|
|
||
I
Иногда в тишине, я закрываю глаза и вижу на чёрном фоне, яркое зелёное пятно с красным бархатистым ободком. Оно имеет почти овальную и практически одинаковую, уже в течении нескольких лет, форму. Я должен написать произведение столь же целостное и логическое, как это пятно.
II
Мир тотально несправедлив и безнадёжен. Мир жесток и в нём нет никаких проблесков чего-то светлого. Все проблески светлого - это лишь попытка оправдать существование.
Несправедливость мира начинается с самого начала. Что справедливого в том, что сильный и наглый легко расправляется со слабым, который слаб по причине, заложенной в самой метафизике мира. Что справедливого в том, что жители народа, который ценой несметных жертв победил таки фашизм, страдают теперь в нищете, а побеждённая Германия жиреет? Лично я могу и не выступать за сытую жизнь, и идеалы у меня могут быть другие, но есть многие, которые думают именно так, и основания для этого у них имеются.
А всякие ублюдки взращивают на разных сайтах, например Самиздате, свою поганую расистскую и человеконенавистническую ересь, называя себе скинами, фашистами, сатанистами и прочими, которые суть одно и то же. Что справедливого в том, что страна, которую поначалу составляли убежавшие из Европы бандиты, теперь плюёт на все законы международного права ради своих экономических интересов.
Мне очевидна скорая гибель мира, и не обязательно то, о чём сказано выше, сыграет основную роль в этом процессе. Люди уже настолько отчуждены от своей первоначальной сущности, что их ноги хрупче карточного домика. Люди не могут представить себе гибель мира, так как не было подобных прецедентов. Да, не было по отношению ко всему человечеству, но были на отдельных участках. Для меня проблема гибели легко трансформируется из проблемы Позднего Рима и о.Пасхи в глобальную современную проблему, хоть и со своими особенностями. Несмотря на все уроки, человечество так ничему и не научилось и не научится, бляхи мухи, и это заложено в самой метафизике мира.
Но я счастливый пессимист и наслаждаюсь собственными убитыми мыслями и обречённым миром. Я думаю, что метафизика всё сводит не только к продолжению, но и к прекращению; не только к оригинальности, но и к повторению. Несправедливым может быть мир, но не его метафизика. Дождь за окном кажется мне не таким уж и поносным.
III
Мир не настолько хорош, что б тратить на него свои нервы.
IV
Вначале я задумывал это произведение, как небольшой сборник миниатюр на разные узкие темы. Но, уже размышляя над ним, пришёл к выводу, что мне самому неочевидна даже узость каждого отдельного слова. Причину такого положения вещей я вижу в моей недавней попытке изучения английского языка. Нехватка времени в течении долгого периода жизни, приводила к тому, что мысли, не находя выхода наружу, скапливались в каких то участках мозга. При изучении английского языка были задействованы участки мозга спящие ранее. Когда же устал от изучения и решил отдохнуть, то мысли, дремавшие где то вдалеке, заместили собой уход английского. Я бы назвал такое состояние, необычайно обострённым восприятием реальности. Если раньше я не осознавал собственную мысль как что - то вещественное, то теперь куда более приблизился к этому и даже стал жить внутри этой вещественности. Но мысли, то тут то там всплывающие у меня в мозгу, столь разрозненные, что описать это я не в состоянии. Когда же попытался написать, то широта следующей главы оказалась к тому же очень отдалённой по тематике от предыдущей. Тогда я решил синтезировать в данном труде главные свои мысли за несколько лет, и вставить в эти мысли то новое, что придёт при их рассмотрении. Для этого я переписал диалоги с разных сайтов, где я занимался разноплановым творчеством, и начинаю выбирать всё что могло бы пригодиться для данного труда. После выборки я напишу несколько бОльших глав, посвящённым некоторым разным проблема, необычайно отличающимся одна от другой не только по масштабу и теме, но и по жанру.
V
Однажды в нашем городе очень долго не было бананов. Но они появились.
