Новые бронемашины мы обкатывали долго - более трех месяцев. Большого их количества все-равно сделать не получалось, да и надо было проверять и вылизывать конструкцию узлов и механизмов. Поэтому и действовали они на спокойных участках - выехать на поле, погарцевать под немецким огнем, словить несколько попаданий, уехать или быть увезенным - смотря как прилетит или что сломается. Заодно, раз все-равно выезжать под молотки, то неподалеку - в двух-трех километрах за линией фронта - мы вешали высотник, который сек, откуда велся огонь - несмотря на всю ИК-маскировку, свежий выстрел не спрячешь - сполох засветки четко показывал откуда стреляло орудие. Туда и сыпали стоявшие наготове самоходки, минометы, а иногда прилетали и штурмовики. Немецкие орудия, самоходки и танки выбивали - понемногу, но методично.
Особенно полезными в этом деле стали бронированные тральщики. Спереди у них висели траки - тяжелые вибрирующие полностью металлические колеса с шипами, которые вызывали на себя срабатывание мин. Разрушаясь сами, они давали возможность идти вперед, снимая до десяти противотанковых и под сотню противопехотных мин. Хотя вообще-то траки были предназначены не для полного разминиривания, а лишь чтобы обнаружить начало минного поля - далее в дело вступало основное оружие этих ИМР - инженерных машин разграждения - взрывчатые рукава. Они представляли собой набор зарядов на стальном тросе. Трос выстреливался ракетой вперед на расстояние в пятьдесят метров и после падения на землю все заряды подрывались. Своей ударной волной они и расчищали коридор шириной в пять метров и длиной в пятьдесят - на этом участке их взрывная волна заставляла сработать заложенные противопехотные и противотанковые мины, раскидывала проволочные заграждения, глушила притаившихся фаустников. Так ИМР и шла по полю - как мифический дракон, выплевывая из себя эти шланги, и по идее расчищая путь атакующим частям. Четыре шланга, двести метров - этого хватало для минных полей любой глубины - больше сотни и не ставили никогда. Вдобавок, отвалы и крюки этих ИМР управляемые гидравлическими приводами, позволяли ломать проволочные заграждения, засыпать рвы, срывать стены эскарпов и контрэскарпов, а небольшими кумулятивными выстрелами они могли разрыхлять бетонные заграждения - надолбы и прочее - чтобы затем мощным крюком доломать обломки и оттащить их в сторону - что-то в земле все-равно оставалось, но эти бетонные пеньки уже не мешали проходу бронетехники. Тральщики были эдакими носорогами, которые выпускались вперед и проделывали проходы практически в любой полосе инженерных заграждений немекой обороны. От ПТО они были защищены броней и ее скосом - даже 88-мм пушка давала рикошеты. Опасными были только гаубичные снаряды, падающие сверху, но вероятность такого попадания была мала. Естественно, их защита была только вспомогательным средством, которое позволяло им выдержать первые удары. Основной их защитой во время "работы" было все-таки огневое прикрытие массированным огнем танков и машин огневого сопровождения - они издалека выбивали или как миниумм подавляли противотанковую артиллерию и танки, чей огонь тральщик вызывал на себя, выполняя таким образом еще и функции разведки боем, вскрывая систему огня фашистов - они ведь не могли спокойно наблюдать, как разрушают их инженерные сооружения нейтральной полосы и перед окопами, и начинали садить из всех стволов. Ну, поначалу - потом-то фрицы поняли, что против лома нет приема, но первые пару месяцев, что мы выпускали этих бронированных чудищ на поле боя, система работала как часы.
Только тикали они вхлостую - у нас не хватало сил на пробитие мощной немецкой обороны, что выстроили фашисты на северном фасе нашей республики - в Прибалтике - и на западном - в Калининградской области и Польше. Даже мелкие проколы, что мы делали в этой обороне, нам нечем было развить - все силы уходили на сражения в европейской части РСФСР, на севере УССР, на Кавказе и далее вплоть до Японии - ведь в сентябре 1943 года у нас велось аж четыре крупных наступательно-оборонительных операции - мы держали фронт на восток по линии Козельск-Курск, южнее - от Белгорода и Оскола - мы наступали на восток навстречу РККА - совместными усилиями нам удалось окружить - точнее, обозначить окружение хлипкой завесой из дозоров на БМП - громадную немецкую группировку, что дошла аж до линии Калуга-Тула-Рязань, заодно окружила советские войска в огромном котле по линии Елец-Тамбов и нацелилась дальше на восток, в направлении Пенза-Ульяновск-Куйбышев (в мое время - Самара) и далее, видимо, на Казань, Чкалов (Оренбург) и Урал - немцы, похоже, рассчитывали поднять в Поволжье и на Урале восстание татар и башкир, для чего сформировали в составе Вермахта легион Идель-Урал численностью под пятьдесят тысяч человек из уроженцев тех мест, захватить нефтяные и газовые месторождения, танковые заводы - все что собирались сделать в мое время, когда пытались пробиться на восток через Сталинград (благо что половину пути уже прошли и оставалось еще столько же - и снова по степным регионам, то есть пригодным для танков) - и дальше на соединение с японскими войсками, дошедшими аж до Байкала, ну а затем с юга подойдут пуштуны, басмачи, уйгуры, монголы, казахи - из тех, что бежали в Китай сначала от царя, затем от советской власти. То есть к подрезанным в конце весны 1943 года Украине и Кавказу немцы собирались добавить новый ломоть - российское Черноземье, Южный Урал и Западную Сибирь. После этого Казахстан и Средняя Азия сами упадут в руки немцам и их союзникам - пуштунам, басмачам и туркам с их идеей Великого Турана от Босфора до Алтая.
Хотя - где Туран и где турки - это же две большие разницы. Ведь Туран - это земли ариев, только кочевых - в пару к Ирану - земле оседлых ариев. С другой стороны, в пятом веке турков сорганизовал именно арий Ашина (или Асина), выходец из туранцев, если еще точнее - из саков или усуней, но тоже голубоглазых и рыжеволосых, а может и из тохаров, что проживали в громадной Таримской впадине, то есть в современном Синьцзяне, и чей язык был близок к германскому и балто-славянскому, и кто во втором веке до нашей эры победил греко-бактрийское царство со столицей в Бактре на севере нынешнего Афганистана - кочевые арии востока взяли верх над оседлыми ариями запада, которые сконтачились было с греками - к началу нашей эры восточные арии добили остатки империи, созданой Александром Македонским - Индо-Греческое царство (располагалось на территории нынешнего Пакистана) - заменив его на Индо-Скифское - заодно заломали и индийскую империю Маурьев, вернув обратно Кабуру (как тогда назывался Кабул) - саки, скифы, камбоджи, мидийцы, парфяне, персы, юэчжи - все эти арийские племена так и шарились по этим землям уже более двух тысяч лет, как были сдвинуты климатическими изменениями со своей родины - из, согласно Авесте, "самой лучшей из шестнадцати стран" - Ариан Авежды, представляющей собой "бескрайнюю равнину, по которой протекает река Вахва-Датия", и где "зима длится пять месяцев, а лето - семь". И когда во втором тысячелетии до нашей эры пошли засухи, дополнительно подогнанные похолоданием первого тысячелетия - "десятимесячными зимами", согласно Авесте - эти племена стали возвращаться на юг, последовательно раздвигая и подминая остававшиеся там народы начиная со второго тысячелетия до нашей эры - ассирийцы, индийцы, греки - все вошли в их сферу влияния, благо что та же Согдиана - "вторая из шестнадцати лучших стран" - располагавшаяся в центре нынешней Зарафшанской долины Узбекистана и Таджикистана - так и оставалась арийской, так что что там происходило - было известно.
И затем арии сначала подминали местных, затем воевали между собой, затем - с греками - когда перс - то есть арий - Кир Великий в 6 веке до нащей эры поднял восстание против мидийцев - то есть других ариев (собственно, сами себя они так и называли), которые до того сбросили Ассирийскую державу - эти уже были из местных - и основал Персидскую Империю. При этом он решил посмотреть что там еще дальше на западе есть интересного - арии ведь изначально кочевой народ, на месте им не сидится - все хочется посмотреть на новые земли, на крайняк - расковырять или изобрести какое устройство - повозку там с колесами, уздечки-стремена и прочие полезные вещи - вот и Кир прошел чуть подальше, обнаружил там Лидийское царство, населенное местными племенами - хеттами и прочими, которые решили под шумок подрезать часть бывшего Мидийского царства. Но так как это уже принадлежало Киру, то он им навалял сначала на своей территории, а затем блицкригом взял их столицу.
И тут он впервые столкнулся с греками. Греки были демократами, а потому любили деньги - переметнувшийся было на сторону Кира лидиец, как только Кир отбыл обратно на восток, тут же накупил на бывшие лидийские деньги греческих наемников, договорился с греческими приморскими городами Малой Азии и объявил Киру войну. Подчиненные Кира управились собственными силами, лидийца-предателя выдали Киру греки-демократы в обмен на очередной кусок земли в Малой Азии, а Кир прошелся по прибрежным греческим полисам, поддержавшим предателя. Беженцы из этих городов и разнесли вести об ужасных пришельцах с востока.
Причем греки были настоящими демократами, поэтому у каждого грека дожно было быть минимум по три раба (ну, в идеале) - они и работали за греков, которые тем временем занимались демократией, философией и прочей поэзией (хотя именно у греков тиранов было хоть отбавляй - от демократии до тирании - один шаг). А так как арии были не падлами чтобы заставлять других работать за себя, то у ариев работали все включая их самих - вот греки сначала по недомыслию, а потом и с досады и придумали мифы об ужасных восточных сатрапиях, где все - рабы (так как все работают).
И досада была немалой - ведь персов было 600 тысяч максимум, тогда как греков - в два раза больше - и тем не менее греки проиграли все битвы за прибрежные города Малой Азии. Что было на стороне ариев - так это способность привлекать на свою сторону другие племена - прежде всего справедливым отношением, в том числе в работе. Киру же на тот момент было недосуг вразумлять рабовладельцев-демократов - у него за спиной еще оставалось Вавилонское царство - пусть и недолго, но после его захвата к Киру переметнулись и Сирия с Египтом.
У греков же начало что-то получаться только когда через двести лет Александр Македонский в полной мере перенял эту тактику. Что неудивительно - именно завоевание персами Македонии где-то в 500 году до нашей эры придало этому до того отсталому уголку Греции живительный пинок, такой, что за короткое время Ахеменидская Македония, входившая в состав Ахеменидской Державы - Первой персидской Империи, или, как ее называли сами персы - Арийская Империя - так вот из этой захудалой Македонии персы-арии сделали сильное государство, которое смогло противостоять другим греческим государствам даже после поражений, что понесли персы от греков - навык к концентрации сил в дальнейшем помогал македонским царям установить свою власть сначала над Грецией, а затем победить и свою альма-матер - Персидскую империю.
И если на рубеже нашей эры арии все еще воевали с греками и индусами, то к середине первого тысячелетия у них были уже другие враги - монголы и ханьцы - от римлян отбились сравнительно легко, разгромив войско Красса в 53 году до нашей эры, даже наварились, продав пленных римлян гуннам, с которыми, впрочем, вскоре пришлось повоевать в союзе с ханьцами - в 36 году в Таласской битве усуни и кангюи (арийские кочевые племена) вместе с китайскими войсками разрушили гуннскую крепость, а оставшихся в живых римлян отправили еще дальше на восток. Это помимо того, что оседлые арии Ирана все больше воевали с кочевыми ариями Турана.
Так вот этот Ашина появился со своими людьми на Алтае - благо от Семиречья близко, и там в очередной раз подмял местные племена - то ли его род поссорился со своими соплеменниками, то ли наоборот местные арийские владыки направили этот род чтобы найти новое пушечное мясо для борьбы против монголов и иранцев - непонятно, так как поначалу Ашина сконтачился с жужанями-монголами - 'принял' от них вассалитет в обмен на обещание поставок оружия из алтайского железа - то есть получил крышу и от западных соседей - своих соплеменников, и внешнюю военную силу, чтобы держать в подчинении местное население. Впрочем, все это было похоже на операцию прикрытия своих истинных целей, так как через некоторое время, видимо окрепнув и утвердив свою власть, он договорился уже с китайцами о совместной борьбе против жужаней и в несколько приемов их одолел, таким образом отжав себе собственных территорий с населением. Ну а чтобы население чувствовало гордость за себя и поскорее забыло что они вообще-то ходят под чужаками - назвал их тюрками, что в переводе с одного из местных языков означало 'стоящий прямо', 'крепкий', 'устойчивый' - то есть никакой конкретики и вместе с тем поднимает дух подчиненных. Но чтобы они не забывали что они подчиненные - назвал их 'синие турки' - так как Ашина-Асина в переводе с древне-персидского (а значит и с арийского) - и означает синий, небесно-голубой (на санскрите различия синего практически отсутствовали - ind и nil означали оттенки скорее черного (ну и реки), сине-черный - anil, светло-белый - shiti (ну и sveta - совсем белый; в древнеславянском языке кстати синего цвета тоже практически не было - синий воспринимался скорее как черный (оттуда осталось 'иссиня-черный', а черта раньше называли 'синец'), вот голубой - цвет неба - он был 'плав' (он же - французский и затем английский bleu, он же немецкий и затем французский blau), а 'голубой' изначально означал 'пепельный, пепельно-серый' - хотя серый (вообще-то) голубь так и остался голубем - не зря Лев Лещенко в песне 'Река родная' пел, что 'не бывает голубей').
Ну и потом этот 'тюркский' паханат ... то есть каганат под управлением кочевых арийских родов расширялся на громадное пространство от Черного моря до Тихого океана. Семиречье - центр арийского Турана - как раз был в центре зародившейся империи, и кочевые арийцы последовательно кооптировали в свои ряды местные племена на восток и на запад, чтобы противостоять возрастающей мощи монголов, ханьцев и персов. А назвались каганами - монгольским обозначением высшего правителя - чтобы окружающим было понятно кто тут теперь главный. Вот турки - или кто там у них сейчас заправлял - с тех пор и помышляли как бы вернуть хозяйские земли хозяину - то есть получается кому-то из ариев, так как с вождями у турок всегда было непросто - и среди султанов-визирей хватало черкесов с курдами, да и про первого президента Турецкой Республики Кемаля Ататюрка злые языки поговаривали, что он то ли из болгар, то ли из албанцев, совсем уж злые относили его семью к иудейским сектантам - возможно, из-за хуцпы со взятым им именем Ататюрк - 'отец всех тюрков'.
И вот сейчас последователи этого 'отца' снова взялись за старое - в двадцатых их предводитель Энвер-паша разжег басмачество в нашей Средней Азии, куда его переправил Карл Радек - он же Кароль Собельсон - после того, как полтора года пригревал и привечал Энвера в Москве (где хватало армян, при том что Энвер был одним из авторов геноцида армян, греков и ассирийцев турками, курдами и евреями во время Первой Мировой) - чтобы этот Энвер поднял тюркские народы Средней Азии на социалистическую революцию на волне пантюркизма - ну тот и поднял так что мало не показалось. Было, было за что ставить к стенке Радека-Собельсона, да вот велики были обязательства перед кем-то мне неведомым, так что даже Сталин на это не пошел - персонажа прибили по тихому, но и Хрущев не реабилитировал его несмотря на весь оттепельный угар, многим перегревший головы - многим да не всем - видимо еще свежа была память и много людей помнило что происходило, так что только перестройщики и попытались отмыть подельника своих хозяев - когда в живых оставалось уже мало тех, кто помнил что там происходило в двадцатых годах, и сейчас, пока я здесь, надо бы поискать тех людей - да как их найдешь ? Ведь этот Собельсон руками Энвера-паши 'отплатил' за ту помощь, что молодая Советская Россия - та часть ее руководства, что была против оккупации России западными странами и соответственно поддерживала и противников Энвера в Турции - оказала поддержку такой же молодой Турецкой республике - и оружием, и деньгами, и советниками помогая отбиться от интервенции стран Антанты (да, западные 'демократии' тогда пытались подмять под себя не только Россию, но и Турцию - вот против этих интервенций и работала часть большевиков, эсеров и перешедших на их сторону царских спецов против демократов - то есть кадетовских, меньшевистских и эсеровских белогвардейцев, поддерживаемых другой частью большевиков; в конце двадцатых Ататюрк за оказанную помощь аж установил Ворошилову памятник на площади Таксим в центре Стамбула). Ну и заодно как бы отдавая отступные за быстро - пока бывшие союзники по Антанте не успели прибрать к рукам бакинскую нефть - возвращенные Турцией земли Азербайджана, хотя частично расплатились и землями Армении - и сами большевики наелись с армянскими нациками-дашнаками и нациками-меньшевиками, да и грузины с азербайджанцами - плохо относились к армянам, которые до революции подмяли под себя весь Кавказ. Я сейчас также пребывал в глубоких размышлениях - строить ли на освобождаемых от турецкой власти территориях Армянского Нагорья подобие Великой Армении или пока погодить - информация о событиях прошлого поступала разная и противоречивая, как бы вместо новой советской республики не проколоться и не создать новое нацистское государство ...
Так что наше наступление - точнее продвижение - на Кавказ и далее на юг отвлекало немало турецких и, что более важно - немецких сил от центральной части РСФСР, поэтому наше же продвижение от Старого Оскола на восток в сторону Дона мешало окончательно и полноценно окружить части РККА в Елецко-Тамбовском котле - фронт был непрочным и колонны с подкреплениями постоянно прорывались внутрь котла. Более того - наши с РККА встречные наступления окружили уже окружаемых, и на пространстве между линиями Саранск-Рязань-Тула-Калуга на севере и Сталинград-Белгород на юге - то есть на площади 450 с севера на юг на 600 с запада на восток километров - получалась эдакая матрешка из котлов - внутри - котел с частями РККА - размерами 70 на 280 километров, его опоясывает котел с частями Вермахта, ну и снаружи его опоясывает уже новый котел, что мы проделали в сентябре. И на этом котлы в европейской части СССР не заканчивались - наши части, прорвавшиеся к Киеву и Полтаве, немцы в свою очередь окружили встречным ударом - со стороны Коростеня на восток и со стороны Орла на запад - получалась тонкая кишка длиной 500 и высотой 10-50 километров, через которую, по идее, тульско-орловско-воронежская группировка немцев имела наземную связь с западом, хотя все-таки больше подкреплений поступало с юга - с линии Харьков - Россошь - Калач-на-Дону, откуда окруженная группировка получала подкрепления транспортными и военными колоннами - у обеих сторон фронт на юге состоял из отдельных кочующих частей и подразделений, поэтому если не нарвешься, то проскочишь или отодвинешь. Все окружали всех.
