Моя голова раскалывалась. Вчерашняя доза спиртного была намного больше обычной. Я судорожно рылась в разбросанных шмотках, пытаясь найти хоть какой-нибудь предмет, способный исполнить работу блевательного тазика. Найдя, наконец, свою расшитую жемчугом сумочку для вечерних выходов, я с облегчением блеванула туда самым, пожалуй, роскошным ужином за последнюю пару лет. Блевотина была на загляденье. Во многих заведениях это извергнутое содержимое моего желудка могло бы сойти за фирменное блюдо.
За столь геройским проблевом я последовательно проглотила десяток таблеток обезболивающего. Синтетические анальгетики опиатного ряда на какое-то время излечили меня. Я напялила на себя то, что осталось от моего парадного савана, почистила некогда роскошные, а теперь уже наполовину сто-чившиеся клыки пастой "Колгейт" и сделала вид, что мое отражение в зеркале меня вполне устраивает. Затем, постояв немного на голове в целях вечерней гимнастики, я решила прогу-ляться и подышать свежим ночным воздухом, благо, луна уже взошла.
Выйдя из дома я проследовала в каретный сарай. Там, за рядом моих изукрашенных экипажей, находились стойла. Оседлав небольшого серенького гномика, я отправилась на променад.
Окрестности сегодня были неузнаваемы. Видимо, погуляли мы вчера на славу. Не наблюдалось нескольких человеческих поселений, где я привыкла время от времени завтракать, а в мелкой речушке, уродовавшей и без того крайне неприглядную долину, бултыхалось какое-то подобие мерзких макарон, вымазанных в вонючем розовом кетчупе.
- Не туда глядишь, юница, - раздался вдруг скрипучий старикашечий голос. Скосив глаза вниз, я заметила у самых гномьих башмаков какого-то неизвестного крошечного дедушку и поприветствовала его:
- Что это за микроскопический старпер осмеливается вставать у меня на дороге?
- Я - твой демон-хранитель, - отвечал мне дрянной старикашка, - разве ты не помнишь, как вчера ночью выиграла меня в кости у барона Морица фон дер Брозенбейкера?
Я недоуменно помотала башкой.
- Ну... собс-венно... А ты для чего, вообще, создан-то, дед? И почему не появился раньше? Мне часа три назад ой как бы пригодился хранитель!
- А я прихожу к охраняемым тогда лишь, когда зовут меня трижды по полному имени, - проскрипел старичок.
- Но я ведь не знаю его!
- Как же, не знаешь! А кто только что трижды прокаркал своим накрашенным клювом: "Scheise!"?
- Короче, герр Шайзе, ну я умоляю, сколько-таки желаний вы мне должны?
- Ни одного. Наоборот, это ты должна выполнять мои желания. Три штуки. Не выполнишь - сто лет распятия и каждый день до смерти. Но если выполнишь, тогда я награжу тебя такими кайфами, которые тебе и во сне не снились!
Вправив на место чуть не отвисший было до земли подбородок, я дрожащим голоском, негромко проквакала:
- Н-ну... и ч-чего же ты хоч-чешь?
- Мое первое желание заключается в следующем: ты незамедлительно отправишься на кладбище, найдешь там отверстую могилу с поджидающим тебя гробом и уляжешься в него. Твой гном забросает тебя землей. Оставайся там до рассвета и, если выкарабкаешься, приходи завтра в это же время на это же место. Тогда ты услышишь второе желание.
- А не пойти ли вам на хуй, старейшина? - любезно осведомилась я.
...Яркое, ослепительное солнце ударило мне в глаза. Боль от развороченных здоровенными штырями запястий и лодыжек буквально сводила с ума. Крест, к которому я была приколочена, чуть заметно подрагивал под порывами жаркого ветра пустыни. Внизу бесновалась толпа, в которой я безошибочно выделила маленькое злое личико моего персонального демона-хранителя герра Шайзе. Он свистел и улюлюкал громче всех.
