Аннотация: Ну вот, бродил по просторам СИ, возникла идея.
- Проклятый!
Крик со всех сторон, как приговор.
- Проклятый!
Камни бьют по спине.
- Проклятый!
Кто-то изловчился, выскочил из толпы, и пнул в спину.
- Проклятый!
Жжет руки от цепей, обдирает кожу жесткий ошейник. Идет вперед палач, не тянет, а дергает за цепной поводок, как блудливую шавку. Нос стерт до крови тяжелым шлемом с плотными шорами. Тело гудит от побоев, стреляют резкой болью сломанные кости.
- К Счастливому Алтарю его! - кричит толпа.
Сильный рывок вперед, подминаются ноги. Спина елозит по шершавым камням мостовой, подлыми ударами бьют ступени эшафота по пояснице, палач тянет вперед, как куль с мусором. Только тут, на скрипучих досках, после десятка пинков, разрешают встать. Снимают шлем.
"Смотри, Проклятый, на свою последнюю ночь!"
Черно небо и черен город. Лица, не злые, а противные. Запах не запах, а просто вонь. Настолько едкая и липкая, что вкус собственной крови во рту - всего лишь горькая гниль.
- На алтарь его! - в унисон кричит толпа с разными лицами, но с единой гримасой.
Удар плети - чуть ли не бегом вперед от обжигающей спину боли. Нога вперед, покачнулся, но не упал. Не будет толпе радости!
Второй удар разрывает кожу под лопаткой. И снова нет радости толпе: на ногах, стоит ваш Проклятый! Теперь плеть палача не страшна, хоть сотню ударов. Ноги словно вросли в пропитанные смрадом города доски эшафота. Вой толпы отступает, оставляя за собой угрожающую тишину.
Палач спешит, тянет назад. Туда, где черным мрамором выложена ритуальная чаша, куда польется кровь с тонкого пореза на шее.
Скрипит на запястьях старая цепь. Не будет счастья толпе. Руки еще помнят силу, они еще повинуются. Рвется с треском ржавое кольцо, испуганно шарахается в сторону палач, роняя плеть. Ревет толпа. Не ревет, а стонет.
- Проклятый! - не крик, испуганный шепот.
Скрипит под ногами лестница, никто не в силах стать на пути. Боятся, до застывающей крови в жилах. Пусть. Надо идти. Прочь из места, что перестало быть домом. Прочь от лиц, что перестали быть родными. Прочь. К солнцу. Первый и последний раз увидеть восход. Прочь из города.
Охрана у ворот разбегается. Толпа идет следом, но ни звука, ни камня вслед. С настоящим блаженством хлопает одинокая дверь в городских воротах. Пусть радостно вздохнет город, который покинул Проклятый. Не смотреть на то, что перестало существовать. Вперед.
Как змея вьется узкая дорога меж камней, прогрызается как крыса через лес. Время. Уходит время. Уже не черный саван над головой, а бледная пелена слабеющей ночи. Уже скоро.
- Стой! Эй! Постой же! Ноэш! Стой! - неожиданно скороговоркой раздается со спины.
Палач. Он самый. Разве что без маски на лице, но одежду не сменил.
"Ноэш... Он еще не забыл моего имени..."
- Постой! Вот, возьми!
Предательски дрогнули колени. Руки трепещут, сжимая в руках платье... Последнее платье Эви. Что за прощальный подарок из города рабов повелительницы Ночи?
- Спасибо, Клоэн... - голос, как трель перепуганной пташки.
Уходит палач, даже не обернувшись. Он всегда с Проклятыми до самого конца. И не важно, прольется ли кровь в ненасытную глотку Ки-о, или раздерут плоть жаркие лучи солнца.
Платье... Платье Эви... В котором она была в последний день. "Проклятая!" - кричали ей вслед рабы своего страха. Кинжал разрезал шею, и алый поток полился в чашу Ки-о. Ревела от счастья толпа безумцев, жадно глотая ноздрями вкус крови из воздуха.
Ки-о, мерзкое, уродливое создание. Хищно сидит на троне, сжимает в руках перевернутый кубок. Капает алыми слезами кровь, и каждый раб с упоением ждет свою очередь.
Кубок... Мне дали кубок с кровью Эви! Пей, Ноэш! Пей! Докажи Ки-о, что зараза не коснулась тебя. Пей...
"Сам пей, мерзкий похотливый ублюдок!"
Как сейчас перед глазами разлетается брызгами разбитый о зубастую морду стеклянный кубок. Как сейчас перед глазами лицо Эви... И как сейчас вижу тех, кто держал меня, лишь бы не пустить к алтарю. Все помню. До последнего крика, до последнего вздоха, до последнего взгляда.
Платье... Ее кровь осталась на светлой ткани. Пятно, небольшое совсем. Лучший подарок мне. Заботливо, дрожащими пальцами, отрываю кусок материи с бурым росчерком. Прочь с шеи мешочек-талисман Ки-о. Летит содержимое под ноги. Когти мышей, зубы крыс, куча грязи, о которой ничего никто не знает. Наизнанку мешочек, вытряхнуть остатки мусора. Как сокровище кусочек платья исчезает в темноте нового талисмана нового бога, у которого есть имя. Любовь. То, что позволили себе двое. То, что сильнее страха рабской толпы. То, ради чего стоит жить. И то, ради чего стоит умереть.
Тяжелые крылья хлопают за спиной. Больно, как в первый раз перед полетом. Жжется спина, хрустят переломанные кости. Но не страшно, уже рассвет.
И не огнем полыхает солнце, не смертью веет оно, а Свободой. Свободой для меня. Свободой для тех, кто вырвался из толпы Проклятых. Вечной Свободой!
Исчезает под ногами зеленая трава, склоняют ветви деревья. Прекрасен лес на рассвете, и почему в ночи он не блистает своим великолепием?
Солнце, милое солнце... Покажи лучами златыми дорогу туда, где ждет меня Эви... Покажи... Молю тебя я, Проклятый раб ночи...