- Мистер Борк! У меня есть кое-что, что вас наверняка заинтересует!
Саймон Борк тяжело вздохнул. На всем белом свете, это были именно те слова, которые он больше всего не любил слышать. И именно те, которые ему приходилось слышать чаще всего.
Поджав губы, он отложил ручку, захлопнул блокнот с черной тисненой обложкой, и недовольно воззрился на посетителя. Был это невзрачный, средних лет человечек, в черном пальто, сутулый и худой. У него было вытянутое лицо с крючковатым носом, тонкие губы и бесцветные, почти прозрачные глаза. Довершала картину шапка всклокоченных, каких-то желтоватых волос.
"Жалкое зрелище, - подумал мистер Борк. - Интересно, как он прошел мимо охраны?"
- Можете звать меня Синклер, - представился вошедший.
Мистер Борк поморщился. Он отнюдь не собирался запоминать имя посетителя. Напротив, он собирался выбросить его из памяти при первой возможности. Желательно, вместе с носителем.
- Вы записаны на прием? - спросил он. - На какое время?
Лучше сразу расставить все точки над i, не затягивая. Время Саймона Борка стоило очень больших денег.
- Я без записи, - сознался Синклер. - Прошу прощения, но я должен показать вам сценарий. А у вас тут такая рутина, такая бюрократия!
"Она здесь именно от таких, как ты", - недовольно подумал Борк. Это было именно то, чего он опасался. Очередной графоман, чтоб ему неладно.
- Запишитесь на прием к моей секретарше, - сказал он вслух. - Пусть она посмотрит ваше... произведение.
- Ваша секретарша, мистер Борк, невежественная женщина! - воскликнул Синклер. - Она совершенно ничего не смыслит в драматургии! Только представьте себе, она заявила, что мой сценарий никуда не годится!
- Моя секретарша вполне профессиональна в таких вопросах, - не согласился Борк.
Действительно, мисс Беллэм обладала квалификацией высочайшего уровня. Впрочем, как и все, кто работал на мистера Борка. Он еще никогда и никому не платил денег напрасно. Следовательно, если мисс Беллэм сказала, что сценарий никуда не годится, то скорей всего, именно так оно и было. Увы неудачнику.
Мистер Борк с трудом скрывал раздражение. Иногда ему казалось, что всех этих авторов делали на каком-то заводе. И все их произведения печатали на том же заводе, на одном печатном станке. А потом они все приходили сюда и отнимали его время.
- Я решительно не вижу смысла продолжать этот разговор, - заявил Борк.
- Нет, вы не понимаете! - воскликнул Синклер. - Вы обязательно должны ознакомиться с моим сценарием! Это очень важно!
Мистер Борк вздохнул. Следовательно, все еще хуже, чем ему показалось сначала. Не только графоман, но еще и псих... Что за неудачный день?
Он аккуратно нажал кнопку вызова охраны, расположенную под столешницей, и сказал:
- Так что там с вашим сценарием?
- Вы обязательно должны... - продолжил Синклер
- Читать его я не буду, это слишком долго, - прервал его Борк. - Изложите вкратце, основную идею.
- Вообще-то, мой стиль получал самые высокие оценки от самых авторитетных знатоков, - обиженно заметил Синклер.
- Возможно, - отрезал Борк. - Мы сейчас говорим не о вашем стиле. Мы говорим об идее. А идея, любая идея, плоха, если ее нельзя выразить одной фразой.
- Ну может быть... - нерешительно сказал Синклер. - Основная идея в том... Большинство людей считает, что мир изменился с приходом одного Мессии.
- Практически все так считают, - кивнул Борк. - Кроме атеистов.
- Даже атеисты должны признать, что мир действительно изменился с приходом... Простите. Я отклонился от темы.
- Ничего, продолжайте, - ответил Борк, про себя размышляя, где так долго ходит охрана.
- Идея заключается в том, что на самом деле Посланец Неба был не один. Представьте, что их было несколько... даже немало... Представьте, что каждые сто лет Небеса посылают на землю очередного Посланца, чтобы изменить мир, и спасти человеческий род...
- Почему же тогда мир не меняется каждые сто лет? - спросил Борк.
