Когда это началось? Если не ошибаюсь, то где-то лет в семь - восемь. У родителей был сложный период в отношениях, им было не до меня. Все свободное время я проводила с бабкой и дедом. Сердобольные старики устроили меня в такое количество кружков, что времени думать о проблемах родителей, у меня просто не было. Вот так и жила, крутилась. Ходила в школу, кружок юного биолога, кружок "творческого наследия" или просто рисования, секцию по плаванью даже на шахматы была записана. Сначала ходила с удовольствием, но потом начала уставать и через два года отказалась от сообщества биологов и шахматных гениев. Дед расстроился, конечно, в его мечтах уже в двадцать лет его любимая внуча должна была получить нобелевскую премию в развитии биотехнологий. Но старик быстро сменил свои высоконаучные мечты на вполне приземленные - медаль в плаванье либо собственная галерея внучки. Душа у меня лежала скорее к последнему. Так что ещё через пять лет бросила и плаванье, всецело отдавшись в руки Фадея Игнатовича, нашего "гуру" кисти и холста.
Наслаждалась жизнью как могла. Училась, рисовала, отдыхала, гуляла с мальчиками и старалась не вспоминать тот первый случай. Да, точно, мне было восемь лет, к Фадею Игнатовичу я ходила уже где-то месяца два. Привыкла к группе ребят, хотя некоторые из них казались мне откровенно странными, к кабинету с белыми стенами, увешанными работами как учеников так и самого учителя, и к классической музыке, которую, пожалуй, любила больше всего. В общем, здесь я уже была как дома. В тот день я задержалась больше обычного, естественно предупредила стариков, что остаюсь доделывать "шедевр". Бабушка была против, но дед ее уговорил в своей извечной манере: "Галя! Не мешай ребенку творить!". И я творила, пока кое-что не натворила. Случайно задев один из столиков, где мы брали дополнительную краску и просматривали образцы по цветам, я неудачно взмахнула руками и толкнула Армена, ещё одного задержавшегося гения кисти. Капля синего на ядовито красном фоне заката, на мой взгляд, выглядела очень даже хорошо, а Армену не понравилось. Его взгляд вдруг наполнился такой первобытной злобой, что я почувствовала себя совершенно беспомощно. Мне было просто невероятно страшно. А он все смотрел на меня, и его лицо такое худое и бледное, неестественно вытягивалось, и я знала, что это не мимика. Уж точно не мимика человеческого лица. Глаза, словно черные агаты, выпуклые и блестящие, рот широкий с толстыми губами и выпирающий вперед нос - невероятно длинный и острый. Это длилось всего лишь мгновение, а потом вдруг исчезло. Мы поменялись местами. Теперь мальчик буравил меня испуганным взглядом, а я недоуменно и даже немного злобно смотрела на него.
- Ребята, что произошло? - остановил наши переглядки учитель.
Армен дернулся, но не успел ответить.
- О, прекрасная работа, мой мальчик! - выдохнул Фадей Игнатович, - Сколько жизни! Сколько цвета! А эта капля небесного оттенка - просто невероятно решение пространственных реалий, сочетание цветов, картинка...
Дальше художник ушел в ещё более глубокие дебри объяснений, понятных лишь ему одному. Но даже дурак бы понял, что учитель был в восторге, а Армен не был дураком. И он промолчал о нашей стычке, о моей неуклюжести и его срыве. Хотя о последнем промолчала я, так как не была до конца уверена в том, что я увидела.
В тот день, вернувшись с занятий, я отметила этот день в календаре, ярким синим цветом, а то, что видела, зарисовала в альбом, простым карандашом и приписала дату. А Армен перевелся в другую группу, и мне больше не приходилось его видеть.
Долго ещё мне удавалась оставаться в неведенье о другой моей жизни, моих возможностях. Второй случай произошел через три года после первого, на улице возле школы. Я дожидалась Натку, с дополнительного занятия когда к школьным воротам подкатил серебристый седан. Из него выскочило трое - двое мужчин весьма колоритного вида и женщина. Мужчины были одеты в черные костюмы, хотя на дворе была зима, достаточно холодная, чтобы за одну минуту околеть на стылом ветру. Женщина напротив была укутана в длинную белоснежную шубку. На голове красовалась вязаная шапочка, украшенная замысловатым узором. В руках женщина несла клатч под цвет своей одежды.
