Почти 80 лет отделяют нас от тех дней, слава которых "не смолкнет, не померкнет никогда", и всё же гражданская война в России ещё не вполне стала историей. На наших глазах происходит великая переоценка ценностей, заставляющая вновь и вновь вглядываться в не такое уж далёкое прошлое. Переоценка эта нужна, чтобы лучше понять настоящее, чтобы народу не захлебнуться кровью в будущее. Ведь достаточно включить телевизор, и жуткие реалии гражданских войн обрушиваются на нас те только из так называемого "ближнего зарубежья", но в последнее время - и с окраин самой России. Вспомните, наконец, трагический октябрь 1993 года. Тогда нам всем показали, как гражданская война (во всех своих отвратительных подробностях) может стать реальностью для каждого из нас.
Стоит ли ворошить прошлое? - спросят иные. Может быть, хватит бередить старые раны? Стоит. И те только потому, что, как сказал прекрасный российский поэт Борис Чичибабин, "за боль величия былому пора устроить пересмотр", и не только потому, что элементарное чувство самосохранения заставляет задумываться о том, как начинается этот революционный кошмар и как его не допустить. Дело ещё и в том, что российское общество, увы, по-прежнему расколото. Были и есть люди, молитвенно взирающие на красное знамя с надписью: "Вся власть Советам!". Для них это - святыня (и они обычно агрессивно навязывают своё понимание этой своей святыни окружающим). Но были и есть другие люди, которые помнят: те, кто сражался по ту сторону баррикады под лозунгом "За единую и неделимую Россию" (почти официальный идеологический пиар наших дней!), под трёхцветным флагом - тем, что является сейчас символом государственной власти в нашей стране - те тоже были дети России и боролись за её будущее (естественно, как они его понимали).
А ведь были ещё и третьи - те, кто которые не принимали ни белый, ни красный идеал и шли в бой со словами: "Власть Советам, а не партиям, за вольную коммуну!". Как их только не называли - "зелёными", бандитами, повстанцами (последнее определение, наверное, наиболее близко к истине). Но суть от этого не меняется: это было самостоятельное движение со своим, если хотите, политическим идеалом.
И, наконец, гражданская война начала ХХ века - это и время национальных движений. Собственно, начались они много раньше, ещё на рубеже XIX-ХХ веков, во всех национальных районах Российской империи и продолжались, кстати, очень долго - почти до начала 30-х годов, а на Кавказе - практически до самого начала Великой Отечественной войны.
И у всех сражающихся людей была своя правда. Вообще, любая гражданская война в истории человечества - это столкновение нескольких сил, у каждой из которых есть своя правда. Отдавая монополию на истину какой-либо одной воевавшей стороне, мы неизбежно искажаем картину и грешим против истории. Ведь до сих пор в России едва ли не в каждой семье хранятся старинные фотографии дедов и прадедов - в буденовках или в погонах. Это и есть наша совокупная история, из которой, как из песни, слова не выкинешь...
Но для того, чтобы правильно оценивать историю, её нужно знать. И величайший парадокс состоит в том, что гражданскую войну, затиражированную в книгах, запетую в песнях, тысячу раз изображённую в кинолентах, мы не знаем. Она для нас - неизвестная война. Я имею в виду не только то, как она конкретно происходила, но и сам образ этой войны, который для нас по-прежнему скрыт за пеленой привычных, но, увы, мифических представлений.
Мы до сих пор пользуемся заученными штампами-противопоставлениями: красные - белые, бедные против богатых, эксплуататоры - эксплуатируемые, и т. д. И обманываем себя, ибо в жизни всё было намного сложнее. И страшнее. В том числе и на Урале, где гражданская война началась очень рано (в конце 1917 года) и затянулась чуть ли не до начала 1922 года.
Начнём с того, кто кому противостоял. Красные белым? Но кого можно считать красными? Дело в том, что грань, отделяющая стопроцентных красных от крестьянских повстанцев - "зелёных" - весьма зыбка.
Вспомните, как описывает Д. Фурманов в известной книге о Чапаеве 25-ю Чапаевскую дивизию на первоначальном этапе её формирования. Типичная повстанческая часть, готовая встретить коммунистов свинцом. Отметим, кстати, что Фурманов сам был не большевик, а анархист - потому его в Чапаевской дивизии более-менее сносно приняли в качестве комиссара: могло быть и хуже. Эту конкретную дивизию и её командира красным в конце концов удалось приручить, и она стала одной из лучших на Восточном фронте: на её вооружении состояли танки, бронетехника, авиация и даже химическое оружие (!) , а сам начдив - вопреки распространённому мнению - академию всё-таки кончил (только диплом не получил, сбежал на фронт). Но не везде у красного командования всё проходило так гладко. Вспомним ситуацию, описанную в романе того же Фурманова "Мятеж", когда крупное соединение Красной Армии становится не красным и не белым. Известны случаи, когда М. Фрунзе на Восточном фронте приходилось снимать в передовой части для разоружения, а иногда и для уничтожения взбунтовавшихся подразделений. Причём это опять-таки не за переход к белым, а просто за отказ защищать "красный" политический идеал. А в 1921 году именно такие "промежуточные" силы составят костяк бойцов Урало-Сибирского восстания: в штурме Ирбита летом упомянутого года участвовали тысячи крестьянских повстанцев, вооружённых дрекольем.
Или вот такой почти неизвестный факт. В 1918 году в районе Красноуфимска произошло настоящее сражение между екатеринбургскими рабочими, пришедшими на реквизицию хлеба, и местными крестьянами, не желавшими этот хлеб отдавать. Рабочие против крестьян! Ни те, ни другие не поддерживали белых, но это не мешало им истреблять друг друга...
Впрочем, и отношения с белыми были у этих представителей народных масс не самые простые. На многих фронтах гражданской войны встречаем мы белых генералов и белые части с красным прошлым. Лидеры терского казачества - братья Георгий и Лазарь Бичераховы, атаман С. Булак-Балахович (прославившийся своей садистской, болезненной жестокостью), а также так называемая Тульская дивизия в составе войск Н. Юденича - всех их объединяет то, что начинали они свою войну в рядах Красной Армии. Я уже не говорю про известного повстанческого лидера на Украине атамана Н. Григорьева - бывшего красного комкора.
Были ли подобные метаморфозы на Урале? Да, были. Пример. Один из сподвижников атамана А. Дутова (а после его гибели в эмиграции от руки чекиста-диверсанта - командующий дутовской армией) - генерал Бакич. Член эсеровской партии и в начале гражданской войны - красный комбриг. Он провоевал до 1922 года на территории Китая и Монголии, впоследствии сдался в плен и был расстрелян без суда и следствия. Характерная деталь: Бакич воевал под... красным флагом, только на полотнище в левом верхнем углу был пришит квадрат с цветами российского триколора.
А вот история чрезвычайно известная. В 1918 году против власти большевиков восстали рабочие Ижевска и Воткинска - важнейших пролетарских центров Урала. На их подавление были брошены отряды питерских рабочих, но они немедленно перешли на сторону повстанцев. Сопротивление на Западном Урале продолжалось два месяца, после чего ижевские и воткинские повстанцы прорвали фронт и ушли на соединение с Колчаком. Они воевали под красным знаменем, называли друг друга и своих командиров "товарищами", ходили в бой с пением "Варшавянки". И при этом стали самой боеспособной дивизией в армии Колчака и провоевали с красными до 1923 года. Именно они под командованием своего начдива Молчанова отбивали атаки В. Блюхера под Волочаевкой. (С повстанцами Удмуртии мы ещё не единожды встретимся на страницах этой книги).
Так что не самые простые отношения были у большевиков и с крестьянами, и с рабочими. И не случайно не только карательный отряд белого капитана Казагранди свирепствовал в Богословске (нынешний Краснотурьинск) и Надеждинске (нынешний Серов), но и красный карательный отряд под командованием Ивана Михайловича Малышева (того самого!) расстреливал рабочих в Бисерти и Шайтанке (нынешний Первоуральск). Помните слова в известном фильме "Адъютант его превосходительства": "Бей белых, пока не покраснеют; бей красных, пока не побелеют"?..
Таких "подводных камней" в истории гражданской войны на Урале (и по всей России) - хоть отбавляй. Казалось бы, общеизвестный факт: казачество в большинстве своём поддержало белых. Но... В составе партизанской армии Блюхера, совершившей летом 1918 года легендарный рейд на соединение с частями Восточного фронта, сражался 1-й Оренбургский казачий полк имени Степана Разина (комполка Т. Карташов), позднее развёрнутый в казачью кавбригаду (командующий - Н. Томин). Оба командира были оренбургскими казаками. Да и не все помнят, что В. Блюхер стал командармом не в начале похода, а только после сражения под Верхнеуральском, где был ранен первый партизанский командарм - казак Василий Каширин.
А национальные движения? Одной из лучших, элитных частей колчаковской армии была дивизия князя Голицына, целиком и полностью состоявшая из башкирских охотников-лыжников. У большевиков тоже были национальные башкирские части; они так и назывались - "красные башкиры". Правда, Реввоенсовет предпочитал использовать их не дома, а подальше от родных мест - например, под Петроградом, против Юденича (не очень-то, похоже, доверяли большевики "красным башкирам"!). Голицынские же башкиры скрещивали своё оружие с чапаевцами под Бугурусланом, Бугульмой и Белебеем... И не надо думать, что красные башкиры были сплошь бедняки, а белые - богатеи. Тот же Фурманов на страницах "Чапаева" свидетельствует: При вступлении в Бугульму дивизия была обстреляна: "стреляли татары, и не богатенькие, а самая что ни на есть голь перекатная". А при этом в авангарде Чапаевской дивизии шёл Мусульманский полк...
Да и в рядах белогвардейцев мы не найдём желанной классовой ясности. Не только в рядовом, но и в командном составе белых армий (в том числе и воевавших на Урале Сибирской, Северной, Южной, Оренбургской и Уральской армий) практически нет ни крупной буржуазии, ни земельных магнатов, ни представителей правящей элиты царской России. Почти все руководители белых выдвинулись либо в годы Первой мировой войны (как А. Колчак), либо в Февральскую революцию (как Л. Корнилов и А. Деникин, а у нас на Урале - А. Дутов), либо, наконец, уже в саму гражданскую. Как самый молодой из белых командармов - 27-летний Анатолий Пепеляев, командующий Северной армией, "мужицкий генерал" (так его звали в Сибири).
И лозунги Белого движения не были лозунгами восстановления дореволюционной России, Да, среди белогвардейцев было немало монархистов, но официальный лозунг Колчака - "Вся власть Учредительному собранию". Тому самому, разогнанному большевиками в начале 1918 года. И в этом смысле напрашивается поразительный вывод: и красные, и белые были "птенцами Февральской революции" (белые даже в большей степени) и отстаивали её завоевания, каждый на свой лад .
Отсюда поразительная схожесть методов как тех, так и других: "бред разведок", по словам поэта Серебряного века Максимилиана Волошина, соревновался с "ужасом чрезвычаек", а сибирских казачьих атаманов, изощрявшихся в расправах, Колчак в сердцах обозвал "белыми большевиками". Особенно ясно эта "взаимозависимость" видна, когда смотришь наглядную агитацию времён гражданской войны. Такое впечатление, будто делал один и тот же человек. На деникинском фронте, кстати, так и было - один и тот же художник брал заказы и от тех, и от других, а работал по единому трафарету! Дублируется всё: сюжеты, тематика, образность, символика (только цвет флага меняется). Скажем, образ врага-чужеземца: для красных это - Антанта, для белых - латыши и китайцы. И даже конкретные детали плаката: так, известный красноармейский плакат "Ты записался добровольцем?" имел белый дубликат: только надпись была иная (но похожая) - "Почему ты не в армии?". И песни обе стороны пели одни и те же, чуточку видоизменяя слова. К примеру, у белых:
Смело мы в бой пойдём
За Русь Святую
И, как один, прольём
Кровь молодую!
А широко известная "красная" песня "Там, вдали, за рекой загорались огни" была популярна у... петлюровцев (украинских националистов) со словами "Снаряжался стрелец"...
Вообще степень зашкаливающей абсурдности всего происходящего лучше всего демонстрирует историк Леонид Юзефович, описывая ситуацию, сложившуюся в Забайкалье летом 1918 года, в своей книге "Самодержец пустыни":
"Установить точную численность войск Г. Семёнова (белых - Д. С.) и С. Лазо (красных - Д. С.) практически невозможно. Сплошного фронта нет, всё постоянно движется, меняется, сотни людей по нескольку раз перебегают от красных к белым и обратно. Дезертирствуют тоже сотнями: целые полки бесследно растворяются в степи. Мобилизации, которые пытается проводить каждая из сторон, увеличивают не столько их собственные силы, сколько армию противника. Поскольку реквизиции проводили и белые, и красные, врагом становился тот, кто делал это первым. Какое-то разделение по имущественному признаку тоже не прослеживается: сплошь и рядом богатые крестьяне объявляют себя сторонниками советской власти, а бедные поддерживают Семёнова. Грабят и те, и другие, поскольку обе стороны объявляют себя носителями высшей справедливости, понимаемой как имущественный передел. Часто красное или трёхцветное знамя служило только поводом для сведения старых счётов... Обычно человек оказывался по ту или иную сторону фронта по причинам просто житейским, не имеющим ничего общего с идеологией обоих лагерей . Большинство просто не понимало, с кем и из-за чего воюет. В те дни люди, ещё не догадываясь об этом, выбирали судьбу на годы вперёд".
Это - о ситуации в Забайкалье, но это же можно сказать применительно к любому другому региону огромной захлёбывающейся в крови страны (и Уралу в том числе).
И идеология комбатантов той войны бывала совершенно абсурдистской (с позиций сегодняшнего дня). Вот подлинный текст прокламации восточносибирского партизанского командарма Щетинкина (как бы союзника красных!): "Я действую от имени Государя Императора! И Ленин с Троцким подчинились Великому князю Николаю Николаевичу и его министрам. Пора покончить с разрушителями России, Колчаком и Деникиным, продолжающими дело предателя Керенского! Призываю всех православных людей к оружию за царя и Советскую власть!". Именно так, и не иначе - а комментарии оставляю за читателем...
Прибавьте к этому трагедию десятков и сотен тысяч иностранных бойцов, волею судеб заброшенных в Россию умирать и убивать, ставших палачами и жертвами одновременно. Вспомните чехословаков в рядах белой армии и венгров, латышей и китайцев (да и не только их) в рядах Красной Армии. Сколько их нашло свою могилу на русской (и уральской) земле - Бог весть. Не менее дивизии чехов упокоилось на кладбищах вокруг Нижнего Тагила (и до полка их оппонентов венгров - в самом Нижнем Тагиле), а где-то севернее нашёл свой конец китайский красный отряд под командованием Жэнь Фученя... И многие из них оставили след самый зловещий - не забудем "интернационалистов", заливших кровью Ипатьевский дом...
Наконец (и это, пожалуй, самое существенное): любая гражданская война - это звёздный час полевых командиров. Тех самых, которых мы видели и в Афганистане, и в Боснии, и в Чечне. Если коротко, то это вожаки, каждый из которых мог бы подписаться под словами Шамиля Басаева: "Я подчиняюсь только Аллаху!".
