Родичи (особенно - близкие), друзья (особенно - лучшие) всегда слепы. Они заметят пропажу лишь на пятые или шестые сутки, а на седьмые обратятся к тебе. Это значит, у тебя будет на все максимум пять полных суток, сто двадцать часов.
Они скажут тебе: "Мы полагаемся на вас". Они станут глядеть круглыми совиными глазами, они прошепчут, срываясь: "Только вы можете помочь! Верните его". Или - ее. И тебе захочется успокоить, пригладить, заявить уверенным таким баском, что, мол, все будет полный окай, что все, мол, будет отлично, а еще - это у тебя надцать-какое-то дело по счету, и всегда все было полный окай. Вместо этого скажи: "Вы, черт возьми, слепые идиоты! Из-за вас времени почти не осталось". А знаешь, почему следует так сказать? Потому что это, черт возьми, правда.
Тогда они станут сулить тебе деньги. Большие. Так и назовут их: "Большие деньги". Или даже: "Какие угодно деньги!" Они что угодно посулят, лишь бы ты ехал, мчался, несся прямо сейчас. На это потребуй: "Пол-литра кофе. Тарелку сендвичей. И шесть часов в его комнате". Или - в ее.
2.
Ты сидишь на его (ее) диване, глядишь на ее (а может, его) кумиров на стене, дареные дурные безделушки на подоконнике. А время течет, ты нутром ощущаешь, как оно уходит, как крутятся его шестерни, прокачивают кровь сквозь клапаны сердца. До дьявола хочется сорваться и бежать, нестись... Не делай этого. Невмоготу сидеть - встань и пройдись от окна к двери, потом обратно. И берись за дело. Имеешь шесть часов на то, чтобы все узнать о человеке.
Для примера, пусть это будет она. Пусть ее зовут Санни. Спустя шесть часов Санни должна стать тебе ближе, чем сестра. Должна тебе стать - как сокамерник после срока за убийство; как тачка, в которой ты сто тысяч отмотал, попал в аварию, чуть не сдох, собрал ее по винтикам и отмотал еще сто тысяч. Про Санни ты должен знать вообще все.
Лезь во все щели. Смотри страницы в сетях, читай дневники, вскрывай пароли, ройся в письмах, включай старые сотовые. Допрашивай родных, выдавливай из них все до капли. Возможно, Санни недавно рассталась с мужчиной. Если он был козлом, моральным уродом, ничтожной плесенью - знай, что она боготворила его. Пойми, за что. Если у них была идеальная пара, если близкие налюбоваться не могли, свадьбы ждали - выясни, за что же Санни презирала этого подонка.
А может, Санни была одинока. Тогда выясняй, почему? Каким моральным достоинством утешала себя? О каком способе суицида мечтала? Одинока - как кто? Как желтый лист на грязном асфальте, случайно не сметенный дворником? Как сто шестнадцатая любовница Казановы? Как в башне из слоновой кости статуэтка принцессы из слоновой кости? Как Бриджет Джонс?
Пересмотри все, что Санни смотрела. Перечитай все, что читала. Все названия должны быть тебе знакомы. Все, что мелькает, ты должен был видеть. Все, что на слуху, ты должен был прочесть. В каждом сюжете знай яркие образы, помни оттенки чувств. Обреченность Чехова и отчаяние Фитцджеральда - в чем разница? Джейме Ланнистер и Печорин - так ли уж похожи? Люк Скайвокер или Айвенго? "Улисс" или Вирджиния Вульф? Кто умнее - отец Браун или Кларисса Старлинг? Кто жестче - Скарлетт или лейтенант Рипли? А может быть, Сейлор Мун?..
Что, попались незнакомые названия? Всегда попадаются. Прочти. По диагонали, через страницу, но прочти и пойми. Да, на все про все - шесть часов. Не успеваешь? Так успей! Ты - ретривер, в конце концов!
3.
Вот теперь ты можешь двигаться в путь. Найди мир, в котором Санни, и отправляйся туда.