Вся эта компания ненадолго остановилась в воротах школы, словно давая себя рассмотреть, после чего двинулась на задний двор. Стоять на крыльце мне уже надоело, да и холод помаленьку начал пробираться под пуховик. Так что, подчинившись своему внезапному любопытству, я последовала за ними. На школьном дворе ничего особенного не было. Площадку под хоккей старшеклассники лично залили две недели назад и ворота с порванными сетками одиноко ждали игроков. Из растений холодную зиму остались переживать только старый дуб, да пара березок невдалеке, остальные "воспитанники" нашей биологички перекачивали кто в теплицу, а кто в ее кабинет, радовать глаз. Но компанию определенно интересовали не богатства природы. Они целеустремленно двигались к домику дворника, дяди Леши. Впереди шествовала дама с клатчем, чуть сзади нее шли мужчины. Я затаилась под дубом. Чтобы было удобнее подглядывать, даже забралась на ветку и затихла, радуясь, что пуховик был как раз цвета хаки и удачно сливался с корой.
Они долго стучались в окошко дяди Леши, что-то кричали, но мне не было слышно что. А когда дворник все же открыл скрипучую дверцу и ступил на шаткие ступеньки, то один из амбалов схватил его за шкирку, словно нашалившего пса и ткнул носом в ближайший сугроб. Старик застонал, почему то его стон я смогла расслышать. Женщина выступила вперед и поставила аккуратненькую миниатюрную ножку, обутую в белоснежные сапожки на спину старику, надавила. Острый каблук в одно мгновение пропорол поношенную дубленку старика. Стон усилился, к нему ещё добавился странный писк, словно женщина наступила на хвост крысе. С дядей Лешей меня не связывали никакие отношения, я даже порой предпочитала его не замечать, поздоровалась да и пошла дальше. Пересекаться нам было негде, а в список местных шалунов, которые отбывали дисциплинарные наказания с дядей Лешей в труде, который тоже наука, не входила. Но в том момент мне стало настолько жалко старика, что я, не задумываясь, спрыгнула в сугроб и помчалась ему на помощь.
- Эй! Эй, ты, каблукастая - прокричала я. Все-таки наша любимая с Наткой игра, наконец, принесла свои плоды - выдумываю новые слова, даже не задумываясь, - отпусти дядю Лешу, немедленно! - и даже ножкой притопнула, вроде как добавляя весомости словам.
Вся троица медленно повернулась ко мне. Первым заржал один из амбалов, второй поддержал его через мгновение, чуть позже добавился и злобный смех-свист женщины. Старик кряхтел на снегу, не в силах подняться, острый каблук белоснежной девицы крепко прижимал его к земле.
- Что хин, защитницу себе нашел? - спросила она, не отводя взгляда от меня. На лицо женщина была очень красивая - большие голубые глаза, светлые волосы завитками выбивающиеся из-под шапки удивительно красиво подчеркивали овал лица, мягки розовые губы были словно отпечатками лепестков роз. Ангельское создание с дьявольским характером.
- Нет! - прохрипел старик, - Ирка уходи!
То, что старик помнил мое имя, сильно тронуло меня, и я ещё сильнее уверилась в желании помочь старику.
- Отпусти его! Я сейчас охрану позову! - сказала я, - Кто же тебя так воспитывал? Нехорошо обижать стариков, они ведь не могут за себя постоять!
- А ты, стало быть, можешь? - усмехнулся один из амбалов. Только сейчас я заметила, что его неестественно крупное лицо украшает шрам - скорее всего от ожога. Он занимал всю правую часть лица. Кажется, у мужчины не было правого глаза, но увидеть этого не давали солнечные очки.
В тот момент я впервые задумалась, почему мои старики даже не предполагали в качестве кружка какую-нибудь секцию боевых искусств - самбо, карате, бокс, да что угодно. Понятно, что одиннадцатилетняя девчонка не справилась бы с двумя взрослыми мужчинами, но я бы хотя бы чувствовала себя уверенно. А в итоге стояла, тряслась и держала перед самой кулаки в ярко-красных перчатках. То ещё чудо, если взглянуть со стороны и все четверо включая дядю Лешу это видели.
- Я сейчас закричу! - выбрала я другую стратегию, - И прибежит охрана.
На этот раз смеха не было лишь шипение, исходящее от женщины. Мне оно напомнила быстро сдувающийся воздушный шарик.