- Потому что Посланцы сбиваются с пути, - ответил Синклер. - Рано или поздно, вольно или невольно, они начинают делать то, что делал бы на их месте обычный человек. Зарабатывать деньги, добиваться положения в обществе, обрастать авторитетом, связями, сторонниками... Создавать империи, наконец. Сокровища царств земных заслоняют сияние Царства Небесного. И все это у них получается, заметьте, даже лучше, чем у прочих, ведь они принесли с собой сверхъестественные силы. Их возможности превосходят все, что могут противопоставить им их конкуренты, обычные люди... Поэтому все получается. Они достигают успеха - в материальной плоскости. Но терпят поражение в духовном мире. Потому что, сколько денег ни заработаешь, сколько корон на голову ни наденешь, это не успех! Это не то, для чего их посылали сюда! Просто они забывают об этом, на время, пока блестит золото, пока гремят трубы... И проживают так всю свою жизнь. Только в последний миг своей жизни они вспоминают о том, кто они такие, и для чего пришли в этот мир. С адским криком покидают они свои владения, свои физические тела, и падают в адскую пропасть... Падшие посланцы, не исполнившие Предназначения... разменявшие волшебную силу на медяки... Гибель, гибель... навек, навсегда...
Борк нахмурился и побарабанил пальцами по столешнице.
- Да, должен признать, довольно оригинальная история... я такого точно не слышал. Конечно, нас с вами назовут еретиками за подобные взгляды на дела небесные... К счастью, сейчас не средневековье, на костре уже не сжигают. А немного шума со стороны клерикалов нам не повредит. Даже поможет, как дополнительная реклама. Вопрос в другом - кто придет смотреть на эту историю? Какой зритель? Религиозные сюжеты сейчас не в большом почете. Разве что рождественские, и то на них сезонный спрос. И самое главное - отсутствие счастливого конца. Поймите, зритель любит счастливые концы. Не увидев счастливого конца, он посчитает себя обманутым, а свои деньги - потраченными впустую. А это очень вредно для бизнеса, когда клиент уходит разочарованным. Может, вы переделаете эту историю, добавите счастливый конец и немного спецэффектов по дороге... тогда я, возможно, куплю ваш сценарий.
- Нет, это невозможно, - смутился Синклер. - Поймите, я не могу обманывать. Я вообще не могу говорить неправду.
- Вы умрете с голоду, - сказал Борк. - Правда в этом мире никому не нужна. Ну хорошо, не можете врать, придумывайте рождественские сказки. Это не вранье, а так, безобидные фантазии... Или вот мелодрамы. Почему бы вам не попробовать написать мелодраму? Скромная высокоморальная фотомодель из провинции покоряет сердце скромного, высокоморального и гуманистичного миллионера. Вы удивитесь, как много людей это смотрит и воспринимает всерьез.
- Не люблю мелодрам, - Синклер поморщился.
- Я тоже, - признался Борк. - Но они отлично продаются. Сочинять мелодрамы лучше, чем разрабатывать золотую шахту. Золотая шахта когда-нибудь иссякнет, а иллюзии не кончатся никогда. На них всегда найдутся покупатели. До скончания мира.
- Как же вам не совестно распространять иллюзии? - с упреком спросил Синклер.
- Не совестно же людям рассказывать детям сказки, - ответил Борк. - Всякие сказки про драконов, рыцарей и принцесс. При этом рассказчики отлично понимают, что в реальности принцессы и рыцари встречаются не намного чаще, чем драконы. Но разве это кого-то останавливает? Люди продолжают рассказывать сказки детям, хотя бы и из лучших побуждений. Лично я считаю, что сказки составляют как бы защитный слой между человеком и реальностью. И эта защита позволяет выдержать давление реальности и не сломаться. Кроме того, она позволяет смотреть на мир не как на то, что имеет право изменить тебя, а как на то, что имеешь право изменить ты. Так что сказки не такая уж ерунда, из них можно извлечь и пользу.
Звякнул коммуникатор - пришло сообщение.
- Вы меня извините? - осведомился Борк. Синклер кивнул и сосредоточенно уставился в окно.
Сообщение состояло из трех слов. "Гриффитс не заплатил".
Саймон Борк тяжело вздохнул. Больше, чем люди, отнимавшие его время, его раздражали только люди, которые отнимают его деньги. К сожалению, мир был полон субъектов, считавших себя вправе взять что-то и не заплатить.
