.
- Ребенка хочу! А не получается! - рычала мирманка, и глаза ее полыхали диким огнем. - Много было мужчин, много было крови, а ребенок не получается. А я хочу! Хочу носить его в себе, носить его на руках, кормить его своим молоком... Хочу, хочу! - и принялась остервенело рвать руками одежду Корта, вцепилась зубами в ремни на его груди...
* * *
Согнул ногу в колене, упер ступню в грудь мирманке и толкнул. Так, как толкают камень с дороги, с громким "иэх!"
Миша отлетела на добрых пять метров от Корта, упала на бок, охнула - больно ушиблась о древесные корни. Корт же встал на ноги и одернул куртку. В глазах его полыхала желтая злоба.
Мирманка тоже поднялась - на четвереньки - и замерла, злобно рыча, как дикая кошка, готовая атаковать того, кто решился встать на ее пути. Только хвоста не доставало, который бы хлестал ее по бокам.
- Шевельнешься - убью! - громко и грозно предупредил Корт, вытягивая в сторону Миши руку, и в его ладони заплясал язычок белого пламени, невидимый обычным глазам.
Белоголовая вдруг зажмурила глаза, опустила голову, ткнулась ею в свои руки, которые упирались в землю. Жалобно заскулив, стала похожа на побитую собаку, и Корт погасил пламя на ладони. Отчаянием, бескрайним горем веяло от Миши, и молодой человек видел это: дрожала тьма, испускаемая мирманкой, так, как дрожит гладь темной воды от ветра - легкой, боязливой рябью. И проскальзывал во тьме тонкими извивающимися нитями бледный свет - сверху донизу и обратно, разрывая мрак на лоскуты.
- Это проклятие. В тот день, когда я и Рис попробовали горькой мирманской воды, Отец Разума проклял нас, - прошептала Миша, поднимая взгляд на Корта. - Бездетность - это проклятие.
Шип вздрогнул, услыхав об Отце Света, но тут же заставил себя вспомнить о том, что в этого Бога верил не только народ Шипов. И тут же поймал себя на мысли о том, что ему весьма не хочется, чтоб белоголовые и красноглазые Миша и Рис оказались Шипами.
"Шипов больше нет. Только я остался! Так сказала Лида. Уж она не могла ошибаться, говоря мне это в Еловом мраке. Там не врут и не ошибаются", - подумал молодой человек.
- Послушай! Послушай! - Миша ухватила его за руки. - Сделай это. Будь мне мужем. Люби меня! Дай мне еще твоей крови! И за это я обещаю - я и Рис не станем воевать против вас! Мы бросим Трифора и уйдем обратно в Мирму! Слышишь?!
Шип не успел ни ответить, ни оттолкнуть мирманку, ни еще чего-либо сделать.
- Кооорт! - пронёсся вопль по лесу, пугая отдыхавших на ветках птиц, и больших, и малых. - Корт! Мы близко!
Аврора кричала "мы", потому что на подмогу своему первому рыцарю летела вместе с большим отрядом конных рыцарей, вооруженных с головы до ног.
Миша, услыхав топот тяжелых боевых коней, увидав грозный блеск шлемов и щитов, зарычала, ужасно скаля зубы и сияя глазами, подобными рубинам, ухватила Корта за рукав куртки и начисто оторвала его, зажала в зубах эту добычу и, словно рысь, прыгнула на ближайшую сосну. Вскарабкалась, как ящерица, повыше и перепрыгнула на ель, оттуда - на другое дерево и дальше, дальше от того места, где был Корт. К тому времени, как Аврора и рыцаря поравнялись с молодым человеком, мирманка исчезла в пуще.
Юная правительница слетела с седла, чуть не зарылась при этом носом в землю, и заключила в объятия своего кареглазого витязя:
- Ты жив? Ты цел?
- Жив, цел, - отвечал Корт, с наслаждением обхватывая тонкую гибкую фигуру девушки и ощущая сквозь все одежды, какая она нежная и теплая.