И вот - ко всему этому - мы еще переправили много войск на Кавказ. Сначала это происходило по просьбе наших соратников армянской и грузинской национальностей - те хотели защитить своих родных от турецкого вторжения. И эта защита в итоге вылилась в освобождение западной части Северного и Южного Кавказов, а также части Кубани и Ставрополья, да и по ходу движения от нашего Белгорода к нашему же Ворошиловску (который Ставрополь) образовались несколько освобожденных территорий на Донбассе - прежде всего в районе Ворошиловграда (который Луганск) - и, самое важное - Ростов-на-Дону. Получалось, что за счет успеха в окружении наших сил в районе Киева и в районе Полтавы, немцы не смогли купировать ни наше совместно с РККА встречное наступление по линии Балашов - Острогожск - Старый Оскол, что проходило южнее Воронежа, все еще остававшегося под немцами, ни переброску наших бронетанковых колонн на Кавказ, в результате чего и образовались освобожденные анклавы на Донбассе и у впадения Дона в Азовское море, но из-за чего наши части на севере УССР были ослаблены и в свою очередь не смогли сдержать немецкий прорыв.
Более того - от Кавказа наши части неспешно продвигались в армянско-курдско-греческие земли, которые были временно - всего несколько веков - оккупированы Турцией, с возможным прицелом в сторону Персидского Залива, а другие наши части, но гораздо быстрее - самолетами - рвались в сторону Кореи, где, напомню, упал наш высотник, что работал по заданиям РККА на отражении японской агрессии против СССР - вот и собирались всей республикой выручать экипаж. И попутно создавали анклавы в Афганистане, заодно уже начиная борьбу с басмаческими и пуштунскими бандами, что нацелились на Среднюю Азию и Казахстан, а в перспективе - и на Казань, на Челябинск, на Свердловск и Нижний Тагил - большие пространства и мало населения - самое то для подвижных кочевых орд. А далее - наши подразделения создавали анклавы на Тибете, договаривались о промежуточных базах с китайскими милитаристами и коммунистами всех мастей. И в сентябре совместно с корейскими товарищами под шумок высадились на Хонсю - южном крупном острове Японского архипелага. Забрались далеко.
Но то был все-таки второстепенный театр военных действий - ни у нас, ни у противников на них не было крупных сил. Точнее - у противников-то как раз были - немцы со своими индийскими корпусами, набранными из плененных в Африке индийцев бывшей Британской армии уже подходили к Индии, где и так вовсю полыхало антибританское восстание, поднятое на волне японских успехов в Юго-Восточной Азии и Китае, это помимо того что там также полыхали и междоусобные войны между княжествами и вообще непонятно кем - шла активная перекройка Индостана и вообще Британской Индии. Заодно немцы успешно подбивали персов, объявивших войну СССР и Великобритании за оккупацию 1941 года, пуштунов и басмачей Афганистана на северный поход, да и польская трехсоттысячная группировка генерала Андерса, что находилась в Иране - тоже нависала над южным флангом дамокловым мечом. Хотя поляки еще окончательно не определились в своих пристрастиях - все-таки, подкормившись за счет советских людей, они в 1942 году перешли на обеспечение к англичанам, поэтому еще возможно намеревались от них что-то выцыганить. Если еще было что - ведь у англичан в Азии оставалось лишь несколько прибрежных городов на Индийском полуострове, так что окончательному переходу поляков под крыло немцев мешали политические проблемы с Генерал-Губернаторством, что было образовано на месте остатков от Польши. Впрочем, по донесениям разведки, с 'иранскими' поляками сейчас активно работали поляки из Вермахта - их там служило под полмиллиона человек (РИ), так что было кому рассказать о принятых порядках и перспективах.
Но в любом случае - куда бы ни качнулись 'иранские' паны, мы не могли перебросить туда достаточно войск, чтобы активно воздействовать на все эти враждебные силы - ведь наша высадка в порту Данцига в сентябре 1943 года внезапно превратилась из обычного набегового рейда в довольно успешную операцию по взлому с тыла немецкой обороны около Данцигской бухты, и сейчас наши части понемногу начинали растекаться на юго-юго-запад по Кашубии и на юг по землям древних пруссов - Помезании, Погезании, Любавии, дойдя уже и до начала мазовшанских земель - до Млавы - города, вокруг которого в 1914 году шли особо упорные бои - он четырнадцать раз переходил из рук в руки. Мы сюда тоже дошли и дальше на юг идти пока не собирались - мы и так удалились от Данцига на 170 километров на юго-юго-восток - еще сотня - и уже Варшава, фактически центр мазовшанских земель, захваченных полянами в давние времена с помощью немецких рыцарей, пруссов, ятвягов и русинов. И мы не собирались снова повторять ту давнюю историю, да и делать нам там было нечего - ранее мы уже заходили в Варшаву два раза, да еще там было одно польское и одно еврейское восстания - в результате город был разрушен в пыль.
Но, самое главное, так и не была уничтожена оборонительная полоса немцев на востоке - прорвать-то мы ее прорвали, ударом с тыла и затем добавив и с фронта, но только у самого побережья Балтики - к северу от Эльблонга, установив сухопутное сообщение с нашим десантом в Данциге, ну и понемногу растекаясь уже за спиной этой оборонительной линии - повторю, у нас не было сил чтобы ее прорвать надежно и на большом участке. То есть сначала надо было расширить прорыв, чтобы его нельзя было заткнуть одним-единственным контрударом, и уже потом понемногу - по мере переброски дополнительных сил - сворачивать остальные участки. Поэтому, когда случился еще один прорыв этой обороны - совсем в другом месте - я выругался, причем в плохом смысле, так как радоваться было нечему. И виновата была как раз новая бронетехника - держали мы ее в тихом месте - и додержались.
ГЛАВА 2.
Как я уже отмечал, к осени 1943 основные бои шли в европейской части РСФСР и на севере УССР, а фронт в Прибалтике и на западных границах СССР (и, соответственно, нашей республики) как застыл осенью 1942, так особо и не двигался - после захвата Кенигсберга мы смогли отбить немецкое контрнаступление, после чего обе стороны уже не имели там достаточно сил чтобы нанести решающее поражение войскам противника. Поэтому подразделения окапывались на высотах, командование подбрасывало новые силы, но скорость их наращивания была примерно одинаковой, так что равновесие так и застыло на месте.
Одним из таких тихих углов был Ковель - город в 120 километрах на юго-юго-восток от Бреста и в 160 километрах на северо-северо-восток от Львова. Мы зашли в город на волне успешного контрнаступления осенью 1942, когда гнали обратно немецкие войска, что фашисты перебрасывали против нас с Украины, когда пытались отбить Кенигсберг. Освободить-то город мы освободили, но он так и оставался эдаким островком нашей территории к югу от Припятских лесов - фронт аккуратно огибал город почти ровной окружностью - на три ее четверти - на расстоянии в 30-50 километров от северо-запада через юг и до северо-востока, дальше уже снова шел на на восток - сначала по Стыри, затем примерно до границы между бывшей БССР и УССР и далее почти вдоль нее на восток. Город был примечателен тем, что в нем сходилось несколько веток железных и автомобильных дорог, включая Брестское шоссе Киев-Брест, так что немцам по идее он был бы полезен. Да вот фиг вам - даже в 1941 году немцы смогли занять его лишь через неделю - 28 июня, и то лишь потому, что оборонявшийся там 15й стрелковый корпус получил приказ на отход, так как южнее немцы прорвались уже гораздо дальше на восток. А так - в первый же день войны две советские дивизии численностью 20 тысяч человек отбросили обратно за границу две немецкие численностью 48 тысяч 17го армейского корпуса. И в последующие дни отбрасывали немцев и ликвидировали их плацдармы - лишь вступление в дело немецкой танковой дивизии позволило фрицам закрепиться здесь на территории СССР, ну а там и части РККА начали планомерный отход на восток.
Мы действовали по привычной схеме - разрушили железнодорожные и автомобильные мосты в радиусе трехсот километров и город стал никому не нужен - все-равно большую часть грузов немцы сплавляли по Дунаю, что было дешевле и производительнее. Да и распутица вкупе с подвижной обороной первых месяцев - сентябрь-декабрь 1942 - не позволила фрицам быстро подойти к Ковелю. А там уж и не получилось - мы подняли планы постройки ковельского УРа и все-таки возвели намечавшиеся ДОТы, дополнив ими построенные в 1940-41 годах батальонные районы предполья. И успели как раз к тому моменту, когда нас выдавили из Холма - Хелма, если по польски - первого и самого северного города Червонной Руси. Хотя и Ковель вроде бы находился на тех землях, а название Галиция было введено уже австрияками - даже поляки и те называли эти земли Русским Воеводством. Но вот австрияки были мастерами в порабощении других народов, и стирание памяти было в этом деле наипервейшим пунктом - как только по очередному разделу Польши эти земли в 1772 году отошли к Габсбургской монархии - так австрийцы и переиначили местные названия - земля превратилась из Червонной Руси в Галицию, русские - в галичан, на худой конец в русин - и все шито-крыто - Украиной-то тогда называли области вдоль среднего Днепра, поэтому называть местных украинцами никто даже и не думал, впрочем, как и волынян, подолян, покутян - да, тоже русские, но живут в других областях, как и украинцы. Впрочем, само название Галиция австрияки тоже долго не искали - оно происходило из названия Галицко-Волынского княжества, что существовало на этих землях до конца 14го века и называлось так по столице - Галичу. Вот венгры на него и претендовали - постоянно и неуспешно, ну а от венгров название переняли и австрийцы.
Жаль, мы немного не успели спасти местных евреев. Заключенных из 'бесполезного' гетто - то есть тех, кто не имел нужных профессий - немцы уничтожили в июне 1942, а 'ремесленное' гетто - в августе - всего более 15 тысяч человек только в Ковеле и его окрестностях. Так-то эти люди нам очень бы помогли в борьбе против отрядов обеих УПА и перешедшей в них почти что полностью украинской вспомогательной полиции. Собственно, и к востоку от города - в Припятских лесах - мы основную войну вели не столько с немцами, сколько с отрядами Украинских Повстанческих Армий, причем обеих.
С украинским национализмом ведь все изначально было непросто, так как слишком много сил было заинтересовано в его создании и использовании - вот они и тянули каждая на себя, создавая под себя же и все эти боевые отряды. Так, еще до Первой Мировой в Австро-Венгрии существовали под эгидой правительства военизированные отряды, и с началом войны они были преобразованы в Украинский Добровольческий Легион, который присягнул на верность Венгрии (то есть даже не главной силе в двуединой монархии). И они начали худо-бедно воевать против русских войск, причем и худо, и бедно - к зиме 1915 года было потеряно две трети первоначального состава, остававшиеся в живых австрийские укронацики пытались мобилизовывать в легион местных крестьян - таких же русинов - бойков, лемков, гуцулов и прочих - только не зараженных национализмом головного мозга. Крестьяне воевать против своих же - то есть против русских - ни в какую не желали, поэтому при первой же возможности либо разбегались либо сдавались в плен - текучка была высокой и численность легиона не раз снижалась с нескольких тысяч до нескольких сотен человек.
Все поменялось в 1918 году, когда Австро-Венгрия решила ввести в действие свой запасной план и легион был передан под командование Василя Вышиваного, который был нифига не Василь, но очень даже вышиваный, а местами и проштопанный. В том плане, что от рождения 'Василь' был Вильгельмом Франц Габсбург-Лотарингским, эрцгерцогом Австро-Венгрии. Но, согласно написанной под него биографии, 'настолько проникся любовью к украинской культуре, что очень любил разъезжать по галицийским селам, где раздавал помощь сирым, убогим и прочим нуждающимся', изучил украинский язык (который на поверку оказался гуцульским - но это неважно - там все-равно говоры были в каждой деревне свои), и вот в самом начале войны, когда пареньку только-только стукнуло восемнадцать, его тут же назначили командиром уланского полка, где служили одни украинцы (это не украинский легион, а нормальная армия Австро-Венгрии), а в 1918 ему подчинили и Украинских Сечевых Стрельцов - как к тому времени назывались остатки того что осталось к тому времени от легиона. С вышиванками у Франца-Василя тоже было нормально - вышиванки он любил разные и цветастые и всегда ходил только в них (как говорилось в ориентировке на него - 'имел гомосексуальные наклонности'). А целили Франца-Василя ни много ни мало на украинский трон - в пару к польскому трону, на который претендовал его отец - троюродный брат предпоследнего императора Австро-Венгрии Франца-Иосифа. Так что и 'глобус украины' - это не такая уж шутка, если потребуется кому-то с достаточными ресурсами. Но в данном случае все пошло не так - и Австро-Венгрия развалилась раньше чем успели создать нужные троны, и поляки с поддержкой французов - самой сильной силы в Европе - заявили претензии на эти земли вплоть до Кубани, и там уж РККА УССР совместно с РККА РСФСР погнали всех националистов, беляков и интервентов начиная от поляков и заканчивая греками. Так что оставили австрияки Франца подкармливать да присматривать за своими подопечными. И ждать нового случая.
А подопечные не сидели сложа руки, классически разосравшись к началу 1940 года на меньшевиков и большевиков - ой то есть на мельниковцев и бандеровцев - и появились ОУН(м) и ОУН(б). Да, выстрел Павла Судоплатова 23 мая 1938 года в Роттердаме стал одним из самых удачных в плане разрушительного действия - ведь после гибели предыдущего главы ОУН Коновальца и еще даже до начала Великой Отечественной Войны с обеих сторон националистов полегло по несколько сотен - выясняли между собой кто самый главный украинец. Мельниковцы как более старшие и типа авторитетные хотели все делать медленно но верно, а бандеровцы - это был молодняк, которому не терпелось, поэтому они участвовали во всех боевых столкновениях с польской и советской властью. Соответственно, к моменту голосования за нового главу ОУН все молодые сидели по польским тюрьмам, а когда немцы их выпустили - все уже было решено более старшими.
'Нифига не решено !' - сказали младшие, так как им не только не терпелось, но и ничего не светило - Мельнику, ставшему очередным главой ОУН, немцы жирно намекали что он станет проводником - то есть вождем - всех украинцев после завоевания СССР Германией. Поэтому Бандера решил подрезать подметки на ходу, и уже 30 июня 1941 года во Львове ближайшими подельниками Бандеры было зачитано его заявление о создании Украинского Государства и призывы не складывать оружия 'до тех пор, пока на всех украинских землях не будет создана Суверенная Украинская Власть'.
Немцы, узнав об этом, прифигели. Да, там в заявлении говорилось что 'нововосстающее Украинское Государство будет тесно взаимодействовать с Национал-Социалистической Великой Германией, которая под руководством своего Вождя Адольфа Гитлера создаёт новый порядок в Европе и в мире и помогает Украинскому Народу освободиться из-под московской оккупации'. Но вообще-то у немцев были свои планы на эти земли - тут ведь чернозем, отличный климат, много дешевых и трудолюбивых рабочих рук - зачем все это отдавать непойми кому ? И уже в начале июля Бандеру и еще несколько человек из руководства ОУН(б) арестовали и поместили сначала под домашний арест, а спустя несколько месяцев, не договорившись, и в концлагерь. Батальон Нахтигаль, где были в основном боевики из ОУН(б) - те, кто выжил в боестолкновениях с советскими пограничниками в предыдущие годы - узнав о таком, тут же отказался служить в Вермахте, был разоружен, отправлен в Берлин, где практически все его служаки подписали новые контракты на службу в том же самом Вермахте. Оно и понятно - раз такое вставание в позу ни на что не повлияло, то есть-то все-равно что-то надо.
И такой своей хитрожопости не скрывал вообще никто - даже в официальных документах ОУН(н) ('н' - 'неважно какой') говорилось, что 'главная роль на первом этапе войны на Востоке принадлежит Немецкой Армии. Пока немцы будут биться с москалями мы должны будем создавать свою сильную армию, чтобы потом приступить к разделу мира и его упорядочиванию'. И такое ясноглазие в стиле 'а нас-то за что ?' приводило к массовым арестам бандеровцев, которые на свою голову поверили немецким заявлениям 'Украина должна стать независимым государством в альянсе с Германией', а потому активно действовали в июне 1941 - захватывали города, убивали одиночных красноармейцев, подняли во Львове восстание, активно уничтожали еврейское население.
И вот немцы, получив от них все необходимое, начали избавляться от отработанного пара - там не только аресты, но и просто уничтожение бандеровцев под предлогом их мародерства, благо что предлогов искать особо не требовалось. Так что весной 1942 бандеровцы решили отложить на неопределенный срок 'вооруженную борьбу против немецкого оккупанта', усилить борьбу против 'московско-большевистских влияний' и 'оппортунистов' - то есть мельниковцев из ОУН(м), хотя оппортунистами были как раз бандеровцы из ОУН(б) - и даже посягнули на святое право своих членов - им было рекомендовано 'воздержаться от участия в антиеврейских акциях'.
Мельниковцы тоже не сидели сложа руки и, чуть оглядевшись и решив что уж теперь немецкому командованию точно никуда не деться, надумали прогуляться по тем же граблям что их более нетерпеливые собратья по разуму - 5 октября 1941 года они провозгласили в том же Львове Украинскую Национальную Раду (в РИ это произошло в Киеве, в АИ Киев еще не захвачен). Немцы сказали что-то типа 'шо, опять ?!?', арестовали новоиспеченных членов новоиспеченного правительства, немного их попинали, подержали в тюрьме, кого-то даже расстреляли вместе с евреями (в РИ в Бабьем Яру было расстреляно несколько активистов ОУН(м)), но в общем обошлись более мягко - все-таки мельниковцев крышевало гестапо, так как это были эмигранты-теоретики, жившие за границей СССР и Польши, тогда как бандеровцы были под крылом абвера - военной разведки - и всегда работали 'в поле' - то есть непосредственно в Польше и в СССР, проводя диверсии и разведку. Соответственно, если мельниковцы еще были нужны для управления политическими течениями в среде украинства, то бандеровцы уже не требовались, как минимум в таких количествах - не каждый западенец сойдет за своего в русских районах, поэтому ценность от них как от разведчиков и диверсантов была гораздо ниже, а проблем - наоборот гораздо больше как от более боевитой силы чем мельниковцы. Поэтому Мельников, не получив должность Проводника - то есть вождя украинского народа - так и оставался полупроводником - то есть транслировал местному населению волю своих хозяев. За что мельниковцам доставалось от бандеровцев - все-таки Западная Украина была вотчиной Бандеры и его сил, поэтому бандеровцы убивали мельниковцев даже с большей охотой чем советских партизан, евреев и поляков, так как то были неправильные украинцы. Избавлялись от порчи.
Впрочем, к зиме 1941 немцы уже вычистили самых боевитых бандеровцев - членов 'передовых отрядов', которые летом 1941 шли перед или сразу за наступающими частями Вермахта, проводя агитацию, диверсии и тому подобные антисоветские действия. Да и мельниковцы, которых немцы подкармливали гораздо сытнее, уже создали немало своих отрядов на бывших бандеровских землях. Так что в 1942 году между националистами установилось шаткое равновесие. Более того - в начале 1943 года немцы разрешили мельниковцам создать даже не те полуподпольные отряды самообороны, что были до того, а полноценную войсковую часть - дивизию СС 'Галичина'. Чаша все сильнее склонялась в пользу Мельника. Но к тому моменту у обоих вождей голова была занята уже не борьбой друг с другом (а также со всеми вокруг - немцами, русскими, поляками), у них была более сильная головная боль - новоиспеченный конкурент в деле украинства - Тарас Бульба.
