Аннотация: Мальчик умеет не усложнять себе жизнь. Даже если сама жизнь стремится всё усложнить.
"Первый круг спирали"
Вместо вступления.
Мужчина открыл глаза и блаженно уставился на залитый полуденным светом потолок спальни. Сама спальня вот уже несколько лет казалась ему самым солнечным местом в мире, и дело тут было не только в преобладающих в ней светлых тонах. Мягкий палас на полу, шёлковые занавески, скрывающие огромное, во всю стену, окно (оно же дверь на веранду) и отсутствие городских шумов в этом маленьком загородном раю - всё это само по себе было великолепно. Но самое главное - эта спальня принадлежала только им.
Где-то в доме раздались шаги, и в спальню вошёл русоволосый юноша лет двадцати - двадцати двух на вид. Увидев, что мужчина открыл глаза, он засмеялся.
- Вставай уж, соня, - нежно сказал он, - завтрак готов.
А тот зажмурился, вслушиваясь в самый приятный на свете голос, потом широко улыбнулся, потянулся и зевнул.
- Завтрак - это хорошо, - заявил он. - Я так голоден, что готов съесть даже тебя.
Юноша рассмеялся опять и исчез, оставив в просторной комнате запах свежего лесного ветра и кофе.
Только им...
- Тебе не влетит на работе, что ты там не появился? - спросил гость, помогая хозяину заправлять огромную кровать, на которой проснулся сегодня.
- Нет. - Юноша легкомысленно махнул рукой. - Я уже позвонил начальнику, и сказал, что внезапно приболел.
- Вряд ли. Но я ещё ни разу не брал больничного или отпуска... если не считать твои приезды. Шеф у нас мужик неплохой, решил, наверное, что пару раз в год может позволить мне загул.
- Хороший мужик? - сощурился мужчина.
- Да... а... а ты что подумал? Нет, ты что подумал?!
Шутник с хохотом увернулся от кулака, обхватил свою любовь, и оба они рухнули на кровать, уничтожив все следы своей работы. Младший ещё полусерьезно пытался отвесить дружку оплеуху, тот какое-то время отбивался, но в конце концов перехватил его запястья и впился в его рот долгим поцелуем. Синие глаза сами собой закрылись.
- Так нечестно, - пробормотал паренёк, когда наконец смог это сделать. Черноволосый усадил его себе на колени.
- Разве я должен быть честным? Кто тебе такое сказал?
Юноша поёрзал, удобнее устраиваясь в его объятиях, и мечтательно улыбнулся - видимо, представил себе человека, способного такое сказать. Его русые волосы защекотали шею мужчины, когда он опустил голову ему на плечо, устремив взгляд куда-то на противоположную стену. Некоторое время они не двигались.
- Ну и долго ты будешь меня так держать? - заговорил наконец хозяин дома, покосившись на свои руки, всё ещё зажатые в твёрдых ладонях.
- Всю жизнь, - серьёзно ответил мужчина, изучая картину на стене. Его мальчик недоверчиво поднял бровь.
- Твою или мою?
- Твою.
- Почему мою? Ты думаешь, я умру раньше? И вот тогда-то ты и сможешь позволить себе любой загул?! - Юноша подскочил на коленях любовника, всем своим существом излучая крайнее возмущение, и попытался вырваться. Ему это не удалось, и он сделал единственное, что мог - укусил его за ухо.
- Эй, это нечестно! - взвыл пострадавший, отпуская руки агрессора, но сейчас же смыкая их на его плечах и, прижимая к разворошённой кровати, снова находя губами его рот. На этот раз поцелуй был дольше и глубже. Язык защекотал длинную шею. Счастливая жертва выгнулась и сдавленно хихикнула.
- Прекрати это! Ты же знаешь, я боюсь щекотки!
- Знаю, - подтвердил мужчина, на минуту прервавшись. - Иначе было бы неинтересно.
- Вот я тебе покажу "интересно", - безуспешно выворачивая шею, пообещал младший. Гость отпустил его, садясь на постели, но живая пружина мгновенно сбила его, уложив на спину.
- "Неинтересно" ему, - хищно оскалился юноша. Щёки его горели, дыхание было прерывистым. Мужчина ласково смотрел на такого пленительного пленителя.
- Я люблю тебя, - тихо сказал он. Русоволосый ответил ему демонстративно-гордым взглядом.
Знакомьтесь, это первое из действующих лиц сей истории. Нет, не туда смотришь, при чём тут этот мужчина. Сей представительный пожилой джентльмен лет пятидесяти со всеми вытекающими из его возраста последствиями, конечно, имеет к этой истории некое касательство, но я говорю не о нём. Не-а, и его жену я тоже не имею в виду.
Это владельцы данного заведения - небольшого, скромного, но весьма приятного ресторанчика "Весёлый Рояль". Советую тебе побывать здесь без меня: хозяйка часто сама становится за плиту, и посетители от этого только выигрывают, к тому же здесь можно услышать приличные мелодии, не скованные пристрастиями единственного пианиста. Рояль - старая семейная реликвия хозяев - в "Рояле" действительно наличествует в свободном доступе для виртуозов, признанных пока что (пока!) узким кругом завсегдатаев. Обязательно приходи сюда, когда я не буду надоедать тебе своей болтовней. Ну и, конечно, когда тут не будет вон тех трёх габаритных ребяток с их решительными намерениями вытрясти из несчастных хозяев деньги "за охрану". В общем, не сегодня вечером.
