О том, зачем ей сдалась эта несчастная диссертация, Аня думала в основном ночами. Уложив Машку и отправив спать мужа, она садилась за компьютер с твёрдым намерением добить наконец главу (ну или хотя бы половинку), но первые полчаса не могла выжать ни слова. Получалось только смотреть в монитор, подперев голову рукой, и уговаривать себя приступить к работе. Потом всё же удавалось взять себя в руки и начать потихоньку, иногда очень медленно, превращать размашистые записи из черновиков в ровные строчки на экране. Правда, порой на Аню нападала какая-то горячка: мысли стремительно неслись в голове, налезали одна на другую, и приходилось чуть ли не одновременно черкать в черновике (а то забудется) и лихорадочно стучать по клавиатуре. Заканчивались такие "полёты мысли" всегда одинаково. Спустя час-полтора Аня, морщась от непонятной головной боли, недоуменно смотрела на три новых страницы текста, начинала их читать и, как правило, недовольно хмурилась - написанное чаще всего казалось какой-то ерундой, не имеющей отношения к делу. Тем не менее, у Ани всегда получалось себя убеждать, что это, мол, потому, что читаю по свежим следам и глаз замылился, а три страницы текста - это не хухры-мухры, это я молодец и герой, и вообще на сегодня хватит, спать хочется.
Сегодняшняя ночь поначалу исключением из правил не стала. Промучившись положенные полчаса, Аня, тяжело вздохнув, начала медленно печатать. Строчка... Другая... Третья... Страница кончилась. Хорошо. Строчка... Другая... Как я устала. А тут ещё надо думать, куда вставить кактус. И вообще для начала его найти. Это очень важно - выяснить, куда подевался кактус.
Стоп. Какой ещё кактус?
Аня словно проснулась. Потрясла головой, ошалело посмотрела на экран и попыталась собраться с мыслями. Что я делаю? Диссер пишу. Вот они, четыре свежих строчки. Сохранить надо сразу, мало ли что. Теперь перечитаем. Нормально. Но без кактуса всё-таки никак...
Боже мой, да при чём тут кактус?!
- Куда ты дела кактус, негодная девчонка?! Вот и работай с вами, разгильдяйками этакими!
Аня вздрогнула и повернулась на раздавшийся от окна голос.
- Вообще-то здороваться положено, - сварливо заметила встрёпанная полноватая тётка ростом с Машкину куклу, сидевшая на подоконнике, свесив ноги.
- З-здрасьте...
- Вот так-то лучше. Ну чего уставилась? Муза я.
- Какая? - К Ане постепенно возвращалась способность мыслить.
- Какая-какая... Участковая. Прекреплённая для творческого обслуживания.
- Зачем прикреплённая?...
Муза закатила глаза.
- Чтобы вдохновением обеспечивать, зачем ещё? Вот я и обеспечиваю. Два раза в неделю по три часа, всё по графику. А сегодня прилетаю, бац - а кактуса нет! А без него и работы нет. Признавайся, где он?
Выкинула утром, - растерянно сказала Аня. - Он старый был, да и засыхать начал. Решила орхидею купить. А кактус-то вам зачем?
- А затем, что нам, музам, вдохновение тоже откуда-то брать надо, - растолковала тётка. - Мы, когда к подопечным в первый раз прилетаем, сразу выбираем себе источник. Вот у тебя, например, это был кактус. Он меня вдохновлял, а я, соответственно, тебя.
Аня изумлённо уставилась на музу.
- Да какое с кактуса вдохновение?! Страшненький, колючий, да ещё и больной...
Муза усмехнулась и поправила платье, больше похожее на намотанную как попало простыню.
- Правильно говоришь. И вдохновение такое же получалось. Ты как начнёшь по кнопкам долбить, аж жуть берёт. Чем бы заменить-то... О!
Тётка спрыгнула с подоконника, повисла в воздухе и медленно поплыла к полке с книгами. Деловито там порывшись, она выудила из какого-то тома засохший кленовый лист, наполовину обломанный и непонятного цвета. Муза взяла его за черенок, покачала (с листа посыпалась труха), довольно кивнула и переместилась обратно к окну.