Как раз это - сравнительно просто. Это - единственное, на что сгодятся родные и друзья: как правило, они этот мир знают. А если и не знают, то за шесть часов ты должен был найти достаточно четкие следы.
Учти вот что: мир может быть где угодно. На острове Ибица, в предгорьях Тибета, в соседнем квартале, в соседней квартире. Возможно, тебе придется пролететь полпланеты, а возможно, спуститься в подземку и выйти через три станции. Когда ищешь мир, не веди машину. Он может быть мал, ты можешь проскочить его насквозь быстрей, чем заметишь. Входи в него только пешком.
На поиски мира, где бы он ни был, есть двадцать четыре часа.
4.
Возьмем средний вариант: страна твоя, город другой.
С ладони покупаешь билет на ближайший рейс, коротаешь пару часов в случайной таверне, среди каких-то ковбоев и самураев, жрешь свои роллы, листаешь скачанный на ладонь дневник Санни. Может быть, глядишь ее коллекцию порнушки. (Это, кстати, важно. Но надейся на то, что тебе не придется узнать, почему.) Потом ты спишь час в зале ожидания, еще два - в салоне самолета, по прихоти летчика выглядящего, как Цеппелин.
И вот ты в аэропорту Того Города. Где-то в нем есть нужная улица, а может -- район, и найти его, опять же, несложно. В терминале полно людей, спрашивай правильных. Хочешь найти Средиземье - спроси дорогу у эльфа, ищешь Матрицу - спроси у Нео. Это очевидно.
Важно другое: не спеши. Выбери отель, ближайший к нужной улице, остановись в нем. Отель прямо на улице брать нельзя - Санни может оказаться в нем, а ко встрече ты еще не готов.
Что прежде? Прежде -- думать.
5.
По моим расчетам, сейчас вечер вторых суток из тех пяти. Верно?
Ты в отеле. Ты думаешь.
Тебе придется выбирать из двух методов -- развилка будет позже. Возможно, подойдет мягкий, но вряд ли, так что заранее готовься к фуге.
Фуга выстраивается в три этапа:
доверие;
страх;
жажда.
Вот именно так -- каждое с новой строки.
Начнем с доверия. Оно полностью, на все девяносто девять, зависит от твоего образа. Оно возникнет в первые полминуты после встречи. Или -- не возникнет. Решает образ.
Ты знаешь о Санни все, ты даже любишь ее четвертью сердца. Чертовски велик соблазн сделать свой образ привлекательным. Вот взять так запросто - и соткать его из фрагментов обожаемых героев, из любимых сцен, трогательных черточек. Сказануть внаглую вросшую до подкорки фразочку. Чушь. Не будь придурком.
Знай и готовься: тебя будут ненавидеть. Неважно, пришел ты за мужчиной или женщиной. Женщины возненавидят тебя за то, что ты мужчина. Мужчины - за то, что ты мужчина, не пляшущий под их дудку. Дети - за то, что ты взрослый. И все трое, подсознательно, возненавидят тебя за профессию. Ты - ретривер. Если ты хорош, ненависть станет твоей подругой.
Тут ты спросишь: а как же Санни станет доверять тому, кого ненавидит?
Вот именно ему, поверь, она и станет доверять! Мы доверяем не тому, кто хорош или кажется хорошим, не тому, кто окружает нас заботой и что-то там под ноги стелет, даже не тому, чья душа -- нараспашку, как майка, порванная на пузе.
Мы доверяем тому, кто для нас предсказуем.
Ты -- мужчина. Санни ждет от тебя всякой дряни. Так выгляди дрянью, и она начнет доверять. Только так она позволит тебе приблизиться.
Одна оговорка: будь нестрашной дрянью. Ты сам по себе не должен вызывать у нее боязнь. Для страха найдутся иные причины.
6.
Несколько слов о мире, в котором ты окажешься: он будет банален.
Фиксы обожают банальщину. Не Алисино Зазеркалье, не тоталитаризм Оруэлла, не "Пикник на обочине".
