Аннотация: Короткая история об одном маге-зеркальщике из дореволюционной России.
Нужные души
Аннотация: Короткая история об одном маге-зеркальщике из дореволюционной России.
В небольшом провинциальном городке занималось весеннее утро. Солнце начинало неспешно омывать своим светом тесные улочки, на которых тут и там уже появлялись немногочисленные прохожие, спешившие по своим делам. На одной из этих улочек двое людей, явно не похожие на типичных жителей подобного селения, остановились рядом с неприметным зданием, на котором висела потертая вывеска, гласившая: "Федор Петрович Тарановский, портной". Этими людьми были грузный мужчина за сорок в не слишком броском, но достаточно элегантном костюме, и совсем еще юная девушка в белом платье и шляпке точно такого же цвета. И девушка явно была не в восторге от пребывания в этом месте.
- Ну и где твое обещанное чудо, Казимир? - раздраженным голосом спросила она и картинно зевнула, поднеся свою тонкую ручку ко рту. - Сколько еще ты будешь меня таскать по этому унылому городишке? Если твоей целью было извести меня при помощи скуки, то могли бы и не выезжать из города Петра.
- Терпение, свет мой. Мы уже на месте. И проявите, Лизавета Васильевна, хоть немного почтения, а то перед посторонним человеком стыдно ведь будет. Для начала, вы могли бы обращаться ко мне хотя бы "дядюшка", а не столь фамильярно.
- Вот еще! - ответила девушка и закатила глаза. - Мы ведь даже не родственники.
Мужчина, которого девушка назвала Казимиром, приоткрыл дверь и пропустил юную спутницу вперед. Внутри царил полумрак, а за прилавком суетился низкорослый человек преклонного возраста. На его голове почти не осталось волос, а то немногое, что время оставило от его шевелюры, давно было тронуто сединой. На носу у него красовались небольшие очки, свидетельствующие о том, что и на способности четко видеть окружающий мир возраст тоже уже сказался. Этот человек был занят тем, что протирал какое-то небольшое зеркало. Погруженный в свое занятие, он будто бы не замечал своих посетителей.
Казимир кашлянул и произнес:
- Доброго дня, Федор Петрович.
Хозяин лавки оторвал глаза от тщательно протираемого им предмета и настороженно посмотрел на вошедших.
- А, Казимир Сигизмундович... Давненько вы в мою лавку не захаживали. А кто это юное создание с вами? Очередная пассия? Что-то предметы ваших воздыханий с каждым разом становятся все моложе...
"Юное создание" состроило Федору Петровичу возмущенную гримасу и уже открыло рот, чтобы что-то выпалить в ответ, но Казимир Сигизмундович успел ее опередить:
- Ну что же вы, Федор Петрович, обо мне столь низкого мнения. Знакомьтесь, это Елизавета Васильевна, дочь нашего доброго товарища, Василия Духовного.
Девушка закрыла рот, так и не высказав явно какой-то едкий упрек, и принялась прохаживаться по лавке Федора Петровича, бесцеремонно разглядывая ее небогатый интерьер. Эта малолетняя гостья ему сразу не понравилась. Он был уже слишком стар, чтобы находить хоть какую-то прелесть в противоположном поле, а дети его раздражали почти столько же, сколько Федор Петрович себя помнил.
- Кого-кого? Это что ли Васьки-Духа? - спросил он пренебрежительным тоном, в котором все же чувствовалось некоторое напряжение. - Слышал, он в энное время назад в меценатство ударился, чтобы искупить грехи молодости, остепенился, семью завел. А это, значит, дочь его. Не пойми меня превратно, я ему всячески благодарен за то, как он сумел разрешить некоторые... недоразумения, что у меня возникли с моими бывшими коллегами, но свои долги я оплатил сполна.
- Да не мельтеши ты так, - спокойно проговорил Казимир Сигизмундович. - Вечно тебе кажется, что раз к тебе пришли, так непременно по твою душу. Мы здесь не за этим, уверяю тебя. Барышня лишь хочет посмотреть на твои зеркала.
Федор Петрович ничего не ответил и лишь угрожающе посмотрел на девушку.
- Не дергайся, Тарановский. Она тоже из наших.
- Из каких "наших?" - уточнил Федор Петрович, сделав ударение на последнем слове.
- Я тоже ведьма, - подала голос девушка, которой видимо давно не терпелось вставить словцо-другое в разговор мужчин. Она уже вертелась перед зеркалом, поправляя свою шляпку. Что ни говори, а все девушки одинаковы. Не преминут покрасоваться, по поводу и без оного. - Колдунья, адепт тайных искусств или как там это называется. Так что можете успокоиться. Мы не за какими-то там давними долгами приехали. Что вы там с моим папенькой когда-то вместе творили, меня уже не касается. Кстати, можете называть меня просто Лизой, к чему нам этот официоз.
