Аннотация: Небольшая фантастическая повесть - антиутопия, пропитанная насквозь безнадёгой, серостью и безумием
- Брат, собирай вещи. Мы идём туда, где мы наконец будем счастливы.
- Как же называется это место? Брат.
- Страна кругляков...
Глава первая. Начало
Часть 1. Утро
Утренняя сирена прозвучала как всегда пронзительно громко и неожиданно. Казалось бы. За 15 лет работы на локомотивном заводе, Алексей должен был бы уже привыкнуть к сирене и её протяжно-тревожному звонку. Но этого почему-то этого за пятнадцать лет так и не произошло. Медленно раскрывая глаза и пытаясь собрать в голове короткий план на сегодняшний день, старший инженер четвертой категории вдруг вспомнил, что он уже которую неделю возился с именной табличкой, установленной на дизельном локомотиве «Стремительный», который недавно поисковая группа с таким триумфом и помпой подняла из близлежащего лесного болота. Ему уже самому хотелось поскорее закончить полировку этой чёртовой таблички и заняться чем-то, что соответствовало бы его квалификации, которую он с таким трудом повысил себе в прошлом году, но главный инженер цеха будто на зло заворачивал каждую приёмку и как специально, придирался то к лишней царапине, то к не слишком усердно очищенной букве и к прочим незначительным мелочам:
- «Мы не можем себе позволить оплошностей в нашей работе!» - гордо задирая нос говорил он.
- « Обряд посвящения лично будет проводить человек из совета машинистов. Всё должно быть без сучка и задоринки!»
Таковы были аргументы начальства. То ли это действительно было настолько важно. То ли у главного инженера просто не было другой работы...Это уже не имело значения. Раз начальство сказало — значит надо выполнять. Если сильно артачиться — то можно найти себе приключений на задницу. Сначала выговор, потом разговор с директором, а если и дальше продолжать упорствовать, то дело могло бы дойти до охранного подразделения (ОП) и его бравых парней...При мысли об этих ребятах, у Алексея тут же выступила холодная испарина. Про эту тайную службу ходило очень много слухов. Одни говорили, что тот кто попал к ним на карандаш, уже никогда в жизни с него не соскочит и закончит в конечном итоге свою жизнь на рельсах перед «Мирным», другие говорили, что на допросах они поливают голову кипящим, дизельным маслом — после чего у человека никогда больше не росли волосы и он оставался на всю жизнь уродом. В общем, много слухов ходило. Однако общее у них было одно — все они были холодящими душу и проверять их правдивость, старший инженер не хотел. Поэтому работе с табличкой сегодня — быть. Пока все эти мысли прокручивались в голове, Алексей сам того не заметил, как на автопилоте быстро умылся, одел грязную робу и уже при полном «параде» стоял ровненько вдоль строевой линии в до боли знакомом, засаленном и грязном коридоре с низким потолком. В эту секунду из громкоговорителей донеслось:
- «Здравия и добра рабочему люду! Совет машинистов Тепловозии с энтузиазмом и счастьем встречает пятнадцати тысячный, семьсот сорок второй день существования нашего государства! Уже сорок с лишним лет, наша страна воздаёт хвалу и славу железнодорожной технике и всему тому пантеону героев, который спас род человеческий в нулевой год. Смею заверить вас, дорогие трудящиеся, что никто, никто у нас не отнимет нашей веры и того чувства благодарности, которые мы все испытываем до сих пор за то чудо, которое...»
- Алексей уже не слышал дальнейшую речь. И не хотел слышать. Он уже её знал наизусть. За те долгие годы, которые прошли с профучилища, он выучил каждую букву, каждое колебание интонации, каждый слог. Все эти полтора десятилетия не менялось ничего. Кроме цифр дней и лет разумеется. Бригадир, это сутулое и жутко злобное существо прошло вдоль линии построения, пересчитало собравшихся и небрежно дало отмашку для построения на утренний ритуал благодарности.
Пройдя строем вдоль покосившихся, уже обветшалых бараков, дырки которых были кое-как затянуты полусгнившим полиэтиленом, строй занял своё место на благодарственной площади. На эту площадь вышли маршем не только Алексей со своим отрядом, но и все жители города. Бригадиры, медики, простые работяги и даже несколько представителей от охранного подразделения в своих мантиях и вычищенных до блеска шипованных шлемах — все были тут. Как потом рассказал кто-то из технического отдела локомотивного завода — это делалось ради того, чтобы каждый день укреплять веру и единение народа.
Площадь была забита до отказа, но в тоже время на ней не было тесно. Собственно, она и была сконструирована архитектурным бюро для каждодневной благодарности. Примерно пятьсот на пятьсот метров, она имела форму идеального квадрата, который был выложен идеальной, ежедневно, по несколько раз чистящейся плиткой. В центре площади, на невысоком, в половину человеческого роста, высеченном из куска огромного, красного гранита, возвышался самый главный локомотив Тепловозии с именем «Непобедимый» . Тот самый локомотив, который по преданиям старожилов вывез состав первых поселенцев из огненно-серного ада.
К центру площади, рядом с постаментом, строевым шагом вышел комендант. Развернувшись на 180 градусов, он повернулся к толпе, после чего развернул бумажку. Одновременно с этим, со всех сторон, из спрятанных непонятно где динамиков полилась грустная музыка. Комендант громко, и с явным усердием принялся читать:
- «Здравия и добра рабочему люду! Сегодня, в пятнадцати тысячный, семьсот сорок второй день от нулевого года, мы, рабочий люд Тепловозии, в очередной раз готовы отблагодарить тепловоз «непобедимый», который спас весь человеческий род от неминуемой погибели. Преодолевая огонь, препятствия и подрывную деятельность наших подлых, неблагодарных врагов, тепловоз и его героический командный состав вывели род человеческий от погибели. Помогли обрести веру, укрепили мужество, стойкость. Но самое главное, это событие помогло нам понять собственные ошибки, осознать их, что дало нам священное право очистить наш народ от всевозможных неблагодарных предателей. Слава непобедимому! Слава и спасибо!»