Будут эльфы с гномами, или вампиры с оборотнями, или боги на Олимпе... А если мир женский, то классика жанра -- сборная сказка.
Утро третьего дня.
Если чего-то стоишь в нашем деле, то сейчас ты идешь по Тому Самому Району, и ты - чудище.
Если, например, ты худосочный мозгляк, то ты -- гоблин. А если спортивный и плечистый, то -- горилла. Ты либо мерзок настолько, что смотреть противно, либо так примитивен и туп, что скучно до зевоты. Вокруг полно женщин -- они воротят физиономии, отводят глаза, будто тебя вовсе нет. Прекрасно! Только одна должна тебя заметить, для остальных будь пустым местом.
Горилла -- прекрасный образ. Мордатая, как автобус; башка чернющая и вросла в плечи; шерсть в колтунах, а на поясе -- килт. Ага, шотландский килт, именно. И еще нужна деталька -- крохотная такая, чтобы ее никто, кроме Санни не приметил, но чтобы она -- наверняка. Помнишь, на ее десктопе висело фото косматой псины с языком на пол-груди? Помнишь, на шее собаки была красная ленточка -- от сглаза? Повяжи себе такую на запястье.
Итак, ты синхронизировал фильтр -- этому не мне тебя учить. Бредешь по улице -- то вертикально, то на всех четырех, а вокруг тебя -- ооо! Вот вокруг тебя стоит поглазеть. И хотел бы не таращиться, да волей-неволей.
Люди здесь живут в чем угодно. Вот особняк -- здоровенный череп мамонта; вот небоскреб, как соцветье сирени, и каждый цветок -- квартирка с балкончиками; вот Пизанская башня -- покосилась уже настолько, что чуть не ложится на купола хрустального дворца. А тут аквариум, ну натуральный аквариум, вместо дома -- шар с водой и рыбками! Присмотришься -- на уровне третьего этажа кувшинки плавают. Наверное, там на них столики; наверное, это -- ресторан...
По дорогам движется все, что вообразишь, а что не вообразишь -- тоже. Движется -- это значит, катит на литых дисках или кованых колесах, скачет лапищами, ползет на брюхе, несется галопом. Вон птеродактиль шурхнул над головой, вот паровоз дымит и грохочет товарными коробками, а это что у нас -- колесная яхта под парусом?..
Люди -- почти сплошь женщины. Они не похожи друг на друга. То есть они до такой степени непохожи, что выглядят совершенно одинаковыми. Надрывная попытка быть уникальной роднит их, как сестер-близняшек. Тоги, корсеты, кожа, кружева, лосины, кринолины, золотые локоны, парики, диадемы, соломенные шляпы, спицы накрест сквозь укладку, шпильки, ботфорты, гриндерсы, босые пятки... Спустя пять минут ты теряешься в этом водовороте, все становятся на одно лицо, в глазах рябит.
Встречаются и мужчины -- их мало. Они двух типов: отребье (прыщавая щень, рикши, рабы-носильщики) и пафосные принцы верхом на чем-нибудь белом. Глядя на первых, ты радуешься, что ты -- горилла в килте. Смотришь на вторых -- и радуешься еще больше.
Вот теперь ты готов ко встрече.
7.
Не стану унижать тебя советами о том, как найти ее жилище. Где-то здесь живет ее старинная подруга (причем, давно не виденная). А если не подруга, так, например, отель для фанаток Сейлор Мун, или еще какая-нибудь зацепка. Не зря же Санни выбрала именно этот город.
И вот она.
Вот - Санни.
Причудливый домик, вылепленный из мокрого песка. Дворик. Цветники - неряшливо умильны, их слишком любят для того, чтобы придать им опрятную форму. Молоденький снежный барс, еще котенок, резвится среди хризантем, подбегает за лакомством к хозяйке.
