Аннотация: Хм, вот, такое у меня было настроение. Не все так просто...
"Нет! Не хочу! Не надо!" - вертелось в голове у Андрея. Широко шагая ватными от усталости и безнадежности ногами, он давил тяжелыми ботинками сухую траву и брел вперед. "Не надо!" - как пуля засел в мозгу вопль: "Не хочу! Нет!" - вторили залпом первому безмолвному крику. Отрешенно уставившись на сизый дымок из старого ельника, Андрей продолжал брести вперед. Он уже знал, что увидит. Знал и боялся.
Прошло пару часов, слишком долго и слишком много. Голос Борисыча по рации, "Мы нашли их..." и следом громкие хлопки выстрелов. Каких-то пару часов, опоздали, не догнали. Борисыч молчит, как и все, кто пошел с ним. Андрей знал, почему молчала рация.
Еще три шага и он наткнулся на самого Борисыча, в его неизменной выцветшей армейской куртке. Меховая шапка лежит рядом в темной луже, правой половины лица просто нет, мягкая пуля угробила это доброе старческое лицо. Андрей бросил взгляд на старика, дернул затвор карабина и пошел вперед.
Дымило разворошенное кострище, с опрокинутого котелка вылилась недоваренная похлебка. Один так и остался сидеть у серого пенька, с двумя бордовыми дырами в промасленном ватнике. Еще один лежит рядом, дробь вырвала целые куски потемневшей ваты из старой телогрейки. Третий шагах в четыре от костра, в черной кожаной куртке, подбитых штанах. Валяется, с дырой вместо правого глаза. Борисыч постарался, его рука. А еще дальше, в кустах светлое пятно.
Андрей судорожно сглотнул и бросился вперед. Ноги подломились, уже на коленях, отбросив в сторону оружие, дополз до тела. Ее платье, с ромашками, оно так ей нравилось. Рыжие волосы растрепаны, все в колючках и сухой листве, тащили сюда, уже мертвой... сволочи.
Рука дрожала, растопыренные пальцы свела судорога. Нечленораздельно мыча, коснулся волос, плечи дрогнули и лицо зарылось в шершавые ладони. Какой-то сдавленный вопль, сродни волчьему вою, вырвался из глотки. Закачалось все вокруг, обжигающий холодок проскочил от пят до висков. Сжав зубы, убрал руки от лица. Скрюченные пальцы протянулись и ласково зарылись в ее волосы. "Ведьма!" - ворчали в деревни на новую рыженькую деваху. А она только улыбалась. Старые бабки, привыкшее к серости своей жизни, не переносили ярких волос на улицах, ворчали, плевались вслед. Но недолго. Патрикеевна махала кулаком веселой Наташке, когда перед склочной клячей возник Андрей и своим суровым голосом буркнул "Уйди от греха, старая...". Бабка проворчала что-то в ответ, но отошла. И с тех пор все стали помалкивать, как-никак, Андрея уважали да побаивались. А Наташку, променявшую жизнь в городе на теплый срубленный дом вместе с его хозяином Андреем, скоро полюбили. Да и яркие волосы простили. И улыбку, которая так пугала старых бабок, тоже полюбили. И он ее любил, именно за эту улыбку. И вообще, за все, что было в ней, в этой рыжей ведьме. Он ведь тоже дразнил ее ведьмой, а она смеялась и плескалась водой из синего эмалированного тазика.
Андрей осторожно перевернул жену. Разодранное платье, разбитые губы, все лицо исцарапано, левая сторона вообще сплошной лиловый синяк. А на груди, с левой стороны, уже почти черное пятно. Один раз, широким охотничьим ножом, точно в сердце. Андрей заскрипел зубами от ярости. Руки дрожали, когда он заботливо прикрыл обнаженную грудь, убрал волосы с лица.
Чья-та тяжелая рука легла на плечо.
- Там еще двое, в овражке... - сухо проговорил Стас. - А пацаны все... и Борисыч... того...
- Видел Борисыча... - Андрей не узнал свой собственный голос, словно он шипел со дна колодца.
- Андрюх, догонять надо... Еще один остался... И девочки нигде нет...
Он уже в сотый раз проклял вчерашний день! Угораздило же послать Наташку с Викулькой в город на этом автобусе... Сам бы отвез, сегодня! Но... плохо было четырехмесячной Викуле... Очень плохо. Вот и поехали... Без него. Кто знал, что инкассаторы поедут в этом же автобусе, а не на своем помятом бобике... Кто-то знал. Возле автобуса обыскали все, пошли по следам, до ручья. А там следы потерялись, пришлось рыскать по всему лесу. И нигде не было маленькой Викульки... И здесь, возле стоянки нет. Жива... Должна быть жива. Стало припекать в груди, Андрей рванул молнию на куртке и оттянул воротник свитера.