О, вот и он. Видишь того парня, который скучает за ближним столиком? Да-да, я имею в виду именно эту крепко сбитую высокую фигуру, которая носит на плечах голову (отметь этот значительный факт) с короткими, но очень упрямыми чёрными волосами, пытающимися приобрести жёсткость стальной проволоки. То, что он свободен от излишних бугров мышц и отдыхает, пока другие работают, ясно показывает, что именно он тут главный.
Краткое досье.
Кличка - "Шило". Единственный сын Большого Папочки, имеющего в этом городе приличный вес в известных кругах. Двадцать четыре года, окончил школу и... и больше ничего не окончил. Зато в ранней юности несколько раз появлялся в участке в связи с мелкими недоразумениями в виде краж "ради развлечения" и угоном машин - по тем же причинам. Судимостей не имеет, т.к. всегда был достаточно ловок и на горячем ни разу не попался. В данный момент "набирается ума" в отведённых ему отцом ленных владениях, собирая дань с обитателей довольно приличного района. Пробовал наркотики, но быстро завязал. Хорошей водке предпочитает доброе вино. Не курит. Играть в карты умеет, но не слишком любит.
Почти идеал, не находишь?
Воздух напоен ароматами поздней весны, доносящимися из близлежащего парка, интимный полумрак сгущается повсюду, куда с трудом достаёт искусственный свет, тоже довольно романтичный, если задуматься. Какая атмосфера! Что-то будет...
Поехали дальше.
Шило откровенно скучал. И чего они так тянут? Ну отдали бы деньги - и порядок. Или у них действительно столько нет? Вообще-то, они только открылись, так что всё может быть. Но не отступать же из-за этого. Пусть, что ли, ребятки повеселятся, побуянят, разобьют пару столиков... А стариков - "на счетчик". Хотя они до идиотизма законопослушные, ещё и к легавым обратятся. Как они вообще открылись?! Наверняка ведь ни единой взятки не дали. Наглядное доказательство того, что с блаженными чудеса всё же случаются.
Шило задумчиво провёл пальцем по своей любимой игрушке. Игрушка имела крепкую деревянную ручку и длинный стальной стержень с острым концом. За любовь к ней парень и получил некогда свою кличку. На портновский инструмент это походило лишь отдалённо - таким "инструментом" можно очень легко избавить мир от вредной рожи: двадцать сантиметров отличной стали в удачно выбранное место надёжно прекращают назойливое существование. К тому же... Шило искренне считал эту сталь прекрасной.
Что-то постороннее ворвалось в его мысли, отвлекая от приятного созерцания. Сначала Шило взглянул на своих людей, но нет, они пока не мешали. Хозяева, те уже совсем умолкли, только взгляды у них не по-хорошему тоскливые. Нет, что бы это ни было, к ресторану оно не имеет отношения.
Следующим предположением был звон в ушах. Но для этого звук был редкостно мелодичным и разнообразным, к тому же не собирался доходить до ультразвуковых частот.
Не в голове, не в ресторане. Значит, снаружи. Да здравствует логика!
Звук между тем приближался, и уже можно было угадать знакомую популярную мелодию. Шило усмехнулся. Кто бы ни исполнял, у него это выходило явно лучше, чем у эстрадного певца, душевнее как-то: без лишних криков, зато с точными мгновенными переходами. Шило поймал себя на том, что краем глаза внимательно следит за дверью.
В этот-то момент в тёмном проёме и возникло создание среднего роста, в кожаной куртке нараспашку и потрёпанных джинсах.
- Й-упс, - ошеломлённо произнесло создание, чуть не споткнувшись о порог. - Я что, сильно не вовремя?
Вопрос даже не прозвучал риторическим.
Шило полностью обернулся к вошедшему мальчику и окинул его внимательно-ленивым взглядом.
Уступает в росте, возрасте и в плечах. А вот такой непрошибаемой выдержкой, как у него, и слона убить можно. По прекрасным синим глазам видно, что всё понял, но стоит на месте, не бежит. Да-а, а стройной и явно очень гибкой фигуркой может заставить лебединую шею с зависти кренделем завязаться. Вопрос: кой бес его сюда принёс?! Ответ... А, ясно.
Конечно ясно, куда уж яснее, когда хозяйка смотрит на паренька отчаянными синими глазами и шепчет: "Сынок!.."
"Добрый бес. Без этого мальчика жизнь была бы скучна и блёкла."
- Взять, - бросил Шило.
Паренёк сообразил раньше его людей. Только реакция его была довольно своеобразна. Вместо того, чтобы повернуться и убежать, он ринулся на ближайшего противника, и за счёт неожиданности нападения "лёгким касанием" локтя на пару минут вывел его из игры. Поступясь правилами, второму он попытался подставить банальную подножку, но не рассчитал, и второй зацепил его рукав, утянув за собой. Упав на колени, парень сразу попытался вырваться и вскочить. Швы треснули, рукав остался в цепких пальцах, но мгновения были потеряны, и сам юноша уже ничего не мог сделать. Третий из его противников успешно вышел из ступора и, зайдя со спины, надежно скрутил шустрого мальчика. Короткий бой занял всего несколько секунд.
Двое поверженных медленно поднялись с пола. Тот, что получил локтём под рёбра, с глухими проклятиями приблизился к юноше и занёс над ним кулак.
