Я не забуду, как рвались и плыли, жили в агониях, жили в смятениях. Как скрипки не думали, что им играть на венах обрезанных тростью избитою, как мы мечтали - уметь и не лгать, как мы не лелеяли мысли о святости, чтоб были закаты рассветами смертными, ноги омыть, как Иисусу омыли - я не сумел бы, склониться, попасть, каплей воды на терновые ленты, алыми узами не развязать руки свои, что были завязаны, как ты хотел бы, но
с честью поруганной
гордость не справится.
Скорбные лица...
подруги речистые...
кровь бесприютная
в землю впитается,
руки убийцы -
загадочно чистые...
Перчатки, крахмал, линейные-ловкие, я не хотел бы, что б ты мне сказал, - будто могила уже мне готова, пора мне ложиться, прошел целый бал. Я под зонтами, под тысячью лицами, буду скучать, буду лгать, убеждать, в своей правоте, в своем старом смятении, тревожно разглядывать, а