Таких "подчиняющихся только Аллаху" было в те годы очень много. Они могли быть абсолютно бесконтрольными (как батька Ангел из фильма "Адъютант его превосходительства") или формально входить в ту или иную вооружённую структуру - неважно: в своих действиях они оставались "вольными птицами", то есть занимались, по сути, узаконенным бандитизмом. Бороться с ними было в тех условиях чрезвычайно трудно, и действия этих "шамилей басаевых" того времени страшно компрометировали ту воюющую сторону, флагом которой они прикрывались . Именно эти полевые командиры творили самые страшные злодеяния той войны: так, формально подчинённая Колчаку (но практически неподконтрольная) Партизанская дивизия атамана Б. Анненкова сожгла близ Тюмени село Куломзино со всем населением, а формально подчинённый Красной Армии партизанский отряд Якова Тряпицына и Марии Лебедевой вырезал до грудных младенцев город Николаевск-на-Амуре весной 1920 года . Особенно драматическую роль сыграл эти "партизаны" в судьбе Колчака, так как нигде официальные распоряжения командования (надо сказать, весьма гуманные и политически продуманные) не шли в такое противоречие с практикой поведения среднего и низшего звена офицерства, как это было в урало-сибирских армиях белых. Естественно, когда А. Колчак подписывал указ о 8-часовом рабочем дне и организации профсоюзов, а его офицеры разгоняли эти профсоюзы пулемётами и шомполами, "козлом отпущения" оказывался именно Колчак...
Вообще, окидывая непредвзятым взглядом реалии той гражданской войны, невольно задаёшь себе еретический вопрос: а было ли оно, это противостояние, трактуемое в традиционном для советской историографии марксистском социально-классовом смысле? Не становимся ли мы жертвой этого вульгарного противопоставления - по типу "низы не хотят - верхи не могут"? Ведь если во всех без исключения враждующих лагерях были представители всех социальных слоёв от знати до люмпенов, и если схватка сводила лицом к лицу не только сыновей одной страны, но и, как бы сказали марксисты, "братьев по классу" - как это понимать? Или социальное расслоение России начала ХХ века было много сложнее, чем мы это себе представляем? Скажем, напрашивается мысль о широком спектре разных интересов внутри одного социального слоя - к примеру, региональные различия, местные традиции ("локализм", как по научному обозначил это явление крупнейший отечественный социальный философ А. Ахиезер), наконец - просто субъективные факторы. Ведь рабочие-блюхеровцы стреляли-таки в рабочих-молчановцев...
Но несомненно одно: говоря словами уже упоминавшегося Максимилиана Волошина, в начале века "разгулялись по России бесы", и разгул этот делает по сути невозможным выстроить традиционную схему "наши - не наши". Слишком часто они менялись местами; слишком часто торжествовала, как говорил Рощин из эпопеи А. Н. Толстого "Хождение по мукам", "правда гражданской войны - когда целишься во врага, а стреляешь в близкого человека". Наконец - и эту горькую истину мы к концу ХХ века, похоже, уразумели - слишком быстро в междоусобных войнах победители превращаются во "врагов народа". Пожалуй, более всех прав был Антон Иванович Деникин, назвав свои мемуары о той войне "Очерки русской смуты". Смута - вот лучшее определение, приходящее на ум в таких случаях...
Кто выиграл гражданскую войну? На мой взгляд, никто; проиграли все. Проиграли белые, которых ждала смерть или эмиграция. Проиграли крестьянские повстанцы, получившие вместо "вольных коммун" пулемёты ЧОНовских карателей или ГУЛАГ. Проиграли националисты, так и не завоевавшие желанной независимости дл своих "малых родин" . Но не выиграли и красные, ибо вместо Советской власти, за которую они сражались, возникла (и их руками упрочилась!) монопартийная диктатура. И "победители" в очень скором времени будут исчезать в пасти этого ими же самими созданного чудовища. Как сожрало оно в 30-е годы красных героев гражданской войны на Урале - Тухачевского, Блюхера, Ивана и Василия Кашириных, Шорина, Кутякова, Онуфриева, Строда... Да, не было в этой войне победителей. И главное - проиграла Россия, ибо вместе с разрухой (по словам великого русского философа Н. Бердяева, отбросившей страну в "допетровскую Русь"), доходящим до людоедства голодом , жуткими людскими потерями (от 8 до 25 миллионов человек - такова по современным подсчётам, шокирующая амплитуда предположительного числа погибших в этой бойне) - та война принесла стране, может быть, самое страшное - раскол общества на "своих" и "чужих". Раскол, до сих пор не изжитый.
Похоже, самой лучшей эпитафией происшедшему будут слова из "Капитанской дочки" А. С. Пушкина, всегда аккуратно вымарываемые цензурой: "Те, кто хочет затевать у нас перевороты, либо не понимают сущности своего народа, либо уж совсем головорезы, кому чужая жизнь - копейка, да и своя голова - полушка"...
Эта книга - о неизвестной гражданской войне. У ней нет чётко очерченного сюжета; скорее, перед вами серия очерков, объединённых сверхзадачей высветить тёмные или тщательно скрываемые до поры страницы российской смуты начала ХХ века. Наша задача - увидеть российскую смуту, как говорил Маяковский, "во всём оголении"...И ещё: во всех описываемых событиях общероссийская трагедия рассматривается через призму событий, происходивших на Урале. Такой ракурс взят не из "регионального патриотизма": просто Урал был одним из важнейших театров военных действий той войны (единственный раз за всю российскую историю! - если не считать ещё пугачёвщину - наш "опорный край" стал полем битвы), и вдобавок уральские реалии (при всей их специфичности) предельно выпукло репрезентируют именно общероссийскую картину. Итак, мы "поворачиваем ручку машины времени" и бросаемся в водоворот едва ли не самой страшной эпопеи за всю историю нашей многострадальной Отчизны...
2. Хотели ли белые спасать царскую семью?
Один из узловых моментов гражданской войны, наиболее активно обсуждаемый в наши дни и к тому же всегда спаянный в сознании всего мира с Екатеринбургом - это трагедия в доме Ипатьева. Убийство царской семьи. Сейчас об этом кровавом эпизоде нашей истории настрочили горы книг и статей, и всё же...
Распространённый штамп восприятия: белогвардейцы "яростно рвались к Екатеринбургу освобождать царскую семью". Так написано в книге Э. Радзинского "Господи... спаси и усмири Россию". И это если не оправдывает, то хотя бы объясняет действия красных (если их вообще можно понять и оправдать).
Итак, белые идут на помощь... А так ли сие? Обратимся к фактам.
Гражданская война на Урале началась в ночь на 15 ноября 1917 захватом Оренбурга отрядом атамана А. Дутова. Сопротивление дутовцев было сломлено к середине апреля 1918 года, и до конца мая военных действий на Урале не проводилось. Вновь они начались 24 мая 1918 года в связи с восстанием чехословацкого корпуса. Центром размещения чехословаков на Урале был Челябинск; 26 мая город был захвачен ими. Это стало сигналом к выступлению всех антибольшевистских сил и открыло новую страницу в истории вооружённого противостояния на Урале.
Красным противостоят чехи и русские белогвардейцев, в основном казаки, белоповстанцы (вчерашние крестьяне) и офицерские части. О белоповстанцах у нас разговор будет позднее, пока же отметим: основная часть действующих на Урале белых комбатантов - регулярные, хорошо подготовленные войска с высокой боеспособностью. Чехов в царской России несколько лет готовили к участию в Первой мировой войне против регулярных германских и австрийских войск, и там, где такая встреча происходила, они этот экзамен выдерживали с частью - об одном таком эпизоде повествует А. Н. Толстой на страницах романа "Хлеб". Уральские и оренбургские казаки... Что ж, боевые подвиги русского казачества известны всему миру. В австро-венгерской армии, к примеру, существовала официальная инструкция - вступать в бой с казаками, имея лишь пятикратное численное преимущество (!). Наконец, что касается офицерских частей - пусть читатели вспомнят хрестоматийный эпизод "психической атаки" из фильма "Чапаев" и сделают свои выводы. (Справедливости для отметим: такие отряды своеобразных "русских камикадзе" в основном возникали позже, уже после появления в Сибири Колчака).
Характерная деталь: частями, наступавшими со стороны Сибири на Екатеринбург, будет командовать полковник С. Войцеховский. Это один из самых талантливых командиров Сибирской армии белых. Впоследствии С. Войцеховский в 1920 году заменил умершего от тифа генерала В. Каппеля на посту командующего армией и осуществит беспримерный по самоубийственному героизму прорыв от Иркутска к Чите в сорокаградусный мороз по льду Байкала - так называемый Ледовый поход... И тут возникает вопрос: а кто противостоит этому, весьма солидному противнику?
В Екатеринбурге к лету 1918 года гарнизон состоит из... нескольких сот человек. Мне довелось видеть фотографии того времени, запечатлевшее Красную гвардию уральской столицы: большинство вооружены охотничьими ружьями и револьверами. Дисциплина у них крайне слабая. Процветает пьянство. Показательно, что в день убийства царской семьи многие участники расстрела, в том числе верх-исетский комиссар П. Ермаков, были пьяны. Наконец, одна очень характерная деталь: её часто вспоминают, когда говорят об ужасающем зверстве большевиков в "ипатьевскую ночь" расстрела царя. Мне же хотелось бы обратить в той ночи внимание не на этическую, а на чисто военную сторону дела - опять-таки к вопросу о пресловутой боеспособности красных. Итак, предоставим слово одному из участников расстрела, Кабанову (передано по вышеупомянутой книге Э. Радзинского):
"Демидова лежала на полу ещё живая... Я вбежал в помещение и крикнул - живых докончить штыками... Один из товарищей вонзил ей в грудь штык американской винтовки "винчестер". Штык был тупой и грудь не пронзил" (курсив мой - Д. С.).
Как говорится, комментарии излишни... И не случайно генерал М. Дитерихс, военный комендант Екатеринбурга после занятия города белыми, в своих мемуарах вспоминает: "Части полковника Войцеховского вошли в город, рассеяв Красную гвардию". Яснее не скажешь - не разбив, а именно рассеяв. Пишу об этом столь подробно с единственной целью - показать, что с военной точки зрения проблем со взятием Екатеринбурга у белогвардейцев явно не возникало.
Теперь. Центр антибольшевистского сопротивления на Урале, как вы помните, был в Челябинске. От Челябинска до Екатеринбурга сегодня - 6-7 часов по железной дороге (со всеми остановками) или 3-4 часа, как тогда говорили, на "моторах" (без остановок). Что мешает белому или чешскому командованию совершить этот рывок и с налёту захватить Екатеринбург? Не обязательно даже удерживать город - достаточно ворваться в него хотя бы на несколько часов. Кстати, это практика гражданской войны, когда та или иная воюющая сторона захватывает город на несколько дней или даже часов либо проходит через него транзитом, не задерживаясь. Такую ситуацию описывают многие авторы - Н. Островский в романе "Как закалялась сталь", Н. Мельгунов в книге "Красный террор в России", Б. Савинков в романе "Конь вороной", В. Урусова в своих воспоминаниях и многие другие. Так что и с Екатеринбургом такое могло быть возможным - при условии, что жизнь царя и его близких была для белых "приоритетом Љ1".
Такое могло бы быть. А что было?
Напомню: чехословацкое восстание в Челябинске началось 24 мая. А взятие белыми Екатеринбурга случилось 25 июля. Два месяца! За это время южноуральские белогвардейцы и чехи захватывают города Кыштым, Миасс, Троицк, Верхнеуральск, Магнитогорск, Златоуст. Все города - южнее и западнее Челябинска, то есть на противоположном Екатеринбургу направлении. Также завоёваны Шадринск, Курган, Петропавловск (это города в Зауралье, к юго-востоку от Челябинска; захват лежащего ныне в Казахстане Петропавловска вообще трудно комментировать). Единственное "телодвижение" белых в сторону столицы Красного Урала - взятие Тюмени, но это произвели не чехи и их союзники, а сибирские силы Войцеховского (находившиеся в тот момент гораздо дальше от Екатеринбурга, нежели их товарищи по оружию с Южного Урала). Наконец, белые после ожесточённых боёв занимают Нижний Тагил, затем бросаются на Верхотурье, Надеждинск (Серов) и Богословск (Краснотурьинск). То есть к северу от Екатеринбурга! К концу июля город, по сути, окружён с трёх сторон. Но кольцо не замыкается - железные дороги на Кузино-Кунгур-Пермь и на Ревду-Красноуфимск свободны, и по ним впоследствии большевики будут отступать. (Информация к размышлению: дорога на пермско-кунгурском направлении была впоследствии перекрыта не белыми, а "зелёными" - крестьянскими повстанцами). В ходе этих операций белые ввязываются в тяжёлые бои с крупными по местным масштабам группировками красных в Троицке и Нижнем Тагиле. Оба города взяты со второй попытки - первый штурм в обоих случаях захлебнулся с тяжёлыми потерями. Два чешских полка в тагильских боях полегли полностью, под Троицком был уничтожен чешский бронепоезд. В Тагиле уличные бои шли в городском районе Гальянка, отделённом от центра города лишь прудом на реке Тагил. Красные в этих боях также пускались во все тяжкие: например, первый штурм Нижнего Тагила был отбит благодаря переброске в город 1-го Петроградского полка из Перми (полк этот вступил в бой, плохо ориентируясь на местности, и его бойцы все поголовно погибли) и благодаря подходу отрядов из Егоршино и Алапаевска. Кстати, последний факт говорит об отсутствии ясно выраженной линии фронта: ведь и Егоршино, и Алапаевск - города, лежащие уже в Зауралье, в зоне, как бы уже контролируемой белыми . То есть на территории района имеются своего рода белые и красные анклавы; кстати, такое положение ещё более типично для Сибири и Дальнего Востока, а также Северного Кавказа... В общем, антибольшевистские силы тратят энергию на любые задачи, кроме удара по почти беззащитному Екатеринбургу. Городу, где тщетно ждёт спасения царская семья.
Ещё деталь. В городе находится эвакуированная из Петрограда действующая Академия Генерального штаба. То есть в Екатеринбурге - много бывших офицеров. И ни одной попытки нападения с целью освобождения августейших узников! Кстати, не было их и в Тобольске, где до того находился Николай II семьёй. Были только попытки связаться с пленниками со стороны некоего Соловьёва, оказавшегося авантюристом и проходимцем. Впоследствии красные будут сами организовывать фальшивую "переписку" с царём, чтобы сфабриковать дело о несуществующем "монархическом заговоре" и на этом основании уничтожить узников. А если всерьёз: зачем реальным заговорщикам переписываться с Николаем? (Кстати, подобная переписка - лучший способ демаскироваться и сорвать всю операцию). Неужели у царя надо ещё спрашивать разрешение на его спасение? Не лучше ли просто спасать? Повторяю: если это всерьёз ...
Наконец, ещё одно соображение. Выкрасть царскую семью можно было бы и силами специально подготовленного диверсионного отряда - если хотите, спецназа. Чтобы читателю эта мысль не показалась слишком фантастической, приведу общеизвестный факт.
В 1921 году Азиатская дивизия барона Р. Унгерна-Штернберга вместе с монгольскими повстанческими отрядами осадила город Ургу (ныне - Улан-Батор), занятый оккупировавшими Монголию китайскими войсками). Предстоял штурм, но... В руках китайцев на положении заложника находился Богдо-гэгэн Джебузун-Дамба-хутухта, глава буддийской религиозной общины страны, духовный и светский владыка Монголии. Пока он был в руках китайцев, о штурме нечего было и думать. И вот по приказу Унгерна был сформирован отряд особого назначения, состоящий из тибетских стрелков под командованием бурятского офицера Тубанова. Цель - освобождение Богдо-гэгэна (слепого старца, к слову) и его жены. Задачу отряд выполнил, что называется, ювелирно: сперва диверсанты поодиночке проникли в город и заняли позиции, затем под видом монахов провели в Ургу компактную группу "спецназовцев", перебили охрану дворца, где содержался пленник, затем вынесли царственную чету на руках (!) из города под грохот боя, который завязала для прикрытия другая часть отряда. В этом бою люди Тубанова не потеряли ни одного человека и "одним выстрелом убили двух зайцев": была спасена жизнь пленников и произведён поистине шоковый эффект на психику оккупантов, что обеспечило успех предстоящего штурма.