- Как же цел, когда весь ободран? - нахмурилась Аврора, глядя на лохмотья, в которые обратились куртка и рубаха молодого человека. - И... Что это? - она коснулась пальцами двух алых отметин на шее парня. - Укус? Она что, укусила тебя? Она пила твою кровь?! Она кровосос?
Глаза девушки заметали молнии, ноздри изящного носа раздулись, брови сошлись к переносью - Аврору обуяла бешеная злоба.
- Эй! Парни! - необычайно громко крикнула она рыцарям, ударив кулаком правой руки в ладонь левой. - Найдите эту гадину! Весь лес прочешите, но найдите! На копья ее! Голову ее белую мне принесите! Погань лесная! - рычала императрица, выпуская на волю свой гнев.
Всадники уже пришпорили лошадей, собираясь в погоню, но Корт поднял руку. Точно так, как это когда-то делал покойный император Исидор - поднял руку и сказал повелительно:
- Нет!
- Это почему?! - возмутилась Аврора, даже на месте подпрыгнула.
- Потому что они ее не поймают.
- Не говори так. Пусть хоть попробуют! - взмахнула руками девушка.
- Пусть попробуют сделать глупость? - хмыкнул Корт. - Не стоит, лапа. Пусть лучше парни проводят нас в крепость. Я бы хотел заняться малиновым отваром и травой хорх.
- Что? - ушам своим не поверила Аврора. - Тебя только что не съели!
- О нет. Я только что упустил одну сделку, - возразил молодой человек, беря своего вороного за повод. - Возможно, очень выгодную для всей нашей империи...
* * *
Болело где-то в левой груди. Глубоко. Ныло так, что хотелось застонать. И еще хотелось, чтоб кто-нибудь пожалел, обнял, прижал к себе, стал гладить по голове и шептать на ухо тихие, успокаивающие, ласковые слова...
Аврора с укоризной глянула на своего первого рыцаря и подумала о том, что он совершенно забыл о своих обязанностях - уделять ей как можно больше внимания.
- Она - Шип. Раньше была Шипом, - пробормотал Корт, касаясь пальцами серебряного ножа для измельчения трав.
В главной зале Смоляны было жарко - горел огонь в камине, над пламенем висел медный котелок, там бурлила вода, а Шип готовил лекарственный сбор - для хворающих воинов Черной армии.
- Ты про кого? - спросила Аврора, ерзая в кресле.
- Про ту белоголовую, что напала на нас, - отозвался молодой человек и принялся резать прутья малинника в большую глиняную миску.
- Почему ты так решил? - хмыкнула императрица, посматривая на щиты, висевшие над каминной полкой - там были изображены красные лисы и белые подковы. - Шипы, что, тоже кровь у людей пили?
- Нет, - покачал головой Корт. - Но я что-то почувствовал, когда она коснулась меня.
Аврора нахмурилась - в ее понимании касание значило очень многое.
- То, что она рассказала о себе. Об Отце Разума, - говорил между тем молодой человек. -
То, как она вела себя. Мои уши слышат то, чего не слышат уши обычного человека. Я не хвастаюсь - я это знаю... Она подкралась к нам, а я и не заметил! Когда-то что-то похожее делала Майя. Женское тело - особое. Я учил Майю, я видел, как и что у нее получалось. Она делала большие успехи и очень быстро. Настоящая кошка, сильная, ловкая и бесшумная. В ловкости она иногда превосходила меня. Понимаешь? Мирманка - ее повадки - напомнили мне Майю. Возможно, ее родители были из Шипов. А Мирма, воды Мирмы, плоды Мирмы увеличила ее способности, подняла их на такую высоту, что и подумать страшно. Сделала из девушки-Шипа идеального бойца, идеального хищника, идеального убийцу... Она очень сильная. Я едва справился... Возможно, я бы и не справился, если бы она того не захотела...
Слыша все это, Аврора нахмурилась еще больше:
- Ты слишком много думаешь и говоришь об этой уродине!
