Суламен : другие произведения.

Наследство

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.50*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Убита девушка. Её парень, желая отомстить, ищет убийцу. Убийца обладает некими паранормальными способностями. А ещё погибшая девушка успела передать ему своеобразное наследство.


Наследство

Тучи на город опустятся вечером;

Хочешь проверить себя, недоверчивый?

Что же, тогда от дома до дома

Тень проскользнёт, что тебе незнакома,

Тревогой сошьёт между днями края...

Боишься, несчастный? Ведь это же я.

Вот заскрипела знакомая лестница:

Вдруг захотелось с тобою мне встретиться.

Дверь отвори - что увидишь за ней

Ты в перекрестье опасных теней?

Ну, поделись, только слёз не тая,

Ведь ты не ошибся - это же я.

Часть I: Потерять

  
   Гиртанира вышла из своего потрёпанного авто на крытой стоянке и огляделась. Заметив свободное от машин пространство, словно специально расчищенное для чего-то, она направилась туда.
   - Ты всё-таки пришла, девочка моя, - произнёс глубокий бархатный голос, и из-за колонны выступил высокий мужчина. Прядь чёрных волос, щекочущая тонкие губы, и тёмно-синие, почти чёрные глаза - всё это подчёркивало бледность непривычного, но если приглядеться - красивого тонкого лица, обманчиво мягкого. Полы длинного тёмного плаща колыхались на сквозняке.
   Девушка сердито сощурилась.
   - Я обещала. Я здесь.
   - Ты правильно решила. Ты всерьёз собираешься победить меня?
   - А ты всерьёз собирался убить всех, кто мне дорог?
   - Я бы сделал это, если бы ты не пришла, - любуясь собственными руками, ответил мужчина, медленно, в такт словам загибая пальцы. - Одного за другим, пока ты всё же не объявилась бы... или просто ради развлечения? - Он беззвучно рассмеялся, сжав пальцы в кулаки. - Но что эти смертные перед охотой на тебе подобных, девочка моя!
   - Я здесь, - повторила девушка. - И я постараюсь победить.
   - Я сильнее, Гирти, я всегда был сильнее любого из вас, - мягко качнул головой молодой мужчина. - Ты всё же слишком привязчива. Тебе надо было прятаться.
   Гиртанира сосредоточенно молчала. Мгновение она стояла с опущенной головой, а потом резко вскинула глаза, двуединой вспышкой золота врываясь в его тьму.
   Малоэл обхватил ладонями взорвавшиеся дикой болью виски и закричал. Боль пульсировала в такт его имени, звучавшему в его голове:
   "Ма-ло-эл, Ма-ло-эл, Ма-ло-эл..."
   Почти сразу он зажмурился и с усилием развел засиявшие мёртвенно-голубым светом руки. Его крик быстро затих, превращаясь в стон, а затем - в сдавленный каркающий смех.
   - Умно, Гирти, - прохрипел мужчина, быстро приходя в себя, - умно, девочка.
   "Малоэл, уходи! Малоэл - чужое дитя!"
   Он опустил руки и расхохотался в голос.
   - На что ты надеешься?! Я уже не столь уязвим для таких шуток! Моя память и твои фокусы больше не способны причинить мне настоящую боль!
   "Ма-ло-эл! Я вызываю тебя..."
   Не дослушав, он метнулся к Гиртанире и заключил её в объятья.
   "Принимаю, дорогая."
   Их лица застыли, превратившись в маски - напряженную женскую, запрокинутую к полной азарта мужской. Со стороны казалось, что эти двое просто стоят, обнявшись и пристально глядя друг другу в глаза.
   Дуэль разумов не всегда видна снаружи. И ещё она редко длится долго.
  
   Минута истекала, а Гиртанира и Малоэл всё ещё стояли друг против друга.
   "Ты слабеешь, Гирти!" - издевательски звенело пространство.
   Где-то в чёрной глубине, где не было ни преград, ни расстояния, бились два сознания. Одно из них на миг замерло.
   Оно веселилось.
   "Ты боишься меня, Гирти?"
   "Я жалею тебя."
   Мир изменился, но всё, что стояло за ним, осталось прежним, как его злое веселье.
   "Где ты, Гирти? - закричал он, когда в какой-то миг не нашёл её рядом. - Не беги от меня, милая! Позволь поцеловать тебя прежде, чем ты умрёшь!"
   "Я здесь, Малоэл", - вспыхнула солнечная искра.
   То, что было Малоэлом, бросилось в сплетение образов, которое было Гиртанирой. Снова расхохотавшись, он заключил её в себя, словно в большую тёмно-синюю сеть. Гиртанира съёжилась, закричала и взорвалась, заставив обвившую её паутину корчиться и рваться. Образы хлынули в прореху, но дыра уже зарастала, поймав первый же из них и вплетя в себя, как нить, латающую дыру. Этот единственный образ засиял и обжёг, хлестнув сеть золотом. Малоэл снова гневно закричал, и свет пленницы померк - теперь уже навсегда.
   Минута истекла; два тела отлетели друг от друга и упали на асфальт, расцепив, наконец, объятья.
   Человек в чёрном плаще шевельнулся, приподнимаясь на локтях.
   - Я недооценил тебя, девочка моя, - прохрипел он, с трудом поднимаясь на ноги.
   Шатаясь, мужчина приблизился к телу девушки и осмотрел его. Глаза на тонком лице бессмысленно уставились в никуда, сердце больше не билось. Гиртанира была мертва.
   - Что же это было, Гирти, чем это ты меня так?
   Но она уже не могла ему ответить.
   Всё ещё нетвердо держась на ногах, мужчина подошёл к её машине и забрался внутрь.
   - Гирти, я возьму твою малышку? - полупьяным голосом спросил он, глядя на ключи в зажигании. - Впрочем, не отвечай, я знаю, ты с удовольствием одолжишь её мне.
   Через несколько минут машина взревела двигателем, унося прочь нового хозяина.
  
   Её похоронили спустя неделю, на стареньком кладбище, где такого не случалось уже давно. В похоронном бюро предлагали место на престижном центральном, но в своём завещании она говорила об этом - старом и заброшенном.
   Деревья, такие же древние, как и витые решётки ограды, с удивлением смотрели на первую за последние годы траурную процессию. Во всяком случае, Тиму казалось именно так. Парню было плохо, и он не собирался этого показывать ни наёмным рабочим, которые будут закидывать землёй ее могилу, ни родственникам и знакомым, отлично знавшим, что он любил её.
   Нет, лучше не думать о ней, так можно сойти с ума. Лучше думать о погоде. О том, как сегодня серо и хмуро, вопреки предсказаниям бюро прогнозов. Они обещали лёгкую облачность и солнце - солнце, так похожее на золотые искры... такие странные и завораживающие в её тёмных глазах... Нет, не надо о солнце! Лучше об этом мелком моросящем дождике, о том, как, не сдерживаясь, плачет этот день. Плачет... потому что её больше нет...
   Тим сжал кулаки и ещё ниже опустил голову, чтобы скрыть пробегающие по его лицу судороги. Как хорошо, что он надел этот берет - под козырьком никто не увидит его лица.
   В первый день, когда ему только сообщили, он не поверил. Ему позвонили по телефону. Сняв трубку, он просто стоял и с удивлением и непониманием слушал смутно знакомый голос, который сочувствующим тоном рассказывал, что её нашли на какой-то автостоянке, что у неё было слабое сердце и что-то ещё, чего Тим просто уже не слышал. Позже он так и не смог припомнить, кто именно позвонил ему и сколько длился этот разговор. Да нет, даже не разговор - монолог. Свою единственную реплику Тим сказал в конце, прежде чем очень аккуратно повесить трубку: "Глупая шутка. У Гирти хорошее сердце"...
   ...А у него был ступор. Весь день он провёл в своей квартире, убираясь к её приходу. Она обещала зайти вечером. Но так и не зашла. Тим ждал её всю ночь, а на следующий день набросил на плечи куртку и пошёл в морг, чтобы увидеть своими глазами. Вернувшись через пару часов домой, он уже верил.
   Не надрался он тем вечером только потому, что не держал дома даже пива. Теперь Тим точно знал, что его нет, он долго искал. На следующие два дня он отключил телефон, никуда не выходил из квартиры и не открывал дверь. О погребении ему с лестничной клетки сообщила лично её двоюродная сестра Лиз.
   Вот и Лиз. Её лицо мелькает чуть впереди. Конечно, сначала родственники... которые навестили её за все эти годы дай Бог пару раз... А по-настоящему близкие - как он, как Рига - идут следом и останавливаются по другую сторону гроба.
   Священник что-то бубнил себе под нос про вечную жизнь, как всем, конечно, будет не хватать рабы Божией, призванной к великому трону на двадцать втором году жизни. Тим не слушал, он смотрел на крышку гроба и видел её лицо, такое, каким оно стало - лицо не человека, куклы: безжизненно-восковое даже под слоем пудры, с закрытыми глазами и склеевшимися ресницами. Сложенные на груди руки, белое платье; опрятно, как никогда в жизни, и почти картинно уложены дёгтево-чёрные волосы...
   Слёзы уже не застили мир, они успели высохнуть за прошедшие дни. Теперь глаза были сухими до лихорадочного жара, в усталых тёмных обводах. Тим моргнул и торопливо поднял голову, взгляд отчаянно заметался вокруг. Что угодно, только бы больше не видеть эту треклятую могилу!
   Тучи. Деревья. Люди стояли тесной группой вокруг ямы в земле. Чуть поодаль пристроились двое скучающих рабочих с лопатами. А ещё кто-то наблюдал за происходящим из-за деревьев.
   Высокий молодой мужчина в чёрном плаще, тёмных очках ("В такую погоду?" - отстранённо удивился Тим) и с чёрными волосами до плеч. Человек тоже смотрел на гроб, а потом перевёл взгляд на Тима. Что-то промелькнуло на лице незнакомца, когда их взгляды встретились. Тим на секунду растерянно отвернулся, а когда вновь посмотрел туда, незнакомца уже не было.
   Гроб опустили в могилу, и каждый бросил на крышу этого последнего человеческого дома горсть земли. Потом подошли рабочие и доделали всё остальное. Завтра они же посадят тут дерево. Тим первым отошёл от могилы, где не было ничего, кроме пустой оболочки, которую все почему-то считали женщиной, которую он любил.
  
   До ночи Тим бесцельно бродил по улицам города. Ему было абсолютно неизвестно, как жить дальше. Ему было на это наплевать. Он не смотрел по сторонам, и потому случилось то, что должно было случиться.
   - Простите, - пробормотал Тим, отступая на шаг назад и фокусируя взгляд на человеке, которого только что чуть не сбил с ног. Как только Тим разглядел его, все извинения разом вылетели у него из головы.
   Это был тот самый человек, который наблюдал за похоронами. Теперь, когда он был так близко, Тим рассмотрел его узкое властное лицо и бледную кожу. Руки человек держал в карманах плаща.
   - Здравствуй, - сказал незнакомец, когда молчание затянулось. - Ты - Тим.
   Он не спрашивал, он утверждал, и молодой человек только машинально кивнул в ответ, не обратив внимания на фамильярное "ты". Потом спохватился:
   - Здравствуйте... Простите, но я Вас не помню. Мы знакомы?
   Человек еле заметно ухмыльнулся.
   - Если ты имеешь в виду, были ли мы представлены друг другу, то нет. Я узнал о тебе от нашей общей знакомой... бывшей знакомой.
   Сердце Тима глухо ухнуло в пустоту.
   - Вы имеете в виду...
   - Да.
   - Понятно.
   Тим вздохнул, повернулся и пошёл по улице. Незнакомец проводил его долгим взглядом и последовал за ним. Тиму было всё равно.
   - Тим... Кстати, а как твоё полное имя? Тимолай, Тимон, Тимофей, Тимур, Тимоти?
   Юноша молчал.
   - По большей части это хорошие имена, - продолжил незнакомец. - Они означают "честь людей", "почитающий", "честь богов", "железо"... "принадлежащий". Кто же ты?
   Было понятно, что незнакомец не собирается оставлять его в покое. Тоже на свой лад пытается утешить? Наконец Тим заговорил, чтобы оборвать поток пустых фраз:
   - Вы говорите, узнали обо мне от... от Гирти? - Тим с трудом заставил себя произнести её имя и смутно удивился, что небо не рухнуло на землю, услышав его. - Вы были друзьями?
   - Нет, просто знакомыми. - Человек склонил голову и мимолётно улыбнулся, словно услышал или сказал что-то очень забавное. - Она одолжила мне свою машину, а уже там я увидел вашу с ней фотографию. Она очень любила тебя.
   Тим пристально посмотрел в лицо незнакомца, но так и не смог прочесть по нему ничего определённого. Показалось, его черты были смутно знакомы... Что-то странное было в этом человеке, что-то пугающее.
   - Как Вас зовут?
   Незнакомец остановился и очень мягко взял его за плечи, разворачивая лицом к себе.
   - Тим, давай на "ты". Все эти формулы - лишняя шелуха. Я хочу узнать тебя поближе.
   Фраза прозвучала двусмысленно. Тим передёрнул плечами, но незнакомец сделал вид, что не понял намёка, и тогда Тим просто отвёл его руки ладонью.
   - Как Вас зовут? - повторил Тим, игнорируя последние слова незнакомца. Тот поднял руку и изящным жестом снял тёмные очки. Черная прядь не удержалась и коснулась губ своего обладателя.
   - Малоэл, - представился он, чуть склонив голову в намёке на вежливый поклон.
   У Малоэла оказались тёмно-синие, почти чёрные глаза. Гипнотизирующие, неуловимо подобные глазам Гиртаниры, только почему-то очень расширены похожие на звёздные пропасти зрачки. Тим тряхнул головой, отгоняя наваждение, и вновь заглянул в них.
   Безмятежное презрение ко всему свету. Холод. Блеск, похожий на безумие. Равнодушие ко всему, кроме собеседника. И то, самое непонятное и опять знакомое...
   - Прощайте, Малоэл.
   Лёгкий смех, от которого мороз пробежал по коже.
   - Нет, Тим, ну уж нет. Только - до свидания.
   Тим отвернулся и быстрым шагом пошёл домой. Он очень надеялся, что этого не будет.
  
