--
Ох, - Андрей, вздохнул и повел плечами. Его руки были стянуты сзади в смирительной рубашке. - С начала, значит?
--
Да, - спокойно ответил я, и открыл блокнот для записей, новенький, только что купленный в киоске перед больницей.
--
Я волнуюсь. Понимаете, я впервые даю интервью в жизни. Я делал сотни докладов, выступал на конференциях, а тут... Смешно, не правда ли?
--
Не вижу ничего смешного... - написав дату и время в верхнем правом углу, ответил я, думая, как бы скорее освободиться, и забрать дочку с садика. Андрей опустил глаза, он молчал.
--
Меня зовут Григорий, вы знаете, зачем я тут. Почему-то ваше интервью так жаждет мое начальство. Человек со связанными руками продолжал молчать. Я ждал, пока он будет готов говорить. От скуки начал рассматривать его руки, его выглаженный пиджак, легкую щетину и странные глаза, будто неживые. Поначалу я подумал, что передо мной слепой человек, но нет. Он был обычным, таких миллионы ходят по нашему городу. Наконец, я вознагражден.
--
Кажется, так длилось два года. И все это время я спал, спал и спал. Спал до тех пор, пока не растает, и не пропадет время. Мир сна, казался мне настоящим, а реальный - пустым, примитивным. Неосознанной субстанцией, где я терялся и более остро чувствовал свое одиночество. Я принимал снотворное, чтобы не мешать своим иллюзиям, своему сну, где я жил, а не существовал. Я бежал от реальности как лисица от охотничьих собак, что преследуют её по запутанным следам, как бы она не петляла. Потому в реальном мире, в том, где живете Вы и обыкновенные люди, я старался не находится.
--
Вы хотите сказать, Вы - необыкновенный человек? - спросил я, сделав глоток давно остывшего кофе.
--
Одни называют это так, другие - по-другому... - мой собеседник, улыбнулся.
--
Вы всегда чувствовали себя неординарной личностью? - поставив ручку в строку "Его ответ", я приготовился писать.
--
С самого рождения...
--
А кто были Ваши родители?
--
Я не помню их. Меня воспитывали в детском доме. Там я научился многому. И прошел многое. - Андрей повел плечами, ему явно туго стянули руки.
--
Трудное детство... - я сделал еще глоток. Самый жуткий кофе - это холодный кофе с сахаром. Я поморщился.
--
Тут никогда не умели готовить, тем более хороший кофе, - заметив мою реакцию, сказал он.
--
Вы знаете, почему здесь находитесь?
--
Да.
--
Как Вам это объяснили? - с любопытством спросил я.
--
Говорят я ненормальный.
--
Насколько я знаю, вы сами пришли сюда и не уходите. Вы согласны с мнением врачей?
--
Вполне...
--
А предпринимали попытки уйти отсюда? Насколько мне известно, вы можете выйти отсюда также легко как и вошли. Вас не признали опасным для общества.
--
Зачем?
--
Не понял? Вам нравится? Но тут же...
--
Здесь спокойно. Никто не мешает думать...
--
Для вас главное думать? - удивился я, и подчеркнул в блокноте слово "думать".
--
И о чем Вы думаете? - поинтересовался я.
--
Обо всем... - мой собеседник, снова передернул плечами, расправляя грудную клетку, повернулся к санитарам, и попросил: - Ослабьте, пожалуйста. Уж слишком туго.
--
Не положено! - не глядя на больного, ответил высокий мужчина в белом халате.
--
Я же не убегу. Мне некуда бежать...
--
Не положено! - повторил санитар, стоящий по левую сторону.
--
Не положено... - посмотрев на меня, словно я мог помочь ему, повторил Андрей. - Я же не опасен.
Санитар слева, видно, что долго занимался бодибилдингом, издал противный смешок в кулак.
--
Чем же я опасен? - искренне удивился связанный в смирительной рубашке, - Что живу в своем мире, а не в Вашем? Чем я мешаю, и кому своими мыслями? - Андрей нахмурился, и снова выгнул и согнул спину. Даже мне было видно, какие красные его плечи от стянутого белья.