Причем это не 'тот самый', который 'я тебя породил - я тебя и убью'. Нет, вполне реальный человек, он даже не был Бульбой, хотя и был самым настоящим Тарасом. Изначально его фамилия была Боровец, а Бульба - это псевдоним - якобы так его дразнили за его нос, пока персонаж не узнал про гоголевского Тараса Бульбу и не начал гордиться своим прозвищем. Как бы то ни было, с 1933 года Тарас - тогда ему было 25 лет - член ОУН, и, проживая на Волыни - на территории Польши - выполнял разведывательные задания на советской территории, арестовывался и отпускался поляками, после падения Польши совсем ушел в тень, и всплыл уже летом 1941, да еще как.
В начале июля якобы с одним пистолетом и несколькими помощниками он смог захватить Сарны - город в 150 километрах на восток от Ковеля - причем это еще в тылу РККА (мы попытались разузнать что там было на самом деле - отряд Боровца разоружил местный отряд ополченцев - другой военной силы в городе просто и не было, и скорее всего там был обычный договорняк между чуть ли не соседями, так как сам Боровец был примерно из этих мест). Когда через несколько дней в город вошли немцы, они поставили Боровца комендантом полиции всего Сарненского района - все-таки человек был проверенный уже почти десять лет - как и большинство верхушки оуновцев. И под это дело Тарас выторговал себе возможность создания легального отряда в тысячу человек, назвав его 'Полесская сечь'. С начала августа сечевики шарились по лесам в поисках красноармейцев, а в середине августа протекли через условную линию фронта и захватили Олевск - город в тылу РККА в 70 километрах на восток от Сарн (от него еще 200 километров на восток-юго-восток - и уже Киев). И там он провозгласил Олевскую республику - 'Отсюда начнется освобождение Украины от советов и всех ее врагов... Коммунисты, комсомольцы и любые другие оккупанты объявляются врагами украинской государственности...'
И такая схожесть нашей с ним деятельности наводила на размышления, и наверное не меня одного - ведь оба захватывали города в тылу вражеских войск, оба пытались строить свои армии ... Но если я с немцами только воевал (ну и обменивал пленных и мирное население), то Тарас - у него выходило по-всякому.
До октября 1941 года эти глухие территории были по сути независимы ни от Москвы, ни от немцев - немцам Боровец обещал всяческое содействие в борьбе с советскими партизанами, и свое обещание держал, проводя операции совместно с подразделениями БНС - Белорусской народной самопомощи - военизированного формирования, которое немцы создали в 1940 году из белорусов, ранее служивших в польских войсках. С нападением на СССР во главе этой структуры немцы поставили Ивана Ермаченко, который в 1914 году закончил школу прапорщиков, а в годы Гражданской он уже полковник белой армии и адъютант Врангеля - и вот он вернулся 'снова готовить нам царский трон', разве что с претендентами было неважно - Владимир Кириллович - самый старший из Романовых - мало того что отказался сотрудничать с немцами - так он отказался подписать воззвание к русским эмигрантам поддержать немецкую оккупацию СССР, за что немцы упекли его в концлагерь.
Боровец же в ноябре 1941 самостоятельно распустил свою Полесскую Сечь, так как не хотел осложнений с немцами, которые после попыток бандеровцев а потом мельниковцев объявить о создании независимого украинского государства относились с подозрениями ко всем украинским формированиям, и соответственно потребовали перевода его подразделений в полицию. Собственно, многие сечевики туда и перекочевали. Да и не мог тогда Тарас что-то поделать - комсостав у него был в основном из мельниковцев - своих командиров у него не было изначально, а бандеровцы отказали ему в командирах, так как и сами собирались строить свое государство - вот мельниковцы только и согласились отправить ему несколько десятков человек с командирским опытом. Так что в итоге Тарас с небольшой группой ушел в леса - как в анекдоте про подвыпившего мужика, которого милиционер застукал за справлением малой нужды - 'я его обманул - убрал, но не прекратил'. Так что сечевики на время затаились по полицейским подразделениям либо по лесам, хотя уже в декабре 1941 Боровец объявил свои отряды Украинской Повстанческой Армией (и Бандера с Мельником не относились к ней никаким боком). А сам Боровец мотался по оккупированным территориям УССР, по Генерал-Губернаторству и вел торг со всеми сторонами - немцами, обеими ОУН, правительством УНР, местными советскими партизанами и нами - на предмет уступок и ништяков.
Но к весне 1942 года ему стало понятно, что ничего хорошего - то есть собственной республики - ему не светит, поэтому 16 апреля он издал указ 'Немедленно начать первую фазу вооруженной борьбы против Гитлера'. И его отряды действительно вели бои - освобождали города южного Полесья, захватывали типографии, уничтожали колонны, а 19 августа бульбовцы захватили Шепетовку - крупный железнодорожный узел в 120 километрах к югу от Олевска, что по идее круто - это ведь широта Киева, самый центр западной половины УССР. Правда, борьба была несколько странной - собственно немцев бульбовцы практически не трогали - даже в Шепетовке они разбили венгерскую охранную часть, да и столкновения с эсэсовцами и шуцманскими отрядами - то есть отрядами охранной полиции - это были столкновения с такими же украинцами, но служившими немцам явно - немцы создали много таких батальонов - всего было 26 эстонских, 41 латвийский, 4 латгальских, 23 литовских, 11 белорусских, 8 крымско-татарских и аж 71 украинский батальон вспомогательной полиции - десятки тысяч человек.
И такие успехи привлекали в ряды его войск немало сторонников - по сути, Боровец контролировал все южное Полесье - да, в городах сидели немецкие гарнизоны, но между ними и бульбовцами было установлено негласное перемирие - немцы не лезут в дела бульбовцев, а бульбовцы не сильно трогают немцев. Тем более что все администрации и так были наводнены бульбовскими шпионами, многие из которых были заодно и нашими, и московскими.
Немало успехам бульбовцев помогли и сами немцы своей политикой - начиная с сентября 1941 они стали разоружать оуновскую милицию, которую сами же и создавали. Были арестованы как минимум четверть руководства обеих ОУН, расстреляны сотни оуновцев - прежде всего из комсостава и актива (в РИ только в Бабьем Яру за 1941-43 года был расстрелян 621 оуновец). Так что когда в ноябре 1941 немцы окончательно встали на линии Киев-Смоленск, вдруг оказалось, что кроме Тараса Боровца никаких значимых сил чтобы поиграться с украинством у них больше и нет. Так и его отряды были распущены ! Требовалось их снова собирать. Потому Тарас и действовал вполне свободно - особенно если сравнивать с мельниковцами и бандеровцами. Тарас, в принципе, также считался бандеровским человеком, и это также способствовало притоку в его ряды новых людей. Да и нацполитика немцев по отношению к украинцам вызывала все больше вопросов - даже образование, и то было ограничено всего четырьмя классами. До профессиональных украинцев начинало доходить, что немцы - это еще худший вариант чем москали.
Нам, если честно, Боровец был выгоден - после первых столкновений осенью 1941 года, когда мы выпилили под ноль несколько его отрядов (правда, большинство из их членов перешло в наши армейские части), Боровец несколько присмирел и даже пошел на контакт - сначала через полевых командиров, а потом и мы с ним встретились лично. В итоге он стал поставлять нам в обмен на золото и продовольствие русских, евреев и поляков - в общем, всех, кого они иначе бы просто расстреляли, да и 'договорные матчи' тоже стали кстати - залетные отряды и агитаторы из бандеровских отрядов не раз заскакивали на его территорию, и так как в обеих силах было много знакомых между собой, то они увлекали дальше на север и часть бульбовцев - ну а там по поступившей информации мы эти отряды и поджидали. Бульбовцев - кто выжил в огневых мешках и хотел вернуться - мы возвращали обратно в Сечь, остальных в основном ставили в свои ряды - из тех, кто уже наелся национализма либо просто был кооптирован полунасильно или обманом, когда вербуемым в ОУНовские отряды говорили, что они идут в партизанский отряд для борьбы против немцев. Самых же упертых, кто ставил своей целью избавить эти земли от всех народностей, не принадлежавших настоящим украинцам кто бы под ними не подразумевался - таких мы прикапывали неподалеку. Совместные операции против отрядов польской Армии Краевой тоже добавляли пользы от такого временного попутчика - ведь польские нацики были врагами что нам, что украинским нацикам.
Причем в начале 1943 года Боровец вообще был уже как богатая невеста на выданье - за него боролись и из Москвы, и из Берлина, и из Лондона, суля всякие поблажки и привилегии, так как это была все еще самая большая военизированная сила украинских националистов - мельниковцы все никак не могли создать широкую базу поддержки, а бандеровцы, имея широкую базу - так как эти земли были вотчиной Бандеры - находились в подполье, а Бандера все еще сидел в концлагере. И эта третья сила украинства сильно напрягала других вождей ОУН - Мельника и Бандеру - она отнимала у них козыри, из-за чего они не могли нормально давить на немцев. Впрочем, про игры Москвы я узнал походя, когда мне, во первых, перестали пенять что наши войска недостаточно борются с бульбовцами, и, во вторых - от самого Тараса, который как-то на одном из радио-совещаний проговорился, что имеет нашу республику в качестве прицела дальнейшего обустройства и для его территорий. То есть Кремль умело играл на чаяниях этого человека и его окружения, а я наоборот напрягался - не держат ли нас только в качестве морковки, примера для всех националистов окраин Советского Союза - ведь сейчас полыхало по всем границам, и такое половинчатое решение - 'остаетесь в составе СССР, но получаете больше самостоятельности, вон посмотрите как живет ЗРССР' - оно для многих по идее выглядело привлекательным - ведь в этом случае не требовалось бороться до конца (а с учетом предыдущей истории всем было понятно чей конец наступит раньше). А становиться флагом для 'освободительных' движений мне как-то не очень хотелось - во-первых, никакой я не флаг, во-вторых - это опасно вдвойне - ведь и до этого, и после флаги рвали, простреливали и сжигали только в путь.
А поиграть с этой силой действительно стоило. Сам Боровец вроде бы крышевался абвером - то есть немецкой разведкой, ему же в советники был назначен Иван Литвиненко - поручик сначала царской армии, он затем активно участвовал в становлении Украинской Народной Республики и ее армии, так что к началу Второй Мировой войны был уже полковником армии УНР (все прошедшие двадцать лет этих деятелей окормляли поляки и немцы с австрийцами, англичанами и французами), заодно - при поляках - служил начальником разведотдела в Ровно, тогда находившемся под властью Польши, затем - в немецкой разведке города Холм - то есть еще с довоенных времен работал против СССР, и вот с началом войны проявился у Боровца, благо что именно Литвиненко пригрел и продвигал Боровца еще в тридцатых годах - недаром простой каменотес с самостоятельным образованием смог затем получить в собственность каменоломню, выпустить пятитомник 'Людоеды' про голод на Украине в 1933-34 годах (года обозначены в самой книге - видимо, составители этого антисоветского пасквиля слишком спешили отработать гранты), заодно выпустить и книгу 'Господин депутат сейма' - уже антипольской направленности.
Так что до поры до времени южный фланг нашей республики - в Полесских лесах - был более-менее прикрыт и активных действий там не проводилось - только отстрел самых упоротых укронациков. Да, мы кооптировали в свои ряды или взяли на обеспечение отряды советских партизан, что шарились в тех лесах и южнее - и уже они и работали по немцам, а бульбовцы их не трогали, как и они бульбовцев - если только не успевали взаимно опознаться. С оуновцами у бульбовцев и то было больше боестолкновений. Но и совместных операций также хватало. Впрочем, так тут было повсеместно - в одном районе оуновцы борются с советским партизанским отрядом, в другом - разрабатывают совместно с диверсантами НКВД операцию против немецкого гарнизона. Восточнее дела обстояли еще круче - в Полтавской области оуновское подполье установило контакты с советским партизанским отрядом 'Набат', на Донбассе оуновцы вообще договорились до того, что 'любой украинец, а также русский может быть членом организации ОУН' (то есть русским предлагали стать украинским националистом - каково, а ?), в Харькове оуновцы также полностью отказались от антирусской агитации, оставив только антисоветскую, а немцы отмечали, что 'В зоне действия командира Полиции безопасности и СД Харькова нелегальная группа НКВД общалась с группой Бандеры и совершенно открыто сотрудничала с ней'. Все смешалось и запуталось.
ГЛАВА 3.
Причем смешалось и запуталось - это еще мягко сказано. Еще в начале 1942 года немцы в своих документах писали:
'... через бывшего сотрудника НКВД вскрылись отношения НКВД и ОУН. НКВД воспринимал ОУН как серьезную опасность для дальнейшего существования Советской Украины. Поэтому он был вынужден принять меры к уничтожению ОУН. План этого уничтожения предусматривал внедрение в ОУН агентов НКВД. Среди них были Турчманович, один из ближайших сотрудников Степана Бандеры, и Богдан Бандера, брат руководителя ОУН. НКВД очень хорошо просчитал возможность оккупации Украины немецкими войсками и предусмотрел на этот случай восстание населения в тылу немецких войск. Помимо специальных агентов, которым было поручено разжечь это восстание, НКВД хотел использовать для этого и собственных специальных агентов в ОУН. Сначала восстание должно было выглядеть как национальная борьба за освобождение, а после начала беспорядков агенты НКВД должны были взять управление в свои руки и при поддержке партизан превратить запланированную революцию масс в большевистскую'.
И это были не пропагандистские документы немцев, а самые что ни на есть внутренние, ДСП, и не отчеты для начальства, то есть с минимумом вранья. Правда, мы получили их копии через условно надежного человека - в небольшой канцелярии в центре Берлина сидел отец пехотинца, который попал к нам в плен - и через этого отца проходило много интересных бумаг.
Тем не менее, после прочтения таких документов мне уже не казались странными сообщения из Москвы не трогать такие-то и такие-то отряду оуновцев. Все было бы гораздо проще, если бы мы считали всех оуновцев врагами - как я собственно изначально и предполагал. Но некоторые враги оказывались не то чтобы совсем врагами, а то и вовсе не врагами - как отмечали немцы в другом документе уже от февраля 1942 года - 'Выявленные ранее связи между НКВД и ОУН оказываются весьма тесными и сложными'. И мне вот становилось все более интересно - а вот те оуновцы, что пережили войну и дожили до распада СССР и которых потом новоявленные бандеровцы превозносили как борцов за украинскую независимость - не были ли они теми самыми агентами а то и сотрудниками НКВД - ведь пережить войну, пятидесятые - это было дано далеко не каждому оуновцу из тех, кто не сбежал на запад и в Канаду.
Чуть позднее отмечалось - 'По сообщениям украинских источников, одно из заданий, с которыми НКВД оставило своих агентов в стране, внедрение в украинские организации, органы самоуправления и т.д., чтобы таким образом получить доступ в немецкие инстанции. С лояльной украинско-национальной стороны многократно высказывалось предположение, что антинемецкий курс движения Бандеры также объясняется работой этих агентов НКВД внутри самой группы Бандеры. Притом указывается, что когда большевики раскрыли бандеровскую организацию в Лемберге, то целый ряд бандеровцев - отчасти по принуждению - поступил на службу НКВД'.
То есть до войны наши раскрыли во Львове бандеровскую сеть и вербанули много бандеровцев. Ну что ж, если так, то наши - однозначно молодцы. Кстати - троллинг и фишинг на самом деле придумали также наши - в 1942 немцы отмечали - 'Недавно коммунистами были сфальсифицированы немецкие плакаты в пользу большевиков или же рядом с немецким оригинальным текстом вывешивался таким же образом составленный 'перевод', содержание которого представляло собой коммунистическую пропаганду в чистом виде'.
Ну то есть это как если бы на плакате - пусть и в немецкой стилистике - было бы написано 'Бей фашистов !' и этот плакат был бы вывешен у немецкой комендатуры. Молодцы.
С другой стороны, такие сообщения выглядят как попытка обеления самого Бандеры в глазах немецкого руководства - типа все спихнуть на происки Москвы, сделать вид что 'не виноватая я, он сам пришел' - и вытащить из-под молотков часть людей.
Впрочем, другие сообщения указывали на то, что дыма без огня все-таки не бывает - я совсем опешил, когда прочитал следующее (в РИ события происходили в Киеве, но в то же время):
'Центром активных общеукраинских устремлений была городская управа в Житомире. Бургомистр Багазий вскоре после своего вступления в должность решил собрать вокруг себя единомышленников, с помощью которых он очень быстро выстроил городскую администрацию с многочисленными отделами. С помощью некоего подставного лица он создал уже распущенную государственной полицией 'Организацию взаимопомощи', которая называлась также 'Красный Крест' и которая из Житомира при помощи специальных агентов содержала неконтролируемую информационную и разведывательную службу на всей территории Украины. Эти специальные агенты объезжали в том числе лагеря военнопленных на Украине и наведывались к освобожденным украинцам-военнопленным, которым, среди прочего, задавали вопрос, мучили ли их немцы, когда они находились в плену, или плохо обращались с ними. Вся подобного рода информация стекались в Житомир, где в центральном офисе была картотека с данными о примерно 60 тыс. военнопленных. В какой форме в действительности использовали собранный таким образом материал, неизвестно.
Если увязать этот систематический сбор материала с тем, что заявила одному объективно мыслящему украинцу некая персона из окружения Мельника, дескать ОУН систематически собирает материал о нечистоплотности и злоупотреблениях Германии на Украине, дабы в нужное время суметь использовать его во внешнеполитических целях, то тогда этот собранный материал будет иметь для Красного Креста особое значение. Багазий и его окружение не скрывали, что собирались до установления немецкого управления передать торговлю и экономику на Украине в частные руки, потому что 'немцы ведь, как везде, так и на Украине все заберут себе'. Наиболее ценные товары, например, готовые сапоги и крупные запасы кожи, свечей, мыла и сырья, а также оцениваемую в миллионы готовую продукцию продал или передал узкому кругу своих друзей или в частные общества, ревизия которых вскрыла тяжелые нарушения и злоупотребления. Еще в начале 1942 г. за счет жесткого вмешательства в работу милиции в Житомире он пытался сделать милицию зависимой от себя и препятствовать неприятным для него расследованиям криминальных правонарушений. В одном случае активного и пассивного взяточничества, в котором он сам был замешан, Багазий помешал уполномоченному начальнику украинского 'отдела расследований' под угрозой увольнения проводить дальнейшие розыскные мероприятия.