VI
Я сам себе Кафка Я сам себе Хлебников Я сам себе Деррида Я сам себе Маркс и Энгельс Я сам себе Всё Я сам себе Ничто Я сам себе Постмодернизм Я сам себе Я Я сам себе полный и безоговорочный Стугарь Я сам себе Стугарь Стугаревич Стугарёв Я сам себе безусловный Ынярь Я сам себе ничто из этого Я сам себе ничто и ни что Я сам себе любой набор предметов Я сам себе любой момент во вселенной Я сам себе любой срез реальности в любой момент вселенной Я сам себе рыба Я сам себе ништяк Я сам себе Ништяк Я сам себе Яиного порядка Я сам себе Я Я сам себе переплетение формы содержания и метода Я сам себе методология отсутствия таковой Я сам себе буква и текст Я сам себе всё и ничто одновременно и неодновременно Я сам себе противоречие и непротиворечивость Я сам Я сам себе Ты Я сам себе лицо Я сам себе мания величия и комплекс неполноценности
VII
Мировоззрение
Нынешний мир сверхсложен. Будущий мир сверх и сверх сложен.
Путь науки изначально неправилен. Неправилен он в силу бесконечной утрированности утверждений. Можно представить себе некий разум, на много порядков выше человеческого. Его трудно назвать сверхчеловеческим, как трудно сверхмуравья назвать человеком. Мир, осознаваемый этим сложным разумом, невообразимо сложен по сравнению с миром, воображаемым человеком, но всё равно бесконечно прост по сравнению с всё более и более высокими мирами. И так до бесконечности. Утрированность утверждений связана с самой природой разума, а именно с попытками познать себя в окружающем мире и сам окружающий мир вокруг себя. Факт таких попыток невозможен без необходимости всё утрировать, но именно это мешает правильному познанию.
Сложность воображаемого и видимого мира (что есть части истинного мира, но не сам истинный мир) напрямую связана с числом осознаваемых реальностей. У муравья есть лишь несколько реальностей, у человека же, их на много порядков больше. У каждого конкретного человека есть свои собственные реальности, и есть общие реальности для некоторого количества людей. Есть же реальности вообще никак не связанные с людьми и промежуточные, абстрактные реальности, которые являются пуповинами перехода к постоянно усложняющим мир реальностям.
Наблюдения за окружающим миром могут научить человека воспринимать реальности такими, какими они есть. При этом, например я, не сравниваю между собой ценности неких разных реальностей, а просто люблю осознавать их осознание собой. Возможно само осознание их мною проистекло из подсознательного запечатления в моём мозгу предыдущего каламбура на каком то этапе жизни, либо чего то подобного этому каламбуру.
Мои размышления о реальностях кажутся мне очень важными и привели меня к написанию стиха на украинском языке (адрес) . Возможно кому то этот стих покажется в какой то части шуточным, но написан он был совершенно серьёзно. Я же, считая его недостаточно отображающим сложность своего мышления, решил сделать перевод на русский язык очень вольным и дифференцированным. Я решил сделать этот перевод просто органичной частью данного произведения.
Это будет выглядеть так:
Вначале не было ничего Никогда не было вначале ничего Всегда было не вначале чего Вдруг взорвалось так что образовалось всё и всегда Образовались стихии стихи и окурки А также миллаврды вселенных на одном миллиметре жёсткого диска Точка в конце длинного списка Образовались сны реальности и рыбы И глаза рыб как файлы Образовались реальности внутри вселенных и вселенные внутри реальностей Образовались образовывания образовываний Образовались мои мысли Они сущетвовали всегда Реальности рыб Реальности смеха Реальности номеров и списков Реальности пересечений реальностей Реальности с уважением.
Чем выше ступень эволюции, тем рациональнее мир, находящийся на этой ступени. Изначально же, мир иррационален более чем на 99 процентов. Разум рационален более чем на 99 процентов. Рациональность разума есть реакция на иррациональность мира. Иррациональность разума составляет бесконечно малую часть его, и она есть следом от изначальной иррациональности мира. Постигая мир, человек всё быстрее уменьшает число нулей в знаменателе иррациональной части разума. Но всё равно это число будет всегда оставаться бесконечным.
Все утверждения правильны и неправильны одновременно и неодновременно. Всё происходит из первоначального хаоса иррационального мира. Автор сего утверждения не может избежать рациональности человеческого разума, как и любое проявление этого разума. Поэтому мысль его в той же степени рационально правильна сколь и иррационально неправильна.
Бесконечно малая иррациональная часть разума - есть как раз та часть, которая пытается постичь иррациональный мир. Благодаря наличию её, и возникает в конечном итоге этот мир.