   Спустя два часа Малоэл сидел в гостиной своего дома и рассматривал фотографию, взятую из машины Гиртаниры. На снимке её обнимал смеющийся чему-то стройный парень лет двадцати. Русая чёлка упала на лоб, закрывая весёлые карие глаза, руки сомкнулись на талии счастливой черноволосой девушки. Малоэл мягко улыбнулся и ласково провёл указательным пальцем по изображению Тима.
   - Вот что это было, девочка, - промурлыкал Малоэл, откинувшись на высокую спинку кресла и держа фотографию на вытянутой руке. - Твоё последнее проклятие... Не ожидал.
   Гиртанира безответно сияла с фотографии, спрятавшись от всех проблем в уютном, очень уютном кольце рук Тима. Неожиданно для себя Малоэл почувствовал, что его задевает это соседство. Он снова коснулся фотографии, и силуэт девушки поблёк и исчез. Усмехнувшись самому себе, Малоэл поместил на её место свое изображение. Ещё раз посмотрел, но что-то было не так. Такой Тим не мог обнимать такого... человека. Они не подходили друг другу, их соседство было фальшивым. Поморщившись, Малоэл убрал себя, оставив Тима в одиночестве.
   - Ну что же, Гирти, - уронив фотографию на колени, проговорил он, - я принимаю твой вызов. - Он запрокинул голову, прикрыв глаза. Лёгкий сквознячок коснулся его шеи, как чужое дыхание. - Я хочу увидеть, какой получится наша с ним фотография.
  
   Снег припорошил улицы, наверное, в последний раз за эту зиму. Прохожие кутались в шубы и тёплые куртки, спеша по домам, прочь от пронзительного холодного ветра. С той же целью сновали машины, обдавая неосторожных прохожих светом фар и летящими из-под колёс грязными брызгами. Оранжевая от света уличных фонарей вечерняя темнота обнимала городской мирок.
   Пол года.
   Ровно пол года назад она ушла.
   И ровно полгода назад Тим перестал по-настоящему улыбаться.
   Всё это время он жил словно по инерции: по инерции ходил на работу и в магазин, по той же инерции возвращался домой и гулял по выходным в старом парке, где когда-то встречал Гиртаниру, живую и смеющуюся, оборачивающуюся ему на встречу и немного краснеющую, принимая от него цветы. Теперь Тим один был на дорожках, по которым раньше ходил вместе с ней, его рука касалась мёртвой коры там, где спящие деревья ещё помнили ласковые прикосновения женской руки. Но зимний парк был пуст и тосклив.
   Серо-коричневое месиво на улицах под ногами было похоже цветом на небо, сплошь затянутое тучами и подсвеченное огнями города. Тим тоже шёл домой, как и его спутница, Лиз, без умолку трещавшая о том, что "на той стороне кинотеатра, ну, ты знаешь какого, открылся новый потрясающий супермаркет". Самозабвенно перечисляя всё, что там есть, Лиз не особо обращала внимание на скучающий взгляд своего спутника. Когда они подошли к его дому, она замешкалась у подъезда, вопросительно глядя на него. Тим вежливо пожелал ей доброй ночи и с облегчением закрыл перед ней дверь.
   Как она ему надоела...
   Нет, Лиз была хорошей девушкой: поддерживала его, как могла, пыталась растормошить. Но вот терпеть её постоянное присутствие и заигрывания, когда хотелось только упасть в кресло и вспоминать Гирти, Тим уже не мог. Неужели ей так трудно понять, что она не интересует его - он никогда не пригласит её войти.
   Проигнорировав лифт, Тим стал медленно подниматься по лестнице. Вот уже пол года, как он поднимается на свой седьмой этаж только так. Но на этот раз было что-то странное. Хотя за последнее время Тим уже привык к этому ощущению. Оно появлялось у него чаще всего на улице - словно за ним следили невидимые глаза, следили пристально и неотрывно. Иногда Тиму казалось, что глаза были синего, почти до черноты густого цвета. И вот теперь опять. Стряхивая наваждение, Тим достал ключи, открыл дверь, захлопнул её за спиной...
   - Добрый вечер, Тим, - произнёс полузнакомый звучный голос, из тьмы коридора вступил в полосу света высокий силуэт. Тим оглянулся на дверь, потом неторопливо снял куртку и обувь.
   - Добрый вечер, Малоэл. Как Вы сюда попали?
   - О, ты всё ещё помнишь мое необычное имя? Я рад.
   Малоэл подошел к Тиму, неотрывно смотря на него.
   - Остановитесь, пожалуйста, - очень тихо, вежливо и жёстко произнес Тим, вынимая из-за пазухи пистолет и направляя его на Малоэла, - и не подходите ко мне, иначе я убью Вас.
   - За что же? - Малоэл картинно изогнул бровь, но всё же остановился.
   - Вы ведь знаете, что на самом деле случилось с Гиртанирой, - как само собой разумеющееся сказал Тим. Малоэл не очень искренне изобразил недоумение.
   - Я слышал, у неё было плохо с сердцем... Ты, видимо, считаешь иначе. Почему ты решил, что я знаю правду?
   - Неважно, - тряхнул головой Тим.
   "...Не волнуйся, Тим, ты не сможешь разбить мне сердце, оно у меня лошадиное!"
   "...Её машину так и не нашли..."
   "...Малоэл? Странное имя. Впрочем, как и у неё. Но я не припомню, чтобы она когда-нибудь его упоминала..."
   "...Что? Он был на похоронах? Держись от него подальше. Нет, я не могу объяснить..."
   - Неважно, - повторил Тим. - Я хочу знать правду... Не приближайтесь!
   Не слушая, Малоэл подошёл к нему и легко отобрал у него оружие.
   - Эта штучка не для тебя, - ласково сказал он. - Ты не должен баловаться с опасными игрушками, иначе можешь пострадать. Я подарю тебе другие, не такие опасные. Если ты так хочешь, я даже подарю тебе правду. Ведь ты уже догадываешься о ней.
   - Да, - помертвевшими губами проговорил Тим. - Это Вы убили Гирти.
   - Ты очень догадлив. Пойдём?
   Как зомби, Тим последовал за гостем в комнату и очень прямо, словно ему к спине привязали доску, сел на стул.
   - Она умерла, вызвав меня на дуэль, - вновь заговорил Малоэл. Тим криво усмехнулся непослушными губами.
   - Вы были не виновны, Вы не хотели, это вышло случайно.
   - Я этого не говорил, - возразил Малоэл. - Если бы она меня не вызвала, я бы просто убил её... Нет, - ответил он на невысказанный вопрос, - тебя я не собираюсь убивать. Ты мне нужен.
   - Зачем? - резко спросил Тим.
   - Можешь считать это её наследством.
   Не глядя, Малоэл приподнял руку, и в ней словно из воздуха появился бокал. Тим узнал его - это был бокал из традиционного хрусталя - и расширенными глазами проследил, как единственная в квартире бутылка вина, купленная, чтобы попытаться залить горе, но так и не распечатанная, повисла в воздухе, наполняя его алым напитком.
   - Ты, наверное, уже понял, что наша дуэль была несколько необычной. Ты не мог не заметить, что Гирти отличалась от простых смертных... даже таких, как ты. Бились наши разумы. Я победил и остался жив, Гирти проиграла и умерла. - Тим дёрнулся, но взгляд Малоэла остановил его. Усмехнувшись, он поднес бокал к губам и отпил немного пьянящей жидкости. Гм, не так плохо... - Но она успела нанести мне рану. Она подарила мне свою любовь к тебе.
   По щекам Тима потекли слёзы, которые он не умел и не пытался сдержать. Малоэл заметил это, и его глаза хищно сузились.
   - Да, Тим, именно так. Перед своей смертью она думала о тебе, о твоей безопасности, и тем самым заставила меня влюбиться в тебя. Вряд ли она хотела именно этого, но... Что ж, раз так вышло, я просто наслаждался новыми чувствами. - Малоэл вдруг отбросил полупустой бокал и склонился над парализованным Тимом. - Знаешь ли ты, каково это, - страстно зашептал он, проводя взглядом и кончиками пальцев по лицу, плечам, груди Тима, - каково следить за кем-то, не решаясь приблизиться и не умея спокойно жить без него? Как мучительно-сладко наблюдать, оставаясь незамеченным, за тем, кого хотел бы видеть в своих объятиях, чьи губы обязаны целовать тебя, чьи руки созданы, лишь чтобы ласкать тебя? Если бы в твоей жизни вновь появилась какая-нибудь женщина, я бы уничтожил её, но ты всё страдал по Гирти. Будь она жива, я бы вновь убил её за это. Я ждал - мучаясь, молясь и ужасаясь - того дня, когда её безумные, мешающие, кошмарные и такие обжигающе сладкие чувства должны были покинуть меня. Но потом я понял, что это уже не её чувства, а мои, что это не её часть во мне, а я сам страдаю и блаженствую, мучаюсь, желая тебя. Наблюдая за тобой, я не заметил, как и когда это произошло, когда же я отказался от мысли избавиться от этого изнуряющего душу и тело волшебного кошмара. Теперь ты нужен не ей - ты нужен мне. И я хочу теперь только одного, только чтобы ты был вместе со мною на веки. Ты пойдёшь со мной - сейчас?
   Тим потрясённо смотрел, как Малоэл обвил руками его шею, а красивое соблазняющее лицо приблизилось. Глаза... Завораживающие и манящие глаза, в которых та же магия, что и в её... Чуть приоткрытые губы, жаждущие поцелуя...
   - Нет! - вскрикнул Тим, пытаясь отшатнуться, но чужая воля завладела его телом, делая его ватным, не позволяя шелохнуться. - Да кто Вы, в конце концов?!
   - Разве это имеет значение? - одними губами улыбнулся Малоэл. - Главное - ты нужен мне, и я сделаю всё, чтобы ты стал моим.
   Малоэл провёл ладонью по его щекам, стирая влажные дорожки слёз, его пахнущее вином дыхание обожгло шею Тима.
   - Ты должен принадлежать мне, - прошептал Малоэл, щекоча ресницами кожу юноши. - Но не так, - легко коснувшись своими губами безвольных губ, добавил он. - Жди меня. Я ещё вернусь.
   Тим потерял сознание. Он не слышал, хлопнула ли входная дверь.
  
   Вернувшись к себе, Малоэл закричал и в ярости врезал кулаком по шершавой стене. Из-под пальцев тонкой струйкой потекла кровь, но он даже не заметил этого, как не заметил в щепки разлетевшуюся мебель вокруг себя.
   Идиот. Силы земные и небесные, какой идиот! Зачем он появился у Тима? Похвастаться?! Да-а... Показать, как силён - сильнее, чем была она, как опасен - ей и не снилось! ВСЁ можно было предсказать, весь разговор, всё, что подумает и сделает Тим! Глупо. Все глупо, только напугал и оттолкнул. Парень не из тех, кто подчиняется чужой силе, его нельзя заставить, если он не хочет этого. Он только подозревал, а вот теперь знает точно. И он будет ненавидеть. О, какой жаркой, страстной и непримиримой может стать его ненависть, стоит ему спустить её с привязи! Такой же сильной и страстной, как любовь Малоэла. И всё же... всё же...
   Прислонившись спиной к стене, Малоэл медленно сполз на ковёр. Его лицо... его губы, глаза... Увидеть его, прикоснуться... Вот зачем это было - прийти к нему. Малоэл просто не мог больше обходиться без Тима. Приняв это, Малоэл тоскливо взвыл и провёл разбитой рукой по лицу, оставляя на коже кровавые разводы.
   - Что в тебе такого, Тим? - громко, почти крича, простонал он. - Почему мы повелись на тебя? Чем ты так притягиваешь нас?
   Малоэл тяжело сглотнул и закрыл глаза. Его губы расползлись в тоскливой улыбке, когда Тим вновь встал перед ним. Его руки крепко сжимают рукоять пистолета, взгляд такой решительный. Тим был прекрасен... Он сидит на стуле - воля Малоэла связывает его желанное тело, но он пытается сопротивляться ей и собственному отчаянию. Нет, так не годится, Тим кажется постаревшим. А сейчас? Малоэл потянулся сознанием над городом.
   Вот он. Свернулся клубочком на полу, так и не приходя в себя. Глаза закрыты, руки и колени прижаты к груди, но лицо почти безмятежно. Это уже не обморок, а просто сон. Прекрасен... У Гирти был хороший вкус. Покой так ему идет, почти как улыбка на той фотографии. А ведь теперь покой на этом лице редко бывает таким безмятежным. Вот он опять ушёл, лицо напряжено, мягкие ресницы дрожат, пульс учащён. Кошмар? Жаль... А было так мирно.
   На лестнице послышались мягкие шаги. Если бы это могло быть его поступью! Но это всего лишь Арине... Малоэл резко мотнул головой. От лестницы донёсся придушённый всхлип, на ступени сползло безвольное тело. Хозяин смотрел сквозь стены так, словно удаление помехи было рефлексом, не требующим участия разума.
   - Я подарю тебе этот мир, милый, - пообещал Малоэл в темноте своего дома. - Но ты не примешь от меня даже пары самых невинных улыбок. Поэтому ты будешь получать их от других. А для начала я подарю тебе совсем немного свободы для твоей очаровательной безмятежности.
   И вновь невидимые всполохи потянулись над мёрзлыми улицами.
  
   Тиму снится сон.
   Там есть она, Гирти. Она стоит по колено в воде, молитвенно сложив руки на груди. Её глаза закрыты, золотистый солнечный ореол окружает застывшую фигуру, вырывая из вселенского мрака. Тим не слышит, но видит, как едва заметно шевелятся её губы.
   - Гирти... - сдавленно шепчет он, но с его уст не срывается ни звука. Тогда он пытается произнести её имя громче, потом кричит изо всех сил, срывая горло и всё равно не слыша себя. Он беззвучно орёт в мёртвой тишине, зная, что эта тишина мертва, вспоминая, что и его любимая тоже... А потом он срывается с места и бросается к ней.
   Пока он стоит, Гиртанира совсем близко - лишь протяни руку. Шаг, другой - а она становится всё дальше, всё недостижимее. Она замерла на месте, но её нельзя догнать, застыв, она отдаляется от него. Тим бежит, но, Боже, как медленно, словно сквозь смертельно холодный снег!
   Гиртанира поворачивается лицом к любимому, не замечая его и продолжая шептать что-то с закрытыми глазами. Тиму кажется, что он разбирает её слова, хотя их всё ещё не слышно.
   - Успокой его душу, очисти его от боли, прости его, ибо не ведает он, что творит. Принеси ему покой и пусть он сможет простить.
   По лицу бегут слёзы. Сорвавшись с её щеки, хрустальная капля ударяется о воду у колен девушки. Разбегающиеся круги вдруг становятся алыми, как кровь... нет, становятся кровью!
   - Гирти, берегись! - из последних сил кричит Тим, но вновь ни звука не вырывается из его горла. Он спотыкается и падает на колени.
   Хохот, похожий на плач, повисает над их головами. Две тёмно-синие, почти чёрные молнии с сухим треском вспыхивают за спиной Гиртаниры, и одновременно багровые щупальца выстреливают из жидкости и оплетают девушку, утягивают её вниз...
   - Гирти! Не-ет!!!
   - Успокой его душу... очисти... прости... - продолжают шептать её бледные губы. Волосы, слипшиеся от крови, ещё секунду держатся на поверхности, но скоро скрываются и они.
   - Ги-ирти-и!!!
   Ни звука. Только её голос.
   - Прости... прости нас...
  