- Сойдёт. Не хуже кактуса.
Аня вдруг поймала себя на том, что уже не удивляется происходящему. Ну, Муза. Да, формы явно не древнегреческие, и копну рыжих кудрей не помешает хотя бы как следует расчесать, ну уж какая есть. Зато, понимаешь, вдохновением обеспечивает. Только Аня почему-то его не замечает. Когда оно было-то, это самое вдохновение? Аня задумалась, но в голову ничего не лезло, кроме регулярных горячечных озарений, после которых себя получалось успокаивать только тем, что "зато текста стало на столько-то страниц больше". Да, на вдохновение от кактуса очень даже похоже. На обыкновенное вдохновение от обыкновенного кактуса. Что, вас никогда не посещало вдохновение от кактуса? Ах, разве можно так отстать от жизни?...
Ну чего сидишь-то? - Муза недовольным тоном прервала Анины размышления. - У меня и без тебя работы полно, а тут ещё из-за кактуса кучу времени потеряли. Так что давай-ка, шевелись.
- Простите, - начала Аня, - а может, вам с чего-то другого вдохновиться? А то с этой штуки, наверное, не стоит...
- Ты меня не учи, - огрызнулась Муза. - Сама знаю, где и с чего вдохновляться. У тебя и с этой шутки, - она потрясла листом, - самое оно.
- Это почему же?
Муза спорхнула с подоконника и перелетела к Ане на письменный стол.
- Почему, почему... Потому что вот скажи мне честно, дорогая: на кой тебе сдалась эта несчастная диссертация?
***
Речь о том, что Ане нужно обязательно писать диссертацию, зашла ещё на четвёртом курсе, когда Анин доклад о молодёжных субкультурах занял первое место на ежегодном университетском научном форуме. Диплом слегка ошарашенной успехом студентке социологического факультета вручал лично ректор. Поздравляя её, во всеуслышание объявил, что вот такие аспиранты университету и нужны. С этого момента все преподаватели и слышать не хотели о том, что через год Аня куда-то уйдёт. "Такая умничка! Такие перспективы! Ты докторскую через пять лет осилишь!"... Аня сначала смущалась, потом отшучивалась, а потом подумала, что от добра добра не ищут. Экзамены на заочное отделение она сдала легко и сходу сформулировала тему, которую с восторгом принял сначала Анин научный руководитель, а потом и декан факультета, заявивший, что "трансформация молодёжных субкультур под влиянием протестных настроений в обществе" - это "свежее веяние" в социологии. Словом, всё шло гладко, Аня собирала материал, работала лаборанткой на кафедре и искренне считала, что жизнь удалась.
Мысли о том, что она занимается не своим делом, впервые появились у Ани во время очередного похода в библиотеку. Продираясь сквозь заумь чьей-то монографии, она вдруг поняла, что не видит в написанном никакого смысла. Сама успевшая на заре туманной юности потусоваться и с готами, и с рокерами, и даже связаться с сатанистами (слава Богу, быстро очухалась), Аня бежала глазами по строчкам и испытывала странные чувства. За "характерными проявлениями поведения индивида в неформальной группе, обусловленными социокультурным контекстом" и прочими "психологическими установками типичных представителей" вдруг встали живые люди с реальными характерами и реальными поступками - дикими, смешными, трогательными. Эти люди умели играть на гитарах и гонять на байках, наивно верили в какую-то ерунду и лезли в драку с теми, кто начинал высмеивать их убеждения, всегда были готовы помочь "своим" и нередко выручали "чужих" - "что мы, звери, что ли"? И этих живых людей здесь, на страницах этой книжки...
- Убивают, - вдруг произнесла Аня вслух.
