Тай Ронис : другие произведения.

Чудовище Цеплин. Главы 1-3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Племя номадов Цеплин смело движется вглубь вулканической пустыни навстречу своей судьбе. Неизбежность то ли таится в глубоких ущельях впереди, то ли упрямо идёт по следу, создавая новых монстров.

   Глава 1
  
   Коричнево-серая каменистая пустыня казалась угрожающим местом. Коварные расщелины, которые то и дело оказывались шире и глубже, чем выглядели на первый взгляд, далёкие, неспокойно дремавшие вулканы, и огромные грифоны, сквозь прикрытые веки наблюдавшие за обозом, медленно, но упрямо продвигавшимся вглубь пустыни. Мужчины, женщины, дети, и даже пара десятков яков, тянувших полупустые повозки. Животные шли неохотно, но люди знали лучше: понукали мохнатых, время от времени щелкая кнутами.
  
   Солнце уже побывало в высочайшей точке, но едва ли его можно было заметить сквозь дымно-пылевые облака. Это граница царства Солнечной горы - редко кто отваживался явиться сюда, кроме как по крайней необходимости. Но к этим незваным гостям местные немногочисленные обитатели уже привыкли: как наступает зима, так непременно сюда являются номады Цеплин.
  
   - Нора, а почему птички такие злые?
  
   Большинство старших уже устали брести по однообразному неприветливому ландшафту, но девочке, первую часть дня ехавшей на повозке, все нипочем.
  
   - Это не птички, Май, а грифоны, - бодро отвечала девушка, державшая её за руку. - И они не злые, а просто задумчивые.
  
   - А о чём они думают?
  
   Некоторое время Нора молчала, косо глядя на грифонов, которые и правда выглядели угрожающе. Скорее всего, они только и ждали, чтобы какой-нибудь як остался без присмотра, чтобы им полакомиться. Обычно грифоны летают на север и охотятся в лесах Ахаонга, но не отказались бы поужинать и с доставкой на дом.
  
   - Они думают о шоколаде. Они не умеют его делать и только и думают, как бы стащить у нас из запасов кусочек.
  
   - Давай их угостим! - предложила Майя и уже всерьёз собиралась побежать с этим предложением к отцу.
  
   - Грифоны хищники, - ворчливо заметил мальчик, шедший чуть впереди за руку с мамой. - И едят яков. И других крупных животных.
  
   - Значит, они думают о шоколадных яках, - непринуждённо ответила Нора. - К сожалению, наших запасов им на один зубок не хватит.
  
   Мальчик снова обернулся и начал отставать от мамы.
  
   - Грифоны вообще не едят шоколад. Они едят только мясо, и следят за нами, чтобы найти самого слабого. Слабые в пустыне не выживают.
  
   Майя испуганно сжала руку Норы, а та фыркнула сердито.
  
   - Даб, ну ты и зануда... Не бойся, Май, людей они не трогают, они знают, что мы можем быть для них опасны.
  
   Мимо со звонким лаем пронеслась Хвостик - огромная добрая псина, которую Нора приручила несколько лет назад ещё щенком. На самом деле она была наполовину дикой, и большую часть времени бегала где-то неподалёку от племени, занимаясь своими делами. Но она всегда возвращалась к Норе, жаждя то ли общения, то ли просто ласки. В пустыню Хвостик обычно отказывалась идти, и зиму пережидала в лесах на юге Ахаонга. Когда племя возвращалось из пустыни, она приветствовала старых знакомых радостным лаем, а Нору чуть ли не сбивала с ног, бросаясь в её объятья. Но в этот раз она продолжала идти с племенем на юг, и была крайне возбуждена новым для неё опытом. Она задиристо лаяла на грифонов, наматывала круги вокруг обоза, но далеко не убегала. Пустыня была ей чужим местом, и еды здесь добыть она сама не могла. Поначалу отец ворчал о ещё одном рте, который придётся кормить, но потом другие члены семьи убедили его, что это не будет большой проблемой.
  
   Издалека доносились весёлые голоса детей, которым по жребию выпало ехать на повозке во второй половине дня. Они уже отдохнули от утренней ходьбы, и теперь громко разговаривали и смеялись. Майя и Даб гордо вскинули головы и зашагали быстрее, чтобы никто не заметил, как им завидно. Нора тоже чувствовала усталость, но почти не замечала её, потому что мысли блуждали очень далеко.
  
   Да, это только начало, путешествие предстоит непростое, и дальше будет труднее: с каждым днем воздух становится все более тяжёлым, а они приближаются к цели. Шахты находятся чуть поодаль от зоны активных вулканов, там можно дышать свободно. У племени будет чуть больше четырёх месяцев, чтобы добраться до шахт, добыть сырьё, изготовить из него что-то толковое и вернуться в Бадабэй как раз к началу ярмарки приданниц. Это будет первая ярмарка, когда Нора окажется не просто наблюдателем, а ещё и участницей с собственным приданым... И в эту зиму ей придётся как следует поработать, чтобы не ударить в грязь лицом.
  
   - Осади коней, принцесса, до стоянки не дотянешь! - окликнул её отец, и только теперь Нора заметила, что Майя едва поспевает за ней, хотя и не жалуется.
  
   - Далеко ещё? - спросила Нора.
  
   - Сегодня двигаем по максимуму, - сказал отец и указал на широкую коричневую полосу впереди, за которой виднелся Плешивый Горб - высокая скала посреди равнины, единственное надёжное место на многие мили вокруг. - Перейдем красную реку - тогда остановимся. За неё грифоны не сунутся. Вот, держи.
  
   Он достал из кармана два яблока и бросил дочери. Нора ловко поймала угощение и широко улыбнулась - запасы свежих фруктов подходили к концу, и следующие несколько месяцев им придётся питаться либо сушеными, либо засахаренными. Она разломала яблоко на две части и половину дала сестре; потом, немного ускорившись, она догнала маму и брата и разделила между ними второй фрукт. Даб едва заметно повеселел, но продолжал ворчать.
  
   Через несколько минут прозвучало предупреждение защитить лица - поток ветра нес с востока пыль и пепел, пришлось ненадолго остановиться. Но такая мелочь не была весомым поводом для задержки - уже совсем скоро была отдана команда продолжить путь, не снимая очков и защитных масок.
  
   Яки беспокойно ревели - им явно не нравилось носить шлема, а звучание собственных голосов под масками пугало их ещё больше. Грифоны, наконец, попрятались - им одним известно, куда. Хвостик забилась в одну из повозок и притихла - вулканические запахи заставляли её нервничать. Идти стало тяжелее, Майя совсем приуныла, однако Нора не переставала улыбаться. Все это было слишком романтично, чтобы унывать: приданое, добытое трудом и потом, вдвое ценнее. Она будет идти днём и ночью, сквозь кислый дождь, пепел, и потоки лавы - но она вернется в Бадабэй вовремя и станет гордостью семьи на следующей ярмарке. И, возможно, окажется, что тот привередливый красавчик из номадов Адвента ждал именно её. Не зря же он ей глазки строил в прошлом году так, что отец даже запер Нору в вагончике на несколько часов!
  
   Когда они приблизились к покрытой толстой коркой красной реке, обоз ненадолго остановился. Несколько мужчин ушли вперёд, проверяя толщину застывшего лавового слоя, оценивая, выдержит ли он вес яков, повозок и людей. Через некоторое время был дан сигнал продолжить путь, и номады разошлись вширь группами по двадцать-тридцать человек, стараясь не идти по следу передних. Нора чувствовала, как далеко под ногами медленно и лениво движется густая лава, но она знала, что здесь безопасно. По этой реке они проходили, сколько она себя помнила, маршрут был изучен вдоль и поперёк, все ближайшие вулканы были хорошими знакомыми племени, и извергались разве что по команде старейшин. Раз в десять лет они закладывали взрывные заряды и провоцировали излитие лавы, контролируя её направление - это давало им кое-какую гарантию безопасности на несколько лет вперёд.
  
   Казалось, прошла вечность, прежде чем они вплотную приблизились к Плешивому Горбу - широкой гранитной скале посреди равнины хрупких пород. На его вершину вела узкая дорожка, много лет назад выдолбленная в камне далёкими предками современного племени Цеплин. Такие же дорожки были со всех сторон Горба, и яки могли подняться по ним с большим трудом. Но они шли и тащили повозки, словно знали, что это их последний шанс почувствовать твёрдую почву под ногами перед долгим переходом по подвижным плитам Макового Плато.
  
   Поднявшись на горб, передовая повозка начала делать крюк, чтобы весь караван мог собраться в плотное кольцо - безопасный участок земли был не слишком большим, да и ветер стал более холодным. Едва семейный вагончик занимал положенное ему в лагере место, мужчины начинали распрягать яков, а женщины натягивали брезент от периферии к центру, чтобы все смогли укрыться от пыли и пепла - хороший отдых был всем жизненно необходим.
  
   Нора присоединилась к подросткам, которые бегали от участка к участку, помогая тем, кто слишком устал, чтобы справиться с брезентом, который то и дело норовил вырваться из рук и улететь под порывом ветра. Жёны старейшин проводили перекличку, чтобы убедиться, что все добрались до стоянки благополучно.
  
   - Мы останемся здесь на три дня, - громко объявил главный старейшина, когда работы были завершены, а на восьми кострах побулькивали котелки с ужином. - Якам и людям нужно отдохнуть, следующий переход будет длинным. Мы не будем останавливаться, пока не пересечём Маковое Плато.
  
   И хотя все знали, что так будет - каждый год одно и то же - некоторые ребята помоложе тяжело вздохнули. Нора ободряюще потрепала макушку Майи и вдруг осознала, что чувствует что-то вроде вины. Ведь это ради неё, да ещё ради нескольких молодых девушек и парней, которые будут принимать участие в ярмарке, всё племя идет по этому непростому и небезопасному пути. Но такова традиция, и дело не только в свадебном сезоне. Знакомства и помолвки - всего лишь красивый предлог, повод провести время весело. На самом деле все номады Ахаонга просто встречаются в одном месте и обмениваются товарами, новостями, а иногда и соплеменниками. Вот, два года назад, старейшины приняли решение отдать нескольких крепких молодых людей на пять лет племени Таурус в обмен на большую самоходную машину; это была хорошая машина, она почти вдвое сократила время путешествия по пустыне к району шахт. Но прошлым летом она сломалась, и у племени не оказалось достаточно средств, чтобы оплатить её доставку к механикам, не говоря уже о ремонте - кроме пяти молодых людей старейшины отдали почти все накопленные ценности племени. А это означало, что на следующей ярмарке торг будет непростым, особенно если кто-то захочет вести дела с Таурус. Однако Норе это не грозило - её мать была из них, а близкородственные браки - дурная примета.
  
   Майя и Даб уже клевали носами, но кузины Патриция и Бенни, вносили в обстановку суету и переполох, так что заснуть раньше ужина никому из детей не грозило. Старшие Найт собрались вместе у костра и обсуждали план действий и перспективы в этом году. Отец Норы добыл чистейший песок для производства высококачественных линз, но сомневался, удастся ли ему откопать и запустить лавовую печь. В прошлом году у него было почти полмесяца в запасе благодаря самоходной машине, а в этом году такая роскошь будет недоступна. Дядя Дрэй был настроен более оптимистично: уже сейчас видно, что свежего пепла на плато немного, значит, в течение года установку не могло похоронить слишком уж глубоко. Сам он собирался отделиться от племени и углубиться ещё дальше в пустыню в поисках новых пород. В этом году в ярмарке снова будет принимать участие его сын Дерек, уже слишком долго засидевшийся в холостяках, и, чтобы заполучить в племя достойную невестку, ему нужно придумать нечто особенное.
  
   Нора не была допущена в круг старших - просто не могла претендовать на это, пока не выйдет замуж или пока ей не исполнится двадцать один год. Но и с детьми ей было неинтересно. В семье у неё не было ровесников, в роду Марин ей никто не был симпатичен, а идти к Вентус или Голдам ей было неохота - если завяжется разговор или игра, день может затянуться, а она слишком устала. Поэтому она постелила постели в детском и родительском вагончиках, и расположилась чуть поодаль ото всех, глядя на яркое мерцающее пламя костра, думая о своём.
  
   Весенняя ярмарка в Бадабэе - волнительное событие для всех молодых людей, особенно для девушек. Она собиралась участвовать впервые, и никак не могла определиться со своими желаниями. С одной стороны, она не хотела оставлять родителей и уходить в другое племя - она будет скучать по родителям и по Майе, и особенно по ворчливому Дабу. Ей придётся осваивать новое ремесло - и хорошо, если она попадет к Адвентам или Криспи - их благородный труд ценится во всем Ахаонге. К сожалению, дорога к Пьюсам ей закрыта - бабка по отцу оттуда. Но упасите Великие, если ей придётся выйти замуж за кого-то из Зипс или Сагги! Конечно, её собственное мнение будет иметь значение, но если семья жениха будет настаивать, и если они предложат хороший откуп, старейшины могут решить за неё, ведь она ещё не вступила в годы! И это, пожалуй, повод не слишком стараться и не привлекать к себе внимания, по крайней мере, пока она не будет полностью принадлежать себе. Безусловно, долгое одиночество плохо влияет на репутацию невесты, но лучше уж на всю жизнь остаться с родительским племенем, как старуха Йотра, чем жить с нелюбимым недалёким человеком. Или нет?
  
   Может случиться и такое, что ей повезёт. Что достойный человек обратит на неё внимание, предложит своё покровительство. Пусть Нора не так красива, как её старшая сестра Лю, за которую шесть лет назад передрались женихи всех племён, и даже несколько горожан, прибывших на ярмарку просто поглазеть. Но она здорова и сильна, хорошо воспитана, насколько сама могла судить... и если отцу удастся настроить оборудование, оставленное в шахте в прошлом году, они вместе сделают партию превосходной оптики, чтобы обеспечить её достойным приданым.
  
   - Нори, не спи! - окликнула её мать. - Держи свою порцию!
  
   Нора торопливо приблизилась, взяла свою тарелку и расположилась в одном кругу с детьми, которые толкались и смеялись, не заботясь о сохранности еды, которая совсем скоро может оказаться в дефиците. Что ж, если она выйдет замуж, это даст ещё одно преимущество: она сможет сидеть в кругу со взрослыми и получит право голоса. Но будет видеть родителей раз в году.
  
   Быстро справившись с едой, Нора забралась в вагончик, свернулась на своей постели калачиком и тяжело вздохнула. От неё самой зависит не всё, но многое. Как же трудно брать на себя ответственность, особенно за собственную судьбу!
  
  
  
   Утро было тихим. Большинство номадов ещё спали, измождённые вчерашним долгим переходом. Кое-кто, как и Нора, уже вышли из вагончиков и выглядывали за пределы общего навеса, чтобы разведать обстановку. За ночь пыль и пепел так запорошили брезент, что под куполом было почти темно. Небо снаружи было чистым - насколько это возможно в вулканической пустыне. Во всяком случае, восточный участок буро-серого неба был немного светлее всех остальных - там, за пылевыми облаками, пряталось солнце.
  
   Невольно Нора сместила взгляд к горизонту на юге. Хоть она и не могла увидеть, но знала, что где-то там, за грядой спящих гор и вулканических стражей, находится она: мать всех вулканов и главный источник жидкого пламени - Солнечная Гора. Мечта храбрейших авантюристов и безумных корыстолюбцев, мифический источник неиссякаемой силы и мощи... В общем, не то, что может заинтересовать мудрых и скромных номадов Цеплин. Они привыкли довольствоваться тем, что приносят от Горы мягкие потоки. Ну, или чуточку большим.
  
   Нора вернулась под навес за длинной жердью, и присоединилась к таким же, как она, ранним пташкам, помогая сбивать пыль с брезента. Хвостик бодро трусила следом - вчера ей перепало достаточно костей, чтобы она чувствовала себя довольной жизнью.
  
   - Беги в лес, пока нет ветра, глупая, - сказала Нора, ласково потрепав холку своей любимицы. - Ты можешь добраться, пока мы недалеко ушли, а весной встретимся, ну же! А то придётся всю зиму пареный овёс жрать.
  
   Хвостик ответила что-то на своём собачьем языке, но не убежала, а продолжала проницательно смотреть на свою хозяйку. Нора ласково покрутила ей большие мягкие уши, а потом чмокнула прямо во влажный нос.
  
   - Жаль, что ты перестала мне доверять, Хвостик, - сказала она. - В лесу тебе было бы лучше, это точно.
  
   Погода весь день стояла спокойная, безветренная. Им бы лучше двинуться в путь, пока видимость хорошая, но старейшины решили, что нужно дать людям и якам отдых. Весь день никто ничем себя не утруждал - лишь некоторые приводили в порядок инструменты, надеясь приступить к делу сразу же, как только прибудут на место; другие перебирали припасы и вещи, собирая в отдельную кучу то, что можно оставить здесь и забрать на обратном пути, а не тащить и дальше через пустыню.
  
   На второй день пополняли запасы воды у обнаруженного в трёх милях гейзера. Ту местность облюбовали грифоны, и они подпускали людей к воде неохотно, важно расступаясь лишь когда были зажжены факелы.
  
   А ночью снова поднялся ветер, теперь уже северный. Хвостик вела себя странно: металась по лагерю, будто разыскивая что-то; Нора даже прикрикнула на неё, когда она чуть не перевернула котел с ужином Голдов. Яки тоже сердито ревели, хотя им-то не должно быть холодно, наоборот, при такой температуре они должны чувствовать себя лучше.
  
   Расстилая постели, Нора расположила их поближе друг к другу, чтобы можно было вместе укрыться под несколькими одеялами. Она надеялась, что Хвостик успокоится и тоже будет рядом, согревая её своим теплом, но та продолжала беспокойно метаться то по вагончику, то выскакивая наружу и оставляя сквозняки сквозь неплотно задёрнутый полог. Нора раздражалась и собиралась уже закрыть вход, оставив собаку снаружи, когда та вдруг пулей ворвалась внутрь и смирно улеглась у входа, лишь время от времени раздражённо рыча.
  
   - Что это с Хвостик? - спросила Майя, проснувшаяся из-за возни Норы.
  
   Та улеглась рядом с сестрой, надеясь, что на этом псина угомонится, и сказала:
  
   - Наверное, передумала идти с нами на юг. Если завтра не будет ветра, попробую пройтись с ней немного назад, может, отстанет.
  
   Майя вздохнула и уткнулась носом Норе в плечо.
  
   - Скорей бы уже весна, - сказала она. - Не люблю пустыню.
  
   Нора ничего не ответила, лишь усмехнулась в темноте. Она не знала, кто вообще из номадов Цеплин любит пустыню. Но здесь было их прошлое, настоящее и будущее. Здесь было всё, что они могут предложить миру, и что мир может предложить им.
  
   Наутро Нора встала поздно - сказалась беспокойная ночь. Голова у неё гудела, все кости ломило - должно быть, ночью она всё-таки перемерзла. Хвостик где-то запропастилась, Майя и Даб, должно быть, ушли играть к кузенам, родители готовились к завтрашней отправке.
  
   - Нори, ты здорова? - спросила мама, едва та покинула вагончик. - Ты белая, как соль, ты хорошо спала?
  
   Нора смирно позволила матери ощупать её лоб и щёки - уже в этих прикосновениях ощущалась целебная сила.
  
   - Хвостик всю ночь буянила, - сказала она. - Ты её не видела?
  
   - Бегает где-то снаружи, - сказала мама, усаживая Нору рядом с тлеющими углями костра и набрасывая на её плечи шерстяной плед.
  
   Нора думала, что было бы некстати заболеть перед переходом через Маковое Плато. Слабость будет прогрессировать, она может заболеть ещё больше, потеряет трудоспособность, по меньшей мере, частично, и, в конечном итоге, это может плохо повлиять на её внешность. Мама, судя по всему, думала о том же, потому что уже через несколько минут в руках у Норы была чаша с остро-терпким отваром, и она чувствовала, как питьё согревает её изнутри.
  
   - Следующую ночь твоя псина будет ночевать с нами, - строго сказала мать. - Твой отец с ней церемониться не станет, так что лучше бы ей вести себя смирно.
  
   - Она будет, - пообещала Нора, слабо улыбаясь. Всё-таки материнская забота творит чудеса. Она надеялась, что когда-нибудь тоже станет хорошей матерью своему ребенку.
  
   Мама ушла, покачав головой, а Нора сидела у костра и пила отвар, с каждой минутой чувствуя себя всё лучше и лучше. Да, сегодня она вряд ли будет полезна своей семье, но зато завтра, к началу путешествия через Плато, она будет уже в полной силе.
  
   - Привет, ты не видела Грега и Люси?
  
   Нора подняла взгляд и прищурилась: перед ней стоял молодой неопрятный мужчина, чьего имени она не помнила, но с трудом узнала в нем одного из семьи Марк-Марин.
  
   - Извини, я не помню всех ваших по именам, - сказала она. - Как они выглядят?
  
   - Грег - мой младший брат. Похож на меня, только пошире в плечах и нос картошкой. Люси - его дочка, посимпатичнее папаши будет. Они часто играют с вашим Дабом.
  
   Девочку Нора вспомнила - мама никогда не одобряла их дружбы с Дабом и Майей. Она покачала головой.
  
   - Я только недавно встала, и их не видела. Спросите моих родителей, они вон там, подлатывают вагончик.
  
   - Может, вчера вечером? - настойчиво уточнил незнакомец из Марк-Марин. - Мы пытаемся понять, ночевали ли они в лагере.
  
   Нора пожала плечами.
  
   - Не видела их вчера. Разве что Люси, кажется, ходила со старшими за водой, но я не помню точно.
  
   Мужчина досадливо поджал губы и махнул рукой.
  
   Уже через час Нора чувствовала себя почти здоровой, но мама всё равно не позволила ей принять участие в общей работе. К приготовлению еды она также не была допущена, поскольку могла кого-нибудь заразить, и потому была вынуждена коротать время в одиночестве у костра, лишь в компании горячей имбирной настойки.
  
   Она издалека наблюдала за суетой в лагере: Люси и Грега так и не нашли, и начали подозревать, что они заблудились в пустыне. Ближе к вечеру, когда стемнело, старейшина позволил использовать сигнальные ракеты: их видно издалека, и они помогли бы потерявшимся найти путь домой. Сигнал подавали каждый час, и, если бы не тревожная причина для их использования, Нора восхитилась бы красотой ярко-оранжевого пламени, расцветающего высоко в небе... Это была технология номадов Зипс, которую они очень трепетно берегли в тайне от чужаков и каждый образец продавали очень дорого... Но уже не раз эти штуки спасали беспечных Цеплин, заплутавших в однообразном скалистом ландшафте.
  