   - Гирти!..
   Никто не ответил, глухой вскрик растворился в такой же глухой темноте, в ослеплённой пришествием ночи комнате.
   Тим распахнул глаза, но ничего не увидел. Он лежал на полу в своей квартире, свернувшись тугим неудобным клубком, а по его лбу струился холодный пот.
   "Кошмар, - подумал Тим. Слабость от неприятного видения обрушилась на него, прижимая к ковру. - Обычный кошмар... Неудивительно, после такого..."
   Такого?!
   Тим резко сел, вспомнив, что произошло. Затравленно оглядевшись и вновь ничего не увидев, он встал и двинулся на ощупь искать выключатель. Электрический свет (искусственный, в котором не было места ни для чего странного) вспыхнул - слишком яркий для привыкших к темноте глаз.
   В комнате никого не оказалось, и Тим обследовал всю небольшую квартиру. Пустая - с облегчением убедился он. Еле волоча ноги, парень потащился в ванную, открыл холодную воду и сунул голову под кран.
   Ощутимого результата это не дало, ни дурнота, ни лёгкое отупение не отступили. От нервной слабости опёршись о раковину, Тим поднял голову и вгляделся в свое отражение. По мокрым волосам и лицу стекала вода, иногда застывая, словно холодный пот, оседая на бровях и ресницах, делая губы блестящими. Тим перевел взгляд на свои подрагивающие руки. Гримаса ярости и омерзения появилась на его лице. Он резко переключил смеситель на душ, пустил горячую воду и судорожными движениями, обрывая пуговицы, стащил с себя всю одежду, побросав всё в корзину с грязным бельем. Сам забрался под тугие водяные плети и принялся с остервенением оттирать свою кожу от чего-то невидимого и безмерно отвратительного.
   Этот человек касался его. Убийца, подонок, извращенец... тот, кто убил Гирти...
   Никогда в жизни Тим не чувствовал себя таким грязным.
   - Я уничтожу эту мразь, - простонал он сквозь зубы. - Чего бы мне это ни стоило!
   От сильного удара старая керамическая плитка на стене треснула.
   Спустя какое-то время Тим всё-таки вылез из-под душа, с силой вытираясь полотенцем. Кожа отозвалась болью на рваные грубые движения, но Тим не обратил на это никакого внимания. Лишь когда кожа стала красной, он отбросил полотенце - тоже к грязному белью.
   Тим очень аккуратно выключил воду и свет, тщательно закрыл все окна и двери в доме и последнюю, в спальне. Там силы окончательно оставили его, и он, даже не сообразив скинуть покрывало, забрался в постель. Обычно лёгкое одеяло показалось тяжёлым, словно тоже намокло в душе. Его тяжестью Тима снова вытолкнуло из этого мира.
  
   Когда Тим проснулся на следующее утро, он понял, что не пойдёт на работу. Может быть, он уже проспал: хоть дни и стали длиннее, но не настолько, чтобы солнце будило рабочий люд, не проснувшийся до восхода. К тому же он чувствовал себя слишком паршиво. Сон не принёс облегчения ни душе, ни даже телу. И ведь были ещё и другие вещи, которые ещё следовало обдумать.
   Последняя мысль была плодом не разума - разум пока отказывался служить - а смутного чувства. Может быть, подсознание нашло какое-то решение проблемы, которую Тим ещё даже не сформулировал для себя. В любом случае, парень подошёл к телефону, набрал номер и поздоровался с шефом.
   Вопреки ожиданиям, взять отгул оказалось на удивление легко. Обычно шеф был очень придирчив, но на сей раз почему-то пропустил мимо ушей явную надуманность оправданий, позволив Тиму взять больничный на неделю. Тим не стал задумываться над этой странностью, оделся и вышел из дома. Он уже понял, к кому ему следует обратиться.
   Но прежде было другое дело.
  
   "Здравствуй", - промолчал он, стоя у её могилы.
   Белые лилии легли перед небольшим камнем надгробия. Чёрно-белая миниатюра смотрела на него и улыбалась едва заметно - только она умела так улыбаться.
   "Это опять я", - снова не смог сказать Тим, не решаясь разжать пальцы на букете, словно держался за руку Гирти.
   Было очень странно смотреть на имя, выбитое на надгробии. Разве кто-нибудь когда-нибудь звал её так? Даже на работе её, игнорируя паспорт, называли Гиртанирой и не удивлялись. Почему..?
   Тим всё-таки отпустил цветы.
   Он стоял на коленях перед её могилой. Молодой человек закрыл глаза, стараясь ощутить её присутствие, как всегда ощущал, пока... она была жива. Но её здесь больше не было, тем более здесь, под землей. Не было...
   Тим встал, джинсы у него на коленях промокли, хотя он не обратил на это внимания. Юноша собирался уйти, но не смог сделать этого сразу, продолжая смотреть сквозь её миниатюру.
   - Мне говорили, пройдёт, - прошептал он. - Прости, Гирти, но я всё ещё не могу пережить твою... твой уход.
   Старые деревья заскрипели, зашуршали, ветер бросил в лицо юноше пригоршню шершавого снега с ветвей. Уставшее от многих похорон кладбище, одинокое и заброшенное уже много лет, тяжело вздохнуло, ощутив свежую боль в себе. Ты можешь остаться, шептало оно, я укрою тебя, как всех их, ты будешь ещё одним моим сокровищем, только не надо... не надо опять... мне больно... отпусти её или присоединись к ней...
   Вздрогнув, Тим приподнял плечи. Его короткая толстая куртка спасала от холода, но ветер легко проникал за ворот, пользуясь отсутствием шарфа. Тим наконец смог повернуться и уйти, тяжело переставляя ноги.
   ...Поднятая ветром снежинка упала на изображение девушки и растаяла на согретом дыханием камне. Холодная капелька медленно поползла вниз от глаз Гирти, словно слеза. Казалось, девушка продолжает смотреть на подтаявший след там, где только что стоял на коленях молодой человек.
  
   Рига встретила его на автостоянке за универмагом, вызывавшим неудовольствие старушек закрытыми на единственный выходной дверьми. Пустое забетонированное поле, припорошённое снегом, бесстыдно ябедничало на всех, потревоживших его сегодня своими хождениями. Наглецов было мало.
   Даже не поздоровавшись, Тим рассказал обо всём.
   - Теперь ты, - сказал юноша. - Что ты знаешь о нём?
   У женщины не возникло и мысли умолчать - теперь.
   - В семь лет он остался сиротой... - начала она.
   В глазах Тима ничего не дрогнуло, Рига сама замолчала, сообразив, как по-дурацки прозвучали её слова. "Сами мы не местные", "документы украли"... Смешавшись, она начала сначала.
   Прикрыв устало глаза, Тим слушал о мальчике, рождённом с талантом целителя и эмпата. Которого начали учить контролировать свои способности тогда же, когда учили говорить. Который остался сиротой в семь лет и был усыновлён столь же талантливой бездетной семейной парой. Как вскоре приёмная мать всё-таки родила собственного долгожданного ребёнка, прелестную девочку, которую маленький Элли любил без памяти. Как через несколько лет грянула война, и в их город пришли немцы. Как родителям не хватило денег на откуп обоих детей, и приёмный сын попал в концлагерь. Как один из немецких офицеров тоже оказался... талантливым и сломал защиту подростка.
   "Он был очень сильным эмпатом, а его защиту сломали. Он чувствовал боли, страхи, болезни и смерти всего концлагеря. А тому офицеру очень нравилось иметь собаку, которую можно избить до смерти, а через некоторое время она вновь будет жива и здорова, и всё можно будет начинать сначала."
   - Мы не знаем точно, что там произошло. Очевидно лишь одно: он сошёл с ума, и это стократно увеличило его возможности. Он, целитель, уничтожил весь концлагерь. От этого он... так и не исцелился.
   Психически он не здоров. Он не хочет причинять тебе телесную боль и физически пленять, но он почти не понимает, что делает с твоими чувствами. И ещё он совершенно чужд сомнениям. Его решения невозможно изменить. Он принимает их раз и навсегда. Однажды он решил, что такие как мы заслуживают смерти.
   Он как дикий зверь, выращенный добрыми хозяевами и сумевший убить жестоких. Теперь он сам желает стать хозяином, и по каким-то причинам его выбор пал на тебя, он хочет стать именно твоим хозяином. В его понимании - хорошим, заботливым, какого у него не было.
   Рига внимательно посмотрела на Тима.
   - Что ты теперь чувствуешь к нему? - осторожно спросила она.
   Тим поднял закрытые глаза к небу. Его тонкая бледная шея показалась из воротника, такая открытая, беззащитная.
   - Я ненавижу его, - сказал Тим низким тучам.
   Небо тоскливо выдохнуло, и как мука из встряхнутого сита, на землю просыпался снег.
   Снежинки ложились на лицо и плечи Тима, оседали, превращаясь в доспехи... Или перья?
   Небо любило Тима. Тим от рождения жил в ясной вышине и сам был чист, как только может быть чист человек в человеческом городе. Небо плакало, потеряв его, и старалось вырвать из горечи, в которой увязло его дитя. А если не вытащить - то коснуться или лечь рядом с ним.
   - Ты не жалеешь его? - спросила Рига.
   - Нет, - ответил Тим, не задумываясь.
   - Но почему? Ты теперь знаешь...
   - Знаю, - согласился Тим. - Только знаю и верю тебе. Но жалость - чувство, а я не чувствую твоей правоты.
   Тим наконец посмотрел на неё. У него были усталые глаза. Он перевёл взгляд на свои руки.
   - Для жалости нужно переживание, - немного удивленно, словно открывая для себя что-то, говорил он. - Хотя бы тень со-чувствия. Да, я жалею того ребенка, о котором ты мне рассказала. Но ребёнок жил давно. Я не чувствую связи между ним и Малоэлом. Малоэл вполне мог быть одним из палачей. Может быть, - интонации голоса вернули себе отрешённость, - это оттого, что чувствовать могут живые. А я... почти мёртв. Жалость сознания - это лицемерие. И тоже для живых.
   И Рига поверила ему.
   - Ты ещё не мёртв, Тим, - покачала она головой, - ты пока только умираешь. Вот за это Малоэла действительно стоит убить - за твою агонию.
   Тим, задумавшись о чём-то, не услышал её. Автоматически попрощавшись, он повернулся и пошёл прочь.
   Проводив его взглядом, Рига достала сотовый и быстро набрала номер.
   - Станс? Да. Да. У меня есть новости. Собери звезду, возможно... у нас появился реальный шанс разобраться с Убийцей.
  
   Тим действительно задумался. О себе и Гирти. Он, такой, понравился бы ей?
   Тимчик, не надо. Ты всегда был хорошим добрым мальчиком.
   "Я уже не такой, малышка, ты же видишь. Я..."
   Ну что ты. Ты просто устал.
   "Может быть, я теперь просто ходячая кукла? Я даже разучился чувствовать."
   Любимый...
   "Без тебя мне не нужен этот мир, Гирти..."
   Тимчик... Ты просто оглянись.
   Жалобный надрывный скулёж заставил Тима вздрогнуть и остановиться.
  
   - Ах ты ... тварь! Куда смотришь, держи скотинку!
   - Да держу я, ...
   Двое мужиков в комбинезонах рычали друг на друга, пытаясь накинуть петлю на шею грязного худого пса. Пёс выворачивался и скулил, но явно проигрывал профессионалам, нацеленным засунуть его в "живодёрку".
   Не успев толком подумать, Тим уже мчался к ним.
   - Эй, вы что творите, это моя собака!
   Мужики замерли на мгновение, и жертва, воспользовавшись их замешательством, избрала единственно верный путь к спасению - к ногам Тима.
   Тим выслушал много: о себе в частности, о своей собаке и обо всех сбрендивших собаколюбах, сначала выкидывающих своих тварей на улицу, а потом, сбрендив вторично, попусту тратящих силы и нервы официальным лицам на государственной службе. Конечно, цензурными были только предлоги. Не обращая внимания на матерщину, молодой человек ухватил пса за шкирку и, не встретив сопротивления, потащил его по направлению к своему дому. Ощущение правильности происходящего не желало уступать место неубедительным чахлым сомнениям.
   Пёс не отставал. То ли продолжая опасаться преследования собаколовов, то ли прикипев преданным собачьим сердцем к нежданному спасителю, он доверчиво прижимался к ноге Тима весь путь до квартиры.
   Войдя в квартиру, человек задумался на пару секунд и, не раздеваясь, двинулся в кухню. Только выделив псу плошку с едой, он вернулся к вешалке, стянул ботинки и куртку. Потом Тим сидел на полу, глядел в миску, из которой стремительно исчезало купленное на завтра мясо. И хотя молодой человек так и не отвык покупать двойные порции всего, его подобрышу этого явно не хватало. Дочиста вылизав посуду, псёнок подошёл к своему новому другу, и с робостью пуганой, но всё ещё верящей в лучшее дворняги заглянул ему в лицо.
   - Нельзя, - сказал человек. - После голодовки вредно объедаться.
   Пёс тяжело вздохнул. Тим внимательнее присмотрелся к своему гостю.
   - Да ты ещё маленький, - тихо удивился Тим и потрепал щенка по холке. - Ты забавный. Можешь сейчас остаться, а завтра я тебя выставлю. Пошли.
   Поднявшись с пола, Тим вывел пса в коридор, бросил там несколько старых тряпок, уложил на них зверя и отправился спать.
   Спустя десять минут в спальне было темно, только окно впускало вечный свет городского неба. Тим смотрел, как менялись на электронном табло будильника цифры. Тихое цоканье коготков по паркету и последовавшее за ним влажное прикосновение к руке и поскуливание заставили его перевести взгляд на своего гостя.
   - Ты почему не спишь? - еле слышно спросил молодой человек.
   Щенок снова скульнул и опасливо положил лапу на край кровати.
   - Собакам нельзя в постель.
   Огромные просящие глаза.
   - Не дави на жалость. Ты грязный.
   "Я не могу уснуть. Там холодно и всё чужое. Я боюсь!"
   Вздохнув, Тим сдался и приглашающе хлопнул ладонью рядом с собой. Мигом повеселев, щенок запрыгнул на постель рядом с Тимом, с жаркой благодарностью вылизывая его щёки. Сердце Тима сжалось. Всё, что копилось так долго, всё не выплаканное, не сказанное, не разделённое... А с кем было делить?!
   Почуяв состояние человека, пёс неуверенно ткнулся носом ему в лицо, попытался подсунуть голову под безвольно вытянутую руку.
   - Я... разучился...
   Щенок затих, жарко дыша в подбородок человека.
   Тим, с трудом сглатывая ком в горле, уткнулся лицом в лохматый бок.
   - Разучился чувствовать.
   Щенок робко вылизал его ухо и снова тоскливо заскулил.
   - Разучился...
   Обняв пса, Тим прятал в его шерсти бегущие по щекам всё никак не останавливающиеся слёзы. Плечи дрожали - крупно, сильно.
   Тим впервые по-настоящему заплакал после похорон.
  
