...Несколько бесконечно долгих минут Кощей смотрел на подвеску в своей ладони, а потом его сорвало с постели. Молниеносно одевшись и вооружившись, мужчина свернул к одному из прилегающих к его мастерским хранилищу, где прихватил с собой две небольшие бутыли, скорее фляги с надежной крышкой. Уже с ними спустился в сад, где методично наполнил из равнодушно шелестящих во тьме источников обе до краев.
Черным вихрем взметнулся чародей в ночной тишине, устремляясь туда, где должно быть сейчас его сердце и где со всей очевидностью с ним случилась беда. Взламывая, сминая и закручивая вокруг себя самое пространство, так что кровь начинала закипать в жилах, а существующий мир отзывался болезненным стоном, - он пронесся штормовым ветром, острием копья из урагана и чернильной мглы в пустом темном небе. Будто обернувшись стрелой, пущенной из неведомого гигантского лука, и не существовало ничего, чтобы могло остановить или задержать его. Крохотная хризолитовая звездочка на груди под одеждой все гнала и гнала вперед, не позволяя даже на миг задуматься о чем-либо и остановиться. Все потом, сначала нужно добраться, отыскать! А прочее и значения-то иметь не может.
При этом восприятие оставалось четким, а рассудок хранил предельно острую, холодную ясность. Поэтому оказавшись в пределах видимости городских стен, Кощей все-таки значительно сбавил темп: Ваня же не в стан врага лазутчиком заслан, а в гости к родичам поехал, то есть чтобы с ним не произошло, кому об этом лучше знать, как не им, да и тело вероятнее всего у них. Ведь не абы кто, - царевич, сын, брат, - так просто не потеряешь, а если вдруг "потеряли" - то оно весомый повод задуматься. Главное Ваня, а отомстить и разнести здесь все в пыль и прах - он всегда успеет.
Набросив на себя лишь обычные чары для отвода любопытных глаз, Кощей беспрепятственно проник в город. И уже одно только это настораживало: случись что-то из ряда вон выходящее, вроде пропажи или тем паче гибели царевича, - разве не должно быть заметно беспокойства, каких-нибудь приготовлений? Но нет, повседневная жизнь текла своим чередом и даже стражники у ворот имели вопиюще беспечный вид.
Правда, кое-что все же происходило. Мужчину буквально вынесло к толпе народа на площади перед главными воротами кремля. Внутри точно так же толпились более знатные горожане, большинство было в нарядных праздничных одеждах. Люди тянули шеи и бойко делились друг с другом новостями, так что Кощею было достаточно просто прислушаться к пересудам.
Оказалось, что торжественный молебен и все мероприятия в целом - затеяны в честь чудесного исцеления царицы-матери, которое произошло благодаря познаниям царевича-Ивана, все это время за тридевять земель изучавшего тонкости науки врачевания. А может статься, что и не только, может и в колдунстве царевич сведущ... Кощей при упоминании о колдовстве напрягся, и продолжение не заставило себя ждать: дескать царь-батюшка тоже ощутил прилив молодых сил, однако на радостях порешил окончательно сложить с себя бремя государевых дел и удалиться с супругой в тихую слободку, дабы совместно в покое и благочинии провести щедро добавленные им годы жизни. Однако отбывать тотчас, - воодушевленно делилась с товаркой румяная кумушка, - не собираются, а только после того как отгуляют всем миром свадьбу этого самого царевича Ивана на приличной девице, раз та его верно ждала столько годков.
Кощей застыл, словно пораженный молнией, не сразу осознав услышанное. Внутри разливался мертвящий холод. Не обращая внимания на ругань и недовольные возгласы, он продвинулся чуть вперед, чтобы без помех разглядеть царский выход и убедиться, что ни уши его не обманывают, ни кумушки не заблуждаются.
Ждать пришлось долго, но не напрасно: пусть издали, зато собственными глазами он смог увидеть Ивана - живого и вполне благополучного, неторопливо шедшего в кругу своей семьи. И как не могло быть никаких сомнений в том, что это именно Ваня и все с ним в полном порядке, так не было на нем малейшего следа чьих-либо чужих чар... Последнее Кощей мог различить без особого труда и с такого расстояния.
Смятение приковало его к месту, и чародей усилием воли стряхнул с себя оцепенение лишь когда люди уже почти разошлись, вдоволь поглазев на царскую семью и свиту.