- Назад, - бросил Шило.
Первый замер, скривился и медленно отошёл.
Юноша бросил на Шило исподлобья томный злой взгляд, сопроводив его кровожадным оскалом. Шилу понравилось. Мальчик осознавал, что вырваться сейчас ему не удастся, и замер в ожидании развития событий. Умный мальчик. Красивый мальчик... Нужный мальчик. Шило потянулся и направился к выходу.
- Он пойдет с нами, - по обыкновению лениво сообщил он.
- Нет! - Это закричал хозяин. Его жена, онемев, застыла с горестно открытым ртом. - Нет, отпустите его! Куда вы его уводите?!
Шило обернулся.
- Через три дня я вернусь. Будут деньги, будет вам ваш сын.
У входа стояла новенькая спортивная машина, вместившая в себя всех, включая доп. нагрузку в виде юноши. Честно говоря, Шилу больше бы понравилось сейчас прокатиться на мотоцикле, а паренька можно было бы посадить к себе. Но в этот вечер он сам пожелал выглядеть солидно. Всё-таки "новые клиенты". Конечно, такого авторитета, как у Папочки, Шилу долго не видать, но Папочка уже и не ездит никуда. По делам идут к нему.
Всю дорогу паренёк спокойно сидел на заднем сиденье, зажатый между двумя амбалами. Он не смотрел в окно, хотя явно запоминал дорогу. В зеркале заднего вида отражалось его отстранённое лицо, на мгновение появляющееся в отблесках уличных фонарей и снова скрывающееся в тенях "соседей". Шило, сидя рядом с водителем, с удовольствием любовался этим красивым лицом. Он в который уже раз почувствовал невольное уважение к своему заложнику. Отлично понимает, но спокоен, как кошка на теплой батарее.
Затормозили у потрёпанного двухэтажного здания в одном из старых районов, из тех, что имеют привычку встречаться в двух шагах от центра. Шило и двое, придерживающие юношу под руки, покинули машину и поднялись на второй этаж. В принципе, можно было бы пристроиться и на первом, но Шило уже решил, где его заложник будет ночевать.
- В "подсобку" его, - распорядился Шило.
Ребятки дружно показали бульдожьи оскалы.
- Он там будет самой симпатичной вещью, - высказался один из них.
Шило позволил себе чуть улыбнуться. "Гость" напрягся.
"Подсобка" оказалась захламлённой комнатушкой без окон и с единственной дверью. Эта самая дверь вела в спальню, через которую нужно было пройти, чтобы попасть в "подсобку" или из "подсобки" в коридор. В любом случае, необходимо было миновать обитателя комнаты. В спальне, кстати, обычно спал Шило.
- Уютьненько, - пробормотал юноша, рассматривая замки в дверях.
Этому занятию помешал один из сопровождающих, просто-напросто впихнув его в пыльную темноту. Лампочка в "подсобке" давно перегорела.
- Умный мальчик, - блаженно протянул Шило. - Проблем с ним будет...
Один из его людей обернулся в дверях.
- Думаешь, попытается сбежать?
- Обязательно! - Шило с хрустом повел плечами.
- А-а-а... Ну, тогда веселой ночки...
Темнота уже пару часов томно плескалась в затихшей просторной спальне, вплетая в свое полотно ровное дыхание спящего человека. Но даже в этой тишине и темноте, всегда обостряющих слух, лишь с большим трудом можно было расслышать осторожное поскрёбывание за запертой дверью. Чуть громче прозвучал щелчок, и в наступившей следом напряженной паузе дверь "подсобки" тихо скрипнула. Кто-то крадучись покинул её пыльное нутро, сделал несколько осторожных движений и бесшумно проскользнул к изголовью кровати. Рука - сгусток ночи чуть чернее воздуха - прошлась по тумбочке и без стука сняла с неё ключи. Тень метнулась вдоль стены к двери в противоположном углу, затем послышался скрежет ключа, пытающегося ощупью найти в темноте замок, и тут...
Щелчок выключателя заставил юношу подпрыгнуть - хотя и не слишком высоко - и резко развернуться на месте.
- Ты куда-то собрался? - насмешливо приподнял бровь молодой мафиози.
Оказывается, Шило не спал. Он стоял, лопатками опираясь о стену около своей кровати, скрестив руки на груди, и ухмылялся, с откровенным интересом разглядывая юношу. Который скопировал его гримасу и выпрямился, спрятав руки за спиной и щурясь от неяркого света, после пары часов в темноте казавшегося ему ослепительным.
- Да вот, решил погулять, воздухом подышать, - непринуждённо ответил он.
- Подыша-ать, - задумчиво протянул Шило. Потом посмотрел на свои ногти. На его лице отразилось сожаление, что отполировать их, за отсутствием одежды на теле, можно было лишь о собственную кожу. Затем его взгляд упёрся в потолок. - Вообще-то, - продолжил он, рассматривая там что-то интересное, - тебе нельзя гулять. И решать ты тоже не можешь. Ты у меня заложник. Ты принадлежишь мне.
- А дышать я могу? - ядовито спросил юноша.
- Дышать? Дышать можно, разрешаю.
- Спасибо.
- Не за что. Какая мне польза от твоего бездыханного трупа? А вот от живого...
- Живого трупа? Ну-ну...
Шило едва заметно поморщился.
- Ладно, к вопросу о зомби вернёмся позже. А пока - ты назад сам доберёшься или как?