   Мать заставила Нору отправиться спать пораньше, и сидела рядом, пока та не заснула. Если двое из Марк-Марин будут завтра еле волочить ноги, то только по их собственной вине. Нора же должна быть здоровой и сильной, ей это важнее, чем кому-либо ещё в племени Цеплин.
  
   На следующее утро объявили, что путешествие пока что приостанавливается. Люси и Грег так и не вернулись, и старейшины решили дать им ещё один день. В лагере назревало беспокойство - у Марин всегда были проблемы с дисциплиной, а теперь ещё это. Погода стояла хорошая, идеально подходящая для перехода через Маковое Плато, и каждый час вынужденного простоя приближал семью Марк-Марин к статусу "нон грата". Несколько групп взрослых мужчин отправились на поиски следов. Вместе с недовольством у некоторых зрело и беспокойство: могло произойти что-то действительно нехорошее. Нора упорно гнала от себя дурные мысли, и чтобы хоть чем-то отвлечься, уговаривала отца взять её с собой на поиски. Но тот отказывался напрочь, особенно после того, как Майя спросила необдуманно:
  
   - Может, их съели грифоны?
  
   - Глупая, грифоны не едят людей, - раздраженно сказал Даб. - Они охотятся на яков и оленей.
  
   - Откуда в пустыне олени? - невинно спросила Майя. - Здесь же нет травы и деревьев.
  
   - Грифоны летают за оленями в лес, - пояснил Даб. - А здесь они просто живут, чтобы не попадаться хищникам покрупнее.
  
   Майя понимающе покачала головой, но больше ничего не сказала. Возможно, она рассуждала, какие такие более крупные хищники могут быть опасны для грифонов, и не сообразят ли эти хищники, что грифонов надо искать в пустыне, но вслух больше ни о чём не спрашивала. Нора понимала, что не стоит опасаться всерьёз детских догадок, но отец почему-то стал более мрачным после этой небольшой беседы.
  
   Мама осталась утешать обеспокоенную Майю, а отец с другими взрослыми отправился в сторону гейзера - возможно, именно там отстали от всех Грег и Люси.
  
   Хвостик вернулась ближе к вечеру - грязная, уставшая и всё такая же нервозная. Нора причесала её и тайком от мамы дала пару костей. Она с толком и расстановкой объяснила псине, что если она не угомонится, ночевать ей придётся с родителями. Трудно сказать, намотала ли та информацию на ус, но возиться перестала, и, казалось, даже как-то приуныла. Нет, если они не отправятся через Плато завтра, точно нужно будет сходить с Хвостик на пару миль на север и заставить её вернуться в лес, пока ещё не поздно.
  
   Следующей ночью старейшина запретил жечь сигнальные летучки, но велел соорудить возвышение из тонких металлических планок, собрать на верхней его части хворост и поджигать каждый час. Его, конечно, будет видно хуже, чем летучку, но если тот, кто ищет путь домой, будет не дальше трёх миль, он её увидит. Нора старалась не думать о том, какие шансы дает совет старейшин тем, кто ушёл дальше, чем на три мили. И ещё один день племени предстояло оставаться на месте.
  
   - Эй, куда это ты собралась? - окликнул Нору дед Агат, не участвовавший в поисках в силу своего почтенного возраста.
  
   - Пройдусь с Хвостик на север, - неуверенно сказала Нора. - Ей нужно вернуться в лес, в пустыне не место для собаки.
  
   Дед посмотрел на неё серьёзно, а через несколько секунд сказал:
  
   - Правда твоя, но я не отпускал бы такую хорошую собаку. Одной тебе точно не следует идти. Пада! Тодорон! - окликнул он двух дальних кузенов Норы, которые только что вернулись с поисков. - Проводите-ка девчонку на пару миль к северу, собаку прогнать надо. Заодно ещё раз нашу тропу проверите - может, Марк-Марины выбрели на неё да из сил выбились.
  
   Нора недовольно поджала губы, но перечить не осмелилась. Дед Агат состоит в совете старейшин, а она кто такая? Неловко было заставлять кузенов снова отправляться в путь, когда они собирались отдохнуть, но слово было сказано.
  
   Пада и Тодорон побросали обратно в рюкзак немного припасов и самые необходимые в пустыне вещи и жестом велели Норе следовать за ними. С Падой Нора была хорошо знакома - он был смешным и глупым, и тоже собирался участвовать в ярмарке. Каждый год он сокрушался, что только женщины могут выбирать племя, с которым жить - сам он с удовольствием побродил бы по стране вместе с артистами Зипс. Тодорон же был отцом непоседливых Бенни и Патриции и образцовым семьянином. Он доказал, что является достойным членом общины Цеплин, так что уже никто не вспоминал, с каким конфликтом в их семью вошла его жена Даяна. Ей не было восемнадцати, но она ввела Тодорона в заблуждение во время ярмарки, и там же они зачали Патрицию. Тогда Нора была ещё совсем маленькой, и вся эта история казалась ей жутко романтичной, но теперь её бросало в холодный пот от ужаса, что подобная история может приключиться с нею. Она была слишком хорошо воспитана и боялась гнева своего отца.
  
   Они шли строго на север, не сходя с дороги, по которой обоз прибыл на стоянку. Когда они спустились с Плешивого Горба, Нора с непривычки почувствовала головокружение - земля двигалась под их ногами, будто вот-вот на поверхность вырвется подземная огненная река. Шерсть на холке у Хвостик поднялась дыбом, но она смирно шла рядом с Норой, лишь подозрительно зыркая по сторонам.
  
   - Не отставай, - велел Норе Тодорон и бодро зашагал вперёд. - Мы должны вернуться засветло, иначе нас тоже начнут искать.
  
   Нора послушно ускорилась, похлопав Хвостик по шее. Ей не хотелось расставаться с собакой, её преданность и нежелание уходить в лес тронули Нору до глубины души, но расстаться до весны было необходимо. Если Хвостик не захочет уйти сама, придётся её заставить... любые способы будут хороши, если это спасёт собаке жизнь и здоровье.
  
   Та будто почувствовала, куда и зачем они идут, и стала жаться ближе к Норе, будто надеясь, что та передумает. Они шли по неустойчивой почве, и это, как всегда, не нравилось собаке, она всё больше скулила и рычала и начинала отставать, будто не желая идти дальше. Но, судя по отдалённым трещинам в земле, до края подземной реки оставалось чуть меньше мили - и там им предстоит оставить псину.
  
   Нора знала, что так надо, но ей всё равно было нелегко. Она боялась, что ей не хватит твёрдости и решимости.
  
   - Все, пошла отсюда! - сказала она Хвостик, с силой хлопнув ту по задней части спины. - Вон туда, там лес, беги!
  
   Хвостик обернулась удивленно и последовала за Норой, которая пятилась по дороге обратно к стоянке. Собака была не похожа сама на себя: взъерошенная, напуганная, как будто за ней гналась стая бешеных волков.
  
   - Ну, давай же, иди, - Нора сделала вид, что поднимает камень с земли, но Хвостик не восприняла это как угрозу и побежала навстречу хозяйке.
  
   - А ну! - прикрикнул Тодорон и осуществил угрозу, которую не могла привести в действие Нора - бросил камень, попав псине в бок.
  
   Та взвизгнула недовольно и отбежала на несколько шагов, испуганно озираясь. Она рычала и испуганно хрипела, и, казалось, не поняла, кто именно бросил в неё камень, потому что смотрела не на Тодорона, а по сторонам.
  
   - Пошла, пошла отсюда! - кричали Пада и Тодорон, бросая камни помельче, чтобы не нанести Хвостик увечья, но всё же убедить её в серьёзности намерений.
  
   Нора быстро шла на юг, не оборачиваясь. Она слышала, как рычит, заливаясь хрипом, Хвостик, как не хочет её отпускать... Но им достаточно уйти на сотню футов, чтобы собака не осмелилась ступить на землю над огненной рекой. Она будет стоять там, на границе безопасной земли, пока не поймёт, что всё безнадёжно, что хозяйка не вернется до самой весны; пока не поймет, что единственный способ выжить - отправиться на север, обратно в лес. Инстинкты направят её в нужное место, и с ней всё будет хорошо. И через четыре месяца, когда номады Цеплин вернутся в Ахаонг, Хвостик, возможно, встретит её на окраине леса радостным лаем.
  
   - Эй, не грусти, - сказал Пада, непринуждённо хлопнув Нору по плечу. - Вы с ней ещё встретитесь, и она будет тебе благодарна.
  
   - Конечно, - сквозь слёзы заставила себя улыбнуться Нора. - Ей так будет лучше.
  
   Не выдержав, она обернулась: собака стояла у высокого валуна, именно там, где её оставили. Она бегала по краю подземной реки, которую чуяла своим безупречным инстинктом, рычала, испуганно скулила. Она не вела себя так в прошлые разы. Неужели Нора умудрилась привязать её к себе сильнее необходимого? А вдруг она не уйдёт в лес, а будет ждать там, у валуна, пока не умрёт от голода и жажды?
  
   Нет, это невозможно. Привязанность не может быть сильнее инстинкта самосохранения. С Хвостик всё будет хорошо... Самое плохое, что может произойти - она не признает Нору весной, не простит предательства. Что ж, и такое может случиться. Но зато собака не погибнет в пустыне.
  
   - Эй!
  
   Нора не сразу поняла, что происходит. Тодорон и Пада остановились и снова начали кидать камни в сторону собаки, но та уже не обращала на них никакого внимания. Она бежала прямо по неспокойной земле, огибая людей по дуге, но безошибочно направляясь в сторону Плешивого Горба. Пада и Тодорон бежали за ней, угрожающе крича и продолжая бросать камни, но Хвостик уже не обращала на них внимания. Оказавшись на безопасном расстоянии, она обернулась, будто убедившись, что Нора идет домой, а потом побежала по дорожке на юг, вызывающе виляя хвостом.
  
   - Ну что ж... - задумчиво сказал Тодорон. - Миссия провалена, но преданность псины проверена.
  
   Нора сдержанно хмыкнула, но в глубине души у неё разливалось тепло, смешанное с лёгкой тревогой. Она действительно сделала всё, что могла. Но Хвостик сама сделала свой выбор, и это было приятно.
  
  
  
   Ещё только приближаясь к стоянке, Нора поняла, что каким-то образом попала в беду: издалека она увидела отца, который поджидал её у входа под общий навес, низко опустив голову и скрестив руки на груди. Нора чувствовала вину, хотя сама не понимала, за что: никаких правил она не нарушала, все дела по хозяйству сделала добросовестно и вернулась задолго до наступления темноты. Должно быть, что-то в виде отца вызвало у неё это чувство, потому что объективных причин для чувства вины она не находила.
  
   - Баэл не в себе, - заметил Тодорон. Значит, Норе не показалось. - Надеюсь, ничего не случилось. Удачи с Хвостиком, Нори.
  
   Та что-то невнятно пробормотала в ответ и направилась к отцу, внутренне дрожа, но внешне изо всех сил стараясь не показать беспокойства - отец не любил, когда его дети проявляли страх, он считал это слабостью.
  
   - Ты ждал меня, отец? - спросила она чуть громче необходимого, лишь бы скрыть дрожь в голосе. - Или у тебя здесь другое дело?
  
   Баэл окинул её хмурым взглядом с ног до головы, и, не обнаружив повода для беспокойства, ответил чуть более мягко, чем Нора ожидала:
  
   - Тебя. Ступай в вагончик, сейчас же.
  
   Нора хотела спросить про Хвостик, но не осмелилась. Если отец чем-то недоволен, нужно в первую очередь понять, чем именно, и, по возможности, исправить ситуацию, а уже потом решать остальные вопросы. Рядом с их семейными вагончиками сидела мать; выглядела она напряжённой, но сразу повеселела и расслабилась, едва увидела Нору. Она ничего не сказала дочери, лишь подвинулась, позволив ей пройти внутрь.
  
   - Кто позволил тебе покинуть лагерь? - негромко, но сердито спросил отец, едва опустив за собой ширму.
  
   Нора озадаченно нахмурилась - если и было распоряжение оставаться здесь, она его не слышала.
  
   - Прости, отец, - эти слова всегда правильны, независимо от того, справедливы или нет. - Ты ничего не говорил об изменении порядка, а ведь раньше я всегда могла пройтись по окрестностям.
  
   - Ты должна была подумать! - воскликнул он, но потом сразу же понизил тон: - Для этого тебе дана вот эта штука на плечах! - он постучал указательным пальцем по её лбу. - В лагере творится чёрт знает что, без следа пропали два человека, мы даже представить не можем, что с ними произошло! А ты уходишь, куда тебе вздумается, даже никого не предупредив! Твоя собака возвращается одна, да с таким видом, будто её стая мантикор преследует! Что я должен был подумать? Твоё счастье, что тебя благословил дед Агат, и что ты была не одна, а иначе я бы запер тебя на две недели! С этого момента, ты должна докладывать о всех своих передвижениях мне лично! Если меня нет рядом - не сходи с места, кроме крайней необходимости. Каждую секунду я должен точно знать, где ты находишься. И я потребую, чтобы вы с мамой донесли эту же мысль до Майи и Даба - я не хочу, чтобы с моими детьми что-то приключилось.
  
   Нора пристыжено потупилась, хотя на самом деле слова отца казались ей несправедливыми. Если глупец из Марк-Марин потащил свою дочь в пустыню и заблудился, это ещё не означает, что с ней произойдет то же самое. Она всегда соблюдала осторожность, запоминала приметы и старалась не сворачивать с прямого пути... А сегодня и вовсе шла по следам обоза, заблудиться было бы полным идиотизмом... Но, с другой стороны, она понимала, что отец заботится о ней. И ужасное беспокойство о её безопасности делает его претензии неразумными. Что ж, с такими мыслями подчиняться нерациональным требованиям немного проще.
  
   - Да, отец, ещё раз прости меня. Впредь я обещаю быть более осторожной.
  
   Несколько секунд он молчал. Нора боялась поднять взгляд, но ей казалось, что отец всё же сменил гнев на милость. Наконец, он произнёс, и его голос был уже почти спокойным:
  
   - Твоя глупая собака забилась под вагончик, пойди и успокой её. Если уж ей придётся выживать с нами в пустыне, пусть хотя бы ведёт себя спокойно. Будет беситься - забью, так ей и передай.
  
   Нора с трудом сглотнула ком в горле и нетерпеливо затопталась на месте. Она не понимала, почему Хвостик так странно себя ведёт в последнее время. Скорее всего, это пустыня так на неё влияет, но почему она тогда отказалась бежать обратно в лес? Раньше у неё никогда с этим не было проблем.
  
   - Да, отец, я буду следить за ней. Но я прошу тебя о снисхождении, Хвостик нужно время, чтобы привыкнуть к пустыне.
  
   - Ступай, - сказал Баэл и скрестил руки на груди. - Я буду наблюдать за ней. И за тобой тоже.
  
   Нора робко кивнула и покинула вагончик. Лицо её горело, а пальцы мелко дрожали. Она очень не любила вызывать недовольство отца.
  
   Она сразу же заглянула под вагончик - Хвостик была там. Она лежала возле колеса, сложив лапы и поджав хвост, и смотрела на Нору печально и насторожено.
  
   - Вылезай оттуда, - сказала Нора и похлопала себя по колену, привлекая внимание собаки. - Давай же, упрямица, иди сюда, я приведу тебя в порядок.
  
   Медленно и недоверчиво, Хвостик приблизилась, то и дело озираясь по сторонам и готовая вновь спрятаться. На её боку было видно несколько небольших ссадин от камней, которыми Тодорон и Пада пытались её отогнать.
  
   - Ну ладно тебе, не сердись, - мягко сказала Нора, опускаясь на землю рядом с собакой и ласково перебирая шерсть на её шее. - Надеюсь, ты не пожалеешь, что осталась.
  
   В знак примирения Хвостик положила голову Норе на плечо и тихонько фыркнула.
  
   Она успокоилась на некоторое время, но не отходила от Норы ни на шаг, наблюдая буквально за каждым её движением. Под вечер Нора прошлась по лагерю, собирая мясные объедки, в надежде, что на сытый желудок Хвостик будет вести себя смирно. Вечером она позволила собаке войти в вагончик, хотя в тёплую погоду она обычно ночевала снаружи. Но стоило Норе задремать, как снова началось...
  
   - Тише, Хвостик, прекрати немедленно!
  
   Та выла, скулила и рычала, мечась по тесному вагончику, то ли желая выбежать, то ли ища, куда спрятаться. Майя и Даб проснулись и недовольно заворчали. Нора безуспешно пыталась заставить собаку замереть и успокоиться, но та вырывалась и снова начинала суетиться. Снаружи послышались тяжелые шаги.
  
   - Что происходит?
  
   В вагончик вошел отец, Майя и Даб тотчас же притихли, Нора метнулась к Хвостику, надеясь утихомирить её и спасти от самого плохого.
  
   - Взбесилась? - грозно спросил Баэл, шагнув к собаке и наклонившись над ней. Теперь, казалось, Хвостик и сама поняла, что натворила, но рычать не перестала. Странно, она, казалось, чего-то боялась, и это что-то, вопреки здравому смыслу, не было отцом Норы, хотя именно от него сейчас исходила главная угроза.
  
   - Пожалуйста, отец, не тронь, - взмолилась Нора, и, наконец, сумела ухватить собаку за шкирку и несколько раз хлопнула её ладонью по спине. - Прекрати, Хвостик, немедленно! Угомонись, а ну! Цыц!
  
   Какое-то из отчаянных увещеваний подействовало, и Хвостик, наконец, заметила свою хозяйку. Она жалобно заскулила и припала к деревянному полу, всё ещё косясь на вход.
  
   - Что с ней? - строго спросил Баэл.
  
   - Я не знаю, - сказала Нора. - Днём всё было хорошо, она почти успокоилась...
  
   - Ещё один звук, - сказал Баэл, обращаясь к собаке. - Ровно один.
  
   И он ушёл.
  
   Хвостик продолжала ёрзать и тихонько поскуливать, но Нора сжала ей челюсти ладонью, а второй продолжала держать за шкирку.
  
   - Не шуми, я умоляю тебя, - сказала она негромко. Она собиралась всю ночь не спускать с собаки глаз. - Эй, ложись сюда. Давай, ко мне. Будешь спать рядом со мной, я не дам тебя в обиду. Не бойся, Хвостик, ложись. И успокойся.
  
   Нора слышала, как часто-часто бьется сердце собаки. Та притихла, но явно не успокоилась - продолжала дергаться и рычать, к счастью, достаточно тихо, чтобы Баэл не услышал. Лишь под утро её дыхание немного выровнялось, а мышцы расслабились, и Нора осмелилась задремать, всё же не отпуская свою любимицу. Она снова проспала рассвет, но заспаться надолго ей не позволили.
  
   - Нори! - громкий встревоженный голос.
  
   Странно, это снова был отец, и он опять был чем-то недоволен. Хвостик спокойно спала и не шумела, и едва ли лениво открыла глаз, когда Баэл ворвался в вагончик.
  
   Нора вскочила и начала лихорадочно соображать, чем провинилась на этот раз.
  
   - Что случилось? - спросонья думалось плохо, и она надеялась, что отец прояснит ситуацию.
  
   Но он оглядел сначала её, а потом, недоверчиво, угомонившуюся Хвостик.
  
   - Ты в порядке? - спросил он, и, не дожидаясь очевидного ответа, сообщил: - Тодорон и Пада пропали. Их нет, хотя вечером оба ложились спать со своими семьями. И единственное, что у них было общего в последние дни - это то, что они ходили с тобой по северной дороге. Тебе есть что сказать по этому поводу, Нора?
  
   Она испуганно покачала головой. Возможно, паниковать преждевременно? Но она не осмелилась сказать это Баэлу. Может быть, это просто совпадение, что не могут найти именно их двоих. Может, они отправились к гейзеру, чтобы скупаться, или сбивают пепел с брезента, или кто-то из них что-то потерял вчера в пути, а выходить в одиночку счёл неразумным? Объяснений могло быть много...
  
   - Ты ей что-то дала? - спросил отец, подозрительно глядя на собаку. Хвостик крепко спала, наконец, успокоившись. И что ей ночью маялось? - Какой-то успокоительный отвар?
  
   Нора покачала головой, хотя эта мысль приходила ей в голову.
  
   - Я просто обняла её ночью, и она постепенно затихла. Думаю, она привыкает к местному воздуху.
  
   Баэл ничего не сказал, лишь нахмурился и вышел.
  
   Нора поднялась и переоделась в свежую одежду. Теперь ей следует быть ещё более осмотрительной, по крайней мере, до того, как объявятся Тодорон, Пада и двое из Марк-Марин.
  
  
  
   Дополнительных увещеваний от отца не последовало, да в них не было и нужды. Ни Нора, ни младшие, не жаждали ощутить на себе недовольство Баэла, а потому добросовестно выполняли все требования по безопасности: не покидали лагерь, не уходили от семейных вагончиков без разрешения, внимательно наблюдали за всем вокруг.
  
   Совет старейшин принял решение не двигаться с места, пока не прояснятся обстоятельства исчезновения четырёх человек, трое из которых - взрослые крепкие мужчины. Старейшины раз за разом опрашивали всех, на случай, если кто-то что-то вспомнит; но Сью, жена Тодорона, могла сказать лишь, что он вышел посреди ночи справить нужду, а потом она заснула, не дождавшись его, и лишь утром обнаружила, что его нет. Пада обычно ночевал в одном вагончике с кузеном Дереком, но тот спал крепко и не слышал, когда исчез его сосед. Прошло два дня, но ни найти следов, ни выяснить что-либо так и не удалось.
  
   На сооружённом возвышении продолжали жечь сигнальный огонь, без особой, впрочем, надежды. Прошел слух, что старейшины собираются отдать приказ продолжить путешествие, оставив пропавших позади.
  
   Нора чувствовала себя подавленной. Она не видела причин, по которым Пада и Тодорон могли исчезнуть одновременно, хотя и понимала, почему старейшины так долго и тщательно опрашивали её обо всем, что происходило во время их небольшой прогулки. Нора вспоминала все детали - но ничто ровным счетом не вызывало подозрений. Разве что Хвостик, которая в тот день вела себя особенно беспокойно, в следующие два дня стала просто шёлковой. Нора могла за неё поручиться чем угодно, даже собственной жизнью - ведь она всю ночь провела с ней в обнимку. Но отец почему-то продолжал косо смотреть на псину, хотя и помалкивал. Всё это удручало.
  