Однако Федор Петрович был столь же далек от состояния спокойствия, как городок, в котором он проживал, от океана. Васька-Дух, чьей дочерью по утверждению Казимира являлась эта девушка, был человеком на редкость мерзким. И что еще более неприятно, весьма успешным, одним из немногих, кто сумел обратить свой колдовской талант себе на пользу и заиметь с него немалую выгоду. Человек из низов, что благодаря своей изворотливости и беспринципности сумел выбиться на самый верх. В свое время он помог Федору Петровичу скрыться от членов Последователей Тота, организации, в которой тот и сам некогда состоял. Разумеется, не безвозмездно. И вроде бы они друг с другом уже давно рассчитались, но с таким человеком ни в чем нельзя было быть уверенным. Бандитам ни в чем веры давать нельзя.
Особо насторожило Федора Петровича то, что Васька-Дух на сей раз прислал вместо своих типичных подручных какую-то "дочь", от которой не пойми что ждать. Или, что может еще хуже, действительно свою взбалмошную наследницу, которая возомнила, будто бы обладает магией. Чего не может быть, так как не может быть в принципе. Ведь магия по наследству никогда не передается, это известно каждому, кто хоть сколько-то сведущ в колдовском искусстве. Она - всегда дар свыше, ее нельзя заполучить, просто родившись в нужной семье.
Но все эти мысли Федор Петрович оставил при себе, а в слух лишь произнес:
- Простите мне мой скепсис, юная особа, но я как-то не слышал, чтобы в одной семьей было сразу два мага, состоящих в столь близком родстве.
- Я, представьте себе, тоже, - с притворным удивлением ответила Лиза. - У нас в семье теперь только один чародей. Точнее, чародейка. Батюшка весь свой дар мне передал без остатка. Казимир сказал, что это явление весьма редкое.
Редкое? Тут Казимир Сигизмундович несколько покривил душой. Многие чародеи во все времена пытались передать хотя бы толику своей силы своим близким, соратникам или слугам. И у кого-то даже изредка что-то получалось. Но Федор Петрович за его немалую жизнь ни разу не видел достоверных подтверждений того, чтобы один чародей мог бы полностью передать свою силу другому. Подобный случай, если он действительно имел место быть, не просто редок, а уникален.
- И как много вы унаследовали от способностей своего батюшки? - поинтересовался Федор Петрович. Было бы крайне неприятно, если бы внезапно оказалось, что эта вертихвостка также как и ее беспринципный родитель умела становиться совсем неприметной для обычного человеческого глаза.
- Пока ничего. Способности есть, но пока не совсем раскрыты. Я еще не решила, чем буду заниматься в жизни.
Значит, Васька-Дух все же не передал свои способности дочери, а как-то сумел сделать ее магом вместо себя. Чистым листом, на котором теперь можно написать что угодно. "Ай да Васька, - подумал Федор Петрович, - ай да негодяй! Сколько достойных людей унесли все свои умения в мир иной, так и не сумев их никому передать. А тут такому мерзавцу вон как свезло. Впрочем, жизнь всегда была несправедлива, чему тут удивляться".
- Тогда еще возникает вопрос, барышня, с чего такая щедрость от вашего папеньки? Тот человек, которого я помнил, так просто подобными подарками никогда бы не стал разбрасываться.
- Батюшка мой несколько лет назад столкнулся с чем-то жутким и с тех пор истово уверовал в бога, - продолжала болтать девушка. - А также в то, что за чародейство положена геенна огненная. Умом немного тронулся, и все тараторит, что, мол, скоро конец света, и пора грехи искупать.
- Умом, значит, тронулся... А вы что же, ада, стало быть, не боитесь?
- Простите меня, Федор Петрович или как там вас, - дерзко ответила Лиза, - но я уже слишком взрослая, чтобы бояться того, что написано в сборнике еврейских сказок.
Федор Петрович хмуро посмотрел на девушку. Она воплощало в себе все то, что в магах ему было противно. Молодая, наглая особь женского пола, без малейших понятий об этикете и уважении к старшим. К тому же безбожница. Неприязнь к дочке Васьки-Духа у этого обычно кроткого человека стала уже постепенно перетекать во что-то, отдаленно похожее на ненависть. Эта девочка в модном платьице еще и пяти минут здесь не провела, а Федору Петровичу уже хотелось выставить ее за дверь. Эх, повезло шельме, что не родилась она хотя бы лет на двести раньше. Тогда бы с ней никто церемониться не стал. Что поделаешь, с развитием прогресса люди стали куда терпимее к женщинам.