Отметим: всё это унгерновцы проделали в городе, который обороняли почти 10 тысяч китайцев! Когда впоследствии в ЧК допрашивали уже арестованного Унгерна, следователи поинтересовались, как барону удавались такие подвиги в стиле приключенческих романов (надо сказать: в биографии Унгерна этот эпизод отнюдь не единичен). И барон ответил: "Всё можно сделать, была бы энергия".
Да! Требовались энергия, желание, а возможности для освобождения царской семьи у белых, безусловно, существовали. Но как раз желания, судя по всему, не было. И Екатеринбург до конца июля 1918 года, обложенный с трёх сторон и почти не охраняемый, не подвергался нападению. Показателен в этом отношении следующий факт. Как известно, южноуральская партизанская армия В. Блюхера как раз в июле начала прорыв из Белорецка (в Башкирии) на соединение с основными силами красных (этому событию в нашей книге будет посвящена отдельная глава). Конечным пунктом их похода официально считается Кунгур (об этом - также ниже). Но мало кто помнит, что первоначальный маршрут блюхеровцев лежал на Екатеринбург - его считали местом, где Советская власть держится если не устойчиво, то, по крайней мере, более-менее стабильно. Это говорит о том, что у красных было достаточно времени для манёвра. И не только военного: судьба царской семьи решалась не в одночасье и не на берегах Исети. Такая ситуация могла сложиться только потому, что со стороны чехов и белогвардейцев видимого нажима на екатеринбургском направлении не было: как горько съязвил Э. Радзинский, "они очень странно "рвались".
Вообще создаётся впечатление, будто белогвардейцы предлагают красным своего рода чудовищную "игру в поддавки": мы даём вам время и шанс сделать ответный ход в отношении царской семьи; мы на вас наступаем, но не так, чтобы отрезать все концы - нет, мы вас обкладываем, как волка флажками, но при этом ниточку Транссибирской магистрали не перерезаем: пожалуйста, драпайте, как вашей душе угодно! И царя вывозите, куда хотите! Ведь если вспомнить что комиссар Ф. Голощёкин умудрился в этой ситуации съездить в Москву за инструкциями и вернуться - вернуться в полуокружённый Екатеринбург - для того, чтобы ликвидировать обречённую семью, и отнюдь не сразу, а ещё как минимум через неделю (в условиях гражданской войны и ситуации, в которой находился осаждённый город, это чудовищно много). И то после телеграфного сигнала, который дал ему из Перми командующий фронтом Р. Берзин - сигнала "добро" на ликвидацию... Как понимать такие действия "рвущихся на спасение" белых? И простым совпадением фактов всё сие не объяснишь. Как писал известный военный писатель-диссидент Виктор Суворов, "золотой закон разведчика: если совпадений больше двух - это уже не совпадения". В нашем случае их куда больше двух...
Итак, похоже, белые не очень-то спешили с освобождением Николая II и его родных. Звучит дико, ну, а если разобраться? Положение сразу проясняется, если мы вспомним, кто правил бал в политическом руководстве Белым движением в Сибири и Поволжье весной и летом 1918 года. Это был так называемый КОМУЧ (Комитет членов Учредительного собрания - тогда его называли просто "Комитет") в Самаре; позднее, после создания Уфимской директории (23 сентября 1918 года), он был переименован в "Союз членов Учредительного собрания". Кроме того, существовал ряд временных правительств Урала и Сибири (в частности, в Омске). Доминируют в этих правительствах меньшевики и эсеры. Давайте назовём эти партии не традиционными прозвищами, а их подлинными именами: социал-демократы и социалисты-революционеры. То есть социалистические партии! Партии, всегда составлявшие левое крыло в политической палитре России; партии, всегда бывшие непримиримыми оппонентами самодержавия. Само название КОМУЧа говорит о том, что его члены совсем не считали себя правопреемниками не только имперской власти, но даже и Временного правительства. КОМУЧ - представительный (по идее) орган разогнанного большевиками Учредительного собрания. Да и в большей части вышеупомянутых временных правительств Урала и Сибири большинство было откровенно эсеровским. И такое положение сохранится вплоть до 18 ноября 1918 года, когда в Омске адмирал Колчак не произведёт переворот и не возьмёт власть в свои руки. Но и Колчак объявит себя сторонником не монархии, но всё того же Учредительного собрания. Так что абсолютно прав в упомянутой книге Э. Радзинский, говоря, что, "свергая большевиков, чехи и Сибирская армия отнюдь не восстанавливали царскую власть... Если бы императора освободили - у освободителей наверняка возникли бы проблемы" .
В этой связи чрезвычайно показательна следующая история. Войдя в город 25 июля, белые начали расследование резни в Ипатьевском доме. Генерал М. Дитерихс свидетельствует: в Ипатьевском доме он побывал уже 26-го. Общеизвестно: следствие вёл Н. Соколов. Вёл его всю жизнь - даже тогда, когда кончилась гражданская война и он оказался в эмиграции. Но мало кто знает (и во многих исследованиях - например, в "23 ступенях вниз" М. Касвинова - сей знаменательный факт даже не упоминается), что Соколов был не первым следователем по делу об убийстве царя. Соколова назначил лично Колчак, а до него были два следователя, назначенные Омским правительством - Намёткин и Сергеев. Почему мы о них ничего не знаем? Да потому, что от их деятельности не осталось никаких результатов. Если соколовское расследование было чрезвычайно плодотворным и легло в основу всех дальнейших изысканий на эту тему, то Намёткин и Сергеев вели дело без всякого энтузиазма. И это нельзя объяснить, скажем, нерадивостью ил невысокой квалификацией следователей: ну подумайте, кто же будет ставить ленивого или некомпетентного следователя на дело об убийстве императора? Нет, подозрительную пассивность Намёткина и Сергеева можно объяснить только одним - они действовали в духе установок или даже инструкций омских властей, заинтересованных не столько в том, чтобы раскрыть дело, сколько в том, чтобы его замять. Что и дало моральное право позднейшим исследователям проигнорировать их деятельность .
Такова неожиданная (и страшная) правда истории.
Но и у большевиков отношение к свергнутому императору не было столь однозначным, как это представляется теперь большинству людей. И сюда вмешивалась тайная политика (как бы сейчас сказали - аппаратные, или подковёрные игры). Об этом сейчас и пойдёт речь.
3. Большевики и царь: подводная часть айсберга.
О трагедии в доме Ипатьева написано очень много. Кажется, мы знаем о ней практически всё - во всяком случае, что касается тех, кто убивал, и тех, кого убивали. Кажется... Ибо на самом деле, говоря словами кинорежиссёра Н. Мирошниченко, ипатьевская трагедия по прежнему остаётся - наряду с убийством Дж. Кеннеди - самым загадочным событием ХХ века. Причём сразу с нескольких ракурсов.
Как известно, отношение русского общества к Николаю II в феврале 1917 года было в целом отрицательным: не только левые, но и многие вполне респектабельные с точки зрения взглядов и социальной принадлежности люди приветствовали "свержение тирана" . Вспоминаю рассказ одной пожилой, ныне покойной москвички, в прошлом помещицы, о том, как они и её соседи по поместьям отреагировали на февраль: "Слава тебе, Господи, дожили до радости!". Причин для такового "облегчения" было много, но главная -грязные слухи, циркулировавшие вокруг Николая II, его семьи и ближайшего окружения в связи с Распутиным; а также атмосфера таинственности, которая окружала приватную жизнь царской семьи и плодила соответствующие слухи (как известно, император и императрица не хотели делать достоянием гласности болезнь наследника и всё, что с ней связано).
История эта давала пищу для самых невероятных измышлений и инсинуаций, чем великолепно воспользовались все без исключения оппоненты Николая II. Нет нужды перечислять те политические и моральные (вернее, аморальные) клише, которые прилипли к Николаю, Александре Фёдоровне, Анне Вырубовой, Распутину и некоторым другим лицам, близким к царю. Важно, что общество воспринимало их как аксиому. Кстати, в советской литературе этот взгляд стал прямо-таки каноническим: вспомним характерные примеры из художественной литературы - "Заговор императрицы" А. Н. Толстого, "Нечистая сила" В. Пикуля, фильм Э. Климова "Агония".
Мало кто знает следующее: в март 1917 года, уже после отречения Николая II, Временное правительство создало Чрезвычайную Комиссию для расследования деятельности царя и его окружения. Секретарём этой первой ЧК (ирония истории!) был Александр Блок. Он принимал участие в допросах и многое потом заносил в записную книжку. Благодаря этому мы можем узнать мнение великого поэта России обо всех этих слухах. Так вот, Блок записывает в этом дневнике результат расследований (вслед за самими членами этой ЧК): "Единственно, в чём можно упрекнуть Государя - это в неумении разбираться в людях. Всегда легче ввести в заблуждение человека чистого, чем дурного (почти дословная цитата из Макиавелли! - Д. С.). Государь был бесспорно чистым человеком". Яснее не скажешь.
И подобные выводы Чрезвычайная Комиссия вынуждена сделать, что называется, по всем пунктам. Разлетелась в прах легенда о зависимости политики Николая II от рекомендаций Распутина; как выяснилось в результате исследования документов, большинство распутинских советов Николай реализовывал с точностью до "наоборот" . Рухнули все без исключения эротические легенды о царице и Вырубовой: последняя, к великому стыду допрашивающих, вообще оказалась девственницей . Наконец, как мыльный пузырь, лопнул и страшный образ Распутина - аморального чудовища, злого гения царской семьи, "святого чёрта" Так называлась книга о Распутине, написанная его злейшим врагом - иеромонахом-расстригой Илиодором, впоследствии сотрудником большевистской ЧК; в этой книге впервые был использовал весь набор пропагандистских штампов о Распутине, ставший впоследствии хрестоматийным. Реальный облик Григория Ефимовича оказался совершенно иным, до сих пор непривычным для современного читателя: чрезвычайно интересную, хотя и не всегда бесспорную и достаточно тенденциозную информацию по этому поводу можно получить в книге историка О. Платонова "Жизнь за царя" . В общем, Керенский мог с полным основанием заявить, ознакомившись с результатами работы комиссии: "Слава Богу, Государь невиновен!".
Другое дело, что Временное правительство, идя на поводу у массовых настроений и боясь потерять популярность, не опубликовало результаты работы комиссии. Настолько велик был пресс массового недовольства, и так хорошо пользовался этим главный оппонент Временного правительства - Петроградский Совет. Тем самым поток инсинуаций вместо плотины на своём пути (а опубликование отчётов комиссии, безусловно, сыграло бы такую роль) получил, по существу, "зелёный свет"; несомненно, это сыграло роковую роль в судьбе императора. Блок в те же дни записывал в дневнике: "Трагедия ещё не началась... она будет ужасной, когда царская семья встанет лицом к лицу с разъярённым народом". Ах, если бы тогда прислушались к словам великого поэта России...
Впрочем, с момента прихода к власти большевиков все эти юридические проблемы враз потеряли актуальность. Для новой власти проблема виновности или невиновности Николая даже не стояла. Достаточно вспомнить, как большевики мотивировали своё, с позволения сказать, "судопроизодство": "Для нас принципиальным является не конкретная вина человека, а его классовое происхождение: на основании этого мы решаем, целесообразно ли оставлять его в живых" (!!!). Так напишет в инструкции для ЧК её председатель, заместитель Дзержинского, экс-уголовник Лацис. При такой постановке вопроса шансов выжить ни у Николая, ни у всех его родных не было абсолютно никаких. Вопрос был только в том, когда, где и как это произойдёт. И кто конкретно станет палачом...
Тогда возникает вопрос: почему смерть настигла царскую семью именно в ночь на 18 июля 1918 года, а не ранее? Ведь большевики были тогда у власти больше чем полгода! Что до поры их сдерживало? Наконец, почему узников не убили в Тобольске, а повезли на Урал? Вопросы эти не праздные, ибо ответы на них проясняют многие тёмные моменты в истории становлении советской власти как во всей стране, так и на Урале.
То, что уральские большевики (а они отличались особым радикализмом) с самого начала стремились ликвидировать царскую семью, явственно следует из отчётов комиссара В. Яковлева, конвоировавшего Николая и Александру Фёдоровну из Тобольска на Урал. Яковлев свидетельствует: в Тобольске его встретили два отряда, присланных из Екатеринбурга по поручению большевистского Уралсовета. Так вот, оба командира отрядов, Бусяцкий и Заславский, категорически высказались за немедленное уничтожение Романовых. Заславский заявил: "С Романовыми надо не возиться, их надо кончать!". Бусяцкий, кроме того, предложил конкретный план провокации: инсценировать нападение белых ("белыми" должны были стать бойцы одного из отрядов красных). И в перестрелке "прикончить палача и всех с ними" (подлинные слова Бусяцкого). Да, радикализма уральским большевикам было не занимать - недаром последствии, на VIII съезде РКП(б) в 1919 году, в составе так называемой "военной оппозиции", выступавшей против использования царских офицеров-"военспецов" и настаивавшей на их истреблении, было как минимум три члена Уралсовета: Ф. Голощёкин, Н. Толмачёв и Г. Сафаров. Все они имели прямое отношение к ипатьевской трагедии.
Итак, почему же уральские большевики не убили царя в Тобольске? (Маленькая деталь: с конца марта в Тобольском Совете верховодят екатеринбуржцы, председательствует Павел Хохряков). Первое и самое элементарное объяснение: мешала охрана, отборные стрелки-гвардейцы во главе с полковником Кобылинским (их назначил ещё Керенский). Учитывая чрезвычайно низкую боеспособность красногвардейцев того времени, без разоружения гвардейцев о расправе не могло быть и речи. Разоружить же их удалось только постепенно, в ходе перевозки царя на Урал, путём дробления охраны на мелкие партии (окончательно это произошло уже в Екатеринбурге).
Но это лишь верхушка айсберга, причины глубже. Мы никогда не поймём потаённых пружин механизма истребления Романовых, если не примем во внимание факт ожесточённой распри в рядах самих большевиков. Распри на самых разных уровнях. И на самом верху: уже тогда лавинообразно нарастает вражда между Троцким, с одной стороны, и Зиновьевым. Каменевым, Свердловым - с другой. Идёт заурядная драка за власть, детонирующая во все сферы.
Это, к примеру, объясняет, почему большевики не пошли на то, чтобы судить Николая II (как первоначально намеревались). Ведь не выводы же комиссии Временного правительства их удержали: первые же политические процессы 1918-1922 годов, описанные в "Архипелаге ГУЛАГ" А. Солженицына, показали, как новая власть умеет организовать репрессивную машину для расправы над абсолютно невиновными. По делу так называемого "Тактического центра" (абсолютно фальсифицированному) дочь Льва Толстого получила 5 лет лагерей за то, что... "поила чаем контру" - именно так выразился обвинитель, небезызвестный Крыленко. Тем более что есть впечатляющий исторический пример: суд над Людовиком XVI и казнь последнего во времена Великой Французской революции, которой явно подражали большевики.
Нет, отказ от суда над Николаем объясняется просто: в качестве обвинителя собирался выступить Троцкий - из соображений престижа и, если хотите, саморекламы. И именно этого категорически не желала допускать вся вышеупомянутая компания его недругов.
Кстати, Свердлов в этой компании - фигура ключевая: председатель ВЦИК, "первый советский президент" - по позднейшим доперестроечным публикациям. (Справедливости ради - "президент" явно марионеточный, ибо в структуре нового режима ключевые позиции были не у государственной, а у партийной власти). Он - личный друг вождя уральских большевиков Ф. Голощёкина (следовательно, главный уральский лоббист в Москве). И, наконец, по всеобщему мнению - "тень" Ленина, его, если можно так выразиться, партийный адъютант. Не случайно через Свердлова протянутся все нити между Уралсоветом и Москвой, решившие судьбу Романовых.