Соседи недовольно оглянулись. Аня извинилась и попыталась вернуться к чтению, но из этого ничего не вышло. "Убивают... Убивают... Убивают..." - колотилось в голове противное слово. Да, убивают. Убивают те, кто настоящих рокеров в глаза не видел. Те, кто брезгливо возмущается идеями съездить на какой-нибудь фестиваль ("Я? Ехать? На эту тусовку орущих алкоголиков?!" - высокомерно заявил как-то Ане один из аспирантов с её кафедры, ухитрившийся за год и диссертацию написать, и блестяще защититься), зато бодро проводит "опросы в разновозрастных фокус-группах" и прочие "замеры толерантности по отношению к андеграундным субкультурам у младших подростков". А потом появляются неживые диссертации и неживые книги. Им аплодируют, их награждают, их обсуждают. Только вот Аня, сидя в библиотеке над кучей многомудрых томов, осознала, что для неё все эти книги - не более чем кладбище мёртвых букв.
Над расширением которого она сейчас усердно трудится...
Сначала Аня пробовала бороться. Старалась писать свои статьи живым языком, вносила в план аспекты, которые, на её взгляд, позволяли лучше понять представителей той или иной субкультуры, предлагала нестандартные ходы в практической части. Например, устроить на рок-фестивале опрос на тему "какие чувства вы бы испытали, узнав, что здесь через минуту начнётся политический митинг". Увы. Статьи клеймились как "беллетристика" и отправлялись на переделку, а идеи опросов встречали снисходительное "Анечка, мы с вами взрослые люди, зачем это ребячество? И потом, фестиваль летом, а к лету у вас уже должно быть написано две трети работы...". Аня вздыхала, переписывала, корректировала план, пропадала в библиотеках. И с каждым днём всё чаще ловила себя на мысли, что диссер писать не хочет.
Не хочу. Не моё. Путь другие пишут. А я не-мо-гу.
... - Не может она! Да как не стыдно! Декан тему одобрил, кафедра в предвкушении вся, а тут - здравствуйте, я ваша тётя! - орал научрук, периодически поправляя съезжающие на кончик носа очки. - Вон отсюда, и чтоб к пятнице статья была сдана! Всё!
Аня молчала. Научрук тоже замолчал, подошёл к окну и открыл форточку.
- Как стометровку пробежал, честное слово. Ох-хо-хо...
Он повернулся к ней - маленького роста, седой, с поблёскивающей лысиной.
- Вот возишься с вами, возишься, а потом начинаются вот такие фортели, - устало сказал он. - Не хочу, не буду... Есть такое слово - надо. И потом, - научрук приблизился к ней и заговорщицки понизил голос, - с кандидатской вам сразу откроются двери, так сказать, в святая святых. В деканат, а там и в ректорат. Карьерная лестница, совершенно другие зарплаты... Или вас устраивает должность лаборантки при кафедре? Ну? Устраивает?
- Не устраивает, - выдавила Аня.
- Ну вот. Значит, к пятнице жду статью?
- Да, Сергей Георгиевич.
***
- Вот на то мне и нужна диссертация, что на карьеру купилась, - закончила Аня, подлив Музе чаю в чашку из Машкиного кукольного сервиза. - Правда, через три дня после того разговора Серёжка, тогда ещё незнакомый, наступил мне на ногу в супермаркете, через три месяца мы поженились, а через год родили Машку. Пришлось уйти в академический отпуск на время, потом вернуться, опять повестись на рассказы научника о золотых горах в деканате и ректорате, поверить, понадеяться...
- И до сих пор надеешься?
- Ну да. Серёжка, правда, нормально зарабатывает, сам мне предлагал из универа уйти, но я честолюбивая. Характер такой. Хотя всё равно каждый день думаю, зачем мне это нужно. Противно это всё. И писать противно, и то, что получается. А тут ещё выясняется, что и вдохновение у меня из какого-то... непонятно чего. То из кактуса, то из листьев сухих...
- Инструкция такая, - важно сказала Муза. - Какой у человека настрой на творчество - оттуда ему и вдохновение. Если ты свою диссертацию терпеть не можешь, я права не имею с чего-то другого вдохновляться.