- Ладно, не верите - ваше дело, - устало сказал Тарановский. - От меня-то вам что нужно?
- Да вот, решил юной даме показать одного из апологетов нашего искусства, - подал, наконец, голос Казимир Сигизмундович, что до этого просто молча стоял, засунув руки в карманы, и не вмешивался в разговор. - Нас ведь нынче немного осталось.
- Нас всегда было мало, - хмуро сказал Федор Петрович. - Просто обычных людей раньше тоже было гораздо меньше, и мы не столь терялись на их фоне. Ну да учитывая нравы толпы, может оно и к лучшему, что нынче мы окончательно скрылись в тенях этого мира. Ладно, сейчас пойдем смотреть мои зеркала.
Кстати, Елизавета, а вы знали, что если расположить две зеркальные поверхности друг напротив друга и зачаровать их должным образом, то можно поймать пролетающего между ними призрака?
- Это при условии, что призраки вообще существуют. Я пока ни одного не видела, да и наукой их наличие в нашем мире не доказано.
Федор Петрович хмыкнул себе под нос, и наконец оставил в покое зеркало, которое он держал в руках. Надо же, она все еще верит в науку. Какое наивное дитя. Затем он прошел в дальний конец помещения к неприметной двери, что вела в какую-то коморку. Погремев ключами, Федор Петрович отпер эту комнатушку. Оттуда потянуло затхлым воздухом.
- Ну и запах, - возмутилась Лиза.
В темном помещении вдоль стены стояло несколько простых зеркал в человеческий рост. Все они выглядели точь в точь, как то, перед которым вертелась Лиза. Лжепортной зажег масляную лампу и поставил ее на неказистый столик. А затем что-то тихо прошептал. Внезапно на одном из зеркал, которое было ближе всего к девушке, возникло полупрозрачное лицо и посмотрело на нее. Та отпрянула.
- Что... что это? - спросила Лиза с некоторым испугом. Она явно предполагала увидеть здесь что-то иное
- Ах, значит, Казимир Сигизмундович толком вас не посвятил в то, что же я умею. Это - вершина моего колдовского искусства, так сказать. "Зеркальные души".
- Что-что? Вы... вы что же, воруете у людей души? Как древнее общество Последователей Тота, о котором мне папенька рассказывал?
Древнее, ха! Да ему и века нет, а вся их похвальба - сплошная фикция. Кучка чародеев среднего пошиба, решившая "сохранять" души великих людей для потомков. И, как и любая группа колдунов с немалыми амбициями и недостаточным умением, не сильно в этом преуспевшая, на самом-то деле.
Нынче среди магов почему-то стало модно выдумывать какое название позвучнее да своему делу приписывать несколько столетий сверху. Мол, это весу придает и звучит солидно. По крайне мере, некоторые так считали. Федор Петрович же полагал, что от подобного веяло каким-то низкопробным чтивом. Сколько уже было всех этих Сынов Одина, Учеников Каина или Почитателей Осириса. И сколько еще будет. Среди магов ни одна организация надолго не задерживается. Потому что многие колдуны слишком ревностно относятся к тайнам своего искусства, придерживаются чересчур различных точек зрения или исповедуют совсем уж радикальные идеи. Это не говоря о том, что для большинства чародеев паранойя - уже не душевное расстройство, а образ жизни или, читай, даже достоинство. Подобным людям организовать что-то, что могло бы существовать веками, крайне сложно, практически невозможно. Вон уже и смертные империи-колоссы готовы вцепиться друг другу в глотки, после чего некоторые из них неминуемо рассыплются осколками, как это было уже в прошлом, скажем, с Испанией. Что уж говорить о небольших сообществах чародеев, что одно за другим неприметно появляются во мраке, а затем столь же бесследно в нем исчезают.
Подумав обо всем этом, а также о том, как резко куда-то испарился наглый тон его гостьи, Федор Петрович громко засмеялся, а Казимир Сигизмундович снисходительно пояснил:
- Что ты, мой свет. Наш друг Федор Петрович не какой-нибудь варвар из этого самого общества Тота. Раньше он в нем состоял, но затем покинул его... скажем так, по идеологическим причинам. Вытягивать из людей их сущность перед кончиной - дело весьма хлопотное, да и не безопасное. Нет, Федор Петрович теперь лишь делает слепки сознания людей. Многие из них, должно быть, и по сей день здравствуют. Здесь запечатлены лишь их мысли, как явные, так и невысказанные.