Но вражда внутри нового режима пройдёт и по иному, региональному водоразделу. Начало 1918 года - время отчаянного соперничества Омска и Екатеринбурга за преобладание в Урало-Сибирском регионе. При том, что в обоих городах - власть у РКП(б), и при том, что обоих соперников объединяет неприязнь к Москве - извечное столкновение центра и провинции! В этой ситуации разворачивается настоящая борьба между омичами и уральцами за право распорядиться судьбой Романовых (заметим: и за право присвоить имеющиеся у них драгоценности ). Эта борьба едва не приводит к вооружённому конфликту - "красных" с "красными". Вспомните уже упоминавшиеся два екатеринбургских отряда в Тобольске и П. Хохрякова в качестве председателя Тобольского Совета. Такая ситуация сложилась в результате прямого вооружённого вторжения уральцев в Тобольск и своего рода мини-переворота в городе.
Кстати, омичи не остались в долгу и тоже прислали в город свой воинский контингент, вступивший с уральцами, по существу, в состояние войны. Из дневника Николая II от 22 марта 1918 года: "Утром уезжали из Тобольска разбойники-большевики на 15 тройках. (Имеется в виду екатеринбуржцы - Д. С.). Их выгнал отсюда омский отряд". Не сумев одолеть друг друга в открытом противостоянии, сибиряки и уральцы вынуждены были обратиться к Москве как к третейскому судье, что позволило организовать "секретную миссию" В. Яковлева по конвоированию Николая. Эта странная (на первый взгляд) вражда прерывается только после мая 1918 года, когда начнётся настоящая гражданская война и у обоих враждующих региональных кланов появится общий непримиримый враг - Белое движение.
Вообще не надо думать, что эта "война Исети с Иртышом" - явление исключительное. Противостояние кланов, группировок, лидеров зачастую на личной почве в Красной Армии в 1918-1920 годах, по сути дела - система. Причём проходить борьба будет в духе времени, в виде жёсткой конфронтации, а иногда - и кровавых разборок . Все мы знаем о 1-й Конной армии, но почему мы практически ничего не знаем о 2-й Конной? Да потому, что командармы 1-й и 2-й Конных армий С. Будённый и Ф. Миронов были заклятыми врагами. Вражда эта для Миронова окончилась бессудным расстрелом в 1921 году ; впоследствии Будённый постарался, чтобы и память о сопернике не пережила его собственную. Кстати, аналогичные отношения были у Будённого другим талантливым кавалерийским военачальником красных, бывшим непосредственным начальником Семёна Михайловича - В. Думенко . И для последнего это тоже закончится "стенкой" - уже в 1920-м. Общеизвестна вражда Тухачевского с командармами Гиттисом, Самойло, с тем же Будённым (который постарается в 1938 году по "делу Тухачевского" на полную катушку!), Ворошилова - с командармом Шориным, и т. д. Зачастую эта вражда выливалась в открытые военные столкновения - как у Будённого с Мироновым (под Балаково руководимые ими кавалерийские группировки просто схлестнулись напрямую!). И нередко они становились причиной катастроф на фронте. Так, в начале января 1920 года в ходе Егорлыкской операции на Кубани из-за вражды Будённого и Думенко погибла почти вся Железная дивизия В.Азина (та самая, что отвоевала Екатеринбург у колчаковцев: сам Азин попал в плен к казакам и был повешен). Так что, возвращаясь к вопросу о царской семье, вышеупомянутая урало-сибирская разборка парадоксальным образом подарила Романовым несколько месяцев жизни.
Но была ещё одна причина задержки с расправой, и её истоки лежат далеко за пределами Урала. То, что трагическая судьба Романовых была предопределена - несомненно. То, что команду дали на уничтожение дали в Москве, сейчас уже можно считать доказанным. О том, что Ленин имел к этому самое прямое отношение и что Свердлов сказал: "мы здесь решали" (имея в виду решение ликвидировать царя с семьёй), поведал в своих мемуарах Лев Троцкий. Но зачем понадобилась комедия сваливания ответственности за убийство на Уралсовет? Ведь если уральские большевики гордо козыряли своим участием в убийстве Романовых и даже дрались между собой за право называться палачами царя (как это всю жизнь делали Юровский с Ермаковым), то центральные власти все 70 с лишним лет режима официально отрицали свою ответственность за зверство в доме Ипатьева и прятали в спецхран все имеющие к этому отношение документы. Что, не давала покоя кровь невинных? Смешно даже и ставить столь наивный вопрос. Тогда в чём дело?
На мой взгляд, это объясняется следующим образом. Режим пытался сделать жизнь Романовых разменной монетой в большой дипломатической игре. Не с белогвардейцами! - уже шла речь выше о том, что Белое движение не только не ставило на царя, но даже и не особенно рвалось его спасать. Нет, здесь ставки крупнее - на кону был вопрос и жизни самих большевистских лидеров.
Напомним. Весна и лето 1918 года - время, когда падение советской власти вполне могло стать реальностью. И тогда перед большевиками неизбежно вставала альтернатива: подполье (с весьма высокой вероятностью виселиц) или эмиграция. Но куда уезжать? В Европу, перед которой только что вдоволь помахали красной тряпкой в виде Брестского сепаратного мира, демонстративного разрушения кредитной системы, призывов к мировой революции, и прочего, и прочего? Какая страна согласится после всего этого принять таких эмигрантов? И вот в этих условиях жизнь Романовых как заложников и как возможный материал для торга приобрела для режима весомый интерес. Именно поэтому Романовых уничтожали как бы поэтапно - в разное время, в разных городах (Пермь, Екатеринбург, Ташкент, Алапаевск, Петроград) и почти всегда - как бы анонимно. Только последнюю группу обречённых, убитых в 1919 году в Петропавловской крепости и в Ташкенте, казнили по прямому распоряжению центра. Всех остальных, включая самую многочисленную, алапаевскую группу, а также собственно царскую семью, ликвидировали, либо имитируя самосуд (как Михаила в Перми), либо, как в большинстве случаев, демонстративно списывая ответственность на местные власти.
Кстати, по такому же сценарию в начале 1920 года уберут и Колчака: официально - по решению Иркутского Политцентра, фактически - по телеграфной резолюции Ленина. Именно ленинский прагматичный стиль угадывается во всей тональности операции под кодовым названием "Истребление Романовых". Достаточно прочитать написанную в те роковые дни работу Ленина "Письмо к американским рабочим", чтобы убедиться: радикалы-фанатики типа Троцкого, Зиновьева или кровавых романтиков из Уралсовета действовали бы иначе. Они или устроили бы из расправы над царём шоу (как Троцкий), или просто "замочили" бы на месте (как предлагали Бусяцкий и Заславский).
Вместо этого умерщвление Романовых растянулось почти на год, стало уделом тайной политики. Чего стоит та же "секретная миссия" Яковлева или привлечение к подготовке казни главы Уральской ЧК Ф. Лукоянова, который несколько раз специально приезжал из Перми в Тобольск и Екатеринбург, перлюстрировал дневники Николая II, а затем организовал грандиозную провокацию переписки "заговорщиков-монархистов" с пленным царём - и всё с целью создания компромата на Николая! А незадолго до роковой ночи 17 июля внезапно исчез из Екатеринбурга.
Кстати, Яковлев после ипатьевских событий тоже "спланировал" весьма далеко - аж в занятую белыми Уфу, где его официально... расстреляли. А через несколько лет он, живой и здоровый, под фамилией Стоянович, объявляется в Китае - советником у Сунь Ятсена .
В общем, идёт грандиозное заметание следов - так что и сейчас не всегда удаётся до всего докопаться. Объяснение этому может быть только одно: руководство РКП(б) в лице Ленина и его ближайшего окружения проводило уничтожение династии не как акт "пролетарской мести", а скорее как некое подобие современного терроризма, когда выставляются определённые требования с угрозой в противном случае перестрелять заложников (зачастую - поэтапно). Отсюда и распространение фальшивок типа "царь казнён, семья эвакуирована в надёжное место" (подобные "утки" Совнарком запускал на протяжении довольно длительного времени); отсюда и настойчивое стремление снять с себя ответственность за содеянное. "Мы тут ни при чём, это местное самоуправство, так что думайте, господа, и мотайте на ус", или что-нибудь в этом роде. Отсюда и желание спрятать концы в воду (в спецхран). Отсюда, на мой взгляд, и установка на пресечение интереса даже к месту преступления - от многократного перезахоронения трупов до разрушения самого Ипатьевского дома.
А официальный расстрел последних Романовых в Петрограде в 1919 году, судя по всему - знак того, что большевики прекратили тайный торг с заграницей: во второй половине 1919 года им уже не нужно было думать эмиграции - победа клонилась на их сторону.
Теоретически всё это вполне чётко обосновано Лениным в уже упоминавшемся "Письме к американским рабочим", где вождь революции недвусмысленно заявляет о готовности вступить в соглашение (и контрсоглашение) с любой политической силой для сохранения своей власти, "пожать руку партнёру, которого бы с удовольствием повесил" (буквально так!), и, опять-таки с позиции политического прагматизма, быть готовым в любой момент не только отказаться от соглашения, самим же заключённого, но и предпринимать любые действия, которые представляются полезными для себя. "Морально всё, что служит делу революции" - это у Нечаева, духовного отца Ильича, из приснопамятного "Катехизиса революционера". Именно такая стратегия своеобразного "аморального прагматизма" в конечном результате и принесла большевикам тактическую победу. И всё это мы, как в капле воды, видим в отношении к свергнутой династии: не просто уничтожить (а уничтожить всё равно, обязательно!), но извлечь из этого уничтожения максимальные политические дивиденды.
Вот что стоит, на мой взгляд, за странными играми вокруг обречённой семьи весной и летом 1918 года. Вот в чём "подводная часть айсберга".
4. Российская смута и национальный вопрос.
В связи с историей убийства царской семьи в последнее время часто поднимается щекотливый вопрос - о роли инородцев в русской революции. Особенно в почёте эта тема на страницах "национал-патриотических" изданий. Отталкиваясь от абсолютно бесспорного факта - наличия большого количества представителей нацменьшинств в верхнем и среднем звеньях большевистского руководства первых лет советской власти, а также участия их в трагедии в доме Ипатьева, "патриотические" авторы делают далеко идущие, чаще всего антисемитские выводы о разрушительной роли, которая якобы была стратегией малых народов (в первую очередь, естественно, евреев) в отношении России. Такая точка зрения не только безусловно аморальна, так как призывает к национальной розни и культивирует отрицательное отношение к целым народам за реальные или вымышленные прегрешения отдельных их предводителей, но и является плодом невольного или умышленного игнорирования исторических реалий.
Во-первых. Антисемитизм, к примеру, в последние десятилетия существования Российской империи, как минимум, с 1881 года, был государственной политикой. Отступление от него было связано с реформами Александра II и вызвало огромные надежды среди еврейства, которые были похоронены контрреформами Александра III. Абсолютная порочность этой политики была очевидна для всех здравомыслящих людей. Великий русский политик-реформатор граф С. Витте описал в своих мемуарах следующую сцену. Александр III задал ему изумительный вопрос: "Вы что, за евреев?" На что Витте попросил разрешения ответить встречным вопросом и, получив согласие, спросил императора: "Ваше Величество, можете ли Вы утопить всех евреев в Чёрном море? Если нет, то дайте им все гражданские права - третьего не дано".
Почти в эти годы великий русский религиозный философ Владимир Соловьёв, отвечая на нападки антисемитов, писал: "Если евреи - враги, то Христос учил прощать врагов своих, а если не враги - за что вы их преследуете?" Чуть позже поэт Серебряного века Саша Чёрный напишет:
Для тех, кто носит имя человека,
Вопрос решён от века и вовек:
Нет иудея, финна, негра, грека -
Есть, был и будет только человек.
К сожалению, эти слова на позицию властей практически не повлияли. Не только грубый и откровенно хамоватый Александр III ("типичный медведь и не джентльмен", по квалификации престарелой британской королевы Виктории), но и интеллигентнейший и высококультурный Николай II в своих взглядах и личных пристрастиях были законченными заскорузлыми юдофобами, причём юдофобами самого архаического, средневекового толка ("иудино племя - враги Христовы", "жиды Христа распяли" - по свидетельствам многих информаторов, подобные перлы были обычными в устах романовской семьи). Но этот государственный антисемитизм был, как сказал по другому поводу наполеоновский министр полиции Жозеф Фуше, "более чем преступлением - он был ошибкой". Ибо не только этически, но даже с сугубо прагматической точки зрения он не выдерживал критики.
Дело в том, что рубеж XIX и XX веков - время интеллектуального и политического пробуждения российского еврейства (бывшего, в свою очередь, следствием аналогичного процесса в Европе, получившего название "Эпохи эмансипации" и шедшего весь XIX век). Красноречивее всего говорит список великий деятелей культуры России еврейского происхождения тех лет: художники Левитан и Серов, скульптор Антокольский, философы Шестов и Франк, композитор Глиэр, великие скрипачи Хейфец, Эльман, Цимбалист, Полякин, Цейтлин, Эйдлин, Шер, Ямпольский, Столярский (учитель Давида Ойстраха), литераторы Мандельштам, Пастернак, Бабель, Саша Чёрный, Шолом-Алейхем... Нелишне вспомнить, что именно в этот исторический период проходит деятельность Теодора Герцля, Хаима Вейцмана и Владимира Жаботинского, благодаря которой рождается сионизм.
В этом свете надо воспринимать и резко возросшую активность евреев в рядах российских политических партий, большинство которых рождаются в первые годы ХХ века. Подчеркиваю: всех, а не только экстремистских. Витте имел в виду именно последние, когда писал: "Из феноменально трусливых людей, какими прежде были евреи, внезапно вышла фаланга героев". Но хотелось бы особо отметить: евреи-политики были в каждой тогдашней партии (исключая, конечно, черносотенские) - сряди октябристов, кадетов, малых либеральных партий, энесов, эсеров и социал-демократов всех оттенков. Это было жестокой расплатой за юдофобию: энергия целого народа (причём народа талантливого, предприимчивого и - в начале того века - суперэнергичного) была не востребована, отторгнута и, естественно, нашла себя в оппозиции.
При этом, за исключением еврейской социалистической партии "Бунд" ("Союз"), ни одна из вышеупомянутых партий не имела еврейского преобладания в своих рядах. В руководстве кадетов Герценштейн (павший в 1906 году от рук черносотенцев) соседствует с историком Милюковым, великим учёным Вернадским (тем самым!) и Набоковым (отцом прославленного писателя); евреи Аксельрод, Мартов (Цедербаум), Дан делят руководство партией меньшевиков с чистокровным русаком Георгием Валентиновичем Плехановым (и с Потресовым, Скобелевым, Верой Засулич); Абрам Гоц соседствует в эсеровских рядах с Борисом Савинковым и т. д.
Считать деятельность этих политиков деструктивной и русофобской нет никаких оснований: это либо нормальная политическая деятельность оппозиции (как у кадетов, либералов, октябристов и энесов), либо борьба с конкретной политикой и политическими структурами, как у эсеров и социал-демократов. Об экстремистах разговор особый, и он будет ниже, пока же отметим, что большинство населения России отнюдь не склонно было противопоставлять политиков-евреев их русским (или армянским, к примеру) коллегам и, тем более, считать их антирусским элементом. Напомню, что, когда черносотенцы убили Герценштейна, за его гробом шло около 120 тысяч русских крестьян - они почитали его убитого как народного заступника (вполне обоснованно, к слову - Герценштейн действительно самоотверженно боролся в Думе за крестьянские интересы, за что и поплатился жизнью).