   На третий день Хвостик снова будто взбеленилась. Нора запаниковала, боясь, что отец привёдет в действие угрозу, но тот будто даже не замечал собаку, лишь наблюдал за всеми вокруг, мрачный, как сыч, упрямо сидящий на дубу во время урагана. На этот раз Норе удалось успокоить собаку быстрее.
  
   А в середине следующего дня обнаружилось, что пропала целая семья Куидс, которые формально не принадлежали к племени Цеплин, но путешествовали с ними, постепенно ассимилируя. Их вагончик был пуст, а все вещи были на местах. Будто все они встали посреди ночи и просто ушли, ничего не взяв.
  
  
  
   Люди заговорили о нечистом. О демонах, духах, прогневившихся богах... Последнее исходило большей частью от отставных военных, нанятых номадами для охраны, которые раньше воевали во имя своих богов, распространяя их влияние и славу. Однако номадам Цеплин были чужды эти суеверия. Старейшины искали причину внутри племени, и были склонны подозревать злой умысел человека, хотя было и неясно, кто может быть в этом заинтересован. Снова начались бессмысленные опросы, каждого вызывали к старейшинам по несколько раз. Были введены ночные вахты, несколько человек постоянно патрулировали лагерь, следя за порядком, и не спуская глаз с каждого, кто покидал вагончики по какой-либо причине.
  
   А через несколько ночей Хвостик снова начала суетиться. Нора лаской и строгостью заставляла её лежать, но отец всё равно услышал. Когда он ворвался в вагончик, она не выдержала и расплакалась - разве собака в чём-то была виновата?!
  
   - Прекрати, - прикрикнул Баэл на дочь, вытаскивая Хвостик за шкирку наружу. - Я не причиню ей вреда, даю слово.
  
   Это прозвучало странно, особенно с учетом того, что отец выглядел весьма решительно и держал дубину и арбалет наготове, однако Нора привыкла верить слову отца. Вот только два его слова противоречили друг другу - он обещал забить Хвостик, если та будет без причины шуметь, а вот теперь пообещал не вредить ей...
  
   Нора дрожала всем телом, вслушиваясь в звуки, доносящиеся снаружи.
  
   - Ищи, ну же! - прикрикивал Баэл. - Покажи мне, что тебя так пугает, давай!
  
   Хвостик металась, рычала и скулила, но, похоже, поиски не увенчались успехом. Но потом в отдалении послышался крик, и все звуки смешались: удары, рычание, крики людей и чей-то плач... Майя и Даб проснулись и испуганно прижались к Норе с двух сторон. Она и сама замерла и не смела пошевелиться, даже в окошко боялась выглянуть. Но потом звуки начали приближаться, Хвостик снаружи залаяла более отчаянно...
  
   Нора запаниковала. Она не знала, что происходит, но если пропадают люди, наверняка что-то нехорошее. И если её собака так сердится, то, возможно, что-то угрожает Норе или её младшим... Она подскочила к большому сундуку, в котором хранились её вещи, и распахнула его.
  
   - Залезай, Майя, живо! Даб, ты спрячься во втором!
  
   Дети подчинились, и, уже опуская над собой крышку, брат испуганно спросил:
  
   - А ты?
  
   - Исчезни! - прикрикнула Нора, озираясь в темноте. Где-то здесь должен быть набор обсидиановых клинков - часть её приданого, уцелевшего после приобретения самоходной машины. Она нашла оружие и притаилась в самом тёмном углу вагончика, готовая защищать себя и своих младших.
  
   По звукам, доносящимся снаружи, ничего невозможно было понять. Крики, суета, надрывистый лай и рычание Хвостик, топот ног, удары... Звуки то приближались, то отдалялись... Нора потеряла счёт времени, когда они, наконец, начали затихать. У входа в вагончик вдруг послышались торопливые тяжёлые шаги. Нора затаила дыхание и приготовилась к прыжку...
  
   - Нора, Майя, Даб!
  
   В вагончик ворвался отец, держа перед собой зажжённый факел. Потолок начал стремительно чернеть, но Баэл продолжал размахивать факелом и озираться. Наконец, он заметил Нору и стремительно шагнул к ней.
  
   Она не могла пошевелиться, не могла заставить себя бросить оружие. Все спуталось: безумие Хвостик, крик отца, суета и беспокойство снаружи... Она не понимала, что происходит, нужно ли защищаться от неведомой опасности...
  
   - Где Майя и Даб?
  
   "Я же их спрятала, чтобы они были в порядке, - подумала Нора. - Уже безопасно, или ещё нет?"
  
   Она понимала, что делает что-то не то, но не контролировала себя. Будто какая-то её часть зациклилась на этой позе, на мысли о самообороне.
  
   "Но ведь это отец. Он хочет защитить нас".
  
   - Нора, опусти оружие, сейчас же. Где Майя и Даб?
  
   Нора не могла выдавить из себя ни звука. Её горло будто сжал сумасшедший спазм.
  
   "Почему я не слышу Хвостик? Что с ней? Что вообще произошло?"
  
   - Мы здесь, пап! - послышался робкий шепот из дальнего угла, и боковым зрением Нора увидела, как приоткрывается крышка сундука.
  
   Отец на секунду отвернулся от неё, чувство опасности ослабло. Нора не без труда разжала пальцы, оружие с гулким стуком упало на деревянный пол, но опустить руки она не могла, все её тело будто одеревенело. Брат и сестра вылезли из сундуков, и Баэл облегченно выдохнул и снова повернулся к Норе. Она испуганно смотрела на отца и чувствовала, как по её щекам текут слёзы. Что-то определенно пошло не так.
  
   - Не плачь, - сказал Баэл неожиданно мягко, приблизился, опустил её руки и осторожно обнял за плечи. - Всё в порядке, ты молодец, Нори. Но ты женщина, и не должна сражаться. Слышишь? В следующий раз ты будешь прятаться вместе с братом и сестрой или бежать от опасности. Ты поняла? Ты не возьмёшь в руки оружие до крайней - ты поняла меня? до самой крайней! - необходимости.
  
   Нора быстро закивала, глотая слёзы, которые текли всё быстрее. Эту часть отцовского наказа она выполнить была не в состоянии. Страх и последовавшее за ним облегчение были такими сильными, что она вдруг почувствовала слабость во всем теле, и больше не могла стоять на ногах.
  
   - Ну, всё, - сказал отец, увидев, как она оседает на пол. - Это уже по маминой части. Но помни моё слово, Нора. Я... - он не договорил и вышел из вагончика.
  
   Нора продолжала всхлипывать и задыхаться. Прошло меньше минуты, и пришла мама, а сразу за ней - Хвостик, целая и невредимая. Мама уложила сначала младших, потом помогла Норе улечься и расположилась рядом. В этот раз Нора снова засыпала у мамы под боком, и это было единственное, что спасало её от кошмаров.
  
  
  
   На следующий день стало известно, что пропало двадцать два человека, а шестеро погибли. Пятеро из них были наёмниками, которые явно знали своё дело, но столкнулись с чем-то, что не входило в их компетенцию. Шестым был Киви Найт - старейший член семьи и всего племени. И если первые погибли в бою от неизвестного оружия, Киви, похоже, скончался естественной смертью, просто переволновавшись. Норе было жаль своего прадеда, он всегда был добр и к ней, и ко всем детям вообще. Но в его смерти не было ничего удивительного: он уже разменял свой второй век, а прошлой ночью Нора сама едва не умерла от страха. В их мирном племени отродясь таких кошмаров не случалось... А хуже всего то, что никто так и не понял, что именно произошло.
  
   Всё началось с того, что Баэл догадался, что Хвостик замечает что-то, недоступное людям. Она вела себя беспокойно именно в те ночи, когда кто-то исчезал, и если на первый взгляд можно было вообразить, что она как-то к этому причастна, то более наблюдательный Баэл сделал предположение, что к некоторым вещам собаки более чувствительны, чем люди. И он решил использовать Хвостик, чтобы обнаружить угрозу.
  
   Когда собака прошлой ночью покинула вагончик, с ней стало происходить невообразимое. Она металась из стороны в сторону, будто сама не могла понять, где находится то, что её волнует. На лай сбежались люди, и вот тогда-то кто-то заметил, что охранники, заступившие на дежурство, ведут себя странно.
  
   Слухи были слишком противоречивыми, чтобы Нора могла понять, во что ей верить. Одни говорили, что наёмники начали бросаться на людей; другие утверждали, что они просто пытались сбежать. Но факт оставался фактом: все пятеро погибли от отравленных шипов, а откуда они взялись, выяснить так и не удалось. Лишь на рассвете обнаружили несколько больших разрезов на оградительном брезенте.
  
   Посторонних никто не видел. В общей суматохе и беспорядке никто также не заметил, куда подевались ещё двадцать два человека, но до восхода солнца старейшины строго-настрого запретили кому-либо покидать лагерь и начинать поиски.
  
   В отличие от прошлых случаев, на этот раз в окрестностях удалось найти несколько тел. Они были изуродованы почти до неузнаваемости и сброшены в расщелины в земле; невозможно было понять, кто же в ответе за произошедшее: человек или зверь.
  
   Если у Баэла и были какие-то соображения по поводу происходящего, он держал их при себе. Он лишь велел перенести все постели в один вагончик, чтобы ночью никто не вышел незамеченным.
  
   Общий настрой в лагере от подавленного стал паранояльно-паническим. Наиболее внушаемые начали обращаться к наёмникам, как к людям, более просвещенным в вопросах поклонения божествам. Другие начали всерьёз задумываться о том, чтобы покинуть племя - если их прокляли, то лучше бы держаться подальше от мишени нечистого. Люди начали собираться в группы, чтобы донести свои требования до старейшин, а те круглые сутки держали совет в вагончике главного, лишь время от времени вызывая к себе кого-то, к кому у них были вопросы.
  
   Нору перестали туда приглашать с того момента, как Баэл высказал свою теорию насчёт Хвостик - его мысль показалась всем, включая саму Нору, весьма правдоподобной. Вопрос был в том, что же это может быть: что чувствует собака, но не замечает человек.
  
   Потом в лагере начали происходить перемены: семьи стали селиться вместе, сдвигая вагончики вплотную друг к другу; пустые же были спущены с Плешивого Горба и отогнаны в сторону, чтобы не мешали обзору. Снова разгорелись споры о том, не лучше ли отправиться через Маковое Плато - то место хоть и гиблое, но здесь явно не лучше, а в движении их будет сложнее застать врасплох, и уж точно по лавовой корке к ним будет сложнее подкрасться. Но старейшины медлили с решительными действиями, и это многих раздражало.
  
   Нора не знала, что происходит - ей по статусу было не положено проявлять любопытство, но она замечала, что отец все чаще вместо старейшин разговаривает с Лайоном Голдом, Питером Вентусом и одним из выживших наёмников. Нора могла лишь строить предположения, вот только она не знала, какое из двух более правдоподобно: вперёд или назад. Если племени Цеплин суждено разделиться, то куда пойдет их семья: вперёд, к шахтам, или обратно в Ахаонг, под защиту больших городов и чужих могущественных богов? Второе казалось более привлекательным, вот только между Плешивым Горбом и Ахаонгом, судя по всему, как раз и находилась неведомая опасность: те, кто попал под влияние неведомой силы и пытались уйти, двигались как раз на север, прежде чем их убили. Можно было сделать крюк и попытаться обойти неведомого врага, но тогда пришлось бы оставить большую часть припасов и имущества - в этих местах проторена только одна дорога, по которой яки могут протащить обоз.
  
   Норе было страшно и немного грустно: ну почему все это должно было произойти именно в её самый важный год? В глубине души она всё ещё надеялась, что всё прекратится так же внезапно, как началось. Хвостик успокоится, исчезновения и нападения прекратятся, и они продолжат путь; пересекут, наконец, Маковое Плато и начнут готовить оборудование к добыче и обработке обсидиана.
  
  
  
   Вся семья ночевала теперь в одном вагончике, и внутри было жарко и душно. Нора ворочалась с боку на бок, не в силах уснуть. Она хотела бы поднять ширму у входа, или хотя бы приоткрыть окно, но отец запретил. Он ходил по лагерю вместе с некоторыми взрослыми мужчинами с Хвостик на привязи: этим вечером она снова начала злиться и беспокоиться.
  
   Судя по неровному сопению, Майе тоже не спалось, но Нора не стала с ней заговаривать - не хотелось бы разбудить Даба и маму. Отец велел всем как следует отдохнуть, хотя и не пояснил, почему этой ночью это более важно, чем обычно. Но сестренка медленно поднялась и осторожно приблизилась к выходу.
  
   - Мам! - шепнула она очень тихо, но Гивер сразу зашевелилась и приподнялась на постели.
  
   - Что случилось, Май?
  
   - Мне надо выйти.
  
   Послышалась возня и звук поднимаемой ширмы.
  
   - Только тихо, а то весь лагерь переполошим, - предупредила мама.
  
   Нора, которая все это время настороженно наблюдала за происходящим, негромко сказала:
  
   - Мам, папа ведь запретил выходить.
  
   На секунду копошение замерло, а потом мама шагнула к кровати Норы и поцеловала её в макушку.
  
   - Со взрослыми можно, - сказала она, и, нежно пригладив Норе волосы, добавила: - Не волнуйся, мы очень быстро.
  
   Двумя беззвучными тенями они выскользнули наружу, впустив внутрь порцию свежего воздуха. Нора вдохнула его с удовольствием и решила, что попросит маму приоткрыть проём хотя бы ненадолго, иначе заснуть она сегодня не сможет. Ночь была тихой, отец и Хвостик ушли куда-то на другую сторону лагеря, а все вокруг давно спали. Не было слышно ни звуков шагов, ни голосов... Нора начала прислушиваться, и поняла, что Майя и мама могли бы производить больше шума. Нора слышала, как отец велел матери не спускать с детей глаз. Пусть Нора уже и не была ребёнком в полном смысле этого слова, Даб был им, и мама не могла далеко уйти... И эта подозрительная тишина становилась удручающей.
  
   - Мам! - вполголоса позвала Нора, просто чтобы убедиться, что мама и сестренка замешкались у входа в вагончик, чтобы подышать воздухом.
  
   Ответа не последовало. Сердце Норы забилось у самого горла, мешая дышать. Она скатилась с постели и подползла к выходу. Она не должна была даже нос высовывать наружу, но ей приходилось выбирать между гневом отца и ужасающей неизвестностью...
  
   - Мама! - снова позвала она, не прикасаясь к ширме, будто та могла её укусить.
  
   Кошмарная тишина давила на уши, на своей постели заворочался Даб. И Нора не выдержала. Пусть лучше отец накричит на неё или даже накажет, но она не может просто сидеть и ждать. Она подняла тяжелую ткань и осторожно выглянула наружу. В поле зрения были одни лишь вагончики и остывающие угли от костров.
  
   - Мама! - позвала она негромко, но достаточно, чтобы её можно было услышать с расстояния до двадцати футов. - Майя!
  
   Никто не отозвался.
  
   Где-то вдалеке заливалась лаем Хвостик.
  
   И Нора не выдержала.
  
   - Мама! - закричала она во весь голос. Но что-то подсказывало ей, что это бессмысленно, поэтому она заорала во всю силу легких: - Папа! ПАПА!
  
   Даб вскрикнул и подбежал к ней, и в какой-то миг Норе почудилось, что он собирается выскочить наружу, а это было небезопасно, поэтому она схватила его и с силой прижала к себе. Он, хоть и был ребенком, но сил в нем было довольно много; Норе пришлось приложить усилия, чтобы удержать его. Ногой она пнула ширму, чтобы та вновь опустилась, и оттащила брата к дальней стене. Они нарушили отцовский наказ, что-то ужасное, возможно, произошло с мамой и Майей, а Даб больно колотил её по бедру... Но она делала то, что должна, хотя и никак не могла сообразить, как может улучшить ситуацию.
  
   Снаружи послышались тяжёлые шаги - судя по звуку, бежали несколько человек. На секунду Нора сжалась от ужаса, но потом она услышала рычание, и поняла, что это свои. Ширма буквально слетела со входа, и все вокруг озарило оранжевое пламя факела.
  
   - Нора, это ты кричала?! Что случилось?! - но ещё раньше, чем она успела ответить, Баэл окинул взглядом вагончик и, переменившись в лице, спросил: - Где Гивер?
  
   - Она вывела Майю, ей нужно было по нужде, - пропищала Нора, всё ещё сжимая Даба, который мгновенно утихомирился, едва увидел отца. - Они не вернулись.
  
   Отец, казалось, потерял дар речи. Даже в свете пламени было заметно, как побелело его лицо, он открывал и закрывал рот, глядя на пустую постель жены. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем он сумел взять себя в руки и сказал сопровождавшим его людям:
  
   - За мной, двигаем на север. Хвостик, ты остаешься здесь. Нора, Даб, ни ногой наружу.
  
   Он пинком поторопил Хвостик, чтобы та забралась в вагончик, и сам опустил ширму. Нора отпустила Даба - ослушаться отца тот бы не посмел. Но даже без её хватки он не торопился отстраниться. Некоторое время они так и сидели у стены, на разобранной постели Майи, в обнимку друг с другом и с собакой.
  
   "Это всего лишь страшный сон, - внушала себе Нора, но зря, всё было слишком настоящим. - Они вернутся, обязательно вернутся".
  
   Несмотря на то, что никто из пропавших ещё не вернулся, и вряд ли они были живы. Нора вспомнила последний мамин поцелуй... Место на макушке, к которому прикасались её губы, начало жечь, словно огнём. Нора крепче прижала к себе Даба и потрепала Хвостик по холке.
  
   Мама и Майя обязательно найдутся, с ними не могло произойти ничего плохого, ведь так?
  
   Но мама не ответила, когда Нора звала. Мама не пришла и не уверила её, что всё в порядке, что у взрослых всё под контролем. Она поцеловала Нору и вышла, всего на минуту... И скоро должна вернуться.
  
   Хвостик вела себя подозрительно смирно, как будто не происходило ничего необычного. Она дремала, положив голову Норе на колени и время от времени тяжело вздыхала.
  
   Нора же, кажется, перестала дышать.
  
   Она знала, что многие городские жители поклоняются богам, чтобы те помогали им в трудные минуты. Они приносят жертвы, рассказывают о своих богах другим людям, проводят много времени, устанавливая контакт со сверхъестественным... Нора никогда этого не понимала: у номадов Цеплин не было своего бога. Но сегодня и сейчас она была готова дать присягу вечной верности кому угодно, кто ей поможет. Любому богу или демону, который вернёт ей маму и сестру... Пусть он сделает это и назовет себя, и у него никогда не будет поклонника более верного, чем Нора...
  
   Но, видимо, городским богам не было дела до проблем потерянных в вулканической пустыне номадов. Потому что шли часы, а мама и сестра не возвращались.
  
   "Ладно, - подумала Нора. - Возможно, я делаю невыгодное предложение. В конце концов, я - всего лишь один маленький человек, может быть, моя преданность не стоит усилий, затраченных на спасение двоих? Одного, пожалуйста, хотя бы одного... Мне нужно чудо, и об этом чуде узнают все в Ахаонге!"
  
   На этой мысли она застопорилась. Даже если бы сделка с богами вдруг состоялась - кто стал бы этим одним? Она не могла сделать выбор, это было попросту невозможно. Конечно, из эгоистичных соображений она сама выбрала бы маму... Но что насчёт этого сказала бы сама Гивер?
  
   Нора почувствовала, как по её щекам текут горячие солёные слёзы. Но это было неправильно. Она не должна оплакивать тех, в чью гибель не верит.
  
   "Чудо. Пожалуйста, мне просто нужно чудо, - думала она. - Что я могу предложить взамен?"
  
   Судя по всему, в её распоряжении не было ничего достаточно ценного. "Вот как оно, оказывается, происходит, - думала Нора, сотрясаясь от беззвучных горьких рыданий. - Ты думаешь, что станешь завидной невестой, собираешь приданое, следишь за внешностью, воспитываешь характер... а потом оказывается, что всё, что у тебя есть - просто никому не нужно. И то ли приданое слишком мало, то ли женихи сплошь избалованы... Но так же и с этими вашими богами. Им ничего от меня не нужно, я могу оставить всё себе. Но я не получу главного, что мне нужно, чего я хочу".
  
   "Чудес не бывает", - будто наяву услышала она сухой категоричный голос отца.
  
   "Если хочешь, чтобы произошло чудо - сотвори его сама", - говорила мама.
  
   Нора закрыла глаза. Что она может сделать такого, чего не может отец и другие взрослые и сильные мужчины племени? Что есть у неё, чего нет у них?
  
   Ровным счётом ничего, а никто даже не знает, с чем они имеют дело...
  
   Нора не сдвинулась с места, лишь прижала к себе покрепче Даба. Он тоже тихонько плакал, хотя явно пытался это скрыть. Нора всхлипнула и поджала колени, забыв, что на них лежит Хвостик. Собака упёрлась лбом ей в бок и тихонько, едва слышно, заскулила.
  
   "Прекрати, хотя бы ты прекрати! - мысленно взмолилась Нора, но её горло сжалось, и она не могла выдавить из себя ни звука. - Ты же видишь больше, ты же знаешь больше, не лишай меня надежды!"
  
  
  
   Следующие дни прошли как в тумане. Нора плохо понимала, что делает, что ей говорят, что происходит вокруг. Она машинально занималась делами по хозяйству, выполняя теперь не только свою часть работы, но и мамину, но дел было удивительно мало. Ни у кого из оставшихся членов семьи не было аппетита, запасы воды иссякали, поэтому о стирке речи не шло, а о рукоделии даже думать не хотелось. Семья одела чёрное, как нынче почти все в лагере, хотя в глубине души Нора продолжала надеяться. Неоправданная надежда причиняла боль, но не такую сильную, как могло бы причинить отчаяние.
  
   Одним из первых знаков приближающейся опасности была, как обычно, Хвостик, и едва она начала проявлять первые признаки беспокойства, Нора нашла Даба, а потом отца, как тот наказывал. Уже все в лагере знали, что означает странное поведение собаки, вот только обычно она начинала беситься вечером или ночью, и при свете дня подготовка к неведомой опасности казалась ещё более зловещей. Женщины и дети собрались в центре лагеря, вооруженные мужчины окружили их, готовые сражаться с любым врагом. Дозорные на крышах вагончиков осматривали пустыню, и уже через несколько минут один из них сообщил:
  
   - Это люди!
  
   Собравшиеся встревожено заворчали - то, что творилось ранее, не казалось делом рук человеческих. Они ожидали столкнуться с неведомыми зверьми или монстрами, но если это были люди... Не замешана ли тут тёмная магия? Или...
  
   - Среди них женщины! И их... Их немного, человек тридцать!
  