- Или как. Я по дому соскучился.
Юноша быстро выхватил из-за спины дубинку с блестящим наконечником. В этом кустарном произведении оружейного искусства Шило с лёгкой грустью узнал ножку стула и неимоверно изуродованную ложку, обломанную и заточенную (о дверной замок, что ли?) до полной потери формы.
- Ты шутишь, - мило улыбнулся он, демонстративно оторвав взгляд от потолка.
- Что ты, я сама серьёзность! - захлопал глазками юноша и ринулся в атаку.
Шило всегда, даже в постели, имел при себе как своё прозвище, так и соответствующий инструмент. Но сейчас решил его не использовать. Юношу жаль было случайно попортить.
А юноша промахнулся. В последний момент Шило, казалось, не обращавший на него никакого внимания, ушёл с его пути изящным, почти танцевальным пируэтом и мгновенно оказался за спиной нападавшего. Импровизированное копьё прочно влюбилось в стену.
- Точно шутишь, - промурлыкал Шило в ухо юноше, крепко прижав ему локти к бокам.
Но тот не собирался сдаваться, что и показал, резко мотнув головой. Это движение чуть было не стоило Шилу сломанного носа.
- Ах ты... - выдохнул Шило и выкрутил юноше руку, заставив его зашипеть от боли. - Ну, ты, птица бодатая, поосторожнее. А то ведь я не обещал вернуть тебя целиком.
Юноша проворчал сквозь стиснутые зубы:
- Откуда ты знаешь?
- Знаю что? - немного удивился Шило.
- Знаешь моё прозвище. Меня только дома Птицей называют!
Шило ухмыльнулся. По правде говоря, ему сейчас было целиком и полностью безразлично, как называли юношу дома. Гораздо интереснее Шилу показалась маленькая родинка на его шее.
- Эй-эй-эй! Ты чего?! - заорал юноша, почувствовав прикосновение горячих губ.
- Сейчас узнаешь, - многообещающе заверил Шило и, сильнее нажав на руку и оторвав Птицу от себя, толкнул его на кровать. Пока тот барахтался, пытаясь подняться, Шило последовал за ним и снова опрокинул юношу, как только его попытки увенчались некоторым успехом.
- Ты, извращенец, отцепись! - с нарастающей паникой взвыл Птица, резко краснея, когда чужая рука проникла ему под футболку и начала ласкать его грудь. Шило с притворным удивлением посмотрел на него.
- Да? А мне казалось, ты сам ко мне пришёл.
- Я не к тебе шёл, я мимо!
- Но попал ко мне. Так что...
А что из этого следует, Птица уже понял.
Желая немного попугать заложника, Шило, одной рукой продолжая удерживать Птицу в горизонтальном положении, второй попятам за губами исследовал тело юноши, от первого же прикосновения покрывшееся мурашками. "Ёжик", - усмехнулся про себя Шило. Птица пытался отстраниться, упирался ладонями в плечи Шила, но тот был сильнее. И вскоре мир перевернулся, и руки юноши уже не столько отталкивали, сколько держали.
Старший парень и сам не заметил, как игра перестала быть для него игрой, превратившись в страстное желание разбудить это тело.
Ласки Шила оказались на редкость приятными и умелыми, они быстро опьянили юношу, и, потонув в этих ощущениях, Птица даже не сразу понял, что с него стащили футболку и уже стягивают джинсы, которые стали уж как-то слишком тесны...
- Ты принадлежишь мне, - услышал он страстный шепот. - Целиком и полностью.
Юноша что-то невнятно простонал в ответ под сладко мучавшими его руками, соглашаясь и принимая эти слова.
Когда губы Шила вновь приблизились к его губам, юноша уже не противился. Голова почти перестала кружиться, а все мысли о сопротивлении забрели куда-то в самые дальние её углы, так что освободившееся пространство заняла всего одна фраза: "А если так?"
Шило вдруг почувствовал, что ему не только не сопротивляются, но и довольно жарко отвечают. От неожиданности он отпустил юношу. Который, в свою очередь, вовсе не собирался отпускать его.
- Нравится? - неожиданно нежно спросил Шило.
- А тебе? - задыхаясь, сощурился в ответ юноша. В тусклом свете ночника его глаза лихорадочно и призывно горели, заставляя ещё больше желать его. Кто из двоих был инициатором следующего поцелуя, было не так уж и важно, главное, что он всё же состоялся. Как и всё остальное...
Проснувшись, Птица не сразу разобрался, где находится. Собственно, ему даже не очень-то и хотелось над этим задумываться, настолько ему было комфортно. В первые минуты, которые мягкими, нежными касаниями отделяли сон от дрёмы, а дрёмную паутину от яви, юноша понимал только, что ему бесконечно хорошо на тёплых простынях, и сладкий гнёт мешал ему скинуть приятное сонное оцепенение. Затем, очень медленно, разгоняя спокойную безмятежность, появилось чувство неправильности. Запах кровати ну ни как не желал узнаваться. Так не пахло ни дома, ни на даче, ни у приятелей. К тому же его пробуждение, где бы оно ни происходило, обычно ознаменовывалось целым оркестром шумов: грохотали машины за окном, на кухне мирно бубнило радио или истошно орала магнитола. Да и просыпаться самому Птице доводилось очень редко. Обычно его будил будильник по будням и родители по выходным - дома, а то и жестоко мучимые похмельем или собственной дурью приятели (надо отметить, что приятелей, которые бы мучились от "дури" другого рода, у Птицы не водилось). Открывать глаза самому ему доводилось очень редко, но вот в тишине - такого он вообще не мог припомнить.