- И чьи же образы здесь? - спросила девушка. Ее первоначальный испуг явно прошел и уже сменился заинтересованностью. - Великих поэтов, мыслителей и политиков?
Федор Петрович поправил свои очки и начал снисходительным тоном:
- А я как погляжу, вы у нас не слишком умная. Ну да чего с вас взять, женщины во все времена особой сообразительностью не отличались.
- Чего? - удивленно и даже как-то растерянно спросила Лиза. Пользуясь своим статусом, она явно привыкла вести себя с людьми нагло. Но то, что кто-то мог вот так в глаза ее оскорблять, явно было для нее в новинку.
- Скажите, пожалуйста, на кой ляд мне, скажем, мысли кого-то вроде Пушкина или размышления какого-нибудь нового Карамзина? Великие умы, как правило, могут блистать лишь в подходящем окружении. А в таком месте - толку с них? Да и с зеркалом к подобным франтам пробраться не так-то просто. А так пришел ко мне на примерку человечек, постоял пару минут перед зеркалом - и готово. Ни за кем гоняться не нужно, сами приходят. Вот явится, скажем, гость за костюмом, а ты с ним тут поговоришь, слово за слово, и коли он что полезное знает или умеет, так ты его образ раз - и в зеркальце. Иногда, конечно, бывают проколы, соврет клиент или присочинит, не без этого, и образ дрянь полная выйдет. Но всегда можно подыскать новый. Вот в чем прелесть простых запросов и чаяний.
Лиза побледнела.
- Вы и меня... скопировали?
Федор Петрович выдержал небольшую паузу, наслаждаясь тем, как быстро улетучивается самоуверенность этой девчонки, стоит ей чего-то испугаться или почувствовать себя неприятно. Значит, не все еще потерянно.
- Нет конечно. Это спонтанно не делается. Как и во всем, сперва нужна тщательная подготовка.
Так о чем это мы там? Ах, да. Поэты, мыслители говорите? Нет, у меня тут люди попрактичней. Я предпочитаю господ пониже по социальному статусу, от них куда больше пользы. Среди них тоже нередко есть свои жемчужины. Вот, взгляните.
Федор Петрович достал из-за пазухи простенькое зеркальце и протянул его девушке. На нем появилось сморщенное лицо какой-то пожилой женщины.
- Старуха-торговка с одного рынка. Точнее, ее малая часть. Я ведь еще могу из "зеркальной души" извлечь лишь то, что мне необходимо, и заключить в зеркало поменьше. Увы, переносить полноценные образы в столь небольшие предметы я так и не научился. Но оно мне и не нужно. Вот скажем, с этой барышней продукты у местных покупать куда легче. В финансах нынешних она конечно уже не сильно ориентируется, но когда цену заламывают, нутром, как говориться, чует. А больше она ни на что и не годна. Остальные ее, так сказать, черты личности абсолютно неинтересны и для меня попросту бесполезны.
И здесь полно такого народа. Кузнец, портной, консьержка и все в том же духе. Порой их опыт бывает крайне полезен. Сам-то я, скажем, по жизни в портняжном деле прежде разбирался не особо. А пришлось, для отвода глаз. А будь у меня тут какой Спиноза - какой бы от него нынче был бы прок? Поговорить пару часов ни о чем? Мои "зеркальные души" куда лучше. И многих из них легко поменять на кого-то более современного и способного. К тому же даже большим людям часто нужно что-то от маленьких. И такие люди ко мне приходят. Грозным колдунам, знаете ли, тоже порой нужно узнать о чем-то совершенно приземленном, скажем, что нынче лучше носить, чтобы не выделяться из толпы в провинциальном городке. И тут одна из моих "душ" будет куда лучшим советчиком, чем дух какого-нибудь давно преставившегося демонолога.
Тем и живу. Может, не так увлекательно, как вы себе воображали, но зато спокойно.
- И это все? - спросила Лиза, и от ее слов прямо-таки разило разочарованием. - Сплошное мещанство? А как же что-нибудь... так сказать, для высоких чувств?
- И такое есть, будьте спокойны. Знали бы вы, какие таланты порой наша земля рождает, но ежедневная рутина никак не дает им себя проявить. А тут их ничто не отвлекает. Вот, смотрите, - Федор Петрович указал в сторону зеркала в дальнем углу и в нем проявился образ какого-то неказистого юноши. - Вот, несостоявшийся литератор, недавний студент, которого нужда загнала на рутинную чиновничью службу самого низкого пошиба и навеки отторгла от сочинительства. А он ведь такое выдумывает, что закачаешься. Почище ваших Жюлей Вернов. И тут, у меня, его ничто не отвлекает. Я порой прихожу сюда его послушать. Не думаю, что великие умы прошлого сумели бы лучше скрасить мою скуку. Я ведь сам человек простой, о высоких материях не особо рассуждать люблю. Рассудок, знаете ли, целее будет.