- Вот так-то, юная леди, вот так оно гораздо лучше. Ну же, марш вперед, время не ждет!
Я снова оказалась в паршивой долине, откуда меня каким-то образом зашвырнул на крест охуевший дед. Подвывая и посапывая, я медленно потащилась к ближайшему кладбищу и пришла в себя только тогда, когда первые ко-мья земли коснулись моего исказившегося до неузнаваемости прекрасного лица. Гномик, радостно напевая при этом какой-то мотивчик, споро забросал место моего проклятого захо-ронения и вприпрыжку побежал прочь. Я потеряла сознание. Но подсознание мое работало четко. До самого рассвета я проблуждала по всем его тупикам и закоулкам. Движение там было то односторонним, то шестирядным, причем я всегда двигалась по встречной. А потом врезалась в какой-то дубовый забор и, пробив его навылет своей головой, вдруг очнулась посреди кладбища, покрытая густым слоем земли с ног до головы. В моей правой руке, сжатой изо всех сил, что-то отчаянно трепыхалось. Опустив глаза, я узнала в крошечном, обделавшемся от страха существе, которое я крепко схватила за шею, своего демона-хранителя герра Шайзе. В бешенстве я швырнула его наземь и принялась топтать. Старый хрыч вывернулся у меня из-под ног, показал мне фак обеими руками, а потом сложил из этих факов крест. Весь мой пыл моментально улетучился. Меня вовсе не радовала перспектива провести следующую сотню лет распятой и агонизирующей. Поэтому я, собрав последние силы, прокричала:
- О, герр Шайзе! Ну что же вы так близко к сердцу!... Я же в шутку все, да сгоряча... Говорите, говорите же скорей второе же-лание!!!
- Ну вот, так бы и сразу, - отвечал помятый засранец, - так уж и быть, слушай, девушка, и без всяких на этот раз шуточек с подсознанием! Я хочу, чтобы ты побывала сегодня в городе людей, в этом благочестивом месте и принесла мне оттуда трех некрещеных новорожденных младенцев (желательно мальчиков) и три дарственные на мое имя. Вот бланки, возьми. Три человека должны подарить мне свои души, понятно, надеюсь?
- Куда уж яснее...
- Ну, так ступай же, милая, да не очень-то задерживайся! Не то...
И я опять на какое-то мгновение ясно увидела перед собой проклятое лобное место. Сил моих нет терпеть больше это из-девательство! Никогда еще я, Берта, урож-денная Бергеншпигель, не подвергалась столь изощренному садизму! Но вслух я, естественно, ничего этого говорить не стала - не тот момент. Вместо того, чтобы тут же на месте придушить этого старого сморчка я, покорно опустив голову, поплелась в сторону города, надеясь на то, что весь этот кошмар с хранителем когда-нибудь да закончится.
По дороге я все время напряженно искала выход из нынешней рабской ситуации. Неожиданно меня осенило: если здраво рассуждать, то в пару к демону должен быть и ангел-хранитель! Вот бы они встретились и подрались! А там, глядишь, и удалось бы мне оказаться на высоте положения...
В городе я пила и веселилась, танцевала и пела, прожигая жизнь на полную катушку. Вечером я зашла в заброшенную часовню на окраине и вознесла безмолвную, но жаркую молитву св. Герберту - основателю и небесному покровителю нашего рода. После этого я с легким сердцем помчалась вскачь на рандеву со старым Шайзе. При виде меня дедуля нахмурил-ся.
- Кого это ты, собственно, хочешь кинуть, а?
Я ничего не ответила, а еще раз мысленно воззвала о помощи к своему ангелу-хранителю. Результатом было появление еще одного микродедушки, очень похожего на предыдущего. От герра Шайзе он отличался, пожалуй, лишь инвалидной коляской, слуховым аппаратом, да парой стрекозиных крылышек за спиной. Он вытащил откуда-то маленький горн, несколько раз звонко в него продудел, затем, так же молниеносно появилась крохотная сабелька. Старичок поднял над головой желто-коричневое знамя, пронзительно засвистел и ринулся в атаку.