Корт пожал плечами:
- Я не могу не думать о том, с кем, возможно, мне предстоит сражаться... я должен, как следует, узнать возможного противника. Когда я был убийцей, я так и делал: сперва узнавал почти все о том, кого брался убивать. Это помогало мне выбрать удобное место и удобное время для убийства, чтоб не рисковать напрасно...
- Ты теперь не убийца! - заявила императрица.
- Это так, - усмехнулся Корт. - Только убивать мне все равно приходится. И даже чаще чем тогда, когда я был убийцей, ваше величество.
Аврора закусила губу, сдерживая тот вопрос, который очень-очень хотела задать. И не сдержалась:
- Ты почему ее к себе так близко подпустил? Укусила тебя, куртку изорвала. Разве ты не мог светом ее забросать?
Корт покачал головой:
- Я пытался. Она чуть не убила меня. Своей тьмой...
- А сделка? Ты что-то про сделку говорил. Сделка с ней?
Молодой человек прижал кулак ко лбу.
- Знаешь что, - сказал он. - Давай мы попробуем сделать то, что у нас уже один раз получилось.
- Что? - Аврора спросила и заулыбалась, разрумянилась, подумав о своем.
- Глаза в глаза. Помнишь? Ты видела то, что было со мной. Я - то, что - с тобой. Попробуем? Как говорят: лучше один раз увидеть, - Корт тоже улыбнулся.
- А... это, - императрица не скрывала того, что чуть-чуть разочарована. - Ну, давай...
* * *
Аврора дивилась многому: и тому, что увидела, заглянув в глаза своего первого рыцаря, и тому, что она сейчас чувствовала.
Обида?
Ревность?
Злость?
Ничего такого.
Было ощущение полного опустошения, и Аврора не знала, что чувствовать, что сказать, что сделать.
Даже кровь, казалось, была ошеломлена и из-за этого застыла в жилах. И сердце замерло.
Корт увидел, какой смертельной бледностью покрылось лицо девушки, и взял Аврору за обе руки, спросил с тревогой в голосе:
- Что? Как ты?
- Я... это... она что? Она тебя хотела?
- Да, - молодой человек ответил так, словно Аврора спросила "ты уже завтракал?" или "тебе тепло?"
- А ты что?
- Ты же все видела. Или не все?
Девушка поджала губы, которые хотели пуститься в дрожь, и глянула на Корта, спросила в лоб:
- А ты бы с ней переспал, если бы я не помешала?
Шип улыбнулся улыбкой человека, который разгадал сложную загадку:
- Разве ты мне помешала? Ты, наоборот, спасла меня. В который это раз?
- Но - сделка! Ты говорил про сделку! Ты хотел с ней сделку заключить!
- Знаешь, ради мира в стране - в твоей стране, в моей стране - я бы на многое пошел, - вдруг ответил Корт, нахмурив брови. - Быть правителем - не то, что быть простым человеком. Кому много дается, тот много должен делать, с того и спрос больше. Так мне отец говорил, он ведь был одним из Старших. А я - так уж получилось - учусь быть правителем... Но люблю-то я тебя. Только тебя. Так уж получилось...
Аврора расслабила губы, улыбнулась, видя его глаза - в них мерцало что-то такое, что вполне могло именоваться нежностью. Просто странно было видеть такие огоньки в глазах сурового воина.
- Ты прости, что ревную, - прошептала она, прижимаясь к груди Корта. - Меня просто сама мысль о том, что ты перестанешь быть со мной, повергает в ужас. У меня ведь на этом свете никого-никого из близких не осталось, кроме тебя, Корт. Слышишь, Корт?
- Слышу, лапа, все слышу, - отозвался молодой человек, поглаживая императрицу по мягким волосам; через секунду он улыбнулся и добавил вкрадчивым голосом. - Только уж и ты меня не бросай...
* * *
Еловые ветки траурного венка мерцали влагой. Корт встал на одно колено и положил его на могильный холм. Здесь - на опушке леса - были схоронены воины, погибшие в бою с пафарийцами. Здесь упокоились Шип Майя и ее жених Донн, и мальчик Лют, который светился счастьем, когда узнал, что первый рыцарь императрицы, сэр Кортерис, выбрал его себе в оруженосцы. Лют мечтал тоже стать рыцарем...