- «Ура, ура, ура!» - с воодушевлением вскрикнуло разношёрстное построение.
После этих слов, толпа с яростью и нахрапом ринулась к тепловозу. Стараясь не упустить момент, люди толкали друг — друга локтями, распихивали, оскорбляли, в надежде первыми воздать благодарности непобедимому. Алексею повезло. Видимо, вчерашний усиленный паёк, так удачно украденный на кухне во время прошлого обеда, дал ему больше энергии чем обычно, что и позволило ему сегодня добежать одному из первых. Чуть не ударившись о постамент, Алексей вытянул шею и дотронулся наконец губами до корпуса тепловоза. Губы почувствовали на себе, что-то жирное и тёплое. Это был специальный состав, который наносила группа обслуживания для того, чтобы на морозе у воздающих благодарности, губы не прилипали к корпусу. Точный состав этой субстанции никто не знал. Впрочем, это никого и не волновало...
Толпа тем временем, продолжала усиленно расцеловывать корпус непобедимого. Причём делали это все по разному. Если кто-то ограничивался скромными поцелуями, то другие просто впадали в самую натуральную истерику от этого действия. Вот, например. Андрей Васильевич из соседнего цеха. Вроде взрослый мужик. Солидный и с усами, а плакал как ребёнок, целовал и плакал, при этом поглаживая корпус, не обращая внимания на то, что такими движениями рук он просто размазывал жирную субстанцию по корпусу:
- «Дорогой наш, спасибо тебе. Спасибо. Ты спас всех нас. Если бы не ты, то нас бы всех не было. И наших бы детей не было и Тепловозии бы не существовало. Мы так тебе все благодарны...Так благодарны...» - продолжал Андрей Васильевич, а слёзы счастья тем временем радостно текли по его щекам….
Вдруг неожиданно для всех проревел свисток коменданта. Толпа тут — же. Неожиданно отлипла от тепловоза, и сразу же бегом побежала на свои предприятия. Занимать положенные по регламенту рабочие места. Оставляя за собой при этом на корпусе непобедимого размазанные сопли, слёзы и слюни.
Когда люди окончательно растворились в переулках, а комендант ушёл в собственное расположение, на площадь медленно и не спеша, ковыляя стоптанными практически в ноль сапогами вышла бригада уборщиков. Напор воды из шланга смывал следы от поцелуев и соплей, а новая порция вазелина уже была готова к нанесению, чтобы следующий ритуал благодарности прошёл также плодотворно как и сегодня. Оставляя в душах простых работяг чувство полного единения и благодарности.
Часть 2. День
После окончания каждодневного благодарения, Алексей приступил к выполнению своей затянувшейся, на лишние пару недель, работы. Размазывая тонким слоем полировочную пасту по табличке, всевозможные, крамольные мысли невольно закрутились в его голове. Конечно, Алексей всегда старался быть правильным человеком и выполнять всё, что от него требовали. Но каких-то вещей он в глубине души не мог понять. Хотя и никогда не признался бы в чём-то подобном, даже самому надёжному товарищу. Чем старше становился, Алексей, тем меньше он понимал смысл того же самого каждодневного благодарения. Да, конечно. Непобедимый, вместе со своим героическим экипажем мужественных машинистов когда-то спас человечество. Но какой был смысл в каждодневном восхвалении? Естественно, что комендант это оправдывал тем, что:
«В недрах этого стального героя живёт тот самый дух, который необходимо постоянно поддерживать для единения и укрепления веры». Но, что – то в глубине души подсказывало нашему главному герою, что Непобедимый это всего лишь-навсего простая железяка…Которая ещё и к тому же не факт, что оригинальная. Но конечно, эти мысли он никогда бы не позволил себе высказать вслух… Интересно, много ли среди рабочего люда имело подобные сомнения?
- «Много ли было сомневающихся как он? А если они и есть, то как их найти? И как быть уверенным, что раскрыв такие мысли якобы такому же сомневающемуся, не попадешься сразу же в сети Охранных отрядов и их приспешников?»- Все эти размышления не давали старшему инженеру покоя уже долгие годы. Каждый раз он прокручивал их в голове, и каждый раз, ответ на них повисал в воздухе. Мучая думающего своей вязкой неопределённостью. Особенно часто, такие мысли посещали его в моменты монотонной и тупой работы, где мозг был не нужен особо и где в отсутствие интеллектуальной пищи, интенсивный мыслительный процесс и внутренний диалог набирали такие обороты, что казалось начинали переваривать самих себя.
Тем временем, полировочная паста стала заканчиваться и Алексей нанёс новую порцию, продолжая выполнять свою работу. Вместе с монотонными, круговыми движениями рук по блестящей, позолоченной поверхности, также снова потекли предательские мысли, в которых он безжалостно подмечал суровый факт, всё большего и большего охлаждения своего юношеского энтузиазма. Когда – то, после окончания последнего, второго класса школы и поступления в локомотивное училище, Алексей был пламенным защитником Тепловозии. Хотел покарать врагов государства и целыми сутками напролёт мог читать агитационные листовки «Локомотивный новостной экспресс». Но те времена прошли, бурная юность ушла. На смену ей стала подползать зрелость, которая внесла в жизнь не только более глубокое видение и понимание жизни, но и всевозможные проблемы, трудности, а вместе с ними и предательские мысли. Как объяснял им ещё в тепловозном училище, герой локомотивно -благодраственного труда, с огромными трудовыми мозолями на грубых руках - Лаврентий Васильевич:
«Колебания веры появляются в ту секунду, когда в человеке начинает медленно зарождаться внутренний интеллигент и белоручка»
И видимо, этот старый, хитрый лис по всей видимости оказался прав...