Конечный итог и начальный итог оказывае(ю)тся одним и тем же. Но мысль, что история движется по кругу или по спирали оказывается бесконечно утрированной. На самом деле, спираль - это тоже проекция более сложной, четырёхмерной фигуры, на трёхмерное пространство. А вообще пространство бесконечномерно, но бесконечность - это лишь закрученный ноль. К тому же, знак бесконечности - это повёрнутая на девяносто градусов восьмёрка, которая есть самой маленькой цифрой полученной из вознесения другой цифры (2) в кубическую степень. Кроме, естественно, единицы, которая и в любой степени окажется единицей. Неправда ли, интересные выверты логики и интуиции.
Я думаю, что без существования любой мысли и предмета в этой вселенной, невозможно представить себе существование самой вселенной. Любой способ возникновения вселенной идёт, как естественное продолжение процесса рационального познания, точнее, благодаря бесконечно малой части иррациональности в почти стопроцентно рациональном познании. Мысль о существовании хоть чего то, автоматически порождает мысль о существовании Всего. Мысль о возможности моделировать новые вселенные, приводит к возможности самых невероятных физических законов, которыми будут наделены триллионы вселенных на одном миллоиметре жёсткого диска. Можно представить, что вся вселенная - это компьютер сам моделирующий себя и возможность моделирования невообразимых чисел вселенных каждой элементарной частицей себя. Всё оказывается правдой в таком случае и случай этот отрицать нельзя, как нельзя отрицать вообще хоть что - то. И в то же время можно отрицать всё, так как сам факт отрицания есть той вещью, которую тоже нельзя отрицать.
В существовании отрицания самого отрицания и отрицания отрицания отрицания, я вижу не только противоречие, но и отсутствие такого противоречия. Этот парадокс трудно решить рациональным мышлением, так как он является частью иррационального мира.
Не самой утрированной моделью моего восприятия реальностей является срез дерева. Дерево наростает волокнами, но легче сделать перпендикулярный этим волокнам срез. В то же время, точно перпендикулярным он не получится. Пытаясь постичь реальность, мы будем биться над задачей, сделать срез точно перпендикулярным. В то же время, нашему рациональному мышлению нужно разделить дерево вдоль волокон, что покажется нам иррациональным.
Разные реальности лежат одна на другой подобно волокнам дерева. Но дерево слишком простая модель, т.к каждое волокно дерева имеет только два измерения. В то же время, данная модель является уже усложняемая неевклидовостью своей геометрии, геометрии на цилиндре, а не на обычной плоскости. Это уже хорошо, но недостаточно для правильного восприятия реальности.
Бесконечность окружающего мира делает само понятие реальности бесконечномерным.
Смерть не есть тем, что принято считать смертью с точки зрения иррациональности. На самом деле, в бытии смерть присутствует всегда, одновременно с жизнью. Аналогией этому и проявлением этого, я считаю факт пустотности материи. На самом деле, когда мы глядим на какой то предмет, то мы видим пустоту. Мы её как раз видим благодаря пустотности способа созерцания. И это говорит о непустоте пустоты.
Все противоречия я считаю притиворечивыми, и в то же время, непротиворечивыми. Такими же я считаю отсутствия противоречий.
Нельзя всё сводить к двум полюсам, как нельзя сводить к одному. В то же время, можно сводить всё к одному к двум или к большему числу полюсов. Можно даже одновременно сводить к разному числу полюсов или к числу полюсов, выраженному нецелым, а то и иррациональным числом. Можно также вообще не сводить к какому то числу полюсов.
Человеку свойственно делить всё на чёрное и белое, тёплое и холодное, инь и ян, тело и душу и др. Одни это делают ощутимо, другие подсознательно. Существует великое множество оттенков и антиоттенков, "как бы", "дескать", "довольно таки" и др. (другие в других языках). Но выразить языком это нельзя, а можно лишь показать, что это принципиально выражаемо. И в то же время, благодаря этому моему замечанию, оказывается, что и мысль моя ошибочна, о чём я подсознательно и осознанно говорил и в других предложениях этого текста.
Мысль моя ошибочна с точки зрения иррациональности и правильна с точки зрения рациональности. Но неправильно и в то же время правильно сводить всё к двум полюсам рациональному и иррациональному.
