Это случилось в один из осенних вечеров 2371 года.
Тогда я работал на "ГенКлиник". Дело было на Марсе, платформа "Марс-12". До ближайшей платформы - а таковых на Марсе было четырнадцать - полтора дня пути по суше полной оранжевого песка. А другого транспорта на Марсе тогда не существовало. Так что все мы там жили в относительной изоляции и гости приезжали не так часто. В основном это были дорогостоящие - в смысле очень платежеспособные - клиенты "ГенКлиник". Они приезжали сюда, чтобы поправить свои генетические портреты. Мы тоже часто этим баловались, особенно Карла. Необходимые компоненты для операций были всегда на виду, и их можно было взять даром. Учета им почти не велось.
Еще на "Марс-12" наведывались те, кто намеревался устроиться в "ГенКлиник" на работу. Таких тоже хватало. "ГенКлиник" была преуспевающей корпорацией, имела представительства на многих планетах. Головной офис находился, конечно же, на Земле, но продвинутые специалисты требовались компании по всей Солнечной системе.
Одним из тех, кто приехал на Марс-12" в целях трудоустройства был Стэн. Он появился на платформе примерно за месяц до рождения Натали, и мы как-то сразу нашли друг с другом общий язык. Так же как и я Стэн оказался большим поклонником "Звездных войн" и мы частенько вечерами, засиживаясь иногда до полуночи, обсуждали события во Вселенной. К неудовольствию Карлы. Но, разумеется, поделать с этим она ничего не могла.
Стэн быстро вошел в курс дел на платформе. Понял, что все здесь балуются препаратами коррекции геномного портрета находящихся в свободном доступе, и быстро присоединился к остальным. И про Натали все понял, едва удостоив взглядом.
- Растет как на дрожжах, - прокомментировал он. - Почему ее не причесали?
Стэн был молодым специалистом, едва покончившим со студенчеством. Принятый в таких узких субкультурах сленг еще не успел выветриться из его головы. Это произошло позднее. То, чему он решил посвятить жизнь, то чем "ГенКлиник" занималась за деньги, и что ее сотрудники делали над самими собой ради забавы, Стэн именовал причесыванием. Речь, разумеется, шла о генах. Люди тех лет напоминали стадо буйнопомешанных, осаждавших медицинские центры. Зачем регулярно перекрашивать волосы краской, задавались они вопросом, когда их можно перекраситься генетически? Одним словом "изменить генетический портрет"?
Ответа на вопрос Стэна - почему Натали не причесали, то есть, почему не исправили ее портрет, - я не знал. Я работал в юридическом отделе "ГенКлиник" и о генах имел самое примитивное представление, на уровне школьной программы, не более того. Впрочем, относительно Натали даже престарелый Морган (лечащий врач ее матери) не мог сказать ничего определенного и только Стэн смог позднее сам во всем разобраться.
Но это позднее, а в тот вечер все мы собрались в инкубаторной. Огромное помещение на седьмом уровне платформы обычно тихое и безлюдное оказалось в тот вечер заполнено народом. Я, Стэн и Морган оказались рядом и ближе всех к машине-инкубатору, где была Натали. Позади нас были еще люди, в основном медицинский персонал, работавший в инкубаторной, но были люди и не в белых халатах. Я заметил хозяйственного управляющего Клея Поповски, одного из боссов "ГенКлиник". Тот едва сдерживался, чтобы не закурить.
Матери Натали, госпожи Унии Канополус, престарелой гречанки с Юпитера нигде не было. Как только Морган сообщил ей о незапланированных изменениях в портрете Натали, которые не представлялось возможным исправить, по крайней мере, до ее рождения, госпожа Канополус тут же утратила интерес к своей дочери. Ее можно было понять. Она заплатила немалые деньги, а боссы "ГенКлиник" соблазненные размером вознаграждения и внушительной суммой аванса, которые сами же и назначили, гарантировали отличный результат - рождение полноценно развитого как умственно, так и физически ребенка.
Лучшие специалисты компании - а других в "ГенКлиник" не водилось - рассчитали генетическую матрицу на основе генетического портрета госпожи Канополус и ее много лет назад трагически погибшего при обвале горнорудной шахты супруга. В итоге сложнейших манипуляций, в которых сам черт ногу сломит, и в которых я ничего не смыслю, на свет появилась Натали.
Она появлялась на наших глазах. Мы наблюдали как машина-инкубатор, как снег зимой белая и стерильная изнутри и снаружи, отсоединила свои питательные трубки от маленького тельца находящегося внутри нее за прозрачным стеклом, позволив младенцу сделать первый самостоятельный вздох.
Некоторые в этот момент, до боли в костяшках пальцев сжимали друг другу руки, сами затаив дыхание и боясь моргать, во все глаза смотрели на инкубатор. Девочка, находившаяся по ту сторону окна инкубатора, задышала. Глубоко и уверенно. Все тут же облегченно выдохнули, будто боялись, что после спонтанного изменения портрета, новорожденная преподнесет им еще какой-нибудь сюрприз. И тут в относительной тишине, нарушаемой мерным дыханием Натали, транслируемым через внешние динамики инкубатора, кто-то обеспокоенно поинтересовался:
- А разве младенцу не полагается закричать?
- Она уже взрослая, - не поворачиваясь к говорившему, хмыкнул Стэн. - С ней все в порядке.
Машина-инкубатор была полностью согласна с молодым генетиком. Все жизненные показатели Натали согласно данным на мониторе были в норме.
Некоторое время ничего не происходило. Натали пристально вглядывалась в наши лица, а мы в ее. В тот момент, она нас всех очаровала. Девочка была круглолицей и розовощекой, с оливковой кожей и кудряшками темных волос на голове, ротик был полон молочных зубов. Поповски даже прослезился от умиления. Я заметил, как он тайком вытирал шелковым платком катившуюся по щеке слезу.
Наконец, решив, что пора, манипуляторы инкубатора, подобно заботливым материнским рукам поместили новорожденную в лоток, который по специальному каналу, выехал наружу. И Натали выехала вместе с ним.
Инкубаторная взорвалось аплодисментами. Натали тоже захлопала в ладоши, подражая жестам взрослых. К лотку подошла Джули Кертц, медицинский техник, и со всей осторожностью взяла девочку на руки и унесла в ясельное помещение. Только после этого общее возбуждение улеглось, и все начали расходиться.
Скоро инкубаторная опустела. Я подставил на подпись Моргану заранее заготовленный акт о рождении Натали, оригинал следовало сдать в архив, а копию отправить госпоже Канополус. По дороге в архив я нагнал Стэна, тот шел к лифтам, чтобы подняться на свой домашний уровень.