На обеде, инженер был ещё более задумчив, чем прежде. Переминая в руках стандартную, склизко - жидкую, чрезмерно разваренную овсяную кашу, он пытался расслышать рассуждения работяги Сергия, из одиннадцатого цеха. Этот невысокий, лопоухий, худой и необычайно прыщавый тип, с рядком жидких, ещё юношеских усиков под носом и вечно сальными, коротко стриженными волосами так активно, и с таким энтузиазмом рассуждал, что казалось от натуги он сейчас просто обделается в штаны:
- «Посмотрите, товарищи. Посмотрите.» - восклицал Сергий, показывая своим взглядом на потемневшие от дизельного масла ладони, в которых дымящейся горкой лежала овсяная каша из общей тарелки.
- «Видите эти руки с кашей? Видите?! Не знаю как вы, но я горжусь тем, что в нашей стране все едят руками. Потому, что вот эти руки. Эти. Простые, чёрные, работящие руки когда-то сделали непобедимого, который спас человечество. Понимаете?» - глаза Сергия в момент, когда он это произносил были особенно выпученными.
- «И поэтому, наш народ. Народ Тепловозии не брезгует работящими руками! Эти руки построили непобедимого, эти руки душили гнусного врага народа, и эти руки нас кормят! В прямом и переносном смысле! И мы не стесняемся этого! Не стесняемся! Мы гордимся тем, что едим с рук. Гордимся! И пускай мы не всех передавили. Пускай даже затаившиеся белоручки смеются над рабочим людом, мы всё равно будем делать своё дело! Делали и будем делать!» - Закончив свой пламенный монолог, осмотревшись вокруг и поняв, что вся столовая смотрит только на него, Сергий вдруг вспомнил про горочку каши в своих ладонях, после чего его руки тут – же, как по команде, одновременно сделали движение вверх, размазав по лицу кашу.
Дикий, и безумных смех Сергия со стекающей кашей по лицу, заполонил серое пространство столовой - барака.
Часть 3. Вечер
Возвращаясь со смены, Алексей думал о том, как проходит его жизнь. Да, в принципе у него было всё хорошо. Он с успехом окончил два класса школы, тепловозное училище и у него была не самая худшая работа. Можно сказать элитная. Ведь он был допущен к самим священным локомотивам…А такая честь доставалась далеко не каждому. Круче него были только мотористы, которые обладали такими священными знаниями и умениями, что могли оживить дизельное сердце целого локомотива. Оо! Мотористы в Тепловозии были самыми настоящими волшебниками. Целыми днями, молодые мальчишки, бесцельно ошиваясь по грязным, замусоренным пластиковыми пакетами переулкам, мечтали, что когда-нибудь у них получится стать мотористами, что они станут такими же уважаемыми и необычайно умными людьми, которые без труда разбираются во всех этих необычайно сложных, винтиках, шпунтиках и всевозможных шпильках. Но к сожалению, эту мечту инженер четвёртой категории врят-ли уже сумеет когда-нибудь осуществить. Он это хорошо понимал, и от этого на душе становилось всё паршивее и паршивее.
Придя домой после смены, Алексей вскрыл индивидуальный питательный пакет №3 (Ужин), и вывалил всё его содержимое наружу. На столе после этого оказалось всего несколько Галет и химическая смесь №19 (Апельсиновая).
Растворив эту нехитрую шипучку в воде, Алексей вдруг вспомнил рассказ одного старого – старого интеллигента про настоящие апельсины. Которые легко можно было достать и попробовать в том, старом мире. Впрочем после этого рассказа этот милый дедушка куда-то пропал. Видимо возраст всё-таки взял своё, взял. Впрочем, когда о подобных рассказах, которые одно время были на слуху у всего населения, узнали власти города, буквально в считанные дни они выпустили срочный выпуск локомотивных новостей, в котором упорно доказывалось насколько качественно сбалансирован индивидуальный питательный пакет и какая от него польза для всего организма. В отличие от всех тех вредных явств, которыми любили без меры потчевать себя интеллигенты и белоручки во все времена. Кстати, именно по признакам безмерного обжорства, недавно была вычислена и ликвидирована такая интеллигентская шайка. Их вычислили бдительные граждане только по тому, что их индивидуальные питательные пакеты были просто не использованы. Конечно же, Алексей всегда усердно делал вид (особенно на работе), что прилежно и тщательно изучал подобные пасквили локомотивного вестника и, что с редакцией данного издания он полностью согласен и её позицию поддерживает. Однако, настоящих апельсинов он всё-таки хотел попробовать…Только никому про это не говорил.
Ещё Алексей хотел детей. Ну как хотел? Он в принципе понимал, что воспитанием детей заниматься не будет потому, что в Тепловозии воспитанием детей занимается исключительно государство при помощи воспитательных центров. Хотя когда – то дети воспитывались в семьях…Из рассказов тех же, стоящих одной ногой в могиле интеллигентов - хлюпиков, которых охранные отряды не трогали исключительно по причине их старости и абсолютной, беззубой безобидности.
Нет, о детях Алексей даже не мечтал. Но в детях был один большой плюс. Чтобы их сделать, необходимо было пройти через день депо. Через такой день, когда всех молодых мужчин, отобранных специальной медицинской и идеологической комиссией запускали в комнату сотворения, где находились такие же отобранные всевозможными, многочисленными комиссиями девушки, где в специальных, идеально вычищенных до медицинского блеска, белых кафельных комнатах, отделённых тончайшими перегородками происходило то, что для многих поколений людей было сакральным таинством, касающихся только их двоих.
День депо вообще был излюбленной темой разговора и всевозможных шуток для всего простого рабочего люда. Выйди на перерыв в столовую, и в 95% случаев ты услышишь разговоры про день депо.
Перед сном, сознание Алексея как обычно озарила девушка с того плаката…
Глава 2. Слом
Часть 1. Неожиданная новость.
Утром, перед тем как приступить к работе, к Алексею полетел неожиданно коллега по цеху, сварщик второй категории, Роман:
- «Лёха, ты представляешь! Ваню то Сергеева, нашего, ночью, сегодня со штурмом взяли! Увезли прямо из его комнатушки в бараке! Там такое шоу было! Скрутили его, мордой в пол укатали. Изъяли все вещи, нашли скрипку и книги! Представляешь? Говорят, что он из этих то оказался….Э…Ну как их. Из инте…инте…Ну ты понял, короче! Врагом оказался, сука. Я всегда подозревал, что он какой-то странный. С рук не ел практически и с мужиками водку не пил. Думаю, что он ещё и п****** окажется!» - глаза Романа возбуждённо бегали и выражали какую-то смесь презрения, ненависти и удовлетворения в связи с тем, что законспирированный враг был наконец пойман.