Бензин, предоставленный ему вермахтом и Управлением транспортировки продовольствия, он частично использовал в личных целях или для решения задач украинской националистической пропаганды. В то время как он заявлял, что для перевозки продуктов у него бензина нет, а водители должны были стараться раздобыть бензин какими-то иными способами, в его личном подвале после ареста были обнаружены большие запасы бензина. Между тем благодаря тому, что Багазий предоставил бензин, он сделал возможным для так называемого украинского Красного Креста совершить минимум три поездки на автомобилях Красного Креста вглубь территории генерал-губернаторства, чтобы провести переговоры с митрополитом Дионисием в Варшаве и архиепископом Иларионом в Холме о назначении митрополита автокефальной украинской национальной церкви, которую вскоре собирались создать. Он даже изготовил для уполномоченных для этого лиц пропуска.
Образованный Багазием в городской администрации Житомира 'отдел вероисповеданий' был руководящим органом созданной на скорую руку после роспуска Национальной Рады Украинской церковной рады, которая на деле и судя по высказываниям многих ее членов, имела своей задачей преследовать те же политические цели, что и ликвидированная Национальная Рада, правда, под другим названием.
Багазий окружил себя в руководящих органах ... людьми, которые ... избрали явный ... все более проводили в жизнь вражескую ... в отношении любых немецких мер политику. Прежде всего, нужно задаться вопросом, как ему удалось, не будучи в советское время организационно связанным с украинскими националистами, уже непосредственно с приходом немцев собрать вокруг себя круг доверенных лиц, с которыми он постепенно старался вытеснять немецкое влияние и довел украинские требования до грани конфликта.
И все же точно установлено, что он и его доверенные лица благодаря своим действиям и стараниям подготовили питательную почву, на которой взрастали и имели шансы на успех и большевистские старания. Учитывая присущее ему врожденное благоразумие, не приходится сомневаться в том, что он осознавал последствия своей политики. Для завершения описания его личности нельзя не упомянуть о том, что в советское время он был сначала учителем, а затем возглавлял еврейскую школу в Киеве и приватно преподавал детям первого секретаря областного исполкома компартии Xревчува'.
Это Хрущова что-ли ? Учитывая, как немцы могут переврать русские фамилии, а затем наши при обратном переводе переврут их еще раз ... надо будет глянуть оригинал если передавали его, а не текстовку. И если так, то Брагазий - человек Хрущова ? Тогда становятся понятны все эти связи НКВД с ОУН - наверняка с обеих сторон действовали хрущовские кадры - ну не мог человек быть Первым Секретарем ЦК КП(б)У с начала 1938 года и не наладить связи в НКВД и ОУН (то, что его назвали первым секретарем областного исполкома компартии - тоже простительно - в советской иерархии сам черт ногу сломит, а когда один человек совмещает два или более постов - и подавно - так и тут - по идее должно быть или 'исполкома', или 'компартии', так как 'исполкомы' - это Советы, но вместе с тем так как первые секретари партии как правило выбирались и на должности председателей исполкомов 'своих' партийных территорий (что хотел упразднить Сталин и что удалось предотвратить первым секретарям с помощью 'троек' путем физического устранения возможных конкурентов по линии выборов в советы и за что Сталин их потом поочередно и поставил к стенке) - так вот из-за такого совмещения не грех и перепутать). И тогда становится понятна та оголтелая реабилитация оуновцев, что произошла в пятидесятых когда Хрущов встал у руля - возможно, он освобождал своих подельников. Не факт, конечно, но и не исключено. Так что тему однозначно надо будет копать.
Нам же, к сожалению, пришлось еще в 1942 году по быстрому сворачивать свою охоту - десятки снайперских групп были переориентированы с отстрела функционеров гражданской и полицейской администраций оккупированных территорий исключительно на отстрел объектов во вражеской форме - немецкой, итальянской, венгерской, румынской, словацкой, хорватской, французской, испанской. Но и тут нам скоро серьезно настучали по шапке за то что завалили кого-то не того - и мне лишь оставалось надеяться что не Кузнецова, да и то только потому что больше из наших разведчиков я никого не помнил. И как прикажете работать в таких условиях ?!?
А условия и вправду были тяжелыми - немецкая администрация была наводнена советскими агентами и разведчиками. Так, в одном из донесений СД говорилось (в РИ события происходили в августе):
'В результате обширных наблюдений в г. Харькове удалось напасть на след широко разветвленной нелегальной группы компартии. 26 ноября 1942 г. группа была поймана. Главой организации был бывший агент НКВД, который после занятия г. Харькова германскими войсками был назначен старшим бургомистром г. Харькова. Затем он вышел из городского управления и предложил свои услуги начальнику политической полиции и службы безопасности. Несмотря на то что с самого начала не пользовался полным доверием, и имелись сведения, что он был агентом НКВД, он был принят на службу и назначен начальником отдела кадров украинской вспомогательной полиции при начальнике тайной полиции и службы безопасности. Он был принят на службу, главным образом, по тем соображениям, что здесь он лучше всего будет на виду и, если он действительно работал на НКВД, то здесь это можно будет проверить скорее всего. Наблюдения дали ожидаемый успех. За это время ему удалось насадить своих людей во все отделы городского управления и организовать прекрасно работающую систему шпионажа. В то время, как внешне он выдавал себя за ультранационального украинца, считавшего однако невозможным существование самостоятельной Украины, он подпольно работал на НКВД и компартию. Почти все его доверенные лица работали ранее в НКВД, или, по крайней мере, были членами партии. Он приютил у себя шофера НКВД, которого искала тайная полевая полиция, сделал его бургомистром в одной деревне Харьковской области и снабдил его соответствующими инструкциями для организации и оказания помощи коммунистам и партизанам. В его организацию входило 5 активных бургомистров, несколько начальников отделов городского управления, 8 технических чиновников полиции. До сего времени арестован 41 человек. Связей с другими коммунистическими кругами Украины не установлено, но, по-видимому, эта организация 'Просвита' ('Провод') и с находящимся еще в стадии организации 'Союзом аристократов'.'
В другом:
'... районный руководитель Дюбко и комендант украинской милиции Тураш по обвинению в экономическом саботаже. Дюбко, злоупотребляя своим положением, пытался представить немецкие распоряжения на Украине как меры, направленные против украинцев, и создать свою собственную информационную сеть в целях пропаганды против Германии. Он тайком протащил бывшего секретаря штаба политотдела одного из большевистских полков в украинскую полицию, а также пытался освободить бывшего председателя областного исполнительного комитета и члена бюро парткома. Троцюк использовал свое положение для не знающего границ воровства'.
В третьем:
'в Каменец-Подольске и области было установлено, что к нелегальным группам движения сопротивления принадлежат не только члены группы Бандеры, но и коммунистические функционеры, которые скрытно работали в украинском просветительском объединении 'Просвита''
Да и сами оуновцы отмечали -
'Когда пришла гражданская немецкая власть, все коммунисты-активисты, которые еще остались, постарались влезть в правительство, учреждения, милицию, хотели захватить главные посты, чтобы оттуда расширять свою работу и вредить немцам и националистам. Это им частично удалось'.
'Сильнее дают о себе знать москали. Они заняли важнейшие посты в легальной жизни и оттуда мешают украинцам'.
И таких сообщений были десятки. Поэтому наши группы все больше переключались на прикрытие действовавших в администрациях агентов, вызволение из тюрем арестованных - не только наших или московских, но и бандеровских, раз пока нам было по пути. Кроме того, на наши группы скоро легло создание баз, организация связи и тому подобная обеспечительная работа - сказывалась близость промышленности и складов, откуда самолетами, тайными тропами или совсем уж в открытую - колоннами грузовиков, если были выправлены нужные документы - на оккупированную территорию шли десятки и сотни тонн грузов, а в обратную сторону - раненные и гражданское население.
И причем чем дальше - тем все чаще это были именно наземные транспортные колонны. Как отмечала и московская разведка - 'В тылу у неприятеля немецкие части полностью отсутствуют. Все мероприятия по охране объектов и поддержанию режима осуществляются исключительно украинской полицией, отрядами польской полиции и карательными отрядами итальянских, венгерских и австрийских войск, которые немцы, как неустойчивый элемент, оттягивают с линии фронта'.
Ну а с этими всегда можно было 'договориться' - отстрелить с десяток самых принципиальных - и охранный батальон перестает быть излишне дотошным при проверках документов и грузов. Если понимание не достигнуто - можно добавить из СПГ по казармам - такой жирный намек понимали все, хотя большие бои и нам были невыгодны - они привлекли бы внимание уже немецкого командования и в те районы были бы направлены немецкие части. Нам такого пока не нужно было, мы действовали по тихому но широким охватом. Да и с документами как правило был порядок - ведь их выписывали наши люди в комендатурах и управах.
Да, грузовики, набитые вывозимыми на север людьми, вызывали некоторые вопросы, но бумага 'для вывоза на работы в Германии' была вполне достойным предлогом пропустить грузовики дальше, да и составы по железной дороге так можно было перегнать довольно далеко. С лета 1942 до марта 1943 с этими сотнями колонн у нас произошло лишь двенадцать происшествий разной степени тяжести - аресты, один раз - гибель пятерых бойцов охранения и трех водителей - тогда даже несмотря на то, что они смогли положить из пистолетов с глушителями более десятка охранников остановившего их поста, но из сарая на второй линии домов от поста выбежало с три десятка немцев - о них нас не предупредили, иначе мы бы придержали колонну, пока эта часть не пройдет дальше. Еще хорошо что снайперская группа, которая стандартно прикрывала прохождение колонны через этот пост, смогла прижать немчуру беглым огнем, и большинство людей - и перевозимых, и из команды перевозки - смогло уйти по канаве за дорогой. Но и расследование инцидента не выявило ничего особого - обычный косяк информаторов и связистов, приведший к гибели нескольких человек. Не раз было и не раз, к сожалению, еще будет. Мы лишь намотали на ус, что снайперские команды надо располагать так, чтобы они могли наблюдать не только свою дорогу, но и подступы к ней, а при возможности и соседние дороги - чтобы повысить дублирование покрытия сеткой наблюдения. И уж при невозможности такого размещения - ставить дополнительные посты. Хватило бы людей.
Самое сложное, пожалуй, было на самой границе наших территорий - хотя на большинстве территорий там и заправляли бульбовцы, но и немцы держали там свои части - все-таки там был уже фронт, а не хухры-мухры. Поэтому приходилось действовать в обход главных дорог, а если перекрывали и второстепенные, то когда как - могли прорвать линию фронта и провести колонну колесного транспорта, могли проложить гать и погнать транспорт там, особенно если по зимнику, могли направить колонну вездеходов и вывезти людей по таким дребеням, куда немец и пешком не сунется.
Так что на подобных транспортных операциях наши снабженцы набивали руку почти год, пока ситуация не усугубилась из-за бандеровского восстания. Все же остальное делали в основном местные отряды, насыщенные нашим оружием и инструкторами - даже нападения на еще неподконтрольные управы, полицейские участки, отбитие отобранного немцами у крестьян хлеба и скота, остановка отправляемых на запад эшелонов со скотом и навербованными или угоняемыми на работу в Германию - все это делали в основном местные отряды. Наших ценили прежде всего за связь и возможность вызвать высотник если немцы начнут слишком сильно наседать. Ну и, конечно, снабжение, снабжение, и еще раз снабжение - проводка транспортных колонн была на нас, транспортные самолеты для быстрой доставки грузов и людей также летали именно по радиомаякам наших групп и никак иначе - даже Москва отдала нам на аутсорс поддержку своих отрядов и переброску туда-обратно нужных людей - все-таки так удобнее, чем лететь от Воронежа или Сталинграда - мы ведь могли ходить по воздуху не только от Пинска, но и в обход - от Карпат - так дальше, зато надежнее, так как оттуда немцы меньше секут наши самолеты и мы можем сойти за немецкую авиацию.
И работ по обеспечению подрывной деятельности с каждым днем становилось все больше - сопротивление оккупантам только росло и ширилось. Как писали сами оуновцы:
'Когда пришла гражданская немецкая власть, все коммунисты-активисты, которые еще остались, постарались влезть в правительство, учреждения, милицию, хотели захватить главные посты, чтобы оттуда расширять свою работу и вредить немцам и националистам. Это им частично удалось. Войдя в легальную жизнь, они начали действовать на две стороны: с одной, создавали коммунистическую подпольную сеть, с другой, старались не допустить националистов в учреждения и сотрудничеством с гестапо ликвидировать их. Поэтому были часты провалы, когда коммунисты в тюрьме валили националистов, будто бы те вместе сотрудничали. Разумеется, немцы расстреливали наших людей за коммунизм, хотя знали, кто они есть на самом деле. Это для них было самое выгодное !!!
Коммунисты свою акцию в Каменец-Подольской области ограничили до сильной пропаганды, и это им приносило позитивные результаты по причине антинемецкого отношения населения. Коммунисты просто терроризируют население разного рода слухами о фронте и партизанских акциях. Обрушиваются вести, что немцы отступают, большевики уже недалеко: красные высадили около Шепетовки или где-то в другой округе десант, который ведет партизанку; что большевики бомбили Киев, Винницу, Гречанку, что они возле Проскурова, Дунаевецкой станции и т.д. Все это соответствующим образом влияет на массы.'
И еще бы не влияло - ведь это были наши десанты, наши группы, наши аэродромы. И когда население видело у бойцов наших ДРГ и у подчиненных нам или Москве местных партизанских отрядов передовое автоматическое длинноствольное оружие, наблюдало расчехвосченные немецкие фуражные колонны - это естественно влияло на умонастроения. Влияли и газеты, что мы доставляли с большой земли - не только наши, республиканские, но и союзные, вплоть до 'Правды' и 'Красной Звезды' - люди были в курсе что происходит во внешнем мире. Поэтому немецкая и оуновская пропаганда и не имели практически никакого эффекта, кроме обратного - если какой-то немецкий офицер вдруг заинтересовывался смехом, возникавшим у стендов с немецкими газетами, то люди тут же отвечали что радуются победам немецкого оружия и начинали смеяться еще сильнее - как писал один немецкий офицер - 'Вроде бы все в порядке, а осадок какой-то странный, такое ощущение что люди не радуются, а смеются, причем смеются надо мной, над Германией ... не нравится мне этот смех'. Хотя тост 'За НАШУ Победу !', что стал особо популярным после широкого проката фильма 'Подвиг разведчика' (на 'тайные' кинопоказы в сараях стекались люди и из соседних деревень, и не дай бог было нагрянуть кому-то лишнему в момент просмотра 'фильмы' - гнали всем гуртом - 'деньги ж за билеты уплочены !', да и интересно, все-таки привычная культура) - тост вскоре стал опасным, за него могли посадить и расстрелять - немцы все-таки не дураки и быстро разнюхали его истинный смысл, хотя зимой 1942/43 многие немецкие солдаты и офицеры радостно писали домой, что на Украине наконец поверили в немецкое оружие, и местные жители наперебой предлагали им выпить за победу.
А бандеровцы продолжали жаловаться на свою нелегкую долю: 'коммунисты пока еще стоят в этой области на более сильной позиции, чем мы, так как они на известной территории сразу же имели везде своих людей, а мы таких людей только должны искать!.. Кроме этого, они имеют несчетное количество методов пропаганды, которые нам и не снились. Лучше всего для них то, что они знают местное население. Большая ненависть к немцам и некоторые попытки бунта показывают, что массы в подходящий момент могут подняться. Но нужно считаться с тем, что тогда коммунисты могут нам стать еще раз на дороге к цели.'
- ну то есть оуновцы все прикидывали как бы оседлать волну народной борьбы против немцев, да все никак не получалось - мешали коммунисты, которые собственно эту волну и организовывали и, такие подлецы, не позволяли щирым самостийникам прийти на все готовенькое и урвать побольше и на халяву.
Причем население уже насмотрелось на художества других альтернатив советской власти - и немцев, и оуновцев. И даже оуновцы - и те отмечали что были мягко говоря не на высоте, хотя и снова пытались вывернуться:
'Нехватка соответствующих людей. В самом начале в область приехало много разных-преразных людей, которые причинили делу только ущерб. На этой территории оказалась 'Сечь' из Буковины, из Галиции и Закарпатья. Буковинская Сечь, которая была еще не проинформирована о мельниковских делах, сама на территории целой области проходила фазу раздела на два лагеря.
Много было таких людишек, которые шли на Восток, в первую очередь, для наживы, поэтому доходило до всяких позорных грабежей, расстрелов, арестов и тому подобного. Все это, разумеется, влияло на местное население. Авторитет 'националистов с Западной Украины' начал падать из-за людей, которые с нами не имели ничего общего.'
- то есть оуновцы сначала - во время летних боев 1941 года - погнали свои 'передовые отряды' на восток, те прошли смерчем, подрывая, сжигая и убивая - а теперь оун пыталась откреститься от их художеств - типа 'это не мы'. Но народ знал - 'это они'.
ГЛАВА 4.
Причем еще в сорок первом всех этих самостийников встречали с немым вопросом 'кто все эти люди ?'.
Немцы и сами отмечали:
'Восточно-украинское население явно встает в афронт прибывшим сюда западным украинцам, которых можно рассматривать как основных носителей националистических идей. ... Носители экстремистских устремлений за незначительным исключением именно западные украинцы.'
'Несмотря на часто противоречивые утверждения, сегодня не подлежит никакому сомнению, что в СССР в советское время, по крайней мере, в последние годы, украинских националистических организаций не было. Видные лица украинского происхождения выразили свое удивление тем, с какими далеко идущими, фантастическими планами эмигранты вернулись на Украину после оккупации. Их характеризуют как людей, которые не захотели увидеть перемен в настроении и характере украинского народа, случившихся за 23 года советской власти'.
То есть советские украинцы широко раскрывали глаза от удивления теми прожектами, что на них вываливали западенские интеллигенты. Видимо, хотели задать несколько вопросов - 'Что ? Как ? Почему ? Зачем ?' - но так и застывали с выпученными глазами. Это как если бы ко мне подошел человек и начал бы утверждать, что трава - красная, небо - зеленое, земля - плоская, а 'с неба камни не падают' ((с) французская академия наук 19го века насчет астероидов) - я бы тоже сильно удивился. На что западенцы обижались и упрекали 'своих' соотечественников в отсутствии украинства - чем бы это ни было. Точнее - советские-то понимали чем это было - западенцы наконец почувствовали возможность усесться хоть кому-то на шею - ведь пример польских панов и австрийских герцогов был у них столетиями перед глазами, и они хотели так же, да не получалось. А тут - ШАНС !!! Надо лишь уболтать местных чтобы позволили взгромоздиться себе на шею. Вот только, как отмечали и сами немцы, общественный климат здесь другой:
'Западная Украина (округ Волынь/Подолия, генерал-губернаторство) обладает определенными типичными признаками, которые отличают ее от остальной Украины. Плотность населения здесь больше, проблема сосуществования различных народностей проявляется резче: украинцы, поляки и евреи здесь приблизительно равно влиятельны и даже в численном отношении сопоставимы друг с другом. Русские играют лишь незначительную роль. Разные народности к немцам относятся по-разному, друг к другу - с подозрением и враждебностью. Эти противоречия и раздробленность являются отправными точками для политического и информационного подавления различных враждебных Рейху групп.'