   - Часть за камнями скрываются, - возразил дозорный с другого вагончика.
  
   Перешёптывания в толпе стали громче. Нора поглядела на отца, но могла видеть только часть его лица. Он стоял, нахмурившись и вглядываясь в скалистую пустошь, из которой на них надвигалась уже чуть более конкретная, но всё ещё не до конца определенная, угроза. Будто почувствовав взгляд дочери, он обернулся, но лишь на несколько секунд, и едва заметно ободряюще кивнул. В толпе всё чаще слышалось слово "гемофилы", и Нора крепче сжала руку Даба. Она мало знала о гемофилах, но из всех опасностей, подстерегающих в пустыне, об этой она могла подумать в последнюю очередь. Что им вообще могло понадобиться от племени Цеплин? Нет, наверное, люди все же ошибаются.
  
   - Впереди женщина, - вновь сообщили сверху. - Поднимаются на Горб.
  
   Сердце Норы забилось быстрее. Эти люди сделали что-то с её мамой и сестрой, а теперь они направляются сюда, где собралось всё племя и в напряжении ждёт развития событий...
  
   Цеплин никогда не были воинственными. Они добросовестно платили старшим гильдиям Ахаонга за защиту, и каждая разбойничья шайка знала, что им будет за нападение на кочевников. Для защиты от случайных дилетантов и хищников с ними всегда было несколько наёмников... Это вовсе не означало, что мужчины племени не могли за себя постоять: в конце концов, племя производило оружие почти всех видов, а это обязывало их в определенной степени им владеть. И все же Нора не могла себе представить реальный бой, который может состояться. Почему отец не велел им с Дабом скрыться в вагончике? Они должны были стать свидетелями? Или должны быть на виду, чтобы не стать жертвами сверхъестественного порабощения? Или они должны быть готовы в любой момент бежать на юг?
  
   Нора несколько раз глубоко вздохнула, собираясь с мыслями и с силами. По распоряжению отца, она ещё несколько дней назад подготовила три котомки с припасами на несколько дней. Но они были в вагончике, и если они не хотят умереть от голода и жажды, ей необходимо будет забежать в вагончик буквально на несколько секунд.
  
   Она скосила взгляд на Даба. В этот миг он как никогда был похож на отца - озирался с таким же серьёзным и сосредоточенным выражением лица. На него, пожалуй, можно было положиться: паниковать и истерить не станет. Итак: брата не отпускать, сначала бежать в вагончик, схватить котомки, потом... Потом к юго-восточному или к юго-западному спуску - смотря где будет легче проскользнуть. Надо только донести суть плана до отца, чтобы он не потерял Нору или не подумал, что она в панике делает глупости. И, с учетом последнего, ещё один вопрос: не является ли весь её план такой отчаянной глупостью?
  
   - ИРВИН ЭБИ-МАРИН! - раздался громкий женский голос, настолько визгливый и неприятный, что у Норы по коже пробежали мурашки. - Выходи, падла, сюда!
  
   Все в толпе заозирались, взгляды сошлись на мужчине, который прикрывал людей с левой стороны. Норе имя было незнакомо, но когда она поняла, на кого все смотрят, то по привычке поспешно отвела взгляд: отец запрещал ей разговаривать с этим человеком и даже находиться ближе, чем в двадцати футах от него. Он славился своими безнравственным поведением и неразборчивостью в связях; у него было три официальные жены, и от каждой - по двое детей; неофициально же он делал женщинам детей при каждом удобном случае. Периодически в лагерь являлись женщины из поселений, рядом с которыми останавливались Цеплин, предъявляя Ирвину самые разные претензии, но ещё никогда перед этим не исчезали и не погибали люди. Поэтому многие начали нервно посмеиваться и расслабляться - вряд ли недовольство очередной пассии Ирвина было как-то связано с последними ужасными событиями. Нора же, и те, кто стоял прямо рядом с ней, расслабляться не торопились: поведение Хвостик свидетельствовало о том, что эта незваная гостья как раз и является причастной, по меньшей мере, отчасти. Да и стала бы обычная обманутая женщина гнаться за обидчиком через вулканическую пустыню, да ещё в компании целой толпы?
  
   - Узнаешь меня, Ирвин? - Женщина не выискивала его в толпе, а безошибочно направилась туда, где стоял красивый высокий мужчина и озадаченно смотрел на гостью.
  
   Внимание Норы же привлекли её спутники: они растаскивали в стороны вагончики, чтобы пространство было более открытым, и чтобы никто не смог спрятаться. Это было дурным знаком. Нора начала медленно пятиться, крепко сжимая руку Даба и поводок Хвостик. Лишь бы отец не промедлил, она даже представить себе не могла, что стала бы делать без него.
  
   - Йерне? Какого черта тебе здесь надо?
  
   - Ты, ничтожный трус и похотливый жеребец! Сколько лет я наблюдала за тобой, искала твои слабые места... И вот я здесь! Знаешь, что ты сделал с моей семьей?! И что я за это сделаю с твоей?!
  
   - Гм-хм, - довольно громко прокашлялся главный старейшина, выходя из-за спин первого ряда мужчин. - Могу я вмешаться в вашу идиллию?
  
   Йерне замерла удивлённо, будто не ожидала, что кто-то может вот так бестактно прервать долгожданный момент её триумфа. Она поглядела на старейшину со злостью и раздражением, а потом небрежно повернулась к людям, стоящим за её спиной и мягким музыкальным голосом произнесла:
  
   - Лисия, милая, не окажешь любезность?
  
   Никто не понял, к кому она обращалась, но Йерне вновь направилась к Ирвину, а старейшина больше ни слова ей не сказал. Он стоял, не шевелясь и ничего не предпринимая, а потом медленно, как будто бы безвольно, начал приближаться к неровному строю прибывших. Не было похоже, что он собирался сражаться или о чем-то говорить. По рядам племени пронёсся тихий ропот, и многие, как и Нора, начали пятиться, готовясь к бегству.
  
   - Не стоит так делать! - громко сказала Йерне, заметив движение. - Друзья мои, действуем по плану!
  
   Хвостик взвизгнула и рванулась вперёд так резко, что Нора не сумела её удержать. А в следующую секунду она почувствовала странную лёгкость во всём теле, прилив радости и воодушевления... как в тот весенний день на фестивале, когда красавчик Денни Пенн из племени Адвента позвал её танцевать, а потом прикоснулся губами к губам, так нежно, так прекрасно... А потом отец запер её в вагончике, и Нора плакала от того, что её лишили волшебного момента, а потом мама пришла, чтобы утешить её...
  
   "Мама исчезла, наверняка её вот так же заманили, как сейчас меня, - подумала Нора, чувствуя, что ноги несут её против воли вперёд. - И что с ней стало, я не знаю. Скорее всего, она погибла... И Майя тоже",
  
   Эта мысль вдруг сделала прекрасный миг невыносимым. Нора почувствовала боль и такую жуткую ярость, как никогда в жизни. Она едва могла контролировать себя, чтобы не разорвать первого попавшегося, но каким-то странным инстинктивным шестым чувством она ощущала, где находится настоящая и самая правильная мишень для её ненависти. Там, среди незваных гостей, был он: высокий и худой, с длинными седыми волосами и черными глазами, прекрасный внешне, но уродливый по сути, пытался поработить её, лишить воли. Но она чувствовала теперь всю его сущность: гнилую и враждебную, и достойную скорейшей смерти. Нора рванулась вперёд, желая причинить боль своему врагу, и она знала, что он слаб и не выдержит даже слабейшего удара. В ней бурлила злость и желание навредить. И ничего страшного, что у неё нет оружия, она могла и без него, энергии в ней достаточно...
  
   Последняя мысль заставила Нору замедлиться. Была какая-то причина, по которой она не могла броситься в бой, кто-то запрещал ей... Взгляд сам собой сместился вправо, будто ища подсказки...
  
   - Папа! - закричала она. - ПАПА!
  
   А глаза её уже разыскивали в толпе другого, кого она потеряла.
  
   - Даб!
  
   Он медленно брёл на гипнотический зов, не осознавая ничего вокруг, как и все остальные. Позже Нора думала, что не должна была привлекать к себе внимание, нужно было действовать как-то иначе, более тонко, более хитро... Но ярость была сильнее страха и осторожности, и она рванула к Дабу, крепко схватила его за запястье и потащила к вагончику, в котором лежали их припасы, расталкивая бестолковых соплеменников на пути. Брат сопротивлялся, но вяло, безвольно, и, хоть и замедлял её движение, но всё же не мог погасить адреналиновый взрыв в её крови. Краем глаза Нора замечала, что некоторые из тех, кого она толкнула, тоже приходили в себя и начинали сопротивляться, кое-кто не мог взять под контроль свою ярость и бросался на обидчиков. Должно быть, только общий переполох и суета спасли Нору - обернувшись, она обнаружила, что тот самый, беловолосый с черными глазами, преследует её.
  
   - Двигай, Даб, шевелись же!
  
   Он уже не сопротивлялся, но и не прилагал усилий, чтобы помочь Норе. Ей пришлось рискнуть и отпустить его руку, буквально на несколько секунд, чтобы запрыгнуть в вагончик, взять котомки и снова выбежать. Ноша была тяжёлой, Даб не был ей помощником, но Нора не задумывалась о том, на сколько хватит её энергии, как долго она продержится.
  
   - Бежим!
  
   Они были уже почти готовы спуститься по крутому склону с Плешивого Горба, но кроме них было множество убегающих из лагеря. Чужаки пытались им помешать, преградить путь, снова установить свой контроль над сознанием... Но, похоже, те, кто сумел освободиться однажды, больше не мог быть порабощён.
  
   - Нора! - это был отец, даже с паническими нотками его голос был узнаваем.
  
   - Мы здесь!
  
   Она обернулась лишь на мгновение, чтобы удостовериться, что отец услышал, и не будет искать её в перевёрнутом с ног на голову лагере посреди враждебных чужаков. Она не успела понять, что произошло и кто её толкнул, просто в следующее мгновение под ногами не оказалось твёрдой почвы, а до земли было очень далеко, и не за что было ухватиться. Нора отпустила руку Даба, чтобы не утянуть его за собой, но не была уверена, что это ещё не произошло.
  
   Прошло несколько ужасных мгновений, в течение которых даже сердце Норы, кажется перестало биться... А потом она ощутила болезненный удар, и что-то тяжёлое свалилось сверху, выбив из лёгких оставшийся воздух.
  
   - Нора!
  
   Она мысленно отметила, как быстро меняются её приоритеты. Ещё две недели назад она мечтала о достойном приданном, чтобы как можно лучше выглядеть на весеннем фестивале в Бадабэе.
  
   Неделю назад она думала о том, чтобы у неё было хоть какое-то приданное.
  
   Три дня назад она молила богов о чуде - чтобы на весеннем фестивале их семья была в полном составе.
  
   А теперь Бадабэй не имеет вообще никакого значения.
  
   Лишь бы сделать вдох. Хотя бы ещё один вдох...
  
  
  
   Глава 2
  
  
  
   Таверна ещё уныла, не прокурена и тиха - вечер только начался. Арпад и Фирмин явились сюда с двойным предлогом - не оторвать заказ, так хоть отдохнуть. Ещё на пороге они поймали на себе несколько недружелюбных взглядов: здесь собрались, в основном, наёмники, которые не хотели связываться с бюрократической системой гильдии, и считали это место своим "столом заказов". Сюда приходили люди, которым нужна была срочная помощь либо не нужна была огласка при решении их проблем - и их исполнителями обычно являлись свободные наёмники. Но близилась зима, заказов становилось всё меньше, а охотников из Гильдии в этой таверне - больше. Санта Гирви, держатель этого места, любил зимнее время, хотя и становился немного нервозным. Посетителей у него прибавлялось, но ни один вечер без драки и лёгкого погрома не обходился.
  
   Арпад и Фирмин в конфликты не ввязывались - не так уж сильно им нужна была работа. Ну а синюшный отёк у Арпада в пол-лица, так это просто след от разминки - надо же себя в тонусе поддерживать. Они заняли крайний столик у стены - достаточно далеко, чтобы не привлекать лишнего внимания, но и не в самом дальнем углу, чтобы слышать последние новости. Для вида они заказали по бокалу эля. Фирмин откинулся на спинку скамьи и оглядел зал сквозь полуприкрытые веки, ни на чём не сосредотачиваясь. Арпад достал из кармана сосновый брусок и короткий острый нож и продолжил вырезать фигурку, начатую прошлым вечером - кажется, у него опять получался конь. Краем глаза он тоже поглядывал в зал, но больше полагался на свой слух.
  
   Несколько столиков возле входа были заняты молодыми людьми, весьма нервозными, но одновременно решительными на вид; начинающие охотники, которых не взяли в Гильдию - рвутся в бой, но не знают, с чего начать. Вон, Агил Лесет, попавший в оборот к одному из "энтузиастов" уже выходит из себя, а ведь насколько уравновешенный человек! Ещё немного - и докучливый новичок, вместо того, чтобы получать новый опыт, пойдет домой считать выбитые зубы, но тот, видимо, всё же почуял угрозу и отступил.
  
   В другом конце помещения Арпад заметил Людвига Кармера - тот разговаривал с какими-то молодыми людьми, судя по всему из наёмников. Это было странно, ведь Людвиг был распределителем гильдии, и свои люди были в приоритете. Значит, задание какое-то совсем уж неприятное... Но задуматься об этом Арпад не успел - Фирмин как-то странно хрюкнул и закашлялся. Похлопав друга по спине, Арпад проследил за его взглядом и обнаружил источник его веселья - в таверну вошла Урд Малахи. Без доспехов и экипировки узнать её было почти невозможно, и зрелище было увлекательным. Заметив их внимание, Урд махнула рукой и усмехнулась краешком губ, но присоединилась не к ним, а к наёмникам у дальней стены, уже изрядно нетрезвым, несмотря на ранний час.
  
   - Привет, парни, - они так пристально наблюдали за Урд, что не заметили, как Людвиг закончил разговор и приблизился к ним. - Давненько вас не видел. Ушли на вольные хлеба?
  
   Он жестом заказал Санте три бокала пива, и Арпад подумал, что вряд ли он подсел просто так.
  
   - Да так, мерглайну недавно уделали, так что деньги есть... - осторожно сообщил Фирмин. - А в гильдии зимой редко что-то бывает, так что мы и не навязываемся.
  
   Это был намёк. Раз уж Кармер принёс заказ наёмникам, а те отказались, значит, действительно что-то совсем уж паршивое на повестке дня.
  
   - М-да, впадают монстры в спячку, а нам без работы сидеть... - Санта подал пиво и лёгкую закуску, бросил хмурый предупреждающий взгляд на Арпада и удалился. Людвиг продолжил: - Нет, я не то чтобы по монстрам скучаю, но неужели они не могут появляться равномерно? А то летом людей брать негде, мастерам не продохнуть, а зимой... Впрочем, чёрт с ними, тоже ведь живые существа, имеют право отдохнуть... Но я о чём. Работёнка всё-таки есть. Вы как?
  
   Арпад, стараясь не слишком кривиться, посмотрел на брата. Может, проще соврать, что они чем-то заняты? Но Фирмин не ответил на взгляд, а осторожно уточнил:
  
   - А поподробнее?
  
   Людвиг отхлебнул пива и немного помедлил, будто решаясь произнести то, что собирался.
  
   - Жалоба от Игараси, - сказал, наконец, он, пристально глядя на Арпада. - Кто-то убил двоих из их клана в окрестностях Вормрута.
  
   - Ты шутишь. - Арпад даже не пытался смягчить интонацию и понизить голос. Из всех охотников в городе - и в гильдии, и здесь, в таверне наёмников, Людвиг решил обратиться именно к ним, и это притом, что он прекрасно осведомлён об их истории отношений с кровососами.
  
   - Арпад, послушай...
  
   - Нет. Разговор окончен. Вон тебе полный зал желающих заработать...
  
   - Арпад, это вопрос отчасти политический, - Людвиг, наоборот, понизил голос. - Гильдия должна оказать поддержку гемофилам, особенно Игараси...
  
   - Ты меня вывести пытаешься? - сквозь зубы процедил Арпад. - Ты специально до меня с этим докапываешься, чтобы загнать меня в штрафной режим, когда я сорвусь?
  
   - Что за истерики? - Людвиг тоже начал выходить из себя. - Ты что, уникальный? Кого я, по-твоему, должен отправить? Молокососа, который не отличит ежа от ландиута?
  
   Взгляд Арпада невольно скользнул чуть в сторону. Многие в зале уже наблюдали за ними, в том числе Урд и её приятели. Арпад знал их, и прекрасно понимал, что они на предложение Людвига отреагировали бы точно так же. С той только разницей, что последствия их отказа не будут преследовать их несколько месяцев. Да, охотники из гильдии имели право выбора, но негласное правило гласило, что если отдел распределения о чём-то просит - просьбу лучше выполнить. А Людвиг Кармер сейчас именно просил.
  
   - Цена вопроса? - спросил Арпад сквозь зубы. Это было единственное, что могло изменить его мнение об этом контракте в лучшую сторону.
  
   - Не в цене дело, - попытался объяснить Людвиг, и Арпад понял, что предложение не станет хоть сколько-нибудь интереснее. - Нам нужно правдоподобно изобразить наше активное участие. Это не сложно, не опасно, и от результата ничего не зависит. Но если мы отправим лучших людей, которые будут проводить расследование по всем правилам - это укрепит наши отношения с Игараси, и никто никогда не посмеет сказать, что мы пренебрегаем своими обязанностями по отношению к другим... расам.
  
   - Не льсти мне, падлюка, - ворчливо отозвался Арпад и бросил мрачный взгляд на Фирмина. Кажется, им всё-таки придётся этим заняться. - Давай подробности.
  
   Людвиг поколебался несколько мгновений - он не доверял взрывным реакциям Арпада, но, судя по всему, ему уже до смерти надоело уговаривать охотников взяться за это дело. Поэтому он вздохнул, достал из внутреннего кармана копию заявки от Игараси, и, даже не заглянув в неё, начал:
  
   - Пару недель назад Риота Игараси получил письмо от миньона клана, Мато. Хотя это, скорее, записка.
  
   Людвиг положил перед Арпадом и Фирмином оборванный листок, на котором корявым почерком было написано:
  
   "Господин Риота,
  
   Тои погибла. Мы шли по пустыне, как вдруг ей в грудь влетела каменная игла, и она умерла. Я не знаю что делать. Рядом никого не было, но я знаю, что её кто-то убил, ведь камень не может сам по себе летать. Я возвращаюсь, но не знаю, что мне делать".
  
   Арпад озадаченно повертел записку в пальцах, перевернул её в надежде, что с обратной стороны есть что-то ещё. Фирмин осторожно взял записку и поднес к лицу.
  
   - Пахнет кровью гемофила, - негромко сказал он.
  
   Людвиг кивнул.
  
   - Риота узнал запах Тои. Он говорит, что Мато, наверное, был не в себе или очень торопился, раз даже не помылся, прежде чем писать письмо. В любом случае, он пропал. Получив письмо, Риота отправил трёх своих людей на поиски, но Мато и след простыл. Последний раз его видели в трактире в Миддлбосе. Там он остановился на ночлег, направляясь домой, и там же случайно встретил курьера и отправил письмо, чтобы сообщить о смерти Тои как можно скорее. Утром он отправился по дороге в Вормрут, но больше его никто не видел. Тело Тои тоже не нашли.
  
   - Что они делали в пустыне? - спросил Арпад.
  
   - Неясно, - сказал Людвиг. - Это был их обычный рейд по мелким городам Ахаонга в поисках миньонов. Как их занесло в пустыню - большой вопрос, но лично я, если честно, не сильно полагался бы на слова Мато. Похоже, он был сильно огорчен, и мысли его путались. Возможно, он имел в виду какой-нибудь пустырь, или пустую дорогу...
  
   - Но как такое может быть, что его не нашли? Если он был испачкан кровью Тои, они могли его выследить?
  
   - Прошел мокрый снег, следы замело и смыло. Мато пропал, и это навело Риоту на мысль об убийстве.
  
   - А он уверен в себе, - заметил Фирмин. - Нужно ли гильдии расследовать убийство, которое Тои, возможно, сама спровоцировала, преступив грани дозволенного? Насколько сильно Игараси сейчас нуждаются в миньонах?
  
   - Насколько нам известно, не слишком сильно, - осторожно сказал Людвиг и понизил голос. - Нам нужна истина. Я сомневаюсь, что Риота рискнул бы подать жалобу, если бы у него были основания ожидать от Тои нарушения закона, но может статься и такое, что он затеял грязную игру и пытается выставить себя жертвой.
  
   - С этого надо было начать, - сказал Арпад. - Вывести кровососов на чистую воду - не то же самое, что защищать их права...
  
   - Ты не понял, - перебил Людвиг, и на миг на его лице проскользнула тень сомнения - возможно, он действительно выбрал для проекта не ту команду. - Нам не нужно их разоблачать. Нам нужна истина, какой бы она ни была. Сам понимаешь, Фаркаш, вопрос скользкий. Игараси пользуются уважением и симпатией в обществе. Если мы предъявим необоснованное обвинение - нас упрекнут в предвзятости. Если мы спустим нарушение - нам перестанут доверять, ведь рано или поздно правда выйдет наружу. Мне нужна точная и правдивая информация о том, что произошло с Тои Игараси. Делом будет заниматься верховный счетовод лично.
  
   Фирмин хмыкнул, Арпад почувствовал себя прижатым к стенке. Что ж, заняться всё равно нечем, можно и порасследовать.
  
   - По какому они обычно двигались маршруту? - спросил Фирмин.
  
   - Через Вормрут и Диффоук к южным поселениям, а потом на восток. В последний раз их вдвоём видели в Диффоуке.
  
   - Что ж, оттуда и начнём, - мрачно сказал Арпад, возвращая Людвигу письмо Мато Игараси.
  
   Дорога предстояла долгая, а зима уже надвигалась, поэтому охотники собрались в рекордно короткие сроки: на следующий день после разговора с Людвигом Кармером, Арпад и Фирмин уже двигались по тракту на юг, надеясь пройти Вормрут до того, как выпадет глубокий снег. Гильдия выделила им для дела двух глупых, но крепких лошадей. Но если Арпад ещё кое-как держался в седле, то от Фирмина лошадь откровенно шарахалась, и это мешало делу. Отъехав немного от города, они решили вопрос по-своему: вторую лошадь Арпад привязал за поводья к своему седлу и время от времени пересаживался, давая животным отдых, чтобы они могли скакать дольше и быстрее, а Фирмин обернулся и бежал чуть поодаль от дороги в своём втором обличье. Слишком долго он не выпускал зверя, и разминка, пусть даже длиной в несколько десятков миль, была ему по вкусу. Снова встретились они лишь вечером, на подходе к посёлку Дру-Дру, где они собирались переночевать.
  