Мой демон-хранитель в ужасе кинулся бежать, на ходу творя заклинания. Но не так-то легко было уйти от бравого герра Герберта! Несмотря на каменный град с неба и реки лавы, льющиеся под колеса инвалидной коляски, он несся и несся вперед, потрясая сабелькой и яростно хлопая своими полупрозрачными крылышками. Последнее, что я увидела, было искаженное смертельной злобой красное рыльце герра Шайзе. Потом один из камней пребольно стукнул меня куда-то в область макушки и я отключилась.
Пришла в себя я уже дома. Чьи-то маленькие ручки заботливо прикладывали лед к моей больной голове.
- Ну, как ты, деточка? - ласково поинтересовался старичок.
- У-ух, да ничего себе... - ответила я, вставая с кровати и наливая себе большой стакан шнапса. Деду я тоже немного плесканула в наперсток, - он с удовольствием высосал.
- А что там с Шайзе, герр Герберт? - спросила я у своего спасителя.
Микростарец, лукаво подмигивая, поманил меня к себе скрюченным пальцем. Я подошла и увидела, что он протягивает мне маленькую пузатенькую бутылочку, на дне которой скорчился старый засранец Шайзе, ужасно напоминающий плененную нахохлившуюся белку.
- Попался, дряхлый мудозвон, - радостно констатировала я, - А он не может выскочить оттуда? Бутылка, надеюсь, волшебная?
- Самая обыкновенная бутылка, дитя, самая что ни на есть, - ответствовал герр Герберт, - Шайзе напрочь лишен теперь своей гадостной силы. Можешь делать с ним все, что пожела-ешь... Ну, мне пора, прощай!
И, отсалютовав мне сабелькой, герр Герберт растворился в воздухе. Оставшись одна, я уставилась на развенчанного злыдня, копошащегося в бутылке.
- Ты обещал мне сто лет распятия, сволочь? - усмехнулась я, - Ну, что ж, я отплачу тебе не хуже.
Порывшись в чулане, я выволокла на свет старую, но еще очень крепкую клетку с кормушкой, жердочкой и колесиком для беганья. Последний мой хомячок не протянул в ней и месяца. Теперь там будет кувыркаться Шайзе, - до самого конца своей гнусной жизни. Поместив его внутрь, я взяла в руки лист бумаги и кисточку, быстро изготовила табличку с над-писью и повесила ее на клетку. Красивыми готическими буквами там было выведено:
МОЙ ДЕМОН-ХРАНИТЕЛЬ
* * *
Герр Герберт Бергеншпигель
Был выпить не дурак,
Любил помучить кошек
И пострелять в собак.
Когда гулял герр Герберт
Под проливным дождем,
Любил он прыгнуть в лужу
И ощутить подъем.
Герр Герберт был поэтом
И песни сочинял
Про дьявола и море
И про девятый вал.
Еще любил он женщин
И страстно их желал.
Бывало, встретит фрау, -
Уволочет в подвал.
Любил он раскуриться,
И всем, кто с ним знаком,
Улетные телеги
Гонял за косяком.
Лихие натюрморты
Герр Герберт рисовал
И всех врагов мольбертом
Нещадно мордовал.
Герр Герберт Бергеншпигель
Был, несомненно, крут,
Но и крутые тоже
В конечном счете мрут.
И вот, сидят на туче
И пьют горячий грог
Герр Герберт Бергеншпигель,
Архангелы и Бог.
* * *
...Начинало темнеть. Тарантула, неизвестно когда успевшая устроиться на моем плече, сообщила, что появились кое-какие дела, требующие личного вмешательства "господина Доктора". Было решено отправиться домой и продолжать развлекаться прослушиванием Шизамотиных баек позже, за вечерней трапезой.
Всю дорогу до моей скромной обители я страдал от того, что противное животное бесконечно ерзало, обдавая меня клейкой жидкостью, которая на воздухе тут же за-стывала и превращалась, в сочетании с огромным пауком на плече, в подобие жуткого магического талисмана. Что происходило в крохотном паучьем мозжечке этого милого мутанта?