   Тим плакал долго, очень долго, и заснул только под утро, почему-то почти улыбаясь в серую свалявшуюся шерсть, а привычная уже тяжесть... она как-то незаметно растворилась. Не до конца, но заметно.
   У молодого человека появился новый смысл жизни. Серый и лохматый.
  
   Малоэл довольно улыбался настигшему его видению.
   - Почему ты просто не приведешь его в этот дом. Ну или какой-нибудь другой? - спросила Арине, чувственно массируя его плечи. Реакции на её усилия не следовало.
   - Он не хочет этого. Он ненавидит меня.
   - Чужие чувства? Тебя это не остановило, когда ты притащил сюда меня.
   - Потому что мне нет дела до твоих чувств, - небрежно бросил Малоэл. - На твоём месте могла оказаться любая другая.
   Арине еле заметно нахмурилась. Да, она знала его отношение к ней, но то, как легко и небрежно хозяин говорит об этом... Он ведь даже не угрожает!
   - Так почему же не он? - едва сдерживая злость, процедила она. - Если ты хочешь его...
   - В отличие от тебя, он мне по-настоящему нужен. Я люблю его.
   - Не слишком ли легко ты бросаешься такими словами? - сдержанно выговорила она.
   - Нет. Я говорю то, что есть. Я люблю его. - Малоэл сжал кулаки, и вся работа Арине над его телом пошла псу под хвост. - И он будет моим, чего бы мне это ни стоило, - улыбнулся он в предвкушении. - Я уберу каждого, кто рискнёт задержаться в его жизни, любого, кто посмеет претендовать на него. Я завоюю его, чего бы МНЕ это ни стоило.
   Голос Малоэла внезапно стал холодным и в тоже время лихорадочным.
   - Он не должен знать, что такое боль, я не позволю ему почувствовать, каково это, когда у тебя постоянно связаны руки, когда кто-то играет с тобой, мучает ради забавы... Ни боли, ни плена... Пока я с ним, он не будет знать, что это такое!
   Последние слова Малоэл едва не прокричал. Арине отшатнулась к стене, когда он вскочил с кресла и почти вылетел из кабинета. Расширенными глазами проследив за хозяином, она с еле сдерживаемым злорадством прошептала ему вслед:
   - Ты задумал невозможное. Он ненавидит тебя и не примет твою любовь, даже если поверит в неё. Ты будешь причинять ему боль своим существованием! Если то, что ты говорил, правда, он станет твоим только насильно!
  
   Пять сознаний. Пять разноцветных сгустков в темноте.
   Станс. Ведущий.
   Арис и Марэк. Их можно назвать бойцами.
   Ильна. Чувствующая.
   Детт. Линза.
   - НАС нет, есть только Я, - произнёс Станс, как произносят ритуальную фразу.
   - Нас нет, есть только я... - рефрен и ответ.
   И вместо пяти в центре нигде возникло одно, многоцветное. Один разум. Один Ведущий. Звезда.
   Звезда искала силу, её не трудно было найти. За столько лет погонь и смертей каждый из них запомнил её. Одни - чтобы найти. Другие - чтобы избежать. Третьи...
   Тёмно-синий, почти чёрный спрут.
   Где-то в нём есть брешь. Брешь зовут по имени - Гиртанира.
   Та часть Звезды, которая время назад была Чувствующей, искала это Имя.
   "Нет. Не вижу. - Должно быть! - Нет... Есть. Любовь. Не чувствую Имени."
   Золото чувства было обнаружено.
   Малоэл в раздражении застыл, опираясь рукой о стену какого-то дома. Как его бесило чужое назойливое внимание! Случившаяся поблизости бабка перекрестилась и торопливо прошмыгнула мимо, уж очень ей не понравились застывшие глаза молодого человека.
   Сгусток силы заворочался, как просыпающийся зверь. Звезда поняла, что обнаружена.
   "Не чувствую Имени."
   Радужное копьё понеслось к засветившейся золотом точке эмоций, как осаждающее войско - к бреши в стенах крепости.
   "Не чувствую Имени... ЕЁ ТАМ НЕТ!!!"
   Звезда уже не могла остановиться. Копьё ударило в золотую точку с синим отливом и со стонами разлетелось на не-было. Вслед за ним Звезда развалилась на Лучи.
   Малоэл смотрел на пять сгустков. Его многочисленные руки сжимали их в огромных ладонях, заставляя хрипеть и извиваться.
   - Твари, - засмеялся он. - Вы не достойны смерти!
   Оттолкнувшись от стены, он брезгливо отряхнул руки и пошёл дальше.
   На полу в комнате без окон хрипло, задыхаясь, глотнули воздуха пять человек, не помнивших, когда они упали.
  

Часть II: Простить и отпустить

Чувствуешь сладкую горечь познания,

Чувствуешь - боль превратилась в предание?

Так не бывает? Так стало давно!

Только тебе это всё всё равно.

Ненависть? Это ль не глупое чувство!

Знаешь, убийство должно быть искусством.

Ты же не терпишь ни боли, ни слёз...

Неужто со мной ты случился всерьёз?

Чувствуешь, стало тяжёлым дыхание.

Я не ищу для себя оправдания,

И рядом с тобою тут, радость моя,

Рядом с постелью твоей - это я.

   Солнечный луч прыгал по ковру, отражённый от зеркальной дверцы серванта. Тим удовлетворённо посмотрел на свою работу - стекло сверкало, как новенькое.
   Некоторое время назад на работе началось чёрте что, и всех сотрудников распустили по домам в "вынужденный отпуск", с сохранением 50% зарплаты. Тим подумывал подыскать другую работу, но сейчас ему не хотелось ничего, так что он сидел дома на этом "пособии".
   По паркету в коридоре простучали внушительные когти. Чудик подошёл к хозяину и боднул его в бедро лобастой головой.
   - Знаю-знаю, - улыбнувшись, Тим заехал псу по загривку влажной тряпкой, которой всё утро вытирал скопившуюся в квартире пыль. Пёс чихнул, весело завилял хвостом и вымелся обратно в коридор.
   Тим сел на пол, рассматривая комнату на предмет непорядка с нижней точки зрения. Руки приятно гудели от плодотворно проведённого утра. И ясный свет по стенам - апрель. Весна... Снег уже сошёл, улицы украсились чистыми, без подморозков, лужами. И солнце - вполне весеннее уже.
   А Чудику нравится свет. Он недовольно ворчит, если тяжёлые шторы задвинуты и робко пытается отдёрнуть их самостоятельно. И так жалобно заглядывает при этом в глаза: "Я же порву! Отодвинь сам!"
   Молодой человек уткнулся лбом в колени и закрыл глаза.
   ...Прошлую весну они с Гирти чистили квартиру вдвоём. Это был цирк! Тряпки летали по комнатам, газеты тоже пытались, но у них получалось хуже. Ковры, половички, шторы - всё претерпело влажную уборку. А палас ещё и путешествие во двор. Там Гирти устроила настоящую дуэль на пылевыбивалках, активно отоваривая объект заботы.
   Гирти...
   Требовательный тычок в плечо не позволил Тиму окончательно потеряться в воспоминаниях. Парень поднял глаза. Чудик стоял над ним с жалобно-сердитым видом и поводком в зубах.
   Вымахал, собачатина. Уже почти взрослый. Если эта гордая стать выпрямляется - достаёт Тиму до пояса. Шерсть барски отливает серым, чистая, лоснящаяся. А зубы в пасти такие, что Тима уважительно обходят стороной, хотя пёс добрейший. Стало проще ходить по тёмным улицам: пьяницы и разыскивающие приключения идиоты сразу уступают дорогу.
   Не выпуская поводок, Чудик навалился передними лапами на плечи Тима, бешено завилял хвостом и вдруг гавкнул звучным басом, толкая хозяина. Тим возмущённо взмахнул руками и рухнул на ковёр. Счастливый Чудик выронил поводок и с энтузиазмом принялся вылизывать ему лицо.
   - Хватит... Хватит! - Тим отбивался от шутливо покусывающего его руки мохнатого монстра и смеялся. - Хватит, я сказал, я понял! Пошли гулять, недоразумение.
   Чудик мгновенно метнулся в коридор. Через десять минут оба жильца действительно вышли из подъезда.
  
   Но квартира не долго оставалась пустовать.
   Малоэл прошёлся по коридору, покосился на свою тень в стеклянной двери кухни и остановился перед кроватью в спальне.
   - Значит, ты спишь здесь, милый, - проговорил он. - Это твоя постель...
   Малоэл, прислушиваясь к ощущениям в своих ладонях, невесомо провёл рукой по покрывалу, затем резким движением сбросил его и упал на простыни. Несколько минут просто лежал, прежде чем, выгнувшись, как кот, протянуть руки за голову, подхватить подушку и спрятать в ней своё лицо.
   - Твой запах, - прошептал Малоэл. - Пахнет твоими волосами, милый. Эти простыни помнят прикосновения твоей кожи, это одеяло делает то, о чем я мечтаю - согревает тебя долгими ночами.
   Белое полотно ласково касалось бледных рук, уговаривая остаться, подождать хозяина, который наверняка позволит так же ласкать его, который поделится своим теплом - разве может быть иначе? Малоэл нежился на постели Тима.
   - Рано или поздно моя постель тоже будет пахнуть тобой, малыш, - пообещал он в потолок, уронив подушку рядом с собой. - Тим, Тим, где же ты, маленький?
   Неохотно оставив постель, Малоэл с сожалением удалил все следы своего пребывания в ней. Может быть, сожаления было бы больше, не жди его такая сладкая встреча там, куда он уходил.
  
   Тишина обрушилась на парк тяжело, как отсыревшая шаль. Тим замер, чувствуя себя так, словно внезапно оглох. Он прислушивался, но в него вливалось лишь безмолвие обычно не шумного, но все равно живого парка, ставшего вдруг чем-то нереальным. Юноша внимательно осмотрелся.
   Ни ветра, ни звука, ни движения. Воробей, пивший из лужи в нескольких шагах дальше по дороге, застыл, готовый взлететь, но секунды текли, медленно накапливаясь в минуту, а он всё не мог взмахнуть окаменевшими крыльями.
   Время - застыло. У Тима не было ни малейших сомнений, кто был тому виной.
   - Малоэл, - процедил он сквозь стиснутые зубы и резко обернулся.
   Черноволосый мужчина сидел на парковой скамейке метрах в десяти дальше по аллее. Закинув одну руку на спинку, он с удовольствием разглядывал Тима. Мужчина чуть склонил голову, обозначив вежливый поклон.
   - Иди ко мне, малыш, садись рядом, - Малоэл приглашающе шевельнул кистью в чёрной перчатке, идеально облегающей красивые тонкие пальцы. - Ближе, ближе, - он одарил юношу коварным взглядом, - я не кусаюсь.
   - Что Вам опять нужно, Малоэл? - зло и устало спросил Тим.
   - Ты отлично знаешь, что мне нужно. Мне нужен ты, но ты всё так же ненавидишь меня, - почти одобрительно улыбнулся Малоэл, сощурив тёмно-синие глаза. - У тебя сильная воля и ты обладаешь завидным постоянством. Надеюсь, оно останется с тобой, когда ты наконец станешь моим? Не надо так смотреть на меня, - лицо Малоэла стало очень серьезным, он поднялся со скамейки и вдвое сократил расстояние между ними, - этим ты причиняешь мне боль. Почему ты не можешь просто забыть обо всём и полюбить меня? Это ведь не страшно. Ты попробуй.
   Тим напрягся, когда Малоэл подошел ещё ближе. От его ног раздался почти неслышный зловещий звук. Малоэл остановился и посмотрел куда-то в область пояса Тима, откуда доносилось низкое рычание.
   - У тебя верный телохранитель, Тимми, - промурлыкал Малоэл, когда волкодав замер у ног молодого человека, неотрывно глядя на горло мужчины. - Знаешь, я бы хотел быть им, чтобы беспрепятственно прижиматься к твоим ногам и лизать твои руки. Ты хороший хозяин?
   Малоэл не сделал ничего, но Чудик вдруг тонко скульнул и рухнул на дорожку.
   - Чудик! - вскрикнул Тим, падая рядом с псом на колени. - Что Вы с ним сделали?!
   - Ты хороший хозяин, Тим? - безмятежно повторил Малоэл. - Я даю тебе шанс. Ты можешь попытаться убить меня, я не буду сопротивляться. Но сначала ты позволишь мне насладиться смертью твоего пса. Сейчас он всего лишь не может двигаться, а его смерть позволит тебе утолить твою ненависть. Ну, что ты решишь?
   - Отпустите его! - прорычал Тим. В конце его голос сорвался.
   - Ты отказываешься от моего предложения, Тим? - поднял бровь Малоэл. - Но ведь ты так этого желаешь. Это. Всего лишь. Пёс.
   - Отпустите его!!! - закричал юноша, бросаясь на Малоэла.
   Малоэл не шелохнулся, но Тим сам замер, услышав собачий стон за спиной. Обернувшись, он увидел, что Чудик неуверенно поднимается на дрожащих лапах.
   - Странное решение, - уже без улыбки отметил Малоэл. - Почему ты выбрал его?
   "У меня слишком мало друзей, чтобы позволять таким как Вы убивать их, - поддерживая Чудика и зарываясь лицом в его шерсть, подумал Тим. - Я найду другой путь, за который не придется ТАК платить." Тим медленно поднялся и снова повернулся к своему врагу.
   - Когда-нибудь я убью Вас, Малоэл, - с обморочным спокойствием сказал он. - Вы боитесь смерти?
   Мужчина склонил голову на бок.
   - Убьешь?.. - задумчиво произнес он. - Может быть. Иди ко мне.
   В руке Малоэла появился нож. Чистый и длинный, он блестел голубоватой сталью. Острый, такой острый, что, казалось, разрезал даже застывшие солнечные лучи.
   - Иди ко мне, - повторил Малоэл, протягивая Тиму руку с ножом. - Иди же!
   В глазах Тима метнулась тень страха, но он упрямо подошёл к Малоэлу. Тот рывком притянул его вплотную к себе, вкладывая нож в его пальцы. Мужчина аккуратно обхватил ладонью руку Тима, направляя остриё ножа к себе, приставляя к своей груди.
   - Хочешь меня убить? - прошептал он. - Давай, попробуй. Твой поцелуй стоит смерти.
   Наклонившись, Малоэл захватил губами губы Тима. Тим напрягся, стискивая зубы, и судорожно вонзил нож в его сердце. Так легко - плоть почти не сопротивлялась... Малоэл даже не вздрогнул. Ещё несколько бесконечных секунд он целовал Тима, прежде чем медленно оторвался от него и с довольной улыбкой заглянул в его лицо. Тим смотрел остановившимися глазами прямо перед собой и не двигался, застыв с поднятой рукой. Малоэл отступил, и лезвие легко выскользнуло из его тела.
   - Смерть, милый? Или кровь? Ты хочешь моей крови?
   Он вынул нож из безвольной руки, провел пальцами по его лезвию, снимая с него капли собственной крови, и нежно коснулся ими щеки Тима. На коже остались три четких алых полосы.
   - Сколько угодно. Только для тебя. Смерть всего лишь забавная игрушка для меня! И мы можем играть с нею вдвоём. Хочешь, милый? Только ты и я, вдвоём.
   - Когда-нибудь я найду способ и убью Вас, - убеждённо повторил Тим.
   - На "ты", Тимми, ведь твоя ненависть делает нас такими же близкими, как самая страстная любовь.
   Тим не ответил. Отвернувшись, он скованно пошёл прочь от этого места. Чудик поспешил за ним, но движения всё ещё давались ему с трудом. Оглянувшись, Тим присел, поднял уже большого и тяжелого пса на руки и, пошатнувшись, вновь двинулся к выходу из парка. Пёс жался к нему вздрагивающим телом.
   Малоэл остался стоять, задумчиво провожая юношу взглядом и блаженно жмурясь. Стянув чёрную перчатку с левой руки, он провёл средним и указательным пальцами по своим губам. Кончик языка прошёлся тем же путём.
   - Тим, - прошептал Малоэл так, словно уже само имя, произносимое вслух, приносило ему чувственное наслаждение. - Тим, Тим, Тим... Я завидую твоей собаке.
   А потом Малоэл тоже ушёл.
   Воробей, наконец, взмахнул крыльями, и брызги из задетой крылом лужи разлетелись по серому асфальту.
  