- Как думаешь, что теперь будет? - поинтересовался он.
На стеновых панелях что справа, что слева транслировалась кленовая аллея, деревья роняли на землю и тротуар желтые листья. Стоило сделать шаг, их хруст был слышен под ногами. Осень как ни как. На самом деле никакой аллеи в узком коридоре и в помине не было. За пределами "Марса-12" была пустыня полная оранжевого песка, стоял лютый мороз, что нос не высуни. Но в окружении листопада реальность быстро забывалась.
- Очевидно, ты будешь заниматься наукой, а я протирать штаны в судах, - небрежно пожал я плечами, приноравливаясь к широким шагам друга. Стэн был высокого роста, худого телосложения и у него были непомерно длинные ноги. В общем, не отстать было сложно.
- Подумать только, - сорвался вдруг Стэн, - мы ей сделали ребенка. Это в ее то возрасте. И что получили вместо благодарности? Геморрой в суде и только.
Сказать по правде к рождению Натали, и ошибкам, допущенным в исходной матрице, Стэн имел отношение не большее, чем к строительству Эйфелевой башни на Земле, тем не менее сложившаяся ситуация очень его задевала. В профессиональном смысле.
- Где бы она еще могла родить?
Мы оба знали, что нигде. Возраст госпожи Канополус - без малого семьдесят лет - не позволял ей самостоятельно родить Натали. Но благодаря генетическим матрицам и минимальному количеству биологического материала появление ребенка стало возможным в любом возрасте. В случае с Натали биологическим материалом стал волос ее отца, единственная его частичка, оставшаяся у госпожи Канополус. Клетки волоса были перестроены, чтобы сформировать эмбрион. На них же была наложена генетическая матрица. Если коротко, то вот вам еще одна подробность, как появилась Натали.
- Можешь разобраться, что пошло не так? - спросил я.
Этот вопрос занимал меня сейчас больше остальных. В профессиональном смысле. Со дня надень, должны были последовать претензии со стороны адвокатов госпожи Канополус, а после и неизбежные судебные иски не заставят себя ждать. Если можно было переложить вину "ГенКлиник" или хотя бы ее часть на кого-то другого, то грех было этим не воспользоваться. Вот только я понятия не имел, кто еще мог бы быть виноват.
- Мог бы, - Стэн даже остановился. - Если получу доступ к исходным файлам ее матрицы.
Как недавно нанятый сотрудник Стэн был ограничен в правах доступа к любой компьютерной информации. Такова была политика "ГенКлиник". Боссы боялись утечек, промышленного шпионажа, кражи технологий и много чего другого. Даже сославшись на пользу будущего судебного противостояния, я не смог бы повлиять на их решение держать все в секрете. Я оставил Стэна дожидаться лифта, а сам вернулся обратно, нашел Моргана, и запросто уговорил его распечатать необходимые файлы на бумагу. Знаю, способ устаревший, да и пачку бумаги найти удалось с трудом, но как бы там ни было, к утру необходимые сведения лежали и у Стэна на столе.
Когда я вернулся домой, это все там же на "Марс-12", третий жилой уровень, было далеко за полночь. Карла ждала меня, несмотря на поздний час. И даже открыла дверь, прежде чем я успел воспользоваться магнитным ключом. И не ложилась. Когда я вошел, постель была аккуратно заправлена, в микроволновке подогревался ужин.
Новости о Натали настигли меня и здесь. Первым делом, Карла передала мне распечатку сообщения переданного по внутренней локальной сети. Вообще-то, это было запрещено, но я сообщил ей пароль доступа к папке, куда стекалась адресованная мне корреспонденция. Лицо Карлы было печально, так что я сразу понял, что хороших новостей не жди.
В сообщении говорилось, что адвокат Унии Канопулус официально уведомил "ГенКлиник" о том, что его клиентка отказывается оплачивать услуги компании. Фактически это означало, что Натали ей больше не нужна. И поскольку других родственников у девочки не было, она становилась сиротой и по всем законам подлежала передаче в сиротский приют. Ближайший располагался на Земле.
- Не завидую ей, - поморщился я.
Земля была чудовищно перенаселена. Настолько, что самой земли там было уже не найти. Разраставшиеся города достигали таких чудовищных размеров, что их можно было увидеть с Марса. Особенно, когда там была ночь, и эти монстры из стекла и металла были освещены.
- Мы можем, что-нибудь сделать?
- Опять баловалась химией? - спросил я, встречая ее взгляд. Темные зрачки ее глаз сквозили неопределенностью, но на прекрасном без единой морщинки лице Карлы застыло озабоченное выражение. - Убери это.
- Не нравиться?
Я отрицательно замотал головой - в смысле да, не нравиться. Карла не стала спорить и поспешила в ванную. Пока она занималась исправлением портрета, я достал из микроволновки тарелки с ужином - свою и Карлы - и принялся безрадостно ковыряться в своей. К качеству еды это отношения не имело. Просто аппетит начал испаряться.
Карла вернулась через несколько минут - глаза ее теперь были цвета корицы. Ее настоящий цвет, тот который был с ней, когда мы встретились впервые.
- Неужели они теперь действуют так быстро? - поинтересовался я, имея ввиду препараты коррекции портрета.
- Контактные линзы, - усмехнулась Карла. - Цвет как ты любишь.
На миг мы слились в объятиях.
- Так мы можем, что-нибудь сделать? - повторила она вопрос.
- Может быть, - без интереса отвечал я. - Стэн обещал подумать. Возможно, ему удастся накопать что-нибудь, что подтвердит невиновность компании.
- Я имела ввиду Натали, - уточнила Карла.
- Понятия не имею.
Ужин мы закончили в тишине.
Но нет плохих новостей, без хороших.
Боссы "ГенКлиник" почувствовав, что дело может кончиться печально - вплоть до отзыва лицензии у компании, о чем в приватной обстановке неоднократно напоминали адвокаты Унии Канопулос, - решили отделаться малой кровью. Загладить ущерб, полностью и без всяких оговорок выплатить неустойки. Заплатить немедленно, и без лишнего шума забыть обо всей этой истории.
Если бы не Натали, они бы точно забыли. Но, девочку - вот уж действительно причуда Земного законодательства, под юрисдикцией которого находился и Марс - следовало передать в сиротский приют. Нежелательной огласки в этом случае было не избежать. Несколько дней я не мог придумать, как выбраться из этого тупика. Как уберечь "ГенКлиник" от позора, как не дать ее клиентам разойтись по фирмам-конкурентам.