Когда мы наконец вернулись, оказалось, что безмозглые туземцы опять притащили к моей входной двери свои так называемые "откупные дары". (Они жутко боялись моего гнева, считая, видимо, что если еженедельно прино-сить в жертву безумному злому богу, каковым они меня мнили, пару свежесрезанных голов своих соплеменников, я не буду насылать на них мор и всякие ужасные проклятия). И совершенно напрасно. Слышали бы они, как заковыристо я этим занимался по получении каждого очередного их "подарка"!
- Ужин? - спросил Харирама. - А что, мне нравится! И он приподнял одну из голов за спутанные космы. - Вам какую, Мора-сан, эту косоглазую или ту, что со шрамом?
- Никакую, - мрачно ответил я. - Я вегетарианец. (Тут же несколько близ растущих деревьев со стуком свалились в обморок). - Хочешь, бери обе и пошли вниз. Мне не терпится услышать от тебя еще что-нибудь за-бавное. Только расскажи на этот раз о самом себе, а то что-то мало ты рассказывал историй из личной жизни.
...Устроившись после ужина на удобном диване, набитом мягким человеческим волосом, Шизамото-сан умело скрутил себе самокрутку и с наслаждением затянулся.
- Я специально приберегал сей рассказ для вас напоследок, уважаемый доктор, - начал он. - Думаю, что достаточно уже загостился на этом острове, а истории мои, вижу, произвели на вас хорошее впечатление. Так что, согласно нашему уговору, завтра я хотел бы отправиться куда-нибудь подальше отсюда, чем раньше, тем лучше. А сейчас, слушайте о том, как со мной в свое время произошли кое-какие...
МЕТАМОРФОЗЫ
Однажды ночью я проснулся с очень странным ощущением: отныне я - правоверный мусульманин. Я не чувствовал волос на голове, зато отчетливо ощущал здоровенную бороду, щекотавшую мне то место, где раньше была крайняя плоть. В ужасе я вскочил с кровати и побежал к зеркалу, но, не успев сделать и шагу, пребольно растянулся на резко пахнувшем нафталином ковре с огромной звездой Соломона в центре. Потеряв голову, найдя ее и поставив обратно, я увидел прозрачный круг вместо потолка. Из круга на меня заинтересованно таращился ущербный лик луны, скаля зубы и высовывая язык. Присмотревшись, я заметил, что черная тень, поначалу закрывавшая лишь малую часть лунной поверхности, медленно, но неуклонно разбегается по ней паутинчатой сеточкой и постепенно превращается в маску смеющегося нетопыря, который затем распускает черные перепончатые крылья и уносит на них луну туда, куда лишь одному ему ведомо.
Совсем осоловев от подобного представления, я на подгибающихся ногах сде-лал несколько неверных шагов и наткнулся на какую-то резную тумбочку. Надпись на ее крышке гласила: "Измерь меня вдоль и поперек, умножь на свой возраст в месяцах и раздели на свой вес в килограммах. Тогда отсчитай от середины ковра в сторону меня количество шагов, равное длине твоей бороды в санти-метрах. И на этом месте четырежды произнеси полученное число, быстро и четко. Затем действуй по обстоятельствам". И подпись - "Твоя суженая".
С заданием я, практически, справился. Единственное опасение внушал результат замера бороды. Измерение в пальцах, в переводе на метрическую систему, могло здорово меня подставить. Но я отринул сомнения, произвел необходимые вычисления, отсчитал шаги и четырежды дерзко крикнул: - 999!
Ничего не случилось.
Я снова проделал предписанную операцию, с криком и всем прочим... Через полчаса я обессилено рухнул на ковер. Еще через минуту я буквально задохнулся от смеха, четко вдруг со стороны увидев всю нелепость и комичность производимых мною действий. Немного придя в себя, я решил действовать по обстоятельствам. Походя пнув бестолковую тумбочку, я стал искать какую-нибудь подходящую дверь, чтобы оставить, наконец, уже порядком надоевшую комнату; но тут из тумбочки вылезла пре-красная райская гурия и, заклеив мои уста сочным яростным поцелуем, повалила меня на ковер. "- Это я, твоя суженая, да, это я..." - шептала она мне в ухо.