Он открыл блокнот с черной тисненой обложкой, нашел на букву Г фамилию Гриффитс, и аккуратно перечеркнул ее. Сделав это, он откинулся на кресло с выражением глубокого удовлетворения на лице.
Вот и все. Завтра, 27 мая, утренние газеты не упомянут ни разу мистера Гриффитса. Утренние выпуски новостей не скажут о нем ни слова. Дневные выпуски новостей опять-таки не расскажут о нем ничего. Никто не узнает, какой лимузин приобрел мистер Гриффитс, в какой вилле поселился, с какой кинозвездой закрутил роман. И его глубокомысленных и актуальных комментариев о текущих событиях общественной жизни тоже никто не увидит. Постепенно, день за днем, люди начнут забывать, что такой человек вообще существовал.
Забвение... Для некоторых это страшнее смерти. Вот почему так важно платить вовремя. Иначе однажды утром ты можешь проснуться и обнаружить, что твое место больше уже не твое.
Синклер отвел взгляд от окна и вопросительно посмотрел на него.
- Кто-то умер?
- Практически да, - ответил мистер Борк. - Как вы догадались?
Синклер снова обратил взор к окну.
- Я что-то почувствовал... У меня есть такая способность. Я чувствую убыль так же хорошо, как вы чувствуете прибыль.
- Интересный дар, - заметил Борк. - Правда, с практическим применением у него могут быть трудности.
- Уверяю вас, это не так, - произнес Синклер.- У него очень обширная сфера практического применения.
- Вот как, - отозвался Борк.
Чудаковатый посетитель уже не вызывал у него чувства опасности. Явно можно было расслабиться и рассматривать его как развлечение между повседневными, необходимыми, но очень скучными делами.
Разумеется, это не означало, что он не уволит пару охранников. Очень важно платить вовремя. И за все.
- А я курю, - признался мистер Борк. - Причем с удовольствием.
Он прикурил сигару и тоже подошел к окну. За окном вздымались ввысь бесчисленные этажи небоскребов, офисных центров. Земля далеко внизу была скрыта плотной пеленой смога, это вызывало впечатление, что башни небоскребов, в том числе и того, в котором они находились, торчат прямо из облаков.
На самом краю небосклона что-то сверкало. Видимо, приближалась гроза.
- Принято считать, - произнес Борк, выдыхая сигарный дым, - что проживание в высотных домах формирует у людей взгляд свысока. Якобы ты смотришь сверху вниз на людишек, которые ползают где-то далеко, как муравьи, и тебе начинает казаться, что ты сам в чем-то выше их... В действительности, выше только этаж. В любом случае, ко мне это не относится. Я выше подобных вещей.
- Вот как? - вежливо осведомился Синклер.
- Именно так, - подтвердил Борк. - Во мне нет ни капли высокомерия. Я открыт для каждого человека, для всего нового. Стоит мне только увидеть в вас эту искорку, эту жажду создать что-то новое, и я разобьюсь в лепешку, чтобы помочь вам. Но если я увижу, что вы один из тех, кто сидит у обочины жизни с протянутой рукой и ждет, что в нее положат столько денег, сколько хочется, не заработанных денег - тут уж извините, в этом я не помощник.
- А я думал, - сказал Синклер, - что подавать неимущим, наоборот, благое дело.
Борк затянулся сигарой.
- Вы путаете разные вещи. Есть помощь, и есть расточительство. Это не одно и то же. Если человек хочет что-то сделать, почему бы не помочь ему? Это благо, в моем понимании, соучастие в созидательном процессе. Но не говорите, что благом будет подаяние всем этим людям, сидящим у обочины. Эти люди духовно мертвы, и все данное им - бесполезно. Даже если положить им в протянутую руку миллион, это не изменит ни человека, ни его судьбы. Ибо нельзя помочь тому, кто сам ничего не делает. Нельзя облегчить путь тому, кто никуда не идет. Нельзя умножить ноль на что-то и получить что-то, кроме нуля. И это не благо, кормить тех, кто не хочет ничего делать сам. Не благодеяние, а растрата.
- Вы подвели под свои взгляды целую философию, - задумчиво сказал Синклер.
Борк вздохнул и выпустил еще одну струйку сигарного дыма.
- Мне все время кажется, что вы упрекаете меня в чем-то, осуждаете за что-то... А за что? Все, что у меня есть, я заработал тяжелым трудом, от первого медяка и до последнего миллиона. Мне никто ничего не дарил, мне ничего не падало с неба. За что же я должен испытывать вину? Я не убил, не украл, не отнял кусок хлеба у голодного.