В конце недели меня вызвал к себе Клей Поповски. Инкубаторная и все что ее касалось, находились в его подчинении. Он был мрачен и дымил сигарой, по кабинету распространялись клубы табачного дыма. На его немой вопрос, я ответил немым ответом.
- Возьмешь ее себе, - мрачно прохрипел Поповски. Тут его некстати скрутил приступ кашля, слова потонули в нем, и я вынужден был переспросить.
- Что, простите?
- Возьмешь девочку себе, - повторил босс уже вполне внятно, но по-прежнему задыхаясь. Он бросил сигару на устилавший пол дорогой ковер, и раздавил ее ботинком. - Если согласишься, будешь повышен до небес. Если нет, с треском вылетишь на орбиту.
Я не успел ничего возразить, а Поповски, сославшись на приступ кашля, махнул рукой, чтобы я уходил, закрыв тем самым наше маленькое совещание.
Сразу было видно - Поповски за всю свою долгую карьеру ни разу не воспользовался плодами трудов компании, одним из управляющих которой являлся. Иначе не страдал бы так сильно от проблем с лишним весом и этим ужасным кашлем, виной которому были, очевидно, насквозь прокуренные легкие. Это всегда казалось мне, по меньшей мере, странным. Услуги "ГенКлиник" стоили порядочно и не каждому были по карману, но и Поповски не был настолько беден, чтобы их проигнорировать. Возможно, он боялся чего-нибудь, вроде того, что произошло с Натали. Какой-нибудь ошибки, которая немедленно убьет его. Не знаю.
Другие боссы "ГенКлиник" были настроены более оптимистично, продолжая верить в развитие технологий, и выглядели вполне здоровыми. Мнительность же Поповски в конце концов загнала его в тупик. Будучи одним из боссов, он получил в управление не престижное хозяйственное направление. И полностью его провалил. Неучтенные медикаменты проходили по его части. Если бы только Поповски узнал, сколько его подчиненных ежедневно меняет свой портрет за счет "ГенКлиник", он бы точно этого не пережил. Все эти люди ежедневно мелькали перед моими глазами, и каждый раз как будто бы это были разные люди. Я же всегда казался им одинаковым, потому, что и был одинаковым всегда. Точно знаю, что некоторых мое постоянство сильно раздражало. Но я не считал нужным подвергать себя изменениям немыслимое количество раз. Только самым необходимым.
Карла меняла портрет в поисках идеального варианта для себя, ну и чтобы мне продолжать нравиться. По сути, я совсем не знаю, как она выглядела в начале, до того как начала менять себя. Когда мы встретились, у нее были длинные каштановые волосы, глаза цвета корицы и это было хорошо. Потом я видел миллион ее вариантов, но не один не глянулся мне больше первого. Однажды я понял, что постоянная смена внешности, которой Карла подвергала себя, начинает меня раздражать. Понимание пришло гораздо раньше, чем случился тот разговор о Натали, который положил конец нашим отношениям.
Когда я поделился с ней мыслями о девочке - тогда прошла уже неделя с того дня, когда Клей Поповски сделал мне недвусмысленное предложение - волосы Карлы оставались каштановыми, но радужки глаз светились семью цветами радуги, так же как и каждый ноготь на пальцах холеных рук. Почему-то она напомнила мне сошедшего с ума хамелеона.
Новости ее не порадовали.
- Боюсь, не готова к этому, - выдавила Карла.
- Но почему? - недоумевал я. - Ты сама не так давно спрашивала, что мы можем сделать, для Натали. Так вот мы можем взять ее себе.
Карла продолжала дуться, я и сам не был в восторге, но еще меньше я хотел потерять место в "ГенКлиник". Из двух зол, Натали казалась меньшим.
- В конце-концов, это всего лишь маленький ребенок, - настаивал я, пытаясь убедить и ее и себя в том значения чего не понимал. - Что такого, если она поживет у нас какое-то время?
Карла ничего не сказала, будто знала, что Натали - это навсегда.
Едва я начал привыкать к присутствию в моей жизни Натали, и временному (как тогда казалось) отсутствию в ней Карлы, как был сражен неприятной новостью. Новость принес Стэн. Он перехватил меня, когда я возвращался к себе после свидания с Натали. Девочку со дня на день можно было выписывать больницы. Вопрос куда, оставался открытым. Выплаты, ее матери находились в подвешенном состоянии. Поповски милосердно дал мне еще пару дней на размышления, хотя уже отдал распоряжения сделать перепланировку в своем кабинете, будто знал, что, в конце концов, я соглашусь с его предложением. Он давил на меня возможностью увольнения, но обещал помочь материально. На последнее, впрочем, я не сильно рассчитывал.
- Болезнь? - удивился я, пробуя на язык словечко лет сто назад вышедшее из активного употребления. - Что это значит?
- Не знаю, как ты к этому отнесешься, но Карлу это точно добьет, - Стэн был в курсе нашей размолвки. - Натали растет в два раза быстрее остальных детей. Кто-то из техников, очевидно, проморгал, удвоение гена в ее портрете, отвечающем за старение. Этот ген начал работать с удвоенной силой.
- Можешь проще объяснить, что с ней не так? - попросил я.
Стэн объяснил, но дошло до меня только тогда, когда я убедился в правоте его слов лично.
Прошло еще несколько дней, прежде чем Уния Канопулус получив обещанные отступные, навсегда покинула Марс и "Марс-12". С дочерью она так и не увиделась.
Затем Натали переехала из родильного отделения "ГенКлиник" в мою квартиру. На нее были оформлены необходимые документы и микрочипы. Согласно им родителями девочки были я и Карла. О том, что данная информация не соответствует действительности, никто старался не вспоминать. Кроме Карлы. Ее очень задело то, что с ней никто не посоветовался, хотя я и предупреждал ее, что с документами, скорее всего, все будет именно так.
Стэн продолжал изучать портрет Натали, пытаясь остановить ее бурное взросление. У него оставались распечатки, которые, я отвоевал у Моргана. Все остальные материалы по Натали были удалены из информационного архива службой безопасности "ГенКлиник".
Стэн работал не один. С ним в паре была Джули Кертц, медицинский техник, принимавшая Натали из инкубатора. Пожалуй, Джули Кертц была последней из немногих, кто и спустя годы помнил, кто такая Натали.
Стэн не меньший интерес проявлял лично к Джули. Не меньший, чем она к совместной с ним работе. Их часто видели вместе: то в пабе у стойки с напитками или за бильярдным столом, недорогом ресторане или выходящими из кинотеатра держащимися за руки и бросающими друг на друга недвусмысленные взгляды.