Дальнейшие действия были достаточно привычными, но вот итог... Итог превосходил по крутизне все вместе взятые наслаждения Вселенной в несчетные количества раз. Опустошенный и наглухо прущийся, я встал, наконец, с четверенек на колени и вдруг осознал, что нахожусь в полном одиночестве. Гурии и след простыл - как ни бывало, зато я сам явно претерпел серьезную трансформацию - мою голову отягощали ветвистые толстые рога, тело покрывала блестящая лоснящаяся шерстка, а на то место, которым я только что, совершил столько геройств, и вовсе страшно было смотреть, вернее смотреть в глаза длинной извивающейся змее, которая там неожиданно образовалась. Я заплакал.
Капельки расплавленного серебра, падавшие из моих глаз на ковер, не прожигали его, а плавно растекались по линиям Соломоновой звезды, которая вспыхнула ослепительным светом. И тут я узрел, что вокруг меня, на сколько хватает глаз, простирается ровное поле, покрытое высокой сорняковой травой. Пьянящий, одурманивающий запах ударил мне в ноздри. Слезы мои высохли и я с радостным блеянием накинулся на сочные листья и стебли. По ходу дела моя змеиная пиписька становилась все больше и больше. Когда я насытился, она стала просто безразмерной. Она взметнулась в небо над моей головой и ее кольца и извивы сложились в буквы моего окончательного имени:
Вот так, однажды ночью, к вашему сведению, я и стал Великим Королем Гашишинов.
* * *
- Ну, вот и все, доктор, - сказал удивительный молодой человек. - Теперь я хотел бы поспать, так как скоро мне предстоит долгий и трудный путь.
- Погоди, куда это ты собрался? - спросил я.
- В дорогу по морю на спасательной шлюпке с "Ночного Судна", которую сегодня утром выбросило на берег. Надеюсь, в скором времени меня подберет какой-нибудь корабль и я благо-получно доберусь до Большой Земли.
- Как бы не так! - расхохотался я, захлопывая за ним дверь его камеры. - Не думал же ты, что я и в самом деле так вот просто отпущу тебя? Ну и наивность, с твоим-то опытом!
- Дорого это вам обойдется! - все, что сказал в ответ мой козлоногий друг...
...Наутро я был безжалостно разбужен сильным колебанием пола под моей кроватью, сопровождавшимся неправдоподобным грохотом и громогласными воплями разбежавшихся по всему дому подопытных обезьян. В недоумении вскочив и не понимая еще в чем тут дело, я попробовал вызвать с помощью звонка свою экономку. Ни малейших признаков жизни! Пришлось одеваться и спускаться в виварий. По дороге я чуть было не погиб, отбиваясь от мерзких тварей, сорвавших двери зверинца и с дикой яростью крушащих все на своем пути. Когда я пробегал мимо комнаты своего вынужденного гостя, меня атаковали сразу четверо здоровенных горилл, так что я не нашел ничего лучшего, чем, отбиваясь от этих глупых скотов преду-смотрительно захваченной плеткой, попытаться укрыться в его апартаментах. Сломав пару ключей я, в отчаянии, дернул ручку двери и... каково же было мое удивление, - она оказалась незапертой! И, к тому же, абсолютно пустой. Захлопнув поскорее за собой дверь, я отдышался и огляделся по сторонам. Мое внима-ние привлек клочок бумаги, пришпиленный на самом видном месте булавкой к стене камеры. Я сорвал его и поднес к глазам. Записка гласи-ла:
"Дорогой доктор! Я уже сполна насладился вашим великолепным обществом, так что, к моему великому огорчению, вынужден покинуть этот дом. Поскольку дверь моей комнаты по непонятной мне причине была заперта, я обра-тился за помощью к вашей симпатичной ассистентке. Она с радостью устранила это досадное недоразумение и даже помогла мне вы-брать несколько наиболее ценных сувениров на память о проведенных здесь днях (поэтому советую не тратить времени на поиски денег и драгоценностей), а потом так настойчиво умоляла взять ее с собой, что сердце мое не выдержало и я согласился. Когда вы прочтете это письмо, мы будем уже далеко отсюда (если я не ошибся в своих расчетах, первая бомба, позаимствованная из вашего бесподобного арсенала, взорвется не ранее, чем через 4 часа после нашего отбытия). Она отопрет двери зверинца, дав вам уникальный шанс пообщаться с его многочисленными питомцами в несколько менее привычной для вас обстановке.
