Аннотация: Продолжение "Тропы". Опять же всё довольно туманно и расплывчато.
ГЛАВА II
Довольно трудно представить себе что-то, что снаружи выглядит трясущейся и громыхающей громадиной, а изнутри оказывается вполне тихим и спокойным местом. Но жителям движущихся городов не нужно было ничего представлять, ибо они всю свою жизнь проводили в подобном месте. Единственным напоминанием, что город-крепость пребывает в вечном движении по проложенной много веков назад дороге, были деревья, кроны которых терпеливо проползали мимо громадной машины куда-то в сторону востока. Ни тряски, ни оглушительного грохота внутри города не ощущалось. Ничего подобного не чувствовалось даже во Внешнем Городе, который находился под открытым небом на самом верху Асгарда. Мало кто ломал себе голову над этой странной деталью. Лишь бы работало, думали люди, а над разгадкой сего удивительного факта пущай корпят специальные люди из Асгардского Совета.
Даже сейчас, когда почти все дневные звуки стихли, когда людской гвалт уступил место всеобщему гробовому молчанию, снаружи не доносилось ни звука. Лишь мерный перестук древних часов на стене, да завывание ветра за крохотным окном из бронированного стекла. Даже ночные твари прекратили хлопать ободранными перепончатыми крыльями и попрятались в где-то окрестных лесах.
Но Локки не мог позволить себе сомкнуть глаз. Такие, как он, почти не нуждались во сне, но причина была иной. Наступила ночь, пришло время заняться записями. Локки отлично понимал, что не сможет обрести покой, пока не узнает ответы на все терзающие его вопросы.
Снят со стены и повешен на пояс большой блестящий кортелас из укреплённой кристаллической стали в чёрных деревянных ножнах с серебристым наконечником. Взят в руки устрашающего вида арбалет с длинным зазубренным болтом в ложе. Сделан глубокий дрожащий вздох. Вспотевшая ладонь давит на секретную кнопку на стене и...
Холодный ночной воздух из образовавшегося проёма как-то недружелюбно обдул лицо Локки. Локки, в свою очередь, стоял в том месте, где только что была стена, и напряжённо вглядывался в сырую ночную мглу, силясь разглядеть малейшее движение. Ничего. Чёрное беззвёздное небо, да крыши квадратных металлических жилых коробок, скупо освещаемые лампами, торчащими из пола через каждые три метра.
Локки снова глубоко вздохнул, не отрывая взгляда от тёмного ночного покрывала небес. Постоял пару секунд без движения и, скрепя сердце, вышел на открытое пространство улиц Внешнего Города.
Казалось, вой столь редкого ветра стал вдвое громче, когда бледный юноша с длинными белыми волосами ступил в его царство. Локки чувствовал на себе почти осязаемый враждебный взор незримого ока непроглядной ночи. Грудь сдавил каменный кулак неясного ужаса перед таинственной опасностью, незримо парящей над головой. Было невыносимо тихо, тишина была почти оглушающей. Локки хотелось верить, что он в безопасности, что угрозы нет никакой, но крохотные остатки его оптимизма не могли победить здравый смысл, шептавший ему, что там кто-то есть.
Жителям Внешнего Города по ночам ничего не угрожало, если, конечно, они успевают до захода солнца спрятаться в своих мелких домиках. Как только последний солнечный луч угасает за горизонтом, двери всех домов во Внешнем Городе автоматически закрываются намертво. Если не успел попасть в дом до этого момента - изволь проследовать к аварийному выходу и объяснить дежурному охраннику причину своего положения. И делать всё это нужно как можно быстрее, благо после захода солнца внешний мир оказывается во власти ликов и подобных им ночных существ.
Кроме "аварийника", единственным путём на улицы Внешнего Города, открывающимся вручную, был секретный выход из покоев Локки, которым последний регулярно пользовался. Не без риска для своей шкуры.
Постояв на месте некоторое время, Локки, наконец, осознал всю глупость и опасность этой задержки, и, не забыв закрыть за собой проход, торопливо засеменил к своей цели - высокому угловатому складу вдалеке. Морщась при каждом шаге, эхо которых терялось между маленькими домиками Внешнего Города, парень бежал к своей цели, постоянно озираясь и вглядываясь в небо. Он, как никто другой, знал повадки этих мерзких ликов: тихо вынырнут из океана темноты, тихо отдерут голову и скроются в ночи, даже не извинившись.
Пытаясь шагать как можно мягче, Локки постоянно вслушивался в липкую ночную тишину. Но тишина оставалась тишиной. С медленным течением времени ничего не менялось, и юноша начал успокаиваться, понимая, что сегодняшний поход на склад в очередной раз пройдёт без происшествий...
Тихий, почти неуловимый хлопок крыльев.
В этот раз Локки проявил просто чудеса реакции, всем телом подавшись вперёд, и, разворачиваясь во время падения вокруг себя, успел прицелиться в летящую на него крылатую тварь. Конвульсивно надавил на крючок, послышался щелчок тетивы. Здоровенный стальной болт с зазубринами вырвался из ложа и, продырявив правое крыло твари, бесшумно растворился в ночной мгле. На лика небольшая пробоина не произвела сильного впечатления, но всё-таки заставила его сменить курс и пролететь над головой испуганного юноши, лежащего на холодной полу, растрепав тому белые волосы.