- А с чего-то другого - это, например, с чего?
- По-разному бывает. Некоторым вообще никакие предметы для вдохновения не нужны. Если человек творить умеет и любит, он у себя в сердце и без посторонней помощи такой костёр разведёт, что музе остаётся только бутерброды под руку незаметно подкладывать, чтобы в голодный обморок не грохнулся. А вот начинающим без нас чаще всего не обойтись. У них ведь идеи фонтаном, а руки неумелые ещё, чуть что не так - нервничают, косячат. У поэтов и писателей грамматические ошибки начинаются, у художников резко кончается чёрная краска... Вот у них предмет для вдохновения подбираем очень аккуратно. У кого-то мягкую игрушку задействуем - от них вдохновение пушистое получается, тёплое, успокаивающее. Иногда нож работает...
-Нож?!
- А чего такого? Сталь, твердость, решимость, хладнокровие... Фантастам, например, самое то что нужно.
- Ну и дела.
- Да ладно. Я в прошлом году у одного чудика полгода унитазом вдохновлялась. Чего смеешься? Он роман про море писал, а у них в квартире бачок был сломан и в нём вода шумела - точь-в-точь прибой. Между прочим, роман получился что надо. Золото взял на конкурсе дебютантов.
- Им, значит, шум прибоя, а мне - старый кактус, - протянула Аня. - Нет справедливости в этом мире!
- Ха! Тебе одной, что ли, старый кактус? - фыркнула Муза. - Если я тебе расскажу, через что мы некоторых нынешних модных писателей вдохновляем, ты их книжки за версту обходить будешь. И песни по радио и телевизору слушать заречёшься. Ты хотя бы через "не хочу" пишешь, а с какими мыслями некоторые товарищи за свои опусы берутся - ни в сказке сказать, ни пером описать.
- С какими же?
- Конкуренту хвост прищемить, например. Или тщеславие потешить. Или пихнуть роман на конкурс через знакомого члена жюри, чтобы гарантировать себе первую премию. Да мало ли грязи.
Муза вздохнула и задумалась.
- Кхм, - осторожно кашлянула Аня, пытаясь привлечь её внимание.
- Ась?
- Простите, конечно, но, может быть, вы всё-таки попробуете вдохновить меня через что-нибудь другое? Ну, в порядке исключения. А то от кактусного вдохновения у меня потом жутко болит голова. И от этого вот, - Аня кивнула на лист, - боюсь, не лучше будет.
Муза хмыкнула.
- Ладно уж. В порядке исключения. Так, что у нас тут...
Муза заскользила взглядом по комнате и остановила его на Машкиной кукле, которая валялась в кресле у двери.
- Я определилась, - сказала она. - Поехали?
- Поехали! - весело (а чего терять-то?) отозвалась Аня и положила руки на клавиатуру.
***
- Ну ты даёшь! - смеялся Серёжка, пока Аня протирала глаза и пыталась сообразить, что происходит. - Я, конечно, знал ,что у меня жена - творческая личность, но не до такой же степени, чтоб прямо за компьютером вырубиться! Дуй на кухню, супруга дорогая, я кофе наливаю!
- Ага, - пробормотала "дорогая супруга", окончательно проснувшись. Ну и сон... Успокоительного попить, что ли?
Так. А это что?!
"Гитары, мотоциклы и всякие интересные люди. Энциклопедия для дошкольного возраста", - прочла Аня на листке, верхнем в толстой стопке исписанной бумаги, которой вчера вечером точно не было. При этом черновик диссера почему-то торчал из мусорной корзинки, но Аня лишь мельком посмотрела на него и вытаскивать не стала.
'Заголовок не тот, - мелькнуло в голове. - Лучше "Интересные люди, их гитары и мотоциклы". Или нет... Куда бы тут разноцветные причёски панков впихнуть?...'
- Сейчас у кого-то кофе льдом покроется! - раздалось из кухни.
- Иду! Буквально через минуточку! - крикнула в ответ Аня, схватив ручку и чистый лист.