Сотер Таис. Господин снегов

Господин снегов

Пролог

Ворота запирали с наступлением темноты. А как же иначе - добрым гражданам пристало решать свои дела днём, а не кликать беду на дорогах по ночам, искушая разбойников на быструю поживу. Да и редко кому требовалось попасть в город после заката, и уж тем более выехать из него. Паром же, соединяющий полуостров с большой землёй, переставал работать гораздо раньше. Потому стража, дежурившая в ту ночь, в лице совсем ещё безусого Тиля и его командира Клауса, отнюдь не жаловавшегося на отсутствие волос на лице (а по мнению его жены, и вовсе излишне волосатого), ответила на настойчивый стук в дубовые ворота отнюдь не сразу. Стыдно сказать, но доблестная стража маленького городка самым бессовестным образом спала.

Тиль продрал глаза, растолкал старшего товарища, и тот высунул голову в небольшое смотровое окошко, находящееся чуть выше головы всадника. Ночной гость, услышав, как стукнули распахнувшиеся ставни, поднял голову, и капюшон, до этого полностью скрывавший лицо, приоткрыл чисто выбритый подбородок. Намётанный взгляд Клауса сразу определил, что перед ним отнюдь не бродяга, и даже не наёмник из тех, что в большом количестве скитаются по землям Дании, ища лёгкий способ заработка. Впрочем, и на дворянина он не походил - слишком уж прост в ткани и крое плащ незнакомца, да и конь его, хоть на вид и был здоров и вынослив, да уж больно неказист. Скорее, незнакомец был помощник торговца, или же горожанином средней руки. Перед таким можно было не лебезить, но и попробовать вытрясти крону, сославшись на несуществующий закон о комендантском часе, запрещающий пускать спутников ночью, не получится. Хотя будь его воля, он бы и вовсе этого бродягу не пускал. Незнакомец хоть и не внушал подозрений, но вызывал какое-то глубинное, почти не осознаваемое беспокойство. Клаус несколько настороженно поздоровался, и осведомился, с какой целью уважаемый господин прибыл в город. По торговым делам, или по государственным?

- По личным, - голос у незнакомца был низким, а речь... Вроде и акцента нет, и по-датски говорит чисто и правильно, а всё равно как будто чужда ему. - У меня здесь старый друг живёт.

- А вы сами-то откуда будете?

- Я родился далеко от этих земель, но последние пятнадцать лет живу в столице. У меня там небольшая букинистическая лавка.

- Какая-какая? - с подозрением спросил Клаус.

- Я торговец книгами, только не обычными, а редкими или старинными.

В подтверждении своим словам незнакомец протянул Клаусу документы. Коротко пробежавшись по ним глазами, стражник убедился, что путник действительно был с ним честен.

Хозяин книжной лавки, значит, и обслуживает, скорее всего, не бедных господ, судя по манере держаться. К таким лучше не придираться: пусть он даже не из самых богатых, а значит, и не из особо влиятельных, но кое-какие знакомства среди законников может и иметь. А значит, вполне может и натравить проверку или пожаловаться на вымогательство и нерасторопность. Клаус постарался не кривиться, и пробормотав несколько слов об ожидании, крикнул Тилю открывать ворота.

Неторопливо проехав мимо ворот, незнакомец приветливо кивнул второму стражнику, как старому знакомцу, и спросил:

- Вы, возможно, знаете, где живёт сапожник?

Тиль, подавив смешок, подумал, что столичный гость немного не в своём уме, раз после долгой дороги думает о сапогах, но всё же вежливо ответил:

- Так у нас городок хоть и не большой, но и не деревня. Не один сапожник то. Вам, наверное, тот нужен, кто на господ работает?

- Мне нужен... - незнакомец замялся, и досадливо произнёс: - а вот не удержал я в памяти фамилию моего приятеля, всё больше по имени его звал. Зовут его Ганс, и жить он должен у Собора святого Кнута.

- А-а-а, - протянул Клаус. - Знаю я того сапожника. Он как-то в таверне ко мне приставал, всё расспрашивал, каково на военной службе. В армию хочет пойти, дубина, женушку свою не жалеет и дитя малое. Хороший человек, да только непутёвый. Так значит, он вам друг?

И как интересно, почтенный, хоть видимо и не слишком успешный торговец может приятельствовать с сапожником, который происходил из низкого сословия и был человеком бедным, хоть и, на удивление своим соседям, образованным? Столичный гость ответил на незаданный вопрос, возникший в глазах стражника:

- Ганс мне как-то услугу оказал - нужно было одну книгу подлатать, редкое издание, в единственном экземпляре, а я никак кожу для обложки подходящую найти не мог. Так мне обычную так выделал, что от оригинальной отличить нельзя было. И плату попросил - не деньгами, а книгами. Среди простого люда сложно книгочеев то найти, вот он мне и приглянулся.

Да-а-а. Клаус, конечно, знал что рыжий сапожник мечтатель, но чтобы от денег отказываться...

- Да легко вы доедете. Ориентируйтесь на собор. Там, не доезжая, сверните налево и проедете ещё минут пять. Дом у него жёлтый, на ней вывеска.

- Благодарствую, - сверкнул в темноте на удивление белыми и ровными зубами всадник, и протянул опешившему Клаусу несколько монет: - вам двоим за хлопоты.

Когда всадник уехал, Клаус еще несколько секунд в замешательстве смотрел на деньги, лежавшие в неожиданно вспотевшей ладони. Странные то были монеты - старые, потемневшие, с профилем короля, умершего уже, наверное, с сотню лет назад.

- Сколько там? Пенни или кроны?

- Тебя забыть спросили, - процедил Клаус, и бережно положив серебряные монеты за пазуху, выгреб из кармана несколько медяшек: - на вот, купишь своей барышне цветов или сводишь куда.

Затем он поёжился, и хмуро поглядел на тёмное, безлунное и беззвёздное небо. В воздухе ощутимо пахло морозом, а мокрая мостовая уже покрывалась хрустящей ледяной коркой.

- Что-то зима в этом году слишком уж рано пришла. Снег должен выпасть со дня на день.

Тиль, разочарованно пересчитывающий монетки, лишь ехидно фыркнул:

- Что, опять рана на ноге ноет, непогоду предвещая?

Клаус от души отвесил затрещину охамевшему юнцу:

- А хоть бы и так! Иди давай, запирай ворота, а я пойду пока углей в очаг подкину . Опять небось, забыл дверь в сторожку закрыть...

А всадник, меж тем, уже выехал на нужную улицу, и теперь медленно ехал вдоль неё, опасаясь проехать или перепутать нужный дом. Впрочем, это было сложно - жёлтый кирпичный дом на этой улице был только один. Остановившись у неприметной двери, всадник спешился, и громко постучал. Ответили ему не сразу - путник уже готов был заглянуть к соседям, и спросить, дома ли сапожник и его жена.

Заскрипел дверной засов, и дверь приоткрылась. На пороге стояла худая, выглядевшая замученной женщина. Глаза её щурились, пытаясь понять, кто же стоит в темноте. На мужа не похож, слишком высоковат...

- Гер Лендерсон? - неуверенно спросила она.

- Не угадала, красавица, - весело отозвался незнакомец, - Меня зовут Георг Янсон, я друг вашего мужа.

Женщина испуганно попятилась вглубь комнаты, но мужчина так и остался стоять за дверью, не дела попытку войти.

- Если вы думаете, что я бандит или вор, вам стоило бы сначала закрыть дверь, и только потом прятаться в доме, - несколько укоризненно произнёс мужчина, представившийся Янсоном, и дружелюбие и незлобная насмешка несколько успокоили жену сапожника.

- Просто... я не помню, что муж говорил о вас.

- Мы познакомились в Стокгольме лет семь назад. Он помог мне с переплётом для одной очень редкой книги.

- А-а-а, - облегчённо выдохнула женщина, - вы, наверное, тот самый торговец книгами.

- Совершенно верно, госпожа Андерсен, - галантно поклонился гер Янсон, и подхватив мозолистую, грубоватую руку жены сапожника, легко прикоснулся к ней губами.

- Можете звать меня Анной, - немного смущённо кивнула женщина.

Тот самый, о котором ей муж все уши прожужжал - дескать, важный господин, а совсем не кичится. Только вот имя его она никогда не запоминала. Муж был известным фантазёром, и вполне мог выдумать себе важного друга из столицы. А откуда брал редкие, и явно не дешёвые книжки, тогда как в доме не всегда и на еду хватало? Так мало ли? Её дурачку Гансу вполне хватило бы ума утаить часть выручки со своего ремесла, чтобы потратить потом на явные глупости, свалив всё на подарки от столичного друга.

Только вот оно как оказалось - стоит себе на пороге богатый господин, и смиренно топчется, не решаясь зайти внутрь без разрешения хозяйки.

- Да что же вы стоите, - спохватилась она. - Муж мой пока вышел, скоро придёт, а вы подождите его внутри, согрейтесь. Чай, не лето, зима на носу.

- Мне бы коня куда-нибудь поставить. Может быть, здесь есть таверна с конюшней?

- Есть. Только незачем вам до неё идти. У соседей наших, Ларсенов, есть небольшое стойло, они не откажут.

Особенно если сунуть им монетку... или пообещать отдать деньги потом, потому что все доходы за последнее время уходили на поддержание здоровья захворавшего сынишки.

Когда вопрос с размещением животного был решён (притом гер Янсон расплатился сам, не обращая внимания на вялые возражения жены его друга), они, наконец, попали в тесный, пахнущий сырой кожей и ваксой, но весьма уютный дом, в которой жил сапожник со своей семьёй.

Никакой прихожей. Две комнатки - одна, большая, служившая одновременно гостиной, кухней и спальней для хозяев, и закуток поменьше, где находилась мастерская. Именно она почему-то привлекла внимание гера Янсона. Ноздри его хищно раздулись, как будто бы он мог учуять запах того, кто находился в комнате.

- Мне кажется, вы сказали, что ваш муж скоро вернётся? Куда он ушёл?

- К лекарю. Сыну опять стало плохо, - бледно улыбнулась Анна. - Боли в груди. Раньше хоть кашлял, а теперь и вовсе тихо лежит, как будто все лёгкие уже выкашлял...

- Сыну? - задумчиво спросил Янсон. - Где он?

- Мы положили его в мастерской, - и на удивлённый взгляд Георга пояснила: - комната меньше, её легче отапливать, а у моего мужа всё равно пока работы нет.