Корт достал один из своих мальков, надрезал себе мякоть ладони и позволил крови течь на землю.
- Это ты зачем? - спросила Аврора, кладя руку ему на плечо.
- Это знак того, что часть меня - с ними, - ответил Корт, глядя на черный в белые прожилки валун, которым была отмечена братская могила. - Я никогда не забуду, что мы стояли бок о бок с ними против врагов.
Сейчас он видел их - Майю, Донна, Люта и остальных: фигуры, похожие на гигантские языки пламени, трепетали над землей, то вырастая, то уменьшаясь. Белым светом пульсировали лица и сердца, руки тянулись вверх, словно молодые побеги из почвы...
Аврора сделала то же самое, что и Корт: ничуть не морщась, не ойкая, взрезала кинжалом себе ладонь и протянула руку над могилой. Увидела, как жадно поглощает земля капли ее крови, и стало вдруг девушке легко-легко дышать, будто расслабился тесный воротник на горле.
Она заметила, как неподвижен Шип, и посмотрела в глаза своему рыцарю:
- Ты их видишь?
- Да.
- Они что-то говорят?
- Нет.
- А тебя они видят? Меня?
- Нет. Они видят лишь себя, смотрят в себя. Они здесь ненадолго. Скоро уйдут. Улетят.
- Куда?
- В небо, наверно. После смерти дух не сразу покидает тело. Он зреет, словно плод на ветке, а потом, созрев, срывается вверх.
- В ад или рай?
- Нет там ни ада, ни рая, - улыбнулся Корт. - Ад и рай - здесь, в жизни каждого. Там - покой и мир. Вечные.
- Точно?
- Не знаю. Просто, я так думаю.
- Значит, если так, то не нужно боятся смерти? Нет в ней ничего страшного?
- Возможно. Но мне все равно страшно умирать. Потому что, умерев, я не смогу быть рядом с тобой, помогать тебе, защищать тебя, любить тебя, - молодой человек вновь улыбнулся, погладил Аврору по щеке. - Такие дела...
- И мне страшно умирать. Я ведь не знаю - что там, после смерти. Я ведь не знаю, будешь ли ты там со мной. Ведь у вас, Шипов, не то, что у нас...
- Кто знает, - пожал плечами Корт. - Я думаю: у каждого свой путь. Даже после смерти...
* * *
Шел дождь. Мелкий, косой. То и дело перемежаясь с ледяною крупой. Небо будто определиться не могло: чем "радовать" мир в марте - дождем или снегом.
Императрица Аврора, стуча зубами, куталась в соболиные шкуры и невесело глядела на унылое поле, которое лежало перед ней и обещало очень скоро стать полем битвы.
На той стороне еле-еле просматривалось вражеское войско - дружина князя Трифора.
Девушка вздохнула и глянула на своего первого рыцаря. Тот хмурил брови и смотрел, казалось, на уши своего вороного скакуна, но на самом деле был глубоко погружен в мысли и видения.
Он не воевал на этом поле, но сейчас он видел тех, кто когда-то давно пролил в эту землю кровь. Долина Злуч рассказывала Шипу свою историю, размытыми голубоватыми образами.
Злуч принадлежала лирайцам. Когда-то здесь колосилась их золотая пшеница, и в конце лета, во время страды, звенели над долиной красивые песни о щедрой земле, ласковом солнце и румяных караваях. Пели лирайские жнецы, собирая богатый урожай.
Корт слышал эту песню. Только теперь она не звенела - ее шептал дождь. И думалось молодому человеку, что это не дождь и не ветер, а души погибших вернулись вместе с небесными каплями на родную землю, чтоб еще раз пусть не спеть, но прошептать о том, о чем пели, когда были живыми...
Ты не кланяйся дождям,
Золото пшеничное.
Ты не кланяйся ветрам,
Колос-брат тяжеленький.
Подари свои поклоны
Тем, кто сеял,
Тем, кто жнет...