Во-вторых. Еврейское влияние в рядах РКП(б), мягко говоря, явно преувеличено. Очень явственно это видно на примере ипатьевской трагедии. Из руководителей большевистского Урала, причастных к убийству царской семьи, евреями были Юровский, Голощёкин и братья Вайнеры. Все остальные уральские вожди, приложившие руку к трагедии - Белобородов, Сафаров, Дидковский, Толмачёв, Хохряков, Авдеев, Лукоянов, Ермаков - русские. Среди непосредственных убийц наличествует только один еврей - Юровский, остальные - либо русские (Ермаков, Никулин, Медведев, Кабанов, Якимов, Проскуряков и другие), либо "латыши" - так называли в Екатеринбурге чекистов иностранного происхождения. В большинстве это были не латыши, а венгры, среди которых в списке ипатьевской расстрельной команды мелькает имя Имре Надь. (Многие авторы считают, что это тот самый Имре Надь, который был вождём венгерского восстания 1956 года и был казнён по приказу советского командования. На мой взгляд, это весьма вольное допущение, так как фамилия "Надь" - по-венгерски "большой", "великий" - чрезвычайно распространена в Венгрии, как и имя Имре). К убийству ещё имели отношение два настоящих латыша: чекист Ян Цвикке (псевдоним - Родионов), участвовавший в конвоировании царской семьи из Тобольска (к этому суперколоритному фигуранту екатеринбургской трагедии мы ещё вернёмся позднее), и командующий Восточным фронтом Райнгольд Берзин - это он передал на Урал окончательную директиву Центра на уничтожение. Кстати, в столице судьба Романовых была решена в первую очередь самим Лениным - отнюдь не евреем .
В-третьих. Упоминая о евреях-большевиках, как в высшем руководстве, так и рядовых, мы зачастую неправильно представляем себе их взаимоотношения с национальными чувствами. Весьма показательная следующая история. В 1918 году представители ряд раввинатов черты оседлости передали через главного московского раввина Мазэ прошение на имя Троцкого: уйти в отставку, поскольку из-за него и ему подобных евреев стали отождествлять с коммунистами. Как выразился Мазэ, "Троцкие делают революцию, а Бронштейны расплачиваются" (напомним: Бронштейн - подлинная фамилия Троцкого). Опасения раввинов не были напрасными - к этому времени среди казачества, к примеру, весьма популярными были слова, обращённые к пленным красноармейцам: "Жиды, комиссары и коммунисты - два шага вперёд!" (то есть - к стенке). Об этом - свидетельства в книге Д. Фурманова "Чапаев".
Что же ответил Троцкий? Его ответ вошёл в историю. "Вы ошибаетесь - сказал он - считая меня евреем: я - социал-демократ".
Может, это была его личная позиция? Ничего подобного! Ответ Троцкого есть символ и образчик большевизма. Это - идейное кредо людей, как аксиому принявших постулат Маркса о том, что "рабочие не имеют отечества"; людей, готовых подписаться под словами Ленина: "Трижды заслуживают презрения те хамы международного социализма (курсив мой - Д. С.), которые полагают, что можно жертвовать идеалами мировой революции во имя своего, буржуазией созданного отечества (снова курсив мой - Д. С.); людей, о которых еврейский социалист Либман с возмущением писал: "Они хотят, чтобы на вопрос о национальности человек отвечал: я - социал-демократ" (буквально по Троцкому!).
В том-то и дело, что большевистская партия не только была в этническом отношении интернациональной окрошкой (один из самых яростных оппонентов большевизма писатель-сатирик Аркадий Аверченко написал: "Их лозунг - палачи всех стран, объединяйтесь!"), но имела принципиально антинациональную (не только антирусскую) направленность. Большевики были интернациональны в самом прямом и самом ортодоксально-марксистском смысле слова, и в этом отношении абсолютно не играла роли их конкретная национальность - будь они русские, евреи или папуасы. Как предельно точно констатировал великий отечественный учёный Лев Николаевич Гумилёв, "коммунисты изначально представлял собой специфический маргинальный субэтнос (часть народа - Д. С.), комплектуемый выходцами из самых разных этносов". Иронизируя, учёный писал о том, что не приходится "считать русским В. Ленина, поляком - Ф. Дзержинского, а тофаларом - К. Черненко". (Поясню гумилевскую иронию: тофалары - малый тюркский народ, проживающий именно в той части Сибири, где родился незадачливый предпоследний советский генсек). Этот же момент имел в виду Троцкий, назвавший большевиков "кочевниками революции": слово "кочевники" надо понимать в смысле этнокультурной неукоренённости "борцов за светлое будущее", их принципиальной самоидентификации вне национальности - как раз того, о чём и шла у нас речь.
И ещё. Большевики были воинствующими атеистами, и мир традиционного еврейства с его жёсткой регламентацией всей жизни по религиозным канонам был им, безусловно, ненавистен не меньше, чем православие. Недаром Юровский с крайней неприязнью вспоминал семью своих родителей - ортодоксальных иудеев. Между прочим, это тоже от Маркса (еврея, отрёкшегося от собственной религиозной традиции и "отряхнувшего её прах с своих ног") с его лозунгом "Человечество должно быть освобождено от еврейства" (буквально так!).
Вообще у Маркса и Энгельса подобные пассажи можно найти по адресу практически любому в этническом смысле. Они, как известно, настаивали на уничтожении России как государства, однако Маркс призывал и к ликвидации (!) Пруссии - государства, входящего составной частью в его собственное немецкое Отечество ; Энгельс же однажды пошутил, что роль поляков в истории - делать "смелые глупости". И это о народе, давшем миру Шопена и Мицкевича!
Думаю, картина получается ясная - перед нами то, что Лев Гумилёв называл "антисистемой": мировоззрение, органически не приемлющее никаких (подчёркиваю - никаких: ни русских, ни прусских, ни еврейских, ни ирокезских, если хотите) традиционных позитивных ценностей; мировоззрение, принципиально деструктивное, направленное исключительно на ниспровержение существующего. "Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем...". Мировоззрение, где созидательное начало безусловно утопично, зато механизмы слома не только вполне практичны, но даже весьма детализированы. "Роднило их всех (коммунистов - Д. С.) не происхождение, - читаем мы у Л. Гумилёва - а негативное, жизнеотрицающее мироощущение людей, сознательно порвавших всякие связи со своим народом" (курсив мой - Д. С.). В этом отношении (парадокс!) нет для иудейской ортодоксии, как для одной из наиболее традиционных систем в истории человечества, большего врага, чем марксизм. И не случайно Маркс и большевистские руководители 10-20-х годов - самые ненавидимые ортодоксальным еврейством герои мировой истории еврейского происхождения.
В-четвёртых. Представление о том, что в гражданской войне еврейство в целом выступило на стороне красных - очередное заблуждение. Да среди политкомиссаров было немало евреев. Да, в чапаевской дивизии с лета 1919 года воевал еврейский социалистический отряд. Но вот факты иного рода. В войсках атамана Семёнова, самого "крутого" из всех белых казачьих атаманов, была так называемая Иудейская сотня (то есть казаки-евреи). Верится с трудом? Но это стопроцентно доказанный факт. В рядах деникинской Добровольческой армии действовал Еврейский антибольшевистский комитет под руководством Д. Пасманника (тоже информация не из раздела рядовых!). А вот ещё факт, практически неизвестный уральскому читателю (хотя и происшедший на Урале). В 1919 году на улицах Челябинска была зверски зарублена дутовцами Соня Кривая, знаменитая большевистская подпольщица, еврейка по национальности. Это хорошо известно, но почти никто не знает, что дутовцам её выдали... собственные двоюродные братья, служившие в белой армии офицерами контрразведки. Впоследствии они отсидели 10 лет на Соловках.
Ситуация, знакомая нам по таким хрестоматийным литературным произведениям, как "Сорок первый" и "Разлом" Б. Лавренёва, "Любовь Яровая" К. Тренёва, "Донские рассказы" М. Шолохова - типичная наднациональная коллизия гражданской войны. Но никто и никогда не проецировал её на евреев. А ведь здесь, как вы можете убедиться, картина та же самая: разлом происходит и через семьи, и через весь народ. Как были, к примеру, "белочехи" и "красночехи" (прошу прощения за "новояз", но первая кличка нисколько не более литературна), так были "бело-" и "красноевреи". Такова реальность.
Подобная ситуация, между прочим, касается не только евреев, но и всех нерусских, вовлечённых в водоворот гражданской войны. Судите сами. О "белочехах" мы уже упоминали; с ними мы ещё познакомимся поближе в последующих главах (и с наиболее колоритным их представителем, генералом Р. Гайдой - персонально). Но и "красночехов" было совсем немало - не менее шести тысяч (среди них был, кстати, писатель Ярослав Гашек). То же самое имело место и среди вечных оппонентов чехов - венгров. В уже упоминавшейся книге "По приказу революции" рассказывается, как венгры-офицеры в лагерях военнопленных всячески мешали своим подчинённым вступать в Красную Армию - дело доходило до столкновений с применением оружия; ситуация эта - местная, на уральском материале.
Что-то подобное происходило и среди монголов, которые составляли более 50% личного состава войск Семёнова. Отсюда популярный лозунг среди бойцов Сергея Лазо: "Бей косорылых!" (это, кажется, называется "пролетарский интернационализм"?). "Беломонголы", естественно, противостояли (с оружием в руках) "красномонгольским" частям Сухэ-Батора, Бодо и Данзана. Такой же разлом произошёл и среди китайцев, массово поучаствовавших в российской кровавой междоусобице. Китайцы, как известно, весьма охотно использовались большевиками в качестве палачей и карателей в ЧК и чоновских частях; однако китайцев мы встречаем - и в приличном количестве - и у белых, в Сибири и на Дальнем Востоке. И, что показательно, на тех же ролях! Весьма характерен "апокриф", гулявший в те годы (скорее всего, это легенда, но как фольклор она всё равно представляет интерес). Как известно, Колчака расстреляли в Иркутске вместе с его премьер-министром Пепеляевым. Так вот, согласно легенде, был и третий расстрелянный - китаец-палач из колчаковской контрразведки. И, по этой легенде, Колчак просил не унижать его казнью рядом с этим человеком.
Подобное противостояние коснулось и поляков: у того же Колчака в армии были польские национальные формирования (очень высокой боеспособности), и, кроме того, ряд его генералов - Вербжицкий, Лохвицкий, уже упоминавшийся Войцеховский - поляки. А на другой стороне баррикады - Дзержинский, Менжинский, Ганецкий, Кон... Кстати, в польской традиции их считают самыми страшными предателями за всю польскую историю - видимо, за их участие в марионеточном правительстве, которое большевики хотели посадить в Польше в 1920 году.
Наконец, самый больной момент - латыши. И, от себя замечу, также и эстонцы. Их кровавая роль в гражданской войне общеизвестна. Не все, однако, знают, что у себя на родине их считали врагами Љ1 и при попытке вернуться на родину арестовывали прямо на границе. В Латвии и Эстонии им не могли простить службу режиму, против которого обоим молодым государствам в 1918-1920-х годах пришлось вести Освободительную войну, в ходе которой большевики залили кровью города Тару, Нарва, Везенберг - и кровь соотечественников лили, между прочим, те же латышские стрелки.
Аналогичная история имела место и в Финляндии, где, к примеру, судили вернувшегося в страну лидера местных коммунистов Тойво Антикайнена за... сожжение на костре в годы гражданской войны финских солдат (!!!). Вряд ли нужно комментировать всё сказанное...
Наконец, пятое, и последнее. Помимо, к примеру, евреев, занявших места на баррикадах противостояния, были ещё евреи, оставшиеся вне схватки. Их было большинство, по сути дела - весь народ. Образно говоря, главной фигурой в российском еврействе того времени был, безусловно, не "человек с ружьём", а мирный обыватель - такой, как Ефрем Магазанник из повести В. Гроссмана "В городе Бердичеве", или ювелир Либерман из фильма "Адъютант его превосходительства". Судьба этих людей была чрезвычайно трагична. Уже испытав на себе ужас погромов 1902-1907 годов (самый жуткий - в польском Белостоке - унёс жизни восьмидесяти двух человек, и ещё восемьдесят восемь были искалечены), мирные евреи вынуждены были испить ещё более горькую чашу в 1918-1920 годах. Тогда погибло (по разным подсчётам) от 70 000 до 300 000 евреев, в основном в черте осёдлости, но также на юге России, на Урале и в Монголии, где Азиатская дивизия барона Унгерна вырезала всю немаленькую еврейскую колонию города Урги (современного Улан-Батора) до грудных младенцев , а потом повторила кровавую баню над "жидами" в монгольском городке Улясутае (там еврейских мужчин и женщин связывали попарно и рубили шашками). Ужас положения мирных евреев состоял в том, что, оказавшись беззащитными - все, кто в их среде мог держать в руках оружие, оказались на баррикадах - эти люди стали добычей абсолютно всех. Любые вооружённые комбатанты той войны смотрели на них как на почти законную добычу.
Потрясающая деталь: первое место по погромам в процентном отношении и по количеству жертв уверенно держала... Красная Армия (самый страшный "красный" погром - 2 мая 1918 в Одессе), особенно буденновцы: во время своего нахождения в местах компактного проживания евреев они уничтожали в каждом местечке от 40 до 80 человек (читайте "Конармию" И. Бабеля!) - по современным представлениям международного права, это геноцид. На втором месте в сем малопочтенном рейтинге - банды атамана Григорьева (между прочим, бывшего красного комкора!). И лишь на третьем месте - петлюровцы, на которых обычно сваливают все эти преступления (хотя на Украине в отношении чисто количественном, отряды Петлюры совершили самое большое количество погромов - более тысячи!). Среди белых войск самыми антисемитскими были деникинцы , тоже вносившие свою кровавую лепту в погромы (причём лепту очень организованную - все информаторы того времени отмечают предельную военную чёткость антиеврейских акций южных белогвардейцев, действовавших явно по приказу, без "самодеятельности"): особенно зверствовали казачьи части. По сути, это была первая Катастрофа еврейского народа (Катастрофой евреи традиционно называют Холокост). Национальная трагедия, которую евреи разделили со всеми народами бывшей Российской империи, ввергнутыми в ад братоубийственной войны.
Надо сказать, Урал и Сибирь в этом отношении представляли при белых выгодное исключение. Хотя многие белые генералы Сибирской армии (например, Молчанов) грешили антисемитской риторикой, хотя роковое отождествление "еврея" и "коммуниста" не было чуждо колчаковцам, факт остаётся фактом - за всё время гражданской войны при колчаковцах в Сибири не изошло ни одного погрома. На Урале имел место только один погром, но зато самый страшный за всю гражданскую войну: его произвела Партизанская дивизия атамана Анненкова (одного из самых свирепых и неуправляемых полевых командиров той войны) в... Екатеринбурге. Погибло до тысячи человек; никто в уральской столице об этом не помнит, и наш родной город не сподобился помянуть тех невинно убиенных мирных сограждан не только памятником, но даже мемориальной доской ...
В целом же урало-сибирское еврейство даже отдалённо не испытало тех бедствий, которые выпали на долю их собратьев в европейской России. В контролируемой Семёновым Чите работал еврейский театр (на языке идиш), выходили еврейские газеты. А в Екатеринбурге белые заполучили в руки престарелую Эстер Юровскую - мать цареубийцы - и... не тронули её пальцем. (Яков Юровский, отступая в июле 1918 года из города с красногвардейскими частями, по сути дела, бросил мать на произвол судьбы).
Кстати, приход красных сулил евреям гораздо большую опасность по причинам чисто социального порядка. Дело в том, что все традиционные занятия евреев - торговля, ремёсла, мелкая кустарная работа, сфера культуры - с точки зрения вульгарно-марксистской ортодоксии красных, немедленно попадали в разряд "мелкобуржуазной стихии" и делали их носителей потенциальной жертвой. Как говорили позднее, при Сталине, "подударные профессии". Необычайно выпукло показана эта ситуация на страницах уже упомянутой повести В. Гроссмана "В городе Бердичеве". Наконец, нелишне напомнить, что в первые же годы, последовавшие за победой красных, было запрещено изучение иврита по всей стране (в том числе, разумеется, и на Урале, где уже к 1925 году не осталось ни одной целой синагоги) и было разогнано русское сионистское движение (насчитывающее 300 000 членов), уничтожены или изолированы его лидеры.