Я не сразу узнал, о необычном выборе моего друга. Все мое свободное время отнимала Натали. Но, однажды, когда выдалась возможность поужинать втроем, я заметил как взгляд Стэна, то и дело скользит по восхитительной фигурке Джули, пытаясь исследовать запретные места, особенно когда девушка этого не видела. Тогда я все понял.
- Давно ты с ней? - осторожно поинтересовался я, когда Джули, извинившись, поднялась со стула и отправилась в дамскую комнату.
- Несколько месяцев, - ответил Стэн.
- Она ИИ, - сообщил я, - так что будь осмотрительнее.
При упоминании ИИ глаза у Стэна сделались размером с металлический марсианский доллар, и челюсть медленно отвисла.
- Так ты не знал, - удивился я.
Впрочем, в том не было ничего удивительного, учитывая, что молодой генетик был новичком на "Марсе-12".
Вернулась Джулии. Стэн к тому времени сумел подавить охватившие его панические чувства и даже улыбнулся девушке. Он взял ее за руку, погладил кожу тыльной стороны ее ладони. И как я понял не почувствовал разницы между настоящим и синтетическим. Он тоскливо посмотрел на меня, словно надеясь, что я ошибаюсь и сейчас признаю ошибку.
Но я знал точно - Джули Кертц была искусственным интеллектом, ее имя следовало писать в кавычках. Я видел соответствующие документы, когда после повышения по службе переехал в кабинет Поповски.
На "ГенКлиник" работало порядка десятка ИИ. И одной из них была ИИ "Джули Кертц". То, что составляло ее мозг, было встроено в корпус робота-андроида, имевшего внешность привлекательной молодой женщины. Ее оболочку составляли синтетические ткани неотличимые от настоящих - ни внешне, ни при прикосновении. Внутри же не было ничего, кроме металлического каркаса и компьютерных микросхем.
У Натали в это время было несколько развивающих игрушек со встроенным ИИ. Барби, например, была весьма полезным приобретением. Она была одновременно старшей подружкой, нянькой и учителем и с ней было безопасно оставлять ребенка одного дома. Чем я беззастенчиво пользовался первое время. Потом Натали подросла, и игрушки стали ей не интересны. Я сдал их в благотворительный фонд, который отправил игрушки в один из сиротских приютов на Земле.
Джули Кертц, конечно же, игрушкой не была. Такое отношение к взрослым ИИ сложилось гораздо позднее, примерно семьсот-восемьсот лет спустя. И только по прошествии еще тысячи лет, ИИ получили полную свободу. А до тех пор они были чьей-то собственностью - создателя или покупателя. Спустя еще тысячу лет такую систему отношений назвали "интеллектуальным рабством". Робот-андроид "Джули Кертц" принадлежала "ГенКлиник" также, как кукла Барби со встроенным ИИ принадлежала мне с Натали. Компания могла в любой момент утилизировать как сам робот, так и переустановить на нем программное обеспечение.
- Лучше вам расстаться, - посоветовал я, когда мы со Стэном на некоторое время снова остались одни.
Стэн ничего не ответил.
Натали росла очень быстро. Первые месяцы я едва успевал за ней. Я редко видел Стэна. Когда мы пересекались, он был без Джули, и мне показалось, что это хороший знак. В свободное время генетик занимался исследованиями болезни Натали. Исследования шли медленно, но Стэн был настроен оптимистично.
Еще реже я виделся с Карлой, и не только моя занятость Натали была тому причиной. Карла старательно избегала меня. Дело определенно шло к тому, что наше расставание из временного станет постоянным. Поповски, как и обещал, помогал материально. Он приблизил меня к себе настолько близко, насколько это было возможно. Мы делили один кабинет, но сидели за разными столами отделенные друг от друга только тонкой стеклянной перегородкой. Секретарь также была одна на двоих, но с обязанностями своими, как и всякий ИИ справлялась безупречно.
Деньги появлялись в верхнем ящике моего стола по понедельникам утром. Поповски был уже на своем месте и мрачно кивал в ответ на мой вопросительный взгляд. Суммы хватало, чтобы Натали росла ни в чем не нуждающемся ребенком. Благодарение богам при рождении она была уже в том возрасте, когда пора пересаживаться на горшок, так что "памперсы" и мокрые пеленки обошли меня стороной. Но остального тоже хватало. Например, одежда. Я заказывал обновки по рекламным каталогам. Их привозили космическим чартером с Земли и Луны. По обычным меркам три-четыре месяца ожидания были обычным делом, вещи из зимнего каталога, например, заказывали весной, но пока проходили эти четыре месяца ожидания, Натали подрастала на восемь. И в результате она, не влезала в половину купленных обновок, вторая половина ей была просто тесновата, а заказывать одежду на два размера больше необходимого я додумался не сразу.
Как-то раз, к нам зашел Стэн. Его появления не были частыми. Натали к тому времени жила со мной уже год и по стандартному исчислению возраста ей было столько же лет, но выглядела и вела себя она как четырехлетний ребенок.
- Мапа, мапа, - залопотала она, едва я открыл дверь. - Дядя Стэн пришел! Дядя Стэн пришел!
Как будто я сам не видел.
- Никак не могу отучить ее, - смущенно пробормотал я, пожимая протянутую Стэном левую руку. В правой, он сжимал пакет с продуктами и скоро мы расположились за столом.
Натали достался большой кусок обезжиренного торта с пониженным содержанием сахара и калорий. Она уплела его в считанные секунды, поблагодарила Стэна впившись несчастному в покрытую трехдневной щетиной щеку и счастливая убежала в свою комнату, где ее ждала одна из ее новых ИИ-кукол, более взрослая, чем прежняя Барби.
- Каков повод для банкета? - спросил я, подмечая то, что ускользнуло от подрастающей девочки.
Стэн выглядел так, словно не спал семеро суток. Кроме щетины на щеках и подбородке у него были заметные круги под глазами и растрепанные во все стороны волосы. С волосами у Стэна вообще была беда, наверное, поэтому он казался Натали чрезвычайно забавным, напоминая не то ежика, не то дикобраза.
Не смотря на усталость, глаза друга светились лихорадочным огнем.
- Я тут изучал кое-какие материалы про Натали, - начал он с того, что я и так хорошо знал. - В общем вот.
Он выудил из кармана джинсов маленький бумажный пакетик, свернутый треугольником и протянул мне. Я взял у него пакетик и развернул его. Внутри было нечто одновременно плоское, овальное и прозрачное с множеством темных крапинок.
- Что это? - спросил я.