Лирайцы очень любили свои поля, свои колосья. Потому не отдали это богатство пришедшим с запада чужакам. Не отдали и не оставили - вошли целыми деревнями, с детьми на руках, в подпаленную врагами пшеницу и сгорели вместе с ней.
Корт видел сейчас: зыбкие фигуры в белых рубахах - мужчины, женщины, дети - шли в холодное голубое пламя, которое билось языками до неба...
- Здесь до сих пор не пашут и не сеют, - пробормотал молодой человек, глядя на черную, промерзшую землю, которую топтали копыта его коня.
- Кортерис, - позвала парня Аврора.
Он дернул бровью, расправил плечи - вернулся в реальность, поднял глаза на девушку. Она увидела - в них мерцают золотые искры.
- Я не хочу битвы, - шепнула императрица.
- Зато ее хочет Трифор, - вздохнул Корт.
- Он ненормальный. У нас войско больше. Кошаки с нами. На что он надеется? - пожала плечами Аврора. - На своих белоголовых друзей?
- Думаю, да. Я ведь говорил тебе, что они могут.
- Мы тоже много можем, - уверенно заявила правительница. - А еще ты говорил, что знаешь, чего боятся белоголовые.
Молодой человек кивнул и улыбнулся, довольный тем, что Аврора запомнила один из самых важных моментов их беседы о заговоре Трифора.
- Но сперва мы едем говорить, - сказала девушка и повернулась к трубачу, который крутился на пегом коне чуть позади, ожидая распоряжений. - Играй беседу.
Музыкант тряхнул головой и приложил трубу к губам. Он проиграл два раза, затих, и все прислушались - с той стороны должны были ответить. Либо отказом, либо согласием.
Трифор ответил согласием - его трубач проиграл ту же мелодию, что и трубач Авроры.
- Что ж, наш первый ход - переговоры. Едем, - молвила девушка, забирая поводья лошади, и дала скакунье шпоры - рыжая Мона рванулась вперед, звеня серебряной сбруей и раня копытами мерзлую почву - комья черной земли полетели в разные стороны.
За Авророй тут же сорвались в галоп Корт, трубач и капитан с десятком гвардейцев в синих панцирях. Вся эта грозная компания прогрохотала копытами лошадей по склону холма и оказалась в долине, где сблизилась с небольшой группой всадников, прискакавших со стороны противника. На переговоры явились Трифор, его два сына - старший Мальвир и младший Гилбер. Все трое - в полном рыцарском облачении, только без шлемов - их боевые головные уборы крепились к седлам, ожидая своего часа. Таков был обычай: на переговоры полагалось являться с непокрытой головой.
* * *
Аврора глянула на стяг, что развевались над противниками - в синем поле белая сова с огромными золотыми глазами держала в мощных когтях серебряную змею. "Трифор, конечно, считает себя совой, - размышляла девушка. - А я, стало быть, сейчас - его враг, змея..." Ознакомившись со штандартом, юная императрица посмотрела на князя и его сыновей: на лицах Трифора и Гилбера были не совсем добрые улыбки, а вот Мальвир смотрел хмуро. Похоже, он не особо радовался той ситуации, в которой оказался.
Видя его, Аврора вдруг вспомнила, как они познакомились - как весело плясали два года назад на празднике Первого Снега в Синем замке, и этот сероглазый, краснощекий юноша кружил ее в танце и как белозубо улыбался. Потом - уже за столом - он ухаживал за Авророй с молчаливого согласия императора Исидора: чистил для наследницы апельсины, подносил ей кубок с клюквенным морсом и пару раз даже промокнул Авроре губы льняной салфеткой. Может быть, лорд Исидор держал его на примете, когда думал о том, за кого же выходить Авроре замуж.
"Интересно, если бы я не узнала Корта... если бы не было той ночи, когда он всполошил весь Синий замок... если бы не побег, не все мои приключения... Как сложилось бы с Мальвиром?" - подумалось вдруг Авроре...
Ее мысли прервало громкое приветствие князя Трифора:
- День добрый вам, юная леди! Рад видеть ваше светлое и пригожее лицо! В столь ненастную пору оно заменяет нам солнце!