   Первое, что Малоэл увидел в своей любимой гостиной по возвращении - горящие ревностью глаза своей домашней зверюшки.
   - Ты... Ты был с ним, да?! С этим...
   Тонкие, но очень твёрдые и сильные пальцы сжались на её горле.
   - Ты что-то сказала? - обманчиво спокойно переспросил хозяин.
   Арине попыталась сглотнуть. Пальцы разжались, милостиво давая разрешение на это несложное действие. Женщина закашлялась и еле удержалась на ногах.
   - Да будь он проклят, этот мальчишка! - тихо, но так, словно кричала, выдохнула она, бросаясь ему на грудь. - Ну зачем он тебе? Чем он лучше меня? Он же не понимает, кто ты, Мэл, он не может понять, он не стоит тебя! И разве он знает, как доставить тебе удовольствие? Он обычный придурок с улицы, ты бы не обратил на него внимания, если бы не его девчонка. Прошу тебя, забудь о нём!
   Малоэл впервые нежно улыбнулся ей и протянул ладонь к её лицу. Истерично всхлипнув, Арине прижалась щекой к его руке.
   - Ты наконец-то набралась смелости возражать мне, - ласково шепнул он в её волосы. Женщина прижалась к нему всем телом. - Значит, ты достойна, милая моя. Ты уже достойна... смерти.
   Арине не успела осознать его слов. В следующее мгновение её уже не было в живых.
   Мягко подхватив тело своей бывшей любовницы, Малоэл вышел в лес за дверьми своего дома.
  
   - Я не смог придумать ничего путного, - тихо говорил Тим, отстранённо разглядывая фонарный столб по другую сторону пешеходной дорожки. - Я не знаю, где его искать. - Он хмыкнул. - И частные детективы не берутся за столь расплывчатое задание. Убить его, когда он сам являлся, я тоже не сумел. Показывает какие-то фокусы... Я не знаю, что он такое и как это можно сделать. Но ты...
   Тим впервые поднял глаза на Ригу.
   - Ты знаешь, верно?
   Женщина внимательно смотрела на него, размышляя о чём-то своём. Затянувшееся молчание не тяготило ни одного из них.
   - Есть один способ, - наконец медленно произнесла она. - Но... мне надо посоветоваться. Возможно, ты сумеешь отомстить.
   Глаза Тима вспыхнули, руки судорожно сжались в кулаки так, что побелели костяшки.
   - Я буду ждать, - сдержанно кивнул он, осторожно расслабляя ладони. - До свидания, Рига.
   Больше говорить было не о чем. Встав со скамейки, парень легонько шлёпнул ладонью по бедру. В ту же секунду из-за кустов выметнулась мохнатая громадина, притворяющаяся собакой, и заняла своё место у ноги хозяина. Девушка протянула руку к Тиму, то ли желая удержать его, то ли ободряюще коснуться его плеча, но остановилась, услышав низкое предупреждающее рычание.
   - Извини, Ги, - развёл руками молодой человек. - Чудик крайне неприязненно относится ко всем, кто, по его мнению, на меня покушается. Ревнует, наверное.
   Тим привычно пристегнул к ошейнику пса символический поводок и пошёл прочь. Откинувшись на скамейке, Рига смотрела им вслед, пока они не завернули за угол дома, и не отреагировала, когда рядом с ней остановился другой человек.
   - Он согласен? - спросил Станс.
   - Я только намекнула на возможность мести, - ответила Рига. - Знаешь, Станс, он оживает. Это же фактически была попытка пошутить. Не знаю, понимает ли это он сам, но он очень быстро возвращается к жизни. Вскоре он... Станс, разве нет другого выхода? - она умоляюще заглянула в лицо мужчины.
   - Нет, - жёстко отрубил тот, и, положив руку на её плечо, уже мягче добавил: - Рига, ты же знаешь, за эти десятилетия мы испробовали всё. Если мы упустим шанс, другого такого может уже не представиться. И, потом, Тим не обязательно пострадает.
   Женщина вздохнула и, закрыв глаза, откинулась на спинку скамейки.
   - Когда собирается Звезда? - глухо поинтересовалась она.
   - У тебя есть неделя.
   - Я приведу его.
   Как уходил мужчина, она не смотрела.
  
   Ровно через неделю Тим следом за Ригой вошёл в большую комнату без окон. На самом деле, большой она только казалась, потому что в ней не было совершенно никакой мебели. Кроме входной, была ещё одна дверь, закрытая, ведущая вглубь дома.
   Настороженно вышагивавший рядом с хозяином Чудик принюхался и настороженно заворчал. Рука Тима успокаивающе зарылась в шерсть у него на загривке. Пёс вяло махнул хвостом и сделал вид, что успокоился.
   Видимо, они пришли последними. Прислонившись к стене, стоял мужчина с обозначающимся под свободной синей рубашкой брюшком и сединой, пробивающейся на висках. Две девушки, похожие во всём, вплоть до шпилек в каштановых волосах, сидели на полу в другом углу, облокотившись на стопку маленьких вязаных ковриков, при появлении посторонних они прервали тихую беседу. И последний, парень лет на пять старше Тима, с закрытыми глазами медитировал ближе к центру помещения. Все четверо оторвались от своих занятий и обернулись к вошедшим с синхронностью, выдающей либо долгую тренировку, либо... А что "либо", Тим не стал додумывать.
   Первым от стены оторвался мужчина.
   - Станс, - представился он, протягивая Тиму руку.
   Парень неуверенно ответил на рукопожатие, отметив, что его ладонь удерживали несколько дольше, чем требовала вежливость, а сам Станс нахмурился, словно ему что-то не понравилось.
   - Он наш Ведущий... Старший, - поспешно сказала Рига, заметив возникшее напряжение. Она тоже тревожно смотрела в лицо мужчины и, видимо, понимала в происходящем несколько больше, чем Тим.
   Медитировавший молодой человек просто кивнул, не вставая:
   - Арис.
   Девушки назвали себя Ильна и Детт и без лишних разговоров взяли гостя в оборот. Все всё знали и не хотели тратить слов. Вытащив коврик из стопки, они разложили его на полу (Тим мельком отметил, что паркет представляет собой какой-то узор, вершины которого вытерты от частого расположения ковриков; что это за узор, рассмотреть не удалось). Подхватив гостя под руки, они усадили его на этот коврик, дали выпить из термоса чего-то со странным кисло-сладким и несколько пьянящим вкусом. Тут же в комнате началось движение, в цели которого Тим просто не стал вникать. Чудик, настороженно озираясь, лёг на пол перед хозяином и положил голову ему на колени. По соседству устроилась Рига и тихо и размеренно заговорила, глядя на свои руки:
   - Сейчас мы начнём обряд. Тебе не нужно знать всех подробностей. Только одно: ты будешь щитом, неподвижным и невольным. Ты будешь чувствовать и осознавать, но не сможешь действовать. У тебя нет ни необходимых знаний, ни навыков, ни сил. Но у тебя есть ты. И вероятность, что Малоэл не будет бить по тебе. Тогда у нас появится шанс справиться с ним. Ты принят им.
   Немного помолчав, Рига добавила ещё тише:
   - Но может быть и так, что ты значишь для него не так много, чтобы рисковать, защищая тебя. Ты должен знать, что можешь пострадать больше, чем любой из нас. Это твой последний шанс отказаться, Тим. Мы не имеем права использовать твою жизнь...
   Тим вздохнул, автоматически поглаживая своего пса.
   - Я не откажусь, Ги. Ты же знаешь, что не откажусь. Но в случае чего, позаботься о Чудике?
   - Тогда ещё одно. Ты знаешь меня, я знаю тебя, поэтому я здесь. Я - твой проводник и крепление щита. Делай всё так, как я скажу и когда я скажу.
   - Как вы себя называете? - спросил вдруг Тим.
   - Что? - вопрос застал Ригу врасплох. Она недоумённо посмотреть на него, впервые за весь разговор оторвав взгляд от своих рук.
   - Как вы себя называете? - повторил Тим. - Паранормалы, иные, маги, суперы - как?
   Рига улыбнулась, сжимая его ладонь в своей.
   - Людьми, Тим. Мы называем себя людьми. Закрой глаза. И... попробуй представить, что держишь за руку именно Гирти.
   Он кивнул и сделал так, как просили.
  
   Это было очень трудно - считать чужую руку родной. Всё было не так: прикосновение, запах, ощущение, но нужно было постараться. Медленно, отрешаясь от физических факторов, Тим черта за чертой восстанавливал в голове образ Гиртаниры. Её глаза. Её улыбку. Её смех. Её дыхание. Её голос.
   - Начали.
   Глубокий звук "поющего" колокольчика. Один удар - и долгий звук, уводящий прочь.
  
   Тим почти ничего не слышал, но "песня" обняла его объятиями пяти пар рук, и шестыми, призрачными. Потом он понял, что ничего не видит и ничего не чувствует. А потом понял, что это не так.
   Его словно распяли на пятиконечной звезде, забыв наделить ощущениями верёвок на лодыжках, запястьях и горле. И отсутствовала боль в до предела растянутых связках. Дышать стало невозможно, как и задыхаться.
   Это можно было бы назвать темнотой. Только такой темнотой, что принадлежит слепым от рождения. Глухим. Немым. Звуки, которых не слышно. Образы, которых не видно. Только это не отменяет факта их существования.
   Его действительно не было. Его, Тима, молодого человека двадцати лет отроду. И одновременно он был тут целиком, тем собой, которому не мог найти ни определения, ни границ.
   Он был не один.
   То, что распяло его на себе... те. Или тот?
   "Та. Я - Звезда."
   Значит, он действительно распят на звезде.
   "Он впереди."
   Конечно, слова "впереди" не звучало. Не звучало слов вообще. А "впереди" не значило направления. Оно значило конкретную точку в неконкретном пространстве.
   Тёмно-синюю, почти чёрную точку, несопоставимо иную и сумасшедшую, чем Тим или даже Звезда.
   Под сердцем (каким ещё сердцем?!) у Тима вспыхнул единственный островок напряжения, смутно похожего на боль. Из его алых сполохов родилось...
  
   Малоэл лениво прикрыл глаза. Опять эти... Как они ему надоели!
   - Вы доигрались.
   Он ударил на поражение.
  
   Тим не знал, сколько времени длилось "рождение" алого копья, окрашенного его призрачной кровью. Это странно, но Рига оказалась права - его там словно и не было. И волей он не обладал. И ненавистью - тоже. Он безо всякой ненависти смотрел на Малоэла. Совершенно спокойно воспринимал возможность его смерти.
   Совершенно спокойно воспринял, когда Малоэл выбросил в их сторону чёрную дыру - даже осознав, что сейчас он, Тим, перестанет существовать.
  
   На самом деле, все действия Молоэла не заняли и секунды. Объективно. Субъективно он успел лениво пожелать уничтожения Звезды, потом посмотреть на неё... Если бы время в двух мирах, в которых он в тот момент существовал, всё-таки было сопоставимо, его зрачки успели бы расшириться до полного поглощения и без того тёмной радужки.
  
   Тим успел осознать, что Рига, Станс и остальные ошиблись. Малоэл не остановился перед перспективой уничтожить его, что сейчас и щит, и Звезда перестанут существовать. Потом он "увидел", как тёмно-синий сгусток, только что исторгнувший смертоносную чёрную дыру, метнулся к нему. Понял, что остановить уже ничего нельзя. Пять стержней, бывших его крестом, разлетелись в пыль, а в следующий миг пятно окутало его масляной плёнкой прочнее стали, и мир, столкнувшийся с разрушительной чёрной дырой, вспыхнул.
   Как странно... Он вспыхнул красками реальности.
  