"Не может быть!" - происходящее не укладывалось в голове, да и перепады душевного состояния тому не способствовали. Потрясение, отчаяние и ужас за любимого человека сменились мгновенным облегчением, чтобы сразу же ударить по нервам уже другим страхом, который давно, с самого начала тихонечко притаился в глубине сердца, терпеливо дожидаясь своего часа вонзить ядовитые зубы.
Не может быть! Это ошибка, какое-то нелепое стечение обстоятельств... И слухи, и то, что кулон вернулся к своему создателю... Возможно, Ване все-таки нужна помощь, и он подал знак, чтобы привести его сюда? Жестоко, но ведь у них не было возможности как-то иначе связаться друг с другом. Им нужно срочно встретиться и поговорить!
Мужчина свернул в неприметный проулок, убедился, что единственный свидетель в лице, а точнее в недовольной морде дворового кота, предпочел с шипением прыснуть за забор, обернулся птицей и стремительно взмыл высоко в небо.
У птицы куда больше возможностей попасть внутрь какой-либо охраняемой людьми территории. Никакие стены и стража ей не помеха, что изящно продемонстрировала некая мудрая княгиня. Одно "но" - орлану воробьем не обернуться, во всяком случае не так просто, поэтому Кощей не стал попусту растрачивать и без того изрядно подточенные прорывом силы, ограничившись теми же чарами отвода глаз и дождавшись ночи. Он, разумеется, не Ясный Сокол, чтобы на вечерней зорьке навещать окошечко любезной, однако ж сие куда удобнее, чем белым днем разыскивать Ивана по всему дворцу. Лишь порыв поднятого крыльями ветра заставил затрепетать факелы да исполинская тень мазнула пятном по белому камню.
Рыскать в поисках нужного долго не пришлось: чародей почти сразу расслышал знакомый голос и подобрался ближе. Окно оказалось удачно приоткрыто, однако Кощей медлил подавать о себе знак - судя по звукам Ваня в комнате был не один.
- ...данное тобой Слово не имеет большого значения, - довольно жестко продолжал говорить мужчина.
Кощей вначале подосадовал на заминку, но в следующий момент до него дошел возможный смысл фразы, и чародей замер, судорожно вцепившись когтями в резной декоративный карниз.
- Ты прав, - после минутной паузы, несколько устало прозвучал родной голос. - Я все понимаю, и мне очень жаль. Я вижу, что она замечательная хорошая девушка...
Дальнейшего перечисления Ваней достоинств очевидно своей будущей жены Кощей дожидаться не стал, да и не смог бы, - в глазах темнело, а гул крови в ушах оглушал. Он и вздохнуть-то смог только когда упал в каком-то подлеске, в беспамятстве скребя скрюченными пальцами горло и грудь. Зацепились за цепочку, и Кощей дрожащей рукой поднес кулон к глазам насколько позволяла длина: значит сам... Сам!
Со следующим полузадушенным болезненным вздохом понимание накрыло полностью, как неумолимая штормовая волна утлую лодчонку.
Нет! Нет, нет, нет... Что же это, Ванечка? Как же так!
Рад бы ошибиться, а как? Почему он тогда вообще говорил об этой девушке, ведь чтобы отказаться от свадьбы - разве недостаточно было бы сказать, что сердце твое занято без остатка? И имени называть не обязательно! Ваня никогда в таких вопросах за словом в карман не лез... А тут не заикнулся даже!
Почему?! В чем вина моя...
Чего не хватило? Чего не достало, чтобы не удержать рядом, но охранить и сберечь то, что видел к себе в синих озерах... Как вернуть его?..
О, право слово! Выбор у Бессмертного чародея был весьма обширным! Самое очевидное - извести со света пресловутую девицу, да и весь род царский, раз уж они Ване дороже оказались, - не станет их, останется только он, Кощей.
Ну, или же, заявиться на свадьбу, прилюдно стребовав когда-то даденое Слово. Тоже, чем не выход, как в подробностях ославить Ивана как Кощеева полюбовника да еще и беглого?! Конечно, выход, - сразу вернется возлюбленный, потому что после такого стыда идти больше некуда будет. Чудный способ выказать свою любовь, разве нет?!
Хотя нет, мелко все это, склочно, будто сварливую бабу завидки берут. Более достойно чина Кощеева и славы поднять войско мертвецкое, окружить, пожечь что, порушить, полоняников набрать, и ультиматум выдвинуть - Ванечку-царевича себе залогом... Он ведь наверняка сам прибежит, первым, впереди любых послов и переговорщиков.