К чувству неправильности стали присоединяться сумбурные воспоминания прошедших суток, кои повели себя довольно нахально. Ну кто их просил пихать не до конца проснувшегося человека сценой в ресторане? Ну, подрался с налётчиками, так ведь без толку, да ему ещё и любимую куртку разодрали. А потом - и не только куртку... О, вот эти воспоминания уже приятней. Их надо рассматривать долго, со вкусом, наслаждаясь... Получилось бы, но под рёбра подкованным сапогом уже бьёт какое-то нахальное нечто, то ли гордость, то ли разум, требуя ответов на вопросы: а) как воспринять произошедшее, б) какое у него теперь положение в местном обществе, в) что по этому поводу следует предпринять и г) если встать, его кто-нибудь, наконец, накормит?!
Одежда в сложенном виде лежала на стуле рядом с кроватью, и Птица незамедлительно оделся. Правда, осмотрев себя, он подумал голосом своей старшей сестры: "Да, братец, эти живописные лохмотья тебе невероятно идут!" Голос второй сестры посоветовал ему пришить к куртке рукав или просто снять её. Последний вариант оказался Птице ближе по духу, так что суровым постановлением был воплощен в жизнь. Движения вызвали некоторые неудобства... вполне терпимую боль в известном месте...
Мелкие повреждения футболки обещали представлять опасность только через несколько дней, а джинсы, порванные на коленях, наверняка проживут и того дольше. В крайнем случае, их без труда можно будет превратить в длинные шорты. Так что теперь он мог попытаться выглянуть за дверь.
Дверь оказалась заперта. Птица предпринял вялую попытку выбить её, в ответ на что обнаружил, что он не один на белом свете, есть и другие, которым эти попытки не очень нравятся. Отказавшись от дальнейших проб, Птица ещё раз осмотрел помещения.
Спустя час осматривать стало нечего: две жилые комнаты и одна ванная угнездились в его памяти как нечто очень контрастное. То помещение, где его заперли прошлым вечером, представляло собой образец уютного бытового бардака, который никто никогда специально не создавал, но который всё же вырос и возмужал, накопив неимоверный запас предметного жизненного опыта многих эпох, уже вполне готового сойти в могилу забвения и медленно погибнуть под завалами пыли. Перечислять все присутствующие в комнате предметы было бы слишком утомительно и не слишком интересно. Стены порой становились трудно различимыми, но, кажется, в лучшей жизни они щеголяли довольно приличными обоями коричневого (или жёлтого) цвета. Кстати, обломки стула, пожертвовавшего прошлым вечером свою ножку, кто-то сподобился унести. И ещё вкрутить свежую лампочку.
Комната же Шила (а вернее всего, только его спальня) была скудна на обстановку, несмотря на то, что деньги для её хозяина очевидно не являлись проблемой. Приличных размеров кровать, явно предназначенная более чем для одного обитателя, пара полупустых тумбочек, забитых скучной мелочёвкой, которой ни зарезаться, ни удавиться, столько же стульев да ночник на небольшом столике - вот и всё. Тут обоев не наблюдалось, зато деревянная обшивка стен была ничего, Птице понравилось. Чем изобиловала комната, так это дверями (в "подсобку", в коридор, в ванную, ещё куда-то). В некоторых дверях Птица вполне логично заподозрил окна.
Ванная была до неприличия обыденна и потому безмерно скучна: традиционный совмещённый санузел, облицованный керамической плиткой. Особые приметы - всё работало.
Дальше исследовать стало нечего. Началась скука.
Сев на ковер и прислонившись спиной к кровати, Птица ещё раз вспомнил прошедшую ночь. Что-то было неправильно, Птица даже точно знал - что, но... это было так чертовски здорово! И неправильно.
"Стоп, - подумал юноша. - В чём, собственно, твои проблемы? Ведь тебе всё это понравилось, разве нет? А если понравилось, то чего тут париться? Значит, пока не сбегаем. Пока..."
Птица мог бы придумать себе спокойное занятие, способное скрасить его одиночество, но делать этого не хотелось. А вот изобрести какую-нибудь пакость было интересней. Нет, не чтобы навредить хозяевам, просто было меланхоличное желание сотворить что-нибудь эдакое. Но на пустом месте "эдакого" не бывает, и Птица вернулся в "подсобку".
Несколько минут размышлений собрали у его ног хлипкое пластмассовое ведро без ручки и пару потёртых верёвочных ковриков с узорами-спиралями. Судьба ковриков была решена: разлохмаченные спирали превратились в обрывки, вскоре умело скрученные и увязанные в веревки. Лишние обрывки остались на полу, замести их было нечем. Так, что ещё... А, вот, то что нужно! Старые спортивные газеты. Времени много, развлечений никаких... По комнате пронёсся звук аккуратно рвущейся бумаги, шелест, снова треск. Так где тут было ведро? Чем бы утяжелить дно? О, гайки какие-то, неплохое ожерелье. Приспособим ещё пару элементов, провертим дырки пряжкой...
По крайней мере, несколько часов убить удалось. А что, забавная получилась штучка! Сигнализация даже. Теперь закрепим её над дверью, и можно будет отдохнуть.