Девушке от силы семнадцать (хотя где-то, задним умом ты помнишь цифру двадцать шесть). Все ее черты - кроме глаз - крохотны: носик-штришок, губки, ямочка на подбородочке, едва заметные брови. Зато глаза - как виноградные улитки: громадны, влажны, уязвимы. Волосы собраны в два хвоста заколками-ромашками. На ней белая блуза и плесированная синяя юбчонка, ниже - лакомые коленки и сумасшедшие полосатые гетры. Ее рисовал для обложки манги молодой художник, и очень старался, и перегнул...
Она глядит на тебя и хмурится, но не убегает в дом (ты ведь не слишком страшен, помнишь?)
Ты подходишь, поднимаешься на задние, лупишь себя в голую грудь.
Она колеблется, шарит по тебе влажным взглядом, силится выбрать между опаской, презрением, любопытством; задерживает фокус на красной ленточке.
- Хорошая зверушка... - говорит с явным сомнением.
А ты вытаскиваешь из складок клетчатой юбки фотографию. Ее собственное фото, только детское. Подносишь к ее глазам:
- Девушку ищу. Вот эту. Помоги, ну!
Фото лишено сходства с нею теперешней. Почти ничего общего. Совсем иное видит Санни, когда смотрит в зеркало. Однако она вздрагивает и отступает, а барс жмется к ее ногам, почувствовав.
- Нет, нет. Не знаю... никого, похожего на нее! Уходи!
Теперь ты должен задать ей три вопроса. И не просто как-то там должен, а - обязан, согласно действующему законодательству. От ее ответов зависит все дальнейшее. Если хоть на один Санни ответит правильно, следует применить мягкий метод. Если слова еще эффективны, нужно оперировать ими: уговаривать, прояснять, взывать к воспоминаниям, к идентичности, загонять в логические ловушки, цепляться за ассоциации... Но, скорее всего, будет иначе.
Итак, ты хватаешь ее за плечики мохнатыми лапищами и ухаешь из глубины живота:
- Кто ты? Как зовут?
- Эола из рода Хризантем, - испуганно выдавливает она. Минус один.
- Ты где? Где ты сейчас, ну?
- В стране Красоты и Бегущих Туч...
Минус два.
- У тебя какой фильтр?
- Я не понимаю... Отпусти меня. Отпусти!
Минус три. Все три - мимо. А что, ты надеялся на другое?
- Оставь ее в покое сейчас же! Убирайся прочь!
Крик доносится сбоку - подруга Санни, крупная темноглазая девица в сари, возникла на пороге дома.
Ты отпускаешь Санни-Эолу и не торопясь, не отводя взгляда, очень медленно отступаешь. Позволительно сказать напоследок одну фразу. Например, такую:
- Уууу... бедняжка.
8.
Фуга готовится в три этапа: доверие, страх, жажда. Сейчас наступает второй из них.
Главный принцип таков: Санни не должна бояться лично тебя. Если ты сам напугаешь ее, то страх воплотится, получит форму, и тогда девушка сможет сбежать от него. Не ты сам, нет. Кислород, которым Санни дышит -- вот что должно ее пугать.
Последующие сутки будь рядом с нею постоянно. Будь так, разумеется, чтобы она не видела тебя и не слышала. Но так, чтобы твое присутствие чувствовалось в колебаниях воздуха, в трещинах на асфальте, в эхе от ее собственных шагов. Если Санни заметит краем глаза тень в переулке - это должна быть твоя тень. Если услышит, как упал камушек за спиной - этот камушек ты бросил. Если увидит гримасу отвращения на встречном лице - это будет отвращение, вызванное тобою.
Санни попадаются символы. Например, фото девочки. Санни найдет его на пороге, когда вновь выйдет из своего песочного замка. Фотография будет надорвана. Санни поднимет ее и добрую минуту будет глядеть, не решаясь: разорвать совсем, выбросить? Склеить и спрятать? Спросить совета у подруги?..
А вот - кукла. На ветке сакуры в ее диковатом садике покачивается клетка, и внутри, подогнув пластмассовые ноги, сидит на коленях большеглазая кукла. Темные волосики -- в два хвоста...