А там уже и чарами опутать можно, чтобы не рыпался больше и приказы исполнял... Как, хороша перспектива? Куда лучше, одно сплошное веселие на сердце! Что лучше - видеть в его глазах тупую покорность зачарованной куклы, или усталую ненависть и досаду? Ваня же не поймет никогда ничего подобного, не простит, какая уж тут любовь! Наоборот такое и самую великую ее убьет вернее серпа Мары.
Не говоря уж о том, что если он способен был бы всерьез желать нечто подобное, то давно мог бы обойтись и без Вани. А уж Ваня и вовсе не заслужил.
Он ведь не предавал и не обманул ни в чем. Все, о чем говорил, то и выполнил. "Я по-другому смогу"... И ведь смог! Ванечка, никогда никто мне еще того не дарил, не давал того, то что ты один смог.
"Вы не пожалеете"... Ты прав, не жалею! Разве можно жалеть о том, что счастлив был? Хоть узнал каково это...
"Вы достойны большего". К чему оно то достоинство...
Честный ты мой, Ванечка! Вот и уехал, как понял, что остыл, что недостаточно в нем чувств, чтобы соответствовать словам и обещаниям. А что не сказал прямо - может еще сомневался, обдумать собирался, а может и опасался...
"Да разве бы я мог когда ему что худое сделать?!" - раненным шепотом согласно отозвалось сердце, но было жестко осажено.
Почему бы и нет, мог. Василису же проклял. Правда, больше из-за уязвленного самолюбия, в досаде за обман, что дураком выставила, но все же повод для осторожности...
Или побоялся, что удерживать стану, не отпущу? И ведь правильно боялся! Начни они отношения выяснять, мог и натворить чего, - с неудовольствием признал Кощей. - Вот и выходит, что не в чем тебе его упрекнуть.
Не в чем. Вон, прежде чем о свадьбе объявить - вернул подарок, которому придавал до поры столько значения. И впрямь, нет чувств - нет смысла и в подарке, и тем более - кто ж собираясь под венец, украшает себя драгоценностями от бывших любовников!
Это просто ты горе-колдун не понял. Потому что не хотел ничего понимать, забылся и правда в сказки верить начал, - про то, где навсегда и вместе.
А раз до сих пор не можешь понять, чего же не достало, чего мало оказалось, чтобы сберечь самое дорогое, и как это теперь исправить, как вернуть, - то вот он и ответ. На поверхности лежит.
Просто нет в тебе чего-то нужного и важного, без чего даже такая светлая любовь, как была к тебе у Ванечки - гаснет. Только и всего. Не про тебя это счастье, вот и все...
Что ж, все возвращается на круги своя. Будь счастлив, Ванечка! Молодец - ни чудесами, ни сокровищами не прельстился. Не променял свою семью, свое будущее на колдовского выродка!
Горький шепот перемежавшийся сухими надрывными смешками, наконец смолк, и черная тень снова поднялась в небо, тяжело, будто через силу, рывками двинулась в обратном направлении.
Как и когда он вернулся в замок Кощей не помнил, да и не задумывался. А вернувшись - слег на три дня. Точнее, едва переступив порог, мужчина просто не раздеваясь повалился на постель, - апатия накрыла такая, что даже дыхание сохранялось должно быть лишь потому, что оно не требует осмысленных усилий.
Пока рассудок болтался где-то между явью и забытьем, из глубин памяти как нельзя вовремя всплыла еще одна короткая беседа: тогда боль сосредотачивалась еще только в руках, плечах, спине, из раны на голове все еще сочилась кровь, но человека перед собой чародей различал отчетливо. С губ само собой сорвалось:
- За что?
- О, ничего личного, - с показным сожалением усмехнулся Иван-царевич. - Просто таково было условие прекраснейшей королевны ради скорейшего заключения нашего с нею брака.
У мужчины достало сил презрительно скривить губы:
- Что, надеешься получить от нее больше?
- Надеюсь? - переспросил царевич, похоже, с искренним оскорблением. - Отнюдь, не менее чем верный расчет! Согласись, быть законным супругом и соправителем совсем не тоже, что слыть любовником и мужеложцем! Фи!
- Мразь же ты...
За последние слова он тоже расплатился, как и за собственную глупость в целом. И до сих пор испытывал некоторое подобие стыда за отсутствие должной прозорливости, ведь особых иллюзий относительно того Ивана Кощей никогда не питал, но опрометчиво считал, что раз дело заключается всего навсего в совместном времяпрепровождении ко взаимному удовольствию, то причин для опасений быть не может. Жалел о своей удивительной беспечности? Безусловно, а кто бы не пожалел!