   Рига открыла глаза, продолжая сжимать в ладони руку Тима. Вокруг со всхлипами приходили в себя остальные.
   - Тим?.. Тим!
   Он лежал на полу, бледный, с закатившимися глазами. Дыхание было почти незаметно, но слава Богу, что вообще было. Рига попыталась подползти к нему, и наткнулась коленями на пса, который лежал рядом с хозяином, в том же самом состоянии.
   - Станс! Что...
   - Сейчас узнаем. Ильна!
   - Минуту.
   Девушка на подрагивающих ногах переместилась ближе к бесчувственному молодому человеку. Провела ладонями от бёдер, над солнечным сплетением, обхватила виски.
   - Его тут нет, - выдохнула она. - Он... остался там.
   - Что?! - Рига с трудом удержалась, чтобы не вцепиться то ли в Тима, то ли в Ильну, то ли в собственные волосы. - Это невозможно! Он не может, просто не может!
   - Прости, Рига, но...
   - Так. - Станс на секунду прикрыл глаза. - Детт, Ильна, посмотрите, где он. Точно.
   Как только Детт присоединилась к подруге, они обе ахнули.
   - Он... с Малоэлом!
   - ЧТО?!
   - Их разумы перемешались...
  
   Тим проснулся от того, что ему тяжело и влажно дышали в ухо. Лениво приоткрыв левый глаз, он уставился в морду чему-то большому и лохматому.
   - Чу-у-ди-ик! Я же отдыхаю, ты что, не видишь?
   Чудив радостно гавкнул, что не видит он ничего, и что день такой чудесный, что грех просто валятся. Хозяин, вставай!
   Тим перекатился на спину и уставился в чистое голубое небо над головой. Отлёжанная щека немилосердно нудела, наверняка на ней остался красивый растительный орнамент. Парень провёл рукой от виска до подбородка и действительно уцепил мятую травинку. Поднял её над головой и отпустил в свободный полёт. Травинка элегантно кувыркнулась на лёгком ветру и спланировала чётко на нос Чудику. Тот чихнул и уселся, укоризненно-выжидательно глядя на хозяина.
   - Да встаю я, встаю! Голос больной совести...
   Собрав волю в кулак, Тим действительно сел, подтянул ноги, отряхнул джинсы и огляделся.
   Они находились на лугу. С одной стороны, метрах в ста начинался то ли маленький город, то ли большое село, с другой - светлый подлесок молодого дубняка. Было прохладно с намёком на приближающуюся жару, как бывает только летом, да ещё где-то поблизости меланхолично распевали птицы. Тим не помнил, как он сюда попал и почему спал на земле (слава Богу, хоть роса уже высохла), да его это как-то и не волновало. Мирное настроение, мирный пейзаж. Вон, Чудик за кроликами носится.
   Тим сладко, до хруста в лопатках, потянулся и улыбнулся в пространство. Потом нахмурился. Всё-таки провалы в памяти - это непорядок. Воспоминания больше всего походили на смутный неуловимый сон, который ему очень не нравился. Ну и надо ли такое вспоминать?
   Наверное, надо. Но попозже!
   Местные кролики восприняли Чудика довольно добродушно, чем крайне его оскорбили. Если первое время они ещё улепётывали от него со всем своим природным энтузиазмом, то после того, как великий охотник, поймав пару, просто попрыгал вокруг, радостно облаивая добычу, перестали обращать внимание на шумного, но безвредного задиру. Тим смеялся до колик и чуть не рухнул обратно на землю, наблюдая за обиженной мордой пса, пытающегося восстановить былое веселье путём грозных прыжков и повышения громкости грозного рыка. Кролики стоически жевали клевер.
   Наконец-то придя к выводу, что его ногам тоже нужна разминка, Тим встал и пошёл вдоль леса, с интересом оглядываясь вокруг. Интересно, он живёт в этом городке? Живописное местечко. Хотя почему-то вспоминались длинные серые улицы, и лес не дубовый, а ясеневый. Не лес даже, а парк. Как-то странно разбивать парк, когда лес в паре шагов. Может, он помнит какой-то другой город? Чудик, не разделявший его сомнений, носился где-то позади, продолжая третировать местную меланхоличную живность.
  
   Ильна и Детт держали руки на плечах Тима. Их глаза были закрыты. Остальные Лучи так же касались тела молодого человека, но, в отличие от близняшек, могли "видеть" только алый огонёк, просвечивающий сквозь тьму Малоэла, хаотично перемещаясь в ней. Огонёк медленно, почти незаметно, распадался, оставляя за собой светящийся кометный след. А девушки "видели" нечто другое. Потому их жадно слушали, пытаясь уловить момент, когда сознание Тима можно будет вернуть в его тело.
  
   Ленивые размышления на насущные темы прервали крики из-за дальних кустов. Большинство из них были злорадным смехом, часть - гневными воплями, а ещё в эту какофонию вплетался высокий, явно девчоночий голосок. Тим нахмурился и ускорил шаги, но прежде, чем он подоспел к источнику шума, кусты раздвинулись, и из них выкатилось то, что с минуты на минуту должно было стать дракой.
   Хм-м... Соотношение сил - пятеро мальчишек от десяти до тринадцати против паренька примерно того же возраста. Не считая четырёхлетней малышки, отчаянно пытающейся оттолкнуть явно злонамеренное большинство от жертвы.
   Банальная вещь - детская травля.
   - Оставьте Элли! - вопила малышка, уже готовая зареветь и явно удерживаемая от этого только своей ролью защитницы. - Уйдите! Я маме скажу!
   Мальчишки не обращали на неё никакого внимания. Сбив жертву с ног, они продолжали выкрикивать слова, приводящие его в состояние, среднее между яростью и плачем:
   - Чужак! Приживала! Чужое дитя! Чужое дитя!
   - Так! И кто тут мешает мне отдыхать?!
   Явление грозного Тима оказалось неожиданностью для всей компании. Пятёрка замерла, воровато оглядываясь, но, не заметив никого, кроме незнакомого взрослого парня, уже готова была нагло его послать, как у его ноги выросло тихо, но очень зловеще рычащее чудовище. Голова чудовища доставала Тиму до талии, а набор зубов был способен испугать матёрого волка. Чудик ещё откровеннее оскалил зубы и сделал напряжённое движение по направлению к хулиганам. Ребята, не сговариваясь, рванули к городу.
   Не обращая внимания на улепётывающих хулиганов, подгоняемых псом, Тим присел рядом с мальчишкой.
   - Ты как, парень? - спросил он, внимательно разглядывая открытые части тела на предмет повреждений.
   - Я в порядке, - буркнул тот и тут же повернулся к малышке. - Сестрёнка, ты как? Эни, они тебя не ушибли?
   Девочка всхлипнула и обхватила за шею сидящего брата.
   - Всё хорошо... Элли, что это?!
   Внимание девочки привлекла кровоточащая ссадина на предплечье мальчика. В глазах малышки вновь стали набухать слёзы.
   - Эни, всё в порядке, всё в порядке! - быстро заговорил мальчик и поспешно провёл ладонью над царапиной. - Смотри, нет уже ничего!
   Под изумлённым взглядом Тима алые чёрточки стремительно начали зарастать. Содранная кожа отшелушилась, и вскоре Элли стёр её чешуйки вместе с высохшими крошками крови.
   Но девочку это не остановило.
   - Они опять будут к тебе придираться! Они плохие! Элли! Ну что делать?! Из-за них нельзя на озеро сходить!
   Вернувшийся Чудик подтолкнул под локоть выпавшего из диалога хозяина. Тим посмотрел на своего пса. Ну да, мы в ответе за всех...
   - Если хотите, мы можем провожать вас на это озеро, - предложил он.
   Дети, явно успевшие позабыть о присутствии постороннего, вздрогнули и посмотрели на него. Взгляд девочки сразу же переместился на пса. Быстро утерев ладошкой слёзы, она бестрепетно подошла к большой лохматой собаке больше неё ростом и уцепилась за её шерсть. А вот мальчик пристально посмотрел в глаза незнакомому взрослому парню. Очень серьёзно.
   - Правда, проводите? - спросила Эни. - А то эти мальчишки вечно пристают к Элли!
   - Правда, - твёрдо ответил Тим, продолжая смотреть в тёмно-синие, почти чёрные глаза её старшего брата.
   - Обещаете?
   - Обещаю.
   И глаза мальчишки улыбнулись, принимая клятву.
   Брат и сестра уходили, взявшись за руки. Они улыбались и махали руками оставшемуся позади взрослому.
   Провожая их взглядом, Тим пытался понять, почему обычно забывавший об удиравших от него людях Чудик так зло гнал хулиганов? Может быть, вдруг подумалось ему, может быть, потому, что они были одеты в форму муниципальной службы отлова собак?
  
   - Это наш шанс. Ильна, Арис.
  
   Тим обернулся, пытаясь разглядеть вновь куда-то умчавшегося Чудика. Знакомый хвост мелькнул между дубами. Молодой человек побежал туда.
  
   - Ну же!
   - Почти, Рига, я сейчас...
  
   Там оказалось неожиданно темно. То ли так широко раскинулись и переплелись кроны, то ли это переход с яркого солнца в тень был виноват, но пару шагов Тим сделал только по инерции, почти ничего не видя.
   В следующую секунду Чудик вновь был рядом с ним, виновато помахивая хвостом. Хозяин улыбнулся, потрепал его между ушами. Потом чуть пошатнулся от внезапно навалившейся слабости и опёрся рукой о стену.
  
   Тихий всхлип Детт. Злой выдох Ариса. Спокойный голос Станса:
   - Упустили...
   Алый, чуть потускневший огонёк всё дальше погружался в синюю тьму.
  
   Слабость не проходила, но Тим быстро свыкся с ней - в конце концов, очень возможно, что это его обычное состояние, другого вспомнить и не получалось. Он оглядел тёмный коридор и пошёл дальше. Оказавшийся рядом с ним здоровенный пёс шёл вместе с ним. Тим не мог точно сказать, что это была за собака, но она явно была домашняя, судя по ошейнику. Может, животному тоже неуютно в этом месте? Голые ровные стены, покрытые краской неопределимого в полумраке цвета, они давили и мешали дышать. Духота с резким запахом химии, безуспешно пытающейся перебить вонь чего-то органического, о чём Тим не желал даже думать.
   Вдруг пёс насторожился. Он замер, чутко повёл носом и бесшумно метнулся вперёд. Через пару прыжков остановился и оглянулся на Тима. Тот удивлённо смотрел на своего товарища по несчастью. Пёс скульнул, дёрнулся в прежнем направлении, потом вернулся и просительно заглянул в лицо человеку.
   - Хорошо, хорошо, иду, - сдался Тим и почти побежал вслед за своим проводником.
   Может, собака знает, где выход?
   Метров через десять коридор оборвался дверью. Пёс, успевший к ней первым, жалобно подвывал, пока Тим не повернул оставленный в замке ключ и не вошёл следом.
   За дверью оказалось ещё хуже, чем в коридоре. И быстрее, чем глаза Тима привыкли к темноте, его слух уловил жалобное, со всхлипами дыхание.
   ...Явно не собачье.
   В углу, прижимаясь спиной к стене, сидя прямо на каменном полу, сжался в комок ребёнок. Определить его пол и возраст было очень трудно, уж очень тощим и заморенным он был. Одежда на нём отсутствовала, если только не считать одеждой широкий ошейник на тощей шее. Всё тело ребёнка покрывали разводы засохшей крови, волос на голове тоже почти не было, только пара прядок. Он дрожал, спрятав голову в коленях.
   - Эй...
   Ребёнок вздрогнул сильнее и вжался в угол. Над коленями показались огромные, застывшие в ужасе глаза, различить цвет которых не представлялось возможным, зрачки оказались расширены до предела. Дыхание ребёнка ещё участилось, словно он готов был вот-вот закричать, но... не осмеливался?
   Тим медленно, не делая резких движений, опустился на четвереньки и подполз к ребёнку, стараясь смотреть на него снизу вверх. Рядом тихо скулил приблудный пёс.
   - Тш-ш, всё хорошо, я ничего тебе не сделаю, - тихо и ласково произнёс Тим.
   Ребёнок явно ему не верил или просто не понимал, что ему говорят. Но тон... Тихий, успокаивающий, даже усыпляющий. Тим сглотнул и начал почти неслышно напевать детскую песенку, слова которой сам же забывал, едва они слетали с его губ.
   Наконец забитое существо чуть расслабилось, моргнуло и, кажется, впервые всё-таки действительно увидело чужака. Нетвёрдая, похожая на корявую ветку рука опасливо, словно к добела раскалённой чушке, потянулась к человеку и коснулась его. Тим замер, боясь даже дышать, и в следующую минуту ребёнок (мальчик, всё же мальчик) метнулся, прижимаясь к нему всем телом. И откуда-то молодой человек уже знал, что уже долгое время единственными живыми прикосновениями, которые знал мальчик, были побои.
   Тим сжал зубы, старательно давя подступающую к горлу тошноту. Теперь он мог различить, что волосы с головы мальчика срезали вместе с кожей, а ошейник... Боже, это был строгий ошейник, утыканный изнутри острыми шипами!
   - Это всё не больно, - вдруг шепнул мальчик. Тим вздрогнул.
   - Ч-что?..
   - Это... не больно. Уже прошло. Но они ведь вернутся.
   Кто "они"? Да какая, к чёрту разница!!!
   - Я не отдам тебя, слышишь?! Я заберу тебя отсюда!
   - Но ведь они мёртвые.
   Тим ошарашено уставился в глаза мальчика. Неужели он сошёл с ума? Это не было бы странно.
   - Понимаешь, я ведь убил их всех...
   Тёмный угол и мальчик на секунду мигнули, смазались, сменяясь болезненно ярким видением...
   Концентрационный лагерь. Лощёный немецкий офицер, окружённый охраной, идёт мимо толпы похожих на скелеты людей. На шее мальчика всё тот же ошейник, только с поводком. Один человеческий обрубок из толпы заключенных попытался плюнуть на офицера, но оказался настолько слаб, что слюна лишь потекла по его подбородку. Скривившись, офицер пристрелил его. А потом спросил у его соседа:
   - Что же ты молчишь? Или тебе его не жалко?
   Глубоко запавшие глаза равнодушно смотрели мимо.
   - Смерть - это благо, - проскрипели слова, спустя минуту ружейным выстрелом отозвавшиеся в заторможенном сознании ребёнка.
   - Смерть - это благо, - повторил мальчик в руках Тима.
   Благо... Отдых... Уход...
   - Благо... И уход. А они не ушли. Я убил их всех!
   Отчаянный болезненный крик рвётся к небесам, и люди падают, падают... У многих изо рта, носа, ушей течёт кровь, просачивается сквозь поры. Проклятые немцы тоже валятся на землю, сжимая руками свои головы, некоторые успевают расцарапать себе виски.
   - А они почему-то не ушли... Я освободил ВСЕХ в лагере, а ЭТИ остались! Они возвращаются... Наверное, они не были достойны смерти. И я тоже. Уходи... - Мальчик вдруг забарахтался изо всех крошечных сил, пытаясь оттолкнуть Тима. - Уходи, они уже близко!
   Тим резко обернулся на тяжёлую дробь десятков сапог.
   Они стояли за его спиной, люди в форме. Их лиц нельзя было разглядеть в тенях под козырьками. Тим кожей чувствовал их усмешки. Их оказалось много - ровно столько, сколько было шипов на строгом ошейнике ребёнка.
   "Уходи, парень. Ты нам не нужен."
   - Нет... - выдохнул Тим. - Нет! - крикнул он и закашлялся. - Я не отдам его вам, слышите?!
   "Проваливай отсюда! Нам нужен только щенок! Или жить надоело?!"
   В руках у тварей появились хлысты, дубинки, ножи, ещё что-то, совсем незнакомое и непонятное. Всё это так привычно лежало в руках теней. Тим толкнул мальчика в угол и закрыл его собой. В следующую секунду его спину обожгло болью. Второй удар заставил его вскрикнуть. Третий вырвал полоску рубашки вместе с кожей.
   - Т... Тим?.. - в глазах ребёнка появилось что-то по-новому испуганное и безгранично доверчивое.
   Удары. Один за другим. Хохот за спиной... Интересно, почему ещё не сломан позвоночник?
   Нельзя кричать... Нельзя пугать ребёнка...
   Тим открыл глаза. Он подумал улыбнуться, чтобы успокоить мальчика, но тут же понял, что это выйдет за гримаса.
   - Я не... отдам тебя... им, слышишь? Н... не отдам!
   По лицу мальчика текли слёзы, размывая давно прикипевшую к нему кровь.
   Что это, бред? Или нелюди за спиной стало меньше?
   Удары падали всё реже. В конце концов, Тим посмел обернуться.
   Они таяли. Каждый удар, не достигший мальчика, делал их слабее. Они таяли и исчезали один за другим, пока не остался последний, единственный из них, имевший лицо, чётко проступающее даже в темноте комнаты. Тот самый офицер. И откуда-то Тим знал, что эту тварь можно убить только своими руками.
   Голый, покрытый исчезающими шрамами мальчик стоял посреди лагеря, отныне полного одними лишь мертвецами. Он смотрел вокруг, пытаясь что-то понять, а может, впервые понимая что-то по-настоящему важное.
   Ведь самоубийство - страшный грех, правда?
   Даже трава была мёртвая, пускай ещё зеленела, она просто не успела осознать...
   И кто-то ещё не успел, верно?
   Мальчик опустился на колени рядом со своим хозяином, проклятым немецким офицером, умевшим как ломать чужие щиты, так и возводить свои собственные. Он тяжело хрипел, распахнутые глаза с ужасом смотрели на игрушку, вдруг обернувшуюся худшим кошмаром.
   - Тихо-тихо, - улыбнулся мальчик. Абсолютно безумно.
   И с больной нежностью осторожно свернул ему шею своими худенькими подростковыми руками.
   Засмеялся.
   Отцепив от себя мальчика, парень повернулся. Его руки вслепую прошлись по полу и наткнулись на какой-то деревянный обломок. Тим поднялся с пола, готовый защищать и нападать.
   Офицер расхохотался.
   "Идиот! Да что ты можешь против МЕНЯ?!"
   Голову Тима словно проткнул невидимый раскалённый штырь. Парень чудом устоял, прижав свободную руку к виску. Хохот врага ввинчивался прямо в мозг, рассылая сигналы боли по всему телу. Захрипев, Тим рухнул на колени.
   Нельзя позволить ему добраться до мальчика...
   "И что ты сделаешь, немощь?!"
   Офицер приближался. Можно было рассмотреть серые нити в его голубых радужках, и своё отражение в его глазах, и каждую точку щетины под кожей на гладко выбритом подбородке.
   Тим зарычал и оттолкнул себя от пола, выбрасывая руку с деревянным обломком вперёд. Немец легко подставил свой нож, и дерево разлетелось на щепки. Парень рухнул под ноги врагу. Офицер замахнулся ножом на досадное препятствие на пути к своей вечной жертве....
   ...И закричал, когда большая серая тень врезалась в него, целясь зубами в горло.
   Пытаясь прийти в себя, Тим тупо смотрел, как по полу катается клубок из человека и собаки. За спиной тихо всхлипывал мальчик. Спустя ещё пару секунду клубок распался. Стало очень тихо.
   - Парень? - позвал Тим пса. - Ты...
   Пёс тихо скульнул и завозился в луже крови.
   Тим обернулся на мальчика. Тот неуверенно поднимался на ноги, неверяще ощупывая шею, на которой больше не было ошейника, и даже раны от шипов исчезали на глазах.
   Пёс приподнялся на дрожащих лапах и, заглядывая в лицо своему человеку, осторожно махнул хвостом. И почти сразу, по-человечески жалобно застонав, упал. Из раны в боку торчала рукоять ножа.
   - О чёрт! Парень, ты не можешь умереть, слышишь?! Парень! Ты! НЕ можешь! Умереть!!!
   Чёрная воронка. Женское лицо перед глазами и её губы, молитвенно шепчущие что-то.
   Краткое ощущение падения.
  