'Существенное различие наблюдается между северной частью главного округа Волыни и южной частью Подолии. Волынь находилась 20 лет под властью Польши и только 2 года под властью Советской России. Подолия же всегда относилась к Советскому Союзу. На население это повлияло очевидно. Население в Подолии более скромное и непритязательное, чем на Волыни. Оно разучилось питать политические надежды, но оно также понимает, что лучше прятать свои чувства за внешней тупостью. В Волыни, напротив, соответственно большой плотности тамошней интеллигенции, бросаются в глаза политические и экономические устремления, жалобы и озабоченность звучат более явно.'
- ну то есть умеренную или полную удовлетворенность советской властью немцы трактовали как тупость, а недовольство польской - как раз за нормальное проявление активности (но тогда и недовольство немецкой властью - тоже нормальное явление - и зачем тогда немцы боролись с партизанами ? или 'это другое' ((цэ) любой демократ) ? ). Про большую плотность интеллигенции на Волыни - тоже интересно. Получается, что если советская интеллигенция могла найти себе применение не только на Подолии, но по всему Советскому Союзу - что мы и наблюдали, так как украинские фамилии часто мелькали по всем уголкам нашей страны, то в Польше украинской интеллигенции места не находилось - вот они и варились в собственном соку - 'где родился - там и пригодился'. И все, что им оставалось - это 'жалобы и озабоченность'.
Ну и дальше немцы забивали очередной гвоздь: 'Для оценки украинского движения за самостийность характерным является то, что при наступлении немецких войск можно было выявить, что идея независимости Украины в областях, ранее не принадлежавших Польше, не была распространенной, ее привнесли сюда западные украинцы, прибывшие из Галиции'.
Да и сами бандеровцы про, например, Каменец-Подольскую область писали следующее (логика изложения жалоб на 'не тот народ' сохранена):
'Это же приграничная территория, ... большевистского господства, а ранее московско-царского, удалось палачам 'перевоспитать' массы и заселить территорию наихудшими элементами. Однако села удержали свой украинский характер (там есть здоровый элемент, как и в городах).'
(сразу же возникает вопрос - так села - это 'территория' или что-то другое ? и насчет масс - их сначала перевоспитали, а затем сюда заселили кого-то другого ? зачем ? перевоспитанные чем-то не устроили ?)
'Также здесь есть некоторая часть москалей, которых в селах называют 'кацапы'. Еврейскую проблему немцы решили сами. Свезли евреев в большевистские города и там их расстреляли. В небольшом количестве находятся они еще в местечках, где используются на физической работе. Там у них свои отдельные участки.
Поляки не представляют тут для нас никакой опасности. Это преимущественно украинцы католического обряда, названные издавна полярами. Их предки вынуждены были когда-то, еще в давней шляхетской Польше, перейти в католичество. Есть кое-где давние польские колонисты, впрочем, уже полностью ассимилированные. Отличаются они лишь религиозным обрядом. Однако сейчас поляки с запада ведут тут работу. В основном, делают это польские ксендзы, которые пребывают сюда и возвращают потерянных сынов в 'лоно отчизны'. Украинское православное население ненавидит 'католиков'.
Сильнее дают о себе знать москали. Они заняли важнейшие посты в легальной жизни и оттуда мешают украинцам. Они играют большую роль в коммунистической пропаганде и шовинистично-московской деятельности.
Плохо то, что местные украинцы сильнее ненавидят поляков, чем москалей. Можно сказать, что даже уважают москалей за что-то высшее и склоняют голову перед великим народом - россиянами, которые произвели на свет 'такого великого человека, как Пушкин'. Можно встретить в каждой почти украинской хате портрет Пушкина, как я уже упоминала, территория здесь пронизана интернациональным духом. Такие национальные отношения влияют на великую основу нашей работы.
Под немецкой властью тяжело говорить о какой-то культурно-образовательной жизни украинцев в этой области. Это, между прочим, также влияет на отношение населения к немцам. За время советской власти все привыкли к разным клубам, читальням, бесчисленным кино, театрам, олимпиадам, вечеркам; а из образовательной жизни - разного рода школам, техникумам, институтам. Теперь ощущается нехватка всего этого.'
(это, напомню, говорят оуновцы)
'С приходом немцев и выступлением первых наших походных групп на Восток через Каменец-Подольскую область перешло много скверного элемента, который приносил нам горечь и стыд. Националисты-самостийники повели массированно пропаганду, жалко только то, что некоторые из них не задерживались у нас подольше и создавали сеть, и вообще не занимались продолжительной работой, а пошли дальше, оставляя в приграничной территории хаос и беспорядок. Пришла туда из Галиции и Буковины разная сволочь, которая под видом националистов и при подталкивании немцев грабила усадьбы и распространяла дурную славу об ОУН.'
- то есть 'правильные' бандеровцы были недовольны 'неправильными'.
'Если говорить вообще об отношении масс к ОУН, следует сказать, что ввиду того, что национальное сознание у украинцев не очень велико, но одновременно существует антинемецкое противоборство масс, мало есть таких, кто негативно относятся к борьбе за самостийну Украинскую державу. Преимущественно относятся позитивно, или занимают положение объективного наблюдателя за текущими событиями. Это своего рода спекулятивное выжидание момента. Однако ужасное отношение немецкой власти к украинскому населению, и, вместе с тем, огромная и сильная пропаганда коммунистов повлияла на то, что массы, имея теперь великое горе и несчастье, считают его гораздо меньшим горем, как им кажется, и поэтому часто можно услышать такие высказывания 'Лучше уж красные! Те, хотя бы, не били так, как немцы, не забирали у нас то, что мы собственным трудом заработали' и т.д.'
(блин, а как же многочисленные рассказы про ужасы советского строя, колхозов ?)
'Не имея самостоятельной силы стать на платформу борьбы за украинскую державность, они поддаются отчасти пробольшевистским настроениям. Тяжелые условия работы со стороны немцев, невысокое национальное сознание и пассивность масс влияют на результаты работы. ... Молодежь есть тут политически подготовленная, но воспитанная в коммунистическом материалистическом духе, и сложно ее сразу перевоспитать. ... насквозь проникнуты материалистическим мировоззрением, не только в философском, но и в житейском значении, это чувствуется на каждом шагу.'
(ну то есть на посулы залетных агитаторов не реагирует вообще никак, более того - при вступлении в группы сопротивления часто были и такие случаи, отмеченные в очередном отчете СД: 'Каждого из участников банды он заставлял дать такую клятву: Я, большевик Украины, клянусь до последнего вздоха защищать украинскую землю и бороться против немецких оккупантов'.)
'Очень отличается между собой молодежь села и молодежь города. Вообще можно ощутить сильный антагонизм между городом и селом. На селе есть более здоровый и сознательный элемент.'
(то есть который проще наеобмануть залетным самостийникам)
'Советская власть так 'могла перевоспитать сынов пролетарской страны', что особенно в этой области (так как это у границы), все люди имеют нквдистские способности (разведка), а многие служат теперь для собственной корысти немцам, выдавая наших людей.'
(польских (то есть экс-австрийских) западенцев сдавали немцам только в путь (а про 'нквдистские способности' вспомнилась песня группы ДДТ 'Террорист' - 'Люди опомнились, опрокурорились' - хотя люди-то там показали себя героями - не побоялись пойти с голыми руками на пулемет)).
Ну а оуновский докладчик продолжал лить жалобы на народ со страниц своего доклада:
'Эта территория отличается, может быть, самым слабым националистическим сознанием. Действует сильное коммунистическое подполье. Много разных препятствий. В коммунистической подрывной деятельности можно отметить стремление к работе на более широкой базе, особенно за счет проникновения в органы управления, дабы тем самым иметь в своем распоряжении хорошую службу связи, а также инфицировать тех, кто работает там, коммунистическими идеями.'
Немцы также отмечали некоторые неудачи оуновцев в деле пропаганды самостийности:
'Обычно население на агитацию бандеровцев заявляло: 'Мы от вас ничего не хотим, другой власти, кроме партизанской, мы не признаем' и тут же упрекали бандеровцев в том, что они служат в полиции и в других немецких учреждениях.'
Впрочем, даже на Волыни - вроде как вотчине Бандеры - бадеровцы все сильнее теряли опору среди местного населения:
'В Рожищенском районе коммунисты пускают пропаганду, будто бы УПА тесно сотрудничает с большевистскими партизанами. При факте успеха УПА указывают, что это работа большевистских партизан, а не УПА. Также пускают некие версии про какие-то договоренности руководства УПА со Сталиным. Этому население сильно возмущается и встает в оппозицию всем действиям УПА.
В Цуманском и Олицком районах деятельность коммунистов сильно расширяется. Местные коммунисты идут в подполье, создают банды грабителей и сотрудничают с большевистскими партизанами и ляхами. Подобные случаи наблюдаются и в Киверичине. В Острожецком районе коммунисты ведут двойную игру, притворяясь националистами, исполняют службу Сталину. Имеются случаи, где им достаточно глубоко удалось пролезть в ряды ОУН и УПА, используя выгодные для них моменты, хотят сплести свою сеть под маркой ОУН.
Последствия их работы уже сказались в массовой резне польскими руками в с. Тополе. Во время одной акции попали довольно важные документы о связях Цуманщины с Ровенщиной.'
Тут, надо заметить, все было небезосновательно, а чтобы люди не сомневались в подлинности слухов о работе бандеровцев на Сталина, мы даже слили в народ фотографические копии некоторых документов, что нам попались при разгроме нашими ДРГ очередной из бандеровских банд, ну и к этим копиям, снятым с подлинных документов, мы присоединили и несколько сотен собственных подделок - для полноты нужной нам картины.
В общем, хотели немцы и западенцы оседлать национальную тему - но не на тех напали - большевики съели на этой теме не одну собаку, ведь именно они еще до прихода к власти провозгласили право наций на самоопределение, а в дальнейшем только и делали что развивали те национальности, что решили остаться в едином государстве, разве что исправили перегибы политики коренизации, что проводили леваки и прочие троцкисты в двадцатых годах - исправили как умели, вместе с самими леваками и троцкистами, но разговоры о преимуществах одной нации перед другой вроде прекратились.
Поэтому, раз на 'старых' советских территориях мало что получалось, бандеровцы старались урвать свое хотя бы в тех областях, что были воссоединены с Советским Союзом в 1939 году. И ставку они делали прежде всего на молодежь, так как ее проще всего было подписать на свои дела - собственным умом еще не жили, самостоятельных решений не принимали, ответственности не держали, поэтому не могли предвидеть и последствий - рассказы рассказами, 'но у нас-то должно получиться !'. Вот бандеровцы и старались создать видимость, что 'у вас-то обязательно получится - вы же вумные !'. Как отмечалось в многочисленных докладах всех сторон о деятельности оуновцев на временно оккупировнных территориях:
'Особое внимание уделяется воспитанию молодежи. В начале войны из Галиции прибыли обученные бандеровцы и без ведома властей заняли важные для них посты, особенно школьных инспекторов. Утвержденные этими инспекторами молодые учителя должны были воспитывать подрастающее поколение по особым учебным программам и готовить из них фанатичных приверженцев Бандеры. Наряду с этим молодые учителя должны вести пропаганду также среди украинцев старшего поколения.'
'Установлено, бандеровское движение в начале войны, пользуясь ситуацией, сумело прочно обосноваться на Волыни и в Подолии и заполучить в свои ряды большое количество новых членов.'
'учителя составляют большинство самых активных элементов бандеровской организации.'
'Политическое воспитание молодежи ОУН находится в руках украинских объединений 'Бойтур', 'Юнацтво' и 'Просвита'. Украинская молодежь, юноши и девушки, регулярно собираясь по вечерам, проходят спортивную подготовку, ориентированные на политическую линию группы Бандеры. Молодежь после короткого испытательного срока принимает присягу на 10 заповедях ОУН. Чтобы вовне придать организации легальный характер, собрания фиксируются как часы занятий спортом и постоянно сопровождаются спортивными тренировками. Можно видеть, что со спортивными тренировками увязаны военные упражнения, которые осуществляются на основе предписаний ОУН 'Внутренняя служба', 'Полевая служба' и 'Стрелковый устав'. После испытательного срока местные организации молодежи включают в общеукраинскую ОУН. Во всех украинских объединениях молодежи как высшую политическую цель пропагандируют идею самостоятельного украинского государства. Кроме этого, на территории Ровенской области существует националистическая молодежная организация 'Сич', насчитывающая в своем составе до 3 тыс. человек. В этом спортивном объединении, имеющем много отделений, меньше занимаются спортом, чем политическим обучением с выраженной шовинистической тенденцией. Эта организация находится под политическим влиянием бульбовцев, активно действующая против партизан.'
'Для подготовки военных руководителей ОУН организовано ряд спецшкол: в частности, в Луцке функционирует школа с числом слушателей в 600 человек в возрасте от 18 до 24 лет, экипированы в польскую форму. Школа существует под видом подготовки сельскохозяйственных рабочих. В селе Кричальске Домбровицкого района - слушателей 200 человек. Подобные школы работают в селах Лаврово и Пличаново Волынской области, по 100 человек. Существовавшая школа в селе Шпаново Ровенского района имела слушателей 200 человек. Среди них были женщины. Ввиду проводимой антигерманской агитации слушателями школа в начале апреля 1943 года была расформирована, часть слушателей заключена в лагеря.'
Но, с одной стороны, по привычке проводя воспитательную работу среди молодежи в националистическом духе, само бандеровское движение моталось из стороны в сторону - по мере появления и краха очередных надежд. Как отмечали немцы в ноябре 1941:
'Самыми серьезными противниками движения Бандеры среди соотечественников являются Левицкий на западе и Мельник на востоке. В то время как Левицкий стремится к объединению всех трех групп, включая группу Бандеры, противоречия между Мельником и Бандерой стали непреодолимыми после политических убийств в Житомире и Виннице'
Тогда, напомню, бандеровцы провели массовый валежник соратников Мельника в попытке избавиться от конкурентов в деле украинства - и вскоре это не замедлило сказаться на раскладах:
'Интересы большевиков и людей Мельника во многом схожи. В первую очередь в том, чтобы по возможности посеять недовольство среди украинцев, что собственно получается. Там, где нет конструктивной основы, ее подтягивают искусственно, в основном через утверждения, будто немцы дали украинцам различные обещания, которые теперь не выполняют.'
(это, уточню, пишут сами немцы, которые, как известно, хозяева своего слова - 'слово дал - слово взял', так что позиция 'кому должен - всем прощаю' понятна)
'В прессе движение Мельника также постепенно стало ведущим. Хотя из-за энергичного вмешательства и расстрелов ответственных редакторов киевская украинская газета в данное время очищена от вредных элементов, в редакциях украинских провинциальных газет преобладают, однако, националистические элементы, которые придают своим газетам не только желательное для движения Мельника направление, но, очевидно, обеспечивают ОУН нелегальными печатными материалами. Как и раньше, основную часть этих нелегальных печатных материалов поставляет центр в Лемберге, частично он получает свой материал из Берлина и Праги.'
'В Житомире появилась организация 'Свободные казаки', которая настроена против Бандеры и Мельника, но тоже выступает за самостоятельную свободную Украину.'
В июне 1942 года немцы писали:
'Резюмируя, об украинских политических течениях на Волыни, можно сказать, что непосредственную угрозу представляет только ОУН, находящаяся под влиянием Бандеры. Мельник мог бы когда-нибудь стать опасным, если, будучи занятыми борьбой против Бандеры, выпустить из внимания его линию в ОУН. Другие партии можно было бы даже незаметно поддерживать, так как они, не имея очевидных видов на продолжительный успех, являются существенным элементом для раскола политической мысли среди украинцев.'
И чуть позднее:
'сторонников бандеровского движения невозможно привлечь к какому-либо позитивному сотрудничеству. Остается лишь начатый путь уничтожения этого движения без остатка.'
Этому способствовало постепенное смещение взглядов бандеровцев на предмет сотрудничества с немцами - если перед войной и в ее начале, как и мельниковцы, они всячески были готовы помогать немцам, то после облома, устроенного немцами с объявлением независимой Украинской Державы, среди бандеровцев начинало появляться протрезвление, которое через год - в июле 1942 - уже вылилось в 'воззвание бандеровской организации ко всему населению Украины', где, в частности говорилось 'Адольф Гитлер никогда не создаст самостоятельной Украины, иначе потеряет свою власть в юго-восточной Европе. ... Там, где это только возможно, немцам нужно воткнуть нож в спину'.
Но и немцы умели разбираться с такими втыкателями, о чем говорит их следующий документ от ноября 1942 года:
'После проведенной в сентябре прошлого года акции против нелегальной группы Бандеры, во время которой наряду с самим руководителем, Степаном Бандерой, были арестованы почти все основные руководители этой организации, деятельность группы Бандеры в Рейхе почти прекратилась. Однако в последние месяцы оставшиеся без руководства члены бандеровской группы снова начинают постепенно собираться и заново организовываться на территории Рейха.
Когда сообщения отдельных командных пунктов государственной полиции о возобновлении деятельности бандеровской группы на территории Рейха стали множиться, в сентябре этого года сначала гестапо Брауншвейга, а затем в октябре руководящим инстанциям гестапо Дрездена было поручено покончить с деятельностью нелегальной группы Бандеры, выявленной на вверенной им территории. Этим двум гестаповским ведомствам была доверена такая задача, поскольку им больше всего поступало сообщений о деятельности этой группы и лицах, в нее входивших.
В результате внезапно проведенной акции было арестовано в Брауншвейге 48 и в Дрездене 10 функционеров и присягнувших членов нелегальной бандеровской группы. В ходе допросов недвусмысленно выяснилось, что группа поддерживала связь с неким центром в Берлине.
Благодаря наблюдениям за встречами, о которых мы были извещены, и захвату явок, в Берлине удалось арестовать руководителя по организационным вопросам нелегальной бандеровской группы на территории Рейха Клима. Благодаря расшифровке записей, которые он делал в записной книжке, удалось установить, как устроена вся бандеровская организация в Рейхе. Согласно этим записям, организация на территории Рейха делится на 10 областей, которые подразделяются на районы, а районы в свою очередь на 'пятерки'. Соответствующим участкам гестапо было дано указание немедленно арестовать поименно названных лиц и допросить их. В Лейпциге, Берлине, Ганновере, Гамбурге, Хильдесхайме и Потсдаме было арестовано более 210 человек. Дальнейшие аресты предстоят на участках гестапо Гамбурга, Ганновера, Мюнхена, Вены, Праги, Бреслау, Позена, Данцига, Франкфурта-на-Одере, Франкфурта-на-Майне, Бремена, Хемнитца, Дюссельдорфа, Касселя, Кельна, Кенигсберга, Карлсруэ, Нюрнберга, Магдебурга, Оп-пельна, Рейхенберга, Штуттгарта, Веймара и Вюрцбурга.