Как будто услышав, что говорят о нём, из закутка показалась светловолосая кудрявая голова ребёнка. Мальчик, бледный, казавшийся очень хрупким и болезненным, был одет в длинную белую рубаху, спускавшуюся почти до голых пяток. На тонком, красивом лице жили, казалось, только глаза - большие, испуганные, смотрящие на высокого незнакомца с опаской. Янсон успокаивающе улыбнулся ребёнку, удивляясь про себя тому, насколько серьёзным и взрослым был взгляд у этого дитя.

- Ганс! - ахнула женщина возмущённо. - Ну-ка ложись в постель немедленно, пока я тебя не выпорола!

Мальчик продолжал молча стоять, вцепившись побледневшими пальцами в дверной косяк. Мать он, казалось, даже не слышал.

Янсон приблизился к мальчику и подхватил его на руки, притом так ловко и быстро, что Ганс, не выносящий обычно, когда чужие взрослые его касались, не издал даже писка. Рука Янсона опустилась на горячий лоб мальчика.

- Ты такой горячий, что скоро можно будет выкидывать печку за ненадобностью и греться от тебя.

Ганс широко распахнул глаза, не понимая, шутит ли его гость или нет. Лицо, по крайней мере, у него было серьёзное.

- Не надо выкидывать печь. Я замёрзну, и мама опять будет переживать.

Голос у Ганса был хриплый и надломленный, и даже несколько слов дались ему с трудом. Мальчик закашлялся, заходясь дрожью в руках чужака. Янсон поспешно зашёл каморку, опустил Ганса на постель и кинул быстрый взгляд на встревоженную мать.

- Принесите мне мою сумку, и прихватите с собой кружку.

Порывшись немного в своих вещах, книжник вытащил небольшую бутылочку из тёмного стекла. Когда он её откупорил, в комнатушке поплыл сладковатый травяной запах. Янсон щедро, почти не глядя плеснул в кружку маслянисто-густой жидкости и дал сыну сапожника немного отпить. Лицо мальчика немного порозовело, а хриплое дыхание стало мягче и легче. В глазах его появился живой и здоровый блеск.

- Что это? Совсем не горькое!

В представлении ребёнка любое лекарство должно было быть отвратительным на вкус.

- Конечно не горькое, - кивнул Янсон. - Этот эликсир для меня собирали феи в лунную ночь, поэтому если ты почувствуешь, что у тебя за спиной начинают расти стрекозиные крылья, то не пугайся.

Янсон говорил так серьёзно и убедительно, что на какой-то момент ему поверила и Анна. А уж её сын, легковерный фантазёр, как и его отец, повёлся тем более.

- А я могу увидеть этих фей?

- Феи зимой спят, и только весной они выглянут из своих домиков. Впрочем, даже весной и летом их сложно увидеть - они очень хорошо скрываются от людских глаз.

Анна улыбнулась, наконец-то поняв, что объединяло её непутёвого мужа и этого дорого одетого господина - оба они были мечтателями и сказочниками, легко вплетающие чудеса в повседневную жизнь. Как будто почувствовав её улыбку, Георг обернулся:

- Госпожа Анна, не принесёте ли вы нам с Гансом немного горячего молока?

- Только молока? - удивилась Анна. - Я думала, вы предпочтёте чего-то покрепче с дороги. И я могу вам что-нибудь приготовить.

- Только молока, - мягко сказал Янсон. - Я посижу немного с вашим сыном? Мне кажется, Гансу нелегко будет теперь заснуть, а я знаю много интересных историй.

"Что за странное желание"- подумала госпожа Андерсен, но кивнула. Может быть, гер Янсон соскучился по своим детям, а маленький Ганс напоминает ему его сына? Не так уж и важно. Главное, что благодаря лекарству Янсона её мальчик сейчас выглядит почти здоровым - спал болезненный жар, и дыхание почти ровное, без пугающих хрипов. А уж как он смотрит на гостя! Жадно, любопытно, но тот, кажется, нисколько не смущён подобным вниманием.

Когда она возвращается обратно, неся в руках дымящиеся кружки с молоком, они всё ещё говорят о феях.

- ... и не только из-за холода не любят феи зиму, - увлечённо рассказывал Янсон, склонившись над Гансом. - Просто зимой они могут столкнуться со снежными пчёлами, давними своими неприятелями.

- А снежные пчелы, на что они похожи?

- На снег, конечно же! И скрываются они в снегу. А распознать их можно только после того, как одна из них тебя укусит - и тогда на коже останутся небольшие красный следы, который пройдут только к вечеру.

- У меня такие были! А эти пчёлы могут зажалить до смерти? - немного испуганно спросил Ганс.

- Обычно пчелы почти безобидны, но если их хозяйка даст им приказ, то могут искусать очень сильно, так, что следы и вовсе не пройдут. Хочешь посмотреть?

Янсон завернул рукав белой рубахи. И Анна действительно видит, что кожа, от локтя до запястья бугриста и покрыта шрамами. Впрочем, давно зажившими. Наверное, следы от ожога, но Ганс явно верил в то, что это сделали снежные пчёлы. Стокгольмец успокивающе улыбнулся:

- Тебе такого бояться не стоит. Если, конечно, ты не вздумаешь злить хозяйку снежных пчёл... О, госпожа Анна! Спасибо за этот напиток богов.

- Неужели вы вспомнили легенду о Снежной деве? - тревожно хмурясь, спросила Анна.

Жена сапожника была доброй христианкой, и давно уже не верила ни в фей, ни в снежных пчёл, но что-то в рассказе книжного мастера заставило её вспомнить об историях, которыми в детстве они с подружками пугали друг друга. И эта история, о Снежной деве, была не самой доброй из них.

- Мой сын очень впечатлителен, и не стоит рассказывать ему страшных историй, - твёрдо сказала Анна другу своего мужа.

Ганс, поняв, что пропускает что-то очень интересное, начинает канючить, так, как умеют только дети, полностью уверенные в любви своих родителей. Анна уже привыкла к таким концертам, а вот геру Янсону должно быть, было не очень приятно слышать детские капризы. Но тот, на удивление, был стоек и хладнокровен. Он взъерошил макушку мальчика и ласково ему подмигнул.

- А если эта история будет совсем не страшной, а, к примеру, про любовь?

- Не хочу про любовь, - слёзы мальчика тут же высохли.- Хочу про волшебство и приключения!

- И это там тоже будет, - успокоил его Янсон.

- Ну, если не страшно, - покорно вздохнула Анна, присаживаясь на сундук, стоящий подле кровати и протирая заиндевевшее окошко, высматривая в нём мужа. А на улице - вот же чудо! - шёл первый густой снег, укрывая землю пушистым одеялом. И чудилась где-то вдалеке за этой снежной пеленой высокая женская фигура...

- Ну что же, - голос торговца книгами звучит низко и завораживающе. - Жил на свете молодой ярл, в чьих владениях только и было, что фьорд, одна деревушка, стоящая на этом фьорде, да земли чуток. Люди этой деревушки в основном промышляли рыбной ловлей, но порой ходили и на войну. Времена тогда были тяжёлые и непростые... В одном из таких военных походов молодой ярл повздорил с мужчиной из чужого племени, да так повздорил, что когда вернулись они на берег с богатой добычей, затаил тот на него небывалую обиду. Задумал враг подстеречь ярла, когда он будет возвращаться домой, убить всех мужчин, пробраться в крепость ярла и заполучить его богатства и красавицу-жену...

История первая

Клятва и обман

Ветер Севера,

Спой мне о доме моём

Что посмела забыть.

В небо серое

Мы на рассвете уйдём

До Чертогов Судьбы...

Йовин. Ветер Севера.

Люди Ольрика устали. Целую неделю они провели в дороге, и теперь, когда до родного дома оставалось менее суток пути, дейхальцы несколько расслабились и потеряли осторожность. Слишком поздно они заметили западню Хеймра, поэтому не могли ни сражаться с врагом на равных, ни отступить. Дейхальцев подкараулили на узкой тропе среди скалистых утёсов, за которыми лучникам и пращникам было так легко скрыться, а со спины их теснили всадники с мечами и копьями. Надежды спастись почти не было. Когда в живых осталось меньше половины отряда, Ольрик принял единственно возможное решение - прорываться с боем. Он не был трусом, но знал, что умри он сейчас - и в этом не будет славы.

Но Хеймр явно не был намерен отпускать свою добычу. Ему не нужны были брошенные повозки с товаром, ему нужна была лишь смерть того, кого он ненавидел и кому завидовал больше всего на свете.

Лишь двоим удалось вырваться из западни. Самому Ольрику и мальчишке Берту. И оба дейхальца были ранены. Сначала Ольрик почти не чувствовал боли от раны в боку, полученной от удара копья, но вскоре потеря крови дала о себе знать. Голова кружилась всё больше, и опасаясь, что явно или поздно он соскользнёт с лошади, Ольрик остановился и оглянулся на своего спутника.

- Берт, как ты?

Юноша был совсем бледен, а на груди расплылось тёмное пятно. Кровь. Древко стрелы всё ещё торчало из спины, явно причиняя чудовищную боль.

- Сложно... дышать.

Раскашлявшись, Берт сплюнул на снег кровью.

- Это конец, мой ярл. Вскоре я отправлюсь на пир к богам. Но пока я жив, я исполню свой долг. Я останусь здесь, чтобы прикрыть ваш путь. Вы должны добраться до дома, вы должны сообщить о случившемся...

- И что мне скажут мои люди, если я вернусь один? - Ольрик нахмурился скрывая своё беспокойство за маской строгости. - Если я вернусь без Берта? Брось... Мы доедем оба. Мы справимся.

Пусть сил у ярла было и немного, а боль туманила его разум, у него всё же был шанс добраться до родного фьорда, и, возможно, довести Берта до дома живым. Если бы не начавшаяся снежная буря. В другом случае молодой ярл бы даже ей обрадовался. Снегопад смог бы сбить преследователей с их пути и стёр бы следы от копыт лошадей. Но сейчас это означало верную смерть. И всё же, даже когда они потеряли дорогу, а лошади начали проваливаться в снег, даже тогда ярл продолжал упрямо двигаться вперёд. Берт не выдержал первым. Тяжёлым кулём упал на наст, и так и остался лежать неподвижно, заметаемый снегом. Спустя час даже тело нельзя его будет найти.

- Пусть снег станет для тебя самой мягкой периной, мой славный друг, - прошептал Ольрик.

Может быть, ему показалось, но в звуке ветра он услышал тихий смех.

- А ты? Готов ли ты обрести свою смерть здесь, ярл?

Нет, в этот раз Ольрику точно не почудилось. Впереди него, на единственном безмятежном островке, не затронутом бурей, стоял зелиген, одетый в белые сверкающие одежды и босой. Длинные волосы его спускались до самой земли, плащом укрывая спину и плечи. Черты лица его были столь тонки и правильны, что если бы не голос, то Ольрик и вовсе бы принял его за прекрасную женщину.