- Настоящая бомба. То, что может остановить старение. Раз и навсегда.
- Выходит это лекарство для Натали? - уточнил я.
Мы - я, Стэн, уверен и Джули тоже - хотели, чтобы Натали поправилась, чтобы ее развитие вошло в привычный человеческий ритм. Я с содроганием думал о том моменте, когда однажды Натали подойдет ко мне, привычно назовет мапой и поинтересуется, почему растет быстрее остальных. Я честно не знал, что ответил бы. Натали была очень смышленой малышкой, и иногда мне начинало казаться, что она уже что-то начала понимать. И еще я думал, как мало ей отпущено лет. А теперь выходит, Стэн нашел лекарство и конец всем проблемам!
- Действительно есть, что отметить! - возликовал я, впрочем, не так громко, чтобы не напугать девочку.
- Это не для Натали, - со вздохом выдавил Стэн.
- Для кого же тогда? - оторопело поинтересовался я, прежней радости как не бывало.
- Я сделал три таких, по одному для нас с тобой и третий, возможно, для Карлы. Сам решай, давить не буду.
- А как же Натали?
- Не все так просто, - устало покачал головой Стэн. - Наноботы внутри пленок, - он перевел взгляд на прозрачную пластинку лежавшую на столе, - действительно тормозят старение. Когда я получил этих карликов, то прицепил к ним белки произведенные геном, который убьет Натали раньше нас с тобой.
- И что? - подтолкнул я, когда Стэн замолчал.
- Эти крошки способны подавить в зародыше любой чужеродный ген.
- Кроме своего собственного, - заключил я.
- Точно. Эта штука не для Натали, а от Натали. Она его производит.
- И как с этим быть?
- Мы продолжим исследования, - ответил Стэн. - За год мы добились значительного прогресса, а Натали еще молода. Уверен, мы найдем способ все исправить.
- Ты все еще встречаешься с Джули?
- Она отличный техник, - неопределенно ответил Стэн.
И уже в дверях, прощаясь, сказал:
- Приходи завтра вечером в лабораторию. Один или с Карлой. Опробуем нашу бомбу. И возьми с собой Натали. Мне нужна ее кровь для более интенсивных исследований.
Я лежал на кушетке заправленной белоснежной простыней. Белый свет струился с потолка. Стэн не боялся, что нас обнаружат. Он давно приучил коллег к тому, что допоздна задерживается в лаборатории. Иногда даже ночует тут как сегодня.
Рядом лежал Карла. Глаза - сегодня цвета спелого лимона - были прикрыты. Она дремала. Наши пятки терлись друг о друга. Как только Карла узнала, что речь идет о почти гарантированном бессмертии, то сразу согласилась придти. Так что мы оказались так близко вовсе не из-за старых чувств, которые теперь почти угасли. Стэн был не прав, полагая, что одна ночь может что-нибудь изменить.
Мне же кажется, с того времени как в наших отношениях появилась Натали, она только и искала способ поссориться со мной и уйти в свое старое жилище на девятом уровне. Но на самом деле, Натали была скорее не причинной, а удобно подвернувшимся поводом к расставанию. Причина же, я полагаю, крылась в том, что Карла прочла мои мысли о ней как о хамелеоне и к тому же мое отношение к ее превращениям никогда не было таким, как она того хотела.
Стэн поставил нам капельницы, а ему капельницу поставила Джули. Он занял оставшуюся свободную кушетку. Я наблюдал как прозрачная жидкость, наполненная наноботами с полезной белковой смесью, растекалась по нашим венам. Наноботы делали свое дело, а мы даже не замечали этого.
Натали сидела в детском кресле в дальнем углу лаборатории. С ней занималась Джули. Натали сразу как увидела ее, распознала в девушке ИИ. Стэн сразу занервничал, но Джули, казалось, отнеслась спокойно к словам маленькой пациентки. Она забрала у Натали кровь из вены для дальнейших исследований Стэна. Девочка спокойно перенесла процедуру, и теперь они как лучшие подруги играли, воображая себя космическими ковбоями.
- Ты сообщишь кому-нибудь о своем открытии? - спросил я, когда устал лежать просто так. Капельница была рассчитана на восемь часов, а я не мог уснуть от перевозбуждения.
- Да, - заверил Стэн. - Как только закончу все исследования, напишу все-все отчеты и так далее и так далее.
Стэн махнул рукой. Заключительный этап, где были эти все-все отчеты и так далее и так далее, не представлял для него такого интереса как все предыдущие.
- Это безопасно?
Едва я спросил, Карла пошевелилась, приподняв правую бровь. Оказалось она не спит, просто прикрыла глаза.
- Естественно, это безопасно. Более того, это божественно и гениально. Я включу вас обоих - тебя и Карлу - в программу исследований. Когда я опубликую результаты, мы станем богатыми и знаменитыми.
Главное, чтобы это помогло Натали, подумал я. Остальное, странным образом, меня тогда не волновало.
В один из понедельников я обнаружил в ящике рабочего стола сумму в два раза большую, чем обычно.
Это случилось сразу после дня рождения Натали. Девочке исполнилось два (то есть шесть, два-шесть, в общем, считайте как кому удобнее), и мы устроили настоящий праздник. У Натали совсем не было друзей, кроме кукол ИИ, но я пригласил Стэна, а он в свою очередь прихватил Джули. Так что, еще не отойдя от веселья, я совсем не был готов к тому, что случилось на следующий день.
В двадцать четвертом веке человечеству не свойственно было болеть. Но утром того памятного понедельника у Клея Поповски случился сердечный приступ. Лицо его сделалось красным, затем пунцовым, ему стало трудно дышать. Босс схватился за грудь и упал без сознания. Его увезли на реанимационной каталке прямо из кабинета. Врач, приехавший с каталкой, заявил, что категорически не может быть и речи о том, что Поповски до конца дня вернется на рабочее место.
В кабинете остались только я и Мередит.
Секретарь ИИ продолжала невозмутимо делать свою работу. По сравнению с жизнерадостной Джули Керц, Мередит была ограниченным функционалом - неэмоциональной, и полностью сосредоточенной на работе. Скандинавские черты лица добавляли ей холодности.
- Жалко Поповски, - проговорил я.
- Угу, - ответила Мередит, не прерывая работы.
- Он регулярно оставляет мне деньги по понедельникам, - как бы между прочим, заметил я. - Не знаешь, почему он это делает?
- Не знаю, - ответила секретарь бесцветным голосом.