В Берлине служащие полиции безопасности арестовали на захваченных ими явочных квартирах 4 курьеров из округа Галиция. При себе у них было огромное количество материалов. Наряду с большим числом печатных материалов подстрекательского характера один из курьеров имел при себе множество фальшивых пропусков за подписью берлинского полицей-президента и ландрата в Госларе. У другого курьера, прибывшего из Лемберга, были найдены фальшивые бланки Немецкого института для иностранных граждан при Берлинском университете. Эти бланки подтверждали, что их обладатель учился на языковых курсах этого института, и должны были, очевидно, наряду с пропуском замещать недостающую увольнительную.
Еще у одного курьера были, без сомнения, фальшивые хлебные марки на 100 единиц хлеба. Заслуживает упоминания и тот факт, что у нескольких курьеров были найдены удостоверения Украинской службы доверия в Берлине с фальшивыми печатями данной службы. Формуляры этих удостоверений, вероятно, подлинные, и были похищены из помещений службы.
Из материалов, изъятых у курьеров, и проведенных до сих пор допросов вытекает, что центр группы Бандеры должен находиться в Лемберге или его окрестностях. В Берлине лишь орган, ему подчиненный, для руководства сторонниками Бандеры, проживающими в Рейхе.'
Сам Бандера, напомню, так и продолжал сидеть в концлагере - это громили сеть его сторонников. И продолжали делать и дальше:
'В ходе акции против нелегальной группы Бандеры гестапо Брауншвейга совместно с гестапо Магдебурга и филиалом гестапо в Готе арестовало 25 бандеровцев. Управлением гестапо Праги были арестованы областной руководитель нелегальной бандеровской группы Васыль Ивановчук, род. 17 декабря 1912 г. в Дюкен-Халла/США, а также 5 украинских студентов, имматрикулированных в немецком Карловом университете в Праге.'
Это уже январь 1943 года, когда бандеровская сеть на территории Рейха была разгромлена гестапо и перехвачена нами - гестапо арестовывало руководство и громило некоторые ячейки, а мы, соответственно, подбирали рядовых исполнителей - получался такой тройной симбиоз, когда все стороны получали желаемое - сотрудники гестапо - новые нашивки и премиальные, украинские нацики - своих падших героев и дальнейшие цели для борьбы, ну а мы - помимо уничтожения врагов - сети для получения информации, контрабанды, финансовых потоков и укрывания нужных людей.
ГЛАВА 5.
Конечно, это наше неявное сотрудничество с гестапо было довольно странным, но я уже видел столько странных союзов и симбиозов, что особо не удивлялся новому выверту нашей тактики. Например, как действовать на территории Рейха мы узнали именно от оуновцев - кто по доброй воле, а кто на экспресс-допросах рассказал нам и какие документы нужны для перемещения, и где их выписывают, и кому именно - студентам, снабженцам, перемещенным рабочим и прочим элементам, которые вообще могут иметь повод для поездок в Рейх или хотя бы в Генерал-Губернаторство или протекторат Богемии и Моравии - оттуда, сменив документы и легенду, уже можно было более безопасно, с меньшими подозрениями, ездить и по территории собственно Рейха, да и наличие акцента меньше мешало - мало ли 'фильксдойче' испортили свой язык в общении с местными унтерменшами. Так, на 'перекладных', наши агенты постепенно и начали просачиваться в самое сердце врага.
Да и на оккупированных территориях документы были полезны - несколько сотен раз наши ДРГ или партизанские отряды выручали справки о разрешении на ношение оружия - такие справки выдавались силам местных милиций в комендатурах, пусть и сроком на месяц - на большие сроки местным не доверяли. Но у нас хватало комендатур под нашим контролем или хотя бы нужных людей, имеющих доступ к бланкам и печатям - а уж подделать подписи у нас было кому. Так что зачастую с крупным немецким патрулем или когда просто надо было пройти тихо, без шума, наши отряды расходились более-менее мирно, разве что немцы удивлялись - как было написано в неотправленном письме одного немецкого офицера, которое мы сняли с его трупа наряду с другими документами - 'снова встретили отряд украинской милиции, который бродит по местным лесам в поисках большевистских банд. Это уже третий отряд за неделю, и все они вооружены современным советским оружием. Мне только непонятно - как Советы могли потерять столько трофеев, если в последний год фронт практически не двигался ? Ведь это не старые русские винтовки и даже не предвоенные самозарядки - нет, у этих отрядов уже новые kalashy, на худой конец - ППК, да и пулеметы - не дегтярева, а тот же ПК, и все они со снайперскими прицелами - мне кажется, с таким вооружением можно было бы уже давно разобраться со всеми бандами, но вместе с тем мы каждый день слышим о десятках новых нападений по всей округе. Чем же тогда занимаются эти наши местные союзники ? Более того - мне непонятно, почему это оружие появляется у украинской милиции, а не остается в войсках - ведь наша пехота тоже полюбила это надежное и эффективное оружие, так что они скорее оставят его себе, а не сдадут продажным интендантам. Надо будет поднять вопрос на очередном совещании - ведь если это оружие вдруг повернут против нас - мало не покажется - у местной милиции есть даже русские гранатометы, поэтому наши бронетранспортеры уже не будут надежным средством для подавления враждебных выступлений'.
Но мы опирались не только на документы - нашему проникновению в Рейх, как я уже упоминал, очень помогали пленные, точнее их родственники - после установления контакта именно они становились проводниками и занимались обеспечением баз, квартир, явок, а также начинали работать нашими глазами и ушами по всей территории Германии. Вот такого у наших коллег не было - ни у англичан, ни у московской разведки, ни у оуновцев. Не было у них и широкой сети радиопередатчиков. Причем передатчиков не простых, а с пакетной передачей и прыгающей несущей частотой. Все это - и пакетное сжатие, и прыжки - работало на перфолентах, причем устройства протяжки и считывания были электро-механические, нарезать перфоленты тоже не было проблемой, ну а электронная часть на радиолампах была не особо заумной. Поэтому все эти устройства не перевозились с востока на запад через линию фронта, а собирались по месту. Что также существенно снижало риски раскрытия.
И местных помощников более чем хватало. Причем родственники военнопленных вскоре были разбавлены другими категориями. Искать антифашистов мы сразу не стали - мало ли кто что думает - опасно, можно нарваться на провокатора. Гораздо надежнее стал выкуп узников из концлагерей. Тут, конечно, играли свою роль сами корни правившей партии. Ведь крупные промышленники и банкиры знали кого ставить во власть, так как сами и создавали НСДАП - сначала оттерли Харера, основателя Немецкой Рабочей Партии, которая в 1920 и была переименована в НСДАП, так как создавалась промышленниками из концерна MAN и прочими - именно тогда при поддержке Людендорфа и герцога Баварии Гитлер и начал продвигаться наверх - вскоре он оттер второго основателя партии - Дрекслера, к концу двадцатых были выдавлены и браться Штрассер, которые собственно и подняли партию из небытия, вот только их социалистические лозунги хотя и нравились массам - на чем и росла ее популярность, но не нравились заказчикам нового политического проекта - поэтому, после отстранения Штрассеров, от 'социалистической' партии практически ничего не осталось - теперь она стала чисто 'националистической' - а значит можно выводить ее наверх - крупной промышленности и банкам национализация уже не угрожала, а куш можно было сорвать солидный. И уже в 1933 году в партию ломанулись любители теплых мест, ее численность всего за несколько месяцев возросла на полтора миллиона - с 800 тысяч до 2,3 миллионов человек.
Так к власти в Германии привели мелких лавочников, идеология и образ мыслей которых изначально были недалекими - 'организовать свой свечной заводик и жить припеваючи'. Вообще-то это вполне достойные мысли - честным образом, ни у кого ничего не отнимая, обеспечить себя, своих близких, дать нескольким десяткам людей работу - это достойно всяческой похвалы. Но - не на государственном уровне, где надо заботиться уже о миллионах незнакомых тебе лично людей. И проблема Третьего Рейха была в том, что многие из этих лавочников, пришедшие на государственные посты, в мыслях так и остались лавочниками - 'тебе дали новое дело - с него и кормись'. Так что почему бы и нам было не помочь людям - пусть порадуются напоследок. Тем более что лавочники на нижних уровнях нацистской иерархии видели, на какую широкую ногу живут лавочники из верхних уровней - все эти 'представительские' дома и замки, виллы, личные самолеты, роскошные лимузины, расходы и прочие гонорары за издание их трудов, которые обязательны к прочтению каждым немцем, а потому распространяются государством. Низам было завидно. И ведь сам Гитлер говорил - 'Когда мы делаем Германию великой, у нас есть право подумать и о себе'. Вот лавочники и думали о себе. В том числе начальство концлагерей.
Так что контакты с ними мы наладили быстро, оплачивая нужные услуги долларами и фунтами - мы работали под англичан и американцев, рассчитывая что с ними у наци будет меньше мозговых блоков. Так и выходило - в концлагеря потекло питание, а из них - заключенные - мы их вытаскивали под предлогом заботы заокеанских родственников, да и сдача арестантов окрестным предпринимателям внаем - по-денная, а потом и по-недельная - тоже стала нашей прерогативой, тем более что мы платили по стандартному тарифу, установленному министерством, плюс лично начальнику концлагеря - еще двойную цену сверху, если невернувшихся оформляли как умерших в лагере - еще тройную цену за каждого, а за ювелиров и часовщиков - десятикратно - на этих людях и сами нацики не прочь были погреть ручонки, да нам они были нужнее - именно они и делали механизмы наших примемо-передающих устройств.
А чтобы убыль в концлагерях не была сильно заметной - всех ведь на смертность не спишешь - это будет портить статистику, из Берлина могут придраться и приехать с проверкой - 'почему смертность такая высокая без приказа ?' - мы делали частичную замену выбывших - заменяли их на сионистов и мишлингов, что служили нацистам - последних начальство и охранники концлагерей особо не любили - их удачливость они объясняли не умом и навыками, а исключительно еврейским происхождением, поэтому и гибли такие люди гораздо чаще. Нам это было на руку - во-первых, мы вызволяли нормальных евреев, то есть кому уже ничего не светило при нацистах, и, соответственно им нечего было терять в работе на наши разведывательные и диверсионные структуры, и во-вторых убирали пол-, четверть- и даже целиком-евреев, которые преданно служили этому нацистскому режиму. Забирали мы их подчас прямо из служебных кабинетов - гестаповской и прочей формы у нас хватало, носителей немецкого языка - также, документов - более чем достаточно, а справки о еврейском происхождении родственников - вот они, 'и неважно что у вас разрешение - у нас выписка из родовых книг, так что собирайтесь, а там комиссия разберется'. Конечно, мы старались не нарываться - абвер и гестапо мы обходили стороной, как и партийные организации. А вот всякие хозяйственные и экономические учреждения, не связанные напрямую с оборонкой - это была наша вотчина.
Вскоре еще одним источников рекрутов для наших подпольных сетей стали рабочие с востока, особенно с Украины. Многих заманили обещаниями сладкой жизни в Германии, причем тут старались как немецкие нацики, так и нацики из соседних домов - плакаты типа 'Германия зовет тебя! Уезжай в прекрасную Германию! 100 тысяч украинцев уже работают в свободной Германии. Как насчет тебя?', уговоры, посулы и обещания - и вот человек собирает свои нехитрые пожитки и отправляется на вербовочный пункт. И потом, за полгода нахлебавшись 'сладкой жизни' пишет примерно такие письма:
'Мои условия жизни чрезвычайно плохие. Я работаю уже два месяца, а получил только 6 марок. Гулять нам не разрешается, отпустить нас не обещают. Мне очень тяжело, и вам на меня рассчитывать нечего'.
'Я тебе писать не могу, ибо нет ничего, о чем стоило бы писать. Я вспоминаю твои слова. Мы находимся в таком же положении, как и военнопленные. Я завидую вам, что вы дома'.
'Я очень исхудал и не знаю, смогу ли восстановить свое здоровье, ибо в настоящее время мы работаем по 12 часов вдень. Я был идиотом, что уехал. Моя глупая голова обманула меня. Не знаю, получишь ли ты это письмо или нет. Ясно, что в чужой стране я поумнею. Не знаю, увидимся ли мы когда-нибудь. Мы живем в плохом бараке, 57 человек, выходить нам не разрешается'.
'Пока что мы работаем задаром. Мы совсем не получаем денег. Таня, сообщи мне, какое пособие ты получаешь от комендатуры'.
'Зарплату мы не получаем, нам заявляют будто бы деньги получают жены дома. Я написал уже два письма, но не знаю, получили ли вы их, я во всяком случае не получил пока ни одного ответа'.
'За 6 дней я получил только 5 марок. Остальные деньги, как нам говорят, получают жены дома, но я знаю, что ты тоже ничего не получаешь, поэтому я посылаю тебе свою расчетную книжку, пойди с ней в бюро по вербовке рабочей силы и спроси, почему ты не получаешь денег'.
'Я пишу уже 3 письмо домой, но не получил ни одного ответа, почему, не знаю. Я здоров и живу неплохо'.
И так далее. Причем эти письма доходили до адресата чисто случайно - через каких-нибудь знакомых или за деньги - обычной почтой редко что доходило от таких бедолаг, поверивших немцам - немцы жестко бдили за тем, чтобы правда как можно дольше оставалась только на территории Рейха - чем дольше это продлится, тем дольше унтерменши будут надеяться на добрые отношения со своими будущими хозяевами. Поэтому пришлось брать на себя доставку еще и этой корреспонденции - нам все-равно требовалось доставлять письма от пленных немцев их родственникам - раз в квартал - в подтверждение того, что их родные живы, чтобы эти родственники продолжали на нас работать - конечно, письма и пленных были максимально нейтральными - 'работаю, зарплата 50 марок на книжку, но кормят хорошо, освоил профессию бульдозериста', да и фотографии тоже делали без лишних подробностей - елки-березки, стена дома непойми где, траншея - такой пейзаж вполне можно было принять и за Германию. Но зато родственники видели, что с человеком все в порядке, изможденным не выглядит, одет-обут. Так что и корреспонденция от украинских гаст-арбайтеров пошла тем же путем - письма с надлежащим оформлением - с марками, нужными штемпелями, и даже по реальным адресам где-нибудь на территории Генерал-Губернаторства или в Протекторате Чехии и Моравии запаковывались в отдельные сумки, на них ставились печати и пломбы гестапо, вермахта или СД - и курьеры везли их на восток, но неблизко к фронту - там уже письма рассортировывались в зависимости от адреса, и либо в дело вступала легкомоторная авиация с немецкими опознавательными знаками, которая перемахивала через фронт чтобы доставить корреспонденцию пленным, либо перемещалась в другой конверт - чтобы не из Рейха - и шла на оккупированные территории даже и обычной почтой. Зато подобным макаром мы налаживали связи с перемещенными рабочими - как добровольными, так и так и насильно загнанными на работы ост-арбайтерами. В общем, до декабря 1942 года мы в Рейхе больше осваивались и обустраивались. Присматривались.
Зато в декабре мы блин дали. Правда, без команды сверху, что плохо, но вроде бы удачно, что хорошо. Проблема была в том, что неопытным зато горячим людям дали в руки убер-оружие - различную стрелковку с глушителями. А это означает, что человек мог начать валить противников, не засвечивая точки стрельбы и не привлекая раньше времени излишнего внимания. Вот люди и начали наглеть. Ну ладно - устраивать засады на группы обыска, уничтожать кусок оцепления и выходить из облавы, да просто убирать одиночных функционеров партии и сотрудников внутренних органов типа гестапо и прочих - это еще можно понять - чем меньше у врага опытных и обученных людей - тем проще. Так ведь эти доморощенные антифашисты начали валить даже обычные патрули - не только полицейских, но и армейские - выйдет такой молодец на темную улицу, естественно будет остановлен патрулем, полезет якобы за документами, и тут как начнет стрелять из рукава - мы как раз разработали компактный пятизарядный пистолет с интегрированным глушителем и почти полностью закрытыми подвижными частями типа затвора и курка - перезаряжать патрон не совсем удобно, зато одежда не попадет в механизм в самый неподходящий момент - главное следить чтобы одежда не перекрыла окно для выброса гильзы - хотя бы первой, дальше-то оружие все-равно вылезало из одежды. Да и сама по себе штука хоть и недальнобойная, но компактная - патрон хоть и 9 миллиметров, но их всего пять штук, то есть рукоятка недлинная, ствол короткий даже для пистолета - на десять метров еще сойдет, а дальше - уже как повезет. Да только этим ухарям больше и не надо. А пять патронов - это как раз на стандартный трехфашистский патруль, затем перезарядить и добить контролями. Блин, мы неоднократно говорили нашим товарищам, что им надо сидеть тихо, накапливать бойцов и агентов, запасы оружия, денег, продовольствия, медикаментов, создавать базы.
Они, в принципе, поначалу так и делали. Ведь большевики съели на конспирации не одну собаку, да и эсеры из боевых организаций, бундовцы, и белорусские коммунисты за время польской оккупации Западной Белоруссии в 1920-39 годах - методичек и учителей хватало, я еще что-то добавил насчет городской герильи - название подчерпнул из книжки бразильского коммуниста Карлоса Маригеллы 'Краткий учебник городской герильи', которую он написал в шестидесятых годах для борьбы против фашизма - только бразильского, ну а я как-то по случаю прочитал по диагонали, да и книга Нейберга 'Вооруженное восстание' была настольной книгой для целого поколения коминтерновцев - я даже смог найти ее экземпляр из тех, что не уничтожили в тридцатые, когда Сталин сворачивал проект мировой революции, начав это сворачивание с Троцкого, Зиновьева и Бухарина - немецкая ветвь американских толстосумов все-таки переборола еврейскую.
Так что методичек хватало, да и мы включали голову. Ведь что самое главное для ведения конспиративной работы ? ну, помимо того чтобы не попасться ... правильно - суметь отбиться и сбежать ! вот мы и подбирали дома и квартиры в районах с довольно хаотичной застройкой, где много углов и поворотов - 'пересеченная местность', позволяющая не находиться долго на открытом пространстве, а значит в зоне прямой видимости наблюдателей и стрелков. В квартирах обязательно оборудовали вторые выходы - где-то просто проламывали стену в соседнее помещение - тоже, естественно, наше, желательно - в соседнем подъезде, чтобы в нем не ошивались те кто пришел с обыском или арестами, где-то устраивали проход прямо внутри стен - если они были не сплошные кирпичные, а досчатая обшивка с засыпкой мусором для утепления, для баз на верхних этажах делали выходы на чердак через встроенные шкафы, из подвалов копали ходы до канализации, или ближайшего оврага, или подвала соседнего дома - все-таки если город старый, то под землей в нем накопано немало - в том же Берлине есть и 80 километров метро, и 400 километров пневмопочты, и тысячи километров телефонных и электрических каналов, газгольдеры, газовые сети, водоснабжение - не только трубами но и подземными акведуками, канализация - обычная и ливневая, забранные в трубы или кирпичную кладку мелкие речки, которые текут себе по дну подземного канала - и все это добро требует обслуживания, а потому это не просто труба в земле, а нормальный проход, где ремонтники могут пройти и сделать свою ремонтную работу - заменить кусок кабеля, трубы, подправить осыпавшуюся кладку.
