Хотьковский астрал
криминал
* * *
Отловлены подопытные твари -
ни выйти, ни уйти, еда и сон -
и срань неподалеку и виварий
еда и сон, горшок, еда, и сон.
Привязанные в метре от параши,
освбождают сны свои к утру,
и складки тел подобьем адской каши
стекают с памперсами в черную дыру.
Нельзя проветрить - нелегки простуды,
- Нельзя гулять! Лежать! Лежать! Лежать!
- Дочь! Развяжи, стянули сердце путы!
- Спать! Спать! - укол в хрящи - и снова спать.
Глухими криками с утра пронизан воздух,
мобильник верещит внутри виска.
Давно не требуют свободу - только воду,
пустые лица, стены и тоска.
Ни птицы за окном - такое место,
где не до птиц - давно армагеддон,
мадам деменция звонит из-под ареста,
в висках не умолкает телефон.
С ней говорят родные дети, внуки,
те самые, которых рядом нет,
те, кто обрек на неземные муки
и одиночество на тыщи сотен лет.
Учительница - мощная старуха
зовет обиженного парня на урок:
Алешенька! - из- под подушки ухо
девчонки бритой, сон ее глубок.
- Что сделали вы, нелюди с Алешкой!
Освободите, дайте ему суп!
Еще одна там билась: - Развяжите,
сама поссу, покуда я не труп!
А развлеченьем - драки ангелочков,
вот, где в натуре стерео кино!
Когда от кукол полетят клочочки,
беги растаскивать аленушек на дно.
В конце туннеля сериала скука,
зал пуст, что ни канал - фальшивый микс.
- Сюда нельзя, сиди в палате, сука.
Харон со шваброй движет сонный стикс.
* * *
- Ввалились двое. "Все", - мелькнуло мрачно:
- Покиньте дом!
- Нет, собирайтесь!
- Прочь!
Поможет сын! Звонок,ура, удачно.
- Что надо им?
- Мы ей должны "помочь"!
- Ей "помощь" не нужна!
Закройся, мама, еду!
Но твари вызвали уже "своих ментов" -
не нравится она соседке и соседу -
скрутили руки, жертвенник готов.
* * *
Здесь за год до того
пропал заезжий фермер,
исчез бесследно увезли "трезветь",
сестренка ищет, только зря, наверно,
все сроки вышли. Лиза Алерт. Смерть.
Задержан в УВД, на камеру засняли,
Освобожден - и навсегда исчез,
пропал средь бела дня в глухом астрале
и вывезен в психушку или в лес.
Вот также притворились, "помогали",
переодетые,в толпе не пряча лиц.
Пытали? Били? Органы забрали?
Нет человека - значит нет убийц.
* * *
В приемную впихнули.
Санитары - мужланы крепкие:
- Разденься!
Синь небес!
По голой коже мрази зенки шарят,
( Да нах вас! -
пялься, жирный подлый бес)!
Стояло пятеро вокруг- все ждали стресса,
как объяснения, к чему такой пассаж,
приятно когда плачет поэтесса,
или принцесса мрачно входит в раж.
Набились деревенские подонки,
в карманах обыск, в сумочке, в штанах.
- Отдай мобильник, бюстик, захоронки! -
по складкам нюхом, въедливо во швах.
Что взять с меня? Глаза или колени,
Ценнее печень, почки - но ветхи.
Уроды мерзкие - клеймом примите смертным
мои проклятий полные стихи.
* * *
Он резал ногти мне, пугал что пальцы срежет-
прихватывал больнее, глубже, в нерв,
он провоцировал, зубов и нервов скрежет
дозволенным началом диких зверств.
Вся мерзость после Бучи обнаглела,
доктрина призвала - явилась мразнь,
все можно: пялить глазки осовело,
ворваться в дом, унизить, даже казнь.
Я эти ножницы навек запомню,
подушечки, зажатые в тиски,
слез не было, в той адовой приемной
прячь страх, презрение и волчий вой тоски.
----
продолжение