Вообще, эта новость можно сказать буквально сразила Алексея наповал. Иван, был может немного замкнутым, но по работе всегда выручал. То тут поможет, то там подскажет. И ещё он был добрый. Наверное чересчур добрый. За, что получал от мужиков периодические словесные тычки в свой адрес и подколы. Единственный, от кого Сергей не получал подколов и задиров – был сам Алексей, который никогда не любил унижать тех кто слабее себя и вообще, после определённых событий стал ценить доброту в людях, а не шельмовать за неё. Ваня чувствовал такое человеческое отношение к нему за, что всегда был готов помочь Алексею.
После обеда, Алексея вызвал к себе начальник предприятия, посадил за стол напротив себя и нахмурив брови проговорил:
- «Ты я так понимаю в курсе того, что произошло сегодня ночью в восьмом бараке?»
- «Да. Мне прямо с самого утра про это рассказали.»
- «Знаешь, я не буду перед тобой юлить, а скажу прямо. Как умею:
Я в курсе, что вы с Иваном довольно тесно общались. Теснее всех из всего цеха. И знаешь…Для меня стало большим ударом, что с Иван оказался белоручкой. Меня всё утро следователи мучили» - Начальник предприятия протёр платком лоб, который уже к этому моменту покрылся испариной, после чего продолжил:
- «Я очень надеюсь, что это будет просто одиночка, а не организованный интеллигентский кружок, иначе возникнут вопросы ко мне, как к начальнику предприятия. Куда я смотрел, почему плохо наблюдал? А может я их покрывал?» - тут Алексей заметил, что у Виталий Андреевич, трясущимися руками достал исписанный бланк бумаги, на котором был написано крупными буквами: «Увольнительная»
- «Лёш, я хорошо к тебе отношусь, но на всякий случай подпиши увольнительную. Мы её задним числом оформим. Прости, я не могу так сильно рисковать. У меня же жена, дети в конце концов….»
В глазах начальника предприятия искрами бегал страх и стыд. Страх за себя и своё будущее и стыд за то, что ему приходилось увольнять приличного сотрудника, практически ни за, что.
- «Сегодня отработаешь последний день, а завтра посиди дома, отдохни, помолись во славу непобедимого. Помолись, чтобы тепловозные боги избавили нас от всего плохого. Глядишь, устаканится всё, и потом вернёшься обратно как будет время. Я дам тебе знать.
Алексей в течении ещё нескольких дней пару раз пришёл на работу, чтобы забрать кое-какие свои вещи. Ему было очень непривычно вот так ходить по родному цеху и осознавать, что возможно он тут уже никогда не появится. Непривычно и грустно. Ощущение на душе было такое, словно он покидает свой родной дом…
Часть 2. Суд.
Здание судебного барака ничем по сути своей не отличалось от других помещений, в которых жил рабочий люд Тепловозии. Тот же полусгнивший деревянный барак, те же полиэтиленовые заплатки на его стенах, та же беспорядочно выстроенная крыша, которая от разнообразия всевозможных строительных материалов, применявшихся во время её возведения, была похожа на какой-то беспорядочный калейдоскоп.
В этом «зале» заседаний, который располагался напротив судебной кафедры, на уже довольно обветшалых стульях сидело не особо много человек:
- Государственный обвинитель, группа следователей, подсудимый и несколько человек из охранных отрядов, призванных своими шипованными шлемами и заточенными как лезвия бритвы мечами, отбивать всякую охоту у подсудимого, нарушать порядок во время заседания суда.
Да вот только зря эти крутые парни из охранных отрядов пришли сюда. Подсудимый Иван Сергеев, с того момента как его задержали, находился в настолько тотальной прострации и всепоглощающей подавленности, что ни о каком сопротивлении или вспышках ярости не могло и идти речи. Он понимал, что всё уже кончено. Он давно был готов к такому повороту событий. В какой-то степени он даже жаждал, чтобы этим всё и закончилось. На самом деле он даже мечтал, чтобы так всё и получилось. Иван давно уже внутренне устал. Устал смотреть на каждодневное безумие, устал противостоять ему, устал подавлять в себе вспышки гнева, которые невольно просыпались в нём, когда он внутри себя подмечал, как в каком-нибудь локомотивном экспрессе печаталась очередная ложь или очередное абсурдное утверждение. Он всё знал и понимал, кроме одного: Для чего он прямо во время рабочего дня, громко и во всеуслышание начал рассуждать о том, как прекрасно и непередаваемо чувство, когда из-под твоей руки, от работы смычка по струнам вылетают красивые звуки? Отчего он начал орать, что всё, что написано в локомотивном экспрессе — ложь, а «непобедимый» на постаменте это никакое не божество, а обычная железка, обмазанная вазелином и, что взрослые люди смотрятся элементарно убого, когда они начинают лобызать её, благодаря чёрти пойми за, что, чего сами никогда отродясь в жизни не видели. Все они, все застали спасение человечества в нулевом году будучи либо младенцами, либо неумными подростками, которые никогда в жизни бы не смогли дать рациональную оценку происходящему. А значит они не могли, не могли знать, от кого нёсся этот чёртов поезд. Куда? Зачем? Кто им на самом деле управлял? Они ничего этого не знали, но верили. Свято верили в то, что в каждом тепловозе обитает «тот самый дух спасения», что нужно только просить его о прощении, благодарить, биться головой о навазелиненный, стальной кузов и не задавать лишних вопросов на работе и внимательнее читать «локомотивный экспресс». Он устал от всего этого. Просто устал и хотел, чтобы всё уже поскорее закончилось. Поэтому и ни о каком сопротивлении и не могло идти речи. Наконец-то скоро всё уже должно было закончиться.