Резюмируя сказанное, можно констатировать: ни евреи, ни латыши, ни венгры, ни иные "инородцы" не могут быть названы палачами России. Они разделили участь всей страны во всём её трагизме. И убийцы типа еврея Юровского, русского Ермакова, латыша Берзина или венгра Бела Куна несут двойную ответственность: перед всей Россией и перед своими народами, которые они протаскивали через кровавое чистилище братоубийственной бойни и которые они невольно компрометировали своими злодеяниями. Мы же, в свете модного сейчас в России религиозного ренессанса, вспомним: христианство принципиально не знает и не признаёт коллективного воздаяния за грехи...
5. Казачья Голгофа.
Один из центральных и, если хотите, больных вопросов истории гражданской войны - проблема казачества. Больным этот вопрос для советской историографии был по причине того, что казаки, как ни верти, не годились для надевания на них маски "эксплуататоров" или "буржуазии", даже мелкой - с любой позиции, какую ни выбрать, они выглядят в своём истинном обличии тружеников и воинов.
Идеологи нового режима всегда не жалели чёрной краски, чтобы создать отрицательный имидж казака, однако для того, чтобы принять его на веру, необходимо было, как минимум, забыть обо всём военном прошлом России - от Полтавы, суворовских походов и 1812 года до Севастополя, Шипки и кровавых полей Первой мировой войны. Только таким образом можно перечеркнуть заслуги казачества перед Россией. И при этом никуда не уйдёшь от того непреложного факта, что в гражданской войне казаки в массе своей выступили не на стороне защитников советской власти.
Для Урала эта ситуация ещё более актуальна, чем в целом по России. На территории нашего края находились два казачьих войска: Уральское (на территории северных областей современного Казахстана) и Оренбургское. Последнее имело на Среднем Урале, на территории нашей области, своего рода филиал - Исетское войско, подчинявшееся Оренбургскому казачьему кругу. Можно смело сказать, что Урал являлся - наряду с Доном и Кубанью - одним из главных казачьих регионов России. Причём, в отличие от сибирско-дальневосточных казачьих войск, которые структурировались в сравнительно позднее время - с конца XVII первую половину XIX века - уральские казаки жили на своей территории издавна, ещё до включения этих земель в сферу влияния России.
Нелишне вспомнить, что в Смутное время (начало XVII века) Яицкий городок - нынешний Уральск - стал последним вольным прибежищем Ивана Мартыновича Заруцкого, одного из самых колоритных и противоречивых людей во времена русской Смуты, и его "походной жены" - легендарной Марины Мнишек. А в 60-х годах XVII века через Яик пролёг маршрут в Персию ватаги Стеньки Разина.
Отношение большевиков к казачеству определилось буквально в первые часы существования нового режима. В работе Ленина "Советы постороннего", написанной в дни октябрьского переворота, вождь революции назвал казачьи области "Вандеей". Для справки: Вандея - провинция на западе Франции, поголовно восставшая против якобинцев в годы Великой французской революции и подвергшаяся за это стол же тотальной резне (погибло более полумиллиона человек ). Ленинская аналогия весьма прозрачна.
В этом слове - не только отношение Владимира Ильича к казакам, но и контуры страшного сценария. И его не замедлили осуществить: уже в ноябре на Урале красногвардейцы И. Малышева и матросы из так называемого Северного летучего отряда разоружили в Екатеринбурге и Челябинске эшелоны енисейских и уссурийских казаков, просто ехавших домой и меньше всего думавших о каких бы то ни было военных действиях.
Между прочим, в первые месяцы существования советской власти казачество в целом стремилось к одному - к мирной жизни. Казаки, как и все прочие участники Первой великой войны (так тогда называли Первую мировую), были крайне утомлены и с восторгом встретили Декрет о мире, а затем потоками, эшелонами ринулись домой. Эта ситуация, к слову, применительно к Дону описана в шолоховском "Тихом Доне", применительно к Кубани - в романе А. Серафимовича "Железный поток".
О том, что уезжавшие с фронта казаки не строили никаких планов борьбы, свидетельствует поразительный факт. В одном из этих эшелонов ехал домой в Забайкалье есаул Григорий Семёнов - будущий грозный оппонент красных. По пути в родные места он встретится со своим будущим смертельным врагом Сергеем Лазо, и тот... выдаст казаку мандат как "сознательному революционному элементу". Невероятно, но факт! И он говорит о том, что один из грядущих столпов антибольшевистского сопротивления на данном этапе ещё не определился, за кого он будет сражаться - если будет вообще!
Поэтому там, где верные Временному правительству казачьи генералы поднимали оружие против Ленина - Краснов на Северном фронте, Каледин на Дону - их поддерживала весьма узкая группа людей (чаще всего - офицерство). Большая часть казаков вообще отказывалась биться за кого-нибудь. А часть так называемых "фронтовиков" (ветеранов 1914-1917 годов) поворачивала оружие против упомянутых генералов, как против людей, мешающих установлению мирной жизни - то есть, де-факто, на стороне большевиков, хотя и не солидаризируясь с ними ни идейно, ни организационно.
Именно поэтому первая волна казачьего сопротивления была необычайно коротка. Характерная фигура этого, весьма специфичного периода гражданской войны - появление на политической сцене беспартийных, народнического толка казачьих революционеров, выдвинутых "фронтовиками". Они объективно помогали утвердиться советской власти, но неизбежно должны были рано или поздно войти с ней в конфликт по идеологическим причинам из-за антиказачьей политики коммунистов. Таковыми были Подтёлков и Кривошлыков на Дону (памятные нам по "Тихому Дону"), а также незаслуженно оболганный в эпопее А. Н. Толстого "Хождение по мукам" северокавказский красный главком Сорокин на Кубани; между прочим, Деникин считал его талантливым полководцем и человеком несомненно лидерского типа (в мемуарах Деникина "Очерки русской смуты" оценки Сорокина как военного деятеля носят почти восторженный характер). Были такие деятели и на Урале - это, прежде всего, братья Каширины (один из них, Василий, уже упоминался выше).
Но вообще Урал был в этой картине исключением в том плане, что здесь казачье сопротивление сразу набрало силу. Урал стал краем, где борьба с большевизмом началась для казаков раньше, чем где бы то ни было в России. Уже 14 ноября 1917 года (по старому стилю) Оренбург бросил вызов Петрограду. Ещё не поднял оружие Дон - лишь в начале декабря начнёт военные действия Каледин, ещё идут яростные дискуссии "за жизнь" на Кубани, ещё едет за Байкал без чётких планов на будущее атаман Семёнов, ещё не помышляют вооружённой борьбе терские, астраханские, семиреченские, сибирские, енисейские, амурские, уссурийские станичники - а Урал уже вступил в бой. Вступил, чтобы не выйти из него до самого конца гражданской войны.
И ещё один показательный факт: во всех казачьих областях лидеры сопротивления определятся далеко не стразу. Несколько раз сменятся они на Дону: Каледин, Краснов, Богаевский, Сидорин. В течение 1918 года выдвинутся Анненков в Сибири, Драценко в Астрахани, Калмыков на Амуре; о Семёнове речь шла выше. Спецификой Кубани будет вообще отсутствие единого лидера и коллективное руководство движением - так называемая Кубанская рада под руководством атаманов Быча и Рябовола. Причём между самими кубанскими вождями постоянно будут возникать довольно крутые разногласия, вплоть до вооружённых конфликтов и политических убийств друг друга. Жертвой такого теракта, например, пал Рябовол.
На Урале всё было иначе. Здесь сразу и на всю войну определился общекраевой лидер казачества, лидер политический и военный, с ярко выраженной конституционно-демократической программой. Им стал походный атаман Уральского и Оренбургского казачьих войск полковник (позднее - генерал) Александр Ильич Дутов.
Однако и на Урале к весне 1918 года установилось затишье. Дутов, не сложив оружия перед превосходящими силами красных, ушёл в Тургайские степи Казахстана, где и дождался мая 1918 года - начала выступления чехословаков. То есть на определённый очень краткий отрезок времени во всех без исключения казачьих областях России наступила мирная передышка. Это стало возможным потому, что в массе своей казаки, безусловно, хотели мира и прохладно воспринимали призывы к борьбе, откуда бы они ни доносились. Сложилась уникальная ситуация, которую можно было использовать для установления прочного мира. При желании его установить!
Как же поступили в этой ситуации большевики? Сейчас это вопрос звучит чисто риторически: ответ на него общеизвестен!
Многократно отмечено, что коммунисты поддержали претензии так называемых иногородних на казачью землю. Нужно сделать пояснение. Иногородние - это пришлые крестьяне, арендовавшие у казаков земельные и иные угодья. После опубликования Декрета о земле иногородние стали требовать, чтобы их уравняли в правах с крестьянами регионов с традиционным помещичьим землевладением, то есть разрешили им поступить с казачьей землёй, как с помещичьей - отобрать. Такая постановка вопроса вполне вписывалась в марксистскую схему борьбы "бедных против богатых". Казаки, естественно, получались богаче, так как владели землёй, а иногородние арендовали её. И с этой позиции решение большевиков абсолютно логично. Если вообще можно назвать логичным общероссийскую экспроприацию мелких и средних собственников - ведь, не говоря о казаках и более-менее обеспеченных крестьянах, и среди помещиков тогда явно преобладали мелкопоместные. Напомним, что описываемый период - звёздный час так называемых комбедов (по сути, органов диктатуры сельских люмпенов ). Если хотите - первая серия раскулачивания. Именно комбеды обострят донельзя ситуацию в деревне и толкнут мужиков на сопротивление, то есть - на новый виток междоусобной бойни.
Казачество, естественно, отреагировало на притязания иногородних и на покровительство большевиков последним примерно так, как отреагировал бы любой нормальный человек, сдав, к примеру, жилплощадь в аренду квартиросъёмщику и узнав, что тот решил объявить себя владельцем снимаемой жилплощади. То есть обратился к помощи органов правопорядка, а за неимением последних применил бы силу.
Так был дан "зелёный свет" новому витку противостояния в казачьих областях, где иногородние автоматически оказывались в лагере красных. Подобная ситуация опять-таки ярко показана применительно к Дону и Кубани в уже упоминавшихся романах "Тихий Дон" и "Железный поток". Но здесь есть ещё один, почти всегда упускаемый из виду различными авторами момент.
Казачество - чрезвычайно своеобразный этнический феномен. Можно спорить, являются ли казаки субэтносом - составной частью этноса как более крупного целого - в составе русского народа (взгляд великого русского учёного Льва Николаевича Гумилёва) или же особым этносам (как считали сами казаки), но несомненно одно: казачество, безусловно, имело свой собственный менталитет, отличный от общероссийского. Сюда входил и военизированный образ жизни, и многие нетипичные для русских особенности быта, и характерный диалект, и способ образования фамилий , и фольклор. Последний, как показал этнограф К. Листопадов резко отличает казаков от остальных жителей России. Плюс к этому - особый антропологический облик.
В общем, если следовать терминологии того же Л. Гумилева, налицо все признаки поведенческого стереотипа особого этноса. Этноса своеобразного, входящего в более крупное этническое объединение - Великороссию, связанного с ним языком, религией, историческими судьбами, и всё же сохраняющего свою "самость". Кстати, казачество не только всегда эту "самость" явственно ощущало, но и энергично противилось всяческим попыткам нивелировки.
Не случайно столь болезненным был путь вхождения волго-донского казачества в орбиту Российского государства. На пути интеграции с Россией кровавыми межами пролегли Смутное время, война Степана Разина, восстание Кондратия Булавина, легендарный исход "некрасовцев" в Турцию. Уральское казачество прошло этот путь на 100 лет позднее, и с теми же издержками - в виде пугачёвщины.
Это страшный опыт не прошёл для центрального правительства даром, и в XIX веке политическая организация казачества в России структурировалась в чрезвычайно своеобразную для Российской империи систему. Суть её в том, что казаки получили весьма широкое самоуправление по принципу особого народа. То есть получили права, которыми пользовались в России многие инородцы, но никогда - великороссы. Право ношения оружия в мирное время, освобождение от обязательной воинской службы при формировании собственных, чисто казачьих частей на милиционной основе (то есть по принципу ополчения), собственная юрисдикция на территории своих "войск" (то есть традиционного расселения), демократическая выборность на местах и так далее - все эти привилегии заставляют вспомнить, скажем, статус "мирных" горцев Кавказа, или, скажем, казахов, бурят , но никак не жителей, к примеру, Курска или Рязани.
Нелишне упомянуть также и о том, что к концу XVIII века приток беглых в казачьи области прекратился, и прирост населения здесь шёл за счёт только внутреннего воспроизводства. Причём браки в подавляющем большинстве случаев заключались только между представителями казачества. Такой этнический феномен, когда этнос брачуется внутри самого себя, учёные называют "изолят"; и это характерно именно для этносов с очень высокой степенью традиционализма в образе жизни - скажем, для черногорцев, албанцев, басков, евреев (в дореволюционной России).
Суммируя вышесказанное, следует признать, что правительство Российской империи относилась к казакам как к особому народу, а сами казаки стояли на такой же точке зрения. Не случайно в бурях гражданской войны родится идея о создании независимых казачьих государств. На Кубани это будет позицией Быча и Рябовола, нашедших частичное воплощение в кратковременном существовании Черноморской республики ; нечто подобное вынашивал в своих планах и Г. Семёнов. Позднее, уже в годы Второй мировой войны, реализовать эту идею попытается (как известно, неудачно) Пётр Григорьевич Краснов.
В свете всего сказанного становится ясно, что ставка красных на иногородних - это не только и не столько имущественная, сколько демографическая проблема. Ведь естественным следствием такой политики должно было стать неминуемое разрушение традиционного уклада жизни казачества с последующей дезинтеграцией его как этноса (что и будет иметь место в послереволюционные годы). То есть блок красных с иногородними де-факто означал расказачивание ещё до того, как оно было официально объявлено. Поэтому неправомерно говорить о том, что, восстав весной и летом 1918 года против советской власти, казаки защищали лишь своё имущество - они защищали нечто большее: своё существование как этноса.
Именно на этом этапе в среде казачества происходит окончательное размежевание между защитниками традиции и теми, кто избрал путь "советизации". Если хотите, путь выхода из казачества как этноса. Произошло это не в одночасье, и сам процесс был неоднонаправленным. Многочисленные переходы из одного лагеря в другой и обратно зафиксированы всеми без исключения источниками (опять-таки это напоминает ситуации из "Тихого Дона"). Многие ушедшие к красным субъективно не переставали ощущать себя казаками - как те же братья Каширины, которые всю гражданскую войну безуспешно пытались тем или иным способом переломить настроение у дутовцев в свою пользу. Василий Каширин, будучи предшественником Блюхера на посту командира партизанской армии Южного Урала, к примеру, настаивал проложить маршрут прославленного рейда исключительно через казачьи области, и лишь после того, как выявилось химеричность надежд повлиять на казачество таким способом, маршрут был изменён .
И, тем не менее, раскол в казачьей среде в конце концов стал очевидным, и это вызвало к жизни феномен так называемого "червонного казачества". Именно так называлась на Украине красная казачья бригада под командованием В. Примакова (а позднее - и всё крупное кавалерийское соединение красных, не входившее в 1-ю Конную армию С. Будённого и соперничавшее с последней ). Здесь явная попытка "и яичницу сварить, и яйцо не разбить" - стать красными и остаться казаками. В конечном счёте, естественно, из этого ничего не вышло - все "червонные казаки" превратились в конце концов в просто "червонных" (то есть красных), как это произошло с Михаилом Кошевым из всё того же "Тихого дона".
