Аннотация: Послевоенное детство.Взросление детдомовского мальчишки.Время ставит характер.
Свадковский В.А.
Я попытаюсь.
Для Лешки слова врача прозвучали, как приговор. Маша, Машенька, как любил он называть ее в разговорах с самим собой, обречена.
Через замочную скважину, двери ведущей в кабинет медсестры, можно было увидеть только фрагменты белого халата врача, да черного костюма директрисы, но, роковые слова прозвучали очень разборчиво.
"Девочка проживет не больше месяца ", прозвучало, как приговор.
Лешка знал, что такое смерть. Гибель родителей от рук пьяного придурка, долгое путешествие на старой телеге, в областной центр, когда он, семилетний, укрытый до самых глаз старым полушубком, ждал окончания этого пути. Глаза парнишки заливали бессильные слезы, но в минуты забытья ему казалось, что он слышит какой-то обрывок фразы, сказанной когда -то его отцом: "...он попытается".
"Я, попытаюсь..."- говорил он на занятиях по геометрии, продолжая биться над доказательством теоремы.
"Я, попытаюсь..."- говорил он, защищая младших от любого беспредела.
Отбиваясь металлическим прутом от уличной шпаны зная, что за его спиной стоит Машенька, судорожно сжимавшая скрипку, он не побежал как двое ее приятелей из музыкальной школы. Деньги на эту скрипку собирали всей учительской и с ней, частичкой чего-то, будящего в человеке самое хорошее, по очереди ходили в музыкальную школу детдомовские девчонки.
"Ну, чисто кот",- Глафира Сергеевна, детдомовская медсестра, ласково приговаривала, смазывая многочисленные ссадины на разбитом в кровь лице,- он как мог, отстранялся и шипел сквозь зубы.
Своих детей у нее не было. Муж погиб на фронте и как-то так сложилось, что ее семьей стали непутевые сорванцы, к которым она прикипела всем сердцем.
Лешку Глафира Сергеевна всегда выделяла среди других детей.
Нет не заботой, ее у маленькой и хрупкой женщины казалось хватит для всех. Иногда, глядя на мальчишку, в задумчивости закусившего губу, она представляла своего сынишку, того, так и не родившегося.
"Война...", вздыхала она и продолжала смазывать йодом разбитые коленки и исцарапанные, лукавые мордашки маленьких "индейцев".
Конечно, если бы мальчишка рассказал ей о своем замысле, она бы его остановила. Остановила и не пустила.
Алексей не пошел к Глафире Сергеевне. Он выбрал другой путь. Мальчишка пошел к "старшим".
Лидером "старших" был Бизон. Это тот парень, который бросился на помощь Лешке. Он был тем, кто стал с ним плечом к плечу против вокзальной шпаны, но и тем, кто лупил Лешку при каждом удобном случае за его гордый характер.
"...в Одессу ей надо,- Бизон сосредоточенно высморкался, - там доктора знаешь какие".
Мальчишка не знал, что "старшак" повторяет слова своего отчима, капитана дальнего плавания, уволенного за пьянство. Да и если честно капитаном - то, отчим не был, максимум, что он смог добиться, это должности старшего моториста. "Ходил" он на небольших каботажных судах, и конечно не был не в какой Одессе. Но воспоминания детдомовцев это что-то особенное. В памяти любого детдомовского мальчишки, а "Бизон" несмотря на все его отрицательные качества, был простым мальчишкой, пусть и хорошо, развитым физически, воспоминания о родителях, со временем обрастают домыслами и становятся сказочно- мифическими. Очень часто бедные дети греются в тепле этих "воспоминаний" как усталый путник у костра в ненастную погоду. И, что интересно подобных воспоминаний со временем становилось больше, как бы отрицая законы материального мира. Воспоминания приходят сами, чаще всего, когда ребенок находится в сумеречном состоянии между сном или явью. И эта поддержка особенно важна для детдомовских детей, которым так не хватает доброты и участия, отнятых у них, вместе с родителями.
"Пора соскакивать",- Лешка судорожно облизал губы. Казалось, что неудачи преследовали мальчишку по пятам. Остатки от последнего ужина, которые ему удалось припрятать, быстро закончились. Поезд, в котором он решил спрятаться оказался непростым. Несколько вагонов охраняли военные, они и вычислили незадачливого пассажира. Лешку выручил универсальный ключ проводника, выменянный им на два патрона от мелкокалиберной винтовки.
Ветер свободы был насыщен запахом и горячего металла и расплавленного битума.
Поезд шел на подъем, поэтому скорость, немного уменьшилась.
Мальчишка облизал костяшки на левой руке, которую ободрал, прыгая с перрона.
Начался ельник. Старые сосны,немного напоминали верстовые столбы вдоль старинного тракта
"Подожди, этим Маше не поможешь",- Лешка почувствовал руку у себя на плече. Мальчишка автоматически сбросил чужую руку и развернулся.
Сзади стоял солдат. Он не стал хватать парнишку балансирующего на ступеньках.
Убегать было некуда.
"Не подходи я прыгну, - Лешка напрягся,- Я, правда, прыгну".
Среди детдомовцев ходили жуткие слухи о вологодских конвоях, стреляющих без предупреждения. "Бегунцы" или как стояло в учетной карточке, "воспитанники склонные к побегу", рассказывали, что существуют составы идущие в никуда, где конвой сразу открывает огонь на поражение.
Солдат замер. Странный был этот солдат. Седые, выцвевшие, брови сросшиеся на переносице, усы чуть потемневшие, как это бывает у любителей самосада, полинявшая гимнастерка. Да и по годам, выслуживший все сроки.
"Сынок, это поезд в Одессу не идет. Да и доктора такого не существует и девочке ты не поможешь."
"А я попытаюсь", упрямо прошептал Леха и шагнул в пустоту.
Несмотря на киношные трюки, где главный герой бесстрашно прыгает с несущегося поезда правда значительно страшнее.
Мальчик сильно разбился. Его, едва, дышащего привезли на ближайшую станцию. Накормив и перевязав, местный военный комендант приказал поместить его на ночь в местную комендатуру.
- И дежурный, пусть присмотрит, "бегунец" еще тот, сказал военный, проводя по Лешкиному рыжеватому"ежику". Утром, задержанного отвезут в приемник распределитель.
В Лешкином распоряжении оказался кожаный диван, приятно холодивший кожу, если к нему прижаться щекой. Он сразу напомнил мебель в приемной отца. В вечернем сумраке Лешке казалось, что на другом конце дивана сидит его мама, веселая,еще до болезни.
-Мама, я все равно попытаюсь.
Ему показалось, что мама приложила свою ладонь к его лбу, так, как будто, проверяла нет ли у него жара. Глубоко вздохнув и с трудом устроившись на на жестковатом валике, мальчишка, затих.
Проходивший по коридору дежурный,накрыл мальчика своей курткой, сиротливо висящей на вешалке. Позже,дымя самосадом в форточку,он время от времени разгонял дым рукой, опасливо поглядывая на спящего. Внезапно, мальчик поднял голову и, как бы, продолжая фразу, пробормотал:"...глаза цвета неба ".Сонно улыбнувшись он продолжал спать, тихонько всхрапывая во сне.
Дежурный долго разглядывал свои глаза в зеркало, висящее в холле, потом недоуменно хмыкнул и отправился за свой стол. Небо было одного цвета, а его глаза, серые.