Санни попытается вести себя естественно и весело - назло всем знакам; доказать, что ни капли не встревожена. Она нагло выйдет из дому одна, взберется в седло квадроцикла и попрет искать приключений. На рынок, в пиццерию, в кино, а после кино - на дискотеку, отчего бы и нет. Она будет нехотя оглядываться, идя между прилавков - персидские специи, страусовы яйца, икра пираньи, пироги из тростника... суровые торговки в чалмах, дрессированные макаки, мальчики-рабы... но нет, ничего опасного - лишь обрывки иностранного говора, да ветер колышет пологи шатров.
Санни осмелеет, особенно - в пиццерии, после здоровенного куска с тюленьим плавником. За стеклом мелькнет тень - простая карета. Кто-то тычется в дверь - всего лишь дворовый пес.
Вот Санни уже в кино, гаснет свет. И вдруг, краем глаза она не видит даже, а как бы чует - тебя. За пять кресел от нее - черное, мохнатое, здоровенное. Смелость - какая там... Она не решается даже присмотреться. Пробирается к другому концу зала, уходит в самый верх, в последний ряд, садится, оттуда присматривается. Нет, показалось, никого на твоем месте. Пустое кресло. Примерещилось.
Но после сеанса что-то тащит ее туда, к тому креслу. На синем бархате сиденья - фарфоровый слоник. Тот самый, которого ты украл из ее комнаты.
Санни вылетает из кинозала. Она понятия не имеет, чего именно боится. Не тебя - помни это. Ты - только символ. То, что обозначено тобою, - вот это страшно.
Санни рвет с места квадроцикл, думая лишь о том, как бы домой, поскорее... И чуть не сносит голову ездовой черепахе, которая как раз выворачивает с парковки. Матрона в тоге выбирается из паланкина, что на спине животного, и обрушивает на Санни все свое презрение. Дама выглядит на сорок, значит, ей добрых шестьдесят. Она ненавидит Санни уже за один ее возраст. Девушка сжимается, прячется в собственные плечи. Тогда ты подходишь к матроне сзади и кладешь ей на загривок когтистую пятерню.
Та оборачивается - и тухнет. Вот она была и звучала, а вот ее уже нет. Замерзла. Ты говоришь:
- Ух-ух. Уезжай, ну! - и отпускаешь шею женщины. За полминуты след простыл - ее и черепаший.
- Зачем ты... зачем ты следишь за мной?..
Ты должен улыбнуться. Это сложно сделать при твоей-то уродской пасти. Улыбка выйдет грустная, но как раз такая и нужна.
Затем ты покачаешь головой - и уйдешь.
9.
Вернувшись домой, Санни-Эола отбросит к чертям всю ложную смелость. Полночи она будет курить опиум, рыдать на мощном плече подруги в сари, вместе с нею смеяться до слез над чем-то идиотским, рассказывать истории из детства, которого никогда не было. Подруга станет утешать, поглаживать по волосам, поддакивать, не понимая, о чем говорится.
Среди ночи, когда Санни одуреет и окосеет от вина и курева, подруга спросит про гориллу. Мол, что это за тварь? - спросит она. Не твой ли бывший? - предположит.
- Какой еще бывший? О чем ты речь ведешь? - тревожно удивится Санни.
И подруга сдуру начнет пояснять: ну, мол, твой бывший, тот самый, который недавно...
- Я без понятия, куда ты клонишь! - отрежет Санни. - Не знаю бывшего, не знаю будущего! Гориллу тоже не знаю! Прекрати об этом говорить, а то разозлюсь.
Хорошо, хорошо, - обиженно проворчит подруга... и вот тогда, в глубокой заоконной темени, завоют волки. Протяжно так, уныло, голодно.
- Снова оборотни разгулялись, - буркнет равнодушно девица в сари. - Когда уже их разгонят?
Вой сорвется в скулеж, словно зверю пережали глотку, потом снова взовьется к луне.
- Не похоже на оборотней, - скажет Санни, а сама - белее полотна.