   - Станс, что это?!
  
   Он был совершенно один в этой... могиле? Земля справа, слева, сверху, снизу! Он задыхался, хотелось разорвать грудную клетку ногтями, хотелось дышать, хотелось свободы и неба... Неба!
   Он слышал чьи-то голоса, слышал, но не понимал, словно это говорили не люди, а ревел водопад или пел ультразвук - подавляющий, но лишённый информации.
  
   - Да что там с ним, Ильна?!
   - Он под землей.
   - Что это?
   - Его ненависть, - ответил вместо чувствующей Станс.
   - Вытащите его!
   - Не в наших силах. Ильна видит - там нет выходов. Видимо, он никогда не испытывал ничего подобного и не умеет справляться с ненавистью.
   - Вытащите его!..
  
   ...В небо! Тут темно и почти нельзя пошевелиться, мысли похожи на вымазанные свежим пеплом страницы: ничего нельзя прочесть, если и есть что-то вообще. Кажется, он кричал, но даже сам не слышал собственного голоса, он рвался вверх, он знал, что там свет, спасение, трава, небо, НЕБО! Небо-о-о...
   А руки бились в преграду над головой, царапали и вырывали из пустоты похожие на чернозём клочья тьмы. Тело болело, словно надорвалось на работе, но позабывший самого себя человек рыл, копал, выцарапывался, безнадёжно рвался наверх. Лишь однажды он поднёс ко рту руки с содранными ногтями и израненной кожей и почувствовал, как сквозь пустое ощущение мёртвой земли кислым металлом оседает на языке вкус крови. Крови? Чьей? Это кровь... мальчика... того, запытанного едва не до смерти... Красные капли бегут до локтей и срываются в никуда. Откуда?! Это... это ведь не он пытал ребёнка? Ведь не он?! Но память ускользала, не давая ответа. А тьма наползала, давила, шла трещинами под собственной тяжестью, изменялась...
   Он не мог сделать этого! Не мог!!! С мальчишкой ведь всё в порядке?!
   - С ним всё в порядке!!! - заорал безымянный человек, и впервые понял себя, словно крик разбил стену в его голове.
   Смутно знакомый женский голос в похожей на сон пустоте:
   "Успокой его душу, очисти его от боли, прости его, ибо не ведает он, что творит. Принеси ему покой и пусть он сможет простить.
   Прости нас, несчастное дитя. Мы не сумели сохранить тебя.
   Тим! Я люблю тебя. Отпусти."
   Детка... Если ты просишь...
   И тогда над человеком её глазами разверзлась земля.
  
   Там сияло чистое небо, а его ослепительный свет разрывала тянущаяся в прореху рука.
   - Держись! - крикнул черноволосый ребёнок, и кровь капала с его пальцев.
   Тим выбросил ладонь вверх, хватаясь за призывно раскрытую ладонь мальчика. Алые капли вспыхнули и натянулись струнами, связавшими две руки: дрожащую исцарапанную руку Тима и... крепкую взрослую ладонь с красивыми длинными пальцами. Вторая такая же ладонь ухватилась за плечо парня, и эти сильные руки вытянули его из-под земли на солнце. Под чистое небо...
  
   - Станс. Я больше не вижу его.
   Пятеро замерли, наблюдая за наконец-то остановившимся алым огоньком, к которому постепенно подтягивался его "след". Никто больше не знал, что происходит.
  
   Тим упал на траву, измождённый и задыхающийся, но его широко раскрытые глаза смотрели ввысь. Свобода... Наконец-то.
   Спустя какое-то время молодой человек начал понимать, что кроме неба есть что-то ещё. Например, руки, всё так же лежащие на его плечах. Чуть повернув голову, Тим увидел знакомые глаза - тёмно-синие, почти чёрные.
   - Малоэл, - одними губами произнёс Тим.
   Лежащий за его головой мужчина улыбнулся, согласно прикрыв глаза.
   Ещё несколько минут молодой человек всматривался в это воистину до боли знакомое лицо, в его памяти всплывали фрагменты прошлого: утрата, ненависть, постоянно ноющее сердце и всесжигающий чёрный огонь, так похожий на чёрную землю над заживо погребённым. Но воспоминания ещё не слились с ним. Всё, что в них было - было с кем-то другим. Кроме самых последних.
   - Чудик!.. - резко вскочив на ноги, хрипло выдохнул Тим.
   Его пёс лежал по другую сторону уже зарастающего провала. Он не дышал.
   - Чудик, - прошептал Тим, заторможено подходя к любимцу. Непослушные слёзы нарисовали дорожки на его изгвазданных щеках. Опустившись на землю, он положил серую голову себе на колени. - Прости меня, малыш, - сглотнув, выговорил Тим, - я не смог спасти тебя.
   - Он защищал тебя, - красивый звучный голос Малоэла раздался за его спиной, - он умер счастливым. Вряд ли он хотел себе иной судьбы.
   Малоэл подошел к Тиму и сел рядом с ним. По-птичьи склонив голову, он погладил мертвого пса.
   - Значит, это правда, - продолжая смотреть на тело Чудика, сказал молодой человек. - Вы и есть тот мальчик.
   - Да, - кивнул Малоэл. - Но ты ведь знал об этом и раньше. И ненавидел меня. Скажи, это чувство всё ещё осталось с тобой? Ты ненавидишь меня?
   Тим закрыл глаза, прислушиваясь к себе.
   - Нет, - после долгой паузы ответил он. - Нет, я был там. Я видел. То, что Вы пережили... Вы имеете право на ненависть и месть, гораздо больше, чем я. Вы будете продолжать мстить?
   На этот раз долго молчал Малоэл.
   - Нет, - почти удивлённо повторил он ответ Тима. - Нет, я больше не нуждаюсь в этом. Ты убрал боль из моих воспоминаний.
   Малоэл провёл рукой над мертвым псом, и тело Чудика, задрожав, исчезло, только пустой ошейник скатился по коленям. Тим резко обернулся.
   - Это не было телом Чудика, - Малоэл спокойно встретил его взгляд. - Точно так же, как это место не является реальным миром. Это только отражение. Солнце, небо... трава из моих детских воспоминаний - они твои. Покой, который ты мне подарил. У меня его не было больше полувека...
   Тим сжал в ладони ошейник своего пса. Хотелось верить и не верить. Потерять ещё одно близкое существо - кто остался? Склонившись к Тиму, Малоэл поцеловал его. Тим не испытал желания отодвинуться, и даже не сразу этому удивился. Чувство вины неизвестно за что толкнуло его вперед, и ещё мысль, что тысячей своих смертей Малоэл заслужил большего, чем одна его жизнь. Тим закрыл глаза. Новые капельки повисли на его ресницах.
   - Спасибо, Тимми, - шепнул мужской голос, осторожные губы благодарно сняли с его ресниц его слёзы.
   Тим открыл глаза и вздрогнул. Рука непроизвольно потянулась коснуться страшных шрамов, избороздивших лицо... шею... руки... уходивших под чёрный плащ... Боже, да сколько же их.
   - Малоэл, Вы... - выдохнул Тим со страхом, - Вы...
   - Малыш, не думай об этом.
   - Но почему?..
   - Это же... не реальность. Я всё-таки целитель, как ни странно. Я давно стёр все свои шрамы.
   - Кроме тех, что остались на Вашей душе, - проговорил Тим.
   - Увы, - почти улыбнулся изуродованными губами Малоэл, - этого я не умею исцелять. Сам.
   - Малоэл!
   Малоэл стремительно бледнел, заваливаясь на бок. Мир вокруг бледнел точно так же, выцветая в небыть.
  
   Ильна и Станс встрепенулись, первыми заметив, как начала распадаться синяя тьма.
  
   - Малоэл, что с Вами?!
   Тим боялся дотронуться, словно тот, кто с трудом опирался рядом на предающую твердь, уже был только иллюзией.
   - Исполнилась твоя мечта, милый, - Малоэл невесело усмехнулся, поднося нетвёрдые руки к своему лицу. Их контуры дрожали. - Я умираю.
   - Что?.. Почему?!
   - Неважно, Тимми. Скажем, я немного не рассчитал. Надорвался. Моё тело... которое осталось там... не выдержало.
   - Это из-за меня?
   - Это только из-за меня! - жёстко рыкнул Малоэл. - Слышишь? Повтори!
   - Из-за...
   - Меня!
   - Тебя... Малоэл!
   Тим резко подался к мужчине и отчаянно поцеловал его. Руки скользнули по страшным шрамам, которые, вот странность, словно потекли под его руками, сплавляясь и стираясь до тонкой чистой кожи. В следующую секунду на него накатила прежняя слабость.
   Мир вокруг на минуту вспыхнул прежними красками. Глаза Малоэла сверкнули изумлением и он засмеялся, разглядывая собственные ладони, лишившиеся едва проступивших на них следов. Смеясь он выхватил из ладони Тима позабытый ошейник.
   - Малыш! Стоило умереть... Я не умру. Теперь я не оставлю тебя.
  
   Синяя тьма пошла волнами, запульсировала, угасая и расползаясь невнятной сетью. Алые следы, оставшись в одиночестве, метнулись друг к другу, восстанавливая единение.
   - Это наш последний шанс! Арис, ты!
  
   В следующую секунду Малоэл намотал ошейник на руку и с силой оттолкнул Тима. Вскрикнув, парень отлетел на несколько метров.
   Прямо в чьи-то судорожно сжавшиеся на его предплечьях руки.
  