Вообще нельзя сводить этот мой текст, к какой то последовательности мыслей, и в то же время, можно свести. На самом деле, мысль о тексте напрямую связана с моим собственным творчеством. Представляя себе текст мира, я представляю себе не просто текст выражающий мир, а сам мир как текст. Но вначале я представляю текст, выражающий мир, что бы связать это с известными мне частями философии постмодернизма.
Итак, этот текст прежде всего бесконечно разнообразен, и в то же время, повторим бесконечное число раз, в каждой части себя любой величины. В то же время можно считать любую, сколь угодно малую часть текста, выражающей его всецелость. И в то же время, всего текста целиком недостаточно, что бы в полной мере описать даже одну букву текста.
Каждый фрагмент текста, от буквы до целых литератур цивилизаций, одновременно полностью оригинален и полностью повторяем бесконечное число раз. Оригинален он, не только с точки зрения разности координат своего создания или независимости себя, но и в силу миллионов других причин, которые можно найти в каждом его фрагменте любой величины. Предыдущий абзац и этот, несколько повторяют друг друга. Можно считать, например, что они повторены независимо от меня совершенно разными авторами в совершенно разных работах, независимо один от другого. И в то же время, найдутся такие авторы, непохожие на меня, которые повторяют в точности весь мой текст. Но гораздо очевиднее будет предположить, что повторяют они этот текст в точно таком же мире, как наш, и являясь точно повторяющими меня самого, людьми. Ещё более очевидным будет предположить, что, несмотря на нахождение этих людей в одинаковых, хоть и разных реальностях, они не перестают быть просто мной, сидящим сейчас здесь и пишущим этот текст.
Каждая буква этого текста что - то обозначает, и в то же время, не обозначает ничего. Существует бесконечное множество алфавитов построенных на бесконечном множестве принципов. Для европейца, какой то затейливый значок может не обозначать ничего, тогда как в бесконечной вселенной и в бесконечности возможных вселенных, для бесконечного числа цивилизаций, этот значок может иметь бесконечное число разных значений, и в то же время, вообще ни одного не иметь. Исходя из этого, я пришёл к мысли, о самом мире, как о тексте, где буквами являются любые предметы, мысли, идеи, волны, сами буквы, какие то нагромождения. И в то же время, они являются не только буквами, но и словами, предложениями, абзацами и др. понятиями, которых возможно вообще нигде нет. Безусловно, если рассматривать такое понятие текста, а не просто текста в общепринятом значении, то становится куда меньшей вероятность его полного повтора или повтора его каких то фрагментов. Зачем это делать, спросите Вы, и будете правы. Ведь можно рассматривать весь мир, как просто весь мир, а не только текст. Но мне интересно предположить не только абстрактное использование собой такого текста - мира, но и весьма практичное и обыденное использование представителями более высоких ступеней разума. Представьте себе записную книжку мира с такими буквами как напр. дома. Представитель ещё большей ступени разума воспримет уже этот "текст предметов", таким, каким я воспринимаю текст данного трактата. Тогда он станет искать ещё более высокие тексты.
Любой факт, теория, формула, знание, набор элементов и др. правилен и неправилен, с любого, и одновременно определённого, числа позиций, независимо и зависимо от того, утверждаем он всеми или никем.
Но будет неправ и одновременно прав тот, кто скажет, что это очередная модификация "Всё во всём". Это так, но в то же время и отдельно от этого, все мои утверждения это ещё и:
Всё во всём Ничто в ничём Ничто во всём Всё в ничём Что то в чём то Что то в ничём Ничто в чём то Всё в чём то И т.д. И одновременно, и неодновременно, ошибочно и правильно: Всё (то что во всём) в ничём Всё (то что в ничём) во всём И т.д. (сколь угодно сложные комбинации, сводимые в самих себя и во что угодно)
Мне хочется, после каждого предложения, вместо точки поставить троеточие, но не хотелось так делать когда я написывал эти предложения. Вообще такое впечатление, что все элементы этого текста уходят куда то в бесконечность в бесконечновзимосвязанном мире, но не перестают оставаться просто словами этого текста. Я нарочно распечатаю фрагмент этого текста на принтере, и оторву кусок в качестве обёртки для папиросы со шмалью. Текст разный в разные моменты написания, но одинаков на все времена относительно набора разных, и в то же время, одинаковых, абсолютных текстов, разными частями которых, являются разные части именно этого текста.