- Зелиген, дух леса... Ты пришёл, чтобы стать свидетелем моей смерти?

- Боюсь, ярл, ты обознался. Я лишь гость в этих землях, но гость весьма и весьма могущественный. Люди называют меня Господином снегов. Неужели здесь не чтут меня?

Господин снегов... Вот уж от кого не стоило ждать помощи. Если дух леса ещё мог бы смилостивиться и из прихоти спасти человека, то от этого демона не стоило ждать пощады. Даже эта снежная буря его рук дело. Но попытка не пытка.

- Чтут? А как же не чтить? - слабо усмехнулся ярл. Ветер заглушал его голос, но Ольрик был уверен, что Господин снегов отлично его слышал. - А если я выберусь отсюда живым, то я построю храм в твою честь, и все мои потомки до скончания веков будут возносить тебе дары...

Силы окончательно оставили ярла, и он покачнувшись, рухнул вниз. Боль пронзила всё тело, не давая ни вздохнуть, ни двинуть конечностями. Но когда Господин снегов бесшумно подошёл к нему, и с холодным любопытством склонился над смертным, тот ответил ему ясным и решительным взглядом.

- Ты сильный и смелый человек, Ольрик, - насмешливо ответил демон. - Но как и все люди, склонен к пустым обещаниям. До скончания веков? У вашего рода слишком короткая память. Да и не нужны мне подобные дары.

- Зачем... зачем тогда? - прошептал Ольрик, не обращая внимание на холод, пробирающий, казалось, почти до самого сердца. Ветер стих, и смурое небо прояснилось.

- Зачем тогда я здесь? У тебя есть то, что мне нужно, ярл.

- И что же это?

- Твой ребёнок.

- Кирт, мой сын! Для чего он тебе?!

- Не Кирт, другой. Твоя дочь. Та, которую твоя жена носит в своём чреве.

- Дочь... значит, у меня будет дочь, - ярл улыбнулся дрожащими губами. - Я не отдам её тебе. Но спасибо, что сказал мне, кто родится у Адалис. Теперь мне не страшно и умирать.

- Глупец. Если ты сдохнешь, то твои враги вскоре доберутся до твоего фьорда. Они зальют всё кровью, а тех, кто остался жив, сделают рабами. Твою же любимую Адалис ждёт судьба ещё хуже. Хеймр не простит ей, что она когда-то выбрала тебя, а не его. Он убьёт вашего ненаглядного сына, а над ней самой надругается так, что она потеряет ребёнка в своём чреве. После этого Адалис наложит на себя руки...

Спокойный и уверенный голос, как будто предрекающий будущее, пугал гораздо сильнее, чем если бы Господин снегов ему угрожал.

- Прекрати, прекрати! Я не верю тебе!

- Так и будет, если ты умрёшь здесь. Но я могу спасти тебя и отвести беду от твоего дома. Твоя жена и сын останутся живы... если только ты отдашь мне свою дочь.

- А если у меня всё же родится сын? - лелея последнюю надежду, спросил ярл.

- Тогда можешь оставить его у себя.

- Ты так уверен в своей победе...

- Решай.

Потерять всё, или только одного ребёнка. Разве у Ольрика был выбор? Клятва была дана и скреплена кровью.

Ранним утром у ворот Дельхала появился одинокий всадник. В окровавленном и полностью седом воине не сразу узнали молодого ярла. Ольрик принёс дурные вести, и в другое время все во фьорде погрузились бы в траур, скобя о погибших. Вот только времени для скорби не было. Подлая атака Хейма почти оставила фьорд без защитников. В течении всего дня дельхальцы лихорадочно готовились к возможной атаке. Вот только... никто так и не пришёл. А спустя несколько дней Ольрик узнал, что Хеймр и его воины так и не выбрались из снежной бури.

Дельхальцы сочли, что боги спасли их ярла и защитили их, только деревенская ведьма была мрачна, не сводя с Ольрика взгляда. Но с вопросами не лезла, зная, что тот рано или поздно придёт к ней. Так и случилось. Ночью он вошёл в её дом, не желая вызывать пересудов.

- И что же ты натворил, ярл?

Ольрик знал, что Маур, ведьма со странным, почти мужским именем, никогда не выдаёт тайн, поверенных ей, поэтому, не сомневаясь, рассказал о своей беде.

- Я совершил ошибку? - мрачно спросил он.

- Разве Фаннор обманул тебя? - Маур ответила вопросом на вопрос.

- Фаннор?

- Так зовут Господина снегов там, откуда я родом.

Маур пришла в Дельхан три года назад, и предложила тогда ещё старому ярлу, отцу Ольрика, свои услуги. Ольрик не знал, о чём они тогда говорили, но ведьме разрешено было остаться. И не смотря на то, что она казалось совсем юной, Ольрик подозревал, что она гораздо, гораздо старше. Поэтому, в отличие от многих других мужчин фьорда, никогда не заглядывался черноволосую красавицу с высокими скулами и светлыми, как утреннее небо, глазами.

- Фаннор... нет, он выполнил всё что обещал.

- Значит, и тебе придётся отдать свою дочь сразу после её рождения, как ты и обещал, а иначе он уничтожить Дельхан, - тихо сказала Маур.

- И нет никакого способа... обмануть его?

Маур заколебалась.

- Скажи мне! - взмолил Ольрик.

- Зачем тебе, ярл? Лучше не рисковать.

- Это решать мне! - упрямо ответил ярл, ударив кулаком по деревянному столу. Недовольно мяукнул ведьминский кот, а белая сова, сидящая у окна, недовольно приоткрыла огромные жёлтые глаза. Маур поджала губы.

- Ты упрям и глуп. Но решать не только тебе. Приходи сюда с женой, и тогда я расскажу, что могу предложить.

Лицо Ольрика на мгновение приобрело растерянное выражение.

- Что, не хочешь её огорчать и тревожить? У нашего ярла, оказывается, мягкое сердце, - поддразнила его ведьма.

- Я приду.

Что уж ведьма точно не ожидала, что Ольрик и Адалис заявятся к ней тем же утром. Лицо молодой женщины, носящей под сердцем обречённое дитя, было бледным и опухшим от слёз, а на щеке всё ещё был виден след от удара. Маур вскипела.

- Ты избил свою жену, Ольрик?! - голос её зазвенел от злости. - Решил обвинить во всём жену?

- Не надо, Маур, я на самом деле виновата, - тихо сказала Адалис.

Адалис, в отличие от Маур, совсем не блистала яркой красотой. Но всё же, по своему, была весьма хороша. С каштановыми волосами и зелёными, словно молодая листва, глазами, она казалась самим воплощением весны. А улыбка её, тёплая и ласковая, была столь прекрасна, что когда-то смогла завоевать сердце молодого ярла, думающего когда-то только о сражениях.

- Ну и в чём же ты виновата?

- Помнишь, я болела три месяца назад? Простыла так, что ты боялась, что я умру. Но я почти так же резко выздоровела, как и заболела?

- Конечно помню. Ты тогда приехала из Кольбера.

Кольбер был крупным торговым городом трёх дня пути от фьйрда, поэтому Ольрик часто навещал его по торговым делам, да и вообще был дружен с местным правителем.

- Тогда я уговорила Ольрика взять меня с собой. Беременность проходила хорошо, и я чувствовала себя вполне способной путешествовать. К тому же дни тогда ударил лёгкий мороз, и осенняя грязь уже не затрудняла путь. Я хотела купить что-нибудь Керту и малышу... малышке, что у меня родится...

На улице было свежо и солнечно, поэтому Адалис предпочла остаться снаружи и тихо посидеть на скамейке, пока муж закупался оружием у старого Тореда. К тому здесь она могла наблюдать за резвящимися детьми, юнцами и юницами, и в глубине души даже им позавидовать. Так как холода в этом году пришли рано, то небольшой пруд в центре города уже успел покрыться крепким льдом. Поэтому приделав к своей обуви костяные коньки, ребятня высыпала на лёд. Сама Адалис, будучи из бедной семьи, когда то могла только мечтать о коньках, а теперь ей мешалеё статус почтенной жены ярла, да и положение не способствовало таким активным забавам. И всё же наблюдать было весьма интересно.

Увлёкшись, Адалис подошла слишком близко к ледяному краю, и в какой-то момент едва не упала. В тот момент, когда он чуть позорно не плюхнулась прямо на живот, кто-то крепко ухватил её за плечи, привлекая в объятия. Впрочем, тут же отпустили. Оглянувшись, Адалис увидела высокого незнакомца с простым невыразительным лицом и белёсыми растрёпанными волосами. Одет он был небогато, и совсем легко для такой погоды, хотя по нему совсем не было видно, что он мёрз.

- Спасибо, - растерянно сказала Адалис, глядя в сторону Тирба, немолодого воина, которого её муж оставил для её защиты. Он уже должен был забеспокоиться, что же за бродяга оттирается рядом с женой его ярла, и подойти. Но хотя Тирб явно видел, что произошло, с места он не сдвинулся, и даже в сторону Адалис не смотрел.

- Давайте я помогу вам сесть. Женщине в вашем положении не стоит подвергать себя лишней опасности.

Румянец окрасил щёки Адалис. Из-под рыжеватых ресниц она взглянула на незнакомца, и стеснительно спросила:

- Как вы узнали?

На ней была одет довольно объёмный полушубок, так что понять что-то по её фигуре было сложно. Тем более что для пятого месяца живот был не таким уж большим.

- У вас сияют глаза, - улыбнувшись, сказал чужак. Взгляд его был таким внимательным и восхищённым, что Адалис расслабилась. А ведь муж давно на неё так не смотрел...

- А вдруг я просто влюблена?

- Ни один мужчина не может сделать женщину настолько счастливой, как делают её дети. Хотя мне кажется, вы не обделены ни тем, ни этим?

Адалис и сама не заметила, как начала рассказывать чужаку, так и не представившемуся, о своей жизни. В какой-то момент речь зашла и о не рождённом ребёнке.

- Так и кого вы с мужем хотите?

- Ольрик, конечно, мечтает о ещё одном сыне. Было бы неплохо, если у Кирту появиться младший брат...

- Но?.. - лукаво сощурив синие, на удивление красивые глаза (и как Адалис не замечала их раньше!), спросил незнакомец.

Адалис рассмеялась:

- Вы угадали! Я больше мечтаю о дочери. И хочу, чтобы она была хоть немного похожа на меня. А то Кирт почти вылитая копия своего отца.

