Светленова Светлада : другие произведения.

Звонок в эфир

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Некоторые люди рождаются со странными способностями, которые наука объяснить не может, а жить они очень мешают. Так случилось с героиней этого рассказа. Валерии не повезло. Хотя, как знать? Ведь она не одна такая... (Рассказ навеян "Долиной совести" М. и С. Дяченко и увлечением инфернальной личностью А. Горбунова, великолепно исполнившего роль Шико в "Графине де Монсоро").
  Светлада
  Звонок в эфир
  
  * * *
  
  Шёл второй час ночи. Было темно и холодно. За окнами бесконечной сырой моросью разлился октябрь. По комнате метались испуганные тени. Чтобы их прогнать, рассеять, обезвредить не хватало освещения. Горел только ночник в изголовье кровати. Крошечная искорка, медленно и красиво наливающаяся сначала мертвенным голубоватым светом, затем нежно-розовым, ярко-красным, тёмно-вишнёвым и, наконец, перетекающим в фиолетовый.
  
  В доме стояла глубокая тишина. Такая бывает исключительно поздней ночью, когда уже даже самые стойкие соседи выключили телевизоры и перестали лить воду в ванной. В углу на тумбочке тревожным рубиновым глазом подмигивала лампочка работающего радиоприёмника. Из динамиков сочилась какая-то невнятная музыка: не то джаз, не то инструментальная аранжировка классики.
  
  Вэлл сидела, забившись в угол дивана, поджав под себя озябшие ноги и опершись локтем на маленькую подушечку-думочку. Расстилать постель не хотелось. Ночь была такой притягательной, такой завораживающей, такой живой... Казалось, она дышала ей в лицо пряными ароматами прелых листьев, насыщенным влагой промозглым воздухом, предчувствием близкой тайны. Три эти могущественные силы - интуиция, тайна и осень - вместе составляли для девушки Валерии непреодолимое колдовское заклинание
  из арсенала коварного демона-искусителя, неизменно действовавшее и на её богатое воображение, и на её скучную и однообразную жизнь.
  
  В этом одиночестве среди осенней непогоды, погружённой во мрак, в этом напряжённом ожидании странного чуда была своя особая инфернальная сладость. Что-то не от мира сего: запредельное, потустороннее, загадочное, а потому вдвойне притягательное.
  
  Очередная томная мелодия закончилась. Спальню наполнил бодрый голос диджея. Он говорил долго и вдохновенно. Вэлл, в принципе, не любившая этих безмозглых болтунов, специально - из вредности - вслушивалась и насчитала двадцатикратное повторение слова <потрясающий>, произнесённого с должным придыханием. Девушка поморщилась. Из неиссякаемого потока красноречия, которым ведущий осчастливил радиослушателей, она чётко уразумела одно: сегодня в студию приглашён какой-то <потрясающий> актёр,
  прославившийся своими иронично-брутальными ролями.
  
  Вэлл наморщила лоб, вспоминая. Как всегда, в задумчивости, приложила указательный палец к губам и несколько раз легонько постучала. Тут же, словно сим-сим памяти соизволил открыться от этого незамысловатого опознавательного жеста, лицо её просветлело. По губам скользнула грустная улыбка. Да, она вспомнила и актёра, и его имя, которое было едва различимо за бешеными восторгами и радостными завываниями диджея.
  
  Настроение у неё было удивительное: внешне спокойное, даже меланхоличное, но изнутри она просто сгорала от переполняющих душу эмоций. В таком состоянии - Вэлл это хорошо знала - обязательно нужно что-нибудь сделать, иначе рискуешь взорваться, будто давным-давно выкипевший чайник, забытый на плите нерадивой хозяйкой. Поэтому, не слишком задумываясь о последствиях, Валерия взяла мобильный
  телефон, валявшийся на письменном столе в куче всяческой мелочёвки, которой порой так много скапливается на столах юных особ, и набрала междугородний номер, только что прозвучавший из радиоприёмника.
  
  Нет, у Вэлл не было мании величия. И общаться со звёздами она не любила. Просто это оказалось тем единственно доступным действием, которое так было необходимо её взрывоопасному организму. Ситуация складывалась как нельзя более удачно. И девушка даже заранее извинилась (правда, лишь мысленно) перед несчастным артистом, которому предстоял один из самых неприятных разговоров в его жизни.
  