Я встал и, пройдясь по кабинету, выглянул в окно. За окном шел дождь, стояла глубокая осень. Подачка Поповски, в два раза большая, чем обычно, очевидно, по случаю дня рождения Натали, всколыхнул во мне давно забытое любопытство. Спросить его напрямую я не решался, полгая, что это может его оскорбить. Моя карьера в "ГенКлиник" по-прежнему полностью зависела от него, и я не собирался со скандалом вылететь на орбиту. По крайней мере, до тех пор, пока не подыщу местечко получше. Я отвернулся от окна, и тут заметил, оставленный включенным компьютер начальника.
- А хотелось бы узнать? - продолжил я прерванный разговор.
- Мне все равно.
- Не возражаешь, если я воспользуюсь компьютером Поповски, мой что-то барахлит.
- Пожалуйста. Вызвать техника?
- Не стоит, по-моему, он просто завис, а работу надо доделать.
Мередит кивнула и, казалось, забыла о моем существовании.
Я уселся за компьютер Поповски, сам не зная, что собираюсь искать. Обычно доступ к содержимому директорий ограничивает система паролей, но я понадеялся на чудо, и мне повезло. Перед тем как больное сердце отказало, Поповски успел активировать пароль широкого доступа, чтобы работать одновременно с большим массивом данных собранных из разных источников. Теперь его компьютер был полностью в моем распоряжении.
Я долго продирался через директории и базы данных хозяйственной деятельности "ГенКлиник", пока случайно не оказался в кадровой картотеке. Где обнаружил любопытные детали. Некоторые карточки были стерты. Не удалены, как обычно бывает, когда сотрудника увольняют, а именно стерты. Карточки остались, но информации в них не было. Датой последних изменений был период от одного до трех месяцев со дня рождения Натали. В те дни служба безопасности компании занималась очищением архивов от всего, что хоть как-то касалось Натали.
Мне показалось, что это не может быть обычным совпадением. Возможно, на карточках были досье на кого-то из техников занимавшихся портретом Натали, хотя не менее возможно это не имело к Натали никакого отношения. И к тому же не отвечало на главный вопрос - отчего Поповски дает мне деньги. Чтобы все узнать наверняка, данные на карточках нужно было восстановить.
Но я понятия не имел как, пока не поделился проблемой со Стэном.
- Тебе нужен шпион-восстановитель, - подумав, сказал Стэн. - Небольшой компьютерный вирус. Я могу устроить так, что он у тебя будет.
Я поблагодарил друга, уточнив, где он возьмет вирус.
- Предоставь это мне, - отмахнулся Стэн. - Я должен буду уехать ненадолго, а когда вернусь, вирус будет у тебя. Если ты действительно хочешь знать, что было на тех карточках.
Знать я действительно хотел. Тем более, что ничего более интересного через компьютер Поповски мне узнать не удалось.
Стэн уехал, не сказав, куда направляется. Он вернулся через неделю весьма довольный.
- Запустишь с диска и через пару минут будешь все знать, - проинструктировал он, передавая пластиковый конверт. - Потом удалишь.
Поповски все еще лежал в больнице, его болезнь сердца - инфаркт - оказалась весьма скверной, трудноизлечимой штукой. Чтобы не потерять пароли доступа, компьютер босса все это время оставался не выключенным. Дождавшись момента, когда остался в кабинете один, я загрузил диск и запустил единственную находившуюся на нем программу. Вирус-разведчик живо поинтересовался с чего начать поиски, я указал на кадровую картотеку, добавив, что меня в самом широком смысле интересуют любые упоминания имени начальника. Как и обещал Стэн, чудо-программа нашла все ответы быстрее, чем я успел заскучать.
Как я и предполагал стертые досье, касались группы техников, занятых в проекте "Натали". Одним из них был Карл Поповски, он руководил группой. И еще он приходился Клею Поповски сыном...
Ознакомившись с информацией, добытой программой-шпионом, я удалил его также как саму информацию.
Натали пошла в школу в три года (восемь (три-восемь), если это кого-то больше устраивает). Другого выхода я не видел. Школу выбрал Поповски и оплатил обучение. Отдельно от тех сумм, что продолжали появляться в ящиках моего рабочего стола по понедельникам. Он все еще оставался в больнице под присмотром врачей. Деньги приносила Мередит и делала это точно также как ее начальник.
В результате Натали оказалась зачислена в самое лучшее учебное заведение на всем Марсе - школу-пансион, учрежденную "ГенКлиник". Можно было выбрать заведение и попроще, например, обычную государственную школу, но Поповски настоял на своем и боссы "ГенКлиник" были с ним согласны. Понятное дело, они старались не упускать Натали из виду, и собственная школа, где она могла бы получить образование, была тут очень кстати.
Натали успешно прошла вступительные испытания, хотя полагаю, ее гарантированно приняли бы независимо от их результата. Учебным процессом руководили несколько невозмутимых преподавателей ИИ. Учащихся было двенадцать. В основном дети сотрудников "ГенКлиник" но была и пара приезжих учеников - мальчик с Земли, его звали Вернон, и Кейт, девочка другой марсианской платформы.
Обучение шло в жестком графике. Сначала были уроки, затем обед, снова уроки, ланч, подготовка домашних заданий - они сразу же проверялись учителями, что в разы ускоряло учебный процесс. Родителям тут места не было. Для приезжих учащихся предусматривался также ужин и просторные комнаты со всем необходимым для проживания. Местных детей к ужину ждали дома. Кейт и Вернон оставались одни до утра под присмотром дежурного учителя ИИ. Они жили здесь без родителей и старались держаться вместе. Вместе с ними была и Натали. Каждый раз, когда я приходил забрать ее. Остальные дети держались независимо от этой троицы.
Я не сразу разобрался, почему так.
Я привык к реактивному развитию Натали, а другие нет. В общем, к окончанию первого семестра, девочка вытянулась, прибавила в росте и оказалась на голову выше сверстников. Ее дразнили "дылдой".
Когда я пожаловался Мередит, она (в мягкой форме) Поповски, он (через Мередит) боссам "ГенКлиник", боссы (в порядке доброго совета) пригрозили родителям, чьи дети дразнили Натали, увольнениями. Это подействовало. Нападок стало меньше, но со стороны двух новых друзей Натали их вообще не было.
- Как они к этому относятся, к твоему росту? - совсем по взрослому спросил я Натали.
- Кейт говорит, что когда я смотрю на нее сверху вниз, мой взгляд прям как у ее матери. Поэтому ей забавно.
- А Вернон?
Натали закусила губу.
- Вернон говорит непонятные слова, потому что с детства умный.
- Какие, например, сможешь повторить?
