Я гнал свой старенький Фольксваген через заснеженный сосновый лес. Под колесами похрустывали сухие веточки и шишки, наталкивая на мысль о том, зачем нужно было строить Чернолесье, Психотерапевтический Реабилитационный Центр, в такой глуши. До ближайшего города было около полторы сотни километров. В приоткрытое для дыма сигареты окно пахнуло запахом хвои и мороза. На дворе стояло первое января.
Когда мне предложили эту работу, то я согласился не раздумывая. Даже новый год не получилось отметить с семьей.
После окончания медакадемии ректорат выдал мне направление на работуПосле окончания медакадемии ректорат выдал мне направление на работу в небольшой больнице не менее небольшого городка. Пара пожилых медсестер, которые любили приносить мне домашнее печенье и умиляться моему, по их мнению, очень симпатичному личику. Долгие беседы о политике и жизни с главврачом после работы. Хорошенькая блондинка за столом регистратуры... Меня устраивала такая работа и такая жизнь. Я чувствовал, что наконец-то занял свое место в жизни, когда просто делал свою работу.
Однако через полтора года мэрия приняла постановление о закрытии ряда городских больниц. Наших пациентов перевели в другое место, персонал распустили, а отделение закрыли. Я неожиданно сам для себя вдруг очутился на улице. Полтора года работы за опыт особенно не считались, и я благополучно проваливал все собеседования. Когда уже стрелка оптимизмометра была неумолимо близка к нулю, парень, который учился в медакадемии на год раньше меня, предложил пройти собеседование в Реабилитационном Центре. Как ни странно, меня приняли. Больница принадлежала частному лицу, но имела лицензию государственного образца. Такого рода клиники не такая уж и редкость. Всегда находятся люди, которые предпочли бы скрыть от глаз общественности суицидального брата, тетю-неврастеничку или тещу, не слезающую с антидепрессантов. И при этом платить неплохие деньги за уверенность в том, что их секрет не раскроется. Поэтому предложенная мне заработная плата превышала предыдущую в два-три раза. К тому же, частные больницы, как правило, не брали на себя ответственность по уходу за пациентами - прошу прощения за медицинский штамп - страдающими тяжелыми формами психических заболеваний. Последнее было весьма желательно для начинающего специалиста без опыта работы. То бишь меня.
Я усмехнулся и, выбросив окурок, закрыл окно. Все упиралось в этот чертов опыт. Мне предлагали большую зарплату и непыльную работенку, но, как позже выяснилось, размер халявного сыра прямо пропорционален размерам мышеловки.
Во-первых, работа в клинике предполагала, что мне придется жить прямо в ее здании. И, хоть всему персоналу предоставлялся выходной раз в неделю, надежда съездить домой увяла на корню: Реабилитационный Центр находился глубоко в лесу, невероятно далеко от моего города. Весь день ушел бы только на то, чтобы приехать и уехать.
Во-вторых, пациенты были сплошь родственниками сильных мира сего, а значит, и отношение к ним было соответствующее. Если цитировать главврача: "носиться с ними надо, как с писаными торбами!". Малейшая жалоба - и доктор, сказавший неосторожное слово сынишке какого-нибудь председателя, полетит со своего места со скоростью света.
Второе усугублялось третьим: в Центре практиковалась "индивидуальное наблюдение". Если говорить по-человечески, то если не к каждому, то к некоторым пациентам приставлялся лечащий врач, который и играл роль носильщика писаной торбы. Конечно, ему за это выписывалась неплохая премия. Но выслушать своего подопечного, который приперся в два часа ночи в комнату доктора пожаловаться на жизнь, было рядовой обязанностью.
Я притормозил у ажурной черной решетки, которая играла роль ворот. Она была метра два - два с половиной в высоту и немного пугала своей неприступностью. Мне стало не по себе, но сторож уже заметил, что кто-то приехал и спешил навстречу.
- Добрый день.
- Здравствуйте, я Святослав Андреевич Покровский. Вас должны были предупредить, что я приеду.
Я протянул ему свое удостоверение через решетку. Сторож повертел его в руках, вернул и, щелкнув ключом, открыл ворота.
- Добро пожаловать в Чернолесье, Святослав Андреевич.