  - Алло, здравствуйте. С Вами говорит оператор радио <Наш город>. Представьтесь, пожалуйста. - услышала она в трубке, спустя несколько секунд.
  
  - Доброй ночи. Меня зовут Вэлл. Я бы хотела задать вопрос сегодняшнему гостю программы. - проговорила она мягким голосом, который, казалось, можно пощупать, и на ощупь он окажется нежнее атласа и мягче бархата.
  
  - Очень приятно, Вэлл. Назовите, пожалуйста, вопрос, который Вы бы хотели задать. - официальным тоном продолжила трубка.
  
  - Я хочу поинтересоваться дальнейшими творческими планами господина Алана. Какие картины с участием этого <потрясающего> артиста мы сможем увидеть в ближайшее время. - невинно соврала Вэлл, выделив саркастической интонацией слово <потрясающего>.
  
  - Хорошо, ожидайте на линии. Не кладите трубочку. - мило проворковал оператор, явно успокоенный заурядностью вопроса и проявленной выдержкой радиослушательницы, которая в эфире, согласно его собственной классификации, не начнёт бекать и мекать.
  
  - Итак, у нас есть первый звоночек в эфир! - завопил диджей из радиоприёмника.
  
  Вэлл снова улыбнулась, и улыбка её полупрозрачным призраком отразилась в глубинах тяжёлого зеркала, к которому девушка подошла с мобильником в руках. Глаза её блестели, как у кошки - цепенящим зелёным светом.
  
  - Доброй ночи! Представьтесь, пожалуйста. Как Вас зовут, прелестная незнакомка? Ведь это незнакомка, я не ошибаюсь? - заливался соловьём ведущий, упражняясь в напрасном словоблудии, не имевшем ни малейшего шанса поколебать уверенность Валерии в его изначальной безграмотности и тупости.
  
  - Доброй ночи, любезный ведущий. Доброй ночи, господин Алан. - вступила в разговор Вэлл, и голос её показался сидевшим в студии и у радиоприёмников в этот поздний час, голосом сирены, если бы они, конечно, существовали, а не были выдумками древних греков. - Меня зовут Вэлл.
  
  - Добрый вечер. - сдержанно поздоровался приглашённый.
  
  - Откуда Вы, русалочка? - слегка ошалело полюбопытствовал диджей, разом растеряв большинство слов из своего весьма однообразного словарного запаса.
  
  - Позвольте мне это сохранить в тайне. Ведь Вы сами меня в начале нашей беседы назвали незнакомкой. Так какой же я буду незнакомкой, если расскажу Вам всё без утайки? - рассмеялась Вэлл необыкновенно чистым и звонким смехом.
  
  - В самом деле! Вы правы. Итак, у Вас был какой-то вопрос к нашему гостю? - протараторил диджей, постепенно беря себя в руки.
  
  - Да. - тихо и печально согласилась Валерия.
  
  - Ну, так задавайте его, не стесняйтесь. - фальшиво-ласковым тоном предложил тот, кого звали Аланом, своим артистическим чутьём определённо ощутивший готовящийся подвох.
  
  Вэлл набрала в грудь побольше воздуха. Ещё раз заглянула в собственные фосфоресцирующие глаза, отражающиеся в зеркале. Зрелище было не для слабонервных! И размеренно, как будто погружаясь в транс и погружая в него тех, кто её слышал, начала говорить, придав голосу все оттенки вкрадчивого сочувствия, тщательно скрываемого лукавства, горькой иронии и неприкрытого сожаления.
  
  - Почему Вы, человек, в сущности, образованный, начитанный и крайне романтичный, так старательно создаёте на публике этот столь не идущий Вам образ очень современного, очень циничного, очень грубого, можно даже сказать - прожжённого жизнью, на половину бизнесмена, на четверть бандита, на треть политика и на восьмую часть - мужика?
  
  - Однако... - наигранно рассмеялся артист, и этот его блеф резанул не только чуткие уши Валерии, но и всех радиослушателей, заворожённо приникших к своим приёмникам в ожидании очередного скандального шоу. - Вы говорите так, словно бы на Ваши плечи давит многовековая мудрость, хотя в действительности Вы являетесь всего лишь юной и прелестной девушкой, дорогая Вэлл!
  