- Нууу, - Натали закатила глаза, задрав голову в потолок. С потолка шел снег, приближалось Рождество. - Говорит, у меня портрет поломан из-за генетической мутации. Прям, как у его отца. Мапа, а что такое генетическая мутация?
Теперь пришла моя очередь кусать губы, быстро соображая, что ответить.
- Отца Вернона, что тоже быстро растет? - для начала поинтересовался я, рассчитывая, что это ее отвлечет. Для Земли такое не было редкостью. "ГенКлиник" и ей подобные зарабатывали там миллиарды, исправляя ошибки природы.
- Не знаю, он не рассказывал. Так что такое генетическая мутация? И поломанный портрет? Не знаешь? Тогда я у Вернона спрошу. Завтра.
- Нет-нет, - тут же запротестовал я. - Лучше тебе дядя Стэн расскажет. Он в этом деле лучший специалист.
Натали серьезно кивнула мне, а затем улыбнулась. Я спросил чему.
- Они такие хорошие, мои новые друзья.
На мое счастье Стэн все время пропадал на работе, а когда мы виделись, Натали была в школе.
В то рождественское утро Стэн вместе с Джули Керц пришел нас поздравить. Для меня стало очевидным, что Стен не намерен расставаться с девушкой ИИ.
- Когда-нибудь ей придется рассказать, что путь ее может быть не долог, - промямлил Стэн. - Ты ведь не допустишь, чтобы она обо всем узнала из учебников?
Натали в это время безмятежно спала в кроватке, и думать не думала, что, проснувшись, постареет на два дня.
- Дядя Стэн все исправит в ближайшее время, и рассказывать ничего не придется, - отшутился я. - Ведь так?
- Ага, - Стэн состроил кислую мину.
Исследования шли тяжело. Раз в месяц я наведывался в лабораторию друга с тем, чтобы принять участие в его программе исследований бомбы. Научного названия препарату из пленок и наноботов, источником которых была Натали, Стэн еще не придумал. Карла тоже бывала в лаборатории, но во время отличное от моего. После той памятной ночи под капельницами мы не виделись. Каждый раз Стэн рассказывал мне об успехах исследований портрета Натали, и просил еще ее крови.
- Какие планы на выходные? - спросил я меня тему.
- Собираемся посетить новогоднее "StarWarsParty" близ Сатурна, - охотно поделился Стэн. - Обещают отличную культурную программу. Кстати, еще остаются свободные места на космическом чартере. Так что можем махнуть вместе.
Я отрицательно покачал головой. Мне не хотелось оставлять Натали на Рождество одну, а в длительном перелете ей, наверняка, сделалось бы скучно.
- Лучше останусь дома, почитаю первоисточники.
- К слову о первоисточниках - "Вуки темной стороны" уже читал?
- Нет еще, не было времени.
- Почитай, рекомендую. Потом обсудим.
Я сказал, что, конечно, так оно и будет, и потом мы еще поговорили о всякой ерунде.
Джули стояла позади Стэна, вытянувшись по струнке и слегка опустив голову, словно думала о чем-то своем, и в наш разговор не вмешивалась. На самом деле ИИ так перезагружаются, чистят содержимое оперативной памяти или удаляют из долговременной ненужные файлы. А еще это может свидетельствовать об остановке аппаратных процессов или переустановке интерфейсов, в общем, о той бяке после которой Джули Кертц перестанет функционировать или перестанет быть Джули Кертц. Программисты "ГенКлиник" сидя в уютной прохладе своих кабинетов заставленных компьютерами, могли дотянуться до любого ИИ, принадлежащего компании.
Стэн ничего такого не увидел и я не стал ничего ему говорить.
Парочка оставила подарок для Натали - игровой наладонник с памятью на тысячу игр. Их можно было скачивать из сети. Мы сошлись на том, что девочке должно понравиться.
Как только они ушли, и я запер дверь, сразу засел за компьютер. За недостатком времени я основательно забросил "Звездные Войны" и теперь в тишине нарушаемой тихим дыханием Натали, бросился наверстывать упущенное. "Вуки темной стороны" входили в тройку самых обсуждаемых приключений года. Кроме них были еще "Джедаи-отступники" и "Ситы навсегда". Я решил начать с "Вуки" как самого объемного повествования.
Я погрузился в течение, строчка за строчкой проглатывая текст. Не знаю, сколько это продолжалось времени, но, в конце концов, Натали отвлекла меня. Она подкралась незаметно, словно кошка и заслонила экран ладошками. С чтением было покончено. Мы позавтракали, а затем посыльный принес почту. Это был конверт с именем и адресом, выведенными неуверенным детским подчерком.
- Это тебе, - сказал я и торжественно вручил конверт Натали. Внутри оказался поздравительный бланк видео-обращением Вернона. Он поздравлял Натали с Рождеством.
- Ой! - неожиданно воскликнула Натали, - у меня же прям совсем ничего нет, что можно послать в ответ.
Натали металась по комнате в поисках чистого поздравительного бланка, но тщетно. Она так расстроилась, что даже не обращала внимания коробки с подарками, сваленные кучей под елкой. Коробки были настоящие, елка - искусственная трехмерная голография. Мы ведь тогда жили на Марсе, и на Марсе в то время еще не росло елок.
- Что же делать?
- Сходи к нему и просто поздравь. И Кейт тоже.
- Одной? - Натали посмотрела на меня с сомнением.
-Почему нет? Ты уже взрослая, - на два дня старше, чем вчера.
Натали упорхнула, и пока отсутствовала, пришел еще один конверт с поздравительным бланком. На этот раз от Кейт. От Карлы ничего не пришло. За весь оставшийся день нас так больше никто и не поздравил.
То Рождество было и веселым и грустным, но определенно оно вошло в нашу с Натали историю как Рождество разочарований.
Натали вернулась к обеду с задумчивым выражением на лице.
- Кажется, он мне нравиться, хоть и говорит обо мне, прям странные вещи, - произнесла она.
Речь шла о Верноне.
- Какие, например?
Натали рассказала, а потом спросила правда ли то, о чем рассказал Вернон. Мальчик привез с собой кучу всяких энциклопедий по биологии и генетике и враз докопался до истины, которую я с таким тщанием скрывал от дочери.
- Он сказал, что разгадал мой секрет, - добавила Натали.
Скрывать дальше не было смысла. Пришлось подтвердить, что ее новый друг прав, но это ничего не меняет и, кроме того, Стэн работает над тем, чтобы все исправить.
- И, кроме того, разве не плохо хотя бы чуть-чуть побыть девочкой с секретом?