   Арпад долго не мог уснуть. Всё-таки в путешествии он чувствовал себя лучше, чем в период вынужденного простоя в городе. Когда они справятся с этим расследованием, надо будет придумать себе ещё какое-нибудь занятие, чтобы скоротать зиму. Податься что ли в Жутэм? У них, вроде, климат помягче, может, монстры не впадают в спячку... Надо будет поделиться идеей с Фирмином. На следующий день они двигались тем же способом, и в Вормрут добрались в рекордные сроки - после полудня на второй день путешествия.
  
   Фирмин настаивал на том, чтобы сразу же продолжить путь, но, во-первых, жалко было лошадей - им задали хорошую скорость, пусть и с неполной нагрузкой, а во-вторых, Арпад чувствовал, что его пятой точке требуется перерыв. Поэтому они с Фирмином сняли комнату в трактире на окраине, чтобы с утра пораньше снова отправиться в путь.
  
   А пока что свободного времени было много, и Арпад решил навестить подругу детства. Перспектива этой встречи имела горький привкус, особенно с учётом того, в чем заключается его нынешнее задание, но заехать в Вормрут и не встретиться с Агатой он не мог. Она ведь всё равно узнает, что он здесь был. Она всегда замечает. Поэтому он направился в их обычный трактир на северо-восточной окраине города - в промышленном районе, неподалёку от дома, в котором Агата снимала квартиру.
  
   - Привет, сладенький, - раздалось прямо у Арпада над ухом, но поскольку Агата Фли была предсказуема для него чуть более чем полностью, он не вздрогнул, а лишь повернул голову, усилием воли не шарахаясь от клыкастой усмешки.
  
   - Привет, маньячка, - расслабленно сказал он, демонстративно отпивая грог из высокой кружки. - Надеялся тебя застать.
  
   Она улыбнулась шире, хищно сверкнув глазами.
  
   - Я, как только тебя учуяла, сразу клиента бросила. А он мог стать моим, упитанный такой кабанчик, и испорченный насквозь.
  
   - Не стоило так торопиться, - с ноткой вины сказал Арпад, но чёрт бы его побрал, если Агата хоть на миг поверила в его сочувствие. Она знала его слишком хорошо. Он понизил голос почти до шёпота, который не услышал бы никто, кроме неё: - Здесь есть такие как ты? Или мы можем поговорить?
  
   Она тяжело вздохнула, пересела на диванчик рядом с ним и для виду заказала себе сок.
  
   - Можем говорить. Ты здесь по делу?
  
   Арпад пригляделся к лицу подруги - она выглядела несколько болезненной, но не совершенно измождённой. Он оценил её самопожертвование - она ушла от практически готового донора, ради того, чтобы встретиться с ним.
  
   - Да, по делу Игараси, - осторожно сказал Арпад, не зная, как подруга отреагирует на эту новость. - Слышала, что у них произошло?
  
   - Да, - Агата ненадолго задумалась, свет странно отразился в её глазах. - Бедняга Тои.
  
   - Ты хорошо её знала?
  
   Он не мог понять, что с её глазами - они блестели слишком сильно для такого освещения, но Агата не выглядела огорченной, чтобы можно было заподозрить, что она оплакивает судьбу Тои Игараси.
  
   - Ты что, голодна? - уточнил Арпад. - Нет, правда, не надо было отвлекаться от клиента. Может, ещё не поздно...
  
   - Не парься, - Агата тряхнула головой, взгляд её потух, но не полностью. - Тои я знала не слишком хорошо. Так, пару раз встречались. Она мне показалась нормальной.
  
   - А что говорят про клан в целом? Не было у них проблем с миньонами в последнее время?
  
   Агата невесело хохотнула.
  
   - Сейчас их ни у кого нет, даже у меня. Люди ищут простых развлечений, особенно поздней осенью и зимой. Не зря же именно в это время года Тои и другие выходят на "охоту". Подсаживают сейчас, а потом люди и сами не хотят уходить.
  
   Арпад помолчал немного, рассуждая о том, что могло произойти с Тои, и какие из слухов, дошедших до Агаты, могли оказаться полезными.
  
   - Предположим, Тои действительно напала не на тех и нарушила закон. Кто попытался бы решить вопрос убийством, а не жалобой в гильдию?
  
   - Конкуренты, - сразу же выдала Агата. - Эти турне по Ахаонгу - типичная фишка Игараси, им вечно мало своей территории, они лазят по чужим. Вормрут, Диффоук, все южные поселения - территория клана Месарош, все это знают. Если является чужак, он должен быть со своим миньоном. Если такового нет - правило хорошего тона требует получить разрешение от местных глав семьи Месарош.
  
   - Игараси конфликтовали с Месарош по этому вопросу? - спросил, скривившись, Арпад. Если что и было менее приятным, чем защищать права кровососов, так это встревать в их разборки.
  
   - Не открыто, - пожала плечами Агата. - Но злые шутки определённо ходят. Может, на этот раз Тои преступила черту, и у кого-то сорвало крышу...
  
   Агата пристально наблюдала за каким-то молодым парнем на другом конце бара. Он казался совершенно пьяным, но всё ещё несчастным. Арпад невольно вздрогнул и поёжился из-за мурашек, побежавших по спине. Подумать только: не будь Агата его подругой детства, он мог бы и не получить иммунитета к влиянию гемофилов. И вместо глуповатого молодого парня, упивающегося своей печалью, Агата смотрела бы голодным взглядом на него, на Арпада. И растекался бы он тут безвольной лужицей, согласный на всё, лишь бы эта неземная богиня подарила ему больше, чем просто прикосновение...
  
   - А как у Месарош дела в последнее время? - спросил он. По всему было похоже, что расследование придётся начать именно с них. Версия Агаты выглядит очень правдоподобно.
  
   - Здесь, в Вормруте, ничего особенного, а в Диффоуке - процветают, - сообщила Агата. - Йерне целое состояние сделала на мародёрстве.
  
   - Поясни, - заинтересовался Арпад.
  
   - Номады Цеплин, - сказала Агата. - Йерне нашла место их последней стоянки, вместе со всеми пожитками. А раз уж эти вещи никому не нужны - Йерне решила подзаработать.
  
   Арпад нахмурился и прикрыл глаза, пытаясь абстрагироваться от шума и обстановки и сосредоточиться. Четыре года назад пропало целое племя номадов Цеплин - по своему обыкновению они ушли поздней осенью в пустыню, чтобы добывать обсидиан и прочие ценные дары вулканов, но не вернулись. Весной, когда стало ясно, что они где-то запропастились, отправляться в пустыню было поздно - слишком жарко. А следующей зимой даже следов обнаружить не удалось - тракт Цеплин, как назывался их общеизвестный маршрут, был залит лавовыми реками и озёрами. Позже к этому вопросу никто не возвращался - кроме Йерне Месарош, судя по всему.
  
   - И что, много ценного она там нашла?
  
   - Трудно сказать, мне декларацию не показывали, - пожала плечами Агата. - Однако ни с миньонами, ни с их содержанием у Месарош уже давно не было трудностей.
  
   Что ж, если у Цеплин действительно было что-то ценное, Тои Игараси тоже могла заинтересоваться и попытать счастья в мародерстве. Это объясняло, что они с миньоном делали в пустыне, но не объясняло её смерть. Мато писал, что рядом никого не было, а кровососа или человека Тои заметила бы издалека. Значит, она по какой-то причине не сообщила об этом своему миньону. В чем же могла заключаться причина?
  
   Арпад тяжело вздохнул. Дело всё больше пахло внутренними разборками кровососов, и влезать в это ох как не хотелось. Тем более что речь шла о двух законопослушных и довольно-таки благонадёжных кланах, каждый из которых добровольно сотрудничал с охотниками во время кровавой десятилетки. Что же они не поделили между собой?
  
   - Странно, что это поручили именно вам с Фирмином, - заметила Агата, нарушая молчание.
  
   - Как нам объяснили со всей доступностью, не мы одни пострадали от кровос... гемофилов.
  
   Агата невесело хмыкнула.
  
   - Называй вещи так, как ты о них думаешь, Арпад. При мне можешь не лицемерить.
  
   Арпад кивнул. Он злился на себя - не столько из-за того, что обмолвился грубым словом, сколько из-за того, что попытался исправиться.
  
   - Мне может пригодиться информатор из Месарош, - сказал он, лишь бы поскорее отвлечься от скользкого обсуждения терминов. - Посоветуешь кого-нибудь?
  
   Агата помедлила, прежде чем ответить, а когда заговорила, в голосе её прозвучала странная грусть.
  
   - Ты знаешь цену. Я знаю кое-кого, кому ты... придешься по вкусу. Заключит ли он сделку, я не уверена. Неужели ты готов?
  
   - "Он"? - переспросил Арпад брезгливо. - По правде говоря, я надеялся рассчитаться деньгами.
  
   - Ага, то есть если бы я сказала "она", ты бы задумался? - невесело усмехнувшись, спросила Агата и немного отстранилась.
  
   - Чёрт, конечно, нет! - шёпотом прорычал Арпад, а потом вдруг посмотрел на свою подругу очень внимательно. Она была слишком бледна, даже для своей природы. В начале встречи он явно недооценил её состояние, а теперь она смотрела на него чужим голодным взглядом. - К провальщикам, Агги, ты облизываешься на меня?!
  
   Её лицо потемнело, она нахмурилась и отодвинулась ещё дальше.
  
   - Мы, кажется, выяснили это раз и навсегда, Арпи, - сухо сказала она. - Так что не будь идиотом.
  
   Чтобы выяснить всё окончательно, он схватил её за запястье и проверил пульс - слишком частый для нормального состояния.
  
   - Извини, - напряжённо сказал он, отдергивая руку.
  
   Агата была голодна, и наверняка бы в этот вечер нашла себе хорошего "клиента", если бы он не отвлёк её своим появлением и разговорами. Вместо того чтобы заниматься собой, она оставалась с ним, с тем, кого считала своим другом, терпела стук его сердца, слышала зов его крови... Арпад вспомнил её взгляд и попытался вообразить, каких усилий ей стоило не поддаться соблазну.
  
   - Извини, - повторил он, действительно раскаиваясь в своей глупости. Он не хотел её огорчать. - Спасибо за помощь, я это очень ценю. - Она кивнула, глядя куда-то в сторону. - Если я могу что-то для тебя сделать...
  
   - Береги себя, - негромко сказала Агата, поднимаясь. Двигалась она немного резко, но все же явно держала себя под контролем. - В следующий раз иди сразу ко мне домой и жди меня. Клиентов я туда не привожу, а мои соседи либо алкоголики, либо такие же, как я, и им плевать, кто к кому приходит. Надеюсь, вскоре мы ещё увидимся.
  
   Она выскочила из бара, Арпад рассчитался за напитки, выбежал следом, но её уже и след простыл. Он ругал себя последними словами. Агата и её природа всегда были для него больной темой, хотя с тех пор, как она изменилась, прошли годы. И если она сама успела к этому привыкнуть, для Арпада, с которым они стали общаться намного реже после её обращения, она оставалась все той же кудрявой милашкой, с которой они на пару гоняли мамонтов на Гречаной Луговине. Собственно, из-за неё он и стал охотником. Воздание по заслугам тому, кто сделал её такой, было его первым делом.
  
   - Чёрт.
  
   Меньше всего он хотел с ней ссориться. Но всё, что он мог сделать для неё сегодня - держаться подальше и позволить законным путём найти донора.
  
   Арпад тяжело вздохнул и развернулся на сто восемьдесят градусов. Вечер получился мерзким. Надо бы вернуться в трактир, в котором они остановились, и просто дождаться завтрашнего утра. Они с Фирмином отправятся дальше на юг, чтобы выполнить свою работу, а с Агатой он поговорит по душам в следующий раз. Она его поймёт, ведь всегда понимала.
  
  
  
   Вормрут покидали молча и стараясь не привлекать внимания. С востока собирались тяжёлые снежные тучи, и шансы успеть добраться до Диффоука до выпадения снега стремительно уменьшались. Дальше прямого тракта нет, придётся либо выискивать тропы через лес либо следовать неторопливыми торговыми дорогами. Но если они будут двигаться в прежнем темпе и нигде не задержатся, то будут на месте в середине третьего дня.
  
   Едва они дошли до городских ворот, Фирмин вдруг замер, как вкопанный, и покосился на Арпада. Тот сразу понял, что хочет сказать брат: Агата где-то рядом. А раз она здесь, значит, хочет поговорить. Арпад внимательно наблюдал за Фирмином, пока тот прислушивался к ощущениям, разыскивая источник запаха. Через несколько секунд едва заметным жестом он указал куда-то вправо. Арпад проследил за его взглядом и кивнул.
  
   Агата ждала его в неприметной нише между домами. Лицо её было умиротворённым и немного сонным - значит, нашла всё-таки своего "клиента".
  
   - Извини за вчерашнее, - сказал Арпад вместо приветствия. - Я на нервах и плохо соображаю.
  
   - Проехали, - Агата тряхнула головой и отвела взгляд. - Я кое-что вспомнила, что может тебя заинтересовать.
  
   Арпад облегчённо выдохнул. Вчерашний инцидент ничего не изменил в их отношениях, как и всегда, впрочем. Это было одно из многих качеств, за которые он любил Агату - отходчивость.
  
   - В Доуне есть девчонка, которая, возможно, сможет рассказать тебе больше о Месарош, если ты разговоришь её. Эва Граль формально числится в клане, но по факту одиночка. Она много лет была их миньоном, но не была привязана к одному гемофилу, а... пошла по рукам, если ты меня понимаешь. Такие миньоны не бывают счастливы, Эву такое положение тоже не устраивало, но она была слишком слаба, чтобы отказаться от своей зависимости. Пару лет назад она заразилась, но ей удалось достаточно долго это скрывать, чтобы процесс обращения нельзя было остановить. Она зарегистрировалась, так и не назвав своего старшего, сдала гильдии образец крови и ушла из клана. Она недолюбливает Месарош, но с некоторыми из них поддерживает связь.
  
   Арпад напряжённо задумался. Доун находился чуть в стороне от дороги в Диффоук. Если они решат наведаться к Эве, они потеряют минимум день, и не факт, что встреча с ней окажется полезной.
  
   - Не говори ей, что ты из охотников, вашего брата она тоже недолюбливает. Представься наёмником, Игараси вполне могут себе это позволить.
  
   Арпад кивнул. Лично он знал только одного гемофила - точнее, гемофилшу - которая добровольно сотрудничала с охотниками. Точнее, с одним конкретным охотником - с ним.
  
   - Интересно, как она сумела скрыть заражение? - задумчиво спросил он. - Для этого ей нужно было, как минимум, месяц не попадать под их нюх. Или же кто-то неофициально поддержал её.
  
   - Что неудивительно, если ею питался то один, то другой, - заметила Агата. - Не только люди теряют голову и бдительность во время кормления.
  
   Арпад невесело усмехнулся, обнял Агату за плечи и взъерошил аккуратно уложенные волосы.
  
   - Только твоя голова всегда при тебе, детка, - сказал он.
  
   Агата засмеялась и шутливо ткнула его под ребра. Это было знаком окончательного примирения, и, теперь уже с легким сердцем, Арпад собрался продолжить путь.
  
   - Береги себя, Агги, - сказал он на прощание. - Наведаюсь к тебе на обратном пути.
  
   Фирмина он догнал быстро. Восточный ветер сменился северным и пронизывал до костей, но дул им в спину, облегчая движение. Отойдя от города на почтительное расстояние, Фирмин снова обратился. Арпад подобрал его балахон и поехал по дороге на Диффоук. В Доун они наведаются в случае острой необходимости, а пока надо просто добраться до места, где в последний раз видели Тои и Мато, и сориентироваться. Пока что ситуация выглядела так, словно Месарош и Тои Игараси не поделили какое-то имущество Цеплин.
  
   Если бы несчастье с номадами произошло на территории Ахаонга, то имущество, потерявшее хозяев, перешло бы муниципалитету или протекторату. Но там, в пустыне, оно стали наградой тому, кто первый до него доберётся. При условии, конечно, что племя действительно сгинуло. Другое дело, что загадочные обстоятельства исчезновения Цеплин делали их наследие зловеще-непривлекательным, да и найти их последнюю стоянку было не так-то просто. Огненные реки то появлялись, то исчезали; тот, кто рисковал углубиться в пустыню, не мог быть уверен, что сможет вернуться тем же путем. Только Цеплин, изучившие вулканические земли вдоль и поперёк, могли предсказать, сколько осталось времени до извержения, и будет ли почва под ногами достаточно прочной. Остальные же не рисковали уходить далеко от населённых пунктов. Поэтому и поиски свернулись так быстро - если Цеплин потерпели поражение от вулканов, куда уж обычным людям! Странно, что Месарош рискнули полезть в пустыню. Должно быть, они действительно были в нужде, раз решились на это.
  
   Оборудование для обработки магмы и твёрдых горных пород, изделия из обсидиана и других материалов, одежда, вещи, сбережения, даже вагончики - всё это стоило денег и после гибели Цеплин стало ничьим. Но что у них могло быть такого, что из-за этого Месарош пошли на убийство?
  
   Арпад заметил, что зациклился на одной идее, которая, возможно, и не имела отношения к истине, и попытался отвлечься. Но, как ни пытался он найти другие возможные причины для Тои отправиться в пустыню вместо своего привычного маршрута, он их не находил. Что ж, возможно, в Диффоуке хоть что-нибудь прояснится.
  
   Теперь Арпад ехал медленнее и останавливался чаще - куда больше он любил ходить пешком, чем ездить верхом, и его мышцы протестовали против нагрузки последних дней. Он с трудом дотянул до деревни, в которой они с Фирмином договорились встретиться, и сразу же заявил брату, что завтра идёт пешком. На следующий день с неба начала сыпаться мелкая снежная крупа, дорога стала менее надёжной, и это укрепило Арпада в нежелании садиться верхом. Он вёл обеих лошадей под уздцы, изредка огрызаясь на подколки Фирмина.
  
   Иногда им казалось, что они уже чувствуют кисловатый запах вулканического пепла, что, конечно же, было невозможно - ветер продолжал дуть с севера. К Диффоуку они подошли во второй половине дня, и даже с учетом промедления на место они прибыли в полтора раза быстрее, чем рассчитывал Людвиг, планировавший их поездку. Если и дальше всё пойдёт так гладко, они смогут несколько дней отдохнуть в Вормруте перед возвращением домой.
  
   Лошадей они разместили в конюшне на окраине, а сами отправились в трактир "Еловый", единственный в посёлке, но, как ни странно, довольно аккуратный.
  
   В Диффоуке братья Фаркаш оба уже бывали, хотя и не так часто, как в окрестных посёлках Грэйсэнда. Бон Рполис, начальник местной команды наблюдателей от гильдии, был им знаком, но не очень приятен. И всё же регламент требовал, чтобы он был одним из первых опрошенных. На следующее утро Арпад и Фирмин неторопливо позавтракали и направились в протекторат, чтобы оказаться на пороге как раз к открытию.
  
   Офис протектората Диффоука занимал крошечное одноэтажное здание, в левом крыле которого было несколько небольших кабинетов, а в правом было пусто, лишь два угла оборудованы под изоляторы. Персонал состоял из одиннадцати человек. Трое охотников, включая Бона Рполиса, шесть гардианов, ни один из которых к моменту прихода братьев не находился в офисе, все следили за порядком на вверенных им участках. Руководила протекторатом счетовод Толеа, слишком молодая и мягкотелая для своей должности. Второй из двух женщин в протекторате была летописец Маиса, и именно её охотники увидели первой, переступив порог. Она собирала воедино отчёты всех сотрудников, а заодно вела записи о хрониках посёлка. Но эти места не были богаты на события, так что она заодно выполняла функции секретаря, архивариуса и библиотекаря, и у неё ещё оставалось свободное время.
  
   После официальных представлений и стандартного обмена любезностями, Бон Рполис неохотно пригласил Арпада и Фирмина в свой кабинет. Это было пыльное неуютное помещение с единственным стулом рядом с письменным столом, который Арпад не замедлил занять, пока Бон не придумал чего-то ещё. Фирмин брезгливо прошёл мимо грязного подоконника и уселся на краешек стола, и Рполису ничего не оставалось, кроме как остаться стоять, и чувствовал он себя явно неловко, хотя и пытался это скрыть.
  
   - Что вам известно о перемещениях Тои Игараси?
  
   - Почему мне должно быть что-то известно? - мгновенно набычился Бон. - Общественный порядок она не нарушала. Мне есть чем заняться, кроме как отслеживать всех приезжих кровососов.
  
   - Гемофилов, - презрительно поправил Арпад, стараясь не смотреть на брата, который как-то странно вздохнул, словно сдерживая смех. - Когда она прибыла в город?
  
   - Примерно в начале серой луны. В "Еловом" остановилась, туда и идите разнюхивать. Я её видел от силы раз или два.
  
   - Миньоны с ней были?
  
   - Да. Один, как и положено, - сказал Бон с вымученным спокойствием.
  
   - Добровольный? - не отставал Арпад.
  
   - Конечно, добровольный, это же Игараси!
  
   - С каких это пор фамилия гарантирует особые условия проверки? - спросил Арпад.
  
   Бон покраснел от злости и исправился:
  
   - Они не давали повода для подозрений и инспекции.
  
   Арпад едва заметно кивнул.
  
   - Когда они покинули Диффоук?
  
   - Через два или три дня. Точнее вам в трактире скажут.
  
   Апрад пытался задать ещё несколько вопросов, но так ничего и не добился. Да он и не рассчитывал особо - к гемофилам в последние годы уже настолько привыкли, что почти не выделяли их из общества обычных людей. С тех пор, как регистрация перемещений перестала быть обязательной, отследить их вообще стало невозможно.
  
   Первый этаж трактира, в котором остановились Фаркаши, был обустроен под кафе-бар, стойка заказов которого была одновременно рецепцией ключников. Посетителей в это раннее время ещё не было, лишь какой-то мрачный тип пил кофе, сидя на высоком стуле у другого конца стойки, но из кухни уже доносились запахи готовящегося обеда.
  
   - Господам нужны комнаты? - дружелюбно спросил немолодой ключник, стоило им приблизиться. Утром их принимал хозяин лично, и этот тип был не в курсе, что они уже поселились в комнатах на третьем этаже.
  