  - О! Я, само собой, понимаю некоторые из Ваших самых очевидных мотивов... - невозмутимо продолжала она, не обратив ровным счётом никакого внимания на реплику своего оппонента. - Комплекс неполноценности - с одной стороны... Вы ведь не столичный житель, если мне не изменяет память? Кроме того, попытка таким образом уйти от реальности, которая тяготит Вас и о которой Вам так не хочется думать. Не поэтому ли Вы снимаетесь во всех картинах по очереди? Чтобы не возвращаться домой...
  Туда, где столько нерешённых проблем, оставленных без внимания нарочно - в нелепой и смешной надежде на то, что всё утрясётся как-нибудь само, стоит лишь Вам сделаться достаточно известным и заработать побольше денег.
  
  - А вот это уже смахивает на нравоучение! - не сумев скрыть раздражения, заявил гость студии, повышая голос в расчёте на то, что ему удастся остановить неиссякаемый поток красноречия этой странной поклонницы, принявшей на себя роль не то судьи, не то проповедника. - Вам не кажется, милая леди, что Вы переходите все допустимые границы приличий?
  
  - Нелюбимая жена, неродная дочь, многократно преданные любовницы... Попранная нравственность, нарушенные традиции. Неуютная, враждебная, давно опустевшая квартира, в которой лишь в силу въевшейся привычки сохраняется видимость семейного очага. - спокойно говорила тем временем Вэлл, для которой сейчас не существовало ничего вокруг, кроме образа того несчастного, что сидел перед микрофоном и всё ещё мужественно пытался сохранять остатки самообладания, хотя мороз продирал по коже и сердце бешено колотилось в груди, предвещая неминуемую беду. - И это тогда, когда Вы в своих интервью говорите о чести, благородстве, достойном воспитании, яркости и незаурядности молодого поколения. Замечательный пример Вы им подаёте, господин Алан! Уроки притворства - именно притворства, а не актёрского мастерства, как Вы могли бы мне возразить, будь у Вас такая возможность - и лжи в Вашем исполнении просто виртуозны, вынуждена отдать Вам должное.
  
  - Ну, что я говорил?! И теперь ещё раз наглядно убеждаюсь в правоте своих слов о том, что современная молодёжь - это нечто совершенно особенное, отдельная цивилизация, которую нам, отжившим своё старикам, погрязшим в заботах о хлебе насущном, не дано понять и постичь! - попытался превратить всё в шутку раздосадованный и задетый за живое представитель современного отечественного кинематографа.
  
  - Быстрый взлёт и мгновенное падение. Отсутствие ожидаемой славы и всеобщего признания, которые вроде бы были очевидными после одной из первых Ваших ролей... Всё это, естественно, побуждает Вас к тому типу поведения, который нынче принято считать нормальным в богемных и околобогемных кругах. Необоснованная уверенность в себе, переходящая в наглость, жёсткость взглядов, резкость поступков, искажённые до неузнаваемости представления о самых светлых и возвышенных чувствах... - неторопливо,
  с расстановкой, делая поистине театральные паузы, произносила Вэлл с непередаваемым выражением. Её голос, её интонации были настолько живыми, настолько далёкими от того, что всегда звучало из динамиков радиоприёмников, что даже диджей, не говоря уже о слушателях, на мгновение забылся, раздавленный простой величественностью и заслуженной гордостью тона оратора.
  
  - Да кто Вы такая, чтобы говорить подобные вещи и делать подобные выводы? - тяжело и мрачно роняя слова, словно бы те были сделаны из свинца, спросил <потрясающий> артист, видя, что от диджея, впавшего в состояние глубокого ступора, не дождёшься поддержки или хотя бы немедленного прекращения этого ужасного эфира.
  
  - Неужели Вы искренне полагаете, что именно таким - пресыщенным, избалованным, с явственным налётом вульгарности, жестоким и злым - должен быть герой нашего времени? А Вы ведь, несомненно, Печорина наших дней пытаетесь изображать, уверовав, что это поможет Вам приобрести вес и значимость в артистическом сообществе. - вещала Валерия, неумолимая и неудержимая, как несущийся прямо на тебя грозный танк. Мир для неё в эту минуту сузился до крошечного окошечка, сквозь которое
  на свет смотрит этот усталый, потерявшийся, меланхоличный человек с цепким взглядом, хваткой бульдога и тяжеловесностью характера, сравнимой разве что с персонажами Достоевского.
  