- Ох и повезло кому-то, что я такой добрый, - произнёс Птица в пространство, любуясь делом рук своих. - Ведь могло быть и хуже.
Поражённый собственным мягкосердечием и вполне удовлетворённый своей же злокозненностью, Птица мирно свернулся под одеялом.
"И зачем одевался? - напоследок подумалось ему. - Всё равно в постель вернулся..."
- Привет, Сет. Как там мой мальчик, не буянил?
- Да не то чтобы очень... Так, в дверь потыкался, да я стукнул разок, он и отвалился. - Секьюрити, или сокращенно Сет, в соответствие с прозвищем оставшийся стеречь Птицу немного помолчал, глядя на Шило. - Ты заходить собираешься?
- Ну раз это моя комната, то наверное... А что?
Охранник пожал плечами.
- Он час назад затих. А до этого всё бродил, шуршал чем-то... Кажется, что-то делал рядом с дверью.
- Ты что, прислушивался?! - поражённо спросил Шило, осматриваясь и действительно не находя вокруг раскрытых комиксов, работающего плеера или разложенной колоды карт (Сети отлично раскладывал пасьянсы). Парень заболел, раньше такой старательности за ним не наблюдалось!
- Да я думал, может, споёт чего. Он же там вчера пел. Мог бы и сегодня...
Оперный эльф и дикий зверь. Вокал на грани фантастики. Прелесть.
О чем мы?
- Думаешь, что-то устроил?
- А бес его знает.
Они ещё немного помолчали, прикидывая варианты. Наконец Шило задумчиво спросил:
- А если я тебя пущу первым?
Секьюрити широко улыбнулся. Он тоже предпочитал полюбоваться этим со стороны. Шило его понял. Этот будет остерегаться...
- Жаль, что Коротышка... - покачал он головой.
- А что Коротышка? - удивился Сет.
- Ну, он ведь уже приходил, разве нет?
- Нет.
Они переглянулись, лицо охранника масляно расплылось. Шило поднял голову к потолку и рявкнул в пространство:
- Коротышка, мать твою долго и разнообразно!
Где-то наверху раздался грохот упавшего стула и тяжёлый топот. Вскоре перед Шилом появился габаритный субъект с нехорошим предчувствием на лице.
- Коротышка, я тебе что сегодня говорил сделать? - проговорил Шило.
- Покормить мальчика...
- Ты это сделал?
- Нет...
- Так какого... ты тут стоишь?!
Коротышку мгновенно снесло куда-то, но вскоре принесло обратно, уже с бумажным пакетом в руках. Под любопытные взгляды стоявших в коридоре, он открыл дверь, одновременно сделал шаг внутрь, и...
Ту-дум!
Упавшее откуда-то сверху нечто с глухим стуком врезало увесистым дном Коротышке по голове, и он с невнятным воплем растянулся на полу, тупо уставившись в никуда выпученными глазами. За его спиной раздался взрыв хохота охранника, но Коротышка пока не мог оглянуться для достойного ответа. В голове у него злостно звенело, вокруг, помахивая белыми крылышками, порхали маленькие серо-жёлтенькие птички, а с кровати прямо перед ним медленно вознёсся некто, кого Коротышка принял сперва за ангела. Юное существо лет семнадцати, с взъерошенными волосами и ослепительно синими глазами явилось пред его поражённым взором из складок огромного одеяла, как из воздушных облаков. Крыльев не было видно, но они должны, точно должны были быть где-то там, скрытые от нечистого взгляда смертного, недостойного видеть даже их обладателя, голова которого окружена почти различимым сияющим ореолом. Коротышка замотал головой, отгоняя наваждение, и оглянулся.
Коварно упавшее ему на голову нечто на поверку оказалось тускло-синим пластмассовым ведром. Ударив его дном, оно перевернулось, и именно из его недр выпала стая умело сложенных бумажных журавликов. Теперь это самое ведро, весьма отдалённо напоминавшее само себя, медленно раскачивалось, вращаясь на верёвке, повиснув вверх этим самым злополучным и несоразмерно тяжёлым дном, весело помахивая верёвочными ручками-ножками, нахально ухмыляясь всем по очереди бумажным ртом.
Туман в голове Коротышки быстро рассеялся, юноша на кровати уже не казался чем-то абсолютно неземным. Теперь Коротышка был склонен отнести его к той породе, которую всегда презирал, называя её представителей самое лучшее слабаками. Мог бы, но... почему-то не хотелось. Сила первого впечатления оставила свой след в этой непритязательной на них и в общем недалёкой душе.
- Ты прелесть, мой дорогой, ты знаешь об этом? - с едва заметной улыбкой проговорил Шило, удостоившись очередного подмигивания от газетного глаза.
По слегка сонному лицу Юноши-На-Кровати даже Коротышке становилось ясно, что дорогой и прелесть - сколько угодно, а вот твой... ну, это ещё надо посмотреть.
Шило, наконец, справился со старательно подавляемым смехом и нашёл-таки в себе силы отлепиться от косяка. Проходя мимо успевшего отскрести себя от пола Коротышки, он на ходу изъял у пострадавшего пакет. Обворованный, но не оскорблённый Коротышка побрёл к двери и закрыл её за собой, потеснив на законном посту у замочной скважины своего тихо икающего от смеха товарища.
Шило вручил парню пакет.