Девушка скривилась. Ей явно все меньше нравилось здесь находиться.
- Как-то... это все мелко. Заперли людей и держите их в подвале. Тюрьма здесь у вас какая-то, в ваших зеркалах.
- Не более чем книги - тюрьма для букв. Казимир правильно сказал, это лишь слепки, отголоски того, чем были их прообразы. В этих отражениях на самом деле нет никакой жизни, хотя со стороны может казаться иначе. Это не разумные сущности, а скорее что-то вроде граммофонных записей.
- Граммофонные записи, - фыркнула Лиза. Видимо, самообладание к ней уже вернулась, как и ее нагло-вульгарная манера общения. - Именно. Обычные пластинки, из которых можно услышать лишь одну заезженную запись. У вас величайший дар, а вы тратите его на какие-то глупости. Портные и консьержки, надо же! Тоже мне, великий маг зеркал. Казимир обещал мне настоящее чудо, а у вас тут так, салонные фокусы.
- Ох уж этот юношеский максимализм, - сокрушительно покачал головой Федор Петрович. - Или в вашем случае скорее девичий. Ничего, подрастете - поймете, что не всем магам суждено быть великими. Да и не нужно.
- А если не пойму? - с вызовов спросила Лиза.
- Тогда для вас все может закончиться весьма плачевно. На тропе магии есть множество возможностей оступиться. И большинство из таких просчетов фатальны.
- Знаешь, маг зеркал, ты ведь эдакий мещанин от колдовства, - надменно проговорила девушка. - Только вообрази, чего бы ты мог достичь, копируй более выдающиеся личности. Или хотя бы используя то, что у тебя уже есть, к примеру, того же студента...
- Ну и чего бы я добился? - хмыкнул Федор Петрович. - Слушал бы заунывные речи неудавшихся гениев или циничные комментарии ушлых политиканов? Бегал бы по издателям, умоляя их издать чужие побасенки под псевдонимом и имея с этого гроши? И толку мне с того? Одной личности в нашем мире маловато. Нужны связи, капиталы, полезные знакомства. А это привлекает к таким, как я, ненужное внимание.
- Да ладно. Ведь мой батюшка... - начала Лиза, но Федор Петрович бесцеремонно прервал ее.
- Судя по тому, что вы рассказали, барышня, ваш батюшка уже сполна расплатился за то, что злоупотребил дарами Господа нашего. И расплатится еще больше, помяните мои слова.
Девушка открыла рот, чтобы что-то выпалить в ответ, но затем, видимо, передумала и просто вышла из комнатушки, демонстративно хлопнув ветхой дверью. Мужчины остались вдвоем.
- Да Федор, не особо польстилась дама на твое искусство, - задумчиво и немного печально сказал Казимир Сигизмундович, хранивший молчание все то время, пока Лиза спорила с Федором Петровичем.
- Невелика потеря, - спокойно ответил маг зеркал. - Пусть сначала вести себя научится, а то с такими замашками в нашем деле она надолго не задержится. Да и вообще на этом свете.
- Зря ты так. Ты уже не молод, а замены все нет.
- Ничего, где-нибудь да сыщется.
- Ну, подумай еще. Я не тороплю.
- А следовало бы поторопиться. Времени не так мало осталось. Скоро таких как ты и твоя Лиза повсюду как свиней резать будут. Это если сильно повезет, и с вами не приключится чего и того хуже.
- Опять ты за свое, - голосом законченного скептика отозвался Казимир Сигизмундович. - Всюду тебе кара небесная мерещится. Неужели ты и правда думаешь, что мужичье и впрямь по всей стране взбунтуется?
- Да. Взбунтуется, и на вилы нас подымет, если вовремя с дороги народных масс не уберемся. Это, как нынче говорит молодежь вроде твоей Елизаветы, неизбежный исторический процесс. Ты уж мне поверь, я нравы низов хорошо изучил. Критический момент уже близок. Мы сидим на бочке с порохом, осталось лишь поджечь фитиль. И очередная война вполне может стать спичкой. Сам знаешь, в Европе давно что-то крупное назревает.
А не веришь мне, так найди какого прорицателя. Если он и правда толковый прорицатель, все тебе подтвердит, хотя бы в общих чертах. Так что, пока не поздно, рви когти на другой конец света. Может, хоть там уцелеть сумеете.