Читатель должен учитывать, что я не могу обойтись без формального разбиения на полюса противоположностей во многих абзацах. Если бы я так не делал, а продолжал выражать мысль органично, во всей её сложности, со множеством оттенков, то каждый абзац занимал бы многие страницы. А так я в разных абзацах пытаюсь представить различные аспекты развития мысли. Безусловно утрируя, я свожу вероятность описания мира к нулю, стопроцентной же вероятностью обладает лишь весь мир во всех сложностях всех вышеописанных и миллионах других текстов. Опять мы приходим к рациональному утрированию мышления. Но текст ценен хотя бы мыслью о бесполезности. Так мы опять приходим к "ничто во всём" и "всё в ничём" и т.д. Возможно попытаюсь одно из следующих предложений оформить как полноту собственной мысли.
Всё уже было есть и будет, но ничего ещё не было, нет и не будет. Ничего, что то, кое что, всё и т.д. уже было, не было, есть, будет, не будет, нет, вероятно будет, и т.д. Любая формула, сведение, теория, философская система правильна сама по себе и вместе с другими, даже отрицающими её. И в то же время ничего не верно. Например, правильны все теории возникновения и исчезновения мира, как материалистические, так и атеистические и др. Правильны даже те, которые не существуют. И в то же время ни одна из них не верна.
VIII
Графическая интерпретация вселенных реальностей и миров
(Вселенной реальности мира)
XIX
Стих?Рыба
стих?1
стих?2 с ти х ?3
стих?4 стих?5 стих?6
стих?7 ст и х?8
стих?9 стих?10
стих ?11
стих?12 стих?
13 стих? 14 стих
?15 сти х?16
сти х ?17
ст и х ?18
ст их? 19
XX
История личного творчества
Любовь к поэзии проявилась у меня уже в самом раннем детстве. Года в три я уже знал несколько поэм и множество стихов на память. В основном это были произведения детских писателей на украинском и русском языках, такие как "Доктор Айболит", "Сказка про волчок", "Бармалей", "Кiт Мартин" и др. Также знал и некоторые взрослые стихи: "Бородино" Лермонтова, "Катерина" Т.Г. Шевченко. Такие ранние упражнения с памятью позволили мне запомнить много отрывков своего собственного детского лепета, и это повлияло на моё нынешнее творчество.
Изначально, моё творчество, возникло, как попытка узнать: "Тяжело ли писать в рифму?". Я написал целую поэму из сотни пронумерованных четверостиший, которая называлась "Дохлый мышонок". Не правда ли, удивительное сходство с названиями футуристических манифестов? Оказалось, что писать в рифму вовсе не сложно, но те, кому я читал эту поэму, как-то неадекватно прореагировали на неё. Это заставило меня надолго прекратить данное дело. Ещё я, примерно в то же время, делал попытки рисования абстрактных картин, на листе в клетку размазывал замешанные на обёртке для тетради краски. Но тоже быстро охладел к этому занятию, нарисовав несколько сотен картин. Эти опыты также, безусловно, повлияли на моё сознание и позднейшее творчество.
Начиная с раннего детства, я проявлял интерес к самым разным наукам, и продолжал много читать, но уже в основном приключенческую прозу. Обычно люди интересуются каким то одним направлением, у меня же это было подобно попытке охватить необъятное. Мне не хватало ума понять, что оно действительно необъятное, хоть я и понимал, что вселенная бесконечна.
Следующая вспышка творчества началась у меня в одиннадцатом классе, после знакомства со стихом Алексея Кручёных "Дыр Бул Щыл". Хотя самым любимым моим поэтом тогда был Владимир Маяковский, включая и раннего, и позднего.
Чего только не вытворял я тогда! В основном это была дадаистическая заумь на основе собственного детского лепета. Много я писал и визуальных вещей, когда строчки шли не параллельно друг другу. Одна строчка могла закручиваться в спираль, или множество раз пересекаться друг с другом. Причём эти строчки могли иметь как самый обычный вид, так и просто набор букв разных шрифтов. Но вперемешку с этим, я пытался писать и вполне традиционные вещи, хотя, стараясь не подражать другим поэтам, а создавать что - то своё. Спустя время, я понял, что это всё рано было подсознательным подражанием.
