Грянул выстрел. В небо. Лошади захрипели и дёрнулись, карета дёрнулась, дама упала на пол и завопила. Кучер рыбкой нырнул с козел. В кусты и в обморок. На всякий случай. Если лошади и не задавили парня, перегородившего дорогу, то только потому, что была в его глазах какая-то бесовская решимость.
- А белый кошелёк с драгоценностями и золотом вам не нужен? - язвительно отозвался мужчина из кареты.
- К чёрту деньги! Отдавайте мне платье - и езжайте, куда вам заблагорассудится.
- Аннет, это какой-то дикий каламбур! - мрачно прошептал дворянин, - То ли нас решил ограбить сумасшедший, то ли я таки застрелю офицера Симёнова за его дурные шутки!
- Нет, тут что-то не то, - ответила девушка.
- Сейчас тут не будет ни того, ни не того, - осклабился дворянин, сжимая револьвер. Но прежде чем он перешёл в атаку, его невеста, подобравшая подол, выскочила наружу. Парень крестьянской внешности, сильно потрёпанный, выпучился на неё с надеждой, но тут же угасшим голосом спросил:
- А белое платье у вас при себе имеется? Ну, хотя бы светлое?
- Она мечтает надеть красивое белое платье на свадьбу? - сочувственно спросила дама.
Крестьянин растерянно кивнул. Поначалу спутник девушки хотел вмешаться, но заметил мрачный взор своей богини и угрюмо остался в засаде. Анна вытащила из дорожной коробки своё роскошное белое бальное платье и вручила его обалдевшему от неожиданности вору. Тот просиял от счастья и убежал, прижимая к себе платье. Грабить он определённо не умел...
В полдень следующего дня на улицу деревни Серхово вышла богиня в белом платье. Её сияющий взгляд потряс и зачаровал всех. Павел, уставший от долгой дороги, подошёл к богине, обнял её и закружил. Богиня счастливо и звонко рассмеялась. И только тогда признали в ней бледную болезненную и тонкую как тростинка Оксану. И смолчали. И даже родители Павла, которые изначально были против, смолчали. А Павел кружил свою богиню, любуюсь её сияющим лицом. Он не забыл, как долго избегал её, подчиняясь родительской воле. И помнил горькие слова знахарки, бабки Глаши. И уж тем более помнил, что прежде ничего для своей ненаглядной не сделал. И только страх всё потерять расшевелил его. Когда уже стало совсем поздно. А Оксана не помнила ничего: ни боли в груди, ни изнуряющих слёз, ни острого яда его равнодушия. Она так мечтала одеть белое платье и выйти к нему! И вот теперь на ней было белое платье, а он кружил её и восхищённо смотрел на неё... Кусочек рая, нежданное счастье... И уже безразлично, что было раньше. И что будет позже уже всё равно...
Позже они сидели у реки, плечом к плечу и молчали. Иногда прорезался разговор, но вскоре смолкал. Закат дивным багрянцем и золотым огнём купался в реке... Счастливо и тихо улыбаясь, его Оксана уснула, положив голову на его плечо...
Через два года бабка Глаша видела тускло сиявшую девушку в белом платье, заслонившую их деревню от уродливой старухи в чёрном. Ту же девушку, заслонившую их поместье от жуткой старухи, видела Анна Сергеева. Чума в тот год обошла стороной и деревню Серхово, и поместье Сергеевых.
...Иногда, в час бури или зимнюю стужу, ночью, когда гаснет огонь, или в лесу близ болота люди видят девушку в белом платье. Она молча протягивает руку - и тем, кто ей поверит, помогает выйти к человеческому жилью. У неё нет ни сияющего нимба, ни белых крыльев. Только добрая улыбка. И ещё у неё всегда счастливые глаза. Кажется, что в них притаилось ласковое солнце. Как-то один монах спрашивал у неё имя, чтобы вписать её в освещенный список, на что она только улыбнулась и растворилась в рассвете, обнявшем дорогу у монастыря.