- На горилл тоже не похоже, так что не бойся, - пошутит было подруга и хохотнет, но тут же заткнется.
- Знаешь, на что похоже? - скажет Санни (а волки: арррруууу-уууу-уууу...) - Это как у Джека Лондона, на севере. Они так воют, когда очень голодны, а рядом - человек. Волки идут по его следу, ждут, пока ослабеет, и ночами воют. Когда человек не спит, силы уходят быстрее.
Подруга снова хохотнет - от нас, мол, до севера, как до...
- Они так воют, когда ты обречен, - скажет Санни очень серьезно - и заплачет.
Подруга вновь станет гладить ее, вольет в горло рюмку ликера, другую. Сходит в кладовку, принесет огнемет, откроет окно, рыгнет в ночь языком пламени. Скажет: пусть эти оборотни только сунутся, я - скажет - угощу их дыханием дракона! Санни под утро вырубится - голова на коленях подруги, лицом к ее животу.
Полдня проспит, с трудом разлепит глаза. Разбитая и босая побродит по дому, завернувшись в плед. Накормит барса, выпьет виски. Съест какого-то снадобья, запьет новым виски. Ей станет легче от взгляда в зеркало: по-прежнему великолепна, до дрожи беспомощна; все те же огромные глаза. "Тебе нужно развеяться", - скажет подруга, и через пару часов сумеет-таки уговорить. Они выйдут на прогулку. Идея так себе.
На асфальте мелом, начиная от самой калитки, написаны в столбик числа. 26 - на 9 лет больше возраста Эолы. 58 - на 6 кило тяжелее ее. 160 - пятью сантиметрами меньше ее роста. Дальше - некая дата, номер телефона... Санни-Эола замрет возле даты рождения.
- Извини меня... Веду себя глупо, конечно, я понимаю. Пойдем домой, а?
- Пф! - удивится подруга, но глянет в лицо Санни и расхочет спорить.
- Хочешь, уедем отсюда? В другой город прокатимся, а? - спросит подруга уже дома.
И Санни воспрянет было:
- Уедем?.. - как вдруг осечется... сомнение, туман. - Нет, что-то мне не хочется этого. Не лежит душа...
И ты, слышащий в наушниках подслушки этот диалог, имеешь полное право улыбнуться: у Санни началась жажда. Неопределенный страх, пугающая неизвестность - одно из самых тяжелых эмоциональных состояний. Человек неспособен долго находиться в нем. Скоро наступает неосознанное желание развязки и раскрытия тайны любой ценой. На нашем языке это зовется жаждой.
- Ладно. Давай хоть чаю, - скажет подруга и отправится на кухню. Сварит, принесет. Возникнет ароматное тепло, сладости. Санни расслабится от этого немного, вернется легкий намек на покой...
Бах! Дзинь! Оконное стекло сыплется в комнату, высаженное камнем. Санни сжимается в комочек у стены и визжит, пока хватает дыханья. Подруга бросается к дырявой раме, глядит на улицу - никого. Тогда берется за огнемет и решительно движется к двери.
- Сейчас я им!.. Они у меня!..
- Нет... Не оставляй одну. Одну меня, пожалуйста. Не оставляй.
- Тогда страже звоню!
- Нет, страже не надо, прошу. В стражу - точно не надо.
- И что предлагаешь делать? - недоуменно пялится подруга. Берет с пола камень. - Хм... он завернут в бумажку. Написано что-то... хочешь глянуть?
- Нет!!! пожалуйста... хотя... да... да... нет, лучше не надо.
- Да ничего тут страшного! Просто реклама фильтра.
- Что?..
Они сидят в этой же комнате несколько часов. Зияющий проем смеркается, темнеет. Пытаются слушать музыку, смотреть что-то, но Санни скоро просит выключить. Она хочет слышать все, что доносится с улицы. Пытаются говорить, беседа скоро глохнет. Санни ничто не интересно. Снова пьют чай. Подруга ест, Санни впихивает в себя конфету.