   - Господам нужна информация, - сказал Арпад, на сей раз вместо грамоты предъявляя пару монет. Любой честный гражданин Ахаонга так и так был бы вынужден сотрудничать, но готовность помочь имела значение. - Когда точно здесь была Тои Игараси?
  
   Ключник начал листать большой журнал, просматривая записи. Прошло чуть больше минуты, прежде чем он постучал пальцем по неразборчивым закорючкам и сказал:
  
   - Вот, четвертый день серой луны, въехали, заплатили наперед за три ночи. В шестой день утром выехали. Помню их - милая, вежливая пара...
  
   - Вы знали об их природе? - спросил Арпад.
  
   - Об их... ах да, конечно. Меня это не волнует, я без предубеждений, если они соблюдают закон. А раз вдвоем - значит, соблюдают, верно?
  
   Арпад не стал разубеждать ключника, а продолжил спрашивать:
  
   - Они не сказали, почему выехали раньше? Ведь они провели здесь всего две ночи...
  
   Тот пожал плечами, краем глаза поглядывая на посетителей, которые только что вошли и заняли один из столиков. Похоже, ему не терпелось обслужить их, но он не смел прервать разговор, чтобы обещанное вознаграждение не пропало.
  
   - А с кем они общались? Кто-то навещал их здесь?
  
   - Только представились Квентину, когда приехали, - ключник кивнул на парня с уже опустевшей чашкой кофе. Теперь, когда он обернулся к охотникам лицом, они увидели, что на нем была давно нестиранная форма гардиана, да и сам он выглядел не слишком свежим. - А больше здесь ни с кем не разговаривали. Еду они просили приносить в номер. А днём ходили где-то по своим делам.
  
   - Всё время вместе? - спросил Фирмин.
  
   Ключник пожал плечами.
  
   - Да они тут, по сути, один день были. Я видел их всего три раза. И да, все три раза были вдвоём.
  
   - А как выглядел миньон, Мато? Вы не заметили, чтобы он был бледным или слабым? Или выглядел как-то... необычно?
  
   Старик напрягся - простым людям было неприятно слушать и думать о таких вещах. Сейчас он мог бы что-нибудь приврать, лишь бы придать значимости себе и драматизма своей жизни, но он покачал головой и сказал:
  
   - Нет, он был вполне здоровым и казался крепким.
  
   Арпад задумчиво нахмурился. Миньону после кормления нужен хороший отдых, и даже если он его получит, в течение одного-двух дней слабость будет бросаться в глаза тем, кто видел его прежде. Значит, Тои не кормилась им в эти дни. Что это дает? Да практически ничего. Вот только если она искала новых миньонов, она обязана была быть сытой, чтобы случайно не сорваться, демонстрируя силу влияния гемофила, и Мато должен был быть всегда при ней, как оно, судя по всему, и было. Но если она встречалась с другими кровососами...
  
   - Она не упоминала, куда собирается направиться?
  
   - Нет, господин, да я и не приставал. Они выехали рано утром, я спросонья вообще не мог понять, куда они торопятся, и просто забрал ключ от комнаты, который они оставили, и снова лёг спать.
  
   - Они были без лошадей?
  
   - Без, господин. Пешком, и вещей немного.
  
   - Они брали какие-то припасы в дорогу? - снова встрял Фирмин.
  
   - Да, - ключник нахмурился, припоминая. - Ещё с вечера они попросили приготовить им двухнедельный запас на одного человека.
  
   - Вас это не удивило?
  
   Старик лишь пожал плечами.
  
   - Для пикников не сезон, конечно, но бывают у нас и более экстравагантные заказы. Я не обратил на это внимания.
  
   Покинув трактир, Арпад и Фирмин остановились на одном из перекрёстков, решая, куда направиться дальше. Самым очевидным был дом Йерне Месарош, но инстинктивное нежелание вступать с кровососами в какой-либо контакт заставляло их тянуть время.
  
   - Спешка, в целом, ясна, - заметил Арпад. - Тои просто не хотела слишком выбиваться из запланированного графика путешествия.
  
   - Да какая ей разница? - возразил Фирмин. - Целая зима впереди. Риота сказал Людвигу, что ждал её возвращения на восходе честной луны. Ну, задержалась бы она. Могла бы письмо своим отправить...
  
   - Или же она по какой-то причине не хотела, чтобы они знали об отклонении от маршрута, - предположил Арпад. - Вот только зачем ей это? Ожидала найти в пустыне что-то особо ценное и не хотела делиться? Так её в любом случае вряд ли бы заставили.
  
   - Или, наоборот, прежде чем сообщать своим, хотела сама все разведать и проверить. А торопилась потому, что в пустыню можно идти только зимой, и её сородичам нужно время, чтобы собрать экспедицию. Может, это Месарош не хотели делиться, и в убийстве видели единственную возможность сохранить добычу за собой? Тогда зачем вообще ей всё рассказали?
  
   - Она могла узнать случайно.
  
   Гадать не имело смысла. Нужно было идти к Месарош и попытаться понять, что узнала Тои Игараси в свой единственный день в Диффоуке, и связано ли это с её гибелью.
  
   - Можем у людей поспрашивать - может, кто-то что-то видел, - предложил Фирмин.
  
   - Поспрашиваем, - согласился Арпад. - Потом. Я могу и сам пообщаться с Месарош, тебе не обязательно к ним идти.
  
   - Пойдём вместе, - отмахнулся волчара.
  
   - Нет, правда, я справлюсь. И буду паинькой, обещаю.
  
   - Уж за кровососов я точно не беспокоюсь, - невесело усмехнулся Фирмин и повторил: - Пойдём вместе.
  
   Семья Йерне Месарош жила в одном из самых больших домов в северной части посёлка. Два этажа, просторный подвал, судя по заколоченным вентиляционным окошкам, не использовался. Раньше к задней части дома прилегал палисадник, но теперь расположение живой изгороди свидетельствовало о том, что он был отдан в распоряжение соседей. Дом был явно старый, но не так давно его подвергли ремонту. Арпад приблизился к большой зелёной двери и требовательно постучал.
  
   В доме слышалась возня и приглушённые голоса, которые притихли после стука - значит, миньоны, не кровососы. Те заметили бы приближение посторонних ещё на подходе.
  
   Дверь приоткрылась, и в щелочку выглянула женщина лет двадцати пяти - худая, бледная, с тёмными запавшими глазами.
  
   - Да? - равнодушно спросила она.
  
   Арпад протянул ей лицензию.
  
   - Грамотная, надеюсь?
  
   Женщина взяла бумагу и несколько секунд бездумно пялилась на неё замершим взглядом. Должно быть, документ выглядел достаточно внушительно, так что она отступила чуть в сторону, позволив двери открыться.
  
   - Нам нужно поговорить с главой семьи, - сказал Арпад, озираясь в поисках более адекватного собеседника, чем открывшая им женщина.
  
   - А кто интересуется? - спросил молодой человек, явившийся в прихожую из ближайшего коридора. Он смотрел на Фирмина с враждебной настороженностью, из чего Арпад заключил, что природа его названного брата раскрыта. Он выхватил лицензию из рук заторможенного миньона и передал новоприбывшему гемофилу.
  
   - Мы из гильдии Грэйсэнда. Расследуем смерть Тои Игараси.
  
   - Почему в нашем доме? Она погибла далеко отсюда, насколько мне известно.
  
   - Не твоё дело - вопросы задавать, - грубо отсёк Арпад. - Нам нужна Йерне. Она дома?
  
   Гемофил посмотрел на Арпада с недобрым скепсисом, помедлил немного, а потом направился вверх по лестнице.
  
   - Ожидайте, - бросил он через плечо, не предложив им ни пройти в гостиную, ни присесть. Арпад напряжённо вздохнул и посмотрел на брата. Лицо Фирмина было каменным, он явно прилагал усилия, чтобы не кривиться от запахов в доме, которые чувствовал. Миньоны нервно топтались вокруг, но никто не осмеливался заговорить.
  
   Дом был наполнен звуками, но все они терялись в глубине коридоров; в прихожей жизнь как будто замерла, лишь напольные часы неделикатно нарушали тишину. Арпад ещё раз окинул взглядом присутствующих. Возле лестницы замер молодой человек, вполне здоровый на вид, и с любопытством оглядывал незваных гостей. Женщина, открывшая им, стояла на том же месте с тем же безучастным видом. Ею явно недавно питались, но почему она не отдыхает? Ещё двое неуверенно выглядывали из дверного проема на кухню, из которой время от времени слышались отдельные негромкие звуки - как будто кто-то притаился, но всё же скрывался не слишком тщательно. "Какие-то забитые у Месарош миньоны, - подумал Арпад. - Надо будет при случае наведать их с инспекцией".
  
   - Поднимайтесь, - велел им давешний гемофил, и Арпад и Фирмин пошли по лестнице наверх. Крутые ступени скрипели у них под ногами - если в доме и был недавно ремонт, на лестницу он не распространился.
  
   Йерне Месарош выглядела не молодо, но бодро. Среднего роста, с коротко стрижеными седеющими волосами, в чертах лица ещё можно было угадать былую привлекательность, но в глазах были видны её года, и эти года не были легкими. Ещё в Вормруте Арпад навёл о ней короткую справку: её обратили тридцать пять лет назад здесь, в Диффоуке. В молодости её ловили на нескольких мелких нарушениях, но с возрастом её самоконтроль улучшился, и стычек с охотниками больше не было. Во время кровавой десятилетки сотрудничала с гильдией, как и весь клан Месарош. Держала бордель, чем неплохо зарабатывала на жизнь своей семье, но лет семь назад какой-то залётный мачо принёс в бордель заразу, которую не остановил даже яд гемофилов, и многие члены семьи умерли. Убитая горем Йерне пыталась подать жалобу в гильдию на разносчика заразы, но охотники таким не занимаются. В качестве компенсации протекторат дал Йерне разрешение на обращение нескольких самых близких миньонов, но с тех пор она почти перестала выходить на контакт с обществом, и к былому ремеслу не вернулась. Йерне почему-то считала, что гильдия должна была наказать её обидчика, хотя на самом деле всё, что ей нужно было делать, это научить своих "девочек" заботиться о своём здоровье и следить за теми, кто приходил в её дом утех. Поэтому, идя сюда, Арпад заранее знал, что разговор не будет ни лёгким, ни приятным. Йерне сидела в кресле у окна, и когда в гостиную вошли Арпад и Фирмин, она не пошевелилась, лишь одарила их недобрым взглядом.
  
   - Чем обязана такой чести? - холодно спросила она, жестом указав им на низкий диван у дальней стены. На Фирмине она задержала взгляд чуть дольше, и на лице её проскользнуло раздражение.
  
   - Мы расследуем смерть Тои Игараси, - ровным голосом сказал Арпад.
  
   - Вот как? - Йерне усмехнулась и качнула головой, как будто её это удивило. Арпад опасался, что она вспомнит старую обиду, но этого не произошло.
  
   - Мы хотели бы знать, вступала ли она или её миньон в контакт с вашей семьей, когда они были здесь в начале серой луны.
  
   Йерне пожала плечами.
  
   - Да, они были здесь. Тои общалась в основном с Иштваном, но он сейчас отсутствует.
  
   - Где он? - спросил Арпад.
  
   - В Ункуде. Поехал навестить бывших друзей.
  
   - С миньоном?
  
   - Разумеется, - взгляд Йерне стал тяжёлым и враждебным, но лишь на миг. Она опустила взгляд, едва заметно вздохнула и расслабилась.
  
   - А с кем-то ещё Тои общалась? Или, может, кому-то известно, что они обсуждали с Иштваном?
  
   - Можете поспрашивать домочадцев, - милостиво позволила Йерне. - Мне об этом ничего не известно.
  
   - Но вы знаете, что после разговора с Иштваном Тои спешно изменила планы и направилась в пустыню?
  
   - Раз вы так говорите, - равнодушно пожала плечами Йерне, и в этом жесте было что-то неестественное. Она не могла быть настолько равнодушной к гемофилу из другого клана, который пришёл на её территорию для поиска миньонов.
  
   Йерне, казалось, бросала им вызов своим показным нежеланием сотрудничать. Надо же, как вовремя уехал Иштван! И как сильно она этим огорчена...
  
   Арпад невольно скосил взгляд на Фирмина, чтобы понять, что он обо всем этом думает, но брат задумчиво смотрел на их собеседницу. Ему было так тяжело дышать, что он побледнел от недостатка воздуха.
  
   - Ладно, - сказал Арпад, доставая из внутреннего кармана карту южных поселений и части пустыни, которой снабдил их Людвиг. - Покажите, где вы нашли последнюю стоянку Цеплин.
  
   - Это-то тут при чём? - удивилась Йерне.
  
   - Есть основания предполагать, что Тои могла заинтересоваться имуществом Цеплин, за счёт которого вы живете. Вы наверняка знаете, что прежде чем исчезнуть, Мато успел отправить записку главе клана. Он сообщил, что Тои погибла в пустыне.
  
   Йерне недоверчиво хмыкнула, но опустила взгляд на карту, которую разложил на журнальном столике Арпад. Некоторое время она задумчиво её изучала, пытаясь сориентироваться в значках и надписях, потом провела пальцем по равнине на юго-западе от Диффоука.
  
   - Вот здесь раньше пролегал тракт Цеплин, мы нашли лишь некоторые следы - остальное залито лавой. Вот здесь было извержение четыре года назад, - она указала на две горы чуть восточнее тропы. Арпад заметил, что её палец слегка подрагивал. - А вот здесь лавовое озеро, которое раньше было покрыто толстой коркой. Мы не знаем как, но четыре года назад корка лопнула, и участок стал непроходимым. Возможно, это и стало причиной гибели племени.
  
   - Вы нашли тела? - спросил Арпад.
  
   Йерне отрицательно покачала головой.
  
   - Только в спешке покинутая стоянка. Должно быть, когда началось извержение, они попытались уйти в противоположную сторону. Там тоже равнина, но на некотором возвышении, и это могло частично обезопасить их от лавы. - Йерне постучала пальцем по столику рядом с картой. - Вот здесь их стоянка, на карте не видно. Высокая гранитная скала с плоской вершиной. Сейчас до неё можно добраться напрямую - лава застыла. Но дороги нет, и заблудиться легко - скалы однообразны, а грифоны отвыкли бояться людей. Мы шли в обход, вот здесь, - она провела пальцем по возвышенности чуть западнее бывшего тракта. - Идти дольше, но заблудиться сложнее. Мы шли на запад до Жёлтой Ямы, а оттуда - на юг. Там грифонов меньше, а сбиться почти невозможно - главное все время двигаться по самому широкому ущелью. Через три дня уже будет виден Плешивый Горб.
  
   - Как вы нашли их стоянку? - впервые за время их визита подал голос Фирмин.
  
   Йерне невесело усмехнулась.
  
   - Двум нашим молодым миньонам было скучно, и они вместе с несколькими ребятами из деревни решили устроить экспедицию. Они знали, что где-то там исчезло племя номадов, и решили поиграть в детективов. Совсем как вы, охотники. Они заблудились и чуть не погибли, у них было мало еды, и быстро закончилась вода, но они набрели на Плешивый Горб. Там были припасы сушёных фруктов, а с вершины было видно горное озеро, в котором они нашли воду для утоления жажды. Когда они вернулись, уговорить их вернуться в пустыню, и указать дорогу к стоянке, было непросто, но, в конечном итоге, они были вознаграждены. Вряд ли Цеплин стали бы возражать, чтобы вещи, которые им больше не нужны, послужили другим честным гражданам Ахаонга.
  
   Она опустила глаза, на губах её застыла горькая полуулыбка.
  
   - Вы нашли какие-нибудь следы или признаки того, что с ними произошло? - спросил Арпад.
  
   Йерне помотала головой.
  
   - Я лично туда не ходила, вы можете поговорить с Готтардом или Лисией, это мои младшие, которые видели всё своими глазами. Но мне рассказывали, что следов много, и они слишком запутанные. Тел нет, значит, это была не болезнь. На юго-западном склоне они нашли останки яков со сломанными костями. Возможно, это признак того, что они спускались в спешке - вероятно, спасаясь от едких паров извержения.
  
   - Что там, дальше, на юго-западе?
  
   - Небольшая возвышенность, довольно ровная, шириной несколько миль. Дальше - ещё одна горная гряда, - она обвела пальцем полукруг по столу, обозначая примерный размер и форму рельефа. - Следов лавы мои ребята не видели, а вот здесь, говорят, вершина и вовсе белая.
  
   Это нетипично для вулканических мест. Даже если находятся горы достаточно высокие, чтобы обзавестись белыми шапками, они, как правило, так сильно припорошены пеплом и выбросами от соседей, что по цвету ничем не отличаются.
  
   - Ваши люди были в этом году в пустыне?
  
   Йерне снова отрицательно покачала головой.
  
   - Земля на юге снова дрожит, а горизонт дымится. Идти в пустыню небезопасно, риск не стоит возможной выгоды. Мы удовлетворяемся тем, что нам уже удалось добыть.
  
   Арпад хотел уже выдать язвительное замечание, но в последний момент вспомнил, что он здесь не для ссор.
  
   - Кто-то ещё, кроме вашей семьи, бывал на Плешивом Горбу?
  
   - Возможно. Первое время мы пытались скрыть, откуда берем товар, но потом это стало невозможно. Начались возмутительные обвинения, и нам пришлось объяснить, что мы ничего не крадём, а просто берём вещи, которые уже никому не понадобятся.
  
   Арпад свернул карту и бросил короткий взгляд на брата, чтобы понять, нет ли у него дополнительных вопросов. Фирмин, казалось, начал впадать в транс, и Арпад поспешил попрощаться и вывести брата из этого дома.
  
   - Я же говорил, что и сам справлюсь, - недовольно проворчал он, но Фирмин не ответил. Он глотал свежий воздух и наслаждался каждым вдохом.
  
  
  
   Глава 3
  
  
  
   Несколько минут они просто шли по улице без особой цели. Наконец, волчара пришёл в себя и сказал:
  
   - Ну что, айда местных расспрашивать? Если Месарош действительно не были в этом году в пустыне - может, кто другой был?
  
   Арпад кивнул. Он сомневался в каждом слове, сказанном Йерне, с этой упырихи станется направить их по ложному следу по непроходимому пустынному участку. Лучше бы получить подтверждение у местных. Начать они решили с общительного ключника в трактире - он мог дать подсказку, кого расспросить ещё. Они вернулись в "Еловый" и скромно устроились у края барной стойки, дожидаясь, пока тот обслужит посетителей. Но вместо этого из кухни вышел хозяин и жестом дал ключнику понять, что сам разберется.
  
   - Нашли, что искали? - дружелюбно спросил он, приближаясь к охотникам. Ему, видимо, уже всё рассказали об их интересах.
  
   - Частично, - сказал Арпад и положил на стойку две монеты. Через пару секунд они волшебным образом исчезли в кармане хозяина, который явно ничего не имел против заработка непринуждённым чесанием языком. - Кто из местных по примеру Месарош выносил из пустыни вещи Цеплин?
  
   Хозяин выглядел удивлённым такому вопросу.
  
   - Инди Хабро со своими бестолковыми дружками. Это сын Гебера, хозяина лесопилки, но насколько трудолюбив отец, настолько ленив его отпрыск. Раз или два в пустыню ходил Безрукий Олло - руки-то у него, конечно, обе на месте. Дайте-ка вспомнить... кажется, Эрвин Потлок собирался наведаться, но потом передумал. А может, и нет, насчёт него не знаю. Он вечно в разъездах - торгует лесом Гебера Хабро, так что не скажу, куда точно он уезжал - то ли в Вормрут, то ли в пустыню. Есть ещё пара отчаянных бездельников, вот только я их по именам не знаю - можете спросить у Инди. Он самый отъявленный грабитель покойников.
  
   - А кто был в пустыне в этом году? В начале серой луны, скажем?
  
   Трактирщик невесело рассмеялся.
  
   - Никто, полагаю. Да и в прошлом году желающих поубавилось - как только узнали о чудовище.
  
   - Чудовище? - удивленно переспросил Арпад. Йерне об этом ни словом не обмолвилась. - Ну-ка, поподробнее.
  
   - Уж не знаю, не сказки ли это... - засомневался трактирщик. - Хотя, с другой стороны, многие о нем рассказывают.
  
   - В каждой сказке лишь доля сказки, - заметил Фирмин. Арпад обернулся к брату и увидел, что к ним приблизился гардиан, и теперь незаметно прислушивался к разговору. Что ж, ничего секретного они пока что не обсуждают.
  
   - Говорят, какой-то монстр охраняет последнюю стоянку Цеплин. Он никогда не приближается, но следит за окрестностями зорко. Видят его часто, но нападает он не всегда. Говорят, одиночек не трогает, а когда приближается группа - плюётся раскалёнными каменными шипами.
  
   Арпад и Фирмин невольно переглянулись. Раньше они думали, что "каменная игла", о которой писал Мато, была плодом его напуганного воображения, но теперь ситуация резко изменилась. Неужели в пустыне завелся какой-то новый монстр?
  
   - Как он выглядит? - спросил Арпад.
  
   - Говорят, большой, в два человеческих роста, покрыт шерстью, а на голове рога. Вблизи его никто не видел, но издалека наблюдали практически все, кто ходил в пустыню, к последней стоянке. Говорят, это чудовище - воплощённый призрак племени Цеплин, который защищает их имущество. Говорю же - сказки трусливых детей, которые испугались вулканов.
  
   - Оно кого-нибудь убило?
  
   - Нет, ни разу. Оно не приближается, видать, привязано к месту гибели племени, а тропа к месту стоянки слишком далеко. Не так-то легко ему, видимо, попасть в живую мишень с такого расстояния. Но эти каменные шипы пролетали рядом, и один раз одному из парней зацепило ногу, но это была царапина.
  
   Да, очень похоже на сказку: монстр, который никому не навредил, но многих напугал. Пустыня действительно опасна и, пожалуй, способна породить в напуганном, уставшем и изможденном жарой и духотой сознании образ чудовища. А что касается каменных шипов - что ж, вулканы, говорят, способны выбрасывать осколки пород на большие расстояния. И это отчасти объясняет, почему гемофилы ничего не сказали о монстре - они меньше подвержены галлюцинациям, потому что сами способны их создавать в чужом разуме.
  
   С другой стороны - если бы это было галлюцинацией, разные люди не видели бы одно и то же. И тот факт, что каменные шипы летают только в одном районе вулканической пустыни, тоже наводит на мысли. На месте гибели целого племени могло родиться весьма кровожадное и яростное чудовище. Но тогда вот что странно - почему Йерне его даже не упомянула? Может ли быть такое, что она о нем и не слышала? Почему монстр мог бы нападать на людей, но игнорировать кровососов? Тем более что среди Месарош неизбежно должны были быть люди - они не посмели бы уйти в пустыню на длительное время без миньонов.
  