Подобных - казачьих по составу - соединений было у красных немало даже и помимо собственно "червонного казачества". Помимо уже упоминавшейся бригады Примакова, была и Стальная дивизия Дмитрия Жлобы на Кубани, там же - и легендарная Таманская армия, знакомая нам по "Железному потоку". Её командарм, Епифан Иович Ковтюх - кубанец. Это и Особый Донской кавкорпус, ставший впоследствии 2-й Конной армией: её командир - донской казак, подъесаул Филипп Миронов . На Урале это - уже упоминавшийся 1-й Оренбургский имени Степана Разина полк, впоследствии развёрнутый в кавбригаду под командованием Г. Томина (тоже казака-оренбуржца). Да и легендарная 1-я Конная армия в значительной степени состояла из казаков, и её прославленный вожак Семён Михайлович Буденный - с Дона.
Между прочим, та смертельная вражда, которая разделила Будённого с его бывшим командиром Борисом Мокеевичем Думенко, комкором Особого Конно-сводного корпуса, объясняется не только личными мотивами. Известно, что Думенко в бытность свою командиром Будённого... выпорол последнего плетьми за то, что бойцы Будённого изнасиловали нескольких женщин (об этом у нас уже шла речь выше). Подобные подвиги, надо отметить, были для буденновцев были едва ли не нормой, за что Деникин называл их "бандой", а их шефа - "бандитом" и "вешателем". (Самое интересное, что почти в тех же выражениях величал Семёна Михайловича и Троцкий). Но здесь явно - и застаревшая вражда и недоверие казака к иногороднему (коим являлся Борис Мокеевич). Показательно, что такую же неприязнь к Думенко, не объяснимую никакими сугубо личными впечатлениями, питал и Жлоба.
Судьба этих "червонных казаков" после войны была трагична. Те, кому не "посчастливилось" пасть на фронтах, были поголовно истреблены советской репрессивной машиной. Первым эту чашу испил в 1921 году Миронов, но не миновала она в 30-е годы и Примакова, и Ковтюха, и Жлобу, и братьев Кашириных. Исключение - судьба Будённого: здесь сыграли роль его личная близость к Сталину и привилегированное положение, в которое была поставлена 1-я Конная армия как инструмент противостояния Троцкому в рядах Красной Армии. Это противостояние началось ещё в годы войны, когда, к примеру, в 1920 году Реввоенсовет с подачи Троцкого приговорил буденновского начдива А. Пархоменко к расстрелу за дикие зверства над евреями в "черте оседлости". Сталин добился замены ему "вышки" на разжалование в рядовые, а через 2 месяца Пархоменко восстановили в прежней должности ...
Большая же часть казачества уже к середине 1918 года сделала свой окончательный выбор: красные - враги. "Коммунисты дюже свирепы" - вот подлинное высказывание тех лет.
И красные тоже окончательно определились... Выходит в свет знаменитое постановление о расказачивании за подписями глав большевистского руководства. Громом прозвучит требование одного из руководителей Красной Армии Ионы Якира о "процентном истреблении всего мужского населения в казачьих районах" (именно так! и проценты Якир устанавливал сам, как ему заблагорассудится).
Обратите внимание - казачество стало единственным этносом (или, если хотите, субэтносом) России, по отношению к которому большевики соблаговолили выпустить подобную директиву. Конечно, Ленин и компания явно не считали казаков за народ и, призывая к его уничтожению, сто распространили на них систему красного террора как против неугодной социальной группы . Почти в то же время Ленин призывал, например, к истреблению интеллигенции... Однако факт есть факт: "особая позиция" по отношению к казачеству у красных несомненна. И она выражается в одном слове: убить.
"Нет ни одной семьи, где не оплакивали бы погибших... Дон онемел от ужаса" - написал летом 1919 года в своём воззвании Филипп Миронов. Ему вторит в своём обращении сибирский повстанческий вожак-казак Иван Соловьёв (получивший известность как "император тайги"): "Мы всегда полагали, что эта власть, кроме обмана и жестокости, кроме крови, ничего не может дать населению... Вы теперь видите, что вами управляют идиоты и сумасшедшие, что ваша жизнь находится в руках бешеных людей, что над каждым висит опасность быть уничтоженным в любой момент". И так было повсеместно. Чудовищная статистика: только в азиатской части России - от Урала до Владивостока - к 1922 году было уничтожено до полутора миллионов казаков. Это не считая Дона и Кубани! Среди них погибших на фронтах, с оружием в руках - не более трети... Астраханское казачество, для примера, было вырублено полностью, стопроцентно. Одним словом, мы имеем дело с натуральным геноцидом целого этноса, по масштабам сравнимым с турецкой резнёй армян в 1915-1923 годах или с Холокостом - уничтожением евреев нацистами в 1939-1945 годы .
В этой жуткой истории у Урала своя, особенно трагическая страница. Если трагедию казака в годы гражданской войны можно назвать крестным путём, то Урал - это подлинная Голгофа. Роль палача уральского казачества выпало сыграть Чапаевской дивизии. Фурманов свидетельствует: едва вступив на казачью землю, Чапаев "уловил, что с казаками бороться нужно иначе, чем с насильно мобилизованными колчаковскими мужичками... Главное здесь - не захватывать территорию, главное - уничтожать живую силу" (курсив мой - Д. С.). И это стало обычной практикой. Описывая в одном из своих стихотворений известную историю контрудара казаков атамана Толстова против занятого чапаевцами города Лбищенска (в ходе этой операции и оборвалась жизнь Василия Ивановича), известный поэт-акмеист Михаил Зенкевич написал:
Но, оправившись от заминки,
Справили чапаевцы по ним поминки...
И далее - описание, как по всей земле казачьей не осталось ни кола, ни двора - ничего... Снова Дикое поле, не тронутое лемехом плуга (образ из стихотворения Зенкевича). Как будто и не жил здесь никогда человек...
Такой масштаб террора не имеет аналогов в практике расказачивания в других регионах (исключая только Астрахань). А вот и результат - если на Дону и Кубани казачье население всё же осталось (это зафиксировано для Дона - Шолоховым в "Тихом Доне" и "Донских рассказах", для Кубани - Фурмановым в романе "Красный десант"), то казачество Оренбургского и Уральского войск было поставлено перед альтернативой: поголовное уничтожение с жёнами и детьми или исход "всем миром". Казаки выбрали второе. И начался, пожалуй, самый беспрецедентный эпизод гражданской войны, перед которым меркнут даже "Ледовый поход" каппелевцев и знаменитая врангелевская эвакуация из Крыма.
Уральские и оренбургские казаки уходили на юг, через пески Средней Азии, всем народом. С наседающей на пятки смертью уральцы прошли вдоль всего казахского и туркменского берега Каспия до Ирана, через Иран и Ирак - к водам Персидского залива, где их подобрали английские корабли и перевезли в Австралию. Там их потомки живут и доныне, не забывая родного языка. А оренбуржцы отступали восточнее - через пески и оазисы. Часть их пыталась укрыться в Хиве - столице тогда независимого Хорезмского ханства; но красные пришли и туда, уничтожив суверенитет этого среднеазиатского государства, и оренбуржцам пришлось уходить ещё южнее - в Иран, где они поступили на службу к шаху Реза Пехлеви. Большая же часть казачьих войск во главе с самим Дутовым прорвалась в Семиречье (район Алма-Аты), где соединились с сибирскими и семиреченскими казаками атамана Б. Анненкова, и все они вместе с боями ушли в Синьцзян - одну из западных провинций Китая. Там оренбуржцы и сибиряки надеялись найти отдых и силы для дальнейшей борьбы.
Но их Голгофа была впереди.
6. Первые пограничные конфликты, или Зарубежный след бойцов уральского сопротивления.
Тема столкновений на границе в 1919-1922 годах - одна из самых мало раскрытых страниц истории гражданской войны в России. Собственно, то, о чём пойдёт речь, уже нельзя назвать гражданской войной в точном смысле этого слова, ибо в центре нашего внимания окажутся конфликтные ситуации на границах Советской России с сопредельными государствами. Ранее эта проблема рассматривалась исключительно в плане пресловутой "интервенции", популярна была легенда о "походе 14 держав против Страны Советов" - классический пример политической мистификации!
О феномене "интервенции" у нас будет обстоятельный разговор ниже, пока же отметим: так называемая "интервенция" действительно имела место (какое - об этом поговорим позднее) в трёх регионах России: на Русском Севере (Мурманск и Архангельск), в Новороссии (от Одессы до Херсона) и особенно на Дальнем Востоке, где японцы дошли до Читы. Более нигде такая ситуация не просматривается.
Ибо, к примеру, участие эстонских войск в наступлении Юденича на Петроград - это акция союзнического характера, при главенстве русского командования (и, кстати, в ходе операции эстонцы, оскорблённые бестактными заявлениями Юденича в их адрес , а также нападением белого генерала князя Бермонт-Авалова на дружественную Латвию, прекратили военные действия - чем нокаутировали в конце концов всю операцию). Присутствие же германо-турецких, а затем британских сил в Закавказье (английских также и в Туркмении) - это нахождение войск на территориях, где к тому времени была власть суверенных государств, не входивших ни в белую, ни в красную Россию.
В тени же остался целый пласт исторических событий, когда границу переходила... Красная Армия. Все они падают на период, когда победа большевиков в этой войне уже определилась.
Начнём с общеизвестного. Как известно, в 1919-1921 годах 11-я Красная армия (командующий - командарм М. Левандовский, политкомиссар - С. Киров) вторглась в независимые тогда Азербайджан, Армению и Грузию, ликвидировав их суверенитеты. Предлог - присутствие там отступивших из России белогвардейцев; предлог фальшивый, поскольку в Азербайджан никто из белых не проникал (деникинцы отступали в направлении Крыма и западной части черноморского побережья Кавказа - не далее Сочи), Армения не имеет общей с Россией границы, а в Грузии белых разоружали (в 1918-1919 гг. Грузия даже воевала с Деникиным). Большевиков не смутил и тот факт, что ни одно из закавказских государств в Гражданской войне против красных не участвовало (исключение - столкновение Таманской армии красных с грузинскими пограничниками в Туапсе в 1918 году, описанное А. Серафимовичем в "Железном потоке"). Строго говоря, закавказцам было не до России - у них шли свои междоусобные войны по знакомому сценарию: Грузия - Абхазия, Армения - Азербайджан (как всё, увы, повторяется!). Не остановило Ленина и компанию и то, что у власти во всех трёх государствах стояли социалисты. Мусават в Баку и Дашнакцутюн в Ереване - партии левосоциалистического толка; Дашнакцутюн и ныне в Армении - главная левая оппозиционная партия. А Грузия тогда вообще называлась... ГДР, Грузинская Демократическая Республика: готовая аббревиатура для поклонников социализма на немецкой земле!
Для того, чтобы придать делу "законный вид и толк", во всех трёх государствах были организованы коммунистические путчи - чтобы было кому оказывать "интернациональную помощь". Но сработал этот сценарий только в Азербайджане, где и красное вторжение потому прошло гладко и почти без потерь. В Армении дело не выгорело - коммунистический путч (так называемое Майское восстание) провалился, и его руководители С. Алавердян, Б. Гарибджанян и С. Мусаэлян заплатили жизнями за эту авантюру. Идти в лоб было рискованно - стойкость армянских войск в регионе была хорошо известна ещё с Первой мировой войны. Из числа армянских офицеров того времени вышли, между прочим, начдив легендарной Железной дивизии Гайк Бжижкянц (Гай) и будущий прославленный маршал Иван Христофорович Багрямян.
И большевики сделали "ход конём" - привлекли к акции по ликвидации армянской самостоятельности своего союзника, лидера турецких националистов Кемаля Ататюрка. Кемалистские войска, воевавшие тогда с Антантой, были вооружены при содействии Советской России, в их рядах находились десятки красных инструкторов, начальником штаба у тогдашнего турецкого главнокомандующего Исмета Иненю состоял известный красный военачальник, будущий герой войны а Испании мадьяр Матэ Залка. При этом большевики смотрели сквозь пальцы на истребление Ататюрком... турецких коммунистов ! Турецкий генерал Кязим Карабекир нанёс удар в тыл Армении, истребив при этом более полумиллиона армян, что сразу поставило Армению на грань катастрофы . И... дало возможность вступить 11-й армии вступить на армянскую землю в качестве "освободителя" ("освобождение", в частности, состояло в том, что вся капитулировавшая армянская армия была прогнана "маршем смерти" до Баку и там поголовно расстреляна из пулемётов ). В награду Анкаре за содействие в пользу Турции были отторгнуты от Армении Карский, Сурмалинский, Ванандский и Араратский районы (со священной для армян горой Арарат). А в пользу Азербайджана - Нахичевань и Нагорный Карабах: вот когда были заложены зёрна нынешней трагедии .
Что касается Грузии, то тут обошлось без "фиговых листочков" - в 1921 году была совершена прямая агрессия, причём грузинские вооружённые силы оказывали сопротивление вплоть до красным вплоть до 1924 года. И ломали это сопротивление мерами самыми чудовищными: в ходе так называемого "очищения от дворянства" людей сводили на станции Телави и Зестафони и там... сжигали в вагонах, перед этим иногда расстреливали из пулемётов, а иногда палили и живьём . Дворян среди погибших было не более 10%: это лучше не комментировать... Одним из руководителей этой акции геноцида был молодой тогда Лаврентий Берия - именно оттуда начинается его путь наверх.
По такому же сценарию годом раньше красные уничтожили независимость Хорезма и Бухарского эмирата в Средней Азии. Об участи Хивы мы уже рассказывали в предыдущей главе. Повод для нападения на неё уже знаком; видите ли, там дали приют белогвардейцам - бежавшим от красных оренбургским казакам. В Бухарском же эмирате белых почти не было, и пришлось прибегать к "азербайджанскому сценарию" - организовывать путч (так называемое "восстание Колесова" в 1919 году). А когда оно валилось, принеся тысячи жертв, можно было под этим предлогом вводить в эмират войска под командованием М. Фрунзе, брать штурмом Бухару (взятие которой ознаменовалось беспрецедентным грабежом, резнёй и даже... работорговлей!) и представлять всё свершившееся "народной революцией".
Кстати, жестокой платой за все эти художества стал небывалый всплеск повстанческого движения, известного как "басмачество". Это движение существовало в Средней Азии ещё с 1916 года, со времён Среднеазиатского восстания против царизма . Октябрьский переворот внёс определённые колебания в ряды повстанцев: одни (как, например, казахский лидер Амангельды Иманов) примкнули к большевикам, другие (как кокандский курбаши Играш) выступили против них.
Не все, однако, знают, что к середине 1919 года наметилась тенденция к определённому примирению лидеров басмачества с Советами. Именно в это время с М. Фрунзе заключают соглашения политическая организация казахских басмачей - Алаш-Орда, и так называемый Амир Лашкор-баши (верховный начальник) туркестанских басмачей Мадамин-бек. Захват Хорезма и Бухары похоронил все соглашения и дал начало новому, самому кровавому витку противостояния, продолжавшемуся до 30-х годов и сократившему население Средней Азии почти наполовину.
По такому же сценарию большевики собирались действовать в Прибалтике. Уже после провозглашения независимости стран Балтии Красная Армия дважды вторгалась в Эстонию под аккомпанемент ленинского приказа: "Вступить в Эстонию и расстрелять в назидание (!!! - Д. С.) не менее 100 тысяч помещиков, буржуа, священников и так далее". Добрый дедушка Ленин... И Прибалтика, во исполнение "ленинских заветов", была буквально залита кровью; как историческую подробность, сообщаю документально зарегистрированный факт - в Риге действовал... женский отряд палачей (по свидетельствам очевидцев - совсем юные девушки, отличавшиеся исключительной красотой и запредельным садизмом).
Однако в так называемой Освободительной войне прибалты героически отстояли свою независимость. (Кстати, параллельно латыши под Ригой отбивались от... белогвардейских войск князя Бермонт-Авалова). Позднее, как известно, такую же попытку коммунисты предприняли и против Польши - с аналогичным, но ещё более катастрофическим для себя результатом.