- Держи, Птичка, это твой завтрак. Или обед. Хотя, наверное, скоро это уже будет ужином.
- Птица, - возразил юноша, потроша пакет. - Птица, без вариантов. Издевайся над чем хочешь, но не тронь моего прозвища. Я ведь, между прочим, и обидеться могу.
- Обидишься? - поинтересовался Шило, с видом любящей бабушки наблюдая, как тот ест.
- Думаю, на этот раз я могу тебя простить, - великодушно буркнул Птица, запивая очередной бутерброд вишнёвым соком. Странно, зная Коротышку, можно было бы предположить напиток с большим градусом. Или слово "мальчик" ассоциируется у него с чем-то в возрасте до десяти лет?
Шило криво усмехнулся.
- А ты не считаешь, что разговаривать со мной в таком тоне опасно для твоего здоровья?
Птица на секунду прекратил жевать и заглянул ему в глаза.
- Ты хочешь, чтобы я говорил с тобой как-то иначе? - проникновенно спросил он.
Мало кто решался говорить с Шилом в такой непочтительной манере, как этот паренёк, да и то бывало ещё в незабвенные времена, когда Шило ходил в школу, вернее, регулярно прогуливал её. После окончания великого учебного заведения (ухитрившись, кстати, собственными силами нажить половину четвёрками) его достаточно знали в лицо и по Папе в тех местах, которые он посещал с бОльшим постоянством. Но, кроме того, он и сам по себе выглядел довольно опасным. Люди, никогда не встречавшиеся с ним раньше, инстинктивно сторонились его и старались "не нарываться". Шило, со своей стороны, так же поддерживал к себе уважительное отношение.
И вот теперь какой-то мальчишка спрашивает, не хочет ли Шило, чтобы с ним разговаривали так, как он того требовал от окружающих. Более того - Шило вдруг почувствовал, что не желает этого! Ему почему-то нравилось, что рядом с Птицей он может послать подальше всю серьёзность и наслаждаться этим странным, но очень приятным ядом.
"Нет", - подумал Шило.
- Нет, - уже вслух ответил он, подкидывая на руке пакет с обёртками и метко отправляя его в район замочной скважины. Там решили не нарываться. - Так мне больше нравится.
- Я почему-то так и подум... м-м-м... А после еды вредно-о...
Вскоре на пол полетели разные предметы одежды.
Два дня пронеслись незаметно, как и ещё две ночи. Шило уходил по каким-то своим делам, но ненадолго и вскоре возвращался. Он не особенно задумывался над причинами своего хорошего настроения в эти сутки, просто наслаждался этим чувством. В конце концов, у него в спальне обитал удивительно желанный юноша, с готовностью отдающийся ему, что ещё нужно? И только в последнее утро Шило вдруг почувствовал - не понял, понимать не было нужды, он же сам назначил срок, - что сегодня Птицу придётся выпустить из клетки. И Шило собирался это сделать, по многим причинам. Слово надо держать, без этого нет доверия, а доверие часто совершенно незаменимая вещь. Да и не опасно ли оставлять при себе этого парня, и для Шила, и для него самого? Так что Шило собирался отвезти Птицу в родное гнездо. В душе он надеялся, что денег на откуп не найдётся.
Когда Шило вошёл, Птица сидел, с ногами забравшись в огромное, обитое красным бархатом кресло. Кажется, сей антикварный предмет мебели то ли был кем-то кому-то в своё время подарен, то ли остался от прежних хозяев дома. Во всяком случае, Шило уже довольно давно и прочно забыл о нём, за ненужностью сразу задвинув в "кладовку". Теперь же приходилось признать, что и такая рухлядь может на что-то сгодиться; во всяком случае, Птица в нём смотрелся довольно уютно, особенно с книгой в руках.
- Собирайся, - с порога кинул ему Шило. Птица про себя меланхолично отметил всю неправильность заявления. Своего у него были только лохмотья, в коих он сюда попал, так что собирать было просто нечего.
- Лень, - бросил он, не отвлекаясь от книжки, но всё же украдкой наблюдая за несколько опешившим Шилом.
- Почему?
Птица неопределенно повел плечами, давая понять, что считает вопрос тупым.
- Ты не собираешься отправляться домой?
Птица наконец оторвался от книги.
- А ты хочешь этого? - со скукой посмотрел он на Шило снизу вверх.
- Вообще-то... нет.
- Так чего уговариваешь?
Короткий разговор оказался крайне информативен в плане подтекста. Почти так же выразительны были слова, произнесённые Шилом уже в другой части дома. Шокировать Птицу своими познаниями в области ненормативной лексики он не захотел.
Спустя полчаса, когда страсти поулеглись, Шило снова заглянул в "подсобку". Птица всё также сидел и читал книгу. Шило подошёл к креслу и склонился над юношей, оперевшись руками о подлокотники.
- Ты серьёзно решил остаться? - спросил он, с недоверием ощущая, как сильно бьётся сердце у него в груди.
Птица отложил книгу и томно улыбнулся в склонившееся над ним лицо, чуть прикрыв глаза.
- При одном условии, - заявил он.
По лицу Шила было видно, что он готов выслушать своего любовника и даже подумать над его условиями. В душе же он был заранее согласен... почти на всё.
- Подыщи мне во что переодеться, а?
- И всего-то, - улыбнулся Шило, склоняясь ещё ниже.
- Пока хватит.