Зато ни об одной минуте с Ванечкой - не жалел и не пожалеет, как бы больно сейчас не было...
Да, именно этого он и боялся, но даже тогда представить себе не мог, что потом может быть настолько худо! Кощей даже всерьез задумался, существует ли зелье отнимающее память, однако тут же содрогнулся от такой перспективы и заставил себя подняться, заполняя пустоту своего существования рутинными делами.
Наткнувшись в мастерской на брошенный кораблик, посмеялся над собой, но сломать рука не поднялась и забросить в дальний угол не вышло. Последние детали, завершающие штрихи - ложились не менее любовно, чем до катастрофы. Оглядев результат, Кощей со вздохом признал: что бы ни было, а все-равно, - артефакт вышел таким как следовало.
Достойный подарок на свадьбу, - он-то от своих слов не отказывается, значит, ему вот как покровителю, например, положено молодоженов одарить.
И... пусть Ваня знает, что... я не сержусь, беды не ждет...
Да что же больно-то так?! В сердце будто игла застряла, не унять никак!
Игла!!! - внезапно измученный мозг пронзила новая мысль. Ну конечно, игла! Если чего-то не существует, то это еще не значит, что несуществующее нельзя сделать!
А в данном конкретном случае даже изобретать и выдумывать ничего не придется. Чары по типу сонного гребешка Яги широко известны. У кого другого вряд ли вышло бы, но он же свою силу ведает! И вкладывать в иголку будет именно ее, кровную, и резерв у чар подпитываться будет от него же, а постоянный контакт с телом уже наверняка не даст прерваться цикличности. Это безусловно не смерть Кощеева, но глубокий сон без сновидений и без пробуждения - это несомненно то, что максимально к ней приближено.
И даже над деталями возиться нет необходимости: всевозможные саркофаги и прочие хрустальные гробы пользуются популярностью и соответственно подробно описаны. А для поддержания границы достаточно будет поставить несколько связующих узлов и запитать их хоть на тот же саркофаг. Так что почему бы и нет!
Он же никого тем самым на произвол не покинет, в горе не ввергнет... А что малодушно это, так судить его тоже некому.
После принятия подобного решения, Кощей испытал если не облегчение, то по крайней мере ощутил подобие спокойствия. Так лучше будет, довольно уж на белом свете сказок про Кощея Бессмертного. И с него самого довольно...
Ничего, скоро уж, осталось вот последние дела доделать, со всякими мелочами разобраться. И так старательно он загонял себя в некое близкое к медитативному состояние, стараясь приглушить острую боль в душе, словно каждый миг она рвалась на мелкие ошметки, срасталось вновь и снова рвалась, что испытал только глухое раздражение, когда его отвлек как всегда незваный гость.
- Кто на этот раз и зачем? - без приветствия поинтересовался Кощей, не вставая с трона.
Серый в явном недоумении оглядывался.
- Да никого. Я так заглянул, уточнить, а Ваня когда вернется? А то вон Василиса уже беспокоится начала...
Кощей дернул губами в бледной усмешке, безэмоциональным тоном сообщая:
- Зря беспокоится. Ваня дома, у родных. И не вернется больше.
Серый крякнул в кулак от неожиданности.
- А... ну... раз так, не взыщи, что я тебя побеспокоил. Пойду я, ага.
- Подожди, - голос чародея остановил его у самого выхода. С отстраненным видом он поднялся и не оглядываясь пошел куда-то вглубь замка. - Это хорошо, что ты зашел.
Окончательно сбитый с толку Волк двинулся за ним следом и передернулся даже, когда чародей не то, что не остановил его, но кажется именно этого и ожидал. Что-то отыскав на полках в лаборатории, пока Серый недоуменно и настороженно оглядывался, борясь с желанием расчихаться от едких запахов, Кощей развернулся к оборотню с двумя соединенными между собой флягами.
- Вот... Ты же все-равно навестишь Ваню. Отнеси ему. А то я, - мужчина чуть виновато улыбнулся, - не подумал сразу. Вдруг, случиться что и понадобится, пусть под рукой будет.
Серый посмотрел на фляги, заглянул в бесстрастное лицо чародея, - и опять на фляги. Сглотнул, покивал и осторожно высказался:
- Ты это, если что, не держи на меня зла...
- Что? Ах... - спохватился Кощей, точно вынырнув откуда-то из глубины, - да, точно. Ты тоже не поминай лихом...
- Ну я пойду, передам? - тихо уточнил пришибленный Волк.