- Так и будет. К тому же твоя дочь была зачата под правильными звёздами, поэтому жизнь её сложиться весьма интересно, - чужак склонился к ней совсем близко. Его дыхание на её коже сне было тёплым, наоборот, рождало озноб, и это внезапно испугало женщину. Но прежде, чем она успела отстраниться, мужчина приобнял её. Рука его ловко скользнула между завязок полушубка, и он дотронулся до живота Адалис. Даже сквозь плотные шерстяные юбки жена ярла почувствовала холод, идущей от его руки. Казалось, холод проникал глубоко-глубоко внутрь, вымораживая ту жизнь внутри неё, что она так тщательно оберегала. Да и она сама как будто покрывалась льдом.

- Не бойся, Адалис. Я не причиню вам зла...

Сил, чтобы отстраниться или закричать, не было. Всё прекратилось внезапно. Холод постепенно ушёл, и Адалис обнаружила, что сидит на скамейке одна.

- Тибр! - закричала она в слезах.

Когда охранник подбежал, он был весьма удивлён рассказами об опасном незнакомце. По его словам, женщина просто стояла рядом с замёрзшими прудом, а потом села, и даже как будто задремала.

Адалис не стала ничего рассказывать мужу, да и вообще постаралась выкинуть из головы всю эту историю. Даже когда её мучил жар, она предпочла промолчать. Но теперь... что ж, она больше не могла молчать.

Маур подала плачущей женщине кружку с успокаивающим отваром, и вновь недовольно посмотрела на ярла.

- Весьма занятная история, и явно связанна с тем, что с тобой произошло. Но всё же никак не объясняет, почему ты обидел жену.

- Она накликала на наш дом беду! Если бы она не заговорила с тем демоном, не рассказала ему своё имя...

- Всё же дурак, - подперев точёный подбородок ладонью, задумчиво сказала ведьма. - Фаннор скорее всего уже знал о вашей не рождённой дочери. Даже смертные маги и ведьмы могут порой видеть... нет, скорее даже предчувствовать людей, важных для их жизни. А уж такие как Господин снегов... Как бы то ни было, раз твою жену заметили, то у неё не было шансов. Радуйся, что Фаннор не причинил ей большего вреда. Или тебе.

- Вы говорили, что есть способ избежать клятвы, данной моим мужем, - тихо вмешалась Адалис. - Прошу вас, скажите, что мы сможем что-нибудь сделать.

- Что-нибудь сможете, - мрачно ответила Маур.

Она плотно закрыла все ставни, под окнами и на порог рассыпала чёрный порошок, резко и дурно пахнущий, и ярко растопила очаг.

- Плохо будет, если кто из вассалов Господина снегов нас услышит. Тогда быть беде. Слушайте. Есть один способ обмануть Фаннора. Навлечёте вы этим на себя его гнев, но своё получите. Ты обещал, Ольрик, что отдашь Господину снегов свою дочь, так?

- Да, - хмуро кивнул ярл.

- Тогда всё, что тебе нужно, чтобы не дочь ты обрёл, а сына.

- Это как? Неужели ты так могущественна, что во чреве моей жены сможешь изменить дитя?!

- Не настолько могущественна,- хмыкнула ведьма. - Мальчика в девочку превратить не смогу - норна уже выпряла её нить. Но можно сделать так, что в глаза богов и в глазах людей у тебя родился бы сын. Дай своей дочери при рождении мужское имя, одевай в мужские одежды, воспитывай как сына. И чем меньше людей будут знать правду, тем лучше.

В глазах Адалис зажглась надежда, а Ольрик, напротив, стал ещё более задумчивым.

- Мы не сможем скрывать это вечно. Когда придёт время... неужели ты думаешь я отправлю свою дочь сражаться, как то пристало мужчине и сыну ярла?

- В этом и нет необходимости. Как только она войдёт в пору, выдай её замуж. Стоит ей стать мужней женой, перейти в другой род - Господин снегов перестанет быть над ней властен. Но учтите, что за все эти пятнадцать лет - каждая зима станет для вас испытанием. Вы уверены, что это стоит того? - вкрадчиво спросила Маур.

Адалис умоляюще посмотрела на мужа, на просить его не осмелилась. Ярл глубоко вздохнул, и поднял глаза на ведьму:

- Дело не только в жизни моего нерождённого дитя, но и в моей чести ярла. Я не позволю своей дочери расплачиваться за свой грех.

- Тогда возможно расплачиваться будет весь фьорд.

- Нет, если ты поможешь нам, ведьма с севера. Кому как не тебе знать, как уберечь людей от гнева Господина снегов.

Маур медленно кивнула.

- Хорошо. Но ты будешь должен мне, ярл. Помни об этом.

История вторая

Девочка и мальчик

Свежий воздух пахнет зимой,
Я случайно вдохнула снег.
С каждым вдохом теперь я иной,
Абсолютно иной человек.

Флёр

Когда Адалис пришло время разрешиться от бремени, начался сильный снегопад. Снег валил так густо, что дельхальцы и носа не казали на улицу. Только дом ярла, обычно полный людей, в этот раз пустовал. Всех прочь отправил Ольрик из дома. Осталось лишь трое. Он, Маур, да роженица.

Роды шли тяжело. Тело Адалис сотрясала крупная дрожь, кожа её горела, а сама она жаловалась на непрекращающийся холод. Маур подозревала, что жена ярла не переживёт эту ночь, но не спешила сообщить это Ольрику.

А на рассвете снегопад наконец стих. В доме ярла раздался пронзительный крик новорождённой, а ворота Дельхалша распахнулись, впуская внутрь Господина снегов.

- Быстрее, мой ярл, вы должны дать ребёнку имя! - поторопила Ольрика Маур.

Адалис приоткрыла тяжёлые веки.

- Дайте, дайте мне её сюда!

С разрешения Ольрика Маур осторожно передала хнычущего младенца его матери.

- Кайлин. Её будут звать Кайлин.

Свечи ярко вспыхнули и потухли. В дверь тяжело постучали. Ярл схватился за меч, хоть и знал, что оружие не поможет против Господина снегов.

- Нет же, глупая женщина! - взвыла Маур. - Мужское имя - ты должна была дать ребёнку мужское имя, не женское! Ярл!

- Что я должен сделать?

- Коснись лба ребёнка и скажи: "я принимаю тебя, мой сын, и нарекаю..."

Ольрик послушно коснулся своей дочери.

- Я принимаю тебя, мой сын, и нарекаю Кайрин.

Холод ворвался в комнату, покрывая стены ледяной изморозью. На пороге стоял Господин снегов.

- Я пришёл за обещанным, ярл.

В голосе его - скрип полозьев о снег, звон льдинок, ярость вьюги... Разве может человеческий голос столько в себя вместить? И разве можно этому голосу противостоять?

Но у Ольрика было что защищать. Прижимая к груди беспокойно хныкающего младенца, наспех завёрнутого в белое полотно, украшенное защитными рунами, он вышел вперёд.

- Мне нечего тебе отдать, Господин снегов. В эту ночь в моём доме родился сын, и нет у меня для тебя дочерей.

Взгляд Фаннора оббежал комнату, задержавшись лишь на Маур. Выражение лица его не изменилось, лишь синие глаза как будто выцвели и подёрнулись изморозью.

- Не ожидал здесь увидеть одну из ведьм севера. - Взгляд его вновь вернулся к Ольрику. - Ты позволишь мне убедиться в правдивости твоих слов?

Ярл был готов к этому. Маур предупреждала, что повелитель зимы не уйдёт так просто. И всё же ему приложить все свои усилия, чтобы не сделать шаг назад. Фаннор склонился над ребёнком, вглядываясь в сморщенное детское личико. Узкая ладонь коснулась тряпицы, укрывающей младенца, но тут же отдёрнулась, наткнувшись на преграду магии. Магии несовершенной, человеческой, и всё же, невероятно могущественной благодаря той силе чувств, что вкладывала мать для защиты своего дитя. Долгими зимними вечерами Адалис вышивала на льняном полотне руны, и те, что знала, и те, которым научила её Маур.

- Сними, - приказал Фаннор.

- Боюсь, тогда Кайрин замёрзнет, - ответил Ольрик.

- Кайрин... - задумчиво повторил за ярлом Фаннор и выпрямился. Взор его скользнул за спину воина, и он бесстрастно отметил: - Твоя жена умирает.

Ольрик вздрогнул, но не обернулся. Страшно было поворачиваться спиной к Господину снегов.

- Я могу предложить ещё одну сделку. Я спасу твою жену, а взамен ты...

- Не верь ему! - поспешно сказала Маур. - Не в его силах даровать жизнь! Но даже если он вылечит Адалис, то ты едва ли после этого узнаешь свою жену!

Фаннор шевельнул кистью, и ведьму отшвырнуло к стене. Она упала на пол, задыхаясь.

- Убьёшь меня, и клянусь, я дарую всю свою силу Кай, и тогда этот ребёнок станет для тебя бесполезен, - просипела Маур, прижимая дрожащие ладони к горлу. - Тебе ведь не нужно дитя, заражённое сейдом, тёмной магией?

Фаннор никак не показал, что услышал ведьму.

- Ну так что, ярл? Дай мне, что я хочу, и мы разойдёмся с миром, а твоя милая Адалис останется в живых.

- Нет, я отказываюсь! Ты незваный гость в моём доме, Господин снегов. Я не приглашал тебя в свой дом и лучше тебе уйти!

Оконные ставни распахнулись, впуская белую пургу, тут же залепившую глаза. Младенец громко заплакал, страшно закричала роженица, и ярл, стараясь прикрыть своим телом Кай, кинулся к своей жене.

Когда снег улёгся, Фаннора уже не было, а Адалис была мертва. А утром выяснилось, что в поселении погиб почти весь скот, замёрзнув в своих стойлах. Дельхалу повезло, что зима уже подходила к концу, иначе до лета жителям фьйорда дотянуть было бы сложно.

И может, и сожалел Ольрик, что всё так вышло. Да только что уж теперь? Жизнь продолжалась. Вот только ни радости, ни любви в ней для ярла больше не было. Выморозило его душу, не магией, но и потерей жены, лишив тем самым Кай не только матери, но и любящего отца. И кто знает, какой бы выросла дочь ярла, лишённая тепла родительской заботы, если бы не Маур.

Именно ей пришлось взять на себя все заботы о судьбе маленькой Кай, и вскоре она сама не заметила, как крепко привязалась к девочке. Да как к ней не привязаться? Кай росла ребёнком ласковым и улыбчивым, всегда жизнерадостным и удивительно доверчивым. Одно удовольствие было с ней возиться, и довольно быстро она стала любимицей домочадцев. Вот только ярл старался никого, кроме Маур, к дочери не подпускать, опасаясь, что тайна Кай раскроется. Поэтому том, что у ярла родилась дочь, а не сын, знало лишь трое: он сам, ведьма и кормилица.