- Щас... - процедил он и скинул с плеч старый потертый рюкзак.
Резкими и уверенными движениями растянул завязки, вытащил сложенное одеяло, расправил и накрыл тело Наташки.
"Я вернусь..." - осмотрев накрытое тело, Андрей нащупал карабин и вскочил на ноги.
Следы последнего ублюдка нашли быстро. Тяжелые ботинки подбитые гвоздями. И через след небольшие темные капли. Ранен! Не уйдет далеко. Широкими шагами, почти бегом, шел Андрей по следу. А за ним шел сосед, Стас, тоже охотник. Брат его старший, Вадим, был водителем того автобуса... В канаве его нашли, в упор стреляли, с двух стволов...
Он резко остановился, отрешенно уставившись на черную штанину и серый шерстяной носок, выпирающий из-под коричневого зимнего ботинка. Стас понимающе кивнул, с двух сторон, медленно, обошли широкое дерево. Валяется на животе, уткнувшись мордой в сухую листву. Окровавленная правая рука вытянута вперед, левая совсем неестественно свернута под грудью. Стас злобно пнул труп в плечо и мертвый перевернулся на спину.
Левая рука не прострелена, она искрошена в месиво. Мощными и острыми зубами. Горло разорвано, огромная дыра, даже кадык вырван. Андрей потянулся к пальцам правой руки мертвеца. Двух пальцев нету, остальные скрючены и переломаны, через кожу местами проступали белесые осколки раздробленных костей. А вот между ними тоненькая, голубая полоска... От махровой детской пеленочки. Викулькина пеленочка...
- Андрюха! - чуть на взвизгнул Стас. - След! Это она! Волчица!
Внутри все похолодело. В двух шагах от трупа, в темной, взрытой земле остался четкий след огромной волчицы. След. Ее след. Лунный дух, говорили деды. Сколько скота загрызла... Трое не вернулись из леса, когда решили пристрелить дикого волка. Огромного. Со светлым, почти белым мехом. А рядом с четким отпечатком лапы лежит еще одна, длинная голубая ниточка.
Стас понял все по глазам Андрея. Он пойдет вперед, по следам. И спорить бесполезно. Поискав глазами своего старшего сына, что брел чуть поодаль, Стас негромко позвал его.
- Будь здесь, пока Сальников не появится, понял? - сказал он сыну и толкнул в плечо Андрея.
Найдут они волчицу, вдвоем - точно найдут.
* * *
От неожиданности волчица вздрогнула и проснулась. Маленькое существо рядом прижалось к животу, протянуло ручки и коснулось пухленькими губами к соску на животе. Первым желанием было оттолкнуть этот пахучий человеческий комок всеми лапами, но взрослая волчица сдержалась. Замерла, прислушиваясь к чавкающим звукам у живота.
Прошло немного времени и ребенок уснул, все так же держа свою маленькую ручку на голом животе и вцепившись губками в темный сосок. Волчица осторожно отодвинулась, тихо поднялась на лапы и выбралась из своего укрытия. Она томно потянулась и сразу же зарычала, уловив человеческий запах. Нет, это не простой запах. Не запах пота на уставшем теле, не запах мускусной мази от москитов, не противная вонь сивухи... Что-то другое... Так пахнет душа, так пахнет последняя, умирающая надежда. И так пахнут родители. Волчица чуть не взвыла от горечи. Она знала, что это за запах.
Ночью она видела, откуда пошел этот запах. Слышала эти громкие нервирующие хлопки, слышала крики. И увидела одного из них. С этим, проклятым оружием. Что же, одного человека она убить сможет. Не потому, что он ей не нравится, а потому, что она их всех ненавидит. Он бежал, долго, постоянно оглядывался. А она тихо бежала рядом. Когда от усталости человек прислонился к дереву, волчица осторожно подобралась сзади. Один рывок и на зубах теплая, вонючая кровь. Он так и не успел схватить свое проклятое оружие. А в рот бил уже целый фонтан крови, когда она своими клыками вцепилась в его горло. С какой радостью она рвала эту плоть, чтобы хоть одним стало меньше.
Оскалившись, она попятилась от тела назад. И тут этот звук. Плач. Детский испуганный плач. И сердце волка сдалось. Сдалось сердце озлобленной матери, которая две недели назад потеряла трех волчат. Просто так, ради забавы, кто-то двуногий прибил трех малышей тяжелыми палками. Даже патроны пожалели. Просто, одними палками. Трехнедельных, едва открывших глаза, щенков. Палками. А потом пинали ногами мертвые серые комочки. Чтобы руки не пачкать. Пнули в воду, чтобы на полдня бега вокруг поднялся этот запах потери.