Немного позднее придет в действие вторая, более мощная бомба. Она превратит в адский котел вашу драгоценную лабораторию..."
...Я с ужасом оторвался от чтения и тут же был подброшен в воздух сильным подземным толчком - не чета утреннему. Насколько я понял, подземные этажи дома воспламенились и огонь подступал все ближе, судя по истошным крикам спасающихся бегством лесных приматов. Мне оставалось только с громкими ругательствами в адрес проклятого подонка Шизамото последовать его примеру и делать ноги. Взобравшись на крышу и наскоро пристегнув пару крыльев, снабженных мотор-чиком, хранившихся здесь, как и рюкзак со всем необходимым на случай чрезвычайной си-туации, я взмыл в воздух и вскоре оказался на вполне безопасном расстоянии от своего полыхающего бунгало.
Приземлившись в жерле потухшего вулкана на высокой горе и с облегчением вздохнув, я снова принялся за чтение прощальной записки этого мерзавца, этого врага рода человеческого, этого... (Далее следуют не-сколько страниц совершенно непечатного текста, интересных, несомненно, для широкого круга читателей, но, по соображениям цензуры здесь не приводящихся - прим. ред.)
Харирама-сан, как я привык называть его, продолжал:
"...Итак, уважаемый Мора-сан, наш уговор наконец выполнен. Не думаю, что мы когда-нибудь еще встретимся, но я торжественно обещаю впредь следить за всеми вашими творческими прорывами в области медицины и литературы (если, конечно, таковые случатся) и хорошо распорядиться вашим состоянием. На этом, пожалуй, все. Нет смысла в долгих прощаниях, когда у берега тебя ждет тяжело нагруженная лодка и приятная перспектива путешествия в хорошем обществе.
С уважением, ваш добрый друг Х. С.".
С отвращением я разорвал записку в клочья и пустил по ветру. Затем, посидев некоторое время злобно пялясь в мерзостно-голубое небо над проклятым островом, принял единственное разумное в данной ситуации решение: поскольку уж обстоятельства решили сложиться таким неблагоприятным образом (может это знак, по-данный мне судьбой?) не пора ли проститься со своим затянувшимся затворничеством и пуститься в путешествие на какой-нибудь остров, материк, континент (не все ли равно) где попробовать начать все заново? На восстановление лаборатории и капитала уйдет, конечно, некоторое время, но у меня уже был кое-какой опыт в этих делах: до этого случая она сгорала трижды, семь раз мне приходилось спасаться бегством от разъяренной толпы варваров, а один раз ее затопило во время стихийного бедствия, которое разные недоумки окрестили потом "Великим Потопом".
И еще что-то подсказывало мне, что наша история с Шизамото Харирамой (или как его там еще зовут) вовсе не завершена, хотя он и был на этот счет несколько другого мнения.
Просвистев в свой свисток, вызывая стервятников, а затем уносясь на их крыльях прочь от острова Мора (я предусмотрительно вызвал всю стаю, чтобы они могли сменять друг друга время от времени), я уже был вполне спокоен и полон новых идей по поводу своей дальнейшей жизнедеятельности. Но это, как говорил в свое время незабвенный проходимец Харирама-сан, уже совсем другая история...