Аннотация: ВИДЕНИЯ - повествовательно-дидактический жанр. Сюжет его излагается от имени лица, которому он якобы открылся в сновидении, галлюцинации или летаргическом сне. Ядро большей частью составляют действительные сны или галлюцинации... Авторитетную санкцию и сильнейший толчок развитию жанра дали "Диалоги чудес" папы Григория Великого (VI в.), после чего видения начинают массами появляться в церковной литературе всех европейских стран.
Откровение от Аристарха
"И был мне сон..." - когда я слышал эти слова? В тот день светило солнце, а теперь лишь мрак. Я вспомнил - будто зажглась лампа, выхватила из тьмы кусок стены с фресками. Мне осталось только читать движения теней, потому что нет в памяти ничего кроме них.
Ничего нет, и ничего не было.
Не было воплей умирающих, не было крови из ран. Не было вспышек разрывов, не было яда из туч.
Всё ещё будет. Но всё уже было. Когда-то давно. Где-то там, на краю Ойкумены, где скрывалась душа моя и искала спасения, но не нашла его. Ни там, ни здесь.
Так бывает после конца времён. Так бывает, когда мир теней умер, а ты ещё нет. Когда тело спит в небесных чертогах, а душа...
Душа странствует, пытаясь понять, - как случилось так, что мира не стало.
***
Я стоял посреди стеклянного моря и видел - волны бегут на берег. Иссушив тело ветрами, я развеял прах на четыре стороны и смешался с лесами и реками. Был я мал, но стал я велик. Я летал над землёй, и дух мой был не со мной.
На горы легла моя тень - горы стали ржавыми. На воды лёг мой след - воды стали едкими. Я - гибель земли, карающий меч; могу спасти, но не сделаю этого.
После трёх дней без сна, я собрал пепел в целое, смешал с дождём и стал студнем. Понял я тогда, что готов. Я должен принять суть слов. Я знал, что горьки они. Я обязан услышать их.
Они исходили из воздуха, но не падали в бездну неба. Так звучала речь Духа земли. Он явился зверем грозным, его злоба была сильна.
Он стоял у небесной реки и свирепо смотрел на меня. У зверя не было тела, но очи его жгли огнём. Я смирённо ждал, когда он откроется. Три года он был в отдалении. Не таился я, а стал камнем. Лишь душа, ослабев, умерла.
И сказал он: приди в храм и слушай. Запиши, передай всем мирам - нет сил, совладавших со мной. Нет оружия от незримых существ. Ибо вечен я и твари мои - они из камня и невидимы. Ты хотел стать пылью, но они ещё мельче; ты хотел стать прахом, но они мертвы, но не для меня, а для тебя. Они подобны мне. Я люблю их. А вы пришли жить вечно, но уйдёте ни с чем. Когда поймёте суть слов. Когда узрите лик мой.
Страх сковал меня. Дух оставил меня. Молил я о возвращении, но не взяли. В одиночестве слушал я зверя. Его голос подобен был грому.
Не пришло то время, сказал он, но когда придет, будет поздно.
Незримый как воздух, могучий как ветер. Он стоял: головой упираясь в солнце, ногами увязнув в земле. Я не видел его, только слышал.
Молвил он: умолкаю, но три раза воззовёшь - приду. И тогда покинешь ты храм и всё, что увидел, забудешь. Нет желаний в царстве моём, только воля моя. Я знаю будущее, а ты не знаешь. Помни об этом, смотри и слушай.
Задрожала земля, и вышли на свет сотни тварей. И были они мерзки и отвратны. Улеглись у ног зверя рядами и застыли во тьме изваяниями.
Прилетели тайно с четырёх сторон восемь птиц. Крыла их сверкали огнём, а глаза исторгали молнии. То были птицы-призраки. Со злобой клевали они ненавистных свирепых тварей, но тех становилось всё больше.
И сказал тот, кто незримо следил за боем: "Зажгите лунную чашу!"
Зажегся свет яростный, словно тысячи лун посмотрели алмазными ликами на тёмную сторону мира. И каждый, кто узрел во тьме те грозные ясные очи, не мог уже видеть солнца. Взор его навсегда обратился внутрь, но не было там ничего, кроме скорби и сожаления.
Бродили слепцы вдоль моря и не видели, как выходит из вод войско страшное. И было оно свирепее, чем твари земные безглазые. Стоглавые и стоокие, их длани были вервиями. На суше они охотились, топили пойманных тварей, чтобы питаться ими.
Тот, кто невидим был, сказал: "Вострубите ангелы!"
Гул низкий пришёл с небес, словно тысячи львов разом рыкнули. Всколыхнулись воды и суша, и сдохли звери глубин. Окрасилось море желчью, и смрад стоял над миром. Погибли прибрежные твари, а гады скрылись в горах. Но не было там им покоя. Три дня воспаряли птицы в ущелья, но возвращались ни с чем.
Тогда тот, кто был в Силах, но кого я не видел воочию, сказал: "Раздробите землю!"
Упали на горы семь звёзд и исчезли в кипящей смоле. А где разверзлась суша, возникли бездонные ямы. Земля потрескалась разом, и горы рухнули в море. Кроме одной в отдалении.
Гады гибли в муках, но один из них выжил. В пустыне встретил он тварь и на ней добрался до моря. Там их ждало чудище, поднявшееся из пучины. Уплыли они на край света и стали готовиться к бою.
Я искал их и нашёл.
На высокой горе стоял трон. Но был пуст он и туманен. Я был зверем и шёл к нему в небо. От трона спускались ступени. Кто сидел на них - был невидим.
На первом кольце пало чудище вод, и была ступень та пурпурной. На втором кольце умерла тварь земли, и была та ступень алой. На третьем кольце было место для змея, но он полз со мной до конца. Путь далёким был, но закончился. Свернулся змей вокруг трона, и невидимый вдруг стал видимым.
Расстилались вокруг облака. Небосвод был хрустальным и светлым. Он сверкал, словно тысяча звёзд. Искажался в очах ясных змея, бесконечно двоился, как в зеркале. Я узрел в отражении трон. Я сидел на нём победителем.
Змей вонзился в шею мою, но я вырвал жало из ран. Умер я, но не скорблю. Моё тело в закрытом гробу вознеслось в бездну неба, и там дух мой в сферах небесных витал...
Был я счастлив, ибо услышал.
***
Я увидел - огромные птицы чертят путь по небу во тьме, садятся на светлую землю, чтобы жить на ней праздно и вечно. Пока время змеи не пришло.
Я мог рассказать бы им о коварной опасной змее, но они не поверят мне, ибо я невидим, незрим, ибо зверя никто не слушает. Никто, никогда и нигде, кроме Духа земли на Небе.
***
Я очнулся на борту орбитальной крепости. План вторжения был готов. Осталось только претворить его в жизнь - умертвить ещё одну планету. Сделать её способной принять очередной миллион паломников - переселенцев.
Такова судьба всех миров, похожих на Землю. Такова моя судьба - святого Аристарха - говорящего с теми, чей язык непонятен, но кто умрёт.