- Послушай... а где Флаффи? Ты видела его?..
10.
Полночь. Песочный замок.
Полночь четвертых суток, не забывай.
Темень, пахнет сандалом, где-то орет павлин.
Санни стоит во дворике, не решаясь отойти от двери дома, прижатая к ней темнотой.
- Флаффи!.. Где же ты, котик?
Нет, так не получится. Это тебе не собака, барс - животное ночное. С чего бы ему возвращаться?
Она поднимает огнемет и отходит от двери. Выбрасывает вверх языки пламени, чтобы осветить путь, проходит между кустов хризантем, мимо вишен, к саду камней. Отсветы пламени ложатся на тропинку, ручеек, на бассейник с золотыми рыбками.
- Пушистик!.. Ми-ми-ми!..
Не спеши подходить. Позволь ей прочувствовать жажду. Дай осознать, кого -- что -- на самом деле она ищет здесь, ночью. Смотри, как она медлит в темноте...
До чего она устала бояться всего мира сразу! Насколько жгуче хочется, чтобы страх наконец воплотился: во что угодно ужасное, но -- конкретное!
--
Ну, где ты? Выйди же на свет! Я знаю, что ты -- тут!
Это не Пушистику, это -- уже тебе. Жди, дальше жди. Услышь отчаяние и горечь в ее дыхании, когда Санни пойдет обратно к дверям дома.
А там, в пяти шагах от порога, она наткнется на тебя.
Ты выпустишь барса из рук и скажешь:
--
Твой кот. Я поймал, ух.
--
Ты... - выдавит девчонка, задыхаясь. - Зачем ты преследуешь меня? Ты пытаешься что-то показать мне? Я не могу понять!
--
Ух. Ух.
--
Ты, да? Все эти куклы, числа, знаки -- это же дело твоих!.. Зачем ты так мучаешь меня? Ответь!
--
От кого?.. От тебя? - спросит Санни, леденея. Пусть темно, но ты увидишь, как громадные глазищи станут еще больше. Не от тебя -- она давно это почувствовала. И тот, другой враг, куда опасней.
--
Нет, от меня -- нет, - подтвердишь ты. - Твой враг ужасен, ух. Но я убью его.
Возьмешь у девчонки огнемет. Ее рука будет ватной, ладонь разожмется.
--
Кто он, мой враг?
--
Ты.
И ты выпустишь струю пламени ей в лицо.
11.
Распадная фуга длится от четырех до семи секунд. В норме, сознание не выдерживает нагрузки и гаснет за первые полторы-две секунды. Человек падает без чувств.
Три фазы подготовки -- доверие, страх, жажда -- нужны для того, чтобы психика, измученная тревожным ожиданием, жаждущая развязки любой ценой, продержалась до конца фуги.
Ты считаешь до семи Миссисипи. Огонь сдувает кожу с черепа Санни, обугливает мышцы. На восьмой секунде она, еще живая, падает на колени. Тогда ты отпускаешь кнопку.
Захочешь сразу переключить фильтр и не видеть больше этот живой труп, но тебе потребуется хотя бы полчаса на штатную десинхронизацию. Иное дело -- Санни. Ее фильтр перестроился за семь секунд фуги, а мир -- рухнул.
Все течет, видоизменяется прямо у нее на глазах. Поверх костей заново возникает молочная кожа. Снежный барс становится белым котенком, песочный замок -- кирпичной двухэтажкой. Воздух едко пахнет хвойным освежителем из баллончика, который семь секунд назад был огнеметом. Жуткая горилла втискивается в силуэт стройного, плечистого парня, на запястье которого все еще повязана красная ленточка. И он, этот парень -- ты -- произносит:
--
Вы пережили фиксационный сбой фильтра восприятия, по-простому -- фиксу. После стресса, вызванного событиями личной жизни, вы утратили способность отличать иллюзорные миры, построенные фильтром, от реального. Вы зафиксировались в одном из иллюзорных миров, а именно, в сборной сказке, и не могли самостоятельно выйти из него. Вы дали ошибочные ответы на все три тестовых вопроса. Поэтому я имел право применить метод распадной фуги, чтобы вернуть вам способность воспринимать реальность.