--
Андрей, Вы считаете себя гениальным человеком? - вдруг спросил я, отходя от списка намеченных вопросов.
--
К чему это? - он пристально посмотрел на меня. Его взгляд я почти выдержал. - Вы к тому, что гениальные люди больны физически, и поэтому ищут нишу, где им будет комфортнее? Но я не думаю, что я - гений.
--
А кто Вы? - я запнулся, - кем вы себя считаете? - спросил я, подготавливая чистый лист. - Ну, знаете, многие верят в переселение душ, в определенные кармические долги, неисполненный долг ...
--
Другим.
--
Не такой как все? Просто другой?
--
Да. Другой. Понимаете, раз человек выделяется из толпы, не думает как основная масса народа, он - другой. - Алексей, отвернулся к окну, за которым начинался дождь. Небо в одно мгновение стало темным. Ощущение, что день проспорил с ночью, и ему пришлось ретироваться на время. На город опустилось небо. Я не решался отвлекать всегда о чем-то думающего собеседника. Мельком взглянул на часы, время еще есть. Я разглядывал человека, который совсем не выглядел сумасшедшим. Он имел приятный голос. Аккуратен, опрятен, вежлив, с двумя высшими образованиями. Написал пару книг по философии, кандидат философских наук. Глубокий человек с жесткими принципами. Вот уж истина! Горе от ума! Андрей продолжал смотреть на улицу. Он сидел полубоком ко мне, так что я смог хорошо его разглядеть. Блондин, высокий, немного худощавый с впалыми щеками, с гордой осанкой. Невысокий лоб с морщинами для среднего возраста, средней густоты брови, короткая стрижка. Глубоко посаженные глаза, будто спрятанные от всего мира; прямой нос, кончик которого книзу немного раздвоен, и неосознанная легкая улыбка на тонких губах. На шее три маленькие родинки. На правой руке сломанный средний палец выделялся среди остальных своей выпуклостью.
Я продолжал осматривать своего собеседника, а дождь за окном только усиливался. Двое от Андрея накаченных санитаров смотрели перед собой вперед, и взгляд их точно был пустым. Они уж точно ни о чем не думали. Я хотел понять, что лучше: когда человек думает, или когда не думает?
Я вертел ручку между пальцев, когда неожиданно, будто проснувшись, ко мне повернулся Андрей. От неожиданности я уронил её. Собеседник выгнул спину, наклонил голову в одну сторону, в другую, и спросил:
--
Вы читали Библию?
Я растерялся. Давно в детстве, мне читала ее на ночь бабушка. Я помнил лишь основы, и избирательно некоторые притчи.
--
"Потому что все согрешили, и лишены славы Божьей" Рим.3:23. - не дожидаясь моего ответа, продолжил он.
Я молчал. Ручка снова упала на пол, подняв ее, я перевернул исписанный листок.
--
Хорошо, я спрошу по-другому. Вы верите в Бога?
--
Ну, я... - началось, подумал я.
--
"Ибо возмездие за грех - смерть, а дар Божий - жизнь вечная во Иисусе Христе, Господе нашем". Рим.6:23
--
Я не отрицаю, что есть кто-то или нечто, управляющее нами. Некая высшая сила, что помогает нам в трудные моменты жизни. - Но Андрей меня не слышал, он сидел с закрытыми глазами, и оборвал меня на полуслове.
--
"Ибо всякий, кто призовет имя Господа, спасется" Рим. 10:13
--
Вы так спастись хотите? Выучив наизусть Библию? - я опустил голову, и прикрыл глаза рукой - Натуральный псих... - подумал я.
--
А вы нет? - мгновенно открыв глаза, и вцепившись в меня взглядом, отреагировал Андрей.
--
Хочу, - сглотнул я. - "Поистине взгляд не для слабонервных, и как же его жена такого полюбила?" - я начал нервничать. Мне захотелось поскорее уйти отсюда.
--
Вот, вы, Григорий, сидите тут, такой ухоженный, такой с виду невинный, сидите передо мною второй час, задаете вопросы никому ненужные... Вас ждет жена...и...
--
Почему же ненужные? Почему-то моему начальству очень нужные. Меня прислали к вам, и это моя профессия общаться с людьми. И даже с такими, как Вы, Андрей.
--
"Но ничего из этого не поняли, слова сии были сокровенны для них, и они не разумели сказанного" ... - ответил он, улыбнувшись. Меня это разозлило.
--
Послание к Римлянам? Это Ваше любимое место в Библии? - с издевкой, спросил я.
--
Нет, от Луки 18:34 - губы Андрея расплылись в ухмылке.
--
Разнообразие... - зло хмыкнул я. "Он издевается надо мной!", внутри закипело.
--
Вашу статью никто не поймет. Даже вы сами. Ее сочтут бездарной.
Теперь уже я подошел к окну, чтобы успокоиться. "Конечно, не поймут, - подумал я, - это ж бред сумасшедшего повернутого на вере!". Дождь почти прекратился, но с крыш еще стучали капли о подоконник. Я развернулся к Андрею.
--
А что вы хотите? Как можно написать интересно о человеке, который самовольно пришел сюда, среди полудурков, заключить себя... - я запнулся, слишком эмоционально начал, - и жить тут, чтобы спокойно думать! Это ж надо! Уйди в парк, закройся в туалете и думай!!! - вылилось из меня на одном дыхании.
--
Да, я по собственному желанию пришел сюда, - спокойно ответил Андрей.
--
И вы отрицаете, что вы - псих?! - продолжал я повышать голос. "Почему тебе не жилось как всем? Всем другим?" - он будто прочел мои мысли, и спокойно ответил:
--
Я очень хочу жить, любить и быть как все. Это моя мечта. Вы не представляете, как мне этого хочется! - повысил голос Андрей. Тут же ко мне подбежал человек в белом халате, и попросил закругляться, но я не услышал его. Наконец пошел материал...настоящий, нужный...
--
И??? - встав у стола, опираясь ладонями на гладкую полировку, приблизился к лицу Андрея.
--
Просто есть люди не такие как все. И поверьте, им очень трудно. Они знают, но не могут рассказать. Они предвидят события, но не в силах изменить их. Они страдают от бессилия, что-то исправить. Их мозг постоянно работает, и у них нет предохранителя. Они не умеют отключаться, плохо спят. Не могут расслабиться и единственное для них, это планировать, думать, выстраивать, чтоб не запутаться в мыслях, и не уйти в пустоту. Вы не представляете как это трудно.
--
Да уж... - записывая его слова в блокнот, выдохнул я.
--
Вы не понимаете. Обидно, что и не пытаетесь понять... - еле слышно ответил Андрей.
--
Куда уж мне? Я ж не другой! Но у вас же есть жена... вы же женаты, почему же... Она не смогла понять вас?
--
Да.
--
Она не другая?!
--
Она обычная, поэтому нам и было сложно быть вместе. Я ее мучил, поэтому ушел.
Ко мне опять подошел доктор, и настаивал на прекращении общения. Время принимать лекарство.
--
У нас не осталось времени. Хотите, что-либо сказать в заключении? - переворачивая лист блокнота, спросил я.
--
Еще минуту, прошу вас. Подождите. Я рад, что вы пришли...
--
Напоследок Ваша фраза, так сказать...
--
... Там в небе пламенном, я малый, что я значу? Здесь тихо дни идут, а там века летят, И небу некогда внимать людскому плачу... Это Брюсов. Так вспомнилось...просто...
--
Ну что ж, время вышло. Спасибо за внимание. - я закрыл блокнот, положил в карман брюк, встал.
--
Вы так и не поняли, - с грустью сказал Андрей.
--
Не думаю, что это поймет кто-нибудь. Может только такой же другой как вы.
--
Может быть... До свидания, - ответил мне человек, глаза которого были неживыми. Он привстал, два санитара по бокам взяли его за руки и увели из комнаты.
Он не оглянулся.
Я тоже.
Дождь прекратился, и, выходя из больницы я пересек улицу на красный свет.