- Ладно, выкрутимся как-нибудь, не впервой, - отмахнулся Казимир Сигизмундович. - По-моему ты все же перегибаешь палку со своей паникой, видать на старости лет тебе уже враги за каждым углом мерещатся. Народ побунтует чутка и перестанет, эка невидаль. В Петербурге мы всяко будем в безопасности. А сам-то ты не думаешь чего предпринять?
- Я уже предпринял. Во время бунта в темном углу дома на окраине поди будет куда безопасней, чем на центральной площади. Ты лучше о себе и своей пассии побеспокойся.
- Я же сказал, никакая она мне...
- Свежо преданье... Ладно, бывай. Забирай свою "даму" и ищите чудес в каком другом месте. Пока еще можете.
Гости ушли, а Федор Петрович остался вновь в одиночестве. Не считая, конечно, "зеркальных душ". Но сейчас ему было не о чем с ними общаться. Надо было думать о том, как перебраться в места еще более глухие и далекие, да и успеть наладить нужные связи, чтобы затем его не тронули. Жаль, часть зеркал придется разбить, не тащить же их с собой, привлекая ненужное внимание. Но ничего, он и на новом месте быстро сумеет устроиться и снова набрать себе нужных "зеркальных душ".
***
Почти. Какое горькое и обидное слово, обозначающее крах на пороге триумфа, гибель в шаге от спасения, кромешный мрак за мгновение до озарения. Почти убежать, почти уцелеть, почти спастись. Почти. Самая темная ночь перед рассветом, но те, кто во время нее сгинут, больше никогда не увидят света солнца.
Из настигли уже тогда, когда они выбрались из охвачено беспорядками города и готовились встретится с другими магами, желавшими как можно быстрее покинуть страну, где разгорался пожар гражданской войны. Пользуясь своими знаниями геомантии, Казимир смог избежать нежелательных встреч как с обычными, но нынче крайне опасными людьми, так и с теми немногочисленными чародеями, что во всеобщем хаосе решили припомнить старые грехи Васьки-Духа. Но их выследил враг совершенно иного рода.
Так называемые "шептуны" среди чародеев давно милой шуткой, коей иногда могли припугнуть зарвавшихся новичков. Немногочисленное магическое общество уже давно научилось не привлекать к своим делам излишнего внимания. Но все еще ходили слухи о тех, кто явно нарушает неписанные правила и подвергает всех чародеев опасности. Вот за такими-то якобы и приходили таинственные "шептуны". Лиза никогда особо не верила в это россказни. Да, несомненно, в тех или иных городах были те, кто следил, чтобы маги хоть как-то держали себя в узде, но ни о какой "тайно полиции" речи конечно не шло. По крайне мере, за столько лет к ее батюшке никто так и не явился, хотя девушка догадывалась, что он преступил не только людские, но и магические, наделив ее "даром". Хотя возможно, эта "колдовская охранка" просто выжидала подходящего момента, чтобы ударить быстро и беспощадно.
В тех двоих, что на них напали, не было ничего таинственного. Они даже никакой видимой магией не воспользовались. Просто напали на них ровно в тот момент, когда Казимир истощил почти все свои силы, а остальные уже не ждали ничего плохого.
Все закончилось в считанные секунды. Незнакомцы не стали жечь их огнем, призывать с небес молнии или натравливать голодных духов. Они просто метко стреляли. Чертовски метко. Возможно, это и было их волшебство, крайне узкоспециализированное, но от и этого и в высшей степени смертоносное. Каждый выстрел попадал жертве ровно в голову. Казимир просто ничего не успел предпринять, так его сняли первым. Отце что-то пытался сказать нападавшим, но Лиза этого уже не увидела, так следующая пуля ударила уже ее прямо в лоб и она провалилась во тьму...
Очнулась она неопределенное время спустя посреди мертвых тел. Отец, мать, Казимир, пара слуг, что пошли с ними... Все были мертвы. Девушку спасло лишь то, что она до сих пор так толком и не определилась, какую магию практиковать. Думала заняться этим, когда они прибудут в Англию... Но колдовство решило само себя проявить и спасло ей жизнь.
Лиза как-то отстраненно посмотрела на трупы родных. Все это пока казалось ей просто дурным сном, да к тому же голова сильно кружилась. Ее кожа, что сама собой на пару драгоценных секунд стала тверже стали, предотвратила неминуемую гибель, но попадание все же не прошло для девушки бесследно. В голове звенело, все перед глазами плыло... Девушка, по чьим щекам уже сами собой текли слезы, просто инстинктивно побрела подальше от этого места. Тех двоих что-то спугнуло или же поторопило, но они все еще были рядом, вполне могли вернуться и добить ее наверняка так, что никакие чудеса уже бы не помогли. Она не столько поняла, сколько почувствовало это (еще одна сторона ее так внезапно проявившегося "дара"?) В любом случае надо было немедленно убираться подальше от этого страшного места, несмотря ни на что. Внутри было абсолютно пусто, Лиза совершенно не знала, что ей делать дальше, куда и зачем идти и теперь. Поэтому она просто пошла вперед, навстречу жизни или смерти.