Синклер покачал головой.
- Вы не представляете, сколько раз я это слышал. И это замечательно, не делать зла, не замышлять зла, не желать зла. Но помимо этого, хорошо бы еще делать какое-то добро.
- А разве я его не делаю? - удивился Борк. - Я даю хлеб и заработок тысячам людей. Я развлекаю и держу в курсе событий миллионы. Причем заметьте, это не те новости, которые можно увидеть на разных низкопробных каналах, о том, что там взорвалось, тут сгорело, что-то столкнулось, кого-то убили и расчленили. Мои новости помогают людям смотреть на мир с оптимизмом, жить полноценной жизнью, не боясь выйти на улицу. Разве это не добро?
- А мечта? - спросил Синклер. - Есть у вас мечта? Хотите ли вы изменить мир?
- Мечта у меня была, - рассмеялся Борк, - и я потерял ее, когда она исполнилась. Я тот, кем хотел быть, у меня есть то, что я хотел иметь... Прибавить пару нулей к своему счету, поглотить пару конкурентов - это уже не принципиально. Я исполнил все. Что до изменения мира, то я решительно отказываюсь в этом участвовать. Когда-нибудь мир разорвут на части те, кто пытается сделать его лучше, исходя из своего понимания лучшего, которое у каждого различно. Но без меня. Я избежал этого искушения. Я не буду изменять мир, и надеюсь, благодарное человечество поставит мне памятник за это. А если не поставит - что ж, я переживу. Я никогда не считал себя вправе изменять мир, в котором живут и другие люди, решать за них, что должно быть, а чего не должно. Максимум того, что я себе позволил - это изменить небольшую часть мира, непосредственно прилегающую ко мне лично. И не более того, слышите? Не более!
- Положительно, - задумчиво сказал Синклер, - вы очень, очень удобно устроились. Вопрос только в том, сделали ли вы то, зачем вас послали?
- Я прагматик во всем, что касается вопросов и ответов, - пожал плечами Борк. - Если один ответ есть и работает, зачем искать другой?
- Затем, что этот другой может оказаться истиной, - ответил Синклер.
- Вы очень занимательный собеседник, - сказал Борк, с сожалением выбрасывая остаток сигары. - Вопрос в том, чего же вы, собственно, от меня хотите?
Синклер отвел взгляд от окна и посмотрел на Борка с таким видом, будто увидел его в первый раз.
- На самом деле, я всего лишь хотел, чтобы вы прочитали сценарий.
Получив ее, он вернулся в удобное кресло и включил маленькую лампу. Синклер остался стоять у окна в ожидании приговора.
- Посмотрим-посмотрим, - сказал Борк, открывая теку.
Как он и ожидал, текст был напечатан на каком-то допотопном устройстве, некоторые части букв не читались, а листы были желтыми от древности. Иронично хмыкнув, Борк нашел первую страницу и начал читать.
- Мистер Борк! У меня есть кое-что, что вас наверняка заинтересует!
Саймон Борк тяжело вздохнул. На всем белом свете, это были именно те слова, которые он больше всего не любил слышать. И именно те, которые ему приходилось слышать чаще всего.
Поджав губы, он отложил ручку, захлопнул блокнот с черной тисненой обложкой, и недовольно воззрился на посетителя. Был это невзрачный, средних лет человечек, в черном пальто, сутулый и худой. У него было вытянутое лицо с крючковатым носом, тонкие губы и бесцветные, почти прозрачные глаза. Довершала картину шапка всклокоченных, каких-то желтоватых волос.
"Жалкое зрелище, - подумал мистер Борк. - Интересно, как он прошел мимо охраны?"
- Можете звать меня Синклер, - представился вошедший.
- Любопытно, - произнес Саймон Борк. - Возможно, я недооценил вас... но откуда вы могли знать заранее?
Синклер опустил взгляд
- Я же сказал... Я чувствую убыль.
- Но мысли, дословно... это так очевидно?
- Более чем - сухо сказал Синклер. Блики зарниц подсвечивали белым светом его лицо.