  - Девушка, девушка! Остановитесь же. - сделал наконец попытку ворваться в её стройный монолог диджей, заметив, как побледнела присутствующая в студии знаменитость. - Нашего гостя зовут не Вэлл! Кажется, Вы что-то перепутали. Давайте же дадим ему возможность ответить на Вашу благородно-гневную тираду! Вы и так сказали более, чем достаточно.
  
  - Скорее на поистине гамлетовский вопрос. - хрипло согласился тот, кто откликался на имя Алан, и нервно прокашлялся.
  
  Вэлл выразительно молчала. Она не сказала и половины того, что могла бы. Зачем-то сдержалась. Этот человек почему-то даже теперь ей был симпатичен. Такой же флегматик и мизантроп, как и она сама. Ей попросту не хотелось потрошить его на глазах (или точнее на ушах) у многочисленной публики. А, надо заметить, в этот миг Валерия знала о нём всё, что только могла пожелать и что только могла захотеть узнать её богатая фантазия.
  
  - Милая Вэлл. Вы, несомненно, знаете многое из того, что Вам знать и не следовало бы. - отстранённым тоном произнёс артист. - Наверное, Вы особо удачливая журналистка. Или телерепортёр. А может быть даже следователь... Они, знаете ли, тоже люди, и среди них тоже встречаются фанаты, как ни странно. Я отвечу Вам на вопрос, раз уж он прозвучал в эфире. Каждый актёр, исполнитель, ведущий, политик... В общем, человек, которому приходится много и подолгу работать на аудиторию, так
  или иначе, вынужден создавать некий абстрагированный образ. Если Вам угодно, это мера предосторожности, техника безопасности. Очень просто сгореть и перестать быть, если ты всего себя отдаёшь ненасытной толпе. Вы же умная девушка и наверняка изучали психологию, в следствие чего должны быть знакомы с подобными теориями. Не мне Вам рассказывать, как они мотивируются и на чём зиждятся.
  
  - Но ведь это лицемерие, уважаемый. И в чём тогда проявляется эта самая пресловутая безопасность, если конкретно в Вашем случае образ, существующий для толпы, и образ, данный Вам от природы, диаметрально противоположны и постоянно находятся в воинствующей оппозиции друг к другу, что заметно во многих Ваших ролях, которые так славят и восхваляют именно за ту реалистичность, что придаёт им Ваш внутренний конфликт. - возразила Вэлл, невольно втягиваясь в дискуссию и выходя из того
  жутковатого состояния, в котором она становилась всеведущей.
  
  - Значит, Вы считаете, что моей заслуги в хорошо сыгранных ролях нет никакой? Это просто дело случая... Удачно подобранная внешняя оболочка - не более? - памятуя о том, что лучшее средство защиты - это нападение, поинтересовался приглашённый. - Я правильно Вас понял?
  
  - Господа, господа! У нас пришло время рекламной паузы. Спасибо, дорогая Вэлл, за увлекательнейший и познавательнейший разговор. Мы с Вами прощаемся. Звоните ещё. Всего доброго, до свидания! - зачастил диджей, вклинившись в коротенькую паузу, возникшую в интеллектуальном диспуте Валерии и Алана, всем своим существом почувствовав, что атмосфера накаляется, и мирная по своей сути передача грозит
  превратиться в некое подобие научно-популярной баталии.
  
  Телефон Валерии коротко запищал. Связь оборвалась: слишком поспешно. Это было похоже на бегство. На бегство с поля боя. Но отнюдь не гостя программы - нет, этот принял вызов. Чёртовы диджеи! Вэлл ощутила подступившую усталость и опустошённость. Да, все признаки близкого отката на лицо.
  
  Девушка не знала, откуда у неё эта страшноватенькая способность - проникать в души людей, просвечивать их мысленным взглядом насквозь, словно рентген. Точнее даже не так: чувствовать их фальшь. Постигать суть вещей и событий. Созерцать внутренним взглядом то, что старательно прячется и оберегается. Открывать тайны и секреты. Одним словом, видеть истинное лицо и истинные причины тех либо иных поступков.
  