***
В лавке Федора Петровича было как обычно тихо. Хаос, который, казалось, охватил всю страну, будто бы даже почти не коснулся этого места. Но это не было случайностью или счастливым стечением обстоятельств. Федор Петрович потратил немало сил и средств, чтобы посреди бури истории найти относительно тихую гавань, где, как ему казалось, его уже точно никто искать не будет.
Сегодня посетителей почти не было. Только ближе к концу дня к нему зашла коротко стриженая девушка в кожаной куртке. Маг зеркал бегло глянул на посетительницу. Видимо, кто-то из прихлебателей новой власти. Но ему ведь нечего бояться, он уже давно сделал все, чтобы его оставили в покое и поняли, что брать у него нечего. А если нет... Что ж, у него в арсенале еще осталась парочка не слишком опасных, но весьма пугающих заклятий, которые он разучил, будучи еще Последователем Тота. Отвадить одного человека он всяко сумеет.
- День добрый, Федор Петрович, - произнесла гостья, и ее голос показался ему смутно знакомым. - Вы почти не изменились. Да и прятаться у черта на рогах все также умеете, отдаю вам должное. Обнаружить вас было не так-то просто.
Федор повнимательнее посмотрел на посетительницу. Что-то в ней показалось ему смутно знакомым.
- Елизавета Васильевна, если не ошибаюсь? А вот вас едва можно узнать. И ведь всего-то лет шесть прошло с нашей встречи, если не ошибаюсь. Что случилось?
- Конец одного мира и начало другого, Федор Петрович. Или вы его проспали в своем уютном подвальчике с писателем-неудачником и старушкой-торговкой?
- Ну, от чего же. Просто я заранее принял меры, чтобы буря эта по большей части прошла стороной. Осмелюсь спросить, а как там ваш батюшка и Казимир Сигизмундович? Слышал, они таки решили последовать моему совету и перебраться куда подальше?
- Никак, - ответила девушка, и ее голос едва заметно дрогнул. - Они не успели, им не повезло. И давайте не будем об этом. Я к вам по делу, четкому и конкретному.
- Пришли конфисковать те немногие зеркала, что у меня еще остались, именем революции? - ехидно спросил Федор Петрович.
- Не злите меня, вы сейчас не в том положении, - устало сказала Лиза, будто бы объясняя что-то очевидно малому ребенку. - Не нужны мне ваши зеркала. Разве что... То зеркальце с торговкой все еще при вас?
- Да.
- Дайте посмотреть, если не трудно.
Федор Петрович нехотя достал из-за пазухи зеркальце и передал его девушке. Та стала вертеть его в руках, продолжая при этом говорить:
- Так вот, насчет зеркал. Ничего я отбирать не буду, даже новые вам достану.
- С чего же такая щедрость, осмелюсь спросить?
- С того, что я предлагаю вам в добровольно-принудительном порядке скопировать образы действительно неординарных людей, так сказать, сделать вклад на будущее и в кои-то веки послужить достойной цели. Мало ли, вдруг кого из них уже через пару месяцев в живых не будет. А так хоть что-то останется. Вы, наконец, создадите что-то действительно нужное.
- Нужное, говорите... - медленно проговорил Федор Петрович. - Это правда, что пользы от моего искусства людям было немного. Но зато и вреда я никому не причинил. Почти. И кто же, позвольте спросить, решил, что цель, которой вы мне предлагаете послужить, будет достойная? Я ведь так понимаю, "зеркальные души" мы будем создавать отнюдь не на основе поэтов и баснописцев.
- Я решила. Этого достаточно, - ответила девушка. - Да, поэты и баснописцы, как вы когда-то выражались, мне без надобности. Это будут люди с подходящим в нынешних обстоятельствах опытом, которым мы сможем воспользоваться, даже если они погибнут.
Федору Петровичу совершенно не нравилось то, в какое русло перетек их разговор. Эта Лиза сильно изменилась, и явно не в лучшую сторону. Интересно, что все-таки произошло с ней и ее отцом. Впрочем, сейчас явно не слишком подходящий момент, чтобы этим интересоваться. Но и спуску давать этой девчонке тоже не стоит. Магией в должной мере она наверняка так и не овладела, а с обычным человеком он уж как-нибудь разберется.