После этого, я надолго оставил занятия поэзией. Но появилось ещё одно литературное периодическое увлечение: я записывал свои собственные сны. Вначале у меня мало что получалось, я сразу почти всё забывал, но потом я научился запоминать довольно таки подробные детали. Многие сны я не записывал, но помню их до сих пор и наверно помню очень многие на подсознательном уровне, что, безусловно, сказывается на творчестве. Я дошёл в запоминании снов до того состояния, что запоминал их до десяти за ночь и конечно это стоило уже больших усилий. Я постиг несколько разных состояний управляемого сна, но это уже отдельный разговор.
Примерно семь лет назад я опять возвратился к целеустремлённому написанию стихов. На сей раз, я избрал весьма классическую манеру написания, в чём - то близкую французским символистам, а может это мне теперь так кажется. Но, написав так несколько десятков стихов, из которых теперь остались может быть один или два, я опять начал экспериментировать. Но это были уже эксперименты совсем другого рода. Я, в основном, уже забыл о своих посткрученыховских экспериментах и пытался выработать уже исключительно свой метод не основывающийся ни на чём постороннем. Я почти не был знаком с авангардом и просто перебирал всевозможнейшие комбинации слов, среди которых почти не было зауми. Но такие занятия позволили мне вспомнить часть своей предыдущей зауми и влить её внутрь уже нового этапа. Постепенно я познакомился с поэзией некоторых авангардистов и в некоторых стихах пытался подражать им. Также стал большее влияние на структуру оказывать собственный жизненный опыт, психоделические эксперименты, и, вспоминаемый мной, собственный детский лепет. Такими стихами я старался, прежде всего, удивить себя и никому их не показывал.
Тогда я скептически относился к самой идее публикации таких стихов где либо. Читая, уже большее число поэтов, я находил в собственных классических вещах большое число неровностей и пытался всё время вносить поправки в такие стихи. Когда стихов накопилось большое множество, я решил выбрать из них лучшие и как можно более разнообразные, что предназначалось мне как читателю. Я выбрал таких стихов примерно сотню, сортируя их по темам и стилистике. Конечно, теперь у меня стилистика гораздо более широка, но импульс к её расширению был дан именно желанием видеть у себя разнообразие стилей. Об оригинальности я тогда думал меньше чем о разнообразии, но после я стал думать больше.
Из тех, примерно ста стихов, опубликовано у меня около тридцати. Первая часть дневника поставангардиста полностью состоит из них.
Желание двигаться дальше и как - то развивать свой метод, привело к необходимости систематизации собственного творчества на основе разных эпох, начиная с античности. Ничего приблизительного некоторым эпохам я у себя не нашёл, и это привело к парадоксальной мысли, об оригинальности даже старого и об оригинальности вообще всего.
Такой вывод где то совпал у меня со знакомством с интернетом и моментальным началом публикаций в нём. Было это немного больше трёх лет назад на стихире. Тогда там было уже более 6000 авторов.
В первые дни интенсивного знакомства со стихирой ничего похожего на своё творчество я там не нашёл. Чужие современные стихи казались мне какими то почти одинаковыми между собой, но примерно через неделю я познакомлся с интересными мне авторами, которые тоже интересовались авангардом, но были тоже непохожими на меня. Кроме того, мне начали писать рецензии и более традиционные авторы. Желание быть непохожим на себя предыдущего бросало меня то в самые неожиданные для себя эксперименты, то в попытки гармонических форм на основе классики и под влиянием некоторых номинированных стихов. Мне, безусловно, нравились многие стихи лидеров рейтинга, но надоедали быстро, так как были очень похожими между собой. По отдельности это были шедевры, но все вместе они действительно выглядели как куча трафаретного хлама. Это не в обиду сказано, поверьте, и я иногда завидовал умению писать такие стихи.
До интернета я почти не был знаком с творчеством современников и лишь немного больше с авторами предыдущих эпох. Теперь же я вдруг подвергся влиянию на себя огромной массы стихотворчества. На меня оказали также очень многие факторы, всплывшие из подсознания. Вообще, я думаю, что во многом я превзошёл свой посткрученыховский этап. Это касается и разнообразия и каждого отдельного этапа. Стремление к разнообразию привело меня даже к дифференциации различных моих методов на моих разносайтовских страничках. То есть речь идёт уже о стремлении к разнообразию на очень разных уровнях. И эти уровни проецировались один на другой. Наверно дальше можно вести речь о каждом сайте в отдельности. Я сделал описание своего творчества на разных сайтах, но наверно стоит это сделать более подробно, чем я и займусь когда ни будь.
|