... Вот и все. Завтра, 27 мая, утренние газеты не упомянут ни разу мистера Гриффитса. Утренние выпуски новостей не скажут о нем ни слова. Дневные выпуски новостей также не расскажут о нем ничего. Никто не узнает, какой лимузин приобрел мистер Гриффитс, в какой вилле поселился, с какой кинозвездой закрутил роман. И его глубокомысленных и актуальных комментариев о текущих событиях общественной жизни тоже никто не увидит. Постепенно, день за днем, люди начнут забывать, что такой человек вообще существовал.
Забвение... Для некоторых это страшнее смерти. Вот почему так важно платить вовремя. Иначе однажды утром ты можешь проснуться и обнаружить, что твое место больше уже не твое...
- Разрази вас гром, - сказал Борк. - Откуда это можно было знать?
Синклер пожал плечами.
- Для того, кто знает настоящее, не составляет труда узнать будущее.
- Будущее? - переспросил Борк.
В его голове промелькнула мысль. Торопливо он пролистал страницы и открыл последнюю. На ней были всего две фразы.
... Охранники и врачи вошли в кабинет через пять минут.
Они опоздали всего на четыре минуты.
- Это что, какая-то шутка? - спросил Борк.
Синклер вздохнул.
- Нет, это не шутка. Это очень серьезно.
- Псих, - пробормотал Борк, вытирая пот со лба клетчатым платком. Как ни странно, в комнате не было жарко, кондиционер был настроен на 23 градуса, как обычно. Но почему-то он вдруг вспотел.
- Что вы от меня хотите? Кто вы вообще такой?
- Кто я такой, это не имеет ни малейшего значения, - ответил Синклер. - Важно, кто вы такой.
Борк поморщился. В левой стороне груди что-то неприятно кольнуло.
- Я это я. Я знаю себя. Что это все значит?
Синклер покачал головой.
- Вы знаете то, что знаете здесь. Но я хотел, чтобы вы вспомнили то, что знали раньше. Когда-то давно, когда мы были там, - он кивнул, показывая что-то за окном.
- Вы имеете в виду, там? - показал Борк на ближайший небоскреб. - Я хорошо помню это, я был там, когда подписывал контракт с "Глобал Индастриз". Это положило начало всему моему нынешнему благополучию... только вас я там не припомню. Впрочем, там было много народу. Наверное, вы стояли у кого-то за спиной.
- Наверное, - согласился Синклер. - Это для меня вполне обычно - стоять у кого-то за спиной.
За окном сверкнуло и громыхнуло. Гроза подошла совсем близко.
- Я не знаю, - сердито сказал Борк, потирая грудь, - наверное, нет смысла это продолжать. Не знаю, что вам известно и откуда, но вы меня точно с кем-то путаете.
- Жаль - отозвался Синклер, провожая взглядом капли, стекающие по стеклу. - Я надеялся, что вы успеете вспомнить, ведь время еще есть... Но будь по-вашему.
Кивнув Борку, он направился в сторону двери.
- Подождите, - окликнул его Борк. - Ваш сценарий...
- Что-то мне подсказывает, что это не ваш сценарий, - сказал Борк.
- Вы правы, - виновато улыбнулся Синклер. - Он не мой.
- Я почему-то так и подумал, - кивнул Борк.
- Вы можете видеть, когда захотите, - задумчиво произнес Синклер. - Но мне не дано заставить вас захотеть... Что ж, счастливо оставаться.
- До свидания, - ответил Борк, надеясь, что странный посетитель уйдет наконец-то прямо сейчас.
Синклер подошел к двери. Борк вздохнул с облегчением... и снова почувствовал резкую боль в груди.
- Стойте! Подождите!
Синклер вернулся и остановился возле стола.
- Мне что-то нехорошо... Побудьте со мной, пока не придет помощь.
- Хорошо, - ответил Синклер своим тихим бесцветным голосом. - Я останусь с вами, столько, сколько нужно.
- Благодарю, - выдохнул Борк и нажал кнопку вызова врача с другой стороны столешницы. Конечно, посетитель был странным на всю голову, но лучше сейчас не оставаться одному, пока приступ не пройдет.
За окном очередная молния перечертила наискось небосклон, и почти сразу же от ударной волны зазвенели стекла.
- Безобразие, - хмуро сказал Борк. - Я владею умами миллионов, а между тем, собственное тело отказывается мне подчиняться. Есть в этом что-то издевательское.
Боль не проходила. Он достал из ящика стола баночку, вынул из нее одну пилюлю и положил ее под язык.