Вот уж куда, а в словесную перепалку Аврору не нужно было долго уговаривать вступать.
- Ха! - так громко начала она свое выступление, гордо вскинув голову и уперев левую руку в бок. - Сколько приятных слов и все мне! Может, вы, уважаемый сэр, мне еще пару слов такого же характера скажете?
- Чего же вам еще сказать, юная леди? - осведомился князь.
- Что ж подскажу - "я сдаюсь вам, леди Аврора" - очень бы хотелось это услышать, - сообщила девушка, тоже улыбаясь.
На это заявление Трифор не сразу ответил - он немного подумал, хитро щуря глаза и поглаживая рукоять своего меча. Из-за этого движения Корт глаз не сводил с князя. Держали ухо востро и гвардейцы Авроры, и Мальвир с Гилбером, и другие воины, что прибыли к месту переговоров с Трифором.
- Ваша милость, не поверите, но что-то подобное я жажду слышать от вас, - сказал, наконец, князь. - Я предлагаю вам сдаться. Тогда - обещаю - ни вам, ни вашему первому рыцарю, которым вы так дорожите, я не причиню никакого вреда...
- С ума сошли? - не совсем вежливо прервала его Аврора. - Мое войско сметет твоих воинов за пару минут. Но я не хочу воевать с вами, - девушка заставила свой голос звучать ниже, чем обычно (так - она заметила - к ней лучше прислушиваются, и серьезней относятся, чем тогда, когда она что-то лепечет тонким девичьим голоском). - И даже смысла не вижу с вами воевать. Мы - один народ, одна страна, одна семья. Распри губят семью. Я предлагаю мир.
- Мир? - ухмыльнулся Трифор. - Мы не свободны - нам не нужен такой мир! Я и мои люди хотим свободы. Жить на своей земле, как раньше, никому не подчиняясь...
- Ты врешь, - отозвался вдруг Корт, и при звуке голоса Шипа князь гневно зарычал и схватился за меч. - Тебе нужна власть и только. А твои люди - это всего лишь люди, которые слепо тебе доверяют. Вот правда. И сейчас ты готов жертвовать своими людьми, чтоб хоть на шаг приблизиться к императорской короне.
- Я убью тебя, - с особым выражением в голосе пообещал Корту Трифор.
- Попробуй, - кивнул молодой человек, протягивая руку к одному из мечей.
Князя, который тут же решил попробовать и для этого ухватился за рукоять своего клинка, остановил сын Мальвир, Корта - Аврора.
- Ты что это? Мы о мире говорить собирались, а не кровь прямо здесь друг другу пускать, - зашипела девушка своему первому рыцарю.
Младший князь тоже что-то шептал отцу, хмуря брови и активно жестикулируя.
- Надеюсь, он говорит Трифору примерно то же, что я тебе, - буркнула Аврора.
Тут она увидела, как князь оттолкнул от себя сына, услышала, как он рявкнул "замолчи!" И Мальвир побелел лицом и, опустив голову, отъехал в сторону.
Девушка решила еще кое-что сказать, понимая, что просто так Трифор не сложит оружие, что он готов пожертвовать всеми своими воинами и собой, и сыновьями, но не сдаться ей.
- Подчинитесь моей воле, сэр, - проговорила Аврора, добавив силы в голос - чтоб слышали не только Трифор и его сыновья, а и другие рыцари, которые держались чуть позади, - и я даю слово. Императорское слово: я накажу вас, лишь только вас, князь, за то, что вы замышляли против меня. Ваши сыновья, Мальвир и Гилбер, ваши люди не пострадают. Они будут вольны вернуться домой и жить спокойно...
И теперь Трифор перебил девушку. Он понял, что такими словами Аврора желает внести разлад в его дружину.
- Нет! - выкрикнул князь, и от его вопля испуганно дернулись лошади. - Не для того я начинал все, чтоб теперь отдаться вам в руки. Я не беспомощный котенок! Мои люди - тоже! И сейчас я докажу, что имею не только желание, но и силы вас победить!