- О, вы у нас теперь глашатай истины, значит. Интересно, кто же это все-таки будет? Товарищи, которых вы боитесь потерять? Коллеги, чьи заслуги вы присвоите себе в случае чего? Или, может даже враги, которые сами того не зная поделятся с вами своими навыками после своей преждевременной кончины?
И как я погляжу, вы быстро поняли, куда муссоны дуют. Тоже при новых хозяевах сумели приспособиться, и видимо непло...
Он не успел договорить, как девушка сжала своими тонкими пальцами зеркальце. Хрустнула оправа, в последний раз вспыхнул и погас образ старухи-торговки. Лиза продолжала сжимать кулак, в котором зеркало крошилось на мелкие осколки. А затем легко его разжала, и блестящая труха посыпалась на пол. Девушка как бы невзначай распрямила ладонь, на которой не было ни царапины. Федор Петрович побелел.
- Я же сказала. Не. Зли. Меня, - произнесла Лиза ледяным тоном, делая ударение на каждом слове. В ее серых глазах Федору Петровичу почудился отблеск стали. - И никаких фокусов выкидывать даже не пробуй. Я тебе шею переломаю быстрее, чем ты успеешь прочесть даже свое самое короткое заклятье.
Уж кому-кому, а тебе, Тарановский, о морали поздно думать. Если тебя это так беспокоит, то это будут хорошие, достойные люди. Те, которые сейчас нужны этой стране, но могут легко погибнуть, потому что не прячутся по углам, да и время все еще неспокойное. Словом, не такие, как ты.
И это я пока по-хорошему с тобой говорю. Но ведь могу и по- плохому. Поверь, по тебе никто плакать не будет, и защитить от меня тебя уже некому. А работать, если что, ты сможешь и с переломанной рукой.
Заметно побледнев, Федор Петрович все же сохранил присутствие духа. Ну стекло и металл она теперь крушит голыми руками. Эка невидаль. И все же крайне не хотелось, чтобы одна из этих тонких ручек сомкнулась на его запястье или, упаси Господь, шее. Дьявол знает, что на самом деле у этой полоумной сейчас на уме. Злить ее и впрямь больше не следует. Поэтому следующие слова он произнес как можно более спокойно, стараясь, чтобы голос его не дрожал:
- Я вас понял, барышня, четко и конкретно, как вы сами выражались. Помогу всем, чем смогу. Но по своей воле. И пугать меня не надо, пуганный уже.
К слову, вижу, вы все же решили, что вам нужно в этой жизни. Что ж, полезные у вас для нынешнего времени способности. Только зря вы так с моим зеркальцем. Хорошая была вещица.
- Не я решила. Жизнь сама за меня решила, Федор Петрович, - спокойно ответила девушка. Ее голос снова стал обманчиво доброжелательным. - А зеркальце себе новое заведете. Думаю, для вас это не проблема. А теперь позвольте отклоняться, у меня еще полно дел.
Наигранно-издевательски поклонившись, девушка ушла. Когда опасная гостья, наконец, удалилась, когда-то непоколебимая выдержка Федора Петровича таки дала трещину. Он тяжело сел, почти упал, на табурет, дрожащей рукой достал из кармана платок и вытер им со лба капли холодного пота. Нет, видимо тихо дожить свою старость, не ввязываясь ни в чьи противостояния, ему не дадут. А ведь почти обошлось. Бывшие коллеги из числа Последователей Тота были по уши в делах посреди стремительно менявшейся Европы и окончательно оставили его в покое. Новая власть его также не особо трогала, сочтя слишком мелкой сошкой. К тому же он хорошо знал, кому и что сказать благодаря парочке новых скопированных образов. И тут такое. Неспроста Лиза ему еще совершенно не понравилась еще в первую их встречу.
Но теперь уж ничего не поделаешь. Федор Петровичу всю его немалую жизнь в целом капризная дама Фортуна благоволила. Но, видимо, в итоге и она решила повернуться к нему спиной. Правду, наверное, говорят, что редкому чародею удается умереть тихо, спокойно и в своей постели. Оставалось лишь надеяться на то, что эти новые "зеркальные души" и правда принесут хоть кому-то еще пользу. Вообще-то Федору Петровичу был чужд альтруизм, но если уж пришло его время уйти во тьму, то пусть после него хоть что-то останется в этом мире. Что-то, за что не жалко заплатить спокойной старостью.
(C) Идеи и их реализация (т.е. собственно автор) - Angvat.
Источник вдохновения и критики, а также корректор и верстальщик - Tairilin Hlaalu. 2018г.