   - Когда его впервые заметили? - спросил Фирмин.
  
   - В прошлом году первая же команда вернулась с пустыми руками и начала сказки о монстре рассказывать. Им не поверили, и другие отправились в пустыню, но тоже вернулись ни с чем. Третья команда прихватила щиты, чтобы прикрыться от шипов, и они благополучно добрались до Плешивого Горба, взяли все, что хотели, и вернулись.
  
   - Монстр так и не приблизился? И ни разу ни в кого не попал?
  
   - Нет, в тот раз все были целы. Думается, у него шипы закончились. Не бездонный же у него запас.
  
   Арпад кивнул. У каждого монстра есть предел выносливости, сил, яда, огня, тьмы - да чего угодно, чем он поражает своих жертв. Вопрос лишь в том, достаточно ли людей на него охотятся, и будет ли у него время восстановиться.
  
   - Но следующая группа снова была атакована? - спросил он.
  
   Трактирщик кивнул.
  
   - После этого энтузиазм мародёров немного поутих. Да и вещей-то ценных там, говорят, не осталось почти. Инди пытался в этом году наведаться на стоянку, но вернулся с половины пути.
  
   Да, это интересно. Если Тои пошла в пустыню, она вполне могла стать жертвой Чудовища Цеплин. Вот только с учётом риска и возможной сомнительной выгоды она решила не обращать внимания на первое. Почему? Ответ напрашивался сам собой - она ничего не знала об опасности. Как Месарош ничего не сказали о монстре охотникам, так могли не сказать и ей.
  
   - Кто-нибудь обсуждал монстра с кланом Месарош?
  
   Трактирщик пожал плечами.
  
   - Ну, я-то точно не обсуждал. Эти гемофилы не очень-то общительны, кроме тех моментов, когда им что-то нужно.
  
   Арпад обернулся к гардиану, пристроившемуся рядом, и спросил:
  
   - А к вам поступали какие-нибудь жалобы на монстра?
  
   - Да, Инди Хабро пытался уговорить Бона разобраться с этим. Но пустыня - не наша территория. Что бы в ней ни водилось, оно нас не касается, пока не угрожает посёлку напрямую.
  
   - Резонно.
  
   Охотники ненадолго задумались о том, что ещё они могут узнать, чтобы лучше понять происходящее. Но им нужно было уложить в голове уже полученную информацию, прежде чем принимать какие-то решения, и они поднялись в комнату. Похоже, какой-то монстр в пустыне таки завёлся. И хотя прежде его шипы ни в кого не попадали, Тои Игараси не посчастливилось быть первой. Если она действительно погибла в пустыне от неизвестного монстра, на этом работу можно и закончить - то, что происходит за пределами Ахаонга гильдии не касается. Но что, в таком случае, произошло с Мато? Ведь он благополучно покинул пустыню, и добрался аж до Миддлбоса, а потом куда-то исчез... эта часть не позволяла закрыть дело так быстро.
  
   - Может, монстр преследовал его и догнал? - предположил Фирмин.
  
   Арпад пожал плечами. Они ничего не знали о монстре, кроме неправдоподобных рассказов трактирщика. Всё же им придётся расспросить непосредственных очевидцев.
  
   Отдохнув немного и пообедав, охотники составили план действий на оставшийся день. Чтобы разобраться со всем поскорее, они решили разделиться - Фирмин должен был пообщаться с местными авантюристами-людьми, а Арпад собирался вернуться к Месарош и расспросить о монстре гемофилов.
  
   Но Йерне лишь недоуменно пожала плечами, а другие члены семьи, которые побывали на месте последней стоянки Цеплин, лишь посмеялись. Они слышали россказни людей, но сами никакого чудовища не видели. И хотя что-то в их словах и поведении показалось Арпаду странным, он так и не сумел поймать их на лжи или каких-то нестыковках. Ему пришлось уйти ни с чем.
  
   Фирмин, который вернулся чуть больше, чем через час, тоже был не в настроении. Инди Хабро оказался не самым приятным человеком, и о своём поражении в пустыне говорил неохотно. Он явно преувеличивал и размеры и грозность "чудовища", но показал шрам на ноге, оставшийся от шипа.
  
   - Вулканический мусор, насколько я знаю, сыплется сверху, - сказал Фирмин. - Но шрам горизонтальный и очень прямой. Другие рассказывали более сдержанно, но описание, в целом, сходится. Большое, мохнатое, с рогами.
  
   - Никто не прихватил шип на память?
  
   Фирмин покачал головой.
  
   - Улепётывали, только пятки сверкали. Но, похоже, что в пустыне всё-таки что-то завелось.
  
   Арпад досадливо скривился.
  
   - Придётся проверить. Но раз монстр не подходит под известные нам описания, мы не можем идти сами. Придётся вызвать команду.
  
   Фирмин равнодушно пожал плечами.
  
   - Ну и что? Сейчас зима, никто не избалован заказами. А новые чудовища - это всегда интересно. Пиши запрос, а пока придёт ответ - отдохнем.
  
   Арпад так и поступил. Он написал детальный отчёт о том, что им удалось узнать, и запросил дальнейшие распоряжения. Потом ещё одна мысль пришла ему в голову, и он написал запрос в гильдию охотников Ункуда, чтобы они поговорили с Иштваном Месарош и выспросили у него кое-что о его разговорах с Тои Игараси. Если и можно было узнать ещё что-то о том, почему она полезла в пустыню, и полезла ли она туда на самом деле, то только у Иштвана. А пока они ждут распоряжений от руководства, возможно, придёт ответ и из Ункуда.
  
   Курьер на Вормрут проезжал Диффоук рано утром, в Ункуд - ближе к обеду. Арпад оставил оба письма у ключника гостиницы, а сам вернулся в номер, чтобы отдохнуть и поразмыслить. Он достал из сумки все вырезанные фигурки из дерева и расставил их на подоконнике. Больше всего было коней: сонные, хитрые, резвые, гордые; в упряжке и без, с всадником и одинокие, разных пород, размеров и форм. Были ладьи, хоть и в меньшем количестве, и три ферзя. Единственный офицер был вырезан грубо - одна из первых фигурок, которые он создал. Пешек Арпад не любил, и их было всего пятеро, и все они были разные - каждая другой формы, но ни у одной не было лица. Он посмотрел на своё хаотичное воинство и сгруппировал фигурки по оттенкам. Он никогда не придавал значения цветам и не ставил перед собой цели вырезать полный набор. Здесь были и темные фигуры, и более светлые - из самых разных пород дерева. Были абсолютно черные, красноватые, и с серым оттенком. Арпад вытащил из сумки новый брусок и прикинул, кого не хватает компании. Коня, определенно.
  
   Арпад собирался изобразить пегаса, но вместо крыльев почему-то получились поднятые человеческие руки, и вместо пегаса получился кентавр. Что ж, тоже сойдет. Поза существа показалась Арпаду немного странной, тем более что оружия у него в руках не оказалось, зато на поясе получился охотничий нож. Закрытый шлем скрывал лицо, а четыре ноги стояли на земле твёрдо. Арпад сам не понял, что у него получилось на этот раз, но он к этому привык. У него всегда получалось не то, что он задумывал, и это его порой раздражало. Но другим людям фигурки нравились, и он иногда дарил их знакомым как талисманы на удачу. И пусть на самом деле в них не было никакой силы, это было не важно, главное - кто во что верит.
  
   Следующие дни Арпад и Фирмин коротали в заведениях Диффоука и в его окрестностях. В лесу Арпад нашел несколько подходящих веток для дальнейших поделок, у озера они встретили пару рыбаков и разговорились ненадолго. Раз или два местные пытались их нанять, чтобы они разобрались с какой-то нечистью, но Арпад и Фирмин категорически отказывались и советовали обращаться к местным охотникам. Это было честно - у каждого свой район. Если они начнут брать заказы в Диффоуке, это будет означать, что они отбирают работу у Бона Рполиса и его ребят, а это противоречило внутреннему кодексу гильдии.
  
   - Бон бесполезен и беспомощен, - сказал один из потенциальных заказчиков. Арпад не мог с этим не согласиться, но всё равно правила нарушать не собирался. - Он отказывается видеть дальше своего прыщавого носа, и не понимает, что Кев-и-Олеч опасен для нас, хотя и живет за чертой посёлка...
  
   - Кроме Бона у вас есть ещё два охотника. Вы можете обращаться к ним напрямую, им не нужно разрешение Бона, чтобы разобраться с монстром, если он действительно опасен.
  
   - Они цену запрашивают такую, что мы даже вскладчину не потянем! - возмутился мужчина. - Скорее уж сами вооружимся и пойдём к этому уроду...
  
   - Поосторожнее, - предупредил его Арпад, но нахмурился. Конечно, если монстр силен, и охота на него дороже стоит. Но если он действительно опасен для мирных жителей, охотники обязаны разобраться с ним, пусть даже в долг. Протекторат всегда рассчитывается с гильдией, и охотники наверняка сделали запрос в Вормрут и ждут ответ с одобрением действий без аванса. А эти ответы идут очень долго.
  
   Диффоук находился слишком близко к пустыне, чтобы сюда могла прийти полноценная зима, а чередование холодных ветров с севера и теплых с юга вызывало неприятный контраст. Шли дожди - кислые от пустынных испарений и грязные от пепла. Посёлок, и без того не слишком привлекательный, покрылся слоем грязи.
  
   На третий день пришёл ответ из гильдии. Арпаду и Фирмину было наказано ждать подкрепление и начать организацию похода команды из пяти человек в пустыню - запастись провиантом, двумя палатками и ручной повозкой. Прочее снаряжение обещали доставить с подкреплением.
  
   Три человека из гильдии прибыли через неделю. Пагрин Черри был одним из лучших инструкторов и регулярно выбивал себе премии за счёт идеальной статистики - за последние девять лет у него не погиб ни один ученик. На этот раз он тоже был со стажёром, увидев которого Арпад едва не схватился за голову. В полной пустынной экипировке, с двойной нагрузкой и пешком, без лошади, он был уставшим и злым, но самое странное - он был девчонкой. Но прежде, чем Арпад успел сформулировать едкий комментарий, Пагрин сказал весьма злобно, но тихо, так, чтобы стажёр не услышала:
  
   - Мне заплатили, чтобы я её отвадил от охоты.
  
   - И как, получается?
  
   - Пока что не очень. Но ведь работа ещё и не началась толком. - Потом он повысил голос и сказал: - Это Сольвейг Урун, очередная принцесса, вообразившая себя воином. - Девчонка села прямо на порог трактира, вместо приветствия показала два больших пальца и стащила шлем, тяжело дыша.
  
   "Не такая уж страшная", - озадаченно подумал Арпад. Обычно в охотники рвутся девочки, у которых нет шансов удачно выйти замуж, вот они и ищут компании изголодавшихся мужчин, пытаясь привлечь к себе внимание своим героизмом. Но эта, на вид, слишком молода, чтобы отчаяться, так какого черта? Он уже хотел обменяться с Фирмином несколькими догадками, но прикусил язык. Лицо брата было непроницаемым, но глаза азартно блестели. Арпад проследил за его взглядом и увидел ещё одного члена новоиспечённой команды. Хвала богам, он не успел открыть рот и начать изгаляться над женщинами-охотниками.
  
   - Привет, Урд. Надеюсь, ты не запишешь эту охоту в наш счёт, ведь это не мы тебя звали.
  
   - Посмотрим, - широко усмехаясь, рыжая охотница хлопнула его по плечу. - Привет, волчара. Классная шкурка.
  
   Фирмин озадаченно посмотрел на свой балахон, в котором ходил всегда, и в котором не было ровным счетом ничего примечательного.
  
   - Могу снять, - озадаченно сказал он.
  
   - Пока не надо, - рассмеялась Урд. - Я устала с дороги, новые яркие впечатления мне пока ни к чему.
  
   Она прошла мимо Сольвейг, забирая у неё одну из сумок, и собиралась уже войти в трактир, как Фирмин её снова окликнул.
  
   - Массаж ног? - предложил он.
  
   - Может, позже, - Урд ему подмигнула и скрылась внутри.
  
   Арпад закатил глаза. Ему было тошно смотреть на их заигрывания, которые так ни разу ничем и не закончились.
  
   - Какие планы? - спросил он у Пагрина.
  
   - Если вы свою часть подготовили, завтра выступаем. Нам нужно обернуться за две недели. Пристроишь лошадей?
  
  
  
   Следующим утром они выступили в путь. Тащить лошадей в пустыню смысла не было, поэтому Арпад оставил их всех на городской конюшне. У них с собой была лишь средних размеров ручная тачка, на которую они сгрузили палатки, доспехи, оружие и припасы на две недели. Они решили двигаться по маршруту, который указала Йерне Месарош, а другие местные мародёры подтвёрдили - на запад до Жёлтой Ямы, а потом на юг. По приблизительным расчетам, дорога в одну сторону займёт около четырёх дней, пара дней им понадобится, чтобы найти монстра и разобраться в его истинной природе, а потом можно будет вернуться в Грэйсэнд. Если окажется, что монстр действительно порождён энергией гибели племени, они лезть к нему не будут, а вызовут подкрепление в виде зачарователей. Если же монстр окажется сказкой... что ж, тогда придётся продолжить расследование смерти Тои.
  
   Они шли по западной дороге из Диффоука, всё ещё находясь в пределах Ахаонга. Тачку толкали по очереди, но чаще всего эта почетная обязанность доставалась Сольвейг. Бестолковая девица, возомнившая, что умеет стрелять и может стать охотником, хмуро подчинялась приказам Пагрина и всё время отставала, но не жаловалась. Инструктор заставил её надеть доспехи и вооружиться до зубов, и в таком виде путешествовать; но главным своим врагом Соль считала, несомненно, Арпада - с ехидной усмешкой он предложил ей понести ещё и сумку с пайком на пять дней, и Пагрин эту идею поддержал. Целью было взять её измором и заставить отказаться от идеи стать охотником - это спасёт жизнь и здоровье не только ей, но и тем, кто по нелепой случайности решит на неё положиться. Но прошло несколько часов, а она всё ещё держалась.
  
   Сначала Арпад надеялся, что гильдия навязала им в команду эту девицу, потому что в ней был замечен потенциал; но уже после пятиминутного общения диагноз был определен окончательно: романтичная идиотка. Таких ничто не остановит - ни предупреждения, ни угрозы, ни очевидная опасность. Она всё равно найдет себе приключения и влезет в неприятности. В команду её взяли просто чтобы спасти ей жизнь, чтобы в тот момент, когда она найдет то, что ищет, рядом оказались профессионалы, способные ей помочь. В данный же момент один из лучших инструкторов Гильдии пытался применить менее болезненный и более безопасный способ отвадить Сольвейг от охоты.
  
   - Двигай, не отставай! - грубо прикрикнул Пагрин. - Если ты будешь передвигаться с такой скоростью, ландиут тебя на ходу слопает!
  
   - Если на тебя нападал ландиут, это не значит, что он опасен для кого-то ещё, - проворчала Соль, ускоряясь. Дорога шла под уклон, и ей это не составило большого труда. - Обычно они едят только дерьмо.
  
   Фирмин и Урд заржали, Пагрин лишь хмыкнул и бросил небрежно:
  
   - Надень-ка пылевую маску, Соль. Мы все же в пустыню идем, а ветер сегодня южный...
  
   Сольвейг что-то проворчала невразумительно, но Пагрин настоял:
  
   - Либо надевай, либо разворачивайся и иди домой, выходи замуж и детишек рожай.
  
   Она бросила на своего инструктора такой сердитый взгляд, что Арпад невольно задумался: чем же для неё так ужасна перспектива стать женой и матерью? Девочка наверняка из обеспеченной семьи, избалованная единственная дочь, привыкшая получать все по первому требованию... Впрочем, то, с какой стойкостью она выдержала путешествие с Пагрином из Грэйсэнда в Диффоук, говорил против этой версии.
  
   Соль расстегнула и стащила шлем, опустила на лицо маску, снова надела шлем, тщательно застегнув тяжёлый воротник. Что ж, похоже, она действительно полна решимости стать охотником. Но зачем ей это?
  
   Среди охотников были женщины, и часто они бывали полезны. Целительницы, летописцы, ведьмы и даже шлюхи, успешно скрашивавшие долгие путешествия к местам обитания нечисти. Иногда "охотницы" совмещали эти функции, но довольно редко ходили на монстров с оружием.
  
   Самым же редким явлением были профессиональные охотницы, как, например Урд. Чаще всего это были наследницы семейного дела и дочери кузнецов или военных, которые чётко понимали, на что идут, и что их ждет. Иногда это были жёны охотников, не желавшие надолго отпускать без присмотра своих благоверных. Некоторые, как и эта дурочка Сольвейг, искали в охоте романтики: наслушались басен про смелых героев и сами решили совершить подвиг. Чаще всего это заканчивалось плохо: Арпад лично знал четверых, а одну из них даже водил на горгулью. Их черепа теперь хранились в зале памяти Гильдии.
  
   Историю Урд Арпад знал лишь частично, он с ней познакомился уже после того, как она заслужила свою репутацию. Она была уже не слишком юной, когда обратилась в Гильдию. Она развелась с мужем, детей у них не было, а отцовскую кузницу забрал за долги клан Раш. Шансы преуспеть в чем-то ещё у неё были невелики, но она была полна решимости принёсти миру пользу своим существованием. Арпад не знал, сталкивалась ли Урд с таким же недоверием, как Сольвейг теперь, насмехались ли над ней, пытались ли вывести из опасной игры... Пока что он мог судить только о том, что он видел: сильную и умную воительницу, а чуть поодаль за ней - глупую романтичную девчонку, которая наверняка надеется стать героем, только чтобы завоевать сердце своего деревенского "принца". И как только родители её отпустили?
  
   - Эй, Соль! - окликнул Арпад девушку. - А твои родители знают, что ты отправилась на охоту?
  
   Она поглядела на него, но лица не было видно, чтобы понять её реакцию. Отвернувшись от дороги, она споткнулась на кочке и едва не упала, но всё же сумела устоять на ногах и продолжить движение.
  
   - Не думаю, что они вообще заметили, что меня нет, - сказала она, и голос её прозвучал глухо сквозь пылевую маску и забрало шлема. - В доме было слишком много людей, а у них - слишком много дел.
  
   Арпад криво усмехнулся. Он был прав: избалованная дочь богатых родителей.
  
   - А ты откуда сама родом? Из Грэйсэнда?
  
   - Из Этера, - с явной неохотой ответила Сольвейг.
  
   - А что же ты в тамошнюю гильдию не вступила? Не взяли?
  
   Он давно не был в Этере, но, судя по тому, что рассказывали другие, вступить в их гильдию может даже слепой одноногий кровосос.
  
   - Не твоё дело, - сказала через несколько секунд Сольвейг, и голос её прозвучал сухо.
  
   Арпад решил отцепиться от неё. В конце концов, если он узнает её получше, он может привязаться. А это уже грозит тем, что он начнёт помогать. А это приведёт её к смерти. Нет уж, это работа Пагрина, ему за неё доплачивают, вот пусть и возится.
  
   Во второй половине дня они свернули с дороги и стали двигаться на юго-запад. Лес стал редеть, но из-за неровностей почвы тащить повозку стало труднее. Пагрин позволил Сольвейг снять доспехи и идти налегке - видать, не хотел видеть её изможденной и с трудом шевелящейся во время встречи с монстром.
  
   Первую ночь они провели у подножья холма, на окраине леса. Дальше простиралась пустошь, плавно переходящая в пустыню, и хотя до захода солнца ещё оставалось время, Пагрин велел остановиться на ночлег именно здесь. Арпад и Фирмин ставили палатки, Сольвейг и Урд разжигали костёр, чтобы подогреть вяленое мясо, прихваченное из Диффоука. Здесь, рядом с пустыней, температура воздуха казалась более подходящей для ранней осени, чем для зимы, но пасмурное небо и оголённые ветви деревьев внушали ощущение промозглого холода. Всё изменилось в середине следующего дня, когда они спустились с очередного холма, и у его подножия обнаружили рыже-серые хлопья, насыпавшиеся не так давно.
  
   - Земля тёплая, - сказал Фирмин, разворошив босыми ногами пепел. - Мы над лавовым озером?
  
   Никто не ответил. Эти земли не были хорошо исследованы, и никто не знал, где в следующий раз потечёт лавовая река и какое место выберет для озера.
  
   - Ты бы обулся, - проворчал Пагрин. - Камни могут быть острыми.
  
   Фирмин лишь отмахнулся.
  
   В пустыне было действительно жарко, и чем дальше на юг они уходили, тем тяжелее становился воздух. Весь Ахаонг, кроме южных областей, утопал в снегах; зима - это было единственное время, когда можно было сунуться в зону вулканов. Летом об этом и думать нечего - солнце сверху, лава снизу - рецепт гриль, а не удачной охоты на неведомого монстра. Арпад даже сейчас едва соображал от жары, он не мог уже даже материться, даже притом, что тёплые вещи они уже сгрузили в телегу.
  
   Жара была не единственной, и даже не главной их проблемой: куда больше неудобств доставляли дым и испарения. Даже сквозь защитные маски, предусмотрительно прихваченные из гильдии, едкие вещества проникали в лёгкие и в глаза.
  
   - Черт, кажется, у меня уже все рецепторы этой кислотой выжжены, - ругался Фирмин. - Я сейчас не то, что монстра, я сейчас даже жареного кролика на расстоянии вытянутой руки не унюхаю.
  
   Никто не ответил - им всем приходилось несладко. Но через несколько минут до Арпада дошёл смысл слов его названного брата.
  
   - Это отчасти объясняет, почему Тои Игараси не заметила опасности, - сказал он. - Испарения могли сбить её нюх точно так же, как твой. А монстра, если он действительно не приближается, они вдалеке могли и не заметить.
  
   При этих словах все охотники начали пристально вглядываться в горизонт. Но везде, сколько видел глаз, были лишь скалы, камни и пепел. Охотникам все время казалось, что земля шевелится под ногами, ворчит на тех, кто топчется по ней... В этих землях не было стабильности, не было уверенности в том, что завтра всё будет так же, как сегодня. Время от времени под землей слышались какие-то глухие взрывы, рокот... Если бы их не предупредили, что так и должно быть, они бы наверняка запаниковали и вернулись в Диффоук.
  