Но всё это - факты более или менее известные. А вот - почти неизвестные. 17-18 мая 1920 года красная Каспийская флотилия под командованием Ф. Раскольникова провела так называемую Энзелийскую операцию: суть её в следующем. В иранском порту Энзели (на южном берегу Каспия) нашли приют 23 корабля, на которых эвакуировались из Красноводска белогвардейцы и гражданское население; город охраняла 51-я английская пехотная дивизия. И вот к городу подходит красная флотилия, и её командование предъявляет ультиматум: сдать город и корабли без сопротивления. Получив отказ, красные бомбардируют Энзели с моря, высаживают десант, опрокидывают английскую пехоту, берут в плен британского коммодора Фрайзера (по иронии судьбы, в 1941-1945 годах именно он в чине адмирала командовал союзными конвоями в Мурманск и Архангельск), захватывают корабли принуждают англичан и белогвардейцев очистить город . Развивая наступление, красные десантники под командованием начдива Кожинова заняли город Решт (24 августа персидские шахские войска отбили город, но затем кожиновцы взяли реванш и снова овладели Рештом). Аппетит приходит во время еды: после этого создаётся Персидская Красная армия (под командованием М. Гикало и С. Орджоникидзе); срочно лепится иранская компартия - на основе националистической организации "Адалет" (где вся руководящая "головка"... даже не знала персидского языка!), и начинаются казуистические аппаратные игры вокруг антианглийских повстанцев Северного Ирана - дженгелийцев (буквально - "лесовиков", "лесных братьев"), которые прошли в советской пропаганде путь от "борцов за советскую власть" до "бандитов" (причём сами дженгелийцы во главе со своим вождём Кучек-ханом об этом и не подозревали!). Была провозглашена Советская республика Гилян ; наконец, новоиспечённая Персидская Красная армия попыталась - правда, неудачно - штурмовать Тегеран (так называемая Мазендаранская операция). При этом из Москвы шли переговоры с... шахом (вот где класс цинизма!), а все художества Раскольникова, Гикало, Орджоникидзе и К* списали на... "суверенный" Азербайджан! (Напомним, что всё происходит уже после ликвидации 11-й армией азербайджанской независимости!). И, между прочим, флотилия Раскольникова воевала под азербайджанским флагом: так сказать, агрессия Баку при милом нейтралитете Москвы ...
Каково?.. В чисто военном (но не в политическом) отношении это - одна из самых блестящих удач Красной Армии. И то, что она практически неизвестна (её никогда не афишировали, Гилянскую республику в СССР было приказано забыть намертво), объясняется двояко. С одной стороны, в 30-е годы Раскольников, Кожинов и Гикало стали "врагами народа" (со всеми вытекающими отсюда последствиями). Но, с другой стороны (и, по-моему, это главное), руководители ВКП(б) не могли не понимать, что геройствовали Кожинов, Раскольников, Гикало и иже с ними на территории сопредельного государства - то есть совершили, по сути, акт агрессии. Конечно, большевики с их теорией "мировой революции" не придавали большого значения таким "пустякам", как чужой суверенитет - они же не завоёвывают, а только "раздувают пожар мировой" (с этой точки зрения чем Энзели хуже Еревана, Тбилиси или, скажем, Варшавы?). Но поскольку Иран в дальнейшим остался суверенным и с ним, хочешь не хочешь, приходилось иметь отношения, вспоминать о лихом энзелийском налёте стало как-то неудобно...
К слову сказать, провалившаяся авантюра в Северном Иране (персидские "красноармейцы" покинули Иран в 1922 году, предварительно восстановив против себя практически всё местное население) была не единственной на Среднем Востоке. В те же 1920-1922 годы ашхабадские большевики (при полном одобрении центра) "раздували пожар" вокруг оппозиционного Тегерану курдского курбаши Ходоу Сардара в Хорасане (Восточном Иране), чем спровоцировали там кровавую резню (а потом... сами же сдали Ходоу шаху на верную смерть!). А в Афганистане на поддержку дружественного Москве эмира Амануллы в это время появляется "ограниченный контингент" (вот когда уже успели!) под командованием комбрига Примакова (последний воевал в Афгане под чужим - причём кавказским - именем!). Результат получился, однако, не вполне адекватный: Аманулла вынужден был бежать в СССР (и его сын потом пополнил собой ГУЛАГ), а в Кабуле на трон сел крестьянский сын, таджикский басмаческий вождь Бача-и-Сакао (буквально - "сын водовоза") - всего на два года; потом ему отрежут голову пуштуны, посадившие на трон своего ставленника Надир-шаха. А в Иране, хоть англичан и потеснили (они в 1921 году ушли из страны), но к власти описанных передряг прорвался (опираясь на персидскую казачью бригаду) генерал Реза-шах Пехлеви - будущий большой поклонник идей Третьего рейха. Так сказать, не только "владычице морей", но и самим себе нагадили. Что ж, Восток - дело тонкое...
Среди всей этой череды пограничных конфликтов и вторжений особое место занимают события на китайской и монгольской границах. Для нас они важны вдвойне, ибо судьбы уральского казачества, прослеженные в предыдущей главе, находят здесь своё завершение.
Китай и Монголия встретили российские события, находясь в достаточно сложном положении. В 1911 году оба государства пережили революции, результатом которых стало: в Монголии - восстановление независимости в виде теократической монархии Богдо-гэгэна, в Китае - свержение маньчжурской императорской династии Цин и провозглашение республики. Однако демократия в Китае была слаба и не смогла полностью контролировать ситуацию в стране, в результате чего в Китае началась гражданская война (продлившаяся до 1949 года), а на севере страны (в том числе и вдоль границы) власть оказалась в руках многочисленных военных клик-"хунт", постоянно соперничавших между собой и враждовавших с Монголией. В общем, обстановка для любой смуты была прямо-таки идеальная. И результаты не замедлили сказаться.
Взаимоотношения большевиков с китайской военщиной и вообще с китайскими вооружёнными структурами - тема особая. Ещё в 1918 году лидер Владивостокских большевиков Н. Суханов пользовался финансовой и военной поддержкой главаря китайской мафии Гай-сэна в борьбе с Антантой (об этом довольно откровенно рассказано в снятом в 80-е годы художественном фильме "Владивосток, год 1918-й"). О тесных контактах Сергея Лазо с китайскими пограничными генералами в период борьбы с Семёновым вспоминала жена Лазо Ольга. (Между прочим, у Семёнова не менее четверти личного состава его войска составляли китайцы). Об участии хунхузов (китайских бандитов) в красном партизанском движении прямо упоминается в фадеевском "Разгроме".
Наконец, вот один, безусловно частный, но чрезвычайно характерный факт. Зимой 1920 года, уходя из пограничного с Китаем города Троицкосавска (ныне - Кяхта), так называемый "добровольческий отряд" семёновцев устроил в городе дикую резню. Спасая население городка, пограничный (белый!) комиссар Хитрово призвал на помощь... китайские регулярные войска, которые вступили в Троицкосавск, выбили оттуда семёновцев, навели порядок и... сдали город красным. В числе тех, кто "сделал ноги" от большевиков, был и сам Хитрово, который уехал в Ургу (ныне - Улан-Батор), где и был спустя полгода расстрелян бароном Унгерном - бывшим семёновцем. Расстрелян за то, что позвал на помощь китайцев и фактически посодействовал большевикам...
А вот ещё весьма характерный факт. В 1920 году власти Монголии, опасаясь русского проникновения (неважно какого - красного или белого), предпочли капитулировать перед китайцами, но те повели себя вызывающе, демонстративно попирая национальное достоинство монголов - например, арестовали Богдо-гэгэна: историю его освобождения унгерновцами мы уже описывали в предыдущих главах. Это толкнуло монголов на сопротивление, и в эту минуту под стенами Угри появился барон Унгерн во главе своей Азиатской дивизии. Барон был воспринят в Монголии как освободитель и "восстановитель государства" - такой официальный титул был ему присвоен ургинским теократическим правительством. Урга была взята - со страшной резнёй китайцев, евреев, да и многих русских - и китайские войска вместе с толпами беженцев отступили на север, к российской границе. В местечке Кяхтинский Маймачен (современный монгольский город Алтын-Булак) разъярённые китайские солдаты выместили свою ярость на беженцах из России, убив свыше 300 человек.
И что же советские власти? Они посмотрели на это сквозь пальцы и пропустили через свою территорию командный состав китайской группировки и часть китайских беженцев (через Читу в Маньчжурию). Солдаты же и большинство беженцев были предоставлены самим себе и рванули обратно на Ургу - это был, безусловно, акт отчаяния - где на подступах к монгольской столице, близ местечка Цаган-Цэгэн, были наголову разгромлены и истреблены войсками Унгерна. Цаган-Цэгэнская битва - едва ли не самая крупная за всю историю Монголии, начиная с XVIII века и по наши дни.
Сказанное отнюдь не означает полной идиллии между советской властью и китайскими "гориллами". Когда под предлогом отражения нападения Унгерна на советскую территорию в Монголию вступили отряды Красной Армии, сибирских партизан и так называемые "красномонгольские" отряды Сухэ-Батора (на 70% укомплектованные выходцами из России - бурятами и калмыками), в Китае воцарилась явная нервозность. Ведь верховный маньчжурский "пиночет" Чжан Цзо-лин сам намеревался сделать то же самое ... И, тем не менее, конфликта не произошло: ссора с тем же Чжан Цзо-лином разразилась позднее - в 1929 году, из-за Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), но это уже новая страница истории. Применительно же к описываемому периоду определённый альянс "красные - северные китайские генералы" достаточно явственен. Как и довольно явное противостояние тех же северных генералов белогвардейцам: не случайно после краха Азиатской дивизии Унгерна китайцы охотились за её военнослужащими как за дикими зверями.
К слову сказать, советизация Монголии - явление абсолютно того же порядка, что и нападение на закавказские республики, Иран или Бухару. Известно, что монгольские революционеры были либо (как Бодо и Данзан) либерал-националистами, либо (как Сухэ-Батор) мистиками-буддистами. Сухэ-Батор искренне считал, что воюет за... Шамбалу (!), и не стеснялся прибегать к... человеческим жертвоприношениям. Почти все монгольские революционеры после победы так называемой "народной революции" (читай - хорошо организованной красной интервенции, где "красномонголы" сыграл роль легитимного прикрытия) оказались абсолютно не нужны реальным хозяевам Монголии - партизанскому командарму Щетинкину и начальнику ОГПУ Монголии (!) Блюмкину. И потому жизнь многих из них (весьма вовремя) оборвалась почти синхронно - в 1922-1923 годах. Либо от яда, как у Сухэ-Батора; либо от "случайной пули", как у народного героя Монголии князя Хатан-батор-Максаржава; либо просто у "стенки", как у Бодо, Данзана и многих других. И у власти оказался советский ставленник Чойбалсан ...
Но вернёмся к Китаю. Самое потрясающее во всей этой весьма тёмной истории советско-китайских взаимоотношений тех лет - это факт совместных расправ красных и китайской военщины над осевшими вдоль границы белогвардейцами. Таких фактов чрезвычайно много, и все они проходили примерно по одному сценарию: по тайному соглашению китайцы внезапно открывают границу, в образовавшуюся брешь входят красные части и обрушиваются на ничего не подозревающих белых. Иногда в резне принимают участие и китайские солдаты; потом красные благополучно возвращаются домой. Наиболее известная трагическая история такого рода - это, безусловно, агония Оренбургской армии.
Как мы уже рассказывали, оренбургские казаки Дутова и присоединившиеся к ним в Семиречье (Южный Казахстан) сибирские и семиреченские казаки Анненкова в начале 1920 года прорвались в китайскую провинцию Синьцзян (Восточный Туркестан), где были интернированы в городе Чугучак; там был построен лагерь. В 1921 году Дутов был убит чекистом-диверсантом Касымханом Чадъяровым (от себя добавлю: Дутов - пожалуй, первая жертва чекистского террора за рубежом, потом за ним последуют многие ). Вскоре уехал в Россию и был там расстрелян Анненков, и командование оренбургской армии перешло к генералу Бакичу.
Голод свирепствовал в Чугучакском лагере. Умерли сотни людей, но уральцы и сибиряки держались. И даже получили неожиданное подкрепление - в 1921 году в Чугучак прибыли крестьяне-повстанцы из-под Омска, разбитые красными карателями, но не покорённые. Это событие, однако, стало роковым: китайские власти в очередной раз сговорились с красными и открыли границу для расправы с Оренбургской армией. Бакич буквально за считанные часы до начала акции узнал о ней и принял героическое решение. Моментально подняв весь лагерь (почти без оружия, без подвод, с жёнами и детьми), запалив Чугучак, генерал повёл людей через джунгарские степи на восток. А через четыре часа после ухода Бакича красные ворвались в город!
Третья часть оренбуржцев погибла в этом страшном пути - уже котором в их жизни! - от голода. Воистину это были годы самых жутких испытаний для уральского и сибирского казачества за всю их историю... Но оренбуржцы выдержали и на сей раз. И, подойдя к пограничному с Монголией городу Шара-Сумэ, взяли его штурмом после трёхнедельной осады. Взяли почти голыми руками - оружия почти не было - в бою с хорошо вооружёнными китайскими пограничниками. Взяли для того, чтобы снова сотнями погибать от голода. Питались собаками и кошками - другой поживы не было. И надеялись на спасение - ведь пробились же годом раньше на запад Монголии с Алтая казаки-енисейцы под командованием атамана Кайгородова! Увы, судьба послала оренбуржцам не спасение, но гибель - на сей раз окончательную.
Осенью 1921 года смерть надвинулась на пришедших в монгольские степи оренбуржцев из Урги, где к тому времени уже укрепились красные. Теперь уходить было некуда. На север путь был закрыт (Кайгородов прорвался-таки с отрядом снова на Алтай, но лишь для того, чтобы там погибнуть в бою). С востока наступали большевики, с юга - "красномонголы" под командованием Хатан-батор-Максаржава и "красного буддийского ламы " Хас-батора (да, был и такой тогда в Монголии!), а на западе, на монголо-китайской границе, оренбуржцев неумолимо встретили бы вооружённые пикеты китайских солдат. Пространство жизни для армии Бакича сузилось до предела - кругом была смерть.
И последние бойцы урало-сибирского сопротивления приняли этот последний в своей жизни бой. Дрались отчаянно, яростно - в одном из этих боёв погиб Хас-батор. Гибли от голода, холода, болезней и пуль, но не сдавались. Защищали уже не Родину, которую потеряли; не дом, который давно разорён; не жён и детей - их кости давно истлели в монгольских и джунгарских степях. А что ж тогда?.. Наверное, просто знали, что пощады от красных не будет. А может, просто гордая слава казачества требовала погибать, как в песне: "Врагу не сдаётся наш гордый...".
Но всему приходит конец. И, когда кончились патроны, когда сопротивление стало абсолютно бессмысленным - наступил последний, заключительный акт трагедии. Остатки Оренбургской армии складывали оружие на фоне картины, взывающей евангельские ассоциации. По заснеженной монгольской степи навстречу красным пулемётам шёл во главе своих повидавших все виды смерти воинов генерал Бакич с деревянным крестом в руке. Воистину, это был последний, крестный путь, ибо всех их ждал или расстрел (как самого Бакича), или ГУЛАГ. И они шли на свою Голгофу - казаки, крестьяне, офицеры белых армий и командиры повстанческих отрядов. Вечность уравнивает всех.
А мы в очередной раз вспомним, что произошло это не на русской земле (что ещё как-то можно было бы понять), а далеко за её пределами. В забытых Богом степях Центральной Азии, куда занесло "цаган-орос" и "улан-орос" (по-монгольски - белых и красных русских), коим и родной земли оказалось мало для взаимного истребления...