Он зачем-то ушёл в город. А город не спал как всегда, как только бывает по весне и осени. Не спал, потому что Любовь веселилась всеми красками, что даны земле щедрыми на красоту небесами.
Накануне вечером он побрился как всегда второпях, попутно прослушивая обзор вечерних газет на 9-ом городском радио. На кухне пыхтел пароходом новенький чайник. С полотенцем на плече, он приготовил кофе как всегда накануне ночи, чтобы отпустить усталость уходящего дня и уснуть как младенец.
А сейчас, закрывая входную дверь на три оборота, он надумал посетить парикмахерскую, где работала его сестра, чтобы передать привет их общему отцу. Он специально не звонил этому старому льву, чтобы не знать какие ещё ватерлоо провернул в пьяном угаре этот старый облезлый лев. На 7 десятке лет люди становятся статуями, наполовину живыми, наполовину ушедшими в туман и мрак.
Пахло дождём (землёй). Он вспомнил, что ровно дюжину лет назад так же шёл по этим изведанным улицам для него очень маленького и безумно необъятного города и курил какую-то дрянь. Алкоголь, даже пиво, и трава, даже "Parlament" - та же самая дрянь. Как ребёнок, ругающийся матом. Как лужа, в которой остался чей-то отпечаток ноги.
Обожая музыку, он никогда её не слушал среди людей. Так легче было не запутаться в самом себе мыслями и впечатлениями. Это не дом, это не лес, это не он в самом себе. Здесь всё просто. Всё доступно, всё понятно без слов.
Два дня назад он закончил переводить "Три комнаты на Манхэттене". Три недели назад в его город приехала его возлюбленная. И поэтому он вышел в город. Или просто ушёл к ней.