  Это происходило с ней не всегда. Если бы чрезмерное количество сведений, чужих чувств и переживаний наваливалось на Вэлл ежедневно, наверное, она давным-давно уже покончила бы с собой от безысходности и тоски. Слишком грязными, слишком уродливыми и слишком корыстными зачастую оказывались и мысли, и эмоции тех, кого она <познавала> до самых основ. Но это являлось насущной потребностью её организма.
  И от этого проклятия было не скрыться, не убежать. Оставалось одно - терпеть. Осенью - в октябре - и весной - в мае - Валерия становилась опасным человеком. Может быть, самым опасным и самым ненавидимым на всей Земле. Впрочем, это лишь в том случае, если бы об этой её особенности стало известно широкому кругу общественности. Однако была ещё одна специфическая деталь. Возможно, как раз она и спасала Вэлл от того, чтобы её тайна сделалась достоянием гласности и привела к новым испытаниям и тревогам. Исключительно тех людей, которых девушка когда-либо любила: будь
  то мимолётный флирт, нежная дружеская привязанность, горячая страсть или неосуществившиеся мечты - могла она <просканировать>. Поэтому-то у Валерии не было близких друзей и подруг. Жила она уединённо в однокомнатной квартирке, училась на заочном отделении журфака и удалённо работала наборщиком текстов в довольно крупном издательстве, получая заказы и оплату труда через Интернет.
  
  Такая мера предосторожности была вовсе не лишней. Затворническая жизнь не противоречила представлениям Вэлл о счастье. Она любила одиночество, а потому вынужденное отшельничество практически не тяготило её. Вот только это не спасало...
  
  Совсем ограничить доступ к мирским радостям девушка не могла себе позволить. Для этого, пожалуй, нужно было родиться сверхчеловеком. Валерия знакомилась в Интернете. Начинала общаться, свято уверовав в то, что расстояние и отсутствие персонального контакта убережёт неведомого пока друга от опасности быть <вывернутым наизнанку> во время очередного приступа. Но рано или поздно любое виртуальное знакомство постепенно начинало переходить в плоскость реальности. Сначала - обмен
  фотографиями, дальше - звонок по телефону. Вскоре Вэлл поняла тщетность своих усилий по непричинению вреда своим Интернет-знакомым. Она стала ещё строже следить за контактами, сохраняя лишь видимость дружеских отношений и лишь на короткие сроки, избегая любого намёка на личное знакомство или хотя бы обмен фото.
  
  Впрочем, девушка могла так сильно не стараться! Это было почти бесполезно. Беда приходила с другой стороны. Телевизор, радио, диски с фильмами. Глядя на героев сериалов, она влюблялась без памяти в некоторых из них. Начинала искать информацию во всемирной сети... И, конечно же, находила целые тонны статей, постеров, анонсов, рецензий, отзывов, комментариев, блогов. Регистрировалась на форумах и в гостевых книгах полюбившихся артистов... Рассматривала их изображения. И они автоматически становились её жертвами.
  
  Так обстояло дело и с господином Аланом - <потрясающим> артистом. Он был её последним увлечением. Другой вопрос, что ему и повезло меньше прочих. Обычно, Вэлл ощущала потребность <просканировать> кого-нибудь не столь настойчиво. Кроме того, ей для этой процедуры, по большому счёту, совсем не требовалась публичность. Как правило, она ограничивалась бешенными спорами на форумах и в гостевых, а также разгромными статьями в своём ЖЖ (живом журнале). Иногда, правда, отправляла написанные
  аналитические отчёты и рецензии в глянцевые женские журналы или жёлтые газетёнки. Там любили сенсации и хватались за абсолютно любой материал - даже столь сомнительный и непроверенный.
  
  Хуже всего доставалось тем, кого Валерия успевала полюбить сильнее всего. Именно их она чувствовала и постигала особенно остро и болезненно. С этим треклятым Аланом случилось такое несчастье - Вэлл любила его особенно страстно и нежно за те роли, в которых она чересчур уж часто узнавала себя. Он играл изгоев, отверженных, чужих людям и неродных обществу, холодных, решительных, расчётливых, лишённых возможности любить и обречённых на одиночество.
  
