| . |
Солдат идет.
Солдат идет, переставляя ноги в тяжелых, обитых железом сапогах по уцелевшим участкам асфальтовой дороги. Там воронка от попадания минометного снаряда, за ней остов бронетехники, позади - обломки обрушившейся части здания. Дома нависали над плетущимся солдатом. Некоторые строения запрокинулись назад, то ли не желая смотреть на шагающую в одиночестве фигуру в пыльной форме, то ли молились небесам, или банально удерживали равновесие, чтобы не упасть. Но больше всего было тех, что, разинул пасти дверных проемов, что вылупили многочисленные глаза, с которых осыпались бытие стеклянные слезы при осознании необратимого поступка, что свершил солдат. Тысячи маленьких зеленых солдат, выглядевших и двигающихся, как один организм. Сначала с неба падали бомбы, потом камни, следом стальные птицы, а в завершении агонии - пали небеса на головы всем, кто сохранил ее на своих плечах под защитой скорлупки каски.
Солдат идет, оступается, скатывается в воронку. Ему тяжело дышать, поднятая пыль раздирает легкие. Прошлый воздух был приятнее, он не выкалывал глаза, не заставлял плеваться кровью, не сдирал кожу на щеках. Ветер совсем свихнулся. Возможно, это всего лишь порывы воздуха, не имеющие разума. Но бешеный свист падающих бомб свел с ума всех и все.
Солдат лежал в позе эмбриона, обняв собственные колени. Пытался не дышать, каждый третий вдох заканчивался кровавым приступом кашля. Тело содрогалось от плача, от кашля, от боли, от воспоминаний и смеха.
Дома стояли на месте, по-прежнему недоуменно чернея оконными проемами - жизни в них больше не было. Жизни нигде не было. Маленький уголек теплился в теле последнего солдата и в конце асфальтовой дороги, там, где тупик пути, остался росток. Один источник затухал, выплевывая драгоценные капли собственного существа; второй - начинал жизненный путь, не зная, что остался единственный во всем мире. Не ведая, что ничего вокруг нет. Солдат идет к нему.
Солдат вспоминает ритм и слова боевого марша, в такт которому билось некогда его сердце, слова которого вели в бой, разрушая сомнение, не пускающие упасть штыку в лицо врагу.
- В бой... в бой... идет несметная... армада... победа... нас ждет победа...
Все сошли с ума. Солдат напевал последнюю песню, чтобы сделать новый шаг и не закашлять после третьего вдоха. Казалось, строения пробовали подхватить слова песни и завыть вместе с солдатом, но ветер пляшущий, как черт, стирал слова, с таким трудом срывавшихся с бледных губ.
Солдат идет вперед по асфальту, старается не рухнуть в воронку, не зацепиться за арматуру, перелезая завал, отдергивал руку, пытаясь отдать воинское приветствие, всякий раз проходя мимо сгоревшей или брошенной военной техники.
Он шел с почетным заданием. Важной миссией, точкой, которая должна встать на свое место, иначе все было зазря. Иначе все пыль и справедливость не восторжествует, свобода не сломает оков на руках плененных. Он должен дойти, любой ценой... Пусть здания рухнут, но после того, как он исполнит свой долг.
Солдат пришел к концу шоссе, к тупику в его жизни, где находится росток. Оправил форму, поднес ладонь к виску, звонко ударил каблуками, выпрямил спину и пал на колени, через силу глотая слюну, смешанную с кровью и пылью, стараясь подавить позывы рвоты... Рванул чеку, досчитал до трех...
Солдат задание выполнил.
| . |