Пока Кай была совсем мала, особых проблем с ней не было. Но стоило Кай научиться ходить, а затем и резво бегать, как она стала тенью своего старшего брата, Кирта. Тот сначала отмахивался от малявки, младше его на три года, но вскоре оценил все преимущество обладания младшим братом. У наследника ярла появился безропотный и послушный напарник для игр, а у Кай - образец для подражания и лучший источник развлечений. Вместе с Киртом и его приятелями она махала деревянной палкой, воображая, что в руках у неё меч, играла в прятки и гоняла гусей, чтобы затем с таким же визгом от них убегать. Она же чаще всего становилась жертвой всех розыгрышей и шуток, но нисколько, казалось, этому не обижалась.

Правда, многое из того, что разрешалось Кирту, Кай было запрещено. Даже когда ей исполнилось шесть, она не могла покидать двор без разрешения, а уж о том, чтобы выйти за пределы деревни, она могла только мечтать. Другие же мальчишки могли не только свободно лазить по всему фьорду, но и даже ходить к морскому берегу и в ближайший лесок, чтобы искупаться в реке, половить рыбу и поискать съедобных ягод и грибов. Когда же наступала зима, и ребятня только и делала, что целыми днями каталась с ледяных горок, Кай безвылазно сидела дома.

- У тебя слабое здоровье, Кайрин. Холод для тебя опасен, - объясняла раз за разом Маур.

Чем старше становилась Кай, тем больше росла пропасть между ней и другими детьми. Излишняя опека взрослых и странные запреты, которые касались только её, постепенно начали отдалять Кайрин от сверстников. Второй сын ярла не мог играть в девчачьи игры, а многие из мальчишеских забав оказались для Кай недоступны. Единственным другом для Кай оставался её старший брат, Кирт. Он всегда был на её стороне. Да, порой он обидно дразнил своего младшего брата, толкал или даже отвешивал тумаков, но остальным в обиду никогда не давал.

Когда Кай было пять, а Кирту восемь, он застал её в слезах, прячущуюся в тёмном чулане от дразнящих её старших девчонок. Наследник ярла вначале растерялся, не зная, что делать, а потом решительно вытащил младшего брата на белый свет. Утёр рукавом заплаканное детское личико и неловко похлопал по сутуленной спине.

- Не рыдай! Мужчины не плачут! Ты, конечно, слабак, но благодаря мне, ты вырастешь настоящим героем! И когда я буду идти в бой, ты будешь защищать мою спину. Да, Кайрин?

- Да! - голос Кай всё ещё дрожал, но в глазах уже горела решимость. Казалось, что она была готова сражаться со всеми врагами своего брата прямо сейчас. Кирт хитро улыбнулся. В голове его созрела весьма шкодная идея. Он не был плохим, но от шалостей ему было удержаться.

- Кай, ты должен поставить этих девчонок на место.

- Как? Они же сильнее меня, и так больно щипаются! А ещё они говорят, они говорят...

При воспоминаниях о насмешках, на глаза Кай вновь навернулись слёзы.

- У девчонок всегда язык без костей, - совсем по-взрослому пожал плечами Кирт. - Зато ты быстрее бегаешь! Подойди со спины и...

Если бы подошедшая в тот момент Маур знала, о чём шепчутся Кай и Кирт, она бы, конечно, смогла бы предотвратить беду. Но к несчастью, "небольшая месть" Кай всё-таки удалось. В итоге - три зарёванные девчонки с обрезанными косами, растерянный и испуганный Кай, пойманный с "добычей" в руках, и разъярённый Ольрик. Кирт чувствовал себя весьма паршиво, слушая за дверью, как ярл ругает Кайрина. Он даже уже готов был вмешаться, признавшись, что это он подговорил брата на шалость, но в этот момент в его ухо пребольно вцепились пальцы.

- Ай-ай!

- Это ведь твоя идея была, да? - угрожающе прошипела Маур, рассерженно глядя на светловолосого мальчишку, даже не пытавшегося вырваться. - Отвечай, Кирт!

Обычно Кирт врал легко и непринуждённо, к тому же так мастерски, что даже отец не мог его раскусить. Но ведьме он солгать побоялся, уж больно злые о ней ходили слухи.

- Я не хотел! - пискнул он. - Я не думал, что он это сделает!

- Так иди и признайся!

Но Кирт, до этого так и собиравшийся так сделать, внезапно заартачился. Как и его отец, он был вспыльчив, и к тому же, хоть и старался этого не показывать, весьма обидчив.

- Папа выпорет меня! А Кай ничего не будет! Папа всегда ему всё прощает! Несправедливо, несправедливо, несправедливо!

Он завопил так громко, что Маур отпустила мальчишку, растерянного глядя на него.

- Кирт, ты что, обиделся на своего брата?

- Ненавижу его, - прошипел мальчик. - Вечно из-за него проблемы. Лучше бы он умер, а не мама!

Как только Кирт произнёс эти слова, как тут же пожалел о них. Лицо его побледнело, а губы задрожали.

- Я не хотел. Я... на самом деле я так не думаю.

Маур, вместо того, чтобы наругать его или пожаловаться отцу, внезапно опустилась на колени и мягко привлекла мальчика к себе.

- Бедные дети, - тихо вздохнула ведьма, гладя Кирта по непослушным светлым кудрям.

Дверь в покои ярла распахнулась. Ольрик, всё ещё злой от выходки своей дочери, раздражённо посмотрел на ведьму и прижимающегося к ней мальчика.

- Что вы тут делаете?! - рыкнул ярл. - Клянусь, если ещё и Кирт что-то натворил, то так просто он не отделается!

- Мой ярл, я думаю, пришло время.

Ярл хмуро сдвинул светлые брови:

- Что? Какое время?

- Рассказать Кирту о Кай. Он должен знать.

Ольрик заставил себя успокоиться.

- Сейчас? Не слишком ли он мал?

- Если он узнает сам, то может разболтать всем. По-другому нашу тайну не сохранить.

Кирт, навостривший уши, с любопытством переводил взгляд от ведьмы к отцу. Взрослые явно говорили о чём-то интересном. Ольрик тяжело вздохнул.

- Тогда забери Кайрина, а я поговорю с Киртом.

Маур предпочла бы сама поговорить со старшим сыном ярла, но спорить с ярлом не стала. Она молча забрала Кай, оставив ярла с сыном.

Кирту было непросто принять правду. Его младший брат оказался сестрёнкой!

- Значит, Кайрина заколдовали в мальчика? - попытался разобраться Кирт.

- Нет, никто его не заколдовывал! - раздражённо вздохнул ярл. Ему было тяжело говорить с детьми, поэтому он стремился как можно быстрее закончить этот разговор. - Кай ничем не отличается от других девочек. Но если ты не хочешь навлечь на неё беду, то ты должен молчать об этом.

- А как мне себя вести с ним... с ней?

- Так же, как вёл себя раньше. Кайрин твой брат и мой сын, и ничего больше.

Но ведь девчонок нельзя было бить, и важных вещей им тоже не говорят! Это же девочки, у них язык без костей... А ещё девочки глупо хихикают, носят платья и порой так загадочно-загадочно смотрят, как будто знают что-то, но говорить ни за что не станут. Они так отличались от простака-Кайя, вечно лохматого, с содранными локтями и коленками и выбитым в какой-то потасовке зубом!

Восьмилетнему мальчику было сложно, почти невозможно во всём этом разобраться, поэтому он принял единственно возможное для себя решение. Просто не замечать Кай. Ярла это вполне устраивало - ему казалось, что старший сын плохо влияет на младшего ребёнка.

Ольрику и самому было непросто. Жена умерла более пяти лет назад, и одиночество подтачивало его душу всё больше и больше. А когда он смотрел на Кай, не вспоминать жену было сложно. Как и собственные ошибки, из-за которых его люди сейчас страдали. Дельхал, когда-то богатый, теперь каждую зиму был вынужден бороться за выживание. Маур оказалась права - Господин снегов не смирился с поражением, и пусть он пока и не мог добраться до своей добычи, но мстить не перестал. Каждую зиму в Дельхале от голода и холода погибало два-три человека. И если, благодаря амулетам Маур, покинуть фьорд ещё как-то можно было, то попасть в него обратно уже нет. И лишь когда зима сменялась весной, оторванные от большого мира дельхальцы наконец-то могли вздохнуть полной грудью.

Многие не выдерживали такой жизни, и бежали прочь из проклятой богами деревни. А те, кто оставался в Дельхале, нередко отправлял своих детей в город на зиму, если у них была такая возможность.

Тем удивительней, что на седьмой год после начала всех напастей, в самом преддверии зимы, когда листва уже пожухла, а воздух был холоден и прозрачен, Маур привезла в Дельхал ребёнка. Странного темноволосого и темноглазого мальчика по имени Гердан.

На следующий день, только оправившись после дороги, Маур привела Гердана в дом ярла.

- У тебя, оказывается, есть сын, ведьма? - вместо приветствия спросил Ольрик, со смесью любопытства и недоумения глядя на зябко кутающегося ребёнка.

Мальчик и в самом деле был немного похож на Маур. Такие же высокие острые скулы, умный выпуклый лоб, правильные и чистые черты лица. Вот только кожа его была намного темнее, чем у северной ведьмы, напоминая оттенком ореховое дерево, а чёрные глаза под прямыми бровями смотрели мрачно и тяжело. Недобрый был взгляд, и слишком дерзкий для маленького оборванца. Впрочем, и обычно насмешливая Маур сегодня казалась необыкновенно серьёзной.

- Это сын моей сестры, Гердан. Я прошу разрешить ему жить в Дельхале.

Ольрик откинулся в кресле, задумчиво забарабанив пальцами по деревянному подлокотнику.

- Почему ты считаешь, что я могу это запретить? Мальчишка проклят?

- Нет, ничего подобного, - поспешно ответила Маур. - Но он обладает колдовским даром. Моя сестра обычная женщина, и не может воспитать его так, как нужно.

- Почему ты тогда не отдала его жрецам? Негоже женщине учить мужчину магии, тем более такой, как сейд.

- Жрецы отказались его учить. Дар моего племянника достался ему не от моего народа, а от его отца. Это колдовство далёких южных земель. Это весьма необычный дар, который даже мне сложно понять.

- Тогда почему бы его отцу им не заняться?

Ярл не боялся колдовства, как многие его соплеменники, но по своему опыту знал, как оно опасно и порой непредсказуемо. Мальчишка мог стать источником многих неприятностей.