Она пялится. Она хрипит:
--
Так ты... ты...
--
Верно, я -- ретривер. Возвращатель. Меня наняли ваши родные, когда поняли, что вы в фиксе.
Она падает лицом в землю, стонет, выкашливает дыханье. Зачерпывает ладонями росу, грязь, трет глаза и лоб... Фуга -- штука тяжелая.
Ты присаживаешься рядом и говоришь:
--
Фуга наступает тогда, когда случается невозможное событие. Нечто такое, что твой фильтр восприятия не сможет корректно трансформировать в иллюзию. Но ты выбрала сказочный мир, здесь нет правил, возможно все, что угодно. Единственная невероятность тут -- это жизнь после смерти.
--
Ооооо...
Санни перекатывается на спину. Твой собственный фильтр уже тоже начал отстраиваться, и ты впервые видишь ее такой, как на фото: скуластое худое лицо, узкий разрез рта, темная челка, бледный лоб. Она глядит вверх. Возможно, прежде ее небо было фиолетовым, с радужными вихрями и водоворотами галактик. Сейчас Санни видит просто черное брюхо тучи.
Внезапно кто-то накидывается на тебя сбоку, лупит кулачонками, орет, визжит... Ага, - не сразу понимаешь, - это деваха в сари. (Сари оказывается бархатным халатом, порядком засаленным.) Тебе лень отбиваться, лень объяснять, но вот ты перехватываешь ее руки и холодно бросаешь:
--
Дура. Совсем дура. Видишь, что подруга не в себе. Слабо три вопроса задать? Три простых вопроса, а?
И задаешь их сам:
--
Как тебя зовут, девочка?
--
Санни Питерс.
--
Где ты находишься?
--
Была в Лондоне... Сейчас -- не знаю. Куда-то летела...
--
Какую модель фильтра ты используешь?
--
Иллюзион Суприм.
--
Замени его, когда деньги будут. У Супримов слабая защита от фиксаций.
12.
Предвижу: когда вернешься, на душе будет паскудно.
Ты станешь терзать себя всякими мыслишками. Например, так ли нужно было убивать девчонку? Не помог бы, скажем, просто поцелуй с гориллой?.. Или, спохватись ее родичи хоть на день раньше -- может, сработал бы мягкий метод?.. Или такое: до какой же степени надо возненавидеть реальный мир, чтобы отрицать его до последнего, до самой смерти? Сколько же дерьма она хлебнула в этих ее последних отношениях?..
Не знаю. То есть, на первый знаю: да, нужно. В данном случае, иллюзия смерти была единственным выходом. Чем гибче правила иллюзорного мира, тем сложнее из него вырваться. На остальное -- не знаю, что ответить.
Зато знаю, что тебе станет легче, когда самолет приземлится, и ты настроишь фильтр на твой любимый мир. Никаких сказок на этот раз, никакой фантастики. Ты будешь, например, в Лондоне, только в викторианском. Такси станет кэбом, и фильтр трансформирует шорох шин в грохот булыжников под ободами. Небоскребы сожмутся боязливо, стеклянные стены зарастут бурым кирпичом. Над фабриками поднимутся трубы, небо потемнеет, задыхаясь в саже. Плащи и котелки возникнут на прохожих, грязь зашлепает под их сапогами. Хорошо, черт возьми, когда мрачно.
А еще, проезжая над Темзой, подумай вот о чем: что было бы, не успей ты вовремя?
Тут ответ хорошо известен. Если фикса затягивается дольше, чем на двенадцать суток, нервные связи в мозгу успевают перестроиться. Вероятность выйти из иллюзии -- даже через фугу -- падает ниже десяти процентов. На этом этапе остается единственный надежный метод: хирургическое удаление фильтра восприятия. В четырех случаях из пяти побочный эффект такой операции -- шизофрения.