Локки во мгновенье поднялся на ноги, извлекая из ножен кортелас, и шустро развернулся в том направлении, где скрылась крылатая бестия. И очень сильно удивился, когда увидел её, сидящую на железной скамейке неподалёку от ближайшего к Локки квадратного домика и спокойно глядящую на растрёпанного парня чёрными провалами своих пустых глазниц. Впервые за долгое время он во всех подробностях разглядеть самого настоящего лика. Костлявое тело, напоминающее человеческое, но покрытое чёрной, как смоль, блестящей в свете фонарей кожей. Длинные худые руки, на которых трудно было не заметить весьма рельефных бицепсов. Большие перепончатые крылья, сложенные "в гармошку" за спиной. И лицо.
Лицо, в честь которого лики и получили своё громкое название, первым бросалось в глаза при взгляде на крылатое создание. Самое что ни на есть человеческое лицо, которое, возможно, принадлежало когда-то несчастной жертве этого мрачного экземпляра, сохраняло каменное выражение. Глаза, а точнее чёрные дыры, красовавшиеся на их месте, неотрывно смотрели на Локки. Обычный человек, мимолётно глянув в них, в считанные секунды лишился бы рассудка и, пуская слюни, сам двинулся навстречу своей смерти. Локки лишь многообещающе ухмыльнулся
"Ну что ж, поиграем"
Последующие секунды текли, словно кисель из дырявой бочки - медленно и тяжело. Локки, чьи белые глаза напряжённо пялились в чёрные колодцы на лице крылатого, мягкой поступью приближался к лику, плавно занося руку с кортеласом. Лик застыл, словно каменная горгулья, считая, по-видимому, что парень совершает сие под его гипнозом. Двое противников сближались, готовясь разорвать друг друга при первой же возможности. Краем глаза Локки увидел, как длинная правая рука поднимается вверх, как из кончиков костлявых пальцев вырастают длинные и острые когти.
Наконец, оба оказались на расстоянии полуметра друг от друга. Застывшие, с поднятыми вверх правыми руками. Локки пытался сохранять спокойное выражение лица, но внутренне его буквально скручивало от непередаваемого ужаса перед столь близкой кончиной, которую он чувствовал в поднятой руке крылатого демона. Страх торопливо нарастал в его душе, словно считая, что может не успеть как следует напугать несчастного парня с кортеласом.
"Чего я жду, чёрт подери... - подумалось Локки. - Это мой единственный шанс..."
Всё, что произошло дальше, длилось не больше двух секунд, но Локки после всего этого казалось, что прошёл целый год с того момента, как лик напал на него сверху.
Мышцы на руке лика напряглись. Локки направил всю свою мощь в руку с клинком. Лик был весьма шустрым, но парень в этот раз оказался проворнее, ударив кортеласом по летящей на него чёрной конечности ночного зверя. У ликов не имеется голосовых связок, поэтому крылатый не издал ни единого звука, но одного лишь вида его перекошенной рожи хватило бы для того, чтобы деморализовать не одну вражескую армию. Лик хотел было подключить к бою оставшуюся целую руку, но Локки не позволил ему совершить столь подлое действие, ударив клинком наотмашь вправо и вверх. Лик, как подкошенный, обрушился вправо, словно мешок с костями. Верхняя честь его головы, в свою очередь, полетела влево.
Локки не мог позволить себе расслабиться, мысли конвульсивно копошились в его голове, норовя пробить черепную коробку. Подумав, что поблизости могут оказаться коллеги этого крылатого выродка, ныне покойного, парень подхватил с пола разряжённый арбалет и что есть мочи припустил к складу.
"2337 г. 15 д. м. Зелени.
Ещё один день монотонного существования на борту Асгарда. В очередной раз этот день чуть было не закончился для меня плачевно. Хотя, тот факт, что мне удалось спастись, ещё не значит, что я от этого что-то выиграю. Но определённый прогресс уже есть.
Сегодня я снова вернулся к записям. Удалось понять, что в некоторых написано. Самые страшные мои опасения подтвердились - программа городов несовершенна. Скорость рассчитана неверно, и, если мы ничего не предпримем в ближайшее время, через несколько лет Асгарду и, скорее всего, всем остальным городам придёт трагический конец. Уже сейчас мы можем наблюдать последствия этой незначительной ошибки в расчётах: ещё несколько десятков лет назад "неясные" следовали на весьма значительном расстоянии. Ныне же, даже если остаться на месте на несколько суток, то имеется солидный шанс больше никогда не вернуться в город.
Я думаю, если на некоторое время увеличить скорость передвижения Асгарда, то можно оторваться от "неясных". Но весьма сомнительно, что мне это удастся. Я пока не нашё ни чертежей, ни планов Асгарда, а без них бесполезно на что-либо надеяться. Многие уже пытались найти путь управлять городом, но за две сотни лет это ещё не удалось никому. И слава свету.
Но нельзя ограничиваться одним лишь ускорением Асгарда, нужно предпринять нечто более глобальное. Я чувствую, что есть ещё способ сохранить человечество. Спасти мир уже не получится. Всё-таки, мы не боги, чтобы остановить медленное гниение этой планеты. Непонятно откуда, но я знаю, что путь к спасению существует. Возможно, за пределами нашего мира, но он есть, в этом нет сомнений. И где бы он не находился, я приложу все усилия, чтобы достигнуть его. Возможно, я слишком много на себя беру, но, тем не менее, я буду пытаться. Ибо что-то в глубине моей сущности заставляет меня пытаться. Словно какой-то инстинкт, не свойственный другим созданиям на планете. Даже людям. Инстинкт спасения.