Вокруг отцветают поникшие колосья, 
а может не колосья, чёрт его етит, 
и ветер полощет редкие волосья, 
и всё так, под Балтику, вежливо претит. 
Ведь скоро зима загонит в трактиры,
и мушка заплещется в пене пивной,
а лысые бумеры нарочно противны 
со старыми сюжетами и старой женой.
А куда ещё деться - такой же бумер, 
в магнитоле - метолл, на созвоне - Бог
поясняет, зачем ты тогда не умер 
и стучишься в двери, как об стену горох.
Как воздух стал - ледяная глыба, 
так застыла эпоха в процессе скачка, 
лишь кавайный пёс, бестолково лыбясь,
качается тихо на склоне бардачка.
И гнутся ко сну ресницы урожая -
что живо присно, что осталось в веках.
Подвалит дедок, о чём-то вопрошая,
и ты неохотное выплюнешь "Никак..."
Хрустит под геликом дикий просёлок,
вокруг увядает (рожь ли, овёс?)...
И ты улыбаешься галкой невесёлой - 
уж больно умилен пластмассовый пёс.