- Южанин покинул мою сестру ещё до того, как Гердан родился. Но... кое-что из его наследия может оказаться полезным для тебя, ярл. У Гердана дар управлять огнём.

Пока Маур говорила о своём племяннике, тот стоял абсолютно спокойно, равнодушно глядя в одну точку. Казалось, что ему было совершенно всё равно, чем закончиться этот разговор.

- Дар огня... - задумчиво повторил Ольрик. Глаза его удивлённо распахнулись. - Значит ли это?..

Маур кивнула.

- Если Гердан станет моим учеником, он сможет стать весьма полезен в будущем. И мне будет не так тяжело защищать Кайрина.

Ольрик пальцем поманил к себе мальчика, и тот послушно приблизился к ярлу. Рядом с ярлом, огромным, даже пока он сидел, Гердан выглядел ещё более жалким.

- Сколько ему?

- Десять.

- Выглядит младше. Мой старший сын на голову его выше. Хорошим воином твоему Гердану не стать, - поморщился ярл. - Но если он станет хорошим колдуном, то я буду доволен. Пусть подождёт снаружи, я хочу с тобой поговорить.

Только оказавшись за дверью, Гердан смог выдохнуть. Ноги дрожали. Оглянувшись и не найдя ни одной скамейки (ярл предпочитал, чтобы просители ждали его стоя), мальчик уселся на ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж. Здесь его мог заметить только тот, кто спускался бы вниз, и то не сразу. Зато он отлично мог видеть почти весь первый этаж.

Дом ярла был большой и шумный. Сновали слуги, во дворе тренировались воины, а со второго этажа доносились звонкие детские голоса. В какой-то момент они стихли, и вместо этого Гердан услышал быстрый топот детских ног по лестнице. Он вскочил, но не успел спрятаться. Но зато смог устоять на ногах, когда на него почти упал тщедушный мальчишка лет шести или семи.

- Эй, отпусти меня! - громко возмутился ребёнок. Гердан с удивлением посмотрел на свою добычу. Несмотря на громкий и уверенный голос, личико малыша казалось весьма испуганным, а уши ярко алели, выдавая смущение.

- Эй, черныш, не отпускай моего брата!

Сверху поспешно спускался мальчик постарше, на вид ровесник Гердана, держа в руках шерстяные носки. Вид у него был на редкость зловещий.

- Держи, держи его покрепче, - пропыхтел светловолосый мальчик, натягивая на трепыхающегося брата. - Если упущу, а этот поросёнок потом простудиться, то ведьма в этот раз меня точно проклянёт.

- Ведьма? - растерянно переспросил Гердан, поудобнее перехватывая добычу.

- Ну да! Страшная северная ведьма, которая заставила меня, сына ярла, следить за Кайрином, пока она в городе... Уф, готово. Если ты снова снимешь носки, Кай, то я клянусь, что натяну их тебе на уши!

- Но мне не холодно! И вообще, они колются, - капризно заныл малыш. - Маур бы ни за что не заставляла меня их надеть!

Гердан подавил улыбку, и спустившись вниз, опустил ребёнка на ноги. Обычно ему было непросто находиться в компании сверстников - слишком уж сильно он выделялся. Но эти двое смотрели на него без неприязни. В голубых глазах старшего мальчика была смесь любопытства и снисходительности к более низкому и слабому на вид Гердану. А младший, с рыжевато-каштановыми волосами и вздёрнутым конопатым носом уже прекратил обиженно сопеть и теперь заворожённо пялился на незнакомца. Не отрывая взгляда, он потянул старшего за подол рубахи, и заставив того наклониться, зашептал ему что-то на ухо.

- Ты хочешь, ты и проси, - фыркнул светловолосый. Кайрин стеснительно замотал головой. - Ну сам смотри. Эй, черныш! Знаешь что эта бледная морковка хочет? Потрогать твои волосы!

Гердан вспыхнул, и смущённо потрогал чёрный ёжик волос. Судя по всему, эти мальчишки были сыновьями ярла, и ссориться с ними в первый же день ему было не с руки. Но позволить себя унижать он тоже не мог. Да и не любил, когда к нему прикасаются. Поэтому он молча покачал головой, ожидая, что сейчас ему влетит. Если этот малыш сейчас разорётся....

- Ну нет так нет, - светловолосый равнодушно пожал плечами, и щёлкнул младшего по носу. - Иди, гуляй давай. Если отец увидит, как ты трёшься рядом с чужаком, то влетит и тебе и мне. Мне как всегда больше.

В этот момент дверь открылась, выпустив Маур. Увидев северную ведьму, "бледная морковка" тут же забыл о Гердане, и вцепился в женщину. Говорил он так быстро и торопливо, что Герду сложно было что-то понять. А вот Маур кажется, это не составляло труда.

Герд никогда не видел, чтобы его тётя, обычно колючая и язвительная даже с ним, когда-нибудь так нежничала. На мгновение Герда охватила зависть. У этого Кайрина, "морковки", был отец и брат. Разве справедливо, что он отобрал у Гердана ещё и Маур?

- Кирт, Кайрин, познакомьтесь. Это мой племянник, Гердан. Полагаю, с этого момента вы будете часто его видеть.

Когда Маур и Гердан возвращались, мальчик всё порывался спросить о сыновьях ярла, но наталкиваясь на предупреждающий взгляд тёти, замолкал.

Лишь только оказавшись в доме, Маур позволила ему заговорить.

- Почему я должен следить за Кайрином?!

Гердан, хоть и был довольно молчалив, порой с трудом мог сдержать свой упрямый и гневливый характер в узде.

- Слышал, значит, - хмыкнула Маур, нисколько не разозлённая. - Ты ничего не заметил в мальчике, Герд?

Гердан пожал плечами:

- А должен?

- Я была лучшего мнения о твоих способностях. Твоя мать говорила, что ты умеешь видеть проклятия.

- На Кайрине проклятие? - нахмурился Герд. Младший сын ярла хоть и был довольно хрупок, всё же не казался по-настоящему больным или истощённым. Да и тёмной дымки, которую Герд порой видел вокруг проклятых или умирающих людей, он не заметил.

- Нет, но я надеялась, что ты что-нибудь увидишь, - загадочно ответила Маур. - У Кайрина много секретов, и рано или поздно тебе откроются все.

- Почему бы тебе просто мне их не сказать? - сердито сказал мальчик, скрестив руки на груди.

Маур потрепала Герда щеке.

- Эй, не кривись так, на старика похож, - добродушно заметила она. -- Некоторые тайны требуют к себе особого отношения. Попробуй понять всё сам, и когда у тебя хоть что-то будет, ещё раз спроси меня о Кай. Но только меня, понял? И не пытайся совать свой нос, куда не следует.

- Так мне попытаться понять или не совать нос?

Подзатыльник был довольно болезненным.

- Не умничай. Теперь я не только твоя сумасшедшая тётка, но и твоя наставница в магии. А колдовство отличается от всех ремёсел. Есть вещи, о которых я могу тебе рассказать, есть то, что я могу показать на примере. Но многое тебе придётся постигать самому. Под моим присмотром, конечно.

Так и началось ученичество Гердана у Маур. Стоит сказать, что несмотря на некоторое своё легкомыслие, к магии она относилась более чем серьёзно, и требовала того же от своего племянника. "Если ты не подчинишь себе свой дар, то он сожжёт тебя", - не раз повторяла Маур Гердану, заставляя его вновь и вновь делать бессмысленные и бесполезные н первый взгляд упражнения.

- В чём смысл сидеть и просто пялиться часами в одну руну? Я даже не знаю её смысл! - возмущался ученик ведьмы.

- Смысл сам тебе должен открыться, а теперь будь лапочкой, и возвращайся к занятиям.

- Ты опять идёшь в дом ярла? - вздохнул мальчик.

- Да. Хочешь со мной?

- Больно надо! Я не собираюсь становиться нянькой этому Кайрину, я уже говорил, - сердито сказал Гердан.

Маур внимательно посмотрела на него сверху вниз. Прошло всего несколько недель, как Гердан поселился с ней, но за это время отрасли не только его волосы, но и сам он значительно вытянулся вверх. И всё же, несмотря на серьёзный взгляд и почти взрослое поведение, он всё ещё был ребёнком и ему требовалось внимание. Но что она понимала в мальчишках его возраста? У ведьмы не было своих детей, и хотя она заботилась о Кай, но всё же плохо представляла себе, как вести себя с другими детьми.

- Тебе одиноко здесь?

Гердан упёрся взглядом в стену.

- Нет. Мне нормально.

- Кайрину тоже одиноко, - мягко сказала Маур. - Поэтому я не могу не пойти к нему, Гердан.

- Почему? У него же есть брат!

- Кай не может покидать свой дом зимой из-за... слабого здоровья. А Кирт слишком резвый, чтобы постоянно сидеть с младшим братом. Но на самом деле, я приглашаю тебя с собой не ради Кайрина. Ты бы мог подружиться с Киртом, вы ведь ровесники.

- А как же занятия?

- Потом сделаешь. Ну что, пошли?

Так Гердан, спустя почти два месяца, вновь оказался в доме ярла.

Несмотря на все страхи мальчика, подружиться со старшим сыном ярла оказалось не сложно. Кирт оказался поразительно дружелюбен, сразу взяв юного колдуна под свою опеку.

- И ты совсем не боишься меня? - спросил как-то дельхальца Гердан. Там, где Гердан жил раньше, у него не было друзей. А уж после того, как он случайно поджёг рукав одному из своих обидчиков, выйдя из себя, то не мог даже спокойно выйти на улицу, не опасаясь, что в него не полетит камень.

Гердан предпочёл бы, чтобы о его даре и вовсе не знали в Дельхале, но слухи об огненном даре колдуна всё же просочились в отдалённый фьйорд.

- Злое колдовство бессильно перед тем, у кого храброе сердце и верная рука, - выпрямившись и горделиво выставив подбородок, сказал Кирт. Эту фразу он как-то услышал от скальда, и теперь был рад, что смог её хоть где-то ввернуть.

- Злое? Но я не...

- Ой, да какая разница? Быть страшным - это же здорово! А если ты будешь на моей стороне... - голубые глаза мечтательно блеснули. - Когда-нибудь я стану конунгом, а у конунга должны быть сильные союзники. Поэтому учись лучше и слушай меня. А я тебя никому в обиду не дам!

Безбашенный и легкомысленный Кирт и всегда серьёзный Гердан с тихим и вдумчивым характером, были словно день и ночь. Но именно их непохожесть позволила им довольно быстро сдружиться. Кирту увидел в Гердане того брата, которым так и не смог стать для него Кай. Брата, который сможет встать за его плечом. А Гердан был просто благодарен, что кто-то смог принять его таким, каким он есть. Другие дети, да и взрослые, сначала воспринимали ученика ведьмы с опаской, но вскоре, благодаря Кирту, к нему привыкли.