Натали пожала плечиками. Все это было для нее слишком сложно. Я гадал, догадывается ли она о последствиях своей болезни. Что болезнь означает - практически?
- А ты нравишься Вернону? - спросил я, осторожно меняя тему, и опять не угадал.
- Ему нравиться Кейт, - сообщила Натали. - Они ведь все время вместе. Она постоянно смеется над его шутками. Мне кажется Кейт он тоже нравиться. Что же теперь делать?
Вопрос остался без ответа. Натали ушла в свою комнату и оставалась там до вечера. Я решил не мешать ей самой, во всем разобраться.
Когда Натали появилась в гостиной к ужину, то серьезно сказала:
- Я должна закончить школу.
- Конечно, закончишь, - кивнул я.
- Я должна закончить ее быстрее остальных.
Оказалось, сидя взаперти в комнате, она все посчитала и разрисовала красным фломастером на цветном листе бумаги. В школе обучение шло четырнадцать лет. Ученики приходили туда шестилетними детьми, а выпускались двадцатилетними молодыми людьми и девушками, готовыми к самостоятельной практической деятельности и карьере. Натали требовала, чтобы ее образование закончилось к ее десяти годам. Тогда ей будет двадцать два. Фактически.
Дальнейшие жизненные планы Натали пока не интересовали, и я с легкостью пообещал, что школу она закончит экстерном.
- А что Вернон?
- Не буду говорить ему, что он мне нравиться. Зачем? Ведь когда ему будет десять, я буду уже прям совсем взрослая. Пусть лучше остается с Кейт.
Я прижал ее к себе, а потом мы долго наблюдали, как с потолка на нас смотрят несуществующие звезды. Подарки под елкой так и остались не распакованными.
Весной я навестил Клея Поповски в больнице. До этого я не посетил его ни разу, не считал нужным, но тут представился удобный случай. Информационный повод, если хотите. Ввиду долговременного отсутствия Поповски, остальные боссы посчитали, что его место до выздоровления должен занять кто-то другой. Несколько месяцев без руководства компания еще могла прожить, но врачи о сроках выздоровления Поповски ничего определенного не говорили. Не исключено было, что он останется калекой. Навсегда. В общем, на его место назначили меня. И я пришел сообщить ему об этом. Хотя он и так знал, посещение было скорее данью вежливости, чем заботой о здоровье.
Когда я увидел Поповски, мне почему-то подумалось, что я ступаю по телам врагов - врагов Натали. Поповски заметно похудел, щеки ввалились, но, по крайней мере, приобрели здоровый розоватый оттенок. О работе мы почти не говорили, подписали бумаги о временной передаче дел, хотя сами в это не верили. Нет ничего более постоянного, чем временное. Так, кажется, говорили древние. Они были правы.
- Я знаю о вашем сыне, - бросил я, уже уходя.
- Карл всегда был паршивой овцой, - прохрипел Поповски. Я не рассчитывал, что он ответит. - Учиться не хотел. Кое-как добрел до диплома. Но с его-то знаниями его никуда бы не взяли без протекции. Мы оба это понимали. И что мне было делать, как не помочь? Сначала мелким клерком, потом у него стало что-то получаться, и я подумал, что может быть он возьмется за ум. Но, очевидно, он подделывал результаты тестов на профпригодность, и так получил место руководителя группы. Мне очень жаль, что произошла та непредвиденная ошибка. Лучше бы Карл навсегда остался мелким клерком.
Клей Поповски умолк, по щеке катилась слеза. Что еще он мог сказать.
- Извиняйтесь лучше перед Натали, - ответил я и вышел.
Теперь я знал все, что хотел из первых уст, но лучше мне не стало. Натали не была ошибкой природы, но ошибкой человека мнящего себя безукоризненным всеведущим гением. Деньги этого не исправят, не загладят вины. Оставалось надеяться, что ошибку одного "гения" исправит другой. Пока еще не поздно.
Время шло. Снова был май. На дворе 2377. На носу юбилейный "StarСon". Я и Стэн собирались поехать вместе и отпраздновать четырехсотлетие любимой Вселенной. Но Натали в эти дни как раз подхватила сильнейшую аллергию на весенние спреи распыляемые по платформе в местах общего пользования. Изначально согласно нашим планам за ней должна была присмотреть Джули, и, хотя Натали, и упрашивала меня не менять планы из-за ее кашля и насморка и непрестанно текущих слез, но в итоге я решил не ехать.
- Все равно ты ничем не сможешь помочь, - сказала она.
Ей было шесть (да-да уже четырнадцать). Уже не девочка, молодая девушка. Она привлекательна, мила и немного застенчива. Рядом кружатся мальчики. Даже если их не видно по близости, они всегда где-то рядом. Засматриваются, проходя мимо, пробуют завязать разговор. Как правило, Натали не обращает на них внимания, или почти не обращает. То есть мне говорит, что вообще не обращает, но я догадываюсь, что это не так. Из-за аллергического кашля и насморка и не лучшего внешнего вида она только что отменила пару свиданий, хотя мне никогда не призналась бы в этом.
В свои шесть-четырнадцать, Натали была не в меру самостоятельной, ответственной и рассудительной. И она еще не решила, как ей поступать с мальчиками, учитывая свое стремительное взросление. Мало кому из них могло бы такое понравиться - быть другом взрослеющей женщины. Разве что Вернону, но у того была уже Кейт. А остальным всего не объяснишь. Натали самой не нравилось, что с ней происходит. Но ничего изменить было нельзя.
Обычные методы лечения, применяемые в то время, на Натали не действовали. Когда человечество выяснило, что подавляющее число заболеваний имеет генетическую основу, люди предпочли для избавления от болезней исправлять геном (позднее, идя на поводу у обывателя, ученые мужи стали называть его портретом), а об остальных лекарствах начали постепенно забывать. Для Натали современные методы лечения были непригодны. Любое вмешательство в портрет ее бы убило. Стэн доказал это математически и на опытных моделях. И Натали все перепроверив, была с ним солидарна. И к тому же это именно это обстоятельство сильно тормозило работы Стэна в отыскании лекарства для Натали. Вмешиваться в портрет он не мог, а ничего другого на ум не приходило.
Натали росла здоровым ребенком и до пробудившейся аллергии в шесть-четырнадцать, все шло нормально. Чтобы не дать заболеть, я пичкал ее витаминами, здоровым питанием и физическими нагрузками. Благо деньги Клея Поповски позволяли, не задумываясь о расходах, выбирать лучшее из доступного. Голову Натали загружала себе сама. Пока аллергия не прошла, она сидела дома взаперти, учителя связывались с дочерью через сеть и учили дистанционно.