  Чем ярче и полнее было погружение и <сканирование>, тем труднее и дольше приходила в себя Валерия после него. Однажды девушка даже подумала, что от <выворачивания наизнанку> того, кого она по-настоящему полюбит, ей суждено умереть. Но это было бы слишком романтично и не походило на правду.
  
  Вэлл сжала пальцами виски. Голова раскалывалась. Её начинало лихорадить. Она подошла и выключила радиоприёмник, который стал раздражать своим назойливым жужжанием. Кажется, злополучная передача, в которой ей посчастливилось так прогреметь, уже закончилась. <И слава Богу!> - подумала девушка утомлённо.
  
  В это самое мгновение мобильник, брошенный на столе, сначала завибрировал, а потом разразился весёленькой мелодией. Валерия нехотя подошла и взяла его в руки. Бросила взгляд на экран. Номер был незнакомый.
  
  - Слушаю. - глухо бросила она в трубку, не заботясь о том, чтобы голос её звучал хотя бы самую малость приветливо. И, действительно, какому нормальному человеку взбредёт в голову звонить девушке в три часа ночи? Так что она имела полное право на неудовольствие.
  
  - Вэлл? - спросили из трубки неуверенно. - Это Вы звонили в эфир радио <Наш город> час назад?
  
  - На оба вопроса ответ положительный. - ничего не выражающим тоном заверила собеседника Валерия, хотя прекрасно узнала его.
  
  - Послушайте... Я не верю в то, что Вы журналистка. У них манера поведения другая. И говорят они не так... Я знаю. - с трудом выдавливая из горла неповоротливые слова, произнёс господин Алан.
  
  - Вы правы. Я не журналистка. И не следователь. Это Ваше предположение прозвучало смешно. - сказала она, чтобы просто что-то сказать и тем самым заполнить повисшую неловкую паузу.
  
  - Знаю. - лаконично согласился <потрясающий> артист и снова умолк.
  
  - Вам что-то от меня нужно, не так ли? - взяла инициативу в свои руки девушка. - Зачем Вы мне позвонили? Зачем трудились узнавать у операторов номер, с которого я выходила в эфир? Зачем рисковали, ведь номер мог оказаться подставным?
  
  - Вэлл... - начал он и запнулся. Помолчал и просто добавил: - Я бы хотел закончить наш с Вами разговор. Мне он показался небезынтересным и небесполезным. Хотя, конечно, место для беседы Вы выбрали не самое удачное. Словом, я нахожу, что в Ваших словах много истины. И такой истины, которую я не ожидал встретить в эфире задрипанного радио. У меня есть мечта - снимать документальное кино. О
  людях. О тех, кого не знают... И, может быть, никогда не узнают, но кто достоин того, чтобы о нём говорить. Думаю, что Вы как раз такой человек - с необычной судьбой. Я ведь не ошибаюсь, правда?
  
  - Ладно. - уронила Вэлл веско. - Когда Вам будет угодно продолжить дискуссию? Так и быть, удостою Вас этой чести, если Вы, несмотря ни на что, разыскали меня.
  
  - Завтра после полудня, идёт?
  
  - Хорошо. Будем считать, что мы договорились.
  
  На следующий день в 13:30 в квартире Вэлл раздался звонок в дверь. Донельзя удивлённая, она пошла открывать. <Вероятно, это принесли счёт за телефон и кабельное телевидение> - рассуждала девушка, тщетно пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в дверной глазок. Наконец, поняв всю бесполезность этого занятия, Валерия щёлкнула замком, даже не спросив, кто там - в голову её пришла одна шальная мысль и выбила оттуда остатки осторожности и здравого смысла.
  
  - Здравствуйте, Вэлл. - улыбаясь, сказал нежданный гость.
  
  - Как Вы меня нашли? - нахмурившись, спросила Валерия.
  
  - Ну, поверьте, что не только Вы умеете получать всю необходимую Вам информацию. У каждого свои таланты... - наслаждаясь произведённым впечатлением, заявил господин Алан, отодвигая растерянную Вэлл в сторону и входя в квартиру. - Ну, что? Вы готовы продолжить наш диспут?
  
  - Да. - помертвевшими губами прошептала Валерия, ощущая, как глаза её наливаются кошачьим сиянием и ловят отблеск родственного безумия в зрачках напротив.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"