Неожиданно помогло и то, что наступившая зима впервые за семь лет не принесла с собой беды. Люди зашептались о том, что чужак с 'огненной' кровью смог защитить поселение от Господина снегов. Маур, услышав об этом, предпочла не развеивать выгодный для Гердана слух, хотя отлично понимала, что для Фаннора ни один смертный маг не предоставляет никакой угрозы.

- Судя по всему, Господин снегов успокоился и решил отступить, - заметила как-то Маур при ярле. - Возможно, он нашёл себе другую жертву.

- Ты так думаешь? Значит, Кайрин сможет зажить обычной жизнью?

- Я сказала 'возможно'. Как бы то ни было, мы можем радоваться том, что сейчас стало спокойнее. Если в следующие зимы всё будет так же, можно будет подумать о том, чтобы дать Кайрину немного больше свободы.

- Свободы? - скривился Ольрик. - Меня больше беспокоит, что Кай вырастет, совсем не зная о том, каково быть женщиной.

Кай не учили шить и прясть, заботиться о своей внешности и девичей скромности. Все интересы Кайрин, к ужасу ярла, были совершенно мальчишеские.

- Так и должно быть,- прочтя мысли ярла, мягко сказала Маур. Она уселась на колени ярла и обвив руками его плечи, подарила ему поцелуй. Они были любовниками уже пять лет. Вначале их отношения были весьма напряжёнными, но со временем между ними возникла близость. - Не бойся. Женщину делает женщиной не красивые платья и длинные косы, а мужчина рядом. Когда придёт время, Кай изменится. Хотя я бы предпочла, чтобы это произошло не раньше, чем исчезнет угроза. Если Кай влюбится, это может стать для нас всех проблемой.

Почти на излёте долгой и выматывающей зимы для ученика ведьмы выдался случай узнать Кайя получше. До этого Гердан думал о Кайрине как о излишне назойливом и ребёнке, избалованным своим отцом и Маур. Он не избегал младшего сына ярла специально, но что общего может быть десятилетнего с почти совсем малышом?

К концу зимы Кай стал совсем издёрганным и капризным. Необходимость постоянно сидеть дома выматывала и его, и Маур, которая вынуждена была всякий раз придумывать, чем бы занять скучающего ребёнка. Но быть с ним постоянно он не могла, поэтому мальчик нередко просто слонялся по всему дому, мешая слугам. Его не гнали, просто старались не замечать. Не мешает - и ладно. Не удивительно, что в какой-то момент он просто потерялся.

То, что Кайрина нет в доме, обнаружили лишь, когда пришло время ужина. Слуги исследовали все укромные места, в которых обычно прятался Кай, но так и не нашли его. Во дворе его тоже не было, а следы, которые нашли у ворот, уже почти замело снегом, поэтому куда Кай мог пойти, никто не знал. В доме у ведьмы его тоже не было - да и едва ли бы Кайрин дошёл. В домашней одежде, и судя по всему, босой...

Гердан возвращался с тренировки в лесу, и знать не знал о развернувшихся поисках в деревне. Почти половину дня он потратил на самое глупое и бесполезное занятие в своей жизни - попытку растопить лёд, крепким и толстым слоем сковавшем лесную речушку. Но всё, чего он достиг - это лишь окончательно продрог сам. Дурацая магия, которая раньше проявлялась стихийно и мешала ему жить, теперь совершенно отказывалась подчиняться воле Гердана. Уставший и измотанный, он не сразу заметил тусклый свет, мелькнувший между деревьев. Свет был странным - не бледно-жёлтым, как от фонаря или факела, а мертвенно-синим. Колдовским, недобрым.

Герд сразу вспомнил все те страшные истории, что он слышал от других ребят. О духах леса, о потерянных душах умерших, и о те странностях, что происходят здесь зимой. И может быть, он побежал бы домой, не оглядываясь, если бы не услышал знакомый тонкий голос, звучавший сейчас растерянно и испуганно. Гердан погасил магический огонёк, который освещал ему путь - первое, и пока единственное заклинание, которое он полностью освоил, и постарался вглядеться.

Две фигуры легко шли по снегу, умудряясь не проваливаться н не увязать в сугробах. Одна детская, мальчишечья, хорошо заметная благодаря тёмной одежде и ярким рыжевато-каштановым волосам. А другая, высокая и женская, казалось почти прозрачной.

- Кай! - громко окликнул Гердан.

Мальчик оглянулся, но не смог увидеть Гердана в темноте. Вместо этого Гердан почувствовал на себе взгляд женщины. Раздался звонкий хрустальный смех. В нём не было злорадства или превосходства, но Герд почувствовал, как от этого звука в его животе сворачивается плотный клубок страха.

- Эй! Отпусти его!

Проваливаясь в снег по колени, Гердан поспешил вслед за удаляющимися фигурами. Но всё тщетно.

- Кай, Кай! Вернись!

Злость, на себя и свой страх, на глупого Кайя, придавала Гердану сил, не давая ему сдаться. И толкая на отчаянный, безумный поступок.

Нащупав в кармане горсть угольков, которые он брал для занятий, Герд вытащил один. На тонком белом стволе берёзы он поспешно начал чертить те руны, что успел подсмотреть в книгах Маур. Он никогда не использовал их прежде, и не знал, какой результат получит.

Альгиз. Защита. Беркана. Возрождение. Перевёрнутая руна Ис, как отторжение холода. И Кано, Воплощение.

Закончив, Гердан царапнул чёрной от уголька ладонью по коре, наполняя руны своей кровью и магией. Всей магией, что у него была.

Запахло цветами, а в лицо подул неожиданно тёплый и приятный ветер. Зимний лес начал просыпаться от зимней спячки. Зажурчала талая вода, обнажая чёрную землю и пожухлую траву. Встревоженно зачирикали птицы, поднимаясь в небо.

- Как рано... Как рано ты пробудил нас, - зашептал Гердану ветер десятком призрачных голосов.

- Сколько тепла в тебе, человек... - зашелестела молодая листва берёзы над головой. - Но рано, рано.... Тс-с-с...

Хлынул дождь, охлаждая неожиданно горячую кожу колдуна. Хлынул, и почти сразу же прошёл. Оставив растерянного Гердана среди подтаявшего снега под единственным зелёным деревом во всём лесу. Внезапно наступившая весна отступила, и только едва ощутимый аромат цветов витал в воздухе.

- Кирт, Кирт! - начал звать брата Кай, и Гердан почувствовал досаду. Он тут жизнью рискует, а зовут почему-то Кирта.

Кайрин потерянно стоял в начавшей подмерзать грязи, растерянно оглядываясь. Незнакомой женщины рядом с ним не было.

- Где, где она? - запыхавшись, спросил Гердан, поспешно хватая Кайрина за плечи и встревоженно его разглядывая. - Та, что была с тобой?

- Растаяла.

- Растаяла? - хрипло повторил Гердан. - Разве человек может растаять? И тогда, где её одежда? Хоть что-то! Не могла же она просто взять и превратиться в лужу...

- Я не знаю, - вздохнул Кай. - Я испугался.

- Тогда почему ты пошёл за ней? - сердито сказал Гердан, пряча за своей злостью тревогу за Кайрина. Юный колдун поспешно стянул с себя полушубок, и укутал мальчика, стоявшего лишь в одной рубахе и полотняных штанах.

- Я искал Маур и вышел наружу. А потом увидел эту тётеньку. Она была такая добрая и красивая, и сказала, что отведёт меня к Маур.

- Разве папа тебе не говорил, что нельзя доверять чужим людям?!

Гердан встряхнул глупого ребёнка, так, что тот даже клацнул зубами.

- Но в Дельхале нет чужих людей, - с полной уверенностью в правоте своих слов сказал Кай.

- Дурак, - вынес вердикт Гердан. Он повернулся к Кайю спиной и слегка присел. - Забирайся.

- Я сам могу идти.

- Не глупи. Босиком ты до деревни не дойдёшь, замёрзнешь.

- Но мне не холодно. Я никогда не мёрзну, - возразил сын ярла. - И обиженно добавил: - Маур меня обманула. Зима совсем не страшная, а очень красивая. Тётенька подарила мне ледяные бусики, только они тоже растаяли...

- Прекрати нести чушь, - оборвал Кайрина Герд. - Ты просто не чувствуешь, насколько замёрз. У тебя губы совсем синие.

- Но...

- Не возражай мне! - взорвался Гердан. Он был на пределе сил, а этот глупый мальчишка стоял тут и как ни в чём не бывало пререкался с ним. - Тебя, наверное, уже все потеряли.

- Никто меня не потерял. Никому я не нужен, - обиженно пробурчал Кай, цепляясь ледяными ручками за шею Гердана.

Кайрин был довольно мелким и тщедушным, но и сам Гердан не мог похвастаться силой или выносливостью. К тому времени, когда они вышли к воротам, Герд еле его нёс, и так продрог, что не чувствовал ни ног, ни рук. Он держался лишь на голом упрямстве. Оно же, как и обострённое чувство гордости, не дало ему упасть и показать свою слабость, когда их нашли люди из деревни и избавили его от ноши. До дома ярла он добрался на своих ногах, а вот остальное уже потонуло в тумане.

Очнулся Гердан в душной маленькой комнате без окон. Всё здесь - и знакомая, небрежно брошенная на скамье шаль, и лёгкий аромат вербены воздухе, говорил о том, что здесь была Маур. Более того, судя по небрежно сваленным на столе свиткам и вырезанным на деревянных стенах ведьминских знаках, эту комнату она явно считала своей. Вот только самой ведьмы не было.

В горле першило, да и говорить было сложно, поэтому Герд решил не звать свою тётку, а просто поискать. Голова кружилась, а от слабости дрожали ноги, но всё же мальчик решительно доковылял до двери.

За дверью его ждал не коридор, а другая комната - гораздо просторнее и светлее. Он был здесь однажды. Точнее, сюда его однажды привёл Кайрин, желая похвастаться какой-то своей глупой находкой. Надоедливый младший брат его друга и подопечный его тётки. Это была его комната.

Сейчас Кай лежал на огромной кровати, такой маленький и бледный, хрипло и тяжело дыша. Это почему-то испугало Гердана больше, чем те голоса духов, что он слышал в лесу. Неужели этот ребёнок умирает?

Как зачарованный, Гердан подошёл ближе и склонился над Кайрином, отмечая и тени, запавшие под глазами, и восковую безжизненность кожи,. Но осторожно коснувшись лба Кайрина, Гердан с удивлением заметил, что кожа его остаётся ледяной, хотя в комнате было жарко, а ребёнок был укрыт несколькими шерстяными одеялами.