Под ремонтников мы и работали - несколько десятков 'ремонтных' бригад в основном из ост-арбайтеров, гаст-арбайтеров или даже фрем-арбайтеров при наличии соответствующих документов, если с начальником концлагеря или какого завода удавалось договориться на такое вызволение подневольных рабочих - эти бригады ежедневно прорывали десятки, а порой и несколько сотен метров в десятках точек. И работы велись тихо - в основном сложность была с вывозом мусора, да и то чтобы не привлекать внимания, мусор сначала складывали в помещениях, а затем, когда был готов ход - старались выбросить его уже на той стороне - если там был овраг, коллектор ливневой канализации или еще какая 'дикая' местность, а не подвал или квартира. Хотя и последние порой служили временным накопителем, откуда мусор выносили уже мелкими частями, порой даже в сумках - пара сотен ходок в течение нескольких месяцев - и в дамской сумочке вынесен кубометр грунта. Но это, конечно, в особых случаях, как правило, если уж нельзя вывезти на нормальной тачке или хотя бы носилками, то все-равно выносили сравнительно крупными партиями, в сумках на тележках 'для покупок'.
А тихость работ обеспечивалась ультразвуковыми сверлильными инструментами - они, конечно, издавали какой-то противный свист, но этот свист был непохож на строительные работы, так что включенная радиотарелка с бодрыми фашистскими маршами полностью прятала такие звуки, заодно невольно прививая ненависть к этим маршам. Так что - минута - и готово отверстие глубиной до десяти сантиметров. Насверлить таких несколько, вставить клиновые разжимы, сделать ими разломы, вытащить очередной кусок кирпичной кладки или бетона, положить его рядом - и продолжать, пока не будет готов проход. Час работы, а сколько пользы. Естественно, сами рабочие приезжали на точку арбайта с мешками на головах, также и уезжали - так что даже когда такую бригаду накрывали, сами рабочие не могли сказать - где именно они работали, по крайней мере они могли продержаться до того момента, пока на место их временного содержания не устраивался налет нашими боевыми группами.
Да даже если немцы и узнавали точное местоположение базы, то ее еще надо было взять. И тут начинало работать наше второе правило - 'суметь отбиться !'. Ведь поначалу на захват наших точек отправляли команды, вооруженные пистолетами и винтовками, реже, особенно поначалу - автоматами. Так что когда их вдруг начинали валить из нескольких точек оружием с глушителями, немецкие команды далеко не сразу начинали понимать что именно происходит. Тут главное было не задеть 'своих' - тех, которые уже были своими или только намечались в таковые.
А намечались просто - либо их родственники были в нашем плену, либо они имели порочащие в глазах нацистского режима признаки - имели страсть к азартным играм, любовницу, еврейских родственников в каком-то поколении или просто были гомиками в прямом смысле этого слова. Наличие родственников за границей, участие в прошлом в профсоюзах, левый активизм - тоже были отягчающими обстоятельствами. На крайняк - вязали кровью оставшихся в живых - те, кто соглашался на сотрудничество, на фотокамеру расстреливали своих сослуживцев из тех, кто отказывался. Тут главное было найти такого, кто склонен к сотрудничеству, то есть скорее всего пойдет на него - это и было самое сложное.
Дальше-то все было проще - продвинуть своих и задвинуть, а то и подставить чужих - тут уже зависело от задумки конкретной операции. Если, например, мы еще не знали кто вообще в городе занимается контрразведкой, то тогда мы спецом подставляли свою точку - периодически, часто и надолго включали на ней передатчик и смотрели - кто начнет крутиться рядом - а местные фрау Мюллер и фрау Дитрих, чьи сыновья работали на стройках социализма в нашем плену, просто сидели у окошка и отмечали всех новеньких незнакомцев из не этого района. И уже по этим незнакомцам начинала работать сеть таких же наблюдателей - главное было не пускать следом пешего по всему маршруту - засветиться легко, а даже если где-то и потеряем из-за недостаточного покрытия сетью наблюдателей, то район поиска уже сузится - оттуда персонаж потом все-равно вынырнет, если вокруг будут наши наблюдатели.
Ну и потом начиналась разработка конкретных людей - ходить и собирать анкетные данные мы, понятное дело, не могли, поэтому чаще всего делали налет на архивы - пустить внутрь здания сонный газ, найти-сфотографировать нужные персональные карточки, изъять дела - и ходу. Правда, прокатило это всего несколько раз, и еще один раз - условно - здание местного гестапо пришлось просто сжечь, так как не все внутри уснули молодецким сном и поднялась ненужная шумиха, так что страдающих бессонницей пришлось упокаивать из пистолетов с глушителями, но и нарытых зацепок хватило для вербовки аж пятерых сотрудников в одном из отделений гестапо - с них мы и начали проникновение в эту страшную структуру. Зато быстро - один из вербанутых хорошо знал людей - ой, то есть гестаповцев - в соседнем городе, так и пошла распространяться сеть наших агентов.
А чтобы их продвигать и, наоборот, убирать ненужных людей, мы и организовали несколько подставных развед-точек, на которые наши агенты вывели своих сотоварищей, которые там большей частью и полегли, а оставшиеся в живых были вербануты нами описанными выше способами, и чтобы они выглядели героями - мы оставили и аппаратуру, и 'секретные' коды, и трупы 'бандитов' (нашли несколько уголовников и бандеровцев). Так что несмотря на большие понесенные жертвы, командованию гестапо улов нравился, а мы еще время от времени подкидывали наживки по тем же темам - отправляли шифровки тем же 'секретным' шифром, подставляли 'конспиративные' квартиры, причем все больше под наших агентов, то есть чтобы делом занялись лично они, заодно устраняли конкурентов на пути наверх - кого-то тупо убивали, кого-то подставляли под оперативно-розыскные мероприятия - помянуть в 'секретной' шифровке, потом подставить под встречу с 'агентом', подбросить долларов или микрофиши с отснятым (нашими же агентами) документами - и честный служака идет по графе 'шпион'.
И, шутки-шутками, а к октябрю 1942 мы уже подмяли под себя таким образом три района, посадив в их райцентровских отделениях гестапо своих людей (применяю понятную советскому читателю терминологию чтобы не грузить ненужными названиями и вместе с тем дать масштаб происходящих событий). Правда, еще в шести райцентрах операция все-таки провалилась, но даже там работа гестапо была нарушена на долгие месяцы.
Нам ведь, когда мы захватывали очередной район, требовался материал, на котором наши люди быстро взлетят по карьерной лестнице, так как больше некому - все конкуренты на пути к креслу вдруг полягут в многочисленных перестрелках. Материалом служили вражеские разведсети, которые 'вдруг' обнаруживались в конкретном районе, перестрелки были с 'этими' же вражескими агентами. Ну, не совсем этими же - боевики-то для перестрелок были нашими, а вот в качестве агентской сети мы выставляли сети доносчиков и агентов самой гестапо или полиции - тут главное было добраться до архива и получить адреса хотя бы нескольких, дальше наши люди в форме гестапо отправлялись по адресу, изымали 'клиента', отвозили на конспиративную квартиру или в сарай, и там проводили допрос. Причем для 'клиента' все выглядело как настоящий допрос в гестапо - форма, бланки, печатная машинка с пишмужиком - так как барышни падали в обморок, портрет Гитлера - все было настоящим. А так как эти суки были виновны в арестах или не дай бог гибели кого-то из подпольщиков или просто антифашистов, то их было не жалко. Соответственно, через два-три часа усиленного мордования пациент подписывал нужные бумаги с протоколами допросов, гиб при попытке побега, труп - в концлагерь для замены на очередного 'уничтоженного' узника, бумага также шла дальше в дело - уже наш человек бегал с ней по кабинетам настоящего гестапо, поднимал волну с новыми арестами, а также с пересмотром дел, возбужденных на основании показаний данного доносчика - так порой даже удавалось выцепить из тюрьмы и простых антифашистов, и подпольщиков, достались нам и несколько английских агентов - тоже пригодится понять как работать под англичан. Естественно, волну надо было гнать когда начальство и ключевые сотрудники в конкретном учреждении окажутся погибшими в стычках с английскими бандитами, иначе они могли опознать в допрошенном своего агента. А так - рядовые сотрудники также активно включались в дело борьбы с врагами германской нации, в том числе в расчете занять вдруг освободившееся кресло - тут главное было быстро оттереть самых прытких от финишной прямой - вербовкой, компроматом, подставой или пулей в затылок.
Так что даже если операция не удавалась - поляна расчищалась на несколько месяцев, а этого более чем достаточно чтобы создать и затем предоставить для гестапо уже свою агентскую сеть. Уж кого она будет подставлять под молотки, пусть и не совсем наши - этого добра везде было навалом.
ГЛАВА 6.
С полицией в этом плане было и проще, и сложнее - если где-то полицейские проживали в полицейских городках, что устраивали тут еще при Веймарской республике против возможных рабочих восстаний, то требовалась либо жесткая вербовка как и для гестаповцев, либо выяснение и долгая проверка антинацистских настроений персонажа. Если же семьи полицейских проживали в обычной городской застройке - то тут добавлялись и дополнительные возможности - угроза жизни семье, иногда - взятие заложников если предполагалась единовременная акция, для которой был нужен данный полицейский - выкрасть следственные документы, вывести арестанта и тому подобное, то есть не длительная агентурная работа с сообщением нам планируемых оперативных мероприятий.
К сожалению, наши подпольщики убивали полицейских с еще большим воодушевлением, чем гестаповцев, так как счеты с полицией у рабочих были более давние. Ведь все двадцатые годы в нее набирали средних и младших сыновей кулаков из окрестных деревень - 'демократические' правительства пытались создать противовес мятежным городам, и для этого кулаки подходили как нельзя лучше - разный образ жизни и классовые различия между мелкими хозяйчиками и теми, кто кроме своей головы и рук больше ничего не имел, не давали поводов для сближения между кулаками и рабочими - у них просто не было общих тем для обсуждения, а соответственно и точек для налаживания хоть какого-то контакта. И вместе с тем кулацкий молодняк привык управляться с бессловесным скотом, не ожидая от того ничего кроме беспрекословного подчинения, при этом и сами кулачки были приучены так же беспрекословно действовать по указаниям старших - всего этого от них и ожидали когда приглашали работать в полицию.
Наиболее ярко эти качества класса полицаев проявились во время событий 'Кровавого мая' 1929 года. За год до этого к власти пришли социал-демократы - на волне временных улучшений в экономике рабочие уменьшили поддержку коммунистов и массово проголосовали за социал-демократов, которые естественно тут же сбросили с себя всякую маску социализма - приняли антирабочие законы о сокращении пособия по безработице, об удлинении рабочего дня, а 'освободившиеся' средства пустили на закладку так 'нужных' рабочим новых броненосцев и вообще на ускоренное перевооружение Германии (это еще более чем за четыре года до прихода Гитлера к власти - почву для него готовили заранее). То есть эсдеки отрабатывали вложения своих хозяев - крупных промышленников и банкиров.
Собственно, присутствие в названии партии слова 'демократическая' и говорило о том, чьи интересы она представляет. Непонятно только - почему это рабочие вдруг решили, что демократия - это про них. Видимо, плохо учили историю. Ведь 'демос' - это крупные земле- и рабовладельцы, жители Демоса - богатого района Афин, и лишь эти люди могли избираться в органы управления так как типа только они имеют навыки управления и вообще нефиг другим лезть и создавать конкуренцию. Ниже их - плебос - мелкие хозяева или владельцы собственных домов - эти могут избирать, так наличие своего дела предполагает, что они хоть малеха понимают в управлении - то есть могут оценить управленческие решения, предлагаемые представителями демоса, хотя сами выдвигать такие предложения на государственном уровне не могут - 'не наработали' в своих лавочках и мастерских соответствующих навыков. А то, чем являются рабочие - это охлос, которые не могут ни избираться, ни быть избранными. Ну или если по-латински - пролетариус - 'производящий потомство' - типа ничем другим они не примечательны кроме как способностью поставлять новые поколения работников. Впрочем, даже коммунисты были с этим согласны, но они-то как раз и хотели исправить ситуацию - как говорил Ленин, 'Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством. ... Но мы ... требуем немедленного разрыва с тем предрассудком, будто управлять государством, нести будничную, ежедневную работу управления в состоянии только богатые или из богатых семей взятые чиновники. Мы требуем, чтобы обучение делу государственного управления велось сознательными рабочими и солдатами и чтобы начато было оно немедленно, то есть к обучению этому немедленно начали привлекать всех трудящихся, всю бедноту'.
Поэтому, когда демократические СМИ из раза в раз перепевают в разных вариациях формулу 'демократия - не самая лучшая форма правления, но лучше нее еще ничего не придумано' - они на всякий случай не уточняют - для кого именно 'не придумано' - как раз для зажиточных жителей, то есть владельцев тех самых СМИ. С подачи тех же богатеев их СМИ уже не один век и внедряли в головы охлоса мысль, что демократия - это для всего народа, а не только для жителей 'Демосов', расплодившихся за счет обирания других людей. Получилось. Так что любой олигарх может честно топить за демократию - и эти слова будут чистой правдой, так как он и вправду за власть для себя-любимого.
Так и в Германии двадцатых демократия к рабочим не имела никакого отношения от слова 'вообще', о чем им и сообщили 'социал'-демократы своими новыми законами. Заодно, еще даже раньше национал-социалистов, по факту похерив и часть 'социал' в названии своей партии. Так что зря Зиновьев называл социал-демократов социал-фашистами - они были чистыми фашистами, то есть выступали за единение рабочих и капитала самым простым способом - рабочие должны беспрекословно подчиняться, а капитал - если захочет (хе-хе) - будет по своей (ржу) доброй (ржунимагу) воле заботиться о рабочих, кормить и управлять ими на благо всего общества (угораю). Причем уже во второй половине двадцатых всем снова было понятно, что 'Думать, что запугать буржуазию можно иначе, кроме как применяя по отношению к ней насилие, есть иллюзия, выгодная лишь для контрреволюции. Однако социал-демократия Германии думает совершенно иначе' - это цитата из уже упоминавшейся книги 'Вооруженное восстание', вышедшей еще в 1928 году - всего за десять лет правления демократов народу стало ясно, что они ничем не лучше императора, смещенного двумя западными демос-кратиями и примкнувшей к ним Англии - да, немцы раскачивались долго - русским хватило полугода чтобы понять, что с этой парой демократов и англичанкой им точно не по пути, за что демократы - прежде всего французские - и устроили им Гражданскую Войну.
Понятное дело, что новые законы сильно уменьшили поддержку эсдеков среди рабочих, но чтобы это не сильно сказалось на следующих выборах, эсдеки действовали как настоящие демос-краты - они не попытались улучшить жизнь рабочих - нет, они попытались уменьшить влияние коммунистов. И что демократы умеют делать лучше всего ? Правильно - запрещать. Прежде всего - коммунистическую партию как единственную силу, которая ставит своей целью (одной из, она же - средство для достижения других целей) научить народ управлять государством - не демос, а именно плебос и охлос, что для демоса будет концом их сладкой жизни. И партия не только может это сделать и обозначает свои намерения, так она еще и занимается этим довольно успешно, и даже проводит свои установки в жизнь - через систему Советов, где граждане и проходили практику управления государством, начиная с самых низов - то есть учились не политической трескотне парламентских партий, а реальному управлению реальным хозяйством. Этим компартии и были опасны любому режиму демосов - что фашистскому, что демократическому, поэтому-то их и пытались хотя бы высмеять стоящими на службе демоса наемными сатириками, да и клоуны-добровольцы старались не отстать - авось заметят старания и удастся пролезть в профессиональные сатирики хотя бы на полставки. Конечно, еще лучше было бы компартии запретить, чтобы никто не мешал проворачивать свои дела - так было при нацистах и в 1933, и в 1946 при китайском нацисте Чане Кайши, и в 1965, когда в Индонезии уничтожили миллионы людей ради торжества демократии, и в 1973 при Пиночете, когда 'чикагские мальчики' впервые попробовали широко применить свою идею насчет 'homo egoistic', и при перестройщиках в 1991, а когда не удалось и в 1992 все начинало поворачиваться вспять - постарались ввести хотя бы люстрацию, но и тут ничего не вышло - облажалась вроде бы проверенная Старовойтова, что так славно поработала на ниве разжигания нацокраин, поэтому пришлось окончательно раскрывать карты - и уже после фашистско-олигархического ... ой - то есть конечно же демократического путча в 1993 году система Советов была наконец уничтожена - Демос победил. Да и после бандеровского путча вновь заиграла заезженная пластинка.
Так что и немецкие социал-демократы постарались сыграть на ней, для чего всячески стали провоцировать коммунистов на выступления чтобы как следует разгромить и наконец-то запретить компартию. И когда ничего так и не получилось, они просто запретили первомайскую демонстрацию. Это было неслыханно - чтобы социалистическая партия запрещала Первое Мая ... рабочие на запрет наплевали и демонстрации все-таки прошли, но и демократы были к этому готовы - они заранее нагнали в Берлин тысячи дополнительных полицейских, выдали им не только револьверы, но и винтовки, пулеметы, минометы, броневики - и с этим хозяйством отправили в город разгонять демонстрации. Демонстрации расходились сами, большой крови не было - подцепить коммунистов все никак не получалось. Тогда демократы отправили полицейских в рабочие кварталы и там молодые кулаки начали стрелять по окнам, по прохожим, по безоружным рабочим. Рабочие в ответ начали кидать камни, сооружать баррикады - и полиция, вооруженная пулеметами, отступала - кулаки были не готовы к тому, что скот пытается дать сдачи. Как-то страшновато и непривычно. Но так как с булыжниками против пулеметов многого не сделаешь, то всякое сопротивление было все-таки подавлено той же полицией, которая их и спровоцировала. Демократия в очередной раз одержала победу над народом. И, хотя саму компартию запретить не решились - рабочие проявили боевитость, полиция - трусость, армия - нейтралитет с неясным исходом если начать давить - но запретили Рот Фронт - организацию фронтовиков-коммунистов Первой Мировой. Поэтому, когда перестройщики и их последыши твердили, что лишь из-за того, что коммунисты рассорились с социал-демократами - лишь из-за этого к власти пришли нацисты - так коммунисты просто и не могли не рассориться с эсдеками. Так что сейчас - в 1942 году - наконец получив в руки оружие, те рабочие и их потомки старались отомстить полицейским, заодно прихватывая и эсдеков как предателей и нифига не социалистов.
И тут надо учесть еще один момент - наше подполье не было типичной разведструктурой. Так, мы не пытались внедрить агентов в государственные и военные органы - наши агенты уже работали там много лет. Точнее - не агенты, а те кто ими становился чтобы сохранить жизнь своих родственников, попавших в наш плен. Так что нам не требовалось подводить новых людей к этим структурам. Соответственно, мы не были раздражителями для военной и государственной контрразведок, соответственно, за нами не охотились как за разведками других стран, так как мы не были разведкой вообще. Тут, конечно, большую роль играло мое послезнание - я примерно представлял как все пойдет, какое оружие появится у немцев - соответственно, нам просто не требовалось прикладывать усилий чтобы как можно быстрее узнать немецкие секреты - они нам были неинтересны. Точнее - мне, так как мои-то соратники исходили на измену пытаясь доказать мне необходимость вести более широкую разведдеятельность. Но тут я прикрылся Сталиным, сказав что все что нужно получаем из Москвы - за это и выдал свои знания.