Мужчины двинулись ко мне одновременно. Первый обходил справа, второй слева. Все что я успела сделать - взвизгнуть, а потом один из них сделал резкий рывок и закрыл своей пятерней мне пол лица. Я оказалась в снегу также быстро, как и дворник. Я боролась, отчаянно, но безуспешно. Единственное что удалось сделать - повернуть голову так чтобы видеть дядю Лешу.
То, что я увидела, мне сильно не понравилось. В глазах старика был страх, такой горький и кислый. Перед моим взором поплыли желтые круги и в один миг лицо дворника изменилось. Округлый от природы двойной подбородок округлился ещё сильнее, уши переползи выше и вытянулись, нос-картошка как будто бы утонул в лице, а сквозь приоткрытые губу виднелись сильно выпирающие длинные зубы - резцы.
Я вскрикнула, теперь уже не от боли в руках, которые мне успешно заламывал мужчина, а от удивления. Женщина заметила мой взгляд.
- Ну-ка, что тут у нас? - она отпустила старика и наклонилась ко мне, - Охотница?
Смысл ее слов я не поняла, но то, что по ее знаку меня подняли с земли, определенно обрадовало. Женщина встала прямо напротив меня и улыбнулась. На этот раз изменения не были последовательными и медленными. Она как будто надела маску - голубые глаза обесцветились и сильно сузились, волос и вовсе не стало, а лицо... это было лицо мертвяка поднявшегося из могилы.
- Хм... давно я не встречала вашего брата. Сколько тебе лет? - голос ее изменений не претерпел.
Мне хватило ума не отвечать, хотя возможно главную роль сыграло именно ее лицо. Я была ребенком, а в моем возрасте все впечатлительны.
На земле закряхтел дядя Леша. Он вдруг резко подскочил и кинулся к школе с такой скоростью, что я засомневалась в его возрасте. Один из мужчин побежал за ним под шипение главной. То что она была у них главной сомнения не вызывало.
Дядя Леша громко кричал и размахивал руками и на наше счастье его все же услышали. Задняя дверь резко распахнулась и из недр школы высыпала охрана - трое мужчин в форме и два высоких лба - старшеклассники, помогающие им сегодня. Амбал, державший меня, резко отступил, а женщина, как ни в чем не бывало, направилась к выходу с территории школы. Я стояла, вся в снегу и с шапкой набекрень, наблюдала за их движением. Шустрый дворник спрятался за спину охраны, а вперед вышли старшеклассники, интересуясь, в чем проблема и почему старик поднял такой шум. Меня, кажется, не заметили.
Ситуацию объясняла блондинка. Она очень пространствено рассказала, что произошло недоразумение, что дядю Лешу спутали с каким-то их другом. Проблему решили быстро - странная агрессивная троица покинула территорию школы, а изрядно потрепанного старика повели в здание отогреваться. Меня заметили в последний момент, когда седан уже отъезжал от ворот, а трое охранников и дядя Леша скрылись в школе.
- Эй! - рыжеволосый старшеклассник в клетчатом свитере окликнул меня, - иди сюда! Ты что тут делала?
- Хотела помочь дяде Леше, - честно сказала я, уже ожидая всплеск смеха и эмоций, но на мое удивление парень хмыкнул и указал мне на бок пуховика - порвала.
Я подняла руку, рассматривая разорвавшуюся ткань и скривилась.
- Эх, дома влетит.
Парень улыбнулся.
- Олег, - он протянул мне мозолистую ладонь.
- Ира, - решила представиться я, хотя искренне не понимала самой цели нашего знакомства.
- Пошли внутрь все расскажешь и подумаем, что делать с твоей одеждой.
Естественно рассказывать, что я видела, я не стала. Просто объяснила, что гуляла возле школы, ждала подругу и услышала крик.
- Когда прибежала она дядю Лешу каблуком давила, а те два смотрели.
Сидевший рядом старик молчал и лишь кивал иногда. Руки его тряслись и чашка чая, которой он грелся, грозилась расплескаться. Мы сидели в комнате охраны. Сами охранники пошли на обход - школа большая, сюда дети из пяти деревень ездят, ходит долго будут. С нами остались только старшеклассники - Олег и Игорь, который представился уже позже. Игорь сидел за компьютером и пересматривал видео с камеры во двор, а Олег разложил мой пуховик на диване и разгадывал ткань, подбирая к цвету какие-то маленький баночки. Спрашивать, что это я не стала - вдруг накатила сильная усталость и я, развалившись в кресле, прикрыла глаза. Перед глазами мелькали лица троицы, измененное лицо дяди Леши. Вспомнился Армен.