Синклер смотрел на струи дождя, стекающие по стеклу.
- За долгие годы, перед моими глазами прошло множество людей, - сказал он. - Каждый из них полагал себя уникальным и неповторимым, но все они шли одним путем, ступая друг за другом, след в след. Не помню, как давно, но уже достаточно давно я стал задавать себе вопрос - возможно ли повернуть с этого пути хоть одного из них? В моих ли это силах - изменить судьбу человека? Нет, я не сторонник того, кто захотел этого первым, но вопрос жег меня изнутри, лишал покоя... Я никогда ничего не просил... возможно, поэтому моя просьба была услышана. Мне было дозволено попробовать... И вот теперь я знаю. Ничего нельзя изменить.
За окном, подсвеченные молниями, бесчисленные этажи небоскребов вздымались к небу, как будто угрожая ему, как будто собираясь достать его, сокрушить его, распространить на него свой земной закон. Синклер смотрел на это, поджав губы. Черты его лица заострились, в них проявилось что-то птичье. Черное пальто на плечах сморщилось, собралось гармошкой, и сделалось похожим на огромные крылья, сложенные за спиной.
Борк массировал грудь. Боль все не проходила.
- Почему я? - спросил он хмуро.
- Мы не были чужими там, по ту сторону, - ответил Синклер. - Вы просто не помните.
"Ненормальный", - подумал Борк, а вслух сказал:
- Почему сегодня?
- О, сегодня особенный день, - отозвался Синклер. - Сегодня то, что происходит с вами, ничего не изменит для окружающего мира. Только для вас может что-то измениться сегодня. А может и не измениться ничего.
- Почему? - почти сердито спросил Борк.
Синклер покачал головой
За окном опять сверкнуло, громыхнуло, зазвенели стекла.
- Да где же эти врачи? - не выдержал Борк.
Синклер склонил голову набок, будто прислушиваясь к чему-то.
- Врачи стоят в вестибюле, - сказал он. - Стоят и ждут лифта. А лифт стоит между двадцать вторым и двадцать третьим этажом. В нем застряли охранники, которых вы вызвали. Так нелепо все получилось. А механик лифта отправился на обед, в закусочную напротив. Прямо сейчас он ест гамбургер и флиртует с продавщицей. Телефон у него в кармане молчит, потому что он несколько раз прослушал новый альбом любимой группы и посадил батарею. Это случается достаточно часто, когда малозначительные обстоятельства выстраиваются в цепочку и приводят к значительному результату. Первое время это меня удивляло. Потом я привык.
Борк хотел спросить еще что-то, но новый приступ припечатал его к креслу. Боль была такой сильной, как будто в грудь ударило чугунное ядро. Дыхание прервалось. Долго, мучительно долго он пытался вдохнуть.
В глазах потемнело, очертания окружающих предметов поплыли, сделались нечеткими. Стол с кнопками вызова, стоявший перед носом, был все же ужасно, невероятно далек. Борк попытался приподняться, опираясь на ручку кресла, но тело не слушалось.
Странным образом, фигура Синклера, стоявшего посреди кабинета, оставалась ясной и четкой. Более того, сейчас она выглядела несколько иначе. Неподвижная, будто высеченная из мрамора, с застывшим лицом, не имевшим признаков ни возраста, ни пола, ни каких-либо человеческих чувств. Только глаза оставались живыми на этом лице. А то, что колыхалось у него за спиной, уже ничем не напоминало пальто.
- Вы изменились, - сказал Борк, как только смог вдохнуть немного воздуха.
- Нет, - отозвался Синклер. - Это ваше восприятие изменилось. Чем ближе вы к истинной форме, тем больше способны видеть и понимать. Вероятно, в момент перехода вы обретете полные воспоминания... это будет тяжелый момент. Не хотел бы я в этот момент оказаться рядом. А придется. Я должен.
Борк наконец-то приподнялся над креслом и потянулся за баночкой с лекарством, но вместо этого неловким движением сбил ее со стола. Баночка упала на пол и покатилась куда-то далеко-далеко. Он застонал от досады.
Синклер подошел к нему и приложил ко лбу свою ладонь. Ладонь была прохладной и пахла жасмином и мятой.
- А теперь ты вспомнишь все, - сказал Синклер.
И он закричал.
... Охранники и врачи вошли в кабинет через пять минут.