   Как могло в этих землях по несколько месяцев выживать целое племя номадов? И какая опасность могла сразить их, таких выносливых и храбрых людей? Арпад не знал ответа на этот вопрос, и у него на душе было тяжело от этой мысли. Возможно, они доберутся до последней стоянки Цеплин. Возможно, обнаружат какие-то следы... Арпад не задумывался об этом ранее, но теперь он чувствовал невыносимую грусть. Цеплин шли сюда, полные надежд, полные жизни: мужчины и женщины, старики и дети... Их ждали весной в Бадабэй - семь племён номадов, собравшиеся на ярмарку невест. Но Цеплин так и не пришли. Ради них старейшины приняли решение не закрывать ярмарку, ни один брачный союз не был заключён в том году. Многие добровольцы из оставшихся племён согласились отправиться в пустыню, чтобы поискать следы... Но когда они явились к вулканам, те встретили их лишь невыносимым жаром: было ясно, что если кто-то и остался в пустыне на лето, выжить он никак не мог. Цеплин не объявились до осени, и с первым же достаточным похолоданием поиски в пустыне возобновились, теперь уже с участием гардианов и профессиональных спасателей.
  
   Теперь же, идя по пустыне, охотники время от времени наталкивались на следы старых кострищ и лагерей, хотя понять, кому они принадлежали - спасателям, простым авантюристам или Месарош - было невозможно. Да это и не имело значения. В голове была одна лишь жара. И грусть.
  
   Жители Диффоука прозвали монстра "Чудовище Цеплин", из-за того, что он появился на их землях, и, возможно, являлся призраком погибшего племени. Они побаивались его, потому что чудовище, судя по всему, защищало оставшиеся вещи Цеплин от мародёрства. Если это правда, то странно, что оно появилось так поздно, когда почти всё уже было разграблено. Когда же оно появилось, и каким образом? Если это произошло сразу после гибели племени, почему монстр не показался гардианам в первую же зиму? Почему не мешал Месарош грабить стоянку во вторую? Появилось лишь на третью зиму, и действовало как-то странно, издалека... Может, оно и не связано с гибелью номадов. Просто очередной вулканический монстр.
  
   Арпад изначально не испытывал восторга по поводу этого задания: ему было откровенно плевать на то, кто убил Тои Игараси. Она была гемофилом, кровососом, нечистью, и это был её выбор. Пусть она соблюдала закон и держала одного постоянного миньона, одобренного Гильдией Охотников, это не отменяло того факта, что она в любой момент могла сорваться. Теперь же, из разных источников собрав кое-какую картину происходящего, он понял, что в глубине души не хочет, чтобы их поход увенчался успехом. От этого монстра могли пострадать только мародеры, к Ахаонгу он не приближался. Так зачем его трогать?
  
   На самом деле проблему представляет только исчезновение Мато. Пусть Риота Игараси формулировал заказ так, будто ему нужен только убийца Тои, сейчас расследование привело их к тому, что Тои погибла за пределами Ахаонга во время авантюры, в которую ввязалась на свой страх и риск. Если бы речь шла только о ней, можно было и не идти в этот поход. Но исчез Мато, и надо было понять, причастен ли к этому монстр. Возможно, он обладает ментальным влиянием на своих жертв, или каким-то другим оружием замедленного действия. Возможно, Мато по каким-то причинам просто оказался более уязвимым, чем другие люди, и не сегодня-завтра начнут исчезать другие мародёры из Диффоука. Может, чудовище не так уж привязано к месту, а просто путешествует незаметно, и лично явилось за Мато и подстерегло его на пустынной дороге. В этом им предстояло разобраться.
  
   - Привал, - скомандовал Пагрин, и они повалились прямо на землю под ближайшей скалой. Арпад даже рискнул снять маску и проверить воздух - он бы сейчас два года жизни обменял на свежий воздух. Но предложений не поступало.
  
   За два дня они прошли от силы миль пятьдесят. Дважды им встречались водные источники, и оба раза вода оказывалась непригодной для питья - кристально прозрачная, но слишком кислая на вкус. К счастью, воды они с собой взяли достаточно, а на крайний случай у них была миниатюрная перегонная система.
  
   - Вперёд, - велел Пагрин по истечении десяти минут. Арпаду понравилось дышать, и он решил не опускать маску. Но он держал руку у лица, и в любой момент был готов задержать дыхание. Фирмин и Урд тайком последовали его примеру, да и Пагрин, наверняка, тоже. Только Сольвейг твёрдо и неуклонно соблюдала инструкцию по безопасности. Арпад тяжело вздохнул - она была слишком самоотверженной, чтобы дожить до зрелости. Но он не стал предлагать помощь с тачкой, когда она начала отставать. Пусть разворачивается и уходит, они справятся и вчетвером...
  
   На исходе пятого дня они добрались до горячего озера, и вода в нём оказалась на удивление пригодной для питья. Не пришлось даже перегонять - они просто пополнили запасы и двинулись дальше.
  
   На шестой день на горизонте показалась черная гранитная скала - Плешивый Горб. Охотники очень внимательно всматривались в ландшафт, но никаких признаков монстра не видели. На всякий случай они надели доспехи и прикрылись ростовыми щитами, но монстр так и не появился.
  
   К вечеру они добрались до стоянки. Это было гранитное возвышение, непривычно твёрдое и неподвижное по сравнению с равниной. Он был странной правильной формы, как круглый пьедестал для исполина. С разных сторон на вершину вели узкие дорожки; поднявшись по ним, охотники обнаружили последнее пристанище Цеплин.
  
   Всё было старым, покрытым грязью и пеплом. Несколько вагончиков стояло в ряд полукругом, будто слабая преграда между пустынным ветром и людьми. По кругу, на примерно равных расстояниях, виднелись чёрные обугленные пятна - следы от старых костров, которые из года в год жглись на одних и тех же местах. Ближе к вагончикам были разбросаны вещи, побитые временем и жёстким климатом - старый ботинок, две тарелки, тряпичная кукла...
  
   Урд прокашлялась, натянула маску на лицо и проворчала:
  
   - Опять этот дым...
  
   Арпад тоже его почувствовал - горький и пепелистый, сжимающий горло спазмами. Он тоже надел маску: чистый воздух - ясные мысли. Он огляделся вокруг. Фирмин сидел на корточках, закрыв глаза и к чему-то принюхиваясь. Сольвейг стояла у края обрыва, неподвижная, напряжённая, как струна. Пагрин обходил лагерь, заглядывая в вагончики, но ни к чему не прикасаясь.
  
   - Ты труп, - сказал он своей подопечной, и она сразу ушла от края. - Переночуем здесь?
  
   Место действительно было удобное - здесь почти не ощущались толчки под землей, это был шанс выспаться и как следует отдохнуть. Но было что-то зловещее в этом месте, что-то неправильное... Казалось, что если они разожгут костер на одном из этих следов - случится что-то нехорошее... Арпад понимал, что всё это - глупые суеверия, но до сумерек ещё было время - как раз достаточно, чтобы они пересекли открытое пространство и остановились у подножия горы. Он высказал свои соображения, и все охотно согласились покинуть лагерь мертвецов.
  
   - Повозку предлагаю оставить здесь, - продолжил Арпад. - Мы приближаемся к месту, где очевидцы наблюдали монстра, нам, возможно, придётся быстро уносить ноги.
  
   Пагрин согласился. Они надели доспехи, вооружились, взяли припасы на несколько дней, и не спеша начали спускаться по южной тропе.
  
   Впереди было довольно большое открытое пространство, и, присмотревшись, Арпад понял, что земля действительно будто колышется. Не было никакой уверенности в том, что безопасно ступать на эту землю. Тракт Цеплин обрывался в ста футах от гранитной скалы, но далеко впереди можно было увидеть, что он продолжается. Должно быть, несколько лет назад здесь протекло русло лавы во время одного из многочисленных извержений. Уж не эта ли напасть стала роком Цеплин? Что, если горячая река отрезала им дорогу в Ахаонг, и они не сумели найти обходной путь до наступления лета? Но нет, это не слишком похоже на правду. Если бы они успели проехать по этой дороге, они бы не оставили на гранитном островке все свои вещи...
  
   - Шуруй быстрее, дурёха! - сердито прикрикнул Пагрин, отбирая у Соль сумку. - Нам нужно до вечера добраться до горы, иначе будем как на ладони! Давай, волчара, помоги!
  
   Фирмин был нагружен меньше всех - доспехи были ему без надобности, лишь помешали бы обратиться в нужный момент, поэтому при нём был только щит. Поэтому он молча принял сумку, решив оставить разборки об уважении к членам команды на потом. Пагрин почему-то был на нервах - неужели заметил что-то, на что остальные не обратили внимания? Арпад ещё раз пригляделся к пустыне - никаких признаков чего-то "большого мохнатого с рогами". Сольвейг лишь виновато шмыгнула носом и тоже ничего не ответила: видимо, зрелище лагеря Цеплин повлияло на неё сильнее, чем все предыдущие дни, вместе взятые.
  
   - Не реви, - примирительно буркнул Пагрин и дружески ткнул её в бок, отчего она едва не рухнула на корку лавы. - Чёрт подери!
  
   Резко обернувшись, Арпад увидел брызги крови из руки Пагрина, которая всё ещё была протянута в сторону Соль. Девчонка с ужасом смотрела на травмированную кисть своего мастера, из которой торчал длинный шип, пробивший кожаную перчатку как тонкий лист бумаги. Арпад опустил забрало шлема себе и Сольвейг и опустился на одно колено, чтобы щит его полностью скрыл.
  
   - Откуда стреляли? - спросил он.
  
   - Со стороны гор, юго-запад. - С громким злобным криком Пагрин вытащил из руки шип и стащил перчатку. Кровь вокруг раны быстро сворачивалась, а кожа по краям выглядела черной и обожженной.
  
   Фирмин сбросил балахон и уже обратился, но явно пребывал в растерянности, не находя цели. Ветер с севера ни о чем ему не говорил о врагах на юго-западе.
  
   - Я ничего не вижу! - пожаловалась Урд, выглядывая сквозь узкую щель в щите.
  
   - Я тоже! - сказала Соль, которая, пусть и с запозданием, сориентировалась, и приняла защитную позицию.
  
   - Группируемся! - скомандовал Арпад. - Отступаем к скале!
  
   Сам он взял чуть левее, чтобы прихватить вещи, оставленные Фирмином. Волчара же нёсся вперёд, не совсем туда, куда указывал Пагрин, но если он обойдет цель с подветренной стороны, это даст ему преимущество. Кричать ему, чтобы вернулся, смысла не было: он всё равно ничего не поймёт, а охотники догадаются, что Арпад над ним не властен, а это могло повлечь серьёзные проблемы. Поэтому он решил отвлечь общее внимание от действий оборотня, и снова скомандовал:
  
   - Соль, ближе ко мне! Урд, Паг, обходим скалу!
  
   Они двигались синхронно и равномерно, время от времени вглядываясь в щели щитов, чтобы понять, преследуют их или нет. Фирмин мчался к горе, странно подскакивая и иногда мечась из стороны в сторону. Должно быть, он вызвал огонь на себя. Арпад молился всем существующим богам, чтобы это не оказалось роковой ошибкой.
  
   - Держись пониже, - велел он Сольвейг. - Арбалет опусти, стрелять пока не в кого.
  
   Девчонка послушно поставила оружие на предохранитель. Она дышала тяжело и прерывисто - видимо, переволновалась.
  
   - Держи щит ровнее. Не оставляй зазор. Шевелись шустрее.
  
   - Поняла, - хрипло сказала она и начала двигаться предельно быстро, насколько была способна в тяжелых доспехах.
  
   - Стой! - скомандовал Арпад через полминуты, и они замерли, выглядывая в щели врага, но никого не было. - Идём!
  
   Новых выстрелов не было. Четверо охотников благополучно скрылись за гранитной скалой. Урд сразу же помогла Пагрину стянуть нарукавник и осматривала его рану. Выглядела она ужасно: края отверстия запеклись, и рана полностью не смыкалась. Пагрин тяжело дышал и матерился сквозь зубы.
  
   - Везунчик ты, кости целы, - хладнокровно заметил Арпад, доставая из рюкзака лист бошта и подавая Пагрину. Тот невнятно пробормотал слова благодарности, закинул листок в рот и начал жевать, расслабляясь на глазах. - Шип у тебя? - спросил Арпад, пока товарищ ещё мог отвечать.
  
   Пагрин разжал здоровую руку, и из неё выпало что-то вроде длинного широкого гвоздя. Он был неестественно гладким и чёрным, и всё ещё теплым.
  
   - Кажется, Чудовище Цеплин переняло не только имя племени номадов, но и их технологии, - задумчиво сказал Арпад.
  
   - Это обсидиан? - спросила Сольвейг.
  
   Пагрин скосил нетрезвые от боли и наркотика глаза, Урд тоже не удержала любопытства и на секунду отвлеклась от перевязки.
  
   - Вулканический монстр, продукты вулкана, - заплетающимся языком сказал Пагрин. - Не вижу ничего странного, кроме того, что это всё сказки.
  
   Арпад внимательно изучал шип. Странно, что ни у кого из мародёров не сохранилось ни одного. Если это действительно был вулканический монстр, то его орудие нападения можно продать очень и очень дорого. Сложнее дело обстояло с тем, как его победить.
  
   - Когда вернётся Фирмин? - спросила Урд, закончив повязку. - Куда ты его вообще послал?
  
   - Он попытается обойти врага с юга и выследить. Если ему это не удастся в ближайшие пару часов - он вернётся.
  
   На пустыню опустились сумерки, а потом пасмурная, беззвёздная ночь. Фирмин не вернулся.
  
  
  
   На следующее утро Пагрин оклемался и сумел совладать с болью, хотя левая рука почти не работала. Приоритеты за прошедшую ночь изменились: охота ушла на второй план, теперь требовалось найти Фирмина, убедиться что он в безопасности, а уже после этого они решат, что делать дальше: возвращаться в Ахаонг и зализывать раны или продолжить охоту.
  
   Что могло произойти с Фирмином, опять-таки, было неясно. Такой шип не мог быть для него опасен - разве что если бы попал бы в глаз. Пробить шкуру оборотня не так-то просто, даже имея нужное оборудование. Удар, пробивший сквозь перчатку руку Пагрина, оставил бы Фирмину максимум синяк, который сошёл бы через неделю. Но что, если вблизи удар окажется намного сильнее? Это была неприятная мысль, и Арпад её отогнал.
  
   Когда рассвело достаточно, чтобы чётко разглядеть окружающее пространство, охотники снова выдвинулись в путь к горе. Они шли в полном обмундировании, защищавшем каждый сантиметр тела. Только Пагрин не смог натянуть на раненую руку перчатку, и теперь нёс щит, морщась от боли на каждом шагу. Гора приближалась медленно, а почва под ногами колыхалась, будто они шли по огромному пузырю, наполненному водой. Они шли в ряд, постоянно проверяя обозримое пространство. Каждое мгновение они были готовы к повторной атаке, и Арпад чувствовал себя в высшей степени неуютно. Но ещё хуже ему становилось при мысли о том, что могло произойти с братом. До сих пор волчара возвращался всегда.
  
   Но, ещё не дойдя до горы, Арпад успокоился: на одном из склонов, почти в самом низу, маячила обнажённая мужская фигура. Фирмин наблюдал за их приближением, даже не думая прикрыться, и выглядел он весьма недовольным.
  
   - Что так долго? - спросил он, натянув балахон, который дал ему Арпад. - Я уж думал, вы меня тут решили бросить.
  
   Он стал рыться в своём рюкзаке, пока не достал со дна склянку с белой мазью. Опустившись на камень, он начал смазывать ступни - они выглядели красными и слегка припухшими.
  
   - Черт, я не додумался, - сказал Арпад, наклоняясь и проверяя температуру земли. Здесь она была не слишком высокой, но внизу, прямо над подземной огненной рекой, наверняка могла обжечь и лапы и незащищённые ступни.
  
   - Оно и видно, - проворчал Фирмин, осторожно оборачивая ноги чистыми тряпками и надевая обувь. Потом он бросил флакончик с мазью Арпаду и подставил обожжённые ладони.
  
   - Кажется, я на время выбыл из строя, - огорченно сказал он. - Обращение лечит что угодно, кроме ожогов. Но, если честно, от меня и так тут толку мало - ни черта не могу унюхать. Всё это место пахнет как-то неправильно, бессмысленно, дико... Монстра я тоже не нашел. Но, кажется, он ушёл к следующей горе, я видел мелькнувшую тень.
  
   - С рогами? - совершенно серьёзно спросила Сольвейг. Фирмин лишь невесело рассмеялся.
  
   - Вообще-то мы ещё не решили, что делать, - напомнила Урд. - У нас двое раненых и неизвестный монстр. Не помешал бы в команде если не маг, то хотя бы зачарованное оружие и амулеты.
  
   Несмотря на жару, Арпад почувствовал, как по спине пробежал холодок. Как будто кто-то смотрел ему прямо в затылок.
  
   - Без паники, - сказал Фирмин. - Мне есть что рассказать, и вот тогда решим. Этот "монстр" и по мне стрелял, когда я начал приближаться к горе. Точнее, не по мне, а по земле на расстоянии трёх-четырёх футов.
  
   - То же, что рассказывали мародёры, - заметил Арпад. - Хочешь сказать, что это были не промахи, а предупреждающие выстрелы?
  
   - Вполне возможно, - сказал Фирмин. - Смотрите, он попал в Пагрина с расстояния почти полумили - что само по себе кажется нереальным с точки зрения обычного человека, но, возможно, норма для этого вида монстров. Но я приблизился - почти вплотную, но меткость его лишь ухудшилась. О чем это нам говорит?
  
   - Зверь делает предупреждающие выстрелы? - недоверчиво переспросил Арпад. - Как-то слабо верится.
  
   - Значит, не такой уж и зверь, - пожал плечами Фирмин, поднимая с земли незамеченный ранее чёрный шип и подавая брату. - Кажется, нам надо пересмотреть наше представление о "Чудовище Цеплин".
  
   Арпад сверил два шипа - тот, который у него был, и тот, который дал Фирмин. Они были абсолютно идентичны, будто вылитые по форме и аккуратно отшлифованные.
  
   - Прямо в тебя так и не выстрелил? - переспросил Арпад. И, получив утверждающий кивок в ответ, напомнил: - Он и раньше только пугал. А кровососов вообще не трогал. Разве что Тои не повезло.
  
   - Думаешь, он мог знать, что они особо уязвимы, и не хотел рисковать? - недоверчиво переспросил Пагрин.
  
   Арпад пожал плечами.
  
   - Так что делать будем?
  
   Решено было отправиться на поиски и изучить монстра получше. Пагрин дал команду зарядить арбалеты ампулами с транквилизатором и, по возможности, взять чудовище живым. Обнаруживая новые виды, гильдия всегда старается их получше изучить.
  
   Гора была изрыта пещерами, но жидкой лавы в ней, к счастью, не было. Охотники обыскали несколько коридоров, поднялись на более высокие площадки, но никаких следов не обнаружили. Гора была довольно куцая по сравнению со следующей - та уходила высоко в небо, и там терялась. Вершину окутывал слой облаков и белый снег, смотрящийся в этой жаре прямо-таки нелепо, пещер было не в пример больше. Обыскать их все одной группой не представлялось возможным, поэтому охотники, соблюдая осторожность, разделились. Фирмин и Арпад взяли на себя северо-западный сектор, а Пагрин и леди - юго-восточный.
  
   - Ненавижу этот запах, - жаловался Фирмин. - Чтоб я ещё раз полез в пустыню! Лучше сразу меня убей.
  
   - Обойдёмся без крайних мер, - сказал Арпад. - Лучше я тебя просто...
  
   Фирмин предупреждающе поднял руку, Арпад заткнулся и замер. Сам он ничего не заметил, но если брат предупредил... Действительно, где-то далеко впереди послышалась странная возня, эхом разносящаяся по коридорам. Это мог быть отбившийся от стаи грифон или просто оползень, или гейзер в пещерном озере. Но едва они замолчали, шорох тоже как-то подозрительно затих, будто притаился.
  
   Далеко впереди был виден отражённый от скалы серый дневной свет, и охотники погасили факел. Они медленно, ощупью, шли вперёд по пещере, стараясь не издавать ни звука. Вот, кажется, скоро и выяснится, что за монстр завёлся в вулканической пустыне.
  
   Они оказались в просторном гроте, слабо освещённом дневным светом, проникающим откуда-то сбоку. У дальней стены пещеры, рядом с проходом, ведущим в юго-восточную часть горы, притаился монстр. Он был действительно велик, но как-то непропорционален. Рога тоже не были выдумкой, вот только смотрелись они как-то нелепо. Зверь был покрыт длинной коричневой шерстью, которая что-то напоминала Арпаду, вот только он никак не мог понять, что именно.
  
   Он бесшумно достал арбалет и зарядил его двумя дротиками с транквилизатором, ещё несколько положил перед собой на камень, если понадобится дополнительная доза.
  
   Удостоверившись, что Фирмин готов, в случае чего, прикрывать, Арпад выстрелил.
  
   Монстр медленно обернулся и начал подниматься. Два дротика, запутавшиеся в его шкуре, упали на землю с погнутыми остриями. Арпад выругался, выхватил ампулу с иглой и бросился вперёд, пока монстр не успел метнуть свои раскалённые шипы. Вблизи чудовище Цеплин казалось поразительно отвратным - на его морде нельзя было различить ни глаз, ни рта. Кажется, ему была не чужда идея самолюбования, потому что его голова была украшена черепом какого-то не очень крупного животного. Запах был просто сбивающим наповал - Арпаду захотелось надеть защитную маску, но времени на такую роскошь не было.
  
   Фирмин обратился, но не смог нормально бежать из-за тугих повязок на лапах, тем не менее, он подскочил к чудовищу сбоку и отвлёк его всего на миг. Монстр, кажется, растерялся. Арпад прыгнул на него, сбил с ног и с силой всадил ампулу с транквилизатором в мохнатый бок, ощупью ища уязвимое место. Бок оказался на удивление мягким, словно... Пустым. У Арпада мелькнула мысль, что у этого вида, наверное, очень глубокие жировые складки. Он всадил ампулу поглубже и с силой сжал, чтобы вещество попало в кровь наверняка. Этого даже мамонту должно хватить.
  
   Раздался странный звук, и Арпад не сразу смог его опознать, наверное, потому, что просто не ожидал такое услышать от жуткого вулканического монстра, грозы мародёров, Чудовища Цеплин...
  
   - Бля, это девчонка! - изумленно воскликнул он.
  
   А в следующий миг он ощутил на своём затылке тяжелейший удар, голова загудела под шлемом, и Арпад потерял чувство ориентации.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"