Иван покорно встал. Он хотел отвернуться, не смотреть на это убогое, толстое создание в оранжевой мантии, в сто раз разбитых очках, душки которых также сто раз были перемотаны дешёвым скотчем, но сделать он этого не мог. Существо забубнило:
- «По материалам дела №082347, в связи со всеми доказательствами, приведёнными по данному делу, а именно: по изъятым вещам Сергеева Ивана Денисовича:
- скрипке
- самодельным еретическим книгам
- Музыкальной флейте
- «Приговорить обвиняемого Ивана Денисовича к….»
- «Нет, ну точно невозможно смотреть на эту противную рожу» - подумал про себя бывший работник тепловозоремонтного завода, но побоявшись ребят в стальных шипованых шлемах, решил не отворачиваться демонстративно, а просто перевести взгляд как-бы сквозь бубнящую женщину в очках - на стенку.
- «Приговорить обвиняемого Ивана Денисовича, через четыре дня к священному очищению души от грязных помыслов, путём прогона его тела через дизельные двигатели священного тепловоза «Мирный», дабы очистить душу его от гнусных помыслов и дать шанс на спасение. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Все расходы на выезд штурмовой группы охранных отрядов, а также на следственные действия, на задействование группы механиков тепловоза «Мирный», на топливо для тепловоза «Мирный», а также на последующую очистку железнодорожных путей от телесных останков Сергеева Ивана Денисовича возложить на предприятие «Локомотивный ремонтный завод». Суд окончен.» - пробубнила судья в оранжевой мантии.
Удивительно, вроде ничего не было хорошего в приговоре суда, Но после того как он прозвучал, Ивану стало на душе как-то легче. По крайней мере он теперь точно знал когда это всё закончится.
Вдруг, осознав, что ему теперь уже нечего бояться и судьба его в любом случае решена — посмотрев прямо в глаза судье, он проговорил:
- «Подлая, мерзкая, лицемерная мразь»
На, что толстая женщина в оранжевой мантии лишь ухмыльнувшись ответила:
- «Я лично, кусками твоих обгоревших кишок украшу парадный вход нашего дома, на удачу»
После чего расхохотавшись пуще прежнего и вышла из барака.
Часть 3. Неожиданный визит
В закуток к Алексею постучались:
• «Следственный отдел охранных отрядов! Живо открывайте, иначе дверь выломаем» - Прозвучало за хлюпенькой дверью.
«Ничего не поделаешь, придётся открывать» - подумал про себя уже бывший инженер четвёртой категории.
Открыв кусок тонкой деревяшки, который назывался дверью исключительно ради приличия, Алексей увидел перед собой обрюзгшего, лысого мужчину. Он был идеально выбрит, пах одеколоном, а на плечах висело идеально отглаженное, дорогое пальто. Сопровождали этого человека два представителя охранных отрядов в шипованных шлемах, лиц которых разумеется он не мог разглядеть.
- «Следователь первой категории Семёнов» - небрежно кинул лысый человек.
- «Что произошло?» - практически дрожащим голосом ответил Алексей. В голове металось много мыслей, каждая из которых ставила перед собой цель придумать хоть какое – то оправдание на случай, если пришедшие люди будут задавать вопросы касательно общения Алексея с Иваном.
- «Ничего, ничего. К вам нету никаких вопросов. Хотя я, как человек который ведёт дело Ивана, в курсе, что вы с ним много общались. Но да ладно. Это же ерунда. Мало ли кто с кем общается на предприятии. Ведь так?» - уставившись прямо в упор, с Ехидной ухмылкой и прищуром спросил следователь, как бы давая сразу же понять, что у него всё «схвачено».
- «Ну да. Мы так…Только по рабочим вопросам…Да он сам постоянно крутился вокруг меня!» - вдруг, неожиданно для себя, удивляясь собственной трусости выпалил Алексей.
- «Почему то он привязался к вам» - задумчиво промолвил следователь…
- «Он говорил вам, что-нибудь про свои взгляды, про скрипки, про книги?» - как бы невзначай спросил опер.
- «Нет, никогда! Да если бы я подозревал, что-то подобное…Я…Бы….»
- «Лёш, успокойся….Не нужно лишних слов. Мы и так уже всё знаем. Не просто так он хотел общения с тобой. Чувствовал, что-то схожее в тебе…Может в тебе тоже, где-то глубокооо в душонке засел дух интеллигентишки? А? Или может быть ты начал уже в чём-то сомневаться? Например в том, что «Непобедимый» это не наше священное божество, а простая железяка, а?»
- «Святые тепловозы! Как они читают мои мысли?» - единственное, что успело пронестись в голове у Алексея. Он хотел уже было, что-то сказать громко в своё оправдание, но страх настолько сильно сковал его, что слова встали комом в горле.
Вдруг опер громко заржал, и похлопал Алексея по дружески по плечу:
- «Аааа! Наложил уже в штаны? Да не дрейфь ты. Расслабься! Я на самом деле то хорошую весточку принёс тебе. Очищение состоится через два дня, и наш Ванечка – дурачок пожелал поговорить с тобой завтра» - опер продолжал говорить всё это насмешливо – брезгливым тоном.
- «Конечно, мы могли бы и отказать ему в такой нелепости. Но мы же не звери, а честно верующие граждане своего государства» - ехидная улыбка не сходила с его уст.
- «Спасибо, товарищ следователь первой категории, спасибо вам огромное!» - Поняв, что ему в ближайшей перспективе ничего не угрожает, Алексей облегчённо вздохнул. В эту секунду ему казалось, что следователь есть самый добрый и благородный человек во всей Тепловозии.»
- «Ладно, Алексей пойду я. Надо ещё заранее продумать какое место занять на мероприятие послезавтра, чтобы можно бы было набрать талисманов на удачу.»
Пройдя к двери, Алексей хотел уже было закрыть за следователем дверь. Но тут вдруг опер остановился, обернулся и тихо, спокойно проговорил:
- «И это. Чуть не забыл…Если это мясо ходячее чего-то вдруг брякнет, дай нам знать. Вдруг какие улики дополнительные удастся найти. Эту заразу надо сразу же вырубать под корень.»