- Кажется, эта... как считаешь? - Олег протянул мне банку с жидкостью по цвету подходящей к пуховику.
- Ну... да цвет тот вроде. Но зачем тебе? Там же зашивать надо.
Олег улыбнулся.
- Зашьешь, видно будет.
Олег осторожно открыл баночку и показал мне. Внутри была не жидкость, а скорее какая-то густая пена. Парень взял пластмассовую ложку и осторожно взял на кончик пену. Наносил на ткань медленно и разорванные куски скреплял.
- Это... цветной клей что ли?
- Можно и так сказать.
Через пятнадцать минут и следа не осталось.
- Спасибо! - искренне поблагодарила я, рассматривая место предполагаемого шва на свет, - Не видно! Спасибо большое!
Радость так и нахлынула.
- Не представляю как бы объясняла, где я ее так порвала.
Олег кивнул, принимая благодарность. Его окликнул Игорь показать, что-то на экране. Я подсела поближе к старику, украдкой заглядывая ему в лицо, а вдруг опять измениться? Но дядя Леша оставался дядей Лешей. На меня он не смотрел, его взгляд был устремлен куда-то вдаль, а губы неестественно кривились, как будто он хотел заплакать. Хотя в такой ситуации, наверное, можно.
- Ира, подойди, пожалуйста, - позвал меня Олег.
Я поднялась с дивана и приблизилась к старшеклассникам.
- Посмотри, - парень кивнул на экран. Камера была не очень, видно плохо, но я поняла, что от меня хочет Олег. На экране было видно как амбал держит меня за руки, а его белая хозяйка стоит напротив меня, заглядывай в лицо. - Что они от тебя то хотели?
Я пожала плечами. Я ведь и правда не поняла, что им было нужно.
- Издевались, я ведь драться собралась.
Олег и Игорь улыбнулись, но в их улыбках было тепло в отличие от улыбок троицы. Я вернулась на диван, удобно устроилась, взглянула на часы и чертыхнулась.
- Ребят, мне пора, - я осторожно напялила пуховик, беспокоясь как бы снова не порвался, - у меня художка!
Попрощавшись ринулась к Фадею Игнатовичу совсем позабыв про Натку. Вернувшись домой, конечно же, получило от нее взбучку. Натка долго пилила меня по стационарному телефону, а бабушка, которой позвонили из школы и сообщили о случившемся, стояла над душой и ждала своей очереди.
Белоснежную стерву и дядю Лешу я тоже зарисовала в альбом вместе Арменом, полюбовалась на свои художества и даже подумала рассказать всю ситуацию деду, но вовремя вспомнила как он плевался когда по телевизору показывали программы про экстрасенсов: "Мошенники они! Как есть мошенники", и не решилась. Легла спать, спрятав альбом как можно дальше и подумала, что надо обязательно будет поговорить с дядей Лешей о его странных друзьях.
Но не судьба! На следующий день дворника в школе уже не было. От Олега я узнала, что он уволился и, кажется, даже собрался уехать из города.
- А что ты хотела?
- Просто, - пожала я плечами, - хотела спросить как здоровье.
Олег прищурился и улыбнулся, похлопав меня по плечу.
- Все с ним в порядке! Крепкий старик.
Я решила с ним не спорить. Вполне возможно, что с ними всеми все в порядке, а вот со мной нет.
Прошло шесть лет. До заключительных экзаменов оставалось каких-то три месяца, когда мне позвонил Олег. Весной того же года, когда произошел инцидент с дядей Лешей парень закончил одиннадцатый класс и покинул "второй дом". Не знаю почему, но мы сдружились. Для Олега разница в семь лет не играла роли, и он часто звонил мне, спрашивал как жизнь, даже в гостях пару раз был и на днях рожденьях. Натка прям извелась и пилила меня по поводу наших отношений.
- Ну какие у нас могут быть отношения? Дружим мы! Он мне как брат.
Эта была чистая правда, с которой считались даже мои старики. Хотя для них любой положительный момент в моей жизни был бы благом - в тот год родители разошлись. Отец уехал из города, мать отправилась в отпуск в Турцию, проветриться да там и осталась. Помню, бабушка жутко ругалась с ней по телефону, напоминая о том, что у нее есть несовершеннолетняя дочь, но так ничего от нее и не добилась. Она часто плакала по ночам, на кухне с чашкой чая. Дед держался лучше, но на меня смотрел с тоской.