- Хорошо, что ты очнулся.

Уставший голос Маур. Она стояла позади Гердана, держа в руке дымящийся котелок.

- Что происходит? Что... что с Кай?

- Ничего, что можно исправить прямо сейчас, - вздохнула Маур. Сейчас, благодаря горестной складке между бровями и тяжёлым изломам у губ она больше не казалось молодой девушкой. - Иди к себе. Тебе лучше не вставать с постели.

- Нет, - упрямо сказал Герд, решительно выпятив подбородок. - Хочу остаться здесь.

- Тогда ложись на кровать рядом с Кайрином.

- Я ему не помешаю? - нерешительно спросил Гердан.

- Едва ли Кай может сейчас что-то разбудить. Вы оба не просыпались два дня. Но если происходящее с тобой я легко могу объяснить магическим истощением, а вот то, что творится с Кай, мне понять сложно.

Герд забрался на кровать, и послушно принял из рук Маур кружку с горьким, обжигающе горячим отваром.

- Расскажи мне, что произошло, - тихо попросила ведьма.

Она слушала мальчика внимательно и напряжённо, кусая губы, но не прерывая Гердана.

- Ты уверен, что использовал те руны, которые назвал, и именно в такой последовательности?

- Ну да. Я знаю, что не должен был...

- Да, не должен. Ты понимаешь, как это было опасно? Простые люди считают, что нет ничего опаснее сейда, но использование старших рун... Это могло уничтожить тебя и наслать проклятие на деревню, разозли ты лесных духов. Удивительно, что всё сработало в руках глупого мальчишки, не знающего, что он делает, и к каким силам призывает!

- Я не очень-то понял, что случилось в лесу, - смущённо ответил Гердан.

- Ты согрел землю и пробудил лесных духов от зимней спячки, хотя и не понимаю, как. Почти призвал весну на наши земли. Это не просто дар огненной магии, это нечто большее. И это всё не к добру, - мрачно сказала Маур. - Как бы ты тоже, как бедный Кай, не привлёк внимание могущественных бессмертных.

- Значит, та женщина всё же не была человеком?

Ведьма покачала головой.

- Нет. Прекрасная молодая девушка в светлых одеждах, и растаявшая от тепла... Похоже, это была одна из ледяных дев. Подданная Фаннора, Господина снегов.

- Ледяная дева? - озадаченно повторил Гердан. - Она была из льда?

- Из льда, или снега, кто знает? - пожала плечами Маур. - Говорят, ледяные девы были когда-то обычными человеческими девушками, ушедшие в чертоги Господина снегов потому, что их возлюбленные их предали, а души их заледенели. С белыми лицами и сияющими глазами, лишённые памяти и былых привязанностей, ледяные девы появляются на землях смертных вместе с первым снегом. Как и весенние духи, они посвящают свои дни забавам, но игры их могут быть весьма жестоки. Они могут увлечь за собой неосторожного путника, заморозить насмерть Правда, детям они редко причиняют вред.

- Но Кайрин, она хотела увести его!

Маур положила ладонь на холодный лоб Кай в бессильной попытке согреть девочку. Как много она могла рассказать своему племяннику о Кай? И не испугается ли он, услышав, сколь могущественный враг им противостоит?

- Да, - наконец сказала Маур, поднимая глаза на Гердана. - Так и есть. И всё же, не думаю, что ледяная дева хотела убить Кайрина. Скорее, отвести к своему господину. Кай... нужен ему.

- Зачем этот маленький нытик ему сдался? - сердито спросил Герд. Ведьма слабо улыбнулась.

- Кто знает, какие прихоти у Фаннора? Кто-то рождается благословенным, кто-то проклятым. Боюсь, маленький Кай из числа последних.

- Но ведь его можно будет спасти?

- Посмотрим, - туманно пообещала Маур. - Всё, ложись, и постарайся отдохнуть.

- Прямо здесь? - удивлённо спросил Гердан.

- Ты знаешь, возможно твоё присутствие рядом с Кайрином будет ему полезным. - Маур потрепала Гердана по тёмным растрёпанным волосам. - Я схожу, принесу тебе чего-нибудь поесть. Ты, должно быть, жутко голоден.

Гердан боялся, что его нахождение в спальне Кайрина, да и ещё в одной постели, может не понравиться ярлу, но тот так и не зашёл проведать своего младшего сына. Зато заглянул Кирт, непривычно хмурый, и как будто даже недовольный чем-то.

- Значит, ты спас Кайрина?

- Ну... да. Ты к нему? Он ещё не проснулся.

- Я к тебе. Поблагодарить хотел. И вот что ещё... Это нормально, что ты здесь, вместе с моим братом?

Гердан, сам не зная почему, смутился.

- Меня тётя попросила остаться.

Прозвучало так, будто Гердан воспользовался своим родством с ведьмой, чтобы полежать на белых простынях и пышных подушках в доме ярла.

- Это нужно для лечения! - поспешно добавил мальчик.

- Вот как.

Кирт, кажется, немного успокоился. Он присел на кровать, и перегнувшись через лежащего Кайрина, прошептал своему другу:

- Ты ведь знаешь, да? Про неё?

- Про неё? - растерянно повторил Гердан.

- Мою сестру. Маур тебе наверняка всё рассказала!

- Разве у тебя есть сестра?

В этот момент зашла ведьма, и Кирт поспешно соскочил с постели.

- А ну ка, кыш отсюда, - подталкивая сына ярла к двери, сказала Маур. - А то ещё заболеешь.

Когда мальчик вышел, Гердан нерешительно спросил у своей тётки:

- А что, у Кирта есть ещё и сестра?

Маур сделала знак рукой, будто отводила прочь беду. Сейчас, когда Кай едва не стала добычей ледяной девы, рассказывать ещё кому-нибудь о правде было опасно.

- Он тебе голову морочит. Ты чего ещё не спишь? Давай, хватит елозить.

Ведьма была явно не в том настроении, чтобы отвечать на вопросы племянника, и Гердан, вздохнув, смирил своё любопытство. Всё равно Кирт потом всё выболтает.

Кровать была достаточно большая, чтобы оба ребёнка могли спать рядом, не касаясь друг друга. И всё же Гердан лёг у самой стены, как можно дальше от Кайрина не желая его толкнуть во сне. Маур легла в другой комнате, оставив дверь приоткрытой, и наказав звать её, если что-то случится. И всё же Гердану было немного жутковато спать в одной постели вместе с Кайем. Уж слишком бледным, неподвижным и холодным тот был, словно мертвец. И только по вздымавшейся груди можно было понять, что Кай жив.

Ночь прошла спокойно, а наутро Кайрину как будто бы стало лучше. Появился розовый румянец на щеках, да и дыхание стало спокойнее и чище.

- Хорошо, так и знала, что это должно было помочь, - сказала довольная Маур.

- Помочь? - хриплым от сна голосом спросил Гердан, плотнее кутаясь в одеяло. Несмотря на то, что мальчик был тепло одет, а комната тепло прогревалась, он всё время мёрз. - Что именно ему помогло?

- Не что, а кто, - лукаво улыбнулась Маур. - Нахождение рядом с тобой помогает Кайрину.

- Я ничего не делал!

- Нет, ты поделился своим теплом, - задумчиво сказала Маур.

- А это не опасно для меня? - уточнил Гердан, с тревогой косясь на спящего ребёнка.

- Могло бы быть. Но ты выглядишь вполне здоровым. Даже не простудился после событий в лесу. Видимо, чары, что ты использовал, подействовали и на тебя тоже. Люди, что нашли тебя, говорили, что ты был очень горячим - кожа твоя практически пылала. Сначала я подумала, что у тебя жар, но никаких других признаков болезни не было. Но пока ты не приходил в сознание, ты много бредил. Говорил всё об одном и том же. Что нужно согреть Кайрина, что он слишком холодный, - ведьма рассмеялась, но как-то грустно. - Я только недавно поняла, что ты так беспокоился, что он замёрзнет раньше, чем ты донесёшь его до деревни, что отдавал ему часть своего огня в своей крови. И поэтому, я думаю, ты так мёрзнешь теперь. Ты всё ещё помогаешь ему. Это даже смешно - единственный, кто может согреть Кайрина, мой родной племянник. Благодаря мне Кайрин появился на свет, но ты, возможно, станешь тем, кто будет оберегать его в будущем.

- Ты недовольна этим? - недоумённо спросил Гердан, пытаясь понять, что за тень омрачила лицо его тёти.

- Ты знаешь, я люблю этого ребёнка. Но не уверенна, что его можно спасти. И используя тебя, связывая вас вместе, я, возможно, навлекаю на тебя беду.

- Раз ты любишь Кайрина, то всё в порядке. Я позабочусь о нём, - твёрдо сказал Гердан.

Маур на мгновение прикрыла глаза рукой.

- Ты хороший мальчик. А теперь, иди в мою комнату, мне нужно поухаживать за Кай, а ты мне здесь мешаешь.

- А можно я пойду к Кирту? - нерешительно спросил ученик ведьмы.

- Если хочешь. Только не выходи из дома. Ты хоть и не болен, пока ещё не полностью восстановился.

- Конечно, я не уйду! Я же нужен Кайрину.

Кай пришла в себя только на пятый день. Она была сильно истощена, поэтому на ноги смогла встать только через пару недель.

Несмотря на болезнь, эта зима стала лучшей зимой в жизни Кай. Потому что у неё впервые появился друг. Вечно хмурый и замкнутый Гердан всё так же редко с ней разговаривал, предпочитая разговорам тишину, но при этом почти всегда был рядом. Просто читая, прислонившись к спинке кровати, или молча сидя с закрытыми глазами. Но всё же с ним было так тепло и надёжно, что Кай и сама притихала, стараясь не мешать Гердану, сосредоточенному на своих таинственных упражнениях. А он, в благодарность, приносил ей порой разные безделушки, которые находил в лесу или у моря. Обычно разные пустяковины, на которые взрослый даже не взглянет - кусочки прозрачной слюды, яркие камушки, осколки причудливых раковин, бусинки из рябины и шиповника. Но для Кай всё это было сокровищем. Частичкой мира, ей пока неведомого.

Потом наступила весна, и Гердан потихоньку вновь начал отдаляться от Кай. Но всякий раз при встрече он ненароком касался её кожи руки, проверяя, не мёрзнет ли она. И только став гораздо старше, Кай поняла, что тогда её согревала не его магия, а тёплый взгляд. Взгляд человека, которому она была дорога.

Сотер Таис : другие произведения.

Господин снегов