После чего дверь наконец-то закрылась.
После разговора, бывший инженер четвёртой категории чувствовал очень неприятный осадок…С одной стороны, возможно следователь просто пытался его завербовать на случай, если вдруг Иван, что-то обмолвит про какие-нибудь вещи, которые он запрятал. С другой стороны, возможно это проверка на «вшивость»…
- «Мдааа. Серьёзно же я влип» - думал про себя Алексей.
- «Говорили же мужики на заводе, не общаться с этим Иваном. А я не послушался. Дурак, дурак, дурак!!!» - после этих слов, Алексей двумя руками взял себя за волосы и очень тихо, но в тоже время горько зарыдал.
Часть 4. Разговор
Коридор тюремного барака был тёмным, грязным, сырым и до безобразия длинным. Пол его был устлан наполовину разъехавшийся и наполовину стёртой серо-синего цвета плиткой, а с прогнившего, деревянного потолка свисала паутина, вперемешку с электрическими проводами, на которых болтались большие, электрические лампочки. Когда Алексей шёл по этим коридорам, ему казалось, что он попал в ад. Именно так он себе и представлял ад:
Мрачный, заросший паутиной и плесенью коридор, который никогда не заканчивается …
- «Иван Сергеев! Быстро к переговорной решётке! Бегом!» - Заорал конвоир в серой робе.
Иван спокойным, но быстрым шагом, как бы показывая своей спокойной походкой, что плевал он на угрозы конвоира, дошёл до переговорного места, сел на него и посмотрел Алексею прямо в глаза. Казалось, что Иван не испытывал страха.
- «Привет, Лёш.»
- «Привет»
- «Спасибо тебе большое, что не побоялся и пришёл…»
- «Да ладно. В конце-концов мы же с тобой довольно тесно общались на работе» - Алексей пытался понять, к чему клонит его бывший коллега
- «Это верно. Открою секрет, я считал тебя единственным своим другом в этом вонючем гадюшнике.» - Иван рассмеялся.
- «Ей Богу, Лёш. Правда. Я жутко устал от этого дерьма, что нас окружает. Вот правда. Знаешь для чего я тебя на самом деле пригласил? Я хочу хоть раз в жизни по настоящему выговориться. Я думаю, что я имею на это право с учётом того, что жить мне осталось около суток.» - Горькая усмешка озарила лицо Ивана
- «Серьёзно. Вот ты сам посуди. Мы, как общество живём чёрти знает где. Карт никаких нету. За пределами города и «Тепловозии» никто из нас никогда не бывал и врят-ли когда-либо побывает потому, что по периметру стоят военизированные кордоны охранных отрядов, которые вооружены до зубов. И самое ужасное, что никто, никто даже не пытается задуматься что же находится там, за кордонами. Нас превратили просто в скотов, животных. Папуасов, которые вместо здравого смысла и критического осмысления действительности, с гордостью жрут руками в столовой обед, а на завтрак бьются лбом о железный, навазелиненый кузов какого-то, неизвестно откуда взявшегося локомотива. Разве это не абсурд, Алексей, разве не абсурд? Серьёзно, я и вправду устал от этого лицемерия. Я устал, смотреть на это всё, кивать головой, а внутри каждый раз исходить в гомерическом хохоте от всего увиденного. Я решил, что чем так жить – лучше просто сдохнуть. Я прекрасно знал, когда во всеуслышание заявлял в цехе о том как прекрасно звучит скрипка и как много информации можно найти в старых книгах, к чему это приведёт. Знал и совершенно осознанно шёл на это на всё. Просто в какой-то момент я решил для себя, принял решение, что лучше предпочту ужасную, но честную смерть, чем пожизненно находиться в этом дурдоме.» - Иван говорил так быстро и взволнованно, что казалось ещё немного и он будет тараторить с такой скоростью, что Алексей просто перестанет его понимать.
- «но скажу честно, Лёш. Я испытал огромное удовольствие обводя этих идиотов вокруг пальца.» - диким хохотом разразился Иван.
- «Если бы я специально сам себя не сдал, они бы меня наверное никогда не вычислили! Они же всё поголовно тупые! Книги я давным-давно научился проносить в свою конуру в складках робы так незаметно, что никто бы никогда ничего не заметил. Доставал я их с заброшенных, подземных складов которые много лет уже никто не охраняет! Люди настолько отупели и обезумели, что никто даже не пытается чего-то там вычитать и найти какую-то правду. Они настолько оскотинились и превратились в зверей, что бьюсь об заклад, половина то уже и читать не умеет! Этим духовным кастратам хватает и того, чего дают. Какая-нибудь тупенькая, безрадостная работа, плошка каши, которую они как свиньи едят руками и более менее уютную конуру в бараке. Больше им ничего не нужно! Уверяю тебя!»
Алексей слушал этот монолог просто открыв рот, не зная чего даже сказать…
-Вдруг, слушавший это позади конвоир не выдержал, подошёл к Ивану и ударил его в живот. После чего поднял его голову за волосы, и злобно прошипел:
- «Ничего, сука. Не думай, что раз ты собрался подохнуть, то тебе уже никто ничего не сможет сделать. У нас ещё впереди целая ночь! Предатель мерзкий.»
Иван покосился от боли…Спокойное лицо теперь исказила гримаса страданий…
Вдруг, наблюдавший откуда-то влетел в комнату какой-то очередной тюремный начальник, ударил по лицу конвоира в серой робе, после чего оттянул ему по отечески ухо и заорал:
- «Сука, если эта мразь интеллигентская сдохнет от твоих побоев до очищения, ты нарядишься вместо него и разделывать на кусочки, «Мирный» поедет тебя!»
Конвоир вмиг осунулся, весь съёжился и жалобно пропищал:
- «Виноват, товарищ начальник. Вспылил. Ни один нормальный человек не может выдерживать те богохульства и мерзости, которые изрыгает из себя это интеллигентская плесень.