Некоторое время ближе их губы быть уже просто не могли. Потом Птице понадобился воздух.
- "Пока", - передразнил Шило и снова завладел его ртом. "Почти" в его мыслях медленно растворилось. Гарантированная потеря "клиента" так же мало волновала его.
Когда на следующий день Птица появился из своей "подсобной" комнаты, его встретило дуло пистолета - ничего такого, просто парня не сразу узнали, хотя и слышали о нем, и некоторые даже видели. А вот когда узнали, по этажам разнесся дружный многоглоточный свист. И не без причины: Птица был одет в облегающие черные джинсы, свободную шёлковую рубашку того же цвета, а на плече висела короткая куртка, изображающая из себя элемент какого-то мундира. Всё это прекрасно подчеркивало ладную подтянутую фигуру юноши, его крепкие бёдра и дополняющие всё это шелковые волны великолепных, хоть и не особо длинных, светло-русых волос. На фоне разношёрстного и по большей части шкафообразного населения коридора он казался ещё более стройным и хрупким. Плюс к этому, он держался, как аристократ на прогулке, совершенно не смущаясь откровенных взглядов.
- Ух ты-ы, - протянул кто-то.
- Хорош!.. Ну, братцы, и хорош!..
- Надеюсь, этот мальчик скоро надоест Шилу и переедет к простым, но добрым и нежным нам...
- И не надейся, - страдающе выдохнули в другом конце коридора, - такой надоест не скоро... Подбери слюни, и так скользко!
Обмен мнениями прервало появление Шила. Он быстро пробежался взглядам по мордам своих людей и, видимо, остался доволен осмотром. Повернулся, махнул рукой и направился вниз по лестнице.
- Эй, Синяк, ты куда собрался?
Один из последовавших за Шилом людей остановился.
- Ты остаёшься тут. Покажешь Птице, где тут что.
Судя по лицу Синяка, он от этой новости особого восторга не испытал. Чего не сказать о его приятелях, явно прикидывающих, чем их не слишком мускулистый приятель может заняться один на один с таким мальчиком. В принципе, все понимали, что ничем особенным, но помечтать-то можно. А уж как его можно будет потом доставать "невинными" замечаниями!..
Все компания уже скрылась из виду. Синяк, вздохнув, поплелся по этажу, распахивая все двери подряд и читая откровенно скучающему Птице в высшей степени нудную лекцию о самом доме, о его истории и о том, как он, Синяк, приобретал его лично по поручению Шила, ибо в компании местных дуболомов мозги имелись в наличии исключительно у него.
- Слушай, ты всерьёз считаешь, что мне это интересно? - в конце концов поинтересовался Птица.
- Нет, - меланхолично ответил Синяк.
- Может, это тебе интересно?
Синяк скорбно посмотрел на юношу, как на неизлечимо больного.
- Тогда зачем мы это делаем?
- Потому что Шило велел.
- Будем считать, что экскурсия на Титаник окончена. Тебя как зовут?
- Ты глухой? - неприязненно покосился на него Синяк. - Синяком. - Увидев, как Птица внимательно изучает его лицо, Синяк поморщился. - "Фонари" тут не причем. Это краткая форма от Синего Человечка.
- За что это тебя так?
Синяк молитвенно воздел глаза к небу. Неба над головой не оказалось, пришлось опустить их обратно.
- DVD-RW, - проговорил Синяк, с внезапным уважением посмотрев на Птицу.
- Ну уж я думаю, - кивнул юноша. - Так, что еще... выделенка Dual ISDN на 512К. О, замечательно!
- Эй, ты куда полез? - всполошился Синяк.
- Успокойся, я к себе домой, там всё настроено как надо. У меня там пара программок завалялось, стОит доделать.
Синяк придвинул стул и с удовольствием погрузился в семнадцатидюймовый сияющий монитор, как пьяница на дно вожделенной бутылки. Птица, судя по скаченному, был не хреновым программистом, и Синяк уже не помнил, что считал наказанием остаться с ним, пока все где-то развлекаются. И когда спустя пять часов эти самые все вернулись, он испытал сильнейшее раздражение по поводу изъятия Птицы из-за компьютера. По монитору остались летать самые разнообразные трехмерные птички. Садясь на ветки, они начинали напевать популярные мелодии или рассказывать анекдоты.
В течение нескольких последующих дней Шило имел счастье ежевечерне извлекать Птицу из-за компьютера. Что мальчик с ним делал, Шило старался не вникать. Кажется, он перенастраивал комп, лазал по интернету и творил что-то загадочное в C++. Часто Птица так погружался в машину, что ничего вокруг не замечал, и вытащить его из жидкокристаллического монитора представлялось задачей нетривиальной.
Шило, в общем-то, был не против, что у мальчика нашлось развлечение, но с каждым днем настроение у этого мальчика становилось всё хуже. Видимо, он был рождён не исключительно для компьютера, и постоянное общение с дивной машиной всё же приедалось ему. И вот пришёл тот день, когда Шило услышал об этом из уст самого Птицы.
- Ай! Спусти меня с небес на землю, псих! - закричал Птица, вцепившись в Шило.
- Вот ещё! - весело ответил тот, закружившись на месте. - У меня сегодня праздник и я всех готов носить на руках! Но буду - только тебя, так что радуйся и цени такую честь.
- Такая честь сведёт меня в могилу во цвете лет! Потому что ты меня не удержишь.