вечереет. безлико, бесстрастно
время катится под откос,
и с вершины его одномастной
виден чей-то бездомный колхоз,
пустыря беспробудная серость,
вой собак перед долгой зимой,
где тоска по хозяину спелась
с этой вольной до края страной.
её мир так привычно бездомен,
неприкаян, озлоблен, раним,
что собачая преданность больно
отзывается гулом войны.
а погуглишь - всё вроде отлично
посевная уже на носу,
что-то продано, где-то наличной
расплатились душой за страну.
и за серою краскою двери,
что ведёт в золотые края
так же в светлое прошлое верит
пожилая уже медсестра.