К тому же и немецкий обмен сообщениями для нас был открытой книгой. Немцы ведь для шифровки использовали свою Энигму, которой было уже четверть века - ее изобрел и запатентовал в 1917 году какой-то голландец, затем немецкий производитель купил патент и стал продавать машинки всем кому ни попадя. У нас, соответственно, тоже были такие машинки - и из довоенных запасов, и взятые уже с немецкой армии. То есть их конструкция и принцип работы были известны. Проблема расшифровки была только с конкретным положением колес, соединением проводов и дневным шифром. Так-то поляки взломали Энигму еще в начале тридцатых - это сделали математики из того же Бюро шифров, что сыграло такую большую роль в разгроме РККА в августе 1920 года - поляки просто читали все радиосообщения подвижных корпусов Красной Армии - так и узнали о разрыве в их порядках. Будь тогда у наших поустойчивее шифр и получше дисциплина - возможно, и не было бы ни польской оккупации западных областей СССР, ни постоянной напряженности на западной границе, которая отвлекала так много сил от построения социалистического хозяйства, ни Гитлера - шесть советских республик - четыре 'старых' плюс польская и немецкая - с населением под триста миллионов человек строили бы социализм на базе немецкой промышленности и русских природных ресурсов с постепенным взаимопроникновением технологий и присоединением все новых республик советского востока с его ресурсами. И никто бы вякать уже не смел бы, соответственно военная угроза была бы гораздо ниже, накал принимавшихся решений мог бы быть на порядок спокойнее - может даже и в Бухаринском стиле. Красота ...
В общем, поляки взломали эту Энигму и все тридцатые годы продолжали взламывать, пока не уперлись в пределы своих механических машинок, которыми они это и делали - немцы все это время тупо наращивали количество дисков и соединений, в итоге сложность расшифровки таки переломила польское упорство, да и поток ключей от французской разведки закончился, а без этого потока поляки ничего сделать не могли. Дальше в дело включились уже англичане, построив в 1940 году машины для взлома сообщений, зашифрованных Энигмой. Но у англичан были электро-механические системы - более сотни цилиндров, вращавшихся со скоростью два оборота в секунду - и тем не менее даже на таких системах они могли подобрать дневной ключ - то есть ключ, которым шифровались сообщения данного дня на конкретном передатчике - всего за два часа.
Понятное дело, что как только у нас появились первые полупроводниковые микросхемы - еще по два-три вентиля на пластине - мы сразу же попытались приспособить их для расшифровки энигмовских сообщений. Мудрить с универсальностью не стали - просто повторили схему самой энигмы для перебора, поставили аж двадцать килобайт памяти чтобы хранить несколько сообщений и тестовые слова, которые скорее всего будут присутствовать в сообщениях а значит по ним можно будет понять что сообщение расшифровано, загрузили все необходимое в память и запустили расшифровку. Две секунды - столько понадобилось нашему устройству чтобы взломать код.
Но так как секретность у нас была не на таком же уровне что и технологии, то наша радость была недолгой - всего за два месяца информация о том, что мы читаем сообщения Энигмы, утекли к немцам. Из Москвы нам настучали по шапке и прислали секретчиков обучать нас секретности - они до сих пор так и сидели в Минске, обучали наших сотрудников новым премудростям и заодно сливали информацию в Москву, что мне в принципе было выгодно - чем меньше Кремль будет считать что у нас есть какие-то секреты, тем лучше. По шапке я получил и за англичанина, что приехал к нам ругаться в октябре 1942 года как раз по теме раскрытия шифров Энигмы - англичане-то сотворили свои электромеханические монстры и рассчитывали так и продолжать доить эту тему, но так как немцы уже не считали свою Энигму не поддающейся расшифровке, то они тупо изменили систему шифрования. Причем глобально и везде. Вот англичанин и приперся нас ругать. Причем в звании-то он был какой-то лейтенант, лет двадцати двух от силы, но из каких-то знатных графьев, и в первой пятерке претендентов на трон в случае 'если что', то есть вхож в королевские кабинеты не то чтобы пинком ноги, но свой там в доску. И как-то он меня достал своими рассуждениями о том что мы совсем не понимаем как ведутся дела, так что я в один момент попросил его снизить тон, но видимо не совсем удачно - я-то привык к современным мне американским фильмам, и там фраза 'fuck you, asshole' как раз и была аналогом 'не могли бы Вы говорить потише'. Но так как англичанин этих фильмов еще не смотрел, то и воспринял он эту фразу буквально. В общем, вылетел от нас англичанин красный как рак, случилось что-то типа дипломатического скандала, из нескольких кремлевских кабинетов мне вещали что я чуть ли не сорвал антинемецкий союз и вообще именно из-за этого и прекратился ленд-лиз - хотя прекратился-то он уже чуть раньше - как раз из-за перехода немцев с Энигмы на другую систему шифрования, а по своей истории я помнил что он прекратился даже когда англичане эту Энигму читали - как раз в самое напряженное время - дни Сталинградской и Курской битв. Так что особых проблем я не видел, а всю эту кремлевскую трескотню воспринимал как обычный уркаганско-менеджерский наезд, когда человека виноватят просто потому что других вариантов воздействия нет и хотят получить хоть какой-то. И это было хорошим признаком. Нервничают и не знают что делать. Впрочем, тут был еще один момент, даже два - своей нарочитой грубостью я показал Москве, с кем мне по пути, а Лондону - что считаю оскорблением общаться на таком низком уровне. Ведь присылая даже не обсуждать какие-то вопросы, а делать нагоняй, да к тому же человека неопытного, Лондон на самом деле прощупывал готовность прогнуться - если будет выслушивать такое от юнца - значит сам контрагент низко определяет свой уровень и с ним можно будет в дальнейшем не церемониться. Проверка боем. И опыта у юнца не было однозначно - просто на любой сравнительно сложный проект требуется минимум год, а скорее два-три-пять - ну неоткуда было взяться опыту у молодчика. И, похоже, и в Кремле, и в Лондоне меня поняли правильно, так как скандал как быстро разгорелся - так и заглох, так же быстро.
Правда, к концу 1942 года я все сильнее задумывался, что нормальная разведка все-таки не помешает - уж слишком все начинало расходиться от того варианта истории что я знал - даже с учетом того что знал я неглубоко и кусками. Но вот как минимум весь сорок второй наша разведсеть была вещью в себе - она работала лишь на свое укрепление и спецом никуда не лезла - куда получилось - там и паслись. Точнее - лезла, но только в гестапо. Зато усиленно. А все-то привыкли, что вражеские разведки основную часть своих усилий будут тратить на добывание военно-политических секретов, которые, напомню, нам и нафиг не уперлись. Соответственно, все внимание немецких контрразведок было направлено на охрану соответствующих органов, а вот сами охранники оставались без внимания - секретов у гестапо нет - кому они нужны-то. А тут - мы. Это как если сидящему в засаде охотнику вдруг сзади на плечи лягут лапы медведя. Примерно такой 'превед медвед' у нас и получился к концу 1942 года, когда за несколько месяцев такой работы - к ноябрю 1942 - наши структуры окрепли, умножились, получили опыт, своих агентов в контрразведке и партии, а также много первоклассного оборудования.
Скажем, та же стрелковка шла уже вполне приличного качества, и стандартные огневые группы были довольно зубастой добычей для противника, вооруженного лишь винтовками и пистолетами - в наших-то группах было всего два пистолетчика, и вот к ним добавлялись два автоматчика и один снайпер. Причем названия оружия были условны, так как автомат отличался от пистолета только более длинным стволом и наличием откидного приклада, а снайперская винтовка от автомата - еще немного более длинным стволом и снайперским прицелом, сделанным из того что оказалось под рукой - микроскопы, очки, отдельные линзы - я сам в детстве любил сочетать разные уменьшительно-увеличительные стекляшки какие почему-то окажутся под рукой чтобы сделать такой 'прицел' или 'микроскоп'. Так-то все оружие было сделано под немецкий пистолетный патрон калибра 9 миллиметров - эти дозвуковые патроны обеспечивали эффективное применение глушителей. И основным преимуществом такого оружия была компактность - магазин с короткими патронами можно было вставить в ту же рукоятку, которой удерживалось оружие и велся огонь - по типу современного мне Узи, но при этом сам ствол начинался по-пистолетному, тут же, а не с разбегом на длинный затвор как у израильтян, соответственно длина нашего 'автомата' даже с глушителем была ровно в два раза меньше чем немецкого МП-40 - очень удобно чтобы носить под пальто. При этом затворная группа на всех видах оружия была одной и той же конструкции - даже автоматы были на самом деле самозарядками под пистолетный патрон - плотность огня была почти как при стрельбе очередями, но более экономным и точным. И такая унификация деталей позволяла выделывать их массово на многочисленных мелких заводиках - пару деталей в день мог выточить любой рабочий - не будет же мастер стоять над ним целый день и следить что он там точит. А если завод был под нашим контролем, то там растачивались и перенарезались и стволы от трофейных винтовок, хотя в последнее время мы все чаще оставляли их как есть, только пережимали гильзы с 9 на калибр 7,98 - там чуть подогреть дульце на аппарате ТВЧ - и можно обжать даже ручным прессом.
Так что вооружение этих групп позволяло создать плотный и меткий огонь в условиях городской застройки, то есть на дистанциях от нуля до ста-двухсот метров. Этого более чем хватало и для налета, и для того чтобы оторваться от преследования. Вот чтобы передвигаться по пересеченной местности, каковой являлся любой город - для этого и то было больше оборудования - кусачки, гвоздодеры, ацетиленовые горелки, отвертки, стеклорезы - пистолетчики как раз и носили все это оборудование, проделывая им проходы под прикрытием своих товарищей, если группу зажимали в каком-нибудь тупичке. Так что в какой-то момент упражнение 'подъем с закидыванием ноги' чтобы забраться на стену или перелезть забор, закидывание кошки с раскладными зубьями и взбирание по веревке стали чуть ли не основными занятиями наших боевых групп. И такая способность ходить по прямой через городскую застройку не раз выручала наших бойцов - преследователи упирались в непроходимый для них тупик, тогда как группа, взобравшись по веревке на крышу, уходила по верху к соседнему подъезду, там взрезала ножницами по металлу жесть крыши, пропиливала стропила, через проделанный проем проникала на чердак, выламывала чердачную дверь - просто гвоздодером или небольшим подрывным зарядом граммов на пять-десять-пятнадцать, спокойно спускалась в подвал и уходила по подземным коммуникациям - главное было добраться до здания, в котором уже были оборудованы или разведаны нужные подземные ходы.
ГЛАВА 7.
Так что, уйдя несколько десятков раз с боем от преследования, эти группы и начали наглеть первыми. Они уже не так активно старались уйти от преследователей, тем более что к тому моменту наши подпольные мастерские уже наладили выпуск дымовых карандашей - небольших картонных цилиндриков длиной десять и диаметром один сантиметр - чирканешь как спичкой по любой шершавой поверхности - и получаешь дымовую завесу на площади до пятнадцати квадратных метров на время до двух минут. Так вот, раскидав эти цилиндрики, наши группы уже не пытались взобраться на стену по веревке, а устраивались за укрытиями и последовательно отстреливали тех, кто появлялся из дымовой завесы. И тогда уже спокойно уходили. Поначалу. Вскоре нащупали еще один тактический прием - стали надевать кепки и каски тех, кого только что положили, и шли через уже рассеивающуюся дымовуху обратно. И так как другие преследователи никого кроме своих сослуживцев оттуда и не ждали, то оказывалось так, что загонщиков быстро расстреливали - очередная группа полиции или гестапо вдруг переставала существовать. То есть основной проблемой вдруг стала уборка следов и уничтожение трупов уничтоженных гестаповцев и полицейских - тут помогали все те же связи с руководствами концлагерей - раздетые трупы стали привозить к ним во все больших количествах, в обмен получая очередную партию узников из тех, кого должны были уничтожить в лагерных печах - так что статистика у лагерного начальства сходилась, а карман тяжелел.
Но на этом проблемы с этими непоседливыми подпольщиками не заканчивались. И проблемы происходили из того, что эти группы были в основном немецко-еврейскими, а ведь немцы - практичные и наглые, евреи - наглые и практичные, то есть обеим частям было обидно упускать возможность погусарить еще. Ну они и гусарили - переодевались в форму только что убиенных и с улюлюканьем и гиканьем - типа победили очередных бандитов - возвращались на трофейном автотранспорте на 'свои' базы, где всех сотрудников по быстрому вырезали, заключенных освобождали, архивы изымали - и на тех же машинах разъезжались по городу. Дальше все совсем просто - здания - сжечь, освобожденных - в подполье с переправкой в сельскую местность подлечить организм и психику, машины - на металлолом и в подземные электростанции, архивы - на изучение. Впрочем, со строениями и техникой поступали не всегда так варварски. Например, здание гестапо подпольщики могли просто внаглую заселить своими людьми - подбирали из своих рядов более-менее внешне похожих на свежеупокоенных гестаповцев, переклеивали фотографии в удостоверениях и личных делах - и отделение гестапо продолжало функционировать как ни в чем не бывало - разве что проведут торжественные похороны тех своих 'камрадов', кто не выжил в борьбе с 'бандитами' (ну то есть для которых не удалось подобрать подходящего двойника или кого слишком хорошо знали в округе) - и айда гусарить дальше. Конечно, такой фокус прокатывал только если в отделении уже был наш человек довольно высокого уровня - чтобы он засветился мордой лица перед вышестоящим начальством. Рядовых-то в лицо мало кто помнит, а вот начальника отделения или его зама - очень даже вполне, край - еще рангом ниже - главное чтобы остальное начальство не выжило. Эти должности нам и были нужны. И даже если нашего зама не поднимали до начальника отделения, то приходившие варяги вскоре погибали, так что вышестоящее руководство, задолбавшись подбирать и оформлять все новые и новые кандидатуры, в конечном итоге делало начальником нашего человека. А он тем временем светил своих перед начальством - чтобы тоже примелькались.
Это, конечно, была игра даже не на грани фола, а далеко за ней, и мы не раз запрашивали наших товарищей 'Вы там не офигели ли в прыжке ?', на что нам как-то в очередной раз ответили 'Да не ssyte, все будет нормально' - просто слова 'ссыте' не было в тех книгах, по которым шла шифровка сообщений, поэтому его передали по буквам. Не, немцам вредно общаться с русскими.
Впрочем, наши немецко-еврейские товарищи все-таки не слишком теряли берега - иногда такой захват отделения гестапо проводился только на короткий период - на два-три дня - то есть на время, достаточное чтобы арестовать местную партийно-хозяйственную верхушку, допросить ее и составить протоколы о ее 'работе' на английскую разведку. Ну и затем завезти в здание трупы ранее убиенных настоящих гестаповцев, чтобы они все вместе 'погибли' при мощном взрыве - заложенной 'английскими шпионами' взрывчатки либо бомбы, сброшенной с английского ночного бомбардировщика по наводке радиомаяка английских шпионов. Таким макаром можно было подмять под себя небольшой городок - главное, чтобы часть протоколов допросов уцелела при взрыве и последующем пожаре или просто была отправлена в головную организацию незадолго до гибели и 'патриотов', и 'преступников'. А тем временем наши люди в местной парторганизации и магистрате делали очередной шаг наверх.
Вот что значит наличие компактного и тихого пистолета - когда человек знает, что в любой момент он может положить пятерых противников, и если не увидит кто лишний, то ему за это ничего не будет - это придает уверенности и безбашенности - как-то раз один наш работавший в гестапо подпольщик, заподозренный в шпионаже и припертый к стенке доказательствами, со словами 'Сейчас я вам все докажу !' просто залез в карман брюк, привычным движением - так как каждый день отрабатывал по двадцать раз - достал тот самый пистолет - никто ведь не ожидал ! а он размером меньше ладони ! - по тихому расстрелял всех кто был в комнате, механически (пятьдесят повторов в день) перезарядился, добил, собрал магазины - и так, от трофея к трофею, благо что рукоятка позволяла принимать и магазины от обычных пистолетов, разве что будет торчать снизу - прошелся по всему зданию, методично отстреляв две трети его обитателей, как в тире (по два прохода в день стандартной стрелковой 'квартиры' со 'световым' пистолетом - то есть с прикрепленным снизу коллиматорным фонариком и электромагнитным симулятором отдачи - и выпрыгивающими 'световыми' мишенями - то есть с фотоэлементами, плюс по десять нормальных патронов в день в тире на двадцать метров - чтобы все что ближе было в смертельной опасности). Отстрелял бы и всех, да кто-то обнаружил трупы, поднял тревогу. Так наш герой спокойно - потому что в форме, а пистолет тихий - вышел через пропускную, естественно наследив там трупами, в дверях столкнулся с наружным караулом, вбегавшим в здание, направил их на второй этаж и тут же расстрелял их в спины. Беспредельщик. Ушел. Представили к ГСС.
Да и трофейные автомобили разбирались на металлолом не всегда сразу - иногда их использовали в патрулях для остановки какого-либо нужного легкового или грузового автомобиля, в котором перевозили нацистского функционера, или крупную сумму денег, или арестованных, или архивы.
Из архивов, кстати, мы почерпнули много полезного о тайной сети осведомителей. Гестаповцев и было-то от силы пара десятков тысяч человек, причем это не только на весь Рейх, но и на оккупированные территории Европы и СССР, ну и еще - под сотню тысяч полицейских. И, в принципе, этого было более чем достаточно. Это в тридцатых, когда нацисты еще только пришли к власти, им требовались и многочисленные штурмовые отряды СА, а когда их верхушку вырезали в 'Ночь длинных ножей' - СС, но за несколько лет внутреннее сопротивление в стране было подавлено - основные соперники нацистов были либо убиты, либо посажены, либо бежали из страны. Последние выступления произошли в 1939-40 годах, да и то это были уже единичные теракты, неудачные. А после победы над Францией в 1940 авторитет Гитлера взлетел до небес, и даже некоторые неудачи на советском фронте в 1941 были скомпенсированы Африкой - по своей истории я смутно помнил, что какие-то покушения снова начались только зимой 1943, после Сталинградской битвы, когда часть военной верхушки решила продолжить войну против СССР без Гитлера, но с поддержкой англосаксов. В конце же этого сорок второго для подобных действий не было предпосылок - у них и с Гитлером получалось неплохо, и англо-саксы пострадали от немцев сильнее. Так что внутриполитическая ситуация в Рейхе была слишком спокойной, чтобы держать на безопасности много сил. Да и не хватало, этих сил-то - русский и африканский фронты требовали много людей, а оккупированные территории - много безопасников и агентов - основная работа служб безопасности велась именно там, там же были и многие из их сотрудников.