   Тим смотрел перед собой судорожно распахнутыми глазами и старался видеть. Это оказалось так трудно. Веки сались ползти вниз, но очень медленно и неуверенно, их легко было удерживать. А вот разобраться в мешанине света и контура, чтобы составить из них конкретные образы, оказалось намного сложнее. Даже странно. Тот мир был совершенно неотличим от реальности, а вот сама реальность оказалась очень другой.
   - Тим! Тим, Боже, ты меня слышишь?!
   "Рига..."
   Из невнятной скучной непонятности, словно отозвавшись на своё имя, выступил вполне узнаваемый образ женщины с испуганным лицом. Тим зацепился за него, как за точку отсчёта, и почти сразу мир обрёл ясность и стабильность.
   Пятеро Лучей настороженно смотрели, как парень неуверенно сел, опираясь на их руки. Дезориентация, это не так страшно, это пройдёт, но вот насколько он сохранил разум?
   - Тим?
   - Рига, я тебя слышу и понимаю. Со мной всё... ну, думаю, сейчас всё будет хорошо. Или через минуту.
   "Или через пять..."
   Рига с облегчением выдохнула.
   Тихий скулёж прозвучал настолько неожиданно и чужеродно, что люди вздрогнули.
   Чудик поднимался на четырёх неуверенных лапах и явно радовался, что ходячих конечностей у него больше, чем у неустойчивых двуногих людей. Пару раз по косматым бокам прокатилась дрожь. Потом пёс увидел хозяина и обрадованно вильнул хвостом.
   Тим как-то странно посмотрел на своего любимца. Осторожно потянулся и коснулся его загривка, словно сомневаясь в его реальности. Чудик активнее замахал хвостом, и это немедленно вылилось для него в некоторую потерю с таким трудом обретённого равновесия.
   Тим осторожно встал и прошёлся по комнате, проверяя, насколько твёрдо сам стоит на ногах. С каждым следующим шагом тело слушалось всё увереннее. Парень осмотрел следящих за ним пятерых людей. Взгляд переместился на Чудика.
   - Пойдём? - почему-то неуверенно спросил Тим у своего пса. - Пойдём домой. К НАМ домой?
   Чудик довольно оскалился и первым потрусил к двери.
   Станс задумчиво смотрел на дверь, закрывшуюся за даже не попрощавшейся парочкой. Его смутно беспокоило... Ему показалось в недавней панике, или в какой-то момент у этого пса действительно не билось сердце?
  
   Тим лежал на кровати, и тонкое одеяло стекало с его груди, сбивалось у колен, в слабом оранжевом свете ночника рисуя своими складками причудливые тени. Глаза Тима были закрыты, но он не спал, он вслушивался в звуки своей утопленной в ночи квартиры, в которой всегда было тихо, как в другом мире, где никогда не было слышно уличных шумов. Его обращённое к потолку лицо оставалось сонно-спокойным, только чуть заметно, в такт сердцебиению, вздрагивали ресницы.
   В коридоре раздалось едва различимое "цок-цок" по паркету, оборвавшееся, как только когти скользящей над полом тени ступили на палас спальни. Тяжёлое дыхание коснулось свесившийся с кровати, и в неё уткнулся прохладный нос. Влажный язык лизнул пальцы. Тим улыбнулся сам себе и чуть приподнял руку, кладя её на покрытый короткой шерстью лоб. И замер, когда понял, что его пальцы лениво перебирают уже не лохмы большой собаки, а шёлк человеческих волос.
   Человек плавно поднялся с пола, изгибаясь при этом так, чтобы мягкие, застывшие в воздухе пальцы парня всё время касались его, будто гладили его волосы, обнаженное плечо, спину, бедро... Человек трепетно, как готовое рассыпаться кружево или священную реликвию, принял руку юноши в свою.
   В спальне было так тихо - ни шума машин, ни протекающего крана на кухне, разве что биение собственного сердца отстукивало в груди барабанную дробь. Под эту дробь человек провёл ладонью по щеке парня, с удовольствием отмечая, как у того перехватило дыхание, склонился над ним и осторожно поцеловал напряжённые губы.
   Тим почти не ответил на поцелуй, лишь покорно делясь слабым дыханием, но всё равно потянулся следом, когда чужие губы покинули его. Легкий смешок прокатился по дому. Тим наконец открыл глаза и обернулся.
   - Всё-таки не призрак, - с долей отстранённого удивления сказал он.
   Малоэл склонил голову, вежливо признавая правоту Тима.
   - Ты ждал кого-то ещё?
   - А если бы и так... Видимо, ты действительно моя судьба. Мне не удалось даже толком убить тебя, хотя, видит Бог, я пытался.
   - На "ты"? - Малоэл на секунду закрыл глаза. - Наконец-то... Ради этого стоило даже немножко умереть. Надеюсь, ты не станешь больше пытаться убить меня? У тебя теперь может получиться, а я не хочу покидать тебя раньше времени.
   - Нет, не буду. Ты ведь теперь ещё и мой пёс, - Тим грустно усмехнулся.
   - Ты жалеешь о нём? - внимательно глядя на юношу, спросил Малоэл. Тим отвернулся и тяжело сглотнул. - Не надо, - проговорил Малоэл, прижимая тыльную сторону ладони Тима к своим губам, - это была хорошая и достойная смерть, он ведь защищал тебя, своего хозяина. В его собачьем раю ему это зачтётся. Не надо больше думать о плохом, Тимми.
   Малоэл сел на край кровать, погладил руку Тима, которую так и не выпустил, и медленно завёл её ему за голову.
   Такой беззащитный и ранимый...
   - Забудь, - настойчиво повторил Малоэл, снова проводя ладонью по его щеке и откровенно любуясь им. - Я останусь с тобой вместо него, ты знаешь это, малыш. Я сумею защитить тебя не хуже, чем мог он, а моя любовь будет ещё больше.
   - Ты больше не станешь убивать? - поймав его взгляд, спросил Тим.
   Малоэл мягко улыбнулся. Такой взгляд - требовательно-умоляющий. Нет, ну неужели..?
   - Нет, Тимми, я больше не буду убивать. Я же сказал, что хочу остаться с тобой.
   Рука мужчины плавно соскользнула со щеки Тима, несильно, но плотно прилегая к приятным контурам тела, к его выступам и впадинкам, не задерживаясь и не торопясь - по открытой коже и под одеялом, где ладонь защекотали курчавые волоски.
   - Малоэл, я никогда не увлекался мужчинами, - откровенно покраснел Тим.
   - Знаю. Я нахожу это... интересным. И хочу научить тебя увлекаться мной.
   Малоэл потянул за край одеяла, наслаждаясь уже только тем, как постепенно открывалась нагая кожа, а мышцы на животе Тима непроизвольно вздрагивали, словно тусклый оранжевый свет падал на него ледяными каплями. Или этими каплями был откровенный взгляд мужчины? Малоэл расправил ладонь в нескольких сантиметрах над Тимом и что-то сделал. Тим так и не понял, что именно. Малоэл прикоснулся к нему, но не к его телу. К чему-то, что составляло самую его суть. Ласкающее пронзительное ощущение, от которого перехватило дыхание, бросило в жар и остро почувствовалось биение крови в тесных жилах - тело, которому не хватило органов восприятия, попыталось осознать его.
   - Что... это? - успокоив бунтующие чувства, спросил Тим, едва справляясь с собой, чтобы не попросить ещё. - Чёрт...
   - То, что мне теперь осталось, - довольно прикрыв глаза, сказал Малоэл. - Наши... м-м... души были слишком близки, теперь я могу делать так с тобой. Касаться тебя.
   - А что ещё осталось? - насторожился Тим. Мысли путались, но вместе с тем исчезала вуаль, что-то прятавшая непонятно где.
   - То, с чем я родился - целительство. Ты больше не будешь болеть, обещаю. И кое-что новое. Сюрприз тебе на утро... Ладно-ладно! Утром у тебя снова будет собака, до самого вечера, когда я вновь вернусь к тебе; можешь гордиться собственным несколько необычным оборотнем. Три волшебства, как в сказке. Но сейчас... Позволь мне научить тебя любить меня. Этому волшебству ты должен помочь.
   Тим смотрел на него. Что-то жалобное было в его растерянном и решительном лице, а глаза рассказывали, что мысль вовсе не кажется ему такой странной и нереальной, он принял её. Малоэл смеялся, обнимая Тима и ловя его губы. Такие податливые, мягкие, уже отзывчивые. Ты ведь хочешь этого, малыш? Хочешь научиться этому?
   - У тебя сильное тело, милый, тебе понравится, я обещаю, - нежно целуя Тима, мурлыкал Малоэл. - Ты такой красивый. Ты веришь мне? Веришь, мальчик?
   - Да... Да.
   - Хорошо.
   Малоэл приложил руку Тима к своей груди, управляя её движениями.
   - Это так приятно, малыш, ты чувствуешь, как ты действуешь на меня? Чувствуешь, как бьётся моё сердце? Позволь мне.
   Тим покорно сел, дотягиваясь до губ мужчины, и обвил руками его шею. Они целовались медленно, со вкусом, а глаза Малоэла пристально смотрели с новой нежностью. Когда он решил, что можно идти дальше, он вновь уложил Тима на подушку, опускаясь следом.
   Потянувшись над головой Тима, Малоэл выключил ночник. Из темноты под ним послышался первый сдавленный стон.
   ...А луна была такой яркой, что даже тёмно-синие до черноты глаза с невероятно расширенными зрачками блестели в её свете, пока лицо не зарывалось в обожжённую кожу.
  
   До нормального человеческого рассвета было ещё далеко, когда Малоэл открыл глаза. Какое-то время он глядел в потолок, прислушиваясь к ощущениям и мыслям, наслаждаясь тем, как доверчиво касается его чужое... уже не такое чужое тело. Как приятно находиться в этой уютной постели. Взгляд мужчины переместился на юношу.
   Тим покоился расслабленно, наполовину укрытый скомканным одеялом, робко, словно не вполне уверенный в своем праве, положив руку на грудь Малоэла. Лицо было спокойным, на губах осталась отрешённая и усталая улыбка, застывшая с тех недавних пор, когда Малоэл поцеловал его в лоб, желая юноше хороших снов.
   Интересно, как у них было с Гирти? Этой ночью Тим и Малоэл по негласному соглашению не упоминали о ней. Наконец-то мальчик отпустил её тень на свободу. Но наверняка он обнимал её во сне и прижимал к себе. Ничего, он ещё научиться обнимать Малоэла. И класть во сне голову ему на плечо. И собственнически обвивать его ногами. И... Следующей ночью надо открыть окно, тогда Тим обязательно будет искать у него тепла.
   Сладкие мурашки протанцевали по телу Малоэла почти так же, как в начале этой уже уходящей ночи. Не шевелясь, он продолжал наслаждаться мгновениями их общего покоя. Тим - спящий, безмятежный и доверившийся... Это больше, чем его тело, это дороже дюжины их ночей, это то, о чём Малоэл так долго мечтал, но, оказывается, не мог даже представить. Очень и очень не хотелось снимать с себя руку Тима, покидать сладкий плен его постели, отрываясь от таких до странности чистых и ясных прикосновений, чтобы уйти - пусть даже только до рассвета.
   Уже стоя на полу, Малоэл склонился над юношей. В его тёмно-синих до черноты глазах замерцало искреннее восхищение.
   Им было хорошо после того прикосновения, которым Малоэл разрушил в Тиме его подсознательные предубеждения. Да и нужно ли оно было... Их души спаяны - крепче, чем связала бы первая любовь. В общем-то, это и сделало их ночь возможной. В ином случае мальчика ещё долго пришлось бы соблазнять. Малоэл был уверен, что не причинил Тиму серьезной боли, как целитель, он знал это наверняка. А неуверенность Тима... Это ненадолго. Мальчик был внимателен и излишне осторожен и всё равно неуклюж - это тоже пройдёт, уже почти прошло. У него такое прекрасное тело... Он так умеет смеяться и... Но тс-с-с... При воспоминании Малоэл томно улыбнулся. Жаль, что пришлось так быстро оставить его в покое этой ночью, но Тимми надо привыкнуть, постепенно, не всё сразу.
   - Ты хороший хозяин, Тим, - не желая будить спящее чудо, прошептал он, любовно глядя на юношу, - лучший из возможных для меня, но тебя так легко ранить... Не волнуйся, сердце моё, я скоро вернусь, ты даже не заметишь, что меня не было. Ты же понимаешь, они могут попытаться вмешаться в нашу жизнь. Я справлюсь с их сомнениями, но вот их Старший... Прости, ему придётся немного умереть. Ради тебя - он даже не заметит, как это случится. Это последний раз, малыш!
   Прежде чем исчезнуть за дверью, мужчина заботливо укрыл Тима одеялом.
  

Эпилог

   Тим смеялся. Рига поймала себя на мысли, что уже не удивляется этому. Тим снова смеялся. Пусть не так часто, как раньше, но так же свободно и открыто. Его пёс важно выступал рядом, если только не уносился за ближайшие кусты. Откуда всё равно следил за хозяином. За последние несколько месяцев шерсть Чудика потемнела, став почти чёрной, и он перестал расти, превратившись из щенка-подростка во взрослую собаку. Как по биологическому развитию, так и по характеру.
   Наверное. Иногда.
   Сегодня, в самый жаркий день августа, они втроём - Тим, Чудик и Рига - сбежали в парк. Тим надел ослепительно белую рубашку без рукавов и светлые джинсовые шорты до колен. Женщина предпочла лёгкое зелёное платье, а Чудик щеголял новым ошейником (который мог легко снять самостоятельно, просто они с хозяином не афишировали этот факт). Люди расположились на залитой солнечным светом полянке, поросшей удивительно стойкой травой, а пёс опять куда-то усвистал.
   - Тим! - позвала Ги.
   Парень обернулся и, увидев направленный на него прицел фотокамеры, замер, склонив голову на бок и ослепительно улыбаясь.
   Именно в этот момент чёрная молния выметнулась из-за ближайшего дерева и с разгону ударила парню сзади под колени. Рига вздрогнула, и зажатая кнопка чётко отсчитала сразу несколько кадров подряд.
   Первый.
   Взмахнув руками, Тим заваливается назад, на своего пса. Лицо у человека крайне растерянное.
   Второй.
   Одна ладонь встретилась с травяным ковром, и вот-вот то же самое должен сделать локоть. Парень сильно прогнулся в пояснице, лицо скрыто взлетевшими волосами, ноги вот-вот оторвутся от земли. Лохматый чёрт вывернулся из-под падающего хозяина, его силуэт сильно смазан в повороте.
   Третий.
   Тим уже лежит на траве.
  
   Малоэл приподнялся на локте и, довольно улыбнувшись, поправил стоявшую на прикроватной тумбочке рамку с фотографией солнечного летнего дня. За стеклом Тим лежал на траве, смеясь в камеру, а огромный чёрный пёс горделиво восседал в кольце его рук.
   Четвёртый и любимый кадр.
Оценка: 8.50*4  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"