- «А ты не слушай, что он говорит, а думай о том, где бы занять завтра места на казни, чтобы уловить кусок получше! Балбес!
Всё, заканчиваем эти сопли размазывать. Поцеловался в дёсна со своим дружком – пидаром и расходимся!»
Когда Ивана скрутило несколько конвоиров и его потащили к выходу, он проорал:
- «Лёш, забери мою робу! Она под матрасом в моей конуре! Себе её оставь»
Конвой весь взревел диким рёвом от смеха:
- «Ну ты и остолоп! Зачем твоему дружку вторая роба, если все в одной ходят! Не, вы белоручки реально тупые!»
После чего тяжёлая металлическая дверь с огромным скрежетом закрылась за Конвоемм и Иваном. В помещении повисла тяжелая тишина. Алексей пытался хоть как-то осмыслить всё то, что он услышал и с содроганием представлял, как ему ещё предстоит обратно идти через этот чёртов коридор…
Часть 5. Казнь
Толпа собралась на центральном вокзале. Серая, грязная, кровожадно настроенная масса выстроилась на платформах, которые стояли вдоль железнодорожных путей. Сегодня им было наконец на, что посмотреть. После непрерывных месяцев монотонной работы, ритуал очищения казался им долгожданным праздником. Настоящим, живым. Нет, это были не те казенные, государственные праздники, которые отмечали по расписанию. Нет, очищение было в глазах жителей Тепловозии чем-то ярким и красочным. А, чтобы у населения в душе не зарождались сомнения по поводу правильности и гуманности данного ритуала, под рукой всегда было государственное объяснение данного ритуала. Мол это не то, чтобы трагедия – лишение человека собственной жизни. Это якобы величайшее благо для его души. Ведь, распотрошённый на кусочки, и пропущенный сквозь горнило тепловозных двигателей на самом деле сразу же очищался ото всех ересей и грехов и соответственно прямиком попадал на небеса, в уютную компанию тепловозных Богов. Непонятно, насколько данное утверждение на самом деле могло успокоить совесть местных жителей, но судя по тому, как охотно смотрела на казнь толпа – всех всё вполне устраивало.
Иван лежал на рельсах, раздетый по пояс, привязанный красными, можно даже сказать розовыми лентами к путям. Уличная погода была холодной и небольшие снежинки медленно опускались на тело Ивана, моментально при этом растаивая. Перед платформой стояла небольшая сцена, на которой возвышалась блестящая, залакированная трибуна, за которой одетые с иголочки, сидело всё самое высшее руководство Тепловозии: совет машинистов и их бесчисленные заместители, секретари, всевозможные начальники отделов, которое постоянно, что-то бубнили в микрофон. Иван не вслушивался в их пафосные речи. До него конечно доходили обрывки фраз, что-то про патриотизм, перевоспитание интеллигентов и рай, но, что конкретно – он не слышал. Да и не хотел по большому счёту. В его голове вертелись самые разные чувства. Это было и волнение и страх и даже небольшая горечь за то, что всё так бездарно заканчивается для него. Но это были не особо сильные эмоции. Более того, во всей этой ситуации, когда его жизнь должна через считанные десятки минут оборваться, Иван даже смог найти нечто положительное. Наконец-то он смог принести хоть какую-то пользу тому обществу, которое он так сильно ненавидел.
В этот момент, руководители тепловозии закончили наконец произносить свою речь, толпа начала от удовольствия визжать и улюлюкать, после чего начала скандировать:
- «Очисть, очисть, очисть, очисть!»
Где-то вдалеке, послышался свист тепловоза. Это означало, что «Мирный» начал своё адское движение.
Тепловоз «Мирный» - был самым страшным кошмаром каждого жителя Тепловозии. Его боялись и безгранично уважали. По преданиям, в нём был заключён самый жестокий, но в тоже время самый справедливый и добрый «тот самый дух», благодаря которому жители этой прекрасной страны чувствовали себя не кем-то там, а исполнителями воли Тепловозных Богов. И этот ореол ужаса и справедливости сложился вокруг мирного не просто так. Помимо выполнения постоянных казней, «Мирный» сам по себе выглядел очень грозно. Ярко-красная раскраска, агрессивные полосы по бортам и злобные, словно с прищуром нарисованные глаза на местах окон кабины машинистов, под которой вертелся роторный, с заточенными как лезвия бритвы снегоочиститель, невольно внушали уважение. А если ещё прибавить к этому образу столб пламени, который с периодичностью раз в несколько минут вырывался из отверстия в крыше этого тепловоза, то становилось по настоящему страшно. Для того, естественно, кого этот тепловоз должен был перемолоть на тысячи безжизненных кусков плоти.
Чем ближе подъезжал «Мирный», тем агрессивнее и возбуждённее вела себя толпа. Предвкушая получение бесплатных амулетов на удачу, каждый хотел оказаться в том месте, где бы можно было их побольше и без особых усилий собрать. В Тепловозии считалось, что останки плоти после казни обладали чудодейственными свойствами. Ходили упорные слухи, что они вылечивали болезни, и приносили удачу. Даже была как-то серия выпусков локомотивного экспресса, в котором простые люди рассказывали, как при помощи кусочков плоти после очищения они выздоравливали от смертельных болезней и как через некоторое время им на работе давали повышение.
Мирный оказался уже в зоне видимости. Несколько десятков секунд и всё будет кончено. Иван думал, что спокойно перенесёт это последнее испытание. Но как только он увидел этого монстра перед собой, увидел эти вращающиеся роторные лезвия, которые неумолимо приближались к нему с этим жутким гулом, его охватил самый настоящий ужас. Иван начал брыкаться, пытаясь вырваться и дико кричать, но было поздно. «Мирный», словно неумолимый каток наехал на Ивана, после чего, из специальных труб, выведенных по бортам этого чудовища, на толпу посыпались обугленные куски плоти. Как только первые из них упали на людей, толпа тут же из единой, сплочённой в одном порыве субстанции, превратилась в сотни ненавидящих друг-друга индивидов. Сразу же весь вокзал наполнился тысячами возгласов ненависти, оскорблений и хрустом переломанных конечностей. Локомотивный экспресс писал потом в вечернем выпуске, что через несколько часов, местная больница была заполнена до предела с жалобами на сломанные носы, выбитые челюсти и переломанные руки. Вся эта вакханалия продолжалась ровно столько, сколько «Мирный» мог выдавать из себя куски опалённой плоти. Как только этот поток иссяк, а там том месте, где лежал Иван осталось просто мокрое, красное пятно, толпа сразу же начала расходиться. Те счастливчики, которым сегодня выпала удача поймать амулет, с восторженными лицами шли по домам. Неподалёку стояли корреспонденты «Тепловозной правды», брали у них интервью и делали фотографии на память для того, чтобы поместить её на следующий день на первую полосу своей газеты. Вызывая тем самым дикую зависть и желание как-то втихаря сделать гадость у большинства остального населения. Казнь была окончена.
Часть 6.
Алексей на казни не присутствовал. Ему было неприятно смотреть на то, как крошат его бывшего товарища. Хоть тот и сам того хотел.
Инженер четвёртой категории долго ещё обдумывал тот разговор со следователем и в конце концов, после мучительных раздумий и взвешивания всех «За» и «Против», решил просто рассказать этому «доброму» человеку ровно то, что было, чтобы не вызвать никаких подозрений и, чтобы ему на совести было легко. Ведь говорить правду всегда приятно. Намного приятнее чем врать.
Вдруг, он вспомнил те последние слова Ивана, которые он успел произнести перед тем как его утащили из разговорной комнаты. Про оставленную робу!
Дойдя до соседнего барака, Алексей без труда смог обнаружить, что комнатушка Ивана была незапертой. Дверь безответственно болталась, а на её пороге лежали опалённые деревянные головешки. Такое уж было поверье у жителей Тепловозии. По их представлениям, чтобы насильно, выгнанный тепловозом из человеческого тела «тот самый дух» не вернулся и не досаждал оставшимся в живых жителям – его бывшее жилище было принято заваливать обгоревшими головешками.
Пролезая через обгоревшие головешки, Алексей дошёл до кровати, перевернул матрас под которой лежала новенькая роба Ивана!
- «Ого» - Подумал он
- «Почти как новенькая. Отличная вещь, думаю она мне явно пригодится!»
И в ту же секунду, словно по старой привычке, которая каждый раз упорно заставляла искать в каждом углу, что-нибудь ценное, рука Алексея скользнула в карман новенькой робы и нащупала там, что — то гладкое и блестящее. Это была флешка! Самая настоящая!
- «Никогда бы не подумал, что у Ивана водились такие ценности!»
В Тепловозии, флешки, также как и компьютеры были огромной редкостью. Тем самым, неловким напоминанием о прошлом. На весь рабочий люд, был всего несколько компьютеров в центральной библиотеке, которые стояли практически всегда нетронутые. За столько десятилетий тотальной деградации, мало кто умел ими пользоваться…. Алексей сам смутно понимал, зачем была нужна эта пресловутая флешка. Он помнил только, как когда-то давно, во втором классе школы им рассказывали, что на одну флешку предки умели помещать тысячи чертежей тепловозных двигателей…
Вдруг, в голове Алексея промелькнула хитрый и проницательный взгляд следователя, который «прозрачно» так намекнул, что во избежании проблем ему неплохо было бы рассказать ему обо всех потенциальных «вредительских» уликах, которые мог после себя оставить Иван.
Как только эта мысль сверкнула в голове бывшего инженера четвёртой категории, он со всех ног помчался в штаб квартиру охранных отрядов...
- «Ооо. Вот это ты молодец, Лёх!» - протянул следователь, покручивая в руках гладкий, пластиковый носитель информации.
- «Всё как вы сказали, товарищ следователь. На всякий случай передаю вам эту флешку, вдруг там какие-то улики»
- «Молодец Лёха, молодец!» - бодро сказал следователь.
- «Вот, были бы все такими ответственными как ты, давно бы мы уже прижучили всех этих интеллигентиков и белоручек к ногтю, и в Тепловозии бы наконец наступил мир и процветание…Кстати, а ты смотрел, что на этой флешке –то?»
Знакомая дрожь прошла по телу, противно отдавая во все конечности.
- «Нет, товарищ следователь. Зачем оно мне надо? Неужели вы думаете, что мне будет интересна эта чушь?» - С небольшой ухмылкой и дрожью в голосе пробормотал бывший инженер четвёртой категории.
- «Смотри, я могу каждый компьютер проверить…» - Сказал следователь, и его лицо в ту же минуту задубело, а в глазах стали играть искры хищника, увидевшего вдалеке такую желанную добычу.
- «Да проверяйте…Мне нечего скрывать» - Дрожь в голосе стала уже совсем нескрываемой
- «Пошёл отсюда. Если ещё раз попадёшься на общении с белоручкой – привлеку так тебя, что кусков потом не соберёшь. В прямом смысле.»
- «Хорошо, я понял вас товарищ следователь» - после этих слов, Алексей хотел уже выскочить из этого здания прочь, но тут его осадил голос следователя, доносящегося ему в спину:
- «Если сообщишь, что увидел, что – то подозрительное в коллегах – получишь лишнюю порцию каши на обед. Я организую.»
Алексей ничего не ответил, лишь коротко кивнул и наконец вышел прочь.
На заводе было всё как обычно. Работяги бегали от локомотива к локомотиву, а Алексей натирал полировочной пастой локомотивную табличку. После недели прозябания дома, ему было приятно заняться даже такой ерундой. Рабочий коллектив очень по доброму воспринял возвращение Алексея. Все были рады, так на всех положенных работ не хватало. Особенно радовался возвращению Алексея директор. Он лично подошёл к нему, пожал руку и бодрым голосом проговорил:
- «Алексей, я очень рад, что ты выпутался из всей этой истории. Можешь теперь со спокойной совестью (Хвала паровозным Богам!) приступать к своей работе.»