Волчица сдалась. Не смогла. С остервенением вгрызлась в руку, сжавшую пахучий сверток. Перегрызла пальцы, подхватила мягкую ношу и побрела назад, в свою пещеру.
И вот, этот, чисто человеческий запах. Именно запах. А не вонь. Волчица поняла, что ей надо делать.
* * *
Андрей пробирался меж сухих кустов, почти на карачках. Умная попалась волчица. Петляет, бродит по ручью, возвращается, кружит, и снова бежит. Где просто ровный шаг, где большой скачок. Попробуй ее, найди. Но нет, с трудом выискивая свежие следы, он идет вперед. А сзади угрюмо и тихо бредет Стас. Который час уже. Просто идет, и ни единого звука. Знает, что говорить бесполезно.
Андрей дернулся, рванул с плеча карабин. Быть такого не может! Вот она, волчица! И не серая, и не белая, а как луна, странного непонятного цвета. Гордо стоит меж двух пушистых елок. Словно ждет.
В прицеле показалась длинная морда с живыми, спокойными, карими глазами. Громом ударил выстрел, заколыхались ветки ели, а волчица исчезла. Матерно выругавшись, Андрей побежал вперед. Не мог он промахнуться! Но не следа, ни кровинки, ни меха. Только скошенные тяжелой пулей хвойные иглы.
- Слева от старой ели! - шепотом проговорит Стас.
И снова она. Просто стоит. Андрей снова нашел через прицел волчью морду. Нет, рука отказалась выстрелить еще раз.
- Ну-ка, пошли... - с надеждой сказал он, и побрел вперед.
Ровно десять шагов и волчица исчезла. Он дошел это сухого, покореженного дерева. Глаза нашли белесую шкуру в этом серо-коричневом лесном тумане, и снова десять шагов, а она исчезает.
- Умная, тварина... - Стас злобно сплюнул.
Они шли вперед, глазами выискивая шкуру волчицы. Шли. Молча. Вцепившись немеющими пальцами в приклады ружей. А через полчаса она исчезла. Андрей недоуменно повертел головой, и краем глаза заметил темное пятно за ветвями дикой малины. Достал фонарь, отодвинул в сторону ветки и посветил в темноту.
Дрогнувшими руками откинул оружие в сторону, и на карачках пополз внутрь. Фонарь предательски плясал в руках, но лучик не убегал с чего-то голубоватого, там, внутри пещеры. Андрею в нос ударил непривычно теплый воздух с пряным ароматом шерсти, сухих листьев и чего-то еще, совсем неуловимого. Он дрожащими пальцами потянулся к голубой пеленочке и поднял на руки мирно спящую Викульку. Пухленькая розовая ручка под щечкой, ноздри маленького носика то расширяются, то сжимаются. Андрей почувствовал, как обжигающие слезы покатились по щекам. Едва сдержал в себе вопли, лишь бы не разбудить дочку. Прижав девочку к груди, неуклюже выбирался на одних коленях из пещеры, обдирая плечами и спиной небольшой лаз.
Стас облегченно вздохнул, помог подняться. Осторожно придерживая Вику поочередно то левой, то правой рукой, Андрей скинул с себя подбитую мехом куртку. Уложил девочку и завернул, словно еще в одну пеленку. Радостный взгляд перескочил с лица спящей девочки на Стаса.
Бывалый охотник стоял с отвисшей челюстью, устремив взгляд куда-то в сторону. Рука судорожно тянулась к висевшему на спине дробовику. Андрей перехватил руку товарища, он догадался, что видит Стас.
Серая волчица лежала метрах в десяти, и терпеливо ждала, пока люди уйдут. Андрей сам потянулся к своему карабину, медленно повесил его на плечо, прижал девочку и потянул друга за руку. Постоянно оборачиваясь на волчицу, мужики уходили прочь от логова.
- Нашли ее логово... - хмыкнул Стас. - Потом вернемся?
- Нет. Это мой участок, и никто на волков охотится здесь больше не будет.
- Хозяин-барин, - усмехнулся Стас и тихонько хлопнул друга по плечу.
* * *
Волчица забралась в свою нору. Она долго лежала, стараясь понять, что же теперь ей так мешает. И она поняла. Этот запах. Человеческий запах. Она зарычала, вскочила, и принялась широкими движениями выгребать из пещеры сухие листья и тонкие веточки. Пусть люди оставят ее в покое. Лес большой. Она себя прокормит. И совсем не обязательно ходит к этом вонючим людским поселениям.
По крайней мере, лес учит убивать только в двух случаях. Когда ты голодна, или в драке, когда выход только один. Или ты, или тебя.
Волчица выгребла из пещеры все листья, вперемешку с сухой землей. С рычанием раскидала вокруг эту мерзко пахнущую кучу и одинокий, горький вой пронесся по лесу. Она